Текст книги "Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946"

Автор книги: Шарль де Голль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 51 страниц)

Поэтому правительство, в силу обстоятельств являющееся единственно способным взять на себя инициативу обращения к народу, считает необходимым передать на его усмотрение урегулирование этой проблемы. Во-первых, речь идет о том, чтобы предложить стране при определении срока полномочий Ассамблеи и ее законодательной правоспособности по трем основным направлениям: бюджета, договоров, структурных реформ – привести Ассамблею к необходимости сконцентрировать свою деятельность на основном предмете, то есть выработке конституции. Ведь в конце концов, с того момента, как народ во всеуслышанье объявит свою волю, самым важным станет создание институтов, в рамках которых будет осуществляться ее деятельность. Если не приступить к этому в кратчайшие сроки, мы окажемся – я в этом глубоко убежден – ввергнутыми в авантюру. [664]

Затем следует сделать так, чтобы исполнительная власть исходила от самой Ассамблеи, которая изберет главу правительства, и так, чтобы эта власть обладала на короткий период до вступления в силу новой конституции второстепенными законодательными полномочиями, от которых в любом случае стоит освободить все будущие ассамблеи, если мы хотим направить их силы на проведение основных крупных реформ, а также имела бы гарантии стабильности, без которых отныне невозможно вести речь о правительстве.

Здесь мы касаемся, и все это понимают, основного момента не только на несколько месяцев переходного периода, о котором мы говорили, но и в целом для всей совокупности наших будущих государственных институтов. Я не думаю, что во Франции можно найти много людей, не порицающих абсурдную систему, благодаря которой до 1940 каждый день судьба правительства Республики могла быть поставлена под вопрос. Во что могли обойтись стране потери от этой постоянной угрозы, висевшей над теми, кто брал на себя бремя власти, этого почти хронического состояния кризиса, а также политических торгов вне и интриг внутри самого Совета министров, являвшихся следствием всего происходящего, исчислить невозможно. Вчера я сказал, что с 1875 по 1940 у нас было 102 правительства, тогда как в Великобритании их было 20, а Соединенные Штаты прожили при 14 президентах. В прошлом году великий президент Рузвельт сказал мне следующее: «Представьте себе, что мне, президенту Соединенных Штатов, много раз не удавалось вспомнить, кто являлся главой правительства Франции!» Завтра еще больше, чем вчера, деятельность государства потеряет всякую преемственность, а для французской демократии не станет будущего, если подобные условия будут сохранены. Приходу режима Виши во многом содействовало то отвращение страны к таким политическим играм, которым она долгое время была свидетелем и которые так пагубно сказались на деятельности государства!

Несомненно, что ответственность исполнительной власти должна быть полной. Но почему к ней должны обращаться произвольно по любому поводу и в любое время? Почему не допустить, что на период выработки конституции и до того дня, когда сама конституция будет определять нормы деятельности в этой области, Ассамблея, выбрав для формирования и руководства правительством кого-то, кому она доверяет, могла [665] бы дать ему все полномочия на несколько месяцев, сохранив за собой право решения в основных законодательных вопросах? В союзе пяти великих держав, в котором, несмотря на необоснованную задержку, наша страна заняла свое место и который будет реорганизовывать ради сохранения мира нашу планету, потрясенную войной, будет ли Франция еще раз единственной страной, представители которой находятся в постоянной зависимости от малейших колебаний Ассамблеи? Можно прийти в отчаяние, если после стольких уроков мы опять вернемся к подобной системе!

Для того, чтобы консультации со страной не выглядели, я не скажу, плебисцитом, ибо это обратный случай, но выражением мнения одного правительства, именно вам надлежит заняться этим. Присоединитесь к правительству! Встаньте за него! Сделайте так, чтобы в момент, когда оно спросит мнение нации и обратится с просьбой одобрить регламентацию деятельности государственной власти на переходный период, которая на этот раз, прямо или косвенно, будет зависеть только от всеобщего голосования, правительство бы опиралось на ваше принципиальное согласие! Как можно отрицать важность и благотворность для настоящего и будущего такого единения?

Извините меня, если до того, как сойти с этой трибуны, я позволю себе произнести несколько слов, увы, личного порядка. Если я так поступаю, то, может быть, потому, что на это меня толкнули многие выступления, которые мы здесь слышали; но в основном, потому, что для завершения дебатов это необходимо. Мне, у которого – о, прошу вас поверить мне – нет других амбиций, кроме как сохранить честь руководителя, что вел Францию из глубин пропасти до того дня, когда, победоносная и свободная, она вновь возьмет в свои руки свою судьбу, как же мне идти до конца, если по такому важному вопросу, который является для меня проблемой национальной совести, я вижу, как отделяются от меня по существу представители тех, кто был моими соратниками. Конечно, я не говорю это для того, чтобы повлиять на заключение, которое вы составите. Впрочем, и для вас тоже это дело совести. Я говорю это просто для того, чтобы не скрыть от вас ни одной составляющей этой проблемы, которую вы будете решать исключительно во благо нации. [666]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ВРЕМЕННОЙ КОНСУЛЬТАТИВНОЙ АССАМБЛЕИ ПО ПРОЕКТУ ПОСТАНОВЛЕНИЯ И ПРОЕКТУ ЗАКОНА О ВЫБОРАХ УЧРЕДИТЕЛЬНОЙ АССАМБЛЕИ И ВРЕМЕННОМУ РЕГЛАМЕНТУ РАБОТЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНОВ

29 июля 1945

Временная Консультативная ассамблея приняла следующие резолюции:

Резолюция первая:

Ассамблея отклоняет проект постановления и проект закона, предложенные правительством.

Резолюция вторая:

Ассамблея заявляет, что, по всей видимости, существует необходимость непосредственной и абсолютной ответственности правительства перед избранниками народа, которым надлежит определять условия его деятельности, а также взаимоотношения между государственными органами, обеспечивая устойчивость правительства.

Третья резолюция:

Ассамблея высказывается за создание Учредительной ассамблеи как высшего органа власти, в котором будет обеспечено справедливое представительство заморских территорий.

Председатель: Феликс Гуэн.

РЕЧЬ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ГЕНЕРАЛОМ ДЕ ГОЛЛЕМ В ГОРОДЕ БЕТЮН 11 АВГУСТА 1945

Это поразительно, что правительство Республики прибыло чествовать город Бетюн, героический и разрушенный, в тот самый момент, когда последние бомбы этой мировой войны разрываются на полях гибели Тихоокеанского региона. Последние ли? Да, но самые страшные. Настало время, когда завершается полной победой лагеря свободы то бесконечное разрушение жизней людей и материальных ценностей, развязанное манией господства империй. В страшной драме, приближающейся к своему концу, мы долго были и в Европе и в Азии самыми пострадавшими, потому что мы были, во-первых, на самом краю. Мы будем оставаться среди претерпевших [667] наибольшие испытания, потому что это наша вечная судьба быть в центре катаклизмов. Короче говоря, мы выходим из этой бури с огромными человеческими и материальными потерями. Но как нас не смогли привести в отчаяние самые страшные беды – не так ли, Бетюн? – так и наше сегодняшнее тяжелое положение нисколько не лишает нас мужества – не так ли, Бетюн? И я скажу даже больше, что, преодолевая препятствие за препятствием, разочарование за разочарованием, мы совершаем подвиг нашего возрождения. Я всегда остерегался убаюкивать иллюзиями тех, кто хотел меня слушать, и французы достаточно страдали, чтобы теперь допускать, чтобы им льстили. Но я утверждаю с полным правом и со всей французской гордостью, что мы движемся огромными шагами к тому моменту, когда о нас скажут: «Они добились своего!»

Где мы были вчера? Не возвращаясь назад к эпохе, хотя и очень близкой, когда мы были на дне пропасти, когда враг прямо или через посредников тиранил душу и уничтожал тело родины, когда мы считали, что будущее Франции будет обеспечено только успехами одних и неудачами других, давайте мысленно представим положение страны таким, каким оно было шесть месяцев назад, когда после великой битвы была освобождена большая часть нашей земли. Сравним эту ситуацию с той, в которой мы находимся, и давайте признаем, что, преодолев невероятные препятствия, мы прошли немалый путь к лучшему будущему.

Кто мог бы забыть тяжелое материальное положение, в котором после нахлынувшей радости освобождения оказалась страна в ходе великих боев на нашей земле, что вели против ожесточенного врага армии союзники и французская армия, пришедшая из заморских территорий, а также соединения наших внутренних сил? Кто не вспомнил бы парализованные тогда порты, груды развалин, прерванные коммуникации, отсутствие правосудия, растерянную администрацию, разгромленную полицию? Но кто же будет отрицать, что за несколько месяцев без всякой гражданской войны и разрушительных потрясений порядок и свобода у нас вновь вступили в свои права? Я не хочу сказать, конечно, что сегодня у нас все прекрасно. Чтобы полностью оживить и обновить громадный государственный аппарат с учетом того состояния, в каком он достался нам, чтобы восстановить моральное и материальное положение израненной нации, нужны усилия, которые, я заявляю открыто, еще далеки [668] от своего завершения, которые никакое мановение волшебной палочки никогда не могло, не может и не сможет исполнить в одно мгновение и которые мы сможем довести до конца только проявляя все, сверху донизу, еще больше воли, энтузиазма и самоотверженности. Но я прошу приглядеться, какими мы стали по сравнению с тем, какими мы были.

Поскольку мы находимся в Бетюне, то есть в основном центре производства и труда, где все хорошо знают, что для Франции сейчас все зависит от того, что она производит и дает населению, я приведу несколько цифр, хорошо показывающих результат наших усилий. Во-первых, конечно, уголь! В октябре 1944 был выдан на-гора миллион с половиной тонн; а за последние недели наши шахтеры в среднем подняли в два раза больше. Не приходится сомневаться, что в августе они выдадут три миллиона тонн угля. После освобождения добыча угля составляла 40% от довоенной, теперь же 75%. Я уверен, что скоро она возрастет до 100% и более. Что касается электроэнергии, то в июле мы произвели 1 350 миллионов киловатт, то есть столько же, сколько в июле 1938. С октября мы утроили производство алюминия, а также чугуна и стали, в десять раз возросла добыча железной руды. Производство цемента у нас упало до 23 000 тонн в месяц, теперь оно выросло до 120 тонн. В то же время мы производили не более 40 000 тонн извести, а сейчас 125 000 тонн. Мы загружали в сентябре, октябре и ноябре в среднем до 162 000 вагонов в месяц. В июле мы загрузили 470 000 вагонов. Производство текстиля, каучука, химической продукции еще сталкивается с серьезными трудностями. Но ситуация в этих отраслях промышленности уже не имеет ничего общего с тем трагическим положением, каким оно было вчера. Конечно, мы еще не достигли и половины довоенного уровня производства, но я, по государственному долгу пристально следящий за показателями, могу сказать, что не проходит ни дня без определенных успехов по сравнению с предыдущим.

Действительно, если наша судьба зависит в первую очередь от нас самих, то условия, в которых нам будет возможно показать миру ценность наших концепций и интересов, имеют первостепенное значение. Ведь если наши внутренние условия нам еще не кажутся благополучными, то наше внешнее положение нас не устраивает совсем. Сколько французов, похороненных за две тысячи лет в родной земле, перевернулось [669] в своих могилах, когда узнало, что судьба побежденной Германии была частично решена без согласия Франции? Мы далеки от того, чтобы рассыпаться в напрасных сетованиях. Мы отлично знаем, что с течением времени каждый может заставить себя услышать в соответствии со своей силой. Полагая, что, следуя порядку вещей в мире, эти правила игры, рожденной суровыми требованиями войны, постепенно смягчатся, и питая, впрочем, оправданное убеждение, что мы сможем подняться со временем на несколько делений по относительной шкале силы, не принося никому вреда, мы принимаем сегодня с холодным спокойствием вещи такими, какие они есть.

Такой трезвый взгляд на вещи помогает нам определить, чего же мы уже достигли по мере нашего возрождения. В прошлом году в это же время французское правительство не было даже признано. Тогда в международном плане все происходило так, как если бы Франция являла собой лишь великое воспоминание о прошлом и не имела будущего. Отметим просто, что сегодня Франция управляет и распоряжается немецкими землями вместе с тремя другими великими державами, что она прочно обосновалась на Рейне и Дунае, что она входит в состав Организации Объединенных Наций, что она согласилась принять участие в ближайшей Лондонской конференции, где ее министр по иностранным делам и его американский, русский, британский и китайский коллеги выработают мирные договоры с Германией и Италией. Отметим, что территории в четырех частях света, что мы взяли под свое крыло, остались, невзирая на все ветра и приливы, верны нашему делу. Индокитай, порабощенный Японией и еще отторгнутый от Французского Сообщества, вернется в него, мы в этом уверены, и будет тем более дорог, что он много выстрадал, и будет тем более свободен, что он это полностью заслужил. И, наконец, мы слышим все громче поднимающиеся голоса больших и малых народов, приветствующих с дружественными чувствами возрождение Франции.

Да, я это утверждаю! Франция, израненная, раздавленная, униженная, вновь идет вперед. Ибо в мире, каков он есть, где устрашающие взрывы атомных бомб внезапно показали, какие огромные силы можно вызвать на свет либо для разрушения, либо для блага людей, дорога вверх является единственно возможной для нации, которая хочет жить, сохраняя свой дух, свои права, свою свободу. И именно этого мы хотим. [670]

Да, мы страдаем. И мне ли не знать, какие тяготы и лишения терпят сегодня у нас столько мужчин и женщин. Да, нас выводят из себя недостатки, нехватка всего, абсурдность, усложняющие нашу задачу. Да, мы знаем, что в стране, которой война обошлась в 5 000 миллиардов, то есть почти в половину ее национального богатства, где, сверх того, бурей событий были сметены ее государственные институты, никакое решение, идет ли речь о реформах, ценах, зарплатах, выборах или референдуме, не сможет удовлетворить всех так же, как и мельник из басни, идущий со своим сыном и ослом, не смог получить одобрения каждого встречного. Но мы продолжаем наш путь. Отложим на потом наши жалобы, горести и беды. Мы понимаем, что речь идет о том, чтобы жить, то есть идти вперед. Мы движемся и будем двигаться в постоянной борьбе, соблюдая единство нации и разумную дисциплину, а не – конечно, нет! – в склоках и внутренних раздорах. Мы движемся и будем двигаться, придерживаясь общей цели, которая велика, далека и трудно достижима, но которая единственная вознаградит нас за все, а не – конечно, нет! – останавливаясь, чтобы погрязнуть и разъединиться в ничтожных раздорах. Мы движемся и будем двигаться, строя понемногу новое и разумное общество, а не – конечно, нет! – возвращаясь к старому или бросаясь в авантюры.

Именно так мы вышли из пропасти и выиграли войну. Нет другого средства построить наше будущее, то есть лучшую, более справедливую и более достойную судьбу для каждого и добиться для нашей родины достойного ее места в первом ряду наций! За работу!

ПИСЬМО Г-НА ЛЕО Т. КРОУЛИ, УПРАВЛЯЮЩЕГО «ЛЕНД-ЛИЗОМ», ЖАНУ МОННЕ

(Перевод)

Вашингтон, 18 августа 1945

Уважаемый господин Монне,

С учетом окончания военных действий, я имею честь довести до вашего сведения, в соответствии с указаниями президента, следующие решения:

а) Начиная с сегодняшнего дня, не будут приниматься никакие требования услуг или поставок во исполнение договоpa, [671] подписанного с вашим правительством 28 февраля 1945 года согласно разделу 3 (с) Закона о «Ленд-лизе».

б) Продукция и услуги, включенные в список 1 в приложении к договору, с сегодняшнего дня не являются необходимыми для продолжения войны. Вследствие этого, вся продукция, не поставленная на сегодняшний день и находящаяся в стадии производства, на складах или готовящаяся к погрузке, может быть передана вашему правительству только против уплаты в соответствии с условиями, указанными в договоре. Все услуги, оказываемые вашему правительству с сегодняшнего дня и относящиеся к поставкам, предусмотренным договором, должны быть оплачены таким же образом в соответствии с условиями договора.

Решение по уже полученным требованиям, по которым еще не были размещены заказы, будут приняты после обсуждения с вами.

Представители Министерства по внешнеэкономическим связям хотели бы незамедлительно рассмотреть с вами пути защиты интересов наших правительств в части, касающейся уже осуществленных поставок по «Ленд-лизу» и тех, что находятся в состоянии отправки или на складах под контролем вашего правительства. Я предлагаю обсудить на этих переговорах общие принципы оплаты согласно соответствующим условиям.

Искренне ваш.

РЕЗОЛЮЦИЯ, ПРИНЯТАЯ 23 АВГУСТА 1945 ГОДА ОБЩИМ СОБРАНИЕМ ПАРТИИ РАДИКАЛЬНЫХ СОЦИАЛИСТОВ, СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ И КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИЙ В БЮРО ВСЕОБЩЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДА

Делегаты партии радикальных социалистов, социалистической партии, коммунистической партии и Лиги Прав Человека, собравшиеся 23 августа под покровительством бюро ВКТ, пришли к общему решению выразить протест против закона о выборах, который, извращая обычную процедуру пропорционального представительства, пытается умалить результаты будущего выступления левых сил, объединившихся под знаменем сопротивления. По этому поводу будет предпринято обращение к генералу де Голлю после его возвращения [672] с настоятельной просьбой восстановить принцип пропорционального представительства.

ПИСЬМО ЛЕОНА ЖУО, ГЕНЕРАЛЬНОГО СЕКРЕТАРЯ ВСЕОБЩЕЙ КОНФЕДЕРАЦИИ ТРУДА, К ГЕНЕРАЛУ ДЕ ГОЛЛЮ

Париж, 1 сентября 1945

Господин президент,

Я имею честь от имени Объединенного комитета Всеобщей Конфедерации Труда, партии радикальных социалистов, коммунистической партии, социалистической партии и Лиги Прав Человека просить вас об аудиенции для обсуждения порядка будущих выборов.

Делегация будет состоять из гг. Леона Жуо, Эмиля Кана, Мазэ, Даниеля Мейера, Ж. Дюкло.

Мы будем признательны, если вы сможете принять нашу делегацию в ближайшее время.

В надежде на ваше согласие, примите, господин президент временного правительства Французской Республики, уверения в моем высоком к вам уважении и наилучшие пожелания.

ПИСЬМО ГЕНЕРАЛА ДЕ ГОЛЛЯ ЛЕОНУ ЖУО

Париж, 1 сентября 1945

Господин Генеральный секретарь,

Я получил ваше письмо от 1 сентября с просьбой встретиться с вами и гг. Эмилем Каном, Мазэ, Даниелем Мейером и Жаком Дюкло для обсуждения порядка проведения ближайших выборов.

Не могу скрыть от вас, что я был удивлен таким шагом со стороны Генерального секретаря ВКТ, являющейся по своей природе профессиональным объединением, созданным на основании и под защитой закона 1884 и не могущей в глазах правительства выступать в той же роли, что и представители политических партий, в частности, по вопросу обсуждения условий проведения выборов. [673]

Если я заранее рад возможности беседовать с вами обо всем, что имеет отношение к профессиональным интересам, которые представляет ВКТ, то я не могу так же обсуждать вопрос политических выборов. Официальная беседа по этому поводу между вами и главой правительства не согласуется с характером Конфедерации, как он был определен законом, статья 3 которого гласит, что «профессиональные союзы имеют своей исключительной целью изучение и защиту интересов в экономической, промышленной, коммерческой и сельскохозяйственной областях».

Примите, господин Генеральный секретарь, уверения в моем высоком к вам уважении.

РЕЧЬ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ГЕНЕРАЛОМ ДЕ ГОЛЛЕМ ПО РАДИО 4 СЕНТЯБРЯ 1945

Спустя два дня после того, как капитуляция Японии, менее чем через четыре месяца после капитуляции Германии, положила конец самому масштабному конфликту на земле, мы сегодня празднуем под сенью победы свободы годовщину Третьей Республики.

Третья Республика! Рожденная накануне поражения при Седане, призванная устранить его причины и исправить последствия, долгое время полезная Франции, удобная для ее детей, славная в служении стране, в конце концов падшая под ударами несправедливой судьбы во временном поражении 1940! Как это часто бывает, именно ее многие французы обвиняли вначале в своем несчастье. Такова общая и страшная ответственность политических режимов. Но страшная система унижения и гнета, сменившая ее под игом захватчика, понемногу стерла из памяти общества все несправедливые и излишние упреки. Я верю, что сегодня огромная масса французов имеет о Третьей Республике достаточно беспристрастное суждение.

При ее правлении, длившемся семьдесят лет, Франция поднялась после бедствий 1870–1871. Она создала новую и обширную империю, простершуюся на пять частей света, заключила мощные альянсы, выиграла Великую войну, вернула Эльзас и Лотарингию и в то же время смогла избежать любых крупных внутренних смут, развила образование, ввела справедливое социальное законодательство, обеспечила каждому достаточно [674] широкую свободу мысли, вероисповедания, деятельности. Дело в том, что в Третьей Республике присутствовала прежде всего сама Республика, то есть мощные, общие и плодотворные принципы, именуемые: свобода, справедливость, суверенитет народа, без которых нет ни прочной силы, ни стабильности, ни света.

Но были также, ни к чему это отрицать, определенные пороки системы, которые, не будучи искорененными в самом начале, привели перед войной к своего рода параличу и внезапно оказались смертельными во время страшной опасности 1940. Все знают об этих пороках, и почти все признают их. Во-первых, не было равновесия между ветвями власти, что сказалось на нестабильности исполнительной власти, лишая ее во многом эффективности и авторитетности. В буквальном смысле слова мы оказались в постоянном состоянии политического кризиса. В течение двадцати одного года, что отделял окончание Великой войны от вторжения механизированных частей немцев, 20 разных людей побывали во главе правительства Франции. Эти 20 человек, некоторые из которых были выдающимися, не имея зачастую ни времени, ни средств, чтобы раскрыть все свои способности, создали 45 правительств, не считая изменений в составе правительств. И это в то время, когда нам приходилось жить в неустойчивом мире, при все возрастающей угрозе новой войны, когда все требовало от нас решительных экономических, социальных, демографических, колониальных и военных перемен. Перед лицом таких трудностей и в таких условиях как же страдало будущее государства от постоянной смены власти!

С другой стороны, Ассамблея, избранная на основе косвенных выборов, регулирующая роль которой относительно Палаты депутатов, избранной на основе прямых выборов, была совершенно необходима, обладала слишком широким правом бесконечно противиться решениям последней, что в итоге мешало проведению срочных реформ, в частности в социальной сфере.

Наконец, состояние неуверенности и зачастую беспомощности, в каком осуществлялась деятельность исполнительных и законодательных органов, создавало атмосферу политического волнения, соперничества партий, парламентских групп или личностей, в которой в итоге забывались основные интересы страны. [675]

Когда разразилась война, сразу выявилось плачевное состояние режима и необходимость реформ. Но чудовищные события, в которых он пал, показали всем французам, что, если родина выживет в беде, нужно будет любой ценой создать другую политическую систему, чтобы оживить сам дух света, справедливости, эффективности, присущий понятию Республики.

Поэтому с 18 июня 1940, того дня, когда началось французское сопротивление, было объявлено, что, если враг должен быть изгнан силой оружия, если Франция останется верной своей чести и духу борьбы, если родина заранее скажет «нет» любым попыткам ущемить ее независимость и целостность, то среди поставленных целей будет возврат суверенитета народа, торжества принципов, на которых наши отцы некогда выработали права человека и гражданина, победа славного девиза: Свобода, Равенство, Братство; короче, триумф Республики. Но, в то же время было объявлено, что будущая Республика будет обновленной, да! это будет Четвертая Республика!

Итак! Вот мы стоим перед началом наших свершений. 21 октября после выборов в департаментские советы французский народ приступит ко всеобщим выборам. Первым во всей континентальной Европе он, как мы и обещали, возьмет слово и решит свою судьбу. Но на этот раз совершенно новым путем, называемым референдумом, он, выбирая на уровне департаментов своих представителей, прямо выскажет свою волю и решит, какими он хочет видеть свои собственные институты власти.

Ему будет задано два вопроса. Первый такой: «Хотите ли вы, чтобы Ассамблея, которую вы выбираете сегодня, была учредительной ассамблеей?» Ответив «Да», французский народ даст понять, что он хочет новую систему по сравнению с той, что была до войны. Второй вопрос следующий: «Если Ассамблея будет учредительной, согласны ли вы, чтобы работа органов государственной власти в период до ввода в действие новой конституции была организована в соответствии с данным проектом?» Ответив «Да», французский народ сообщит, что он желает, чтобы с самого начала его дела были организованы должным образом, а не зависели от постоянных кризисов, то есть от авантюр. Я полностью убежден, что подавляющее большинство французского народа ответит «Да» на оба вопроса.

В течение пяти лет, двух месяцев и семнадцати дней мы поднимаемся со дна пропасти. Несмотря на все наши несчастья, огромные трудности и жестокие ограничения, мы нашли [676] возможности начать освобождение, а затем дойти до победы. День за днем мы возвращаем себе свободу. Жизнь понемногу восстанавливается. Наши шахты работают. Запускаются наши заводы. Открываются наши порты. Обрабатываются наши поля. Расчищаются развалины. Наши отсутствующие почти все вернулись. Мы возвратили себе нашу империю. Мы обосновались на Рейне. Мы вновь возвращаем себе наш статус в мире. С точки зрения обыденной жизни, у наших людей еще осталось много горестей, какие нужно оплакать, еще не залечены раны от всех разлук, еще нужно восстановить много очагов, вырастить детей, родить младенцев. С точки зрения нации, нам еще многое нужно восстановить, еще больше переделать, потребуется много трудов, умственных сил, инициативы, мужества, много реформ в сфере политики, экономики, социальной, административной, демографической, в масштабе империи, в области морали. С международной точки зрения, нам предстоит участвовать, поддерживая свой статус, в сложном урегулировании проблем мира, переустройства планеты, международного сотрудничества, без чего человечество придет к новым и страшным катастрофам.

Грандиозная задача, стоящая перед нами, уже обозначена. Конечно, чтобы преуспеть в ней, недостаточно создать институты власти, какими бы хорошими они ни казались в теории. Ведь великие дела вершатся доблестью людей, а не словами на бумаге. Но чиновники могут помогать или мешать труду рабочих. Французы! Француженки! Вы дадите начало IV Республике.

Да здравствует Республика!

Да здравствует Франция!

РАПОРТ НА ИМЯ ГЕНЕРАЛА ДЕ ГОЛЛЯ ОТ МИНИСТРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ПО ВОПРОСУ СОСТОЯНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ В РАЗЛИЧНЫХ РЕГИОНАХ

Париж, 11 сентября 1945

Отношение политических партий к генералу де Голлю проясняется по мере приближения выборов.

Решения, принятые генералом по поводу выборов и референдума, комментировались общественными кругами только [677] после выступлений политических партий. Это объясняется сложностью вопроса и недостаточной политической грамотностью основной массы избирателей.

Несмотря на усилия партий, враждебных правительству, общественное мнение в целом одобряет меры, принятые генералом де Голлем в конституционной сфере.

Также участились все более резкие критические нападки со стороны некоторых партий. Они хотят, и не скрывают этого, дискредитировать главу временного правительства, вменяя ему в вину экономическую разруху, в которой оказалась страна. Наконец, чтобы использовать в своих целях страдания, пережитые нацией за пять лет, они не колеблясь обвиняют его в отказе от использования программы Национального совета Сопротивления, в том, что он – «ставленник монополистов и реакции» и стремится к референдуму, чтобы быть избранным народом.

Такая оппозиция сильнее всего на севере страны.

Север.

...Отказ генерала де Голля принять делегацию под предводительством г-на Жуо, о чем было опубликовано в прессе одновременно с откликами профсоюзных лидеров, вызвал живую реакцию среди рабочих масс севера страны.

Во всем регионе экстремистские круги уже не сдерживаются в своих оскорбительных выпадах против главы временного правительства, которого они именуют «человеком монополий», «ставленником реакции». Они обвиняют его в том, что он является наемником капиталистов, и хотят видеть, как «его сметут во время выборов». Некоторые даже берут на вооружение аргументы, используемые коммунистической партией против генерала де Голля до возобновления отношений с Россией. «Торез нам говорил так в 1941: «Де Голль – агент международного капитализма».

Коммунисты также заявляют об «опасности плебисцита». Они используют ее как предлог для объединения всех республиканцев против «реакционного надувательства».

Позиция социалистов подвергается резкой критике со стороны коммунистов. Они упрекают их в том, что те не осмелились осудить главу временного правительства. «Трудно, – говорят они, – поддерживать твердую позицию ВКТ, когда некоторые придерживаются того же мнения, что и тот, кто считает ее второстепенной». [678]

Тарн.

В Тарне заявления генерала де Голля укрепили доверие к нему и усилили его популярность.

Население Тарна получило благоприятное впечатление от недавней речи генерала де Голля...

Главу временного правительства до сих пор здесь много критиковали. Его считали частично ответственным за разруху, с которой борется французская экономика, за беспорядок и неэффективность органов власти. Особенно его упрекали, под воздействием хорошо организованной кампании в прессе, за желание быть избранным по плебисциту; это был основной аргумент его многочисленных противников.