Текст книги "Иоанниты"

Автор книги: Сергей Жилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

– Вы к кому?

– Меня интересует главный редактор, – ответил я, небрежно опершись на трость.

– Что Вас интересует? – сцепив руки в замок, комендант подался вперёд.

– Скажем так, его семейная жизнь ставится под вопрос. Если я с ним увижусь, тогда ещё есть шансы всё уладить. Чего смотришь? Вставай уже и проводи меня к нему.

– На мой взгляд…

– Вот не помню, когда я спрашивал про твои взгляды, – перебил я наглеца. – Поднимайся, у нас мало времени.

Мало муштровали этого лысика – сломленный моим напором, он позабыл о возражениях и медленно поднялся. Его колени на секунду дёрнулись, словно он передумал и решил сесть обратно, но склонил голову и повёл меня по коридорам здания «Нуиси Орлей». Шевелятся только его ноги, словно впереди меня движется большая заводная игрушка.

Мы миновали коридор, за стеклянной стеной которого кипит работа типографии. Меня повели на верхние этажи.

Давно следовало ударить в эту сторону: Этьен Балестре был принят в команду Монарха с целью обманывать, а когда много и изобретательно обманываешь, волей-неволей становишься в этом деле мастером. Мастером настолько, чтобы обмануть самого Монарха. Надеюсь, месье Балестре уже достиг такого совершенства, чтобы затаить для себя секретик-другой.

Придётся выложить для меня, а потом я схвачу Мистера Некого за задницу!

Низкорослый комендант подвёл меня к просторной комнате, где в лабиринте столов затерялись с десяток людей, орудующих печатными машинками. Над ними, над смертными, возвышается языческий бог Этьен, восхваляющий статьи или карающий их. Комендант побоялся лично представить меня хозяину и трусливо ретировался, ткнув напоследок в главного редактора пальцем.

Ладно, не из скромных, представимся лично.

Пробравшись сквозь хитросплетения столов, парализовав по пути работников своим видом, я добрался до самого Этьена, завидевшего меня ещё издалека. Вот я уже перед ним.

Высокий лоб мыслителя, глубокие морщины рано стареющего мужчины. Волосы убраны назад, орлиный нос, тонкие брови и такие же тонкие усики. На глазу монокль. Рубашка, брюки, туфли и жилетка – одежда не выглядит дорогой и изысканной.

Надо бы снять шляпу.

– Есть место, где мы можем поговорить без свидетелей? – прямо заявил я редактору.

– Что? С чего бы это? Вы кто? Кто его пустил?

– На Колпака так и не сходили, месье Балестре? А то Вы нервный. Пито же советовал.

– Да какого чёрта? – готов был разойтись ругательствами Этьен, да воздуха не хватило. Глубоко вздохнув, он уже раскрыл рот, но так ничего и не сказал, увидев, что упало на стол перед ним.

Расчёт оказался верен: Этьен Балестре мгновенно узнал кольцо и понял причину, по которой оно оказалось в моём кармане. Подобрав украшение жены, он поднёс его к глазам, надеясь отыскать деталь, которая раскроет мой блеф. Но у него не вышло… всё потому, что я не блефовал.

Неумело одевая маску хладнокровия, Этьен спрятал кольцо в нагрудный карман, снял монокль и убрал туда же. Уперевшись костяшками пальцев в столешницу, он несколько секунд раздумывал, после чего подскочил, как ужаленный:

– Продолжайте работать, – беззлобным голосом начальника крикнул он журнальным трутням.

Покончив с вопросами дисциплины, он обратил мрачное лицо в мою сторону.

– С ней всё в порядке?

– Иначе пришёл бы я сюда… Но если я выйду из здания недовольным или не выйду вовсе, её расчленят.

Сказано жёстко, с примесями садизма, но мне уже надоело нянчиться с каждой вошью, прыгающей у Монарха под ногтем. Лицо Этьена не поменялось, только напрягшееся горло выдало его эмоции.

– Пойдёмте.

Он вывел меня из комнаты и пригласил дальше по коридору. Дверь в самом её конце привела нас в тёмную комнату с парой шкафов, столом и стульями. Совсем необжитое помещение, сомневаюсь, что сюда суётся кто-то кроме уборщиков. Не заботясь об освещении, он плюхнулся на стул и, не предложив сесть вашему покорному слуге, пискляво спросил:

– Чего Вам?

– Мне нужен Монарх.

– Думаете, я не знаю, кто Вам нужен, месье Хромер? – Этьен скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу. – Или Вы думаете, что я Вас даже не узнал? Вам нужен Монарх? Можете обрыскать мои карманы, но там Вы его не найдёте.

Я решил сесть. Так, правда, лицо собеседника совсем расплывается в полутьме, но да это не так важно.

– Поменьше нервов, месье Балестре. Задачу я Вам поставил: сделать так, чтобы я вышел отсюда, будучи на сто процентов уверен, где искать Монарха.

– Иначе Вы убьёте мою супругу? – задребезжали сдерживаемые слёзы в голосе редактора. – Считаете это честным? Требовать от меня того, чего я сделать не могу, и угрожать моей супруге. Ваш Монарх – не самый честный человек, но разве мы виноваты, что он насолил Вам?

– Нет, вы всего лишь приносили тапочки величайшему террористу из когда-либо живших.

– Это Ваша точка зрения.

Этьен не выдержал и отодвинул свой стул чуть дальше от меня. Так, что-то разговор катиться не в те дебри.

– Не станем тратить время на пустую полемику, – снизил я тон разговора. – Я пришёл к Вам, потому что Монарх доверял Вашей газете многие свои тайны.

– Скорее, промахи.

– Но человек прозорливый из огромной массы промахов выцедит нужное и составит верную картину. В Вас я не сомневаюсь, месье Балестре. Так вот, мне плевать на те незаконные схемы, его заказные убийства и чем он там занимался. Ответьте мне лишь, где можно найти Монарха.

Этьен склонил голову и тяжело выдохнул. Задумчиво гоняя воздух сквозь сложенные трубочкой губы, он долгое время соображал. Наконец сокрушённо закачал головой:

– Да где угодно! Вот представьте, что я весь день буду хаотично бегать по кабинетам и отделам. Так же и Монарх, разве что масштабы уже с весь Фанек и окрестности. Никогда не слышал, чтобы у него было место, где бы он торчал на кресле.

– А как же место, где работает Ваша жена?

– Его там видели не больше трёх раз.

– Кстати, это место решили спалить…

– Знаю! – раздражённо бросил Этьен и повернул голову к окну. – Мне уже прислали список адресов – сегодня будет сожжено немало домов. Сказали, что я должен написать про банду поджигателей, дали имена жандармов, на кого можно ссылаться. Знаю эти схемы: скоро кого-то посадят и скажут, что те не могут объяснить, почему сожгли эти дома… Увидел в списке адрес места работы Мирей… Они обещали, что эвакуируют её.

– Они хотели, – отряхнул я столешницу и положил на неё шляпу, – если б не пришлось их застрелить… Понимаете ведь, к чему все эти поджоги?

Редактор «Нуиси Орлей» снисходительно усмехнулся:

– Дурак поймёт: Монарх бежит из города и подтирает за собой. Слава богу, он понимает, что я не стану раскрывать правду, иначе моя репутация улетит на дно океана. Не говоря уже о том, что отправлюсь в тюрьму. Меня не тронет, но головы других полетят.

– И куда он собирается?

– Не удивлюсь, если на Альбион.

– Зачем ему туда?

В голове не укладывается. На кой чёрт ему на Альбион? Он отдал островное государство на откуп Чесу Хленду, значит, сам в нём заинтересован не был. С другой стороны, возможно, что Хленд должен был подготовить Альбион к приезду Монарха (в чём бы подготовка не состояла), но ведь у него не вышло, так какой смысл? Сделать всё самому? Момент упущен, да и власти отныне настороже.

Мне, вот ведь удивительное дело, до смерти интересно знать мнение Этьена.

– Сложно сказать, – не был готов месье Балестре, что его домыслы, отрывочные ощущения и интуицию надо собрать в кучу и донести до благодарного слушателя. – Я замечал, что его деятельность… он консолидировал капитал, инфраструктуру многих промышленников Фанека…

– Это мне известно.

– Вместе они занимаются производством чего-то такого, что направленно на внешние рынки. С Каледонией же никто торговать не станет, если Вы в курсе политической обстановки на Континенте. Никто, кроме Альбиона.

– Но, насколько мне известно, он уже занимается этим, причём продаёт даже Славии.

– И это второй вариант, – словно обрадовавшись, одухотворённо замахал руками Этьен, – когда торговля нелегальная. Такие масштабы невозможно укрыть, так что жандармерия обратит внимание. Она куплена – возникнут вопросы в Лютеции, а Лютеция сидит на поводке у Альбиона. Если Монарх хочет всё провернуть, ему потребуется сидеть по ту сторону пролива, причём сидеть высоко.

– Разве это требует личного присутствия?

– Нет, но если Монарх покидает Каледонию, то куда ему ещё ехать? Кататься по Континенту и изображать коммивояжёра?

Мои брови опасно сошлись на переносице – типичная реакция на что-то сильно не нравящееся.

– Я не говорил, что он покидает Каледонию. Речь шла о Фанеке.

Понимая, что телега полетела вперёд лошадей, редактор загнанно помотал головой. Пальцы его принялись стучать по столешнице. Наконец, он собрался с мыслями:

– Хорошо, сейчас я попробую объяснить, – выдохнув, начал он. – Есть такой человек, как Маллеф Ниттерло. Ему принадлежит столько всего, что голова может пойти кругом. Рядом с Фанеком стоит его завод по производству часов, совместно с Пито они разрабатывают два месторождения алмазов, у него недвижимость по всей стране. После смерти Креже Ниттерло достался его завод – официально он куплен, но на самом деле Монарх просто назначил его главным…

Моё сознание несколько помутилось – всплыли непонятные люди, наперебой рассказывающие о том, как Маллеф скупает разные дома и конторы, часто без видимой причины. Память Молоха…

– …и по всей Каледонии прокатывается волна договоров о сотрудничестве с компаниями, принадлежащими Ниттерло. Фактически, производственные мощности Каледонии сосредотачивается в его руках. Если Вы наслышаны о существовании Монарха, не надо быть гением, чтобы понять, что Ниттерло просто делают наместником в Каледонии. Опять же, если дела во всей стране подконтрольны одному человеку, то какой смысл составлять ему компанию?

– Ниттерло надо контролировать, – попытался возразить я.

– Монарх может делать это откуда угодно. Нет, я Вам скажу, месье Хромер, что Монарх заканчивает со своими делами в Каледонии. В конце концов, следы его тянутся из Лютеции: до меня дошли упоминания о его делах в столице, это было больше месяца назад. После этого он перебирается в Фанек… Понятно, что в столице – власть, а на периферии – производство. Разобравшись с властью и развязав себе руки, он решил заняться непосредственно тем, что и принесёт ему богатство. Уладив и этот вопрос, он покончил со всеми делами в Каледонии.

Этот Этьен серьёзен, как судья во время заседания. Слабые места в его рассказе закончились, поспорить уже не удастся. Если он и врёт, то делает это так ловко, что если я пострадаю от его лжи, мне даже не будет обидно.

Но за всеми горами фактов я не услышал всего одного. К несчастью, я здесь именно за этим и только за этим.

– Вы, месье Балестре, слишком размыто объясняете. Например, мне так и не ясно, где мне искать Монарха.

– Это всё, что я знаю…

– Не уверен. Должны же Вы знать ещё что-то. Наверное, просто вылетело из головы.

– Вы на что-то намекаете?

– Ну, – в кои-то веки я позволил себе откинуться на спинку стула. Глаза привыкли к полутьме, и я уже хорошо различаю усталые черты лица Этьена, – в Фанеке вокруг Монарха вилось целое стадо прихлебателей. Слышали ли Вы о таких на Альбионе?

– Его альбионские друзья? – искоса посмотрел на меня газетчик.

– Сложно назвать их друзьями…

– О них мне не известно. Возможно, торговые партнёры того же Ниттерло, но я их не знаю.

– Мог бы и сам догадаться. А Вы сделайте так, чтобы я удивился. Но поверил.

И в эту секунду ловкая мысль мелькнула в голове собеседника. Он дёрнул головой, словно не веря в неё, пытаясь отмахнуться. То ли он хотел сказать, или это ещё одна догадка, но он высказал:

– Я думаю, он полетит на Альбион. И сделает это на собственном дирижабле.

– Собственном? – верить словам Этьена сейчас особенно не хочется. – С чего ты это взял?

Как можно было заметить, я даже вышел из образа и назвал месье Этьена на «ты». До этой секунды играть вежливого джентльмена было совсем несложно.

– Был случай две… да, около двух недель назад. Фирма по пассажирским перевозкам «Пегас» разорилась. У них было четыре дирижабля, все они были проданы, но один бесследно исчез. Посадили человека, его обвинили в том, что он продал дирижабль мафии. Якобы он ещё пытался скрыться – мне велели напечатать про это статью.

– Полагаешь, этот дирижабль достался Монарху?

– Иначе какой было смысл заказывать ту статью?

– Ясно. Но можешь ты мне объяснить, как ему удалось спрятать целый дирижабль? Я допускаю спрятать поезд, но не дирижабль же!

– Он должен быть где-то за чертой города, – пожал плечами главный редактор. – Возможно, в лесу, где его никто не увидит. На побережье это ещё куда ни шло: взлетел и ты уже над морем, а там никто и не разберётся, откуда судно и куда летит. Не надо лететь над всей страной, чтобы все таращились.

Значит, искать Монарха надо там, где может незаметно ото всех взлететь дирижабль, либо там, где он может незаметно ото всех сесть (но это уже другой берег пролива).

– А где в окрестностях Фанека такое место, чтобы там дирижабль спрятать?

– Откуда же мне знать?

И это то, на что я тратил своё время…

– Есть у тебя номер о продаже дирижаблей?

– Разумеется, – редактор подскочил, покинул комнату, начав в коридоре громогласно кричат на подчинённых. Довольно скоро он вернулся, держа в руках нужную газету. – Вот, возьмите.

Я сунул газетёнку под мышку и встал, задумчиво посмотрел на Этьена, но новые вопросы так и не назрели. В итоге я нацепил шляпу и навострил костыли к выходу. За спиной послышалось блеяние, но я поспешил отсечь все вопросы:

– Вы увидите свою жену, как только я уеду.

Больше ничего я от Этьена не услышал. Всю дорогу обратно я хромал не оборачиваясь. На улице меня встретило пасмурное небо с блестящими сырыми тучами. Признаюсь, я высматриваю на небе дирижабли.

Незадача, так ни один и не решился похвастать округлыми боками. Добравшись до экипажа, я встретился лицом к лицу с выскочившей навстречу дочерью.

– Ну, и как? – спросила она неуверенно.

– Всё хорошо, – постарался я вложить как можно больше теплоты в ответ. Затем приобнял дочь и сказал, обращаясь уже к остальным. – Отпустить мадам Балестре.

Та выскочила, как из горящего сарая, и, кудахча курицей, понеслась к своему мужу. Нам пора покинуть это место.

Глава XVII
Новый адрес

Пройдут тысячелетия, но мужчина никогда не поймёт женщину, каледонец – альбионца… в моём случае трезвый никогда не поймёт пьяного.

Птичий губитель убит пару месяцев назад – я лично добил трепыхающуюся тварь. Прошло три года, три долгих, наполненных невидимым, но ощутимым напряжением, выматывающим донельзя. Убитые люди, несчастные, угодившие в лапы демону. Отныне его нет.

Новость о кончине демона разлетается по Фанеку медленно, прямо и не похоже на новость. Прошло два месяца, а не все в городе знают, что пернатой твари больше нет. Наверно, она вселяла такой ужас, что люди просто не верят. Странно же, почему плохое воспринимается с большей охотой? На чьё сочувствие все рассчитывают, от кого ждут, что их пожалеют? Или причины значительно глубже, чем способен докопаться непроницательный ум, довольствующийся первыми сырыми выводами?

Бог знает, но разговор не о том. На меня наткнулся подвыпивший джентльмен в элегантном костюме, опрятный… в общем, далеко не пьянчуга, а просто пригубивший спиртного мужчина, который большую часть жизни трезв, любит детей и жену, старательно трудится. Алкоголь не превратил его в свинью или хотя бы обезьяну – он лишь немного развязал ему язык:

– Что это Вы вставили в шляпу? Дурновкусие, право слово, уберите.

Речь идёт о чёрных перьях с бордовыми прожилками. Я вставил пучок себе в шляпу, естественно, её изуродовав. Понятное дело, джентльмену не к лицу втыкать в головной убор перья, как ребёнку, но я, Эдмор, Рафаэль и Вирюсвач не удержались, чтобы не растерзать труп Митиха на трофеи. Так мы чувствуем себя героями.

– Ворона ощипали что ли? – продолжил незнакомец порицать меня. – Вы уже взрослый человек, что за ребячество?

– Это не ворон, – ухмыльнувшись, ответил я.

– Не ворон? Что же это за птица такая?

– Большая, о четырёх крыльях, людей ела…

– Бог мой, Вы, что же, о демоне говорите? – перешёл испугавшийся мужчина на суеверный шёпот.

Я самодовольно кивнул и оправил шляпу, чтобы пучок перьев был лучше виден. Потянувшись к полям, я одновременно заставил узоры на руках засиять, чтобы отбросить у джентльмена остатки сомнений.

Признав во мне иоаннита, тот заохал, глаза его округлились. Прижимая тонкую трость к груди, он сделал несколько нетвёрдых шагов в мою сторону, чтобы лучше разглядеть необычные перья на моём головном уборе. Челюсть его двигалась вверх-вниз, не сразу пошли звуки:

– Слышал про это, но мне рассказывали сосед, трактирщик и обувщик – всё это жуткие прохвосты, я не поверил им. Неужели, действительно демона больше нет?

– Могу Вас заверить.

– Снимаю перед Вами шляпу, – в самом деле, избавился от головного убора каледонец и раскланялся. – Надо же, как много хороших новостей сегодня. Знаете, я просто не могу это не отметить… Вы не составите мне компанию?

– Вообще-то я не пью… – уже пожалел я об окутывающей меня славе.

– Что-то лёгкое, всего по стаканчику. Тут в паре шагов есть отличное заведение, я не отниму у Вас много времени.

– Да время меня и не поджимает…

– Замечательно, вот и идём!

Выпивоха обвёл меня вокруг пальца. Откуда только у подвыпившего столько энергии и наглости, которую кто-то ошибочно назовёт напором. Пара фраз, наплевать на отказ собеседника и скорее повести его куда-нибудь, развернувшись спиной. Когда к тебе стоят спиной, спорить и сопротивляться становится как-то неудобно. По сути, тебя лишают выбора.

Делать нечего, плесну в себя стакан какого-нибудь пойла и найду повод поскорее убраться. Вообще-то, я не мастер находить поводы, но сейчас меня обязано посетить вдохновение.

Джентльмен привёл меня в трактир, заполненный наполовину такими же порядочными людьми, что и мой провожатый. Средней руки забегаловка, всего дюжина столов, внутри достаточно темно, хотя на улице прекрасная солнечная погода. Мы постояли в дверях, мой новоиспечённый приятель маялся в раздумьях, но, наконец, выбрал столик по душе.

Мы сели поближе к стойке. Джентльмен тотчас убежал к трактирщику и долгие пять минут что-то восторженно ему вещал. Тот для виду улыбался, хотя понятно было, что восторгов выпивохи он не разделяет хотя бы по той причине, что новость для него – далёкое прошлое.

В итоге джентльмену удалось выплеснуть все свои эмоции (странно, что их так много), так что он заказал бутылку вина и вернулся за наш столик. Грохнулись о столешницу стаканы, в которые щедро полилась янтарная жидкость.

– Моё любимое, – принялся мой собутыльник нахваливать вино. – Изысканное и лёгкое, очень приятное на вкус. Просто восхитительное, одним словом! Разумеется, для нас с Вами, а напитки для королей – это напитки для королей. Нам же достаётся вот это, что тоже неплохо.

Стаканы наполнились (любитель вина решил не жадничать и налить до краёв). Пришлось орудовать стаканом с осторожностью хирурга. Собеседник же размахивает своим небрежно и грубо, но, словно на его стороне магия, ни капли не проливается.

– За Фанек без чудовищ! – на весь трактир заголосил джентльмен.

Повторюсь, он не пьян, просто его переполняют эмоции. Что же такого случилось, раз он жил в таком страхе? Возможно, тварь чуть не сцапала его, возможно, сцапала кого-то из его знакомых. Не заставляй он меня пить, я бы даже поинтересовался на этот счёт.

Вино, надо сказать, ничем не лучше остального алкоголя. Лично для меня.

– Как Вам? – заинтересованно спросил джентльмен, словно речь о его детях.

– Я плохо разбираюсь…

– Поэтому наш удел – простенькое вино за небольшую цену. Есть же дорогие вина, ради чести отведать их придётся продать дом или… ммм, ферму. Кто-то скажет: «Они стоят своих денег» – я не стану спорить. Но с вином, как и с музыкой… Вы играете на чём-нибудь?

– На рояле, – буркнул я, с недовольством отмечая, как стаканы вновь наполняются, а непрестанное бормотание собеседника не даёт мне слова вставить. Давно пора было солгать, что я спешу.

– Тогда Вы знаете, что такое идеальный слух. С вином же нужен идеальный вкус, которого ни у меня, ни у Вас, как я мог заметить, нету. Так что зачем нам вина для королей? За Ваши бесконечные победы!

Снова мне пришлось съёжиться от взглядов любопытных посетителей, привлекаемых громкими тостами моего собутыльника. Потом ещё предстояло съёжиться от кислого вина.

– Итак, как насчёт партейки? – поставив стакан, лукаво вопросил джентльмен.

– Партейки во что, простите?

– Будьте любезны, – не слушая меня, обратился выпивоха к трактирщику, – шахматы нам, пожалуйста.

Шахматы? Никогда не слышал, чтобы в эту игру играли на пьяную голову, тем более в трактире. Я готов был к тому, что у трактирщика окажутся кости или карты. Но при упоминании шахмат нас должны были поднять на смех. Каково же было моё удивление, когда хозяин заведения вышел из-за стойки с доской в руках.

Сочно похрустывая, игральный набор оказался на нашем столе. Трактирщик холодно произнёс:

– Прощу, джентльмены.

Мой собеседник тут же принялся расставлять фигуры, причём руки его работают с необычайной для подвыпившего скоростью и ловкостью. Не успел я поучаствовать в приготовлениях, как обе линии фигур были готовы.

– Эм-м-м, – задребезжал шахматист, не решаясь приступить уже к игре. – Надеюсь, Вы не слишком принципиальный человек?

– А в чём дело?

– Я никогда не играю чёрными. Не возражаете?

– Да, господи, играйте белыми, мне всё равно.

Честно говоря, от чудачеств этого человека у меня начинает голова кружиться. Говорили же, что с незнакомцами на улицах разговаривать нельзя. Причина не в том, что они могут тебя обмануть, ограбить или порезать; причина вот она!

Завязалась игра: джентльмен двинул путём заученной наизусть партии – все его ходы узнаваемые, я даже могу предугадывать половину из них. Сам же я хожу особо не задумываясь, забыв про стратегию и просчитывание ходов. В конце концов, быстро проиграть и убраться это тоже вариант.

Как же ему удалось так плотно приклеить меня к стулу?

– А почему Вы не играете чёрными? – спросил я, совершая абсолютно бесполезную рокировку.

– Они мне не нравятся, – брякнул он, словно ребёнок, обиженные на неодушевлённые шахматные фигуры.

– Простите?..

– Понимаете ли, белые просто играют в своё удовольствие. Видите? Белоснежные, блестящие, красивые, спокойные. Чёрные же… вон они какие чумазые, грязные, все в копоти! Словно не на шахматную доску вышли, а на тропу войны.

Лучше бы я не спрашивал…

– Это всего лишь краска.

– Но это так Вы думаете. У меня же есть убеждение, и оно верно, потому что это моё убеждение. У всех могут быть свои, и они тоже верны. Я вижу в чёрных фигурах бескомпромиссность, желание выгрызать победу! Но не в шахматах же! Люди всюду несутся сломя голову, из кожи вон лезут, чтобы быть первым, единственным, лучшим. Вас не тошнит от этого?

– Нет, а разве должно?

– Это же путь к погибели! – появился на лице джентльмена самый настоящий испуг. – Если всех приучить к тому, что в жизни есть место только лучшим, что надо стремиться к идеалу, то что будет? Перестанут считаться со средствами, я Вам скажу. Сегодня ради лучшей причёски просто ищут самого мастеровитого цирюльника, а завтра будут убивать тех, у кого концы чуть ровнее пострижены, а послезавтра сам цирюльник сделает себе идеальную причёску и будет резать клиентов за то, что те посмели просить такое же совершенство.

– Мрачное у Вас представление о соперничестве, – я чуть развернул стул, чтобы проще было подняться. Видит бог, я достаточно терпел этого чудака.

– Будто Вы верите, что кто-то при мысли о соперничестве вспомнит про честность. Никогда – люди так устроены. Поэтому я выбираю белых, которые не желают пачкаться, хоть и не рвут жилы ради победы. Ещё по стаканчику?

Но в следующую секунду я чуть не подскочил, заметив здесь знакомое лицо. Хотя правильным будет сказать, что я заметил знакомую фигуру. В трактир вошёл коротышка Рассел и сосредоточенно обвёл посетителей взглядом. На мне его глаза даже не запнулись – я остался им не замечен, хоть и пялился точно на него.

Думал уже махнуть рукой и окликнуть товарища, но тот вдруг спешными шагами двинул меж столиков. Так и не обнаружив себя, я обернулся и через плечо увидел, как иоаннит подсаживается к подозрительной личности.

Незнакомец одет богато, роскошно, однако внешность его наводит на мысли, что он всю жизнь был бездомным, пил дешёвый алкоголь и дрался со всем Фанеком. Плутоватое лицо, обязательный сплюснутый нос – тип явно недавно в высшем обществе, причём попал туда нечестивыми путями. Если активно лизать нужные сапоги, то и дворнягу пустят на королевскую псарню…

– За братски протянутые руки! – взорвался мой собутыльник очередным тостом.

Я поспешил отвернуться, чтобы Рассел меня не заметил. Меня заинтриговал его знакомый, захотелось проследить за ними. Нутро подсказывает, что парочка собралась не шоколадки детям раздавать.

Пришлось осушить очередной стакан вина и продолжить партию. Я сразу же развернул стул, чтобы оказаться к столику с Расселом и неизвестным чёртом вполоборота. Так не выглядит подозрительным мои взгляды как бы невзначай.

Мой собутыльник продолжает что-то вещать – мне остаётся лишь кивать время от времени да бездумно переставлять фигуры. Рассел с неизвестным о чём-то переговариваются. Оба спокойны, словно предметом разговора выступает унылая обыденность. Меня-то не обманешь, я убеждён, что это не так.

Они даже ничего не заказали. Вяло жестикулируя, они понемногу склоняются над столом. В какой-то момент коротышка тыкает двумя сложенными пальцами в столешницу. Его собеседник отрицательно качает головой, но Рассел настаивает на своём, ударяя ещё и ещё раз с нарастающей силой. В конце концов, он начинает озираться, проверяя, не привлёк ли яростный стук внимания к нему – я поднял руку к виску и спрятал лицо.

Всё заканчивается тем, что собеседник иоаннита вынужден недовольно закатить глаза и лезть во внутренний карман. На секунду на столешнице мелькает конверт, но Рассел жадно его хватает, прижимает к себе и загораживает полученное всем своим небольшим телом. По ритмичному движению локтей понятно, чем он там занят – считает купюры.

Это мне совсем не понравилось.

У меня не успело созреть ни одной идеи, за какие такие дела Рассел получил деньги от этого мерзавца, как коротышка спрятал конверт в кармане и протянул что-то собеседнику. Я не поверил глазам, еле удержался от того, чтобы вскочить и кинуться к клятому столику. Выронил ферзя, пришлось подбирать и шлёпать абы куда на доску. По правилам ли ход – не имеет значения.

Рассел положил на столешницу вазу. С виду простая, украшенная нехитрыми узорами, спиралями вьющимися на глине. Однако это не банальная поделка с гончарного круга – чёртов карлик передал гнусному ублюдку самый настоящий артефакт. Налить воды, поставить цветы, и они никогда не завянут, болезни не тронут растения.

Если Рассел нашёл себе способ подзаработать распродажей артефактов, то он совсем обнаглел!

Коротышка холодно распрощался с покупателем, встал и направился к двери. Только он вышел, я схватил шляпу и вскочил из-за стола.

– Прошу прощения, но мне срочно нужно идти, – бросил я, неожиданно покидая джентльмена.

Что-то он сказал в ответ, но мне было уже неинтересно. Чуть не натыкаясь на посетителей, я таранным ходом добежал до двери и выскочил на улицу. Слева, справа… вот он, перебирает коротенькими ножками. Раздувая ноздри, словно паруса, наполняемые гневным ветром, я ринулся следом.

Спина Рассела приближается. Захотелось с разбегу прыгнуть вперёд ногой и повалить ублюдка, но ограничился тем, что схватил наглеца за плечи и швырнул в ближайший переулок. Вытанцовывая в попытке поймать равновесие, он-таки сшиб мусорный бак и повалился в грязь.

– Ох, дерьмо! – закричал, поднимаясь, Рассел. – Ты не представляешь с кем связа… Август? Поганец, ты чего творишь?

Коротышка как иоаннит сильнее меня в разы. Если ему совесть дозволит размазать меня по стенке, в честном бою я ничем ему в этом помешать не смогу. В эту секунду мне на это плевать. Я сцапал гадёныша за грудки, легко оторвал от земли и припечатал лопатками к кирпичам. Ножки у карлика задрыгались в воздухе.

– Совсем мозги потерял? – выпучивая глаза и багровея, пропищал донельзя возмущённый Рассел.

– Это я-то мозги потерял?

– Пусти!

С этими словами он выбросил руку вперёд – меня ударила тонкая веточка молнии. Несмертельный, но весомый разряд пробежал по моему телу, заставляя дёрнуться, как марионетка у пьяного кукловода. Я разжал руки и отшатнулся к противоположной стене, хватаясь за кирпичи, чтобы не упасть.

Коротышка, второй уже раз побывавший на грязи, поднялся и загомонил, переполняемый едкой яростью:

– Сукин сын! Вы посмотрите на этого сукина сына! От тебя пасёт! Все твои достижения в Ордене свелись к тому, что нашёл способ нажраться? Уж это даже магистрам было не под силу.

– Я видел тебя в трактире, Рассел! – борясь с непроизвольным подёргиванием конечностей, попытался я выпрямиться.

Низкорослому иоанниту тут же расхотелось тягаться со мной в искусстве брани. Испуганно округлив глаза, он некоторое время пялился на меня, после чего отвёл взгляд и отмахнулся:

– Да что ты там видел…

– Ты продал Вазу Флоры! Я это, чёрт меня подери, видел!

– Ерунду мели… Твою ж мать, убери руки!

Я накинулся на коротышку, легко добрался до его внутреннего кармана, где притаился пухлый конверт. Выдернув его, я оттолкнул Рассела, после чего вскрыл улику, вытащил две пачки денег и швырнул их в морду коротконогому.

– Это тебе мама подарила? Подонок!

Рассел понимает, как глубоко он вляпался, ещё бы ему не понимать. Не по колени, а по самый пояс, пусть и не такой высокий. Глаза, в которых воплотился сам Сатана, пытаются сжечь меня. Не исключено, что коротышка подумывает разделаться со мной, пока я не сообщил другим.

В итоге он вновь отвёл взгляд, чмокнул губами и наклонился поднять свои грязные во всех смыслах деньги.

– Всего лишь ваза… – сам не веря своему аргументу, чуть слышно брякнул он.

– Тебе артефакт вдруг стал «всего лишь»? Мы по всему Континенту мотались, вырывали их у этих ворюг, чтоб ты карманы свои набивал? Сколько ты уже всего продал?

– Ты за кого меня принимаешь? – топнул ножкой коротышка. – Это был первый и последний раз! За ту работу, что нам находит Франц, платят гроши – мне осточертело жевать хлебные крошки!

– У нас нормальные кров и еда…

– Для тебя, босяк, может быть, – каркнул озверевший Рассел. – Мне осточертело! Я иоаннит, а не нищий из Чудо-города! У меня есть гордость!