Текст книги "Единственная и неповторимая"

Автор книги: Шейн Уотсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Молли беременна. Наверное, они ужасно счастливы. – Эндрю прошел в гостиную, вытянув вперед вазу: – Лидия, куда их поставить?

– Лучше всего прямо на Анджелу, – пробормотала Лидия, но Эндрю уже прошел в гостиную и присоединился к кучке идиотов, готовых начать поедать и выпивать резервы ее защитной брони.

Лидия постояла на кухне, наблюдая за ними и рассеянно покусывая ноготь на большом пальце, а потом взяла карандаш и провела на плане рассадки гостей линию от имени Джереми, написанного справа от нее, к Эндрю и поменяла их местами.

– Ну, – нерешительно произнес Эндрю, стоя перед камином с тлеющей сигарой в руке, – думаю, мне пора…

– О, не уходи прямо сейчас, – прервала его Лидия. – Не могу, когда все срываются с места и уходят одновременно. Выпей еще чашечку кофе. Ну иди поставь чайник.

Когда он исчез на кухне, она проверила свою позу. Поправив волосы, сделала так, чтобы они мягко струились по руке на диван, потом расстегнула три пуговицы на юбке – разрез должен показывать (или по крайней мере с того места, на котором стоял Эндрю, должно быть видно) около дюйма резинки блестящего чулка. Все эти диванные приготовления были привычны Лидии, она делала так уже сотню раз для сотни других задержавшихся гостей. И вот теперь она разыгрывала это представление для Эндрю… близорукого ученого Эндрю, дохляка-регбиста, единственного из всех ее знакомых, кто каждый воскресный вечер натирал ботинки с почти религиозным рвением. Она прижала руку к виску и закрыла глаза.

– Ты не думала о том, чтобы позвонить Эндрю? – Перед ней появилось лицо Джеки. Они стояли на автобусной остановке несколько недель назад, и Джеки рукой прикрывала глаза от утреннего солнца. – Я имею в виду, если у вас все закончилось с… э-э-э… Ричардом.

Лидия закатила глаза:

– Когда вы все перестанете меня сватать? Он хороший парень, но я не могу заставить себя чувствовать к нему что-то большее – для меня он… недостаточно мужчина, понятно? И давай забудем об этом. – Джеки подняла голову, взглядом заставляя Лидию продолжать. – Хорошо, он слишком правильный, слишком чистенький, слишком предсказуемый, – Лидия загибала пальцы на руке, – слишком хороший. Идеальная жизнь для него – провести воскресное утро за «Сделай сам», а день – за регби. Не говоря уж о том, что он точно не отличает одну часть женщины от другой.

– Анна считает иначе.

– А ты что, его рекламный агент?

Джеки подняла воротник пальто и уткнулась в него носом.

– Нет. Но это отвратительно – тратить силы на человека, к которому просто физически тянет.

Лидия вздохнула и переступила с ноги на ногу, словно пингвин, пристраивающий яйцо на земле.

– Послушай, мне бы хотелось, чтобы Эндрю был в моем вкусе. Честно. Похоже, я и вправду не очень далеко продвинулась, следуя своим животным инстинктам. Но мне нужно, чтобы в человеке было хоть немного честолюбия, понимаешь? – Она поймала взгляд Джеки. – Хорошо, Ричард был ошибкой, но по крайней мере он из тех, кто занимает какое-то положение.

– То, что Эндрю ученый и носит очки, не делает его неудачником, Лидия. Именно из-за таких людей, как он, всякие Ричарды становятся ненужными. Эндрю – это будущее.

Джеки подышала на руки.

– Когда ты в последний раз видела его? – Лидия покачала головой и посмотрела на часы. – Просто это Эмбер сказала, что он… расцвел, стал более уверенным… В любом случае спасибо, – сказала Лидия. – Я лучше пойду. Надеюсь, твой автобус сейчас приедет.

Она уже прошла десять метров, когда Джеки окликнула ее:

– Ты знала, что «Виджиком» запускают в следующем месяце?

Лидия нахмурилась.

– И?! – воскликнула она, возведя руки к небу.

– Ну, разве не он это изобрел? Он получит кучу денег. И кстати, – Джеки встала на цыпочки, чтобы видеть Лидию над головами толпы на остановке, – ты его не заслуживаешь.

