Текст книги "Иллюстрированная история религий"

Автор книги: Шантепи де ла Сосей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 63 страниц)

Теогония содержит еще несколько интересных мифов: миф о кастрировании Урана Кроно-сом и о рождении Афродиты от упавшего при этом в море фаллоса; миф о Стиксе, вода которого является роковой для самих богов, если они преступили клятву, и пр. Одна часть не всегда согласована с другой. Яснее всего это обнаруживается в том эпизоде, где прославляется Геката как могущественнейшее божество, власть которого безгранична также и над судьбами людей. Несомненно, что это представление заимствовано из круга местных культов; оно является в Теогонии совершенно изолированным.

Круг богов

Греческие теогонии содержат ряды имен: Урана и Гея, Кронос и Рея и другие, – значение которых определить трудно, как мы уже говорили, когда шла речь о Гесиоде.

Гадес с Цербером

Об Уране мы знаем только то, что он должен быть Небом; с индийским Варуной он не имеет ничего общего, и даже является вопросом, существовал ли какой-либо реальный культ Урана. Но что касается богини земли Геи, которую теогоническое умозрение присоединило к Урану в качестве супруги, то мы знаем достаточно хорошо, что культ этой богини существовал. В особенно почитаемых местах культа, какими были Додона и Олимпия, ей поклонялись вместе с хтонийским Зевсом; в Дельфах, а также в Спарте и в Беотии – вместе с Аполлоном. Знаменитый дельфийский оракул в древнейшее время был святилищем Геи, где она вместе со своим спутником, змеиным богом Пифоном, давала в сновидениях пророчества вопрошавшим; и даже когда Аполлон убил Пифона (т.е. вытеснил его) и сделался сам богом прорицания, то все-таки святилище богини земли продолжало существовать рядом с его святилищем. Круг мифов о Кроносе подвергся изучению по сравнительному методу в талантливом сочинении Эндрю Лэнга (Andrew Lang). Он указывает, что, согласно первобытному представлению, первоначально существует плодовитая связь между небом и землею. Все творения – плоды этой связи; но мало-помалу, по мере того как они приобретают силу, они стремятся разлучить своих родителей и положить конец оплодотворению. Решается на такое дело непокорное дитя: в греческой мифологии это Кронос, младший сын Урана и Геи; он совершает разлучение, кастрировав отца. То же относится и к другому преданию о Кроносе: пожирание детей и мстительное коварство младшего из них оказывается часто употреблявшимся мифическим сюжетом.

Как известно, Кронос получил философское значение вследствие сходства своего имени со словом – время. Несомненно, однако, что не этому популярному недоразумению он обязан своим местом в генеалогии; он сделался отцом Зевса или потому, что культ Зевса вытеснил его культ, или потому что Зевс Кронион сам заключал в себе понятие Кронос ("совершитель", как толкует Узенер и др.). Вершины гор, на которых поклонялись Зевсу, также многократно называются холмами Кроноса. Новейшие исследователи Узенер, М. Майер, Л. Р. Фарнелль – все считают Кроноса за действительного древнего бога, обладавшего культом. Он почитается как у дорийцев, так и у ионийцев; происхождение его культа совершенно скрыто во мраке. Ему приносились жертвы для урожая хлеба, и его благодарили во время или после жатвы; в Афинах также празднование Кроний сопровождалось необузданным весельем и временным освобождением рабов. Рея, вероятно критская местная богиня, которую сопоставляли с Кибелой в качестве матери-земли и которую даже считали за первоначально малоазиатскую богиню, – не единственная богиня, возведенная в положение матери Зевса; в других теологиях Зевс – сын гораздо более известной Геи. Сама Рея упоминается также вне связи с Кроносом, так что, по-видимому, лишь стремление к систематизации генеалогии богов впервые соединило оба эти божества. Миф о беременной матери богов, которая вынуждена во время бегства родить свое дитя и потом скрывает его, – частый сюжет, с которым мы встречаемся также в мифе о Лето. Позднее Рея вместе с Кроносом перемещаются в подземный мир, где они властвуют над титанами. Родители официального поколения богов и враги олимпийцев разделили одну и ту же участь – участь отставных богов, которые так часто ссылаются в подземный мир. Что титаны должны быть признаваемы за прежние божества – это вытекает из того, что при своем падении они утратили господство над природой. Точно так же и в других мифологиях враги богов, Азуры в Индии и Девы в Иране, с достаточной ясностью фигурируют как вытесненные и превращенные в демонов боги.

Среди богов, которые вводятся в систематическую теологию в качестве старших братьев и сестер Зевса и Геры, мы встречаем весьма древние божества.

Пандора. Работы Алло

По природе вещей естественно, что Гестия, богиня домашнего очага, была предметом усердного почитания еще в самые ранние времена оседлой жизни греческого народа. Служение Гестии есть семейный культ, и в течение всего времени греческой жизни оно неотделимо от охраны домашней жизни: при входе в дом прежде всего приветствуют огонь, зажженный в атриуме; угасание огня выражает собою гибель семьи. Государство также имело в Гестии свою центральную святыню; отправляясь в путь, колонисты брали с собой огонь очага, горевшего в Пританее, и часто в новой стране какой-нибудь человек из метрополии должен был заботиться о поддержании этого огня в государственном очаге. Гестия поздно сделалась личным божеством; у Гомера она еще едва может быть отличена от огня в очаге. Но у Гесиода и в гимнах мы видим ее в качестве первородной, вечно девственной дочери Кроноса и Реи; она сидит на Олимпе между богами в виде неподвижной богини; она не удаляется со своего места; ее постоянное местопребывание при входе или в середине залы собрания богов. В качестве богини домашнего счастья Гестия призывается вместе с подвижным Гермесом как ее необходимым дополнением; из даров, приносимых ей, ничто не может быть употреблено в пищу жертвователями, и при всех жертвоприношениях, в начале и в конце, ей приносится дар как богине огня.

Кузница Гефеста

Прикованный Прометей. Работа Сальватора Роза

Мирная сторона огня, т.е. огонь как вседневное благо, почиталась в лице Гестии, а и природный огонь – вулканические силы – уже в древности имели своего бога. Гефест, как недавно доказал Вильямович, был первоначально местным богом на острове Лемносе, на котором есть действующий вулкан; почитание Гефеста восходит к весьма древним временам, но общее признание его в качестве бога огня и кузнецов произошло позднее, благодаря гомеровской поэзии. Хромой кузнец, изображаемый здесь как полукомическое лицо, представляет фигуру, повторяющуюся во многих других индогерманских мифологиях. В соединении Гефеста с богиней красоты, если только оно не основано на случайной связи культов, можно, конечно, видеть просто аллегорическую игру на тему безобразия и красоты или нечто подобное; на известный эпизод с соперником Аресом можно с уверенностью смотреть просто как на забавную историю, которая показывает нам, как шутливо обращались с богами гомеровские поэты. Вообще же Гефест, как и все кузнецы мифов, хитер и коварен; рассказ о золотом кресле, к которому он приковал Геру, представляет одну из многочисленных его хитростей; в это время миф приписывает изгнанному сыну богов возвращение на Олимп. Культ Гефеста, кроме Лемноса, указывается еще только в немногих местах; но в особенности он почитался в Аттике вместе с Афиной. Его брак с Харитой имеет значение соединения ремесла с красотой формы; его близкое отношение к Дионису объясняется, вероятно, благоприятным влиянием вулканической почвы на виноделие.

Более благородный образ, соответствующий Гефесту, мы имеем в Прометее. Он также бог огня, также искусен и хитер. Но огонь, представляемый Прометеем, не есть огонь природный, брошенный с неба, но огонь очага, который или похищен с неба, или произведен искусственно. Вследствие этого в позднейшей поэзии Прометей делается представителем человеческой самостоятельности. Но у Гесиода он еще преимущественно представляется коварной личностью, искусство которой, собственно говоря, довольно опасно; в конце концов он больше причинил бедствий людям, чем доставил счастья. В трагедии эта двусмысленная сторона его характера отступает на задний план перед гордым, благородным образом мыслей, благодаря которому он некоторое время выстаивает против самого Зевса. Но Эсхил здесь чрезвычайно свободно обошелся с мифологической основой. Праздник Прометея, Прометеи, праздновался бегом с факелами, причем отец давал сыну в руки факел. Бег с факелами в честь Гефеста был также в общем употреблении в Греции.

Рядом с Гестией, в качестве старшей сестры Зевса, стоит древняя богиня земли Деметра "мать-земля" – бесспорно, одно из древнейших божеств Греции. И ее культ, и миф о ней указывают на первобытное состояние, во всяком случае на самое начало земледелия; вообще она мало возвысилась над группой древних хтонических богов, с которыми она часто связана. Ближе всех из них она стояла к "Девице", Коре; обе они фигурировали в качестве хтонических божеств и божеств растительности, и Кора, которая ежегодно осчастливливала землю растительным покровом, стала считаться дочерью матери-земли. Из этой комбинации развилась драма о похищении Коры и ее связи с богиней смерти, Персефоной, в том виде, как мы знаем эту историю из гомеровского гимна; как известно, она составляла часть элевсинских мистерий. Скорбь земли по похищенной дочери, пребывание последней под землей и заключительный договор с Аидом, вследствие которого Деметра ежегодно получает Персефону обратно к себе на 8 месяцев, – все это могло выражать собою только ежегодный ход природных явлений. Но что содержание этого гимна не представляет собою первоначального мифа о Деметре, можно предполагать на том основании, что элементы рассказа фигурируют в других мифах о Деметре с совершенно другой мотивировкой, которая производит впечатление более ранней. Так, в Аркадии рассказывалось, что Посейдон в виде жеребца застал врасплох Деметру в виде кобылы, и плодом этого насилия явился конь Арейон. В этом круге легенд скорбь Деметры является результатом ее негодования на насилие Посейдона. Черная Деметра, Мелайна фигалийцев, оскорбленная точно так же, скрылась в пещере на Масличной горе. Там она дает жизнь богине Деспойне и пребывает неподвижно в своем убежище, лишая людей всякого плодородия, так что они несомненно умерли бы с голоду, если бы Пан не открыл случайно пещеру беглянки и не сообщил о ее местопребывании богам.

Зала дворца в Персеполисе (V в. до н.э.)

По Павзанию, в этой пещере еще долго находилось деревянное изображение Деметры с лошадиной головой и гривой и с эмблематическими змеями. Существует также самостоятельная богиня Эриния, которая приводилась в связь с Посейдоном и к которой, может быть, и относится первоначальная форма аркадского предания о Деметре. Деметра особенно была охранительницей положения замужних женщин, и в честь ее совершался праздник Фесмофории, на который не допускался ни один мужчина.

Персефона непосредственно есть богиня смерти; она сделалась царицей подземного мира не вследствие похищения ее Аидом, а скорее сам Аид был дан ей в качестве супруга и только через это достиг своего сана. Очевидно, греки, подобно германцам, представляли себе царство мертвых управляемым женщиной, страшной, разрушительной и убивающей, имя которой многие боялись произносить. Другие имена Персефоны – Кора и Деспойна – принадлежат ей также как царице мертвых. Деспойна, госпожа, фигурирующая в аркадских культах, отмечена была Павзанием даже как высшее аркадское божество, но она сливается не только с Персефоной, но и с Гекатой и даже с Артемидой и, следовательно, должна была быть самостоятельной богиней, хотя бы и не резко отграниченной. В качестве богини подземного мира Персефона ежегодно дает земле ее растительный покров, и вследствие этого она введена в круг богов растительности; в качестве Коры она также есть богиня плодородия. Богиня растений Кора является в нескольких легендарных образах, например в образе Ариадны. Связь Ариадны с Дионисом совершенно в духе позднейших мифов о Персефоне. Гомер понимал Персефону исключительно как богиню смерти; о ее временном возвращении на землю у него нет речи; напротив, она беспрерывно занята принятием притекающей толпы умерших.

Аид (Гадес, Аидоменей) труднее вводится в ряд Кронидов, чем Гестия и Деметра, и в первоначальном значении не мог быть сопоставляем ни с Посейдоном, ни с Зевсом; как пожирающий мертвых бог смерти, он должен быть довольно древним, но все-таки он первоначально был лишь одним из многих божеств, пребывавших в царстве мертвых, каковы Танатос – смерть, Мелеагр – охотник мертвых и т.д. Даже позднее, когда он возвысился, в особенности благодаря Гомеру, до положения царя подземного мира, он остается все-таки в этом сане довольно неясной фигурой и как объект культа сильно отступает на задний план, так, Павзаний отмечает, что, насколько ему известно, алтари в честь Аида существовали только в Элиде; впрочем, в культе Аид фигурирует почти только вместе с Деметрой и Корой.

Выставление и оплакивание покойника. (По живописи на доске из обожженной глины, найденной в Аттике и хранящейся в Лувре)

Тритон и нереида. Глиптотека в Мюнхене

В Посейдоне некоторые видят непосредственно конского бога, т.е. бога равнин, питающих коней. В пользу этого говорит то обстоятельство, что культ Посейдона внутри страны не менее стар и занимает еще более видное место, чем на морских берегах; некоторые знатные роды, занимавшиеся скотоводством и земледелием, были с древних времен особенными почитателями Посейдона. Полагают, что когда эти роды приблизились потом к морю, то Посейдон сделался вместе с тем и морским богом. Во всяком случае, установлено, что комбинация морского и конского бога может быть объяснена тем, что большинство племен Греции, занимавшихся мореплаванием, были вместе с тем известны и своим коневодством: таковы лаконские минийцы, беотийцы и усердные почитатели гиппийского Посейдона фессалийцы.

Позднее коней морского бога стали понимать символически, как волны, корабли и пр. Заметные следы представления о Посейдоне как о боге плодородия отражены в таких именованиях, как Фитальмий (бог роста растений) и в позднейшем Посейдоне Георгосе (земледелец). Хтонийский Посейдон, который отличается могуществом, как фигура, стоящая рядом с Зевсом хтонийским, иногда принимает характер бога плодородия; в качестве такового он вплетен в предание о Деметре; в Дельфах он считается также мужем близко стоящей к Деметре Геи. У Гесиода тот же Посейдон упоминается как привратник Тартара; хтонийскому Посейдону приносились в жертву черные быки. Согласно народному представлению, Посейдон есть господин подземных сил, когда они колеблют землю; он Гайаох – землеколебатель, который производит вулканический гром грохотом своей колесницы. Этот род деятельности согласуется с характером Посейдона как бога моря; он повелевает морскими волнами и заставляет их по своей прихоти вздыматься и падать; вообще он могущественный бог, часто гневный, хотя и не злонамеренный.

Весьма сомнительно, чтобы его господство над водами простиралось далее соленых вод, так как даже тот источник, который он заставляет бить ключом близ Афин, – соленый. Культ Посейдона, распространенный, начиная от Фессалии и Беотии, по Аттике и Истму и в особенности по всему Пелопоннесу, во многих местах был важнее, а может быть и древнее, чем культ Зевса. В Лаконии о нем упоминается как о существовавшем ранее прибытия дорийцев, и если можно делать заключения из известной легенды, то его господство над Афинами было древнее, чем господство Афины. Впрочем, уже с древних времен Посейдон неоднократно приводился в связь с Афиною: так было в Беотии, Аркадии и Лаконии. Минийцы и близкие с ними кадмейцы были носителями обоих этих культов (Виде). В Афинах Посейдон был очень тесно связан с другим богом – Эрехтеем, оттесненным на задний план Афиной; им пришлось разделить друг с другом святилище, так же как и судьбу; введение символического сопоставления земледельческих плугов и разрушающей землю силы волн (Узенер) едва ли может быть достаточно для того, чтобы объяснить эту связь культов.

Свадебный поезд Посейдона и Амфитриты. Глиптотека в Мюнхене

Насколько отдельный бог мог сделаться всеобъемлющим в развитой греческой мифологии – это мы видим в Зевсе, отце богов. Когда гомеровская поэзия создавала греческий пантеон, то древний бог неба, конечно, был уже давно повсюду признан за отца богов, и возвышенные свойства, приличествующие отцу богов и царю неба, или были приписаны ему, или он приобрел их, включив в себя многие божества света, правосудия и отечества. "От Зевса исходит день и свет; он посылает годы. Много значат в нем его светлые очи; он всегда смотрит на все, его око никогда не дремлет, он поэтому всевидящий надзиратель; злодей сквернит святое око Зевса. Вершины гор посвящены ему, а также повсеместно места культа; он восседает на светлой вершине Олимпа высоко над короной облаков. Посреди всякого двора стоит его алтарь, дом и двор в его руке, как и городовая общин. Под его покровительство становится тот, кто переступает границы отечества и кто ищет помощи в чужом доме; он провожает странника к цели. Он верховный спаситель и очиститель. Он устраивает браки, создает и поддерживает узы родства; жизнь и смерть в его руке; на золотых весах взвешивает он смертный жребий бойца. Он дает счастье и богатство; он охраняет границы; царская власть и ее внешний знак, скипетр, происходят от него. Он следит за клятвами и их соблюдением; от него исходят верность и доверие; и где бы на земле ни было нарушено право, оно восстановляется его решением, будет ли это на войне или перед судом. Тяжко мстит он за несправедливые судебные приговоры и вообще заботится о наказании всякого злодея; он заносит все злодейства в большую книгу вины, и они никогда не могут быть забыты".

Зевс не случайно занял это центральное положение: уже родственность этого имени и понятия с древним индогерманским Dyaus обнаруживает, что его значение имеет доисторическое происхождение; к этому первобытному мифу принадлежит также древняя связь его частью с Дио или Дионой, частью с богиней земли Геей. В Греции Зевс рано дифференцировался на хтонийского и небесного Зевса, и чрезвычайное множество местных преданий было связано с его именем; любовные приключения, занимающие такое большое место в этих преданиях, обыкновенно представляют собою мифологическое выражение состава культа: вновь появляющийся бог узаконяется посредством выдуманного происхождения от Зевса, и мифотворчество легко умеет найти для нового бога мать и сделать интересными ее любовные отношения к Зевсу.

Наименование "Олимпийский", ставшее столь знаменитым благодаря эпической поэзии, происходит от некогда незначительного культа Зевса, существовавшего у подошвы фессалийской горы, которая поэтому позднее стала считаться местопребыванием богов: олимпийский Зевс первоначально не мог сравняться по своему могуществу с додонским, а по богатству мифов – с критским. Священный дуб в Додоне, со своим древним оракулом, священными голубями и божественным источником у своего подножия, был, вероятно, древним деревом культа; но то обстоятельство, что супругой Зевса здесь была не Гера, а Диона, указывает на то, что этот дуб очень рано был посвящен Зевсу. Доказано, что Зевс проник во многие местные культы, развился за счет местных божеств, в особенности в городах, и скоро стал господствующим как бог дома и права: в Спарте, где Зевс вместе с Геей имел древнее святилище на общественной площади, он вытеснил первоначального спартанского бога Агамемнона; но в сельских округах Лаконии он не мог бороться против тамошних богов и пользовался лишь незначительным почетом. Критский Зевс представляет совершенно иную фигуру, чем городской и культовый бог этого имени. Конечно, бог, рожденный на вершине Иды, носит ясные признаки бога света; у критян его имя употреблялось для обозначения света; рождение в горной пещере напоминает другие мифы о богах света; танец куретов, связанный с преданием о Зевсе, рассматривается некоторыми как фигурирующее во многих народных обычаях прославление пляшущего солнца. Однако, с другой стороны, несомненно, что критский Зевс есть по преимуществу бог растительности. В виде ребенка, вскормленного нимфами и одаренного всякого рода силой и изобилием, с очевидностью прославляется возрождение природы; бык, служащий его символом, прекрасно согласуется с этим кругом идей, и отдельные формы критского Зевса представляют его прямо как бога растений; таков Зевс (покровитель раненых), который изображается в виде юного безбородого бога, сидящего на древесном пне посреди кустарника и растений. Поэтому многие (между прочим Велькер) считали критского Зевса за семитического или во всяком случае за иностранного бога, так же как и в матери его Рее видели малоазиатскую богиню. В таком заключении нет необходимости; даже бык не указывает с определенностью на семитическое происхождение; но очень возможно допустить, что здесь имя Зевса было перенесено на отличного от Зевса главного бога значительной части страны.

Не прослеживая здесь во всем их многообразии все отдельные культы, посвященные Зевсу в различных местностях Греции, как-то: культ ликийского Зевса в Аркадии, панэллинского на Эгине и некоторых других, мы лишь указали на многочисленные функции Зевса, известные из его многих эпитетов, которые большей частью должны быть рассматриваемы как первоначально отдельные особые боги.

Зевс

Искать общего развития в столь запутанных и собранных отовсюду мифах о Зевсе и культах Зевса считается у современных мифологов устарелым подходом. Однако же образ Зевса с дикими и варварскими обрядами его культа и с приуроченными к нему высокими и чистыми этическими идеалами мог бы служить для изображения значительной части греческой религиозной и культурной истории.

Зевс неразрывно связан с греческой жизнью. Он следовал за греческими племенами в их странствиях; его оракул был для них авторитетом во времена седой древности; он охранял их домашний очаг, ограждал их страну и господствовал над их первобытным правом. То обстоятельство, что он победил и поглотил более древних местных богов, было только благом для тех племен, над которыми он таким образом приобрел господство: он или принес с собою культуру, или культура сделалась впервые действительной силой тогда, когда он в своем культе собрал ее разрозненные элементы и дал жизни духовный центр. С другой стороны, сама идея Зевса развилась вместе с греческой культурой: искусство Фидия, поэзия от Гомера до Эсхила достигли своей высшей точки в идеальном изображении Зевса. С философией этот бог возвысился до великого единства всего существующего, и только когда греческая культура начала склоняться к упадку, тогда олимпиец отступил на задний план и предоставил господство другим – отчасти низшим, отчасти чужеземным богам.

Горы приносят свадебные дары. Вилла Альбани – рельеф. Впереди Зима с поросенком и уткой;Весна с корзиной цветов и козой; Лето с гирляндой цветов; Осень с виноградом и плодами в подоле

Гера, в официальном пантеоне супруга Зевса, достигла этого сана, очевидно, вследствие связи их культов. Высокопочитаемая местная богиня Аргоса была поставлена рядом с верховным богом и вытеснила более древних, отчасти уже призрачных супруг – Диону и Гею. Гера – богиня чисто греческого происхождения и одна из немногих богинь Греции, оставшихся вне растлевающего влияния приходящей в упадок культуры и чужеземных культов. Она осталась царицей, женщиной, сохранившей достоинство своего сана, так же как она всегда была помощницей женщин в их нуждах и их прообразом в супружеском счастье и радостях материнства. Знаменитые культы Геры отправлялись в Коринфском акрополе и на Самосе, но главным образом в Аргосе. Здесь она стояла в определенном отношении к рекам, вероятно, как подательница дождя; в Лаконии ее культ также связан с разливами Эврота. В качестве приемной дочери Океана и Фемиды она, конечно, была способна заведовать орошением земли; когда Зевс добивался ее благосклонности, то он принял вид кукушки – птицы, возвещающей весенний дождь; ее брачная любовь служит обильным источником всяких благ во время свадьбы в блаженных странах Океана или на горе Иде в тот час, когда отец богов, воспламенившись юношеской страстью к богине, позабыл и троянцев и греков. Корова, которая посвящается Гере, указывает на деятельность ее как богини полей; она сама представляется с коровьей головой, и сообразно этому можно понимать ее гомеровский эпитет – волоокая; как известно, она превращает в корову свою жрицу Ио так же, как жрица Артемиды Ифигения превращается ею в лань; основа мифа в обоих случаях одна и та же: высшая богиня поглощает культ низшей, и последняя сливается с животной эмблемой первой (или с потерявшим значение животным ее образом). Символ плодородия представляет также гранатное яблоко, которое держит в одной руке великолепная Поликлетова статуя Геры в Аргосе, в то время как в другой руке она держит скипетр с кукушкой. Геба, дочь Геры, стоящая рядом с нею, представляет собою юную весну, наливающую богам освежающее питье. Гера дает плодородие женщинам и в качестве Эйлейфии или повелительницы эйлейфий (гениев рождения) способствует благополучному исходу родов. В культе, отправлявшемся в Аргосе, ежегодно праздновался священный брак Геры с Зевсом: с цветами и венками прославляли божественную чету; Геру возили в одежде невесты и сплетали для нее брачное ложе из нежных весенних ивовых ветвей; весь обряд совершали наподобие человеческой свадьбы, прообразом которой считалась эта свадьба богов. На Самосе народный обычай полового сношения между помолвленными был узаконен преданием о тайной связи Зевса с Герой еще до их брака и исполнялся как религиозный обряд.

Об Афине справедливо замечено, что эта богиня вообще сбросила с себя следы свойств богини природы и более, чем какое-либо другое из греческих божеств, превратилась в божество политическое и этическое. Тем бесполезнее спорить о ее "натуральном значении". Если вернуться далеко назад, то в Афине можно усмотреть древесную нимфу – нимфу масличного дерева. Масличное дерево уже в догомеровское время имело в Греции культовое значение, и в Аттике, где почва только и годится для культуры оливок, оно сделалось условием жизни и спасением для страны. Поэтому в Эрехфейоне было посажено масличное дерево, с которым, как предполагали, связана была судьба государства. Говорили, что это дерево подарила городу Афина и таким образом устранила претензии Посейдона на господство. При отправлении культа богини в честь ее бил ключом источник масла, и она разделяет с масличным деревом многие эпитеты, например "неистощимая". Но сомнительно, вместе ли с масличным деревом приобрела Афина значение в Греции: в Пелопоннесе ее культ восходит к очень древним временам; в Лаконии она стоит рядом с Посейдоном в качестве еще додорийского божества, подобно тому как позднее она вместе с Зевсом была охранительницей Спартанского государства.

Внутри Греции она рано поглотила в себя местные божества – например, мифического царя Аркадии, древнего Апеоса, основателя города Тегеи; вследствие этого она почиталась как Афина Апеа; в подобных же отношениях она, по-видимому, была к Эрехфею; в Трезене она устранила богиню Аитру и сделала ее своею жрицей. Афина примыкает преимущественно к числу настоящих городских божеств, и в историческое время мы чаще всего встречаем ее как богиню-покровительницу городской цитадели: так было в Спарте, Афинах и в большинстве других городов; для защиты страны ее помещают также на мысах. От ее (необъясненного) имени "Паллада" произошло слово "палладиум", означающее охранительное изображение вообще. Многие эмблемы Афины остаются неразрешенными загадками. Эгида указывает на ее связь с Зевсом, но также придает ей до известной степени характер богини грозы; на одной македонской монете она представлена мечущей молнию, и, как говорят, одна лишь Афина знает, где Зевс скрывает громовые стрелы. Змеи, украшающие эгиду, указывают, вероятно, на ее связь с Эрехфеем: как известно, она носит на щите голову Медузы, которую она убила или сама, или через Персея. Однако все же неясно, какой религиозно-исторический факт скрывается за этой битвой ее с Горгоной. Отношения Афины к сове также представляют трудности; изображения Афины с совиной головой найдены были Шлиманом, и афинские монеты имеют на себе с одной стороны голову Афины, с другой – изображение совы.

Гера

Охраняя существование города с внешней стороны, Афина охраняет и его внутреннюю жизнь. В качестве "подающей благие советы" она внушает постановления афинского государственного совета, в качестве "покровительницы народных собраний" она руководит действиями народных собраний; она охраняет здоровье. Гигиейя была очень почитаемая богиня, которая, подобно Нике, была приведена в связь с Афиной; тотчас после язвы в Акрополе были воздвигнуты алтарь и статуя Афины. Гигиейя Афины была также богиней-покровительницей всякого рода промышленной и ремесленной жизни, и ей был посвящен праздник кузнецов – халкеи. В особенности под покровительством Афины "труженицы" находилась ручная женская работа, пряжа и тканье. Наконец, Афина есть богиня ума; она покровительствует таким хитрецам, как Одиссей и Диомед. С этой стороной характера Афины может быть связано ее рождение из головы Зевса; впрочем, смысл этого предания темен и не разъясняется "рождением облака от неба". Отношение Афины к Зевсу сравнивалось с отношением индийских богинь к тем богам, которых сакти, т.е. силою или откровением, они являлись. Напрашивается также сравнение с северными валькириями. Но мы рассматриваем Афину в ее специфически греческой форме, как одно из божеств, на которые греческая культура и искусство явственнее всего наложили свой отпечаток.

Рассказ гомеровского гимна о похищении Гермесом быков и аргивское предание о Гермесе – убийце Аргоса характеризуют этого бога как божество стад; о той же стороне его характера свидетельствуют художественные изображения и придаваемые ему признаки, например баранья голова, а у Гомера – почитание, оказываемое ему пастухами. Но прежде всего он, по-видимому, представляет животную плодовитость, Геродот, допускающий, что фаллические гермы как на Самофракии, так и в Афинах были введены пеласгами, считает этот символ за характеристический знак Гермеса и указывает, что и во время мистерий в Самофракии ему праздновали также, как подателю плодовитости. В большинстве мифов о Гермесе заметно сладострастие, и, соответственно такой его функции, у Гомера он не стыдится желания попасть в сеть Гефеста, лишь бы только таким образом добиться благосклонности богини любви. В сказании о похищении быков Гермес спорит с Аполлоном из-за обладания коровами, и это приводит к договору между обоими пастушескими богами, из которого, смотря по различным формам предания, извлекает выгоду то один, то другой; так, Гермес, между прочим должен уступить Аполлону лиру. Но столкновение с бдительным пастухом Аргосом, аргив-ским местным богом, связанным с Герой, привело к ослаблению, а местами к вытеснению последнего; так, несомненно, можем мы понимать миф о Гермесе Аргеи-фонте, к истолкованию которого уже в древности было приложено столько остроумия. Но Гермес напрасно боролся против другого пастушьего бога – аркадского Пана; ему не удалось лишить древнего местного бога занимаемого им положения в то время, когда Гермес распространял свой культ по Аркадии, вероятно, из Аргоса и Мессении. Впрочем, позднее Пан рассматривался как сын Гермеса, и к Гермесу же перешла флейта Пана – сиринкс.