Текст книги "Заклинатель (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Вообще жизнь моя стала как-то упорядочиваться. С каждым новым днём в секции появлялись новые ученики, причём вскоре это были не только дети, но и взрослые. Первым пришёл, как ни странно, Вестар. Он объяснил своё появление желанием поддерживать форму. Потом рядом с сыном встал Михал. Вскоре пришлось разделить секцию надвое: опять-таки к моему удивлению, взрослыми вызвался заниматься Вестар. Правда, в отличие от обеденных часов детей, он проводил занятия по вечерам. Понятно, что взрослые не могли заниматься в обед, когда надо успеть отдохнуть.

Кроме занятий в секции, которыми я и сам увлёкся, постепенно вникая в тренерскую работу, попробовал с детьми практиковать и медитацию. Не для всех она оказалась лёгкой: многие детишки в моё время назывались бы гиперактивными. Им трудно усидеть на месте даже в течение минуты, но большинство опробовало интересную и необычную тем, что принадлежала взрослому миру, практику. Понравилось. Даже Лиз успешно сидела на месте, и именно она первая начала различать вокруг человека границы энергополя. Когда я объяснил всем, что видит восьмилетняя девочка, остальные загорелись увидеть то же самое. Больше проблем с неподвижным сидением в "лотосе" не осталось.

Каждый вечер традиционно оставался вечером сказок и разных историй – теперь уже легально. Что непонятно детям, рисовал на реквизированных листах бумаги. Я ведь всё-таки придумал свои карандаши!.. У ворот, где мы обычно дожидались автобусов, росли хилые деревья, на которых ветром постоянно ломало ветви. Набрав охапку, я спросил у Михала, чем бы их поджечь. Заинтересовавшись, Михал собственноручно достал из-под сиденья своей машины странный прибор, по виду напоминающий трубку с рычажками. В направленном пламени мы сожгли предварительно наломанные ветки – так, чтобы они обгорели со всех сторон, но внутри оставались почти нетронутыми. Сначала угольными "карандашами" рисовал я, затем к рисованию углем на обычных листах пристрастились и ребята.

Очень сильно беспокоили дети-призраки. Начиная рассказывать сказки, я плохо улавливал их присутствие. С каждым днём оно становилось всё более прерывистым, слабым – по впечатлениям. С трудом нащупанная ниточка связи, казалось, постепенно истончается – и вот-вот оборвётся. В течение моего рассказа связь трудно приходила в ту норму первых дней, когда я прочувствовал их впервые. Но приходила. И я облегчённо вздыхал, потому что боялся, как бы взрослые призраки не сделали с детьми своей химией чего-то непоправимого.

И с каждым днём усиливалось чувство, что тёмное Нечто, прорвавшееся однажды в мой сон, пытается прорваться и в реальный мир. Я постоянно был на взводе, чувствуя медленное, но неостановимое движение этого страшного Нечто ко мне. Всё ближе и ближе. Выглядит как страшилка, рассказанная на ночь. Тем не менее я ощущал, что Нечто становится более материальным с приближением ко мне.

Сначала я даже думал на взрослых призраков. Может, это они пытаются прорваться сквозь необычный для них телепатический щит и услышать меня? Но прекрасно сознавал, что им на меня, в сущности, – начхать, грубо говоря. Кто я для них? Так, некий любопытный экземпляр, который слегка выбивается из нормы. И всё. Использовать меня как-то нельзя: я не обучен ничему тому, что уже сейчас знают дети-призраки, а учить меня с самого начала – себе дороже. Так что это не они.

Нечто каждый день гонялось за мной по моим снам, пока, вконец измученный, я не сообразил, что можно с помощью нейтрала поставить энергощит. Спать я начал. Но днём присутствие Нечто было так ярко, что мне порой казалось: выгляни я из своей конуры – и вот оно, Тёмное страшное облако, притаилось за углом. Очень часто начал посматривать в боковое зеркальце грузовика – полное впечатление, что за мной мчится то самое Нечто.

Хуже, что примерно через месяц, в то самое время, когда я начал страдать от галлюцинаций, видя наяву то, чего на деле нет (а знал об этом, благодаря отсутствию ауры в привидевшихся фигурах), я вдруг понял, что почти все жители платформы начали очень часто мучиться от головных болей. Точнее – узнал от Полли, к которой многие стали обращаться за успокаивающими лекарственными препаратами. Не обошла головная боль и людей из "посёлка" учёных. На это жаловался Мэтт. Он сидел в своей диспетчерской, бледнее обычного уже с утра, плаксивый, с больными глазами, и каждую свободную минуту за рабочим столом норовил уложить голову на руки. Здорово похудел, потому что его тошнило от еды.

Многим из наших помогла медитация. Неудивительно, что она приобрела большую популярность среди населения платформы. И я потихоньку начал внедрять в практику обеих секций некоторые эзотерические знания. Особенно те, которые помогают защищаться от ментального воздействия.

14.

Грузовик привычно оставлен у платформы, а я пошёл поздороваться с Мэттом. Сегодня я решил не обходить шахту, а сразу пойти к диспетчеру, чтобы за ленивым (он не мог говорить энергично: звуки его собственного голоса больно отдавались в голове) разговором о том о сём внимательно оглядеть его. Вчера мне показалось, я начал понимать, что с ним.

Позади осталась площадка работающих автокаров – впереди второй этаж с диспетчерской. Лестница и лифт. Последнее, конечно, не для работяг. Но мне и не нужно средство передвижения. Не устал. Да и в грузовике засиделся. Так что молодецки пробежал одну лестницу и, по инерции хорошенько послав тело вперёд, ухватившись за перила, в начале второй лестницы чуть не сбил с ног быстро идущего навстречу Мэтта.

– Привет! – начал я. – Извини… – И запнулся, глядя ему вслед.

Диспетчер прошёл мимо меня, словно мимо пустого места. Прошёл деловито, даже целеустремлённо, как никогда не ходил до сих пор. Неужели головные боли прошли?

С некоторым недоумением я постоял на ступенях лестницы и неуверенно спустился, вспоминая лицо Мэтта. Успокоенное. Взгляд, устремлённый в себя, глаза – какие я часто вижу у активных посетителей секции, когда они занимаются медитацией. Странно. Лицо человека, твёрдо вознамерившегося выполнить что-то задуманное и не замечающего на пути к цели никого и ничего.

Я вернулся к грузовику. Моя платформа ещё заполнялась. Судя по объёму груза, свободных минут пятнадцать ещё есть. Немного потоптавшись у кабины, я всё-таки решился и поспешил к воротам. Кажется, Мэтт шёл именно к ним.

Несколько шагов – и обернулся на нарастающий звук мотора. И – остолбенел.

На меня мчался автокар с Красовски. Машинка сама по себе небольшая, но с со сложенными стрелами небольшого крана впереди и тележкой-прицепом позади выглядит довольно опасной. Метнув взгляд по сторонам, я сообразил, что нахожусь на открытом месте. Хуже того – слева на меня несётся ещё один кар, с водителем – дружком Красовски. Это что – крутые разборки?! Что это они как поздно спохватились?

Остальные водители каров, через арку цеха от нас, не обращают на нас внимания, продолжая работу. Мы для них слишком далеко. Ездят кары – и ездят…

Бежать поздно. Под тупым углом машины вот-вот сойдутся в одной точке. Я глянул наверх. Потолок слишком высоко. Счёт на секунды. Рабочий комбинезон делает любые движения мешковатыми. И тогда, почти не думая, я побежал навстречу Красовски, уходя на время с пути хотя бы одного преследователя и выстраивая впереди себя направленный энергетический поток, нацеленный в глаза прилизанного.

За какие-то метры до столкновения я ахнул, разглядев его глаза, и разрушил энергетическую стрелу махом руки. А через секунду я подпрыгнул – и моя нога врезалась в стрелы автокара. Спасибо, Господи, за подошву моих ботинок!.. Застывшие глаза Красовски даже не дрогнули, когда машина резко вильнула в сторону. От жёсткого виража руки прилизанного не удержали руля – так мотнуло тело, и водитель вылетел – кабина открытая же, без дверец! – с места.

Куда, что там дальше – рассмотреть не удалось. Пришлось рыбкой прыгать или падать в сторону, буквально уходя из-под колёс второго взбесившегося кара с таким же безразличным водителем. Падение на бетонный пол – это, вам скажу, что-то!.. Даже комбинезон не спасает. Упал на локоть, плохо рассчитал прыжок из-за неуклюжей униформы. Да плюс проехался – локоть сначала будто загорелся, а потом заныл. Ну, кожу содрал – это ещё не страшно. А вот то, что кар на скорости дёрнулся в сторону и только тележка сзади помогла ему не перевернуться… А может, наоборот – чуть не вздыбила машину…

Стена недалеко. Я метнулся к ней, помня, что чувство самосохранения у водителя явно приглушено, что он, в случае чего, направит на меня кар, не считаясь с тем, что сам может разбиться всмятку. Но и мне деваться некуда. А машина уже несётся на меня, и водитель… Кто из нас камикадзе, в конце концов?! Водитель смотрит спокойно и равнодушно. Никакой решимости, никакого понимания, что происходит. Просто смотрит.

Я побежал вдоль стены к