– О чем ты думаешь? – Эндрю склонился над Лидией с чашкой дымящегося кофе в руках. – Ты выглядишь… думаю, «противоречиво» здесь будет подходящим словом.

– Серьезно? – Лидия робко улыбнулась. – О, я передумала, я не хочу кофе. Сядь, посиди рядом со мной.

– Да ничего, я постою здесь. – Он прошел назад и поставил чашку на каминную полку. – Знаешь, я когда-нибудь мог бы разжечь тут огонь, если хочешь.

– Правда, Эндрю? – спросила она и посмотрела на него взглядом, которым раньше смотрела на Джереми. – Вот что мне в тебе нравится. То, что ты такой… изобретательный. Скажи мне, я вот слышала про «Виджиком». – Она вопросительно подняла брови. – Ты придумал что-то ужасно-ужасно умное?

– Я не знал, что тебя интересует моя работа, Лидия.

– Конечно, интересует. – Она скорчила миленькую гримасу. – Просто я в этом ничего не понимаю. И боюсь показаться дурой.

– Ну, – Эндрю уставился на свои ноги, – э-э-э… ну… «Виджиком»… это новый вид информационной технологии, чтобы работать с «Майкротеком». – Он поднял глаза; Лидия разглядывала кольцо, которое Ричард подарил ей на ее «тридцатый день рождения». – Это будет… короче, это позволяет видеть, словно сквозь чьи-то глаза… так что…

– И это твое… изобретение?

– Ну, я над этим поработал.

Лидия сделала глубокий вдох, чтобы разрез на юбке совсем чуть-чуть сдвинулся.

– Как замечательно, – сказала она.

– Мы действительно возлагаем на это большие надежды. – Эндрю улыбнулся. – У меня есть прекрасная возможность обучать на основании этого людей в странах третьего мира. Если представить себе что-то вроде ирригации, то если в каждой деревне будет хотя бы один «Виджиком»…

– Да-а… – Лидия потянулась, подняв руки над головой, как будто эффект «Виджикома» дождем падал на нее с потолка. – Надеюсь, они наградят тебя за это… чудо?

– Да, я с этого кое-что получу, – ответил он. Лидия с удивлением посмотрела на него. Челку надо будет убрать, с ней он похож на предводителя отряда скаутов, и твидовый пиджак тоже уберем, а еще эти отвратительные часы. – Это был подарок мамы, – сказал Эндрю улыбаясь. – Конечно, не совсем то, что надо.

Лидия весело засмеялась:

– О-о-ох, Эндрю, прости, неужели я так откровенно уставилась на них? Просто, понимаешь, теперь я вижу тебя совсем в ином свете, вот и все. Иногда можно целую вечность знать человека, но даже близко не догадываться о его истинной… ценности. Ты не согласен?

Она с удивлением почувствовала, что волнуется. Его поведение шло вразрез с ее планом. Во-первых, он все еще стоял у камина, все еще смотрел ей в глаза и как будто специально не наслаждался разглядыванием других частей ее тела, которые она преподносила ему на блюдечке с каемочкой. Казалось, что он почти отвергает ее шаги, хотя все знали, что он мечтал о такой возможности, как сегодня, с самого дня их знакомства. Или он хотел от нее чего-то еще? «О Господи, – подумала она, – я поняла! На него не подействует, если я не притворюсь той девочкой, которую он полюбил когда-то: девочкой с конским хвостом, в красном пальто из бобрика и с рюкзаком, набитым Лоуренсом».

– Знаешь, а у меня ведь до сих пор где-то есть то старое красное пальто, – проговорила Лидия, скорчив гримаску. – Смешно, но с тех пор у меня так и не появилось ничего, что было бы настолько… моим.

Эндрю посмотрел на вешалку в прихожей, увешанную куртками из искусственного меха и яркими шляпками; его губы резко дернулись.

– Давай потанцуем, – сказала Лидия, намеренно не встречаясь с ним взглядом. – Тебе всегда нравилось, как я танцую. Давай потанцуем так, чтобы вернуться в то время, когда чувства били через край. М-м-м… Представим, что мы в твоей комнате в университете, сейчас жаркий летний вечер, у нас впереди еще вся жизнь… Да, все-все еще впереди.

Она эффектно скинула ноги с дивана и пошла по комнате к стереосистеме, ритмично покачивая бедрами, словно в предвкушении чего-то.

– Тебе не нужно этого делать, Лидия. Это не для меня, – сказал Эндрю.

– О, но я… – Обернувшись, она посмотрела на него. – Я не всегда была к тебе настолько внимательной, насколько могла бы… И теперь у нас есть что отпраздновать: твой новый успех и мое новое… понимание.

Она повернулась к стереосистеме, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Сколько денег было бы достаточно, чтобы это уже того стоило? А что, если деньги уже пристроены? Что, если успех «Виджикома» был только в фантазиях Джеки? Под фразой Эндрю «Я с этого кое-что получу» можно подразумевать что угодно. Это может означать возможность переклеить обои в ванной или потратиться на барбекю. Она подумала о бутылке вина, которую он принес. «О Боже, кто-то выиграл в лотерею!» – прошептал Джереми Анджеле достаточно громко, чтобы все услышали.

– Эндрю, а у тебя есть какие-нибудь планы? – Она все еще стояла к нему спиной. – В смысле, ты же теперь классный парень – можешь поехать отдохнуть или еще что-то.

– Думаю, я уеду на пару недель.

– Да?

– В Уэльс, погуляю.

– А-а-а… – Лидия сжала губы и слегка постучала ногтями по CD-кейсу, который держала в руке.

– Там сейчас очень красиво, хорошо наблюдать за птицами.

– М-м-м… – Она закрыла глаза и наигранно зевнула, прикрыв рот рукой.

– И я хочу купить маме дом.

– Правда?

Лидия захлопнула CD-кейс и кинула его обратно на полку. Ничего не выйдет. Тут нет ни малейшего шанса. Даже если бы он зарабатывал миллионы, он всегда собирался бы тратить их на маму, на проблему третьего мира, на пару идиотских микроскопов… Лидия могла бы почувствовать отчаяние, она и была в отчаянии, но не настолько, чтобы ученый с гиперразвитой общественной совестью и страстью к ее подростковому «я» не смог бы изменить ситуацию. Лидия развернулась и сладко улыбнулась ему.

– Знаешь, – сказала она, – вообще-то музыка может разбудить соседей, и уже поздно. Возможно…

– А еще я веду переговоры по поводу покупки дома справа от пустыря. – Эндрю раздавил окурок в пепельнице. – В нем много чего нужно сделать, но он большой, там есть сад, даже какой-то ручеек. Из этого и правда может что-то получиться… если за этим будет следить подходящий человек. – Он потер руки и засунул их в карманы. – Послушай, Лидия, я не собираюсь ходить вокруг да около. Я знаю, что всегда был в твоих глазах никем. Но сейчас дела у меня идут очень и очень хорошо, наконец у меня есть средства, на которые я могу сделать тебя счастливой. Их полно, если хочешь, можешь удостовериться по бумагам. – Она смотрела на него с выражением любопытства и удивления на лице. – Ну, все изменилось, для нас обоих. Теперь я могу предложить тебе что-то помимо беззаветной любви. – Он усмехнулся. – И я думаю… похоже, ты сейчас в большей степени, чем раньше, готова дать мне шанс.

Эндрю остановился, а Лидия, не отводя глаз от его лица, прошла к дивану и опустилась на него так осторожно, словно он был сделан из стекла.

– Дело в том, – Эндрю соединил руки у себя перед носом, – что я больше не хочу терять время. Мы оба потеряли уже достаточно, каждый по-своему. Я знаю, это может быть слишком откровенно, но просто хочу пропустить… вступление. – Он пересек комнату и сел рядом с ней. – Лидия, меня не нужно соблазнять. Я схожу по тебе с ума с тех пор, как мне исполнилось девятнадцать, помнишь? И я не хочу, чтобы тебе приходилось притворяться со мной. Ты думаешь, в моих глазах именно это делает тебя желанной, но это не так. Для меня ты – это ты. Настоящая Лидия.

Она хотела спросить, что он имеет в виду, кого он имеет в виду, но вместо этого протянула руку и мягко коснулась его волос.

– И что теперь? – спросила она.

Эндрю засмеялся:

– Ну, честно говоря, я так далеко не загадывал, но думаю, самым правильным будет пойти в постель и обсудить детали позже, ты не возражаешь? – Она осторожно кивнула. – И не беспокойся, – добавил он, – утром я снова стану мистером Предсказуемость.

– Лидия, проснись, дорогая. – Эндрю склонился над женой. Челка исчезла, твидовый пиджак и очки тоже, лицо стало тоньше, на висках чуть-чуть седины, и еще на нем довольно недурная светло-голубая рубашка.

– Мне снился сон, – произнесла Лидия, прикрывая глаза рукой, – тот день, когда ты пришел на ужин и так и не ушел. Помнишь? Ночь, когда ты сказал, что ничто не имеет значения, пока у тебя есть я. – Она сонно подняла руку и коснулась его лица. – Ты был тогда так уверен, что я почти поверила тебе.

Эндрю выпрямился и отошел к окну. Он провел рукой по волосам и посмотрел на часы.

– Слушай, хочешь, я отменю визит к доктору Хейли? Мы всегда можем пойти в другой день, если сегодня ты не готова.

Лидия улыбнулась:

– О нет, нет! Я готова. – Она с усилием приподнялась, облокотившись на подушки, и посидела так какое-то время. Волосы упали ей на лицо, шелковое платье задралось. – Сколько времени?

– Три часа. У нас есть полчаса, чтобы доехать до больницы.

– Не понимаю, зачем ты вообще едешь. – Она потянулась за сигаретами, лежащими на тумбочке у кровати. – Должно быть, ты поговорил с ними один на один… и наверняка сказал им, что это ты способная к деторождению часть пары, а я ужасная, плохая, сумасшедшая половина-алкоголичка. Та половина, которая и портит все дело, если уж говорить начистоту.

– Лидия, пожалуйста… – Эндрю стоял спиной к кровати, и она видела, как мышцы его шеи напряглись. – Ты не должна так говорить.

– Не должна? Почему нет? Почему я должна позволять тебе притворяться, что все по-прежнему, когда мы оба знаем, что ты просто жалеешь меня? – Она засмеялась каким-то грудным кашляющим смехом. – Ты считаешь, ребенок будет наградой, чем-нибудь таким, что меня остановит. Но для тебя самого это не так уж важно, да? Да? – Она ударила рукой по подушке, заставляя его повернуться и посмотреть на нее. – Потому что у тебя уже есть то, что тебе нужно, Эндрю, ведь так?

– Перестань, Лидия. – Его голос был очень нежным. – Мы еще можем успеть, если поторопимся. Я сделаю тебе чай.

Сквозь свисающие на глаза волосы она смотрела, как он идет к двери, наклонив голову, как будто надеется найти что-то на ковре под ногами.

– Эндрю… – Ее голос был едва слышим.

– Да? – Он повернулся к ней, улыбаясь, как всегда, с надеждой.

– Прости меня, – у нее в глазах стояли слезы, – прости, что позволила тебе жениться на мне.

Глава 13

– Мэнди, твой клиент на четыре часа уже здесь.

Надув розовый пузырь из жвачки, Лорейн, не отрывая глаз от зеркала, шедшего по периметру салона, ожидала реакции босса. Затем отвела взгляд, посмотрела на младшего стилиста и снова уставилась на голову клиентки. Потом отделила прядь волос и сделала расческой начес, чтобы волосы стояли дыбом. На заднем фоне по радио играли «Я вне любви» манчестерского квартета «10СС».

– Эта песня прозвучала для всех девушек салона «Волосок к волоску» в Бэзилдоне, – произнес бархатистый голос Тони Блэкборна. – Первое место на этой неделе. Великолепная песня. Великолепное эхо.

– Ой, Мэнди! – Джулия стояла в двух шагах от нее и махала ей рукой в перчатке «Мериголд». На ней были короткая черная юбка и черный жилетик с выписанным стразами «Вдохновение Мартина Эндерверста», висела табличка с именем: «Джулия Элдер: стрижка и окраска». – Тебя твой Блюмфельд к телефону, – сказала Джулия, толкая к ней тележку с манго и кусочками фруктов. – Он хочет, чтобы мы были на обложке «Ла мод». Я сказала: «Тебе придется спросить Мэнди, она у нас босс». Он спросил: «В каком смысле?» – я сказала: «В смысле, в салоне, конечно». Он сказал: «Но это невозможно. Она старший сотрудник «Бонди Сакс», а я ответила: «Ну тогда сам разбирайся, только у меня выходной каждую вторую субботу, с обложкой или без».

За плечом Джулии она видела Троя, бешено кивавшего ей и тыкающего пальцем в свою только что пришедшую клиентку.

– Взгляни на мою даму! – зашипел он, когда между ними оказался аквариум с тропическими рыбами.

Она посмотрела на пучок волос странного металлического цвета и сразу же почувствовала приступ тошноты. Девина.

– Тихо, – сказал Трой, прижимая палец к губам. – Что делать? Она уже готова. Я думаю, может быть, немного пудры посередине и потом слегка взбить это все наверх. Она мне говорит: «Звучит, как в середине семидесятых, вам так не кажется?» А я отвечаю: «Надеюсь, мада-а-ам, это убийственный семьдесят пятый». – Он закатил глаза. – Короче, она хочет услышать чье-нибудь мнение и просила, чтобы высказалась ты, мисс Мэнди Уайт.

Горло сжал спазм, во рту пересохло, и в висках застучало.

– Нет, я не могу, – хрипло произнесла она. – Я ее знаю, она редактор журнала, моя главная конкурентка. Это длинная история.

Трой прищурился:

– Похоже, все, что ты делала как редактор, – это вырывала страницы из журнала «Honey» в туалете.

– Трой, пожалуйста, – простонала она, вжавшись в угол, – ты должен помочь мне выбраться отсюда. Она не должна видеть меня такой.

– Какой? – спросил Трой, быстро окидывая ее взглядом. – Ну да, перманент слегка подкачал, но… О-о-о, что за… знаешь, она разговаривает с твоим женихом, с Гарри.

– Аманда! – Девина радостно махала ей из другого конца зала. – Или мне теперь можно звать тебя Мэнди? Как восхитительно наконец-то встретиться с твоей другой жизнью. Я обязательно позвоню нескольким друзьям, чтобы они приехали посмотреть.

– Вам следует остаться еще… миссис… э-э-э… Девина, – сказал Гарри. – По пятницам тут действует суперпредложение: мелирование и стаканчик «Бейбишама».

– О, это восхитительно! – взвизгивала Девина. – Именно так я все это себе и представляла: салон на окраине, плохой перманент, жених, который работает в мебельном магазине…

– «Кожаный мир», – сказал Гарри, взбивая огромный узел шейного платка.

– Кому ты позвонила, Девина? – спросила Аманда, не в силах скрыть панику в голосе. – Кто едет сюда, чтобы увидеть мою другую жизнь?

– Мэнди, любовь моя, – Гарри протянул руку, унизанную позолоченными кольцами, – насчет свадьбы… Даррен говорит, что может сделать нам скидку на торт, если мы закажем с мандаринами и лаймом.

– Мне было всего восемнадцать! – закричала Аманда, хотя никто ее не слушал. – Я же не вышла за него замуж, ведь правда? Я выбралась из всего этого, да? Мне было восемнадцать, и я тогда не знала ничего лучше!

– О, я тоже очень рад, что был знаком с тобой, – заулыбался Трой.

– Так, – Девина встала, и ее грудь неожиданно оказалась на одном уровне с головой Гарри, – только не ссорьтесь. Теперь, когда здесь важные люди, они хотят видеть тебя, Мэнди. – Девина указала пальцем (ногти накрашены ярко-красным лаком) на дверь салона. Там стояла свекровь Аманды Бриджит под руку с мистером Блюмфельдом.

– Ну… – протянула Бриджит, – и ведь так притворялась! Конечно, меня-то она никогда не могла провести, я ни на минуту не поверила во весь этот фарс, который она устроила.

– Похоже, ты отреклась от множества вещей, Аманда, – произнес Блюмфельд, грозя ей пальцем.

– Кто-то еще? – спросила Девина, соединяя кончики пальцев. – О, не может быть!

– Николас, милый, думаю, ты должен это услышать.

Бриджит гордо прошла к шкафу, рывком открыла бамбуковые двери, и Николас вышел оттуда, отряхивая свой новый серый фланелевый костюм от «Огилви и Харборн».

– О, черт… ради Бога, – начала Аманда, – вы все не можете быть здесь. Это смешно!

Бриджит и Блюмфельд посмотрели друг на друга и одновременно удивленно приподняли брови.

– Вульгарность, – заявила Бриджит, – никогда не пропадает.

Николас смотрел прямо перед собой и поправлял манжеты.

– Откуда у тебя эти запонки? – закричала Аманда. – Она тебе подарила эти запонки на нашу свадьбу, так? На них инициалы твоих домашних животных, да?

Николас, казалось, был сбит с толку.

– Милая, это похоже на правду, – сказал он. – Но разве и ты не думаешь о ком-то другом?

– Кто его осудит? – спросил Марк Блюмфельд. – Кто осудит человека за то, что он искал утешения у женщины, которая ценит мужчин?

– Кто может осудить его? – воскликнула Бриджит. – Ведь ему был нужен кто-то, с кем он мог поговорить, человек его круга.

– Заткнитесь! – завизжала Аманда. – Меня от вас тошнит. Что вы все здесь делаете, в моей старой жизни, вы, идиоты?

– Мамочка?

Аманда подскочила на кровати, задыхаясь. Людо стоял рядом в белой каске и черных очках.

– Людо? – Аманда сжимала горло рукой и быстро моргала, пытаясь осознать, что она действительно проснулась. – Маме просто приснился плохой сон, милый, вот и все. Не о чем беспокоиться… – Она оглядывала комнату, чтобы вернуться в свою настоящую, теперешнюю жизнь. Платье от Мартина Эндерверста висит на входной двери, хорошо, хорошо, хотя окантовка на нем какая-то странная, один недопитый бокал с чем-то зеленым… фу-у-у… на будильнике… Десять тридцать! Черт! – Людо, милый, сколько ты здесь стоишь?

– Долго, – ответил Людо, – наверное, час.

Она смотрела на сына, прикрывая глаза рукой.

– Дорогой, сними очки, они мамины.

– Ну и что? Надо делиться. – Людо продолжал на нее смотреть, словно гайанский полицейский.

– Только не Гуччи. – Теперь, когда сердце перестало бешено биться, начало стучать в висках и в желудке все заходило ходуном. На секунду Аманде показалось, что кровать движется. – Людо…

– Не-е-е-е-ет, мамочка. Они нужны мне, чтобы быть Денисом Финчем.

Сейчас любимый фильм Людо – «Из Африки», на втором месте – «Унесенные ветром». «Ты просто должна платить мне за то, что я смотрю эту бредятину, – обычно говорил Николас. – А ему ведь всего пять лет. Думаешь, он проводит достаточно времени с мальчиками своего возраста? Милая, я не хочу, чтобы ты снова брала его на эти модные показы».

– Хорошо, Людо, только принеси маме корзину для бумаг, – сказала Аманда. – И позови Риву.

Через какое-то время Рива появилась в дверях спальни с таким видом, словно выиграла в лотерею.

– Ух, – сказала она, – могу поспорить, это мерзка. Никогда не видел, чтобы женщина так пить.

– Принеси мне, пожалуйста, бутылку с розовой жидкостью из шкафа в ванной, – проворчала Аманда.

– Она у меня. – Рива взмахнула бутылкой и начала откручивать крышку. – Николас, он сказал: «Оставь их, Рива. Они старые друзья. Сегодня поспи в другая комната».

– А что было не так в твоей комнате? – Аманда изо всех сил надавила на виски.

– Ничего. Просто вы и другая дама ходили туда-сюда, туда-сюда. За сигаретой, шептались, спотыкались, гремели… и громкая музыка была. Вот, рот шире. – Рива поднесла полную ложку «Пепто бисмол» к губам Аманды, и Аманда послушно открыла рот. – Хотите еще «Алка зельцер»?

– Хочу все, – ответила Аманда.

Рива вернулась в ванную, продолжая говорить через плечо:

– Николас сказать, он никогда раньше не видел эту женщину. Он сказать, она, должно быть, старый друг, история. А вы знаете, почему он так думать? – Рива выдержала эффектную паузу, прищурившись и глядя на Аманду. – Потому что вы достали старый тостер, чтобы делать сенвичи… – Теперь она говорила очень медленно, обдумывая слова, чтобы подчеркнуть странность сказанного, так как был один шанс на миллион, что такое действительно могло происходить. – Старый тостер, из картонной коробки в гараже, и вы делали сенвичи… много сенвичей. Словно… ужасно. С джем, маринованные огурца, яйцо и чипсы, и все смешано…

– Достаточно, – прервала ее Аманда, склоняясь над мусорной корзиной, которую поставила рядом с собой, словно любимое домашнее животное.

– Невероятно, что вас не тошнить. Вы пили зеленый напиток и вишневый, – Рива сложила руки на груди и хрустнула суставами, – так что Николас отвел Кэсс в школу, еще позвонить в офис и сказать, что вы прийти позже. – Она остановилась и одарила Аманду одним из своих проникновенных («Только не в моей стране!») взглядов. – Знаете, я никогда не думать, что вы из таких женщин, Аманда, – сказала она, сощурившись. – Танцевать диско, петь и все такое. Вообще-то это меня удивлять.

– Ну, в том-то и дело, Рива, – сказала Аманда, обращаясь к корзине, – никогда не знаешь, чего ожидать от людей, да? А теперь скажи, ты хорошо готовишь?

В двенадцать часов Аманда была в редакции, очки от Гуччи плотно сидели у нее на лице, она расточала ауру беспристрастности, вызванную выписанными ей антидепрессантами.

– Мартин, Кристоф, Тициана, – ее ассистентка Митци шла между букетами, расставленными по офису, по очереди ударяя по каждой вазе ручкой с серебряной пластинкой на конце, – кактусы от Пис, розы от Лили Лестер, эти большие – от Блюмфельда.

Аманда махнула ей рукой.

Митци открыла кожаную записную книжку.

– Просто я сохраняю карточки и расставляю букеты по офису, когда их привозят. Утром была пара звонков. Доктор Магда говорила, что вы звонили прошлой ночью, и считает, что вам следует прийти… э-э-э… перезаписаться на прием пораньше… Блюмфельд хочет встретиться как можно скорее. Звонили из школы Кэсс. Они хотят поговорить… И кто-то по имени Джулия, она просила передать: «Спасибо за прошлую ночь, с нетерпением жду вечеринки и…», – по-моему, она сказала: «Трой тоже…»

Митци прервалась, чтобы ответить на телефонный звонок, и сняла трубку у себя на стойке, возвышающейся, словно сторожевая будка (дымчатое стекло), как раз у дверей кабинета Аманды.

– Вас Мартин, – сказала она.

Аманда поманила трубку пальцами.

– Алло. – Ее голос превратился в степенный шепот.

– Ал-ло, редактор номер один! – Ей показалось, она слышит, как вибрирует трубка. – И каково это, быть королевой? Просто хотел сказать: ты супер, жду не дождусь вечеринки.

– Вечеринки?

– Игнасио сказал, что ты пригласила его быть диджеем.

На том конце провода послышалось какое-то шуршание, и фальцет Игнасио резко зазвучал в голове Аманды, царапая что-то внутри, словно гвоздь стекло.

– А-ман-да… О, это невозможно выговорить… правда, меня это так впечатлило… ух… – Голос Игнасио затих на секунду, как будто он взмахнул руками в воздухе или, может быть, покрутил телефоном над головой, словно это было лассо. – Ух! – Он вернулся, снова в том же голосовом диапазоне: четкий звук, похожий на свист. – Великолепно, эта вечеринка, просто великолепно! Я собираюсь там зажечь… – Еще шуршание.

– Для него это такая реклама, – это снова был Мартин, он сопел в трубку, – понимаешь, после всех этих иммиграционных проблем…

– Когда… когда, вы сказали, будет вечеринка? – Аманда плотно зажмурила глаза, раскачивая головой из стороны в сторону.

Мартин фыркнул:

– Ага, конечно, «Редактор года» не знает, когда она устраивает «вечеринку года»… Через две недели, детка! И там будут абсолютно все.

– Почему… Почему я устраиваю ее так скоро?

– Господи Боже! Потому что все сейчас в городе из-за… Я забыл из-за чего. – Много шума и треска, скорее всего Игнасио пытался отнять трубку, у него не получилось, так что он начал кричать на заднем плане: – А-ман-да, слышишь? Может, Мартин сделает тебе и твоей Джулии какое-нибудь великолепное кожаное приспособление… такое непристойное, с шипами, балдежное… О, я в экстазе!

– Не обращай внимания, – сказал Мартин. – Но, кстати, я тебя уважаю. Мы все понимаем, почему ты держала это в тайне, пока не достигла настолько высокого положения, когда можешь помочь всем людям нетрадиционной ориентации. Хотя знаешь что? Я всегда догадывался. – Аманда почувствовала желание зажать голову между коленями. – Ты слушаешь? – спросил Мартин.

– Нет, – сказала Аманда. – Я тебе перезвоню.

Через десять минут и литр «Эвиана» позвонила миссис Элсворт.

– О, миссис Ворт, – сказала она тоном, предполагающим, что она потратила полдня, преследуя Аманду, – я перейду сразу к делу, если позволите. Это касается учебника Кассандры по истории. Похоже, там произошла путаница и Кассандра пришла в школу с другой книгой.

«Боже, – подумала Аманда, – что бы там ни произошло, им платят три тысячи фунтов за семестр, а они не могут дать ребенку дерьмовый учебник по истории!»

– А с ней не могли поделиться, миссис Элсворт? – спросила Аманда, пытаясь придать голосу заинтересованность, но ее прервало вежливое покашливание в трубке.

– Дело не в этом. – Миссис Элсворт протянула «де-ело». – Нет. Дело в том, какова природа принесенной Кассандрой книги. И Салли, учитель Кассандры… – «О-о-о-о-ох! Очевидно, это намек на я-уверена-вы-не-посчитаете-необходимым-вспомнить-эту-маленькую-деталь-миссис-Ворт». – Салли решила, что должна обратить на это мое внимание. – Миссис Элсворт сделала паузу. – Мне кажется, книга называется «Да, он мне изменяет». Книга была завернута в ту же коричневую бумагу, которой мы оборачивали учебники, так что это, полагаю, объясняет путаницу. Но поскольку ситуация имела место, мне кажется, нам следует встретиться и поговорить о возможной вовлеченности Кассандры во всю эту историю… Миссис Ворт? Вы меня слышите?

Аманда обомлела, от чего ее ягодицы непроизвольно сжались, превратив попу в упругий кулачок.

– Э-э-э… мы делаем выписки из этой книги. Это книга-самоучитель… Я обдумываю, какие куски мы можем отобрать для печати в «Ла мод», вот и все.

– Миссис Ворт, инцидент с книгой, по нашему мнению, только подтверждает…

– Вы думаете, у Николаса роман?

– Подтверждает, миссис Ворт, что все не так хорошо в семье Кассандры, как мы могли бы надеяться. Дети на самом деле замечают многое, а потом приносят проблемы в школу… хотя обычно не так буквально, как в этом случае.

Аманда скорчила трубке презрительную, «умную» гримасу.

– Кэсс может быть исключением, миссис Элсворт, – сказала она, – но она не медиум. Мой муж даже не знает, что я в курсе его похождений, если они у него действительно есть, если это вообще-то вас касается. Ей всего восемь лет…

– Семь.

– Семь. И она не подслушивает под дверью, миссис Элсворт. На самом деле…

– Ну, вместо этого, похоже, она роется в ящиках, – миссис Элсворт колебалась, – и нашла пару вещей, которые ее расстроили. Я понимаю, миссис Ворт, это очень деликатный вопрос…

– Какие вещи?

– Думаю, будет лучше, если…

– Какие вещи, миссис Элсворт?

– Миссис Ворт, – миссис Элсворт глубоко вздохнула, – могу я предложить вам потратить свое время на визит ко мне? – Она понизила голос до тихого шепота: – Я уверена, что так всем будет лучше. Скажем, сегодня в четыре часа?

– Спасибо, – сказала Аманда. – Тогда я заберу книгу, если это будет удобно. Мне надо закончить работу в эти выходные.

Митци стояла в дверях кабинета. Пока Аманда говорила по телефону, она поменяла прическу, переодела туфли и добавила к поясу цветок из ткани.

– Вам звонит Девина, – сказала она, и ее глаза загорелись.

– Переключи, – приказала Аманда, – а потом прерви нас ровно через минуту.

– Аманда-а-а-а-а-а, – голос Девины звучал так близко, что у Аманды на шее волоски встали дыбом, – суперновости! Я подумала, что лучше сама позвоню, чем позволю флористам записывать заказ.

– Как ты внимательна.

– Джейк сказал, что мы все приглашены к тебе на вечеринку! – Аманда яростно продиралась сквозь собственные тусклые воспоминания, пока наконец перед ней не появился расплывающийся образ ее самой, сидящей на коленях Джейка Цымбалиса. – Джейк и Ребекка, они были просто поражены твоей… энергией на ужине во время вручения. «Ничего себе, какая девушка этот лондонский редактор!» – говорят они.