Текст книги "Единственная и неповторимая"

Автор книги: Шейн Уотсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

У него за спиной послышался громкий удар и звук покатившегося по полу спальни тяжелого предмета.

– Давай садись на самолет и вали отсюда, мне плевать! – завизжала Аманда через закрытую дверь. Потом все стихло.

Николас пережидал, стоя в полумраке на верху лестницы, тяжело дыша и засунув руки под мышки.

– Эй, – сказала Аманда через несколько минут.

– Дорогая? – Николас робко прошаркал к двери.

– Сделай так, чтобы ты был на вечеринке. – Голос Аманды звучал хрипло. – Я не хочу, чтобы Девина наслаждалась, видя, что на моем собственном празднике рядом со мной нет мужчины. Даже если ты на самом деле не мужчина, а ублюдок.

Джеки вернулась к лестнице, сжимая в руках диктофон. Спустившись вниз, уставилась в огромное зеркало и медитировала перед ним, пока один из гостей «Блюграсса» легким толчком не вывел ее из оцепенения.

– Мы перешли в зал, – сказал он, – там все танцуют. Слушай, а ты, случаем, не с Саймоном Бестом?

Джеки повернулась, чтобы посмотреть на говорившего. Ей хотелось, чтобы ее оставили одну, но он был слишком пьян и считал себя достаточно знаменитым, чтобы замечать что-либо, кроме себя.

– Мы вместе учились в школе, – сказал он, у него немного тряслись ноги, – правда, суперпарень? Он и правда весьма талантливый. Не подскажешь, где он сейчас? Было бы здорово с ним увидеться.

– Он наверху, – ответила Джеки, – нюхает кокаин с голой близняшкой Броди.

Мужчина открыл рот, потом затрясся от хохота, понимающе кивая.

– Меня это не удивляет! – воскликнул он. – Ну дает, Саймон! А не желаешь ли потанцевать, пока его ждешь?

Танец состоял в том, что Джеки равнодушно раскачивалась, а мужчина прыгал и крутился перед ней как марионетка. Изредка их глаза случайно встречались, она слегка улыбалась ему, он кивал в ответ, а потом начинал еще сильнее биться на месте, словно человек, который во время тренировки в спортзале заметил своего босса и пытается произвести на него впечатление. В какой-то момент Джеки почудилось, что он собирается ее ударить, отчаявшись заставить танцевать как следует, но оказалось, это лишь составная часть его безумных движений.

– Это было просто супер, – сказал он, как только музыка поменялась. – Ну… э-э-э… принести тебе чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – ответила Джеки, – но вы не могли бы позвать мне Сэма, Сэма Кертиса? Мне надо кое-что ему сказать.

– Ну? – Джеки вжалась в угол дивана на краю танцпола. Сэм постоял над ней, а потом сел рядом. – Я думал, ты напрашиваешься потанцевать, – сказал он.

– Что-то не хочется, – ответила Джеки. Ее хриплый голос был едва различим в шуме.

– Ну… – он наклонился вперед, уперев локти в колени, – вообще-то я подумывал скорее не о танце, а о долгом крепком объятии, которое как-то тебя подбодрит.

Джеки не шевелилась. Она знала, что если пошевелится, то расплачется, а потому сжала руки на коленях и изо всех сил закусила губу.

Сэм потер штанину раз или два, а потом уставился в потолок.

– Пойдем, – сказал он, – пойдем потанцуем, тебе станет легче.

Он взял ее за руки и мягко поднял на ноги. Они неуклюже топтались на месте пару секунд, шаркая под музыку, потом он обнял ее, и Джеки опустила голову ему на плечо. Прошло несколько минут, прежде чем она заговорила.

– Я все так напутала, – начала она дрожащим голосом, как будто ее трясло изнутри. – Сэм, ты и представить себе не можешь, как я ошиблась. Там, наверху, в моей кровати девушка, и Саймон нюхает с ее кожи кокаин. Но дело не в этом… – Она резко покачала головой, словно отвергая его объятия. – Я даже не потому чувствую себя такой дурой. Это все вместе… просто я так цеплялась за это… за эту мысль, что есть кто-то, есть человек… А он на самом деле не существует! Он даже не помнит… ничего. – Она всхлипывала, неуклюже вытирая нос тыльной стороной ладони. – Как будто ничего никогда не было настоящим. И ты знал это. Почему же я не знала? Почему не видела?

– Мне жаль, – сказал Сэм, – мне правда очень жаль.

– Нет! Я не хочу, чтобы ты жалел. Это хорошо. Честно. Мне это было необходимо, просто… Я… У меня была масса возможностей увидеть то, что лежало на поверхности, а теперь слишком поздно. У всех остальных есть своя жизнь, они нашли то, что хотели, а у меня ничего нет. Потому что весь мой мир был… выдуманным.

Он сильнее сжал руки у нее за спиной, и она уткнулась в него как ребенок, закрыла глаза, и соленые слезы потекли по ее щекам, в то время как они оба в унисон перебирали ногами.

– У тебя есть я, Джеки, – прошептал Сэм, – я настоящий.

Она открыла глаза и подняла голову, чтобы посмотреть на него. Он улыбнулся и откинул мокрую прядь волос с ее щеки. Джеки вздрогнула, как будто кто-то кольнул ее между лопаток.

– Нет, Сэм, – сказала она, отстраняясь от него, – больше ты не будешь нянчиться со мной. Ты действительно прав насчет того, что вы все были моей страховкой. А я вела себя как эгоистичная скотина. Но все, хватит. – Мягко высвободившись из объятий, она весело похлопала его по руке, показывая, что она в норме. – У тебя своя жизнь и… и то, что происходит, просто здорово. Я действительно очень за тебя рада. – Ее губы слегка задрожали, и Джеки приложила ладонь к глазам, а потом улыбнулась так весело, как только могла. – Прости.

Сэм покачал головой:

– Не надо.

– Друзья? – Она сделала шаг назад.

– Конечно… – Он остановился и улыбнулся такой же нарочито веселой улыбкой, как она. – Всегда… О, – кивнул он в сторону танцпола, – похоже, у Маркуса Рейвена к тебе срочное дело.

Джеки посмотрела туда, куда указывал Сэм. Маркус подпрыгивал, показывая на свои часы, и что-то говорил.

– Ох, интервью! – Джеки схватилась за голову. – Диктофон! – Она повернулась. Диктофон все еще лежал на месте, втиснутый в щель у спинки дивана. – Мне пора. Он ждет уже тысячу лет. Еще раз спасибо. – Она обхватила Сэма за шею и крепко поцеловала в щеку. Она видела, как он покраснел.

– Эндрю? Привет. Это Ник.

– Привет, все нормально? Как дела? – Эндрю остановился. – Тебя как-то странно слышно.

– Я в саду. В Уилтшире.

– А, понятно. Все в порядке?

– Э, ну… не совсем. Аманда слегка…

– Видел ее по телевизору, кстати, выглядела она просто отлично! Слегка что?

– Сошла с ума.

– Ты о чем? – Николас слышал, как Эндрю переключает каналы.

– Я серьезно, Эндрю. Ты знаешь, эти препараты, которые она принимает, ну, она… Я никогда ее такой не видел. Да я никого никогда таким не видел, даже Линду Блер перед тем, как они послали за изгоняющим дьявола.

– Что она делает?

– Кричит что-то странное и бросается вещами… Кричит, что я свинья и использую ее, и думаю, что у нее плохие ноги и нет… таинственности, вроде так. Очень трудно вообще найти в этом какой-то смысл… что-то про «еще до того, как мы поженились». И куча ругательств.

– Похоже на кризис.

– На что?

– Ну, знаешь, иногда они взрываются, поскольку им кажется, что нечего надеть, все это доводится до истерики, когда они себя ненавидят, а потом обвиняют тебя в том, что ты их не любишь.

– О нет. Нет, это было другое!

– Она что-нибудь принимала?

– Ну, мы оба немало выпили.

– Нет, в смысле, препараты.

– А… Ну, она была с этим кремом, который хранит в холодильнике и который должна втирать. Но, Эндрю, мне кажется, тут дело гораздо серьезнее, чем препараты. Понимаешь, она бросалась в меня вещами.

Эндрю фыркнул:

– О да!.. Тогда это действительно серьезно!

– Эндрю. Я бы стал звонить тебе посреди ночи из своего сада, если бы это была шутка?

– Не стал бы. Как все началось?

– Ну, сначала я встал на сторону мамы в вопросе… о чем-то там… а потом я стал ругать Аманду за то, что она неправильно влияет на детей, и… началось!

– Уф-ф-ф-ф! – Эндрю шумно втянул воздух. – Ну, они на самом деле могут очень остро воспринимать разборки со свекровью.

– Я знаю, я знаю, но все гораздо серьезнее… я просто не понимаю… была пара моментов. Например, сегодня по телефону она говорила о том, что рушатся жизни детей. Она, очевидно, прочла что-то в газете, но реагировала так, как будто это касалось лично ее. И вообще за последнюю пару недель… я не могу точно определить, что именно, но когда она разговаривает со мной, она словно обращается к кому-то еще, кому-то, кого она… ненавидит. Да, именно такое ощущение. Может быть… я знаю, это не совсем твоя область… но тебе ведь не кажется, что это параноидальный бред? Может, стресс от смерти Эмбер послужил началом чему-то, какому-то химическому нарушению, ну, в смысле, в соединении с препаратами?

На том конце провода повисла пауза.

– Как ты считаешь? Эндрю, ты меня слышишь?

– Она говорила про Эмбер? – Эндрю перешел на шепот.

– Нет, а что?

– Мне просто пришло в голову еще одно возможное объяснение.

– Ну?

– Она думает, что-то было.

– Я тебя не понимаю.

– Между тобой и Эмбер.

– Что между мной и Эмбер?

– Роман, Николас.

– Боже мой!

– Я просто думаю… дело может быть в этом. Я почти уверен, дело в этом.

– Понятно. Ну… это, конечно, все объясняет… Бедная Аманда!

– Я должен был раньше догадаться. Дело в том… некоторые говорили, как раз после смерти Эмбер, и может быть, это дошло до Аманды.

– Почему ты не сказал мне, что были такие разговоры? – У Николаса вдруг пересохло во рту.

– Потому что я думал, это пройдет, и никто из вас об этом даже не узнает. – В голосе Эндрю слышалась радость. – В любом случае, наверное, хорошо, что все выяснилось. Теперь ты знаешь, в чем проблема, так что можешь пойти и сказать ей, что все это просто грязные слухи.

– Все не так просто. – На линии были помехи, казалось, Николас говорит с другого конца света, и это расстояние придает его голосу безжизненность и механичность.

– Почему?

– Во-первых, она меня выгнала, – Николас резко засмеялся, – она не хочет меня видеть до вечеринки.

– Ну, сейчас не хочет, но ты можешь ее успокоить.

– Не могу, Эндрю. – Николас надолго замолчал. – Надеюсь, я смогу объяснить все, объяснить свое поведение, когда мы все соберемся на чтении завещания.

– В Хедланде? Но это только через три недели. Зачем столько ждать, если все так плохо?

– Потому что… потому что я не могу успокоить ее, Эндрю.

На линии что-то зашуршало.

– Ник? – Тишина была почти физически ощутима. Эндрю представил, как его друг стоит на лужайке перед домом, смотрит на звезды, водит по виску вверх-вниз пальцами, и, когда тишина придала картине еще большую неподвижность, Эндрю представил, как Николас наклонил голову, зажмурил глаза и хочет, чтобы он, Эндрю, дал ему знак, что он понял, что он хотя бы пытался понять. – Ник… Я не знаю, что сказать, приятель. Мне жаль… просто я никогда не думал… Боже! Мне кажется, мы никогда друг друга не знали. Я имею в виду мы все.

– Думаю, мне пора, – сказал Николас. – Надо постелить на диване.

Глава 16

Джеки взяла интервью у Маркуса Рейвена перед фургоном Сэма, потому что больше негде было спрятаться от музыки. После этого она залезла в спальный мешок, разложенный на заднем сиденье, и проспала, пока птицы не разбудили ее ранним воскресным утром. Ночью были заморозки, окна заиндевели, и снаружи машины все искрилось белым. Джеки села в мешке, расчистила кусочек стекла, посмотрела на побелевшую лужайку и увидела Анджелу Броди, которая, идя по лужайке, казалось, разрезала хрустящий воздух, как пловец в замедленном действии.

Джеки опустила стекло и высунула голову.

– Доброе утро, – сказала она.

– Привет, – ответила Анджела, глядя куда-то вдаль. На ней было короткое леопардовое пальто и зеленые блестящие сапоги. – Ты так и не вернулась… в свою комнату. – Ее калифорнийская речь была такая же неторопливая, как медленные подводные движения.

– Меня не интересуют наркотики, – сказала Джеки вместо объяснения.

– Меня тоже. – Длинные светлые (как у скандинавов) волосы Анджелы на морозе висели соломой. Она вытянула руку перед собой так, словно та ничего не весила. – Но меня интересует секс. Саймон сказал, что тебя секс не интересует.

– Почему же, конечно, интересует. – Джеки попыталась изобразить негодование в голосе. – Интересует. Просто я не… в последнее время. У меня были проблемы с ногой.

Анджела кивнула:

– Точно, нога. – В утренней дымке она сделала шаг назад, сложила руки перед грудью и повернулась к грузовику. – Подвезти тебя в Лондон? – спросила она. – Я люблю уезжать до того, как все встанут.

– Хорошо, – ответила Джеки, – я только попрощаюсь.

Винс чистил обувь за столом, когда Джеки вошла на кухню.

– О Боже, – сказал он, – после всего этого она даже не сняла сережки.

– Прости, Винс, – Джеки пожала плечами, – в моей постели был кое-кто еще, когда я туда заглянула.

Винс прижал пальцы к губам, очевидно задрожавшим, потом опомнился и скорчил гримаску.

– Ужас, – сказал он. – Итак, вы пришли, чтобы немного взбодриться.

– Вообще-то я пришла за Сантой, – ответила Джеки. – Сэм говорит, он возьмет его в Лондон, если я смогу затолкать его в фургон до того, как все проснутся. Это просто предусмотрительность. Маркус согласен.

– А что собирается делать мадам?

– Меня подвезет женщина, которая спала с моим кавалером… Вот так замечательно прошли выходные.

– А они уже прошли? – Винс поднял руку к потолку. – Прошли совершенно без вас. – Он подмигнул ей, словно говорил о «местах для поцелуев» на последнем ряду в кинотеатре. – Ну как бы то ни было, жизнь продолжается! Итак, в какое время, по мнению мадам, мистеру Бесту следует сменить повязки?

– Я думаю, – сказала Джеки, – что тебе надо прийти к нему через час. Скажи ему, что это рекомендация доктора Фармер. И спасибо, Винс, за все.

– Не за что. – Винс пожал ее руку. – Вам спасибо.

Как только Джеки засунула Санту в фургон Сэма, она помогла Анджеле загрузить в машину шляпные коробки.

– Это мой обычный багаж, – сказала Анджела. – Я не люблю много вещей. А что у тебя?

– Ну, мне в принципе все равно.

– Я имею в виду: где твои вещи? – В руках Джеки был рюкзак, который она оставляла на ночь в машине Саймона. – Разве у тебя не было чемодана?

– О, все в порядке, – ответила Джеки. – Не думаю, что мне еще понадобится что-то из тех вещей.

Анджела моргнула очень медленно, как будто получала электронное сообщение прямо в мозг.

– Конец главы?

– Вроде того, – ответила Джеки. – Хотя это не так уж и важно.

Анджела снова моргнула и повернула ключ зажигания. Джеки задумалась, безопасно ли ехать, когда водитель так моргает, но бледные пальцы, извиваясь, изнутри открыли пассажирскую дверь, так что передумывать было уже слишком поздно.

– Ну так как, это было весело? – Джеки сцепила ноги, когда они выезжали за ворота, едва не задев каменную урну. – Я имею в виду твой вечер.

– Ты хочешь знать, хороший ли был секс и кончили мы или нет? – Анджела посмотрела на нее, как тюлени смотрят на своих мучителей в рекламе «РЕТА».

– Э-э-э… и то и другое, – ответила Джеки.

– Неплохо, – сказала Анджела, – но с оговорками. Так что, скорее, на «троечку». Он немного сдал из-за смерти своей сестры. Ты ее знала?

– Она была моим лучшим другом.

Анджела кивнула:

– Да. Так что вы друг за друга держитесь как за воспоминание о ней.

– Нет. – Джеки посмотрела на нее. – Это было что-то, что мы оба… – она колебалась, – ну, что-то, чего я хотела… многие годы.

Какое-то время они молчали.

– Но теперь ты больше этого не хочешь, так? – Анджела бросила взгляд на Джеки, хотя это было больше похоже на медленный ровный луч прожектора, опущенный на нее.

– Да. Вообще-то я поняла, что обманывала себя. – Джеки произнесла «обманывала» каким-то глупым тоном, тут же об этом пожалела и постаралась исправить оплошность. – Я много чего напридумывала, мысленно рисовала чьи-то образы, воображала людей необычными, хотя на самом деле они… – Она не договорила и повернула голову к окну.

– И Сэм Кертис – один из поверженных идолов?

– О нет, Сэм – моя опора. – Джеки разгладила брюки на коленях. – Мы дружим уже много лет. Мы присматриваем друг за другом.

Анджела повернула к ней свой тюлений глаз:

– Да уж, он точно присматривал за тобой ночью. И утром. В пять утра, когда я спустилась, он сидел на скамейке в саду.

– Ну, у него в голове полно всякой всячины. А вчера я была расстроена, и он был просто Сэмом. А-а-а-а-а-а! – Джеки схватилась за приборную доску, когда машина неожиданно дернулась вправо, так что индейские брелочки подпрыгнули к самому стеклу, танцуя и звеня.

– Надо поехать в Эйвбери. – Анджела ткнула пальцем в указатель, объясняя неожиданное изменение курса. – Надо походить среди камней, почувствовать землю, подышать воздухом. Мне кажется, тебе нужно довериться своим инстинктам.

– Хорошо, – сказала Джеки.

Через двадцать минут Анджела и Джеки замерли с двух сторон вертикально стоящей каменной глыбы, прижавшись щеками к холодному камню и сцепив руки.

– Это бесполезно, – сказала Джеки. Анджела закрыла глаза и прильнула ближе к камню. – Шесть месяцев назад, может быть, все и могло быть по-другому, но теперь слишком многое изменилось. – Она почесала лоб. – С тех пор как умерла Эмбер, я… немного иначе стала относиться к Сэму. Во-первых, я узнала, что у них с Эмбер был роман, а сейчас… он совсем другой человек, женщины на него бросаются, за ним охотятся продюсеры, и это заставило меня… заметить его, я думаю. Это заставило меня увидеть его другим. – Они стояли в тишине, Джеки часто моргала на пронизывающем ветру, и ее ресницы касались камня. – А потом, вчера вечером… я больше не могла это игнорировать. Я поняла, что хочу быть с ним и больше ни с кем… и я хотела, чтобы он был только со мной. Вот так просто, – Джеки глубоко вздохнула и повернулась спиной к камню, засунув руки под мышки своего шерстяного пальто, – но теперь уже слишком поздно. Я могу сделать так, чтобы он меня жалел. Я могу пойти к нему в слезах и сказать, что совершила ужасную ошибку. Вчера я почти сделала это. Зная Сэма, думаю, он даже дал бы нам шанс, потому что наверняка пойдет на многое, чтобы подбодрить меня. – Она засмеялась, и ее глаза на ветру стали влажными. – Но его сердце не будет в этом участвовать. Для него я просто глупая девочка, которая так и не выросла. – Она закусила губу и глубже засунула руки под мышки.

– А ты не думаешь, что он должен сам выбрать? – Казалось, Анджела почти заснула; это было первое, что она произнесла за последний час.

– Что? Прийти к нему и признаться?

– Да, именно так.

– Но… я не могу. Это просто… шокирует его. Он не думает обо мне вот так, и сомневаюсь, что смогу выдержать, когда он скажет это мне.

– Скажет что?

– «Джеки, – пауза, – я тебя не люблю».

– Ты действительно думаешь, что он может так сказать? – Анджела выглянула из-за камня и посмотрела на Джеки, уставившуюся в небо со странным выражением умиротворенности и удивления, как будто она только сейчас заметила, что облака двигаются. – Пойдем. – Анджела вернулась к машине, ее голые ноги под леопардовым пальто теперь стали розового цвета. – Думаю, хватит с нас этого. – Она медленно повернула голову к Джеки, и на ее лице появилось какое-то подобие улыбки.

Глава 17

Аманда приехала в Хедланд раньше, чем планировала, но машины Десятого канала уже были припаркованы на подъездной дорожке, а на плитке в холле извивались кабели их аппаратуры. Леди Милли стояла на лестнице и закрепляла ветки остролиста над портретом Эмбер.

– Слава Богу, ты приехала! – Она раскинула руки. – Ты даже не представляешь себе, как мы тут ссорились. Они уже собирались начать съемки, даже не подумав о том, что надо украсить дом и сделать так, чтобы он выглядел достойно. Эмбер бы хватил удар! Я заставила их притащить кучу остролиста и плюща и уже с ума схожу, украшая эти картины и перила. Что ты думаешь?

– Чудесно выглядит, – сказала Аманда, плотнее прижимая солнцезащитные очки к лицу. Милли изогнулась, чтобы полюбоваться на свою работу. – Видимо, они собираются привезти елку и все для обеда, когда бы он ни был. Большой финал. – Она вздрогнула и стала спускаться по лестнице. – По мне, так звучит ужасно. Чего конкретно они от нас хотят?

– Это вечер, когда огласят завещание. – Аманда пожала плечами. – Мы решили позволить им продолжить съемки, но при условии, что на время оглашения останемся одни. Думаю, они хотят снять всех, получивших что-то от Эмбер и предающихся воспоминаниям вокруг ее стола… И мы говорим «спасибо тебе» и «прощай», и все такое…

– Тост за друзей, которых с нами нет. – Милли сморщила нос и вздрогнула. – Ну от меня можно ожидать вспышек гнева, если она не оставила мне всю свою обувь. Сумками я еще готова поделиться. – Она подмигнула и взяла Аманду под руку. – А что ты получишь, дорогая, чтобы запомнить ее?

– О, я получу развод. – Аманда сухо улыбнулась Милли, которая уронила руку и отступила на шаг назад. – У них был роман, у моего мужа и Эмбер. Разве ты не знала?

– Не может быть! – Милли прижала руку к губам.

– К несчастью, может. В любом случае, пожалуйста, не говори ничего. Я не хочу повлиять на программу.

– Да к черту программу, дорогая! – Милли крепко обняла Аманду за плечи. – Думаю, надо выпить… Джефф, – она помахала через плечо мужчине в голубом комбинезоне, – можешь продолжить с остролистом, мне надо отойти.

Пока Милли рылась в кладовой в поисках хереса, у Аманды зазвонил телефон. Это была Митци.

– Да-да, это я. Я простудилась. Да… какая тема?.. Дальше… так… Что? Кто?.. Джулия Элдер? Да, я знаю, что она там была, но… Эндерверст?.. Но она не организатор вечеринки, она официантка… Мне плевать, что говорит Мартин, они не могут объединиться для моей… Иронически?.. Я тебе покажу «иронически»! Нет, черт побери, это не так-то легко… Мне все равно… Ну тогда скажи ему, пусть позвонит мне. Сейчас.

Аманда рухнула на кухонный стол и прижалась щекой к шершавой дубовой поверхности, сжав голову двумя руками. Милли разжала одну из ее рук и вложила небольшой бокал хереса.

– Может быть, я схожу с ума, – прошептала Аманда, подняв голову на несколько дюймов и поднося бокал к губам. – Должно быть, схожу. Или это и правда была моя ассистентка, которая звонила, чтобы сказать, что тема вечеринки, которую я организовываю через две недели, – «Зимняя сказка»? – Она сделала еще один глоток хереса. – А это значит, триста или около того персон из самого высшего общества, из мира моды и международных VIP должны быть приглашены на праздник на льду у меня в саду в Шеперд-Буш. Этого моего позора никто никогда не забудет. Никогда. – Телефон снова зазвонил. Аманда приложила его к уху, не поднимая головы со стола. – Мартин, я думаю, это плохая идея…

На том конце провода голос Мартина был отлично слышен.

– Да нет, это отличная идея! Немного китча, немного готики. Это великолепно! Я уже сейчас все это вижу… ледяные скульптуры, ковер из снега. Перья… белые перья, все серебряное и белое, стекло и мех, толстый полярный мех, как будто стены задрапированы шкурами. Я разработаю всю концепцию, с твоей великолепной Джулией…

– Нет, Мартин. Джулия не…

– Аманда, детка. Должен заметить, что тебе пора двигаться вперед. Правда. В этом бизнесе нельзя, чтобы личные чувства мешались с творческими обязанностями. Расслабься. Потому что то, откуда появилась Джулия, – это будущее, и ты это знаешь лучше, чем кто-либо другой.

– Мартин, я не…

– Это будет просто великолепное шоу, с тобой, Аманда Ворт, в качестве звезды и хозяйки. Перестань! Я одену тебя как Снежную королеву, что-то вроде средневекового киборга, но оч-ч-чень крутого очень стройного, очень корсетного. Ну кто еще сможет так великолепно сделать это?

– Просто… – Аманда закрыла глаза. – Никто. Я тебе перезвоню.

– Ну что ж, вот и все, – леди Милли сидела на столе в своих обтягивающих джинсах «Ливайс», поставив ноги в белых замшевых сапогах на стул, – одним поводом для волнений меньше. – Она потрясла своим золотым браслетом с болтающимися на нем амулетиками и опрокинула содержимое своего стакана в рот, словно нимфа, дующая в рог.

Аманда приподнялась на локтях и сняла очки.

– Милли, она когда-нибудь говорила с тобой об этом?

– Нет, дорогая, не говорила. И ты меня удивляешь. – Милли повернула колени, так что теперь они смотрели на Аманду. – Тут точно не может быть никакой ошибки?

– Точно. Они собирались сбежать вместе в Нью-Йорк. У меня есть их билеты.

– Бог ты мой! Это все звучит так неправдоподобно, как в кино. Эмбер всегда было плевать на Нью-Йорк, насколько я знаю.

– Ты не… – Аманда потерла винное пятно на столе, – ты видела их вместе?

– Да, конечно, но никогда… никаких компрометирующих ситуаций. – Милли наклонила голову, словно снова вспоминала все те случаи. – В смысле, он проводил здесь много времени, ведь так, особенно ближе к концу? Но Дэйв тоже был здесь… и я была, и Роджер… я никогда не видела ничего такого…

– Я все время думаю о сексе. – Аманда закрыла глаза руками, словно шорами. – Я представляю их в комнате для медитации внизу… со свечами. У Николаса повязка на голове, не знаю почему. Он делает ей массаж с маслом. Я думала, он ненавидит все эти вещи, понимаешь?

Милли кивнула с серьезным видом:

– Я знаю это чувство, мой первый муж ушел от меня к тренеру по йоге. Ты чувствуешь себя такой… дурой. Но, если тебя это утешит, они делают ремонт в той комнате, туда никто не заходил уже несколько месяцев. – Она плеснула еще хереса Аманде в бокал. – Мне никогда не казалось, что она была помешана на таких вещах. В смысле, она выглядела так, словно только ради этого и живет, но однажды сказала мне, что лучше бы уж выпила бокал шампанского и приняла чудную горячую ванну. Она всегда шутила по этому поводу.

Милли нагнулась и коснулась руки Аманды.

– Что мне делать, Милли? – Аманда говорила шепотом, не отрывая ладоней от лица.

– Брось в него камень еще до вечеринки, сделай так, чтобы ты выглядела просто невероятно хорошо, и пусть ему будет больно. Найди адвоката, милая.

– Так, девочки, – Майк стоял в дверном проеме и размахивал трещащей рацией, – мы все установили и готовы, ждем только вас, леди Милли.

Милли подняла руку:

– Я буду готова через минуту, Майк, мне надо только припудрить носик. – Она соскользнула со стола и нагнулась, чтобы прошептать Аманде на ухо: – Жизнь, дорогая, – это сплошное притворство, то или другое, но все равно блеф. Вопрос только в степени, разве не так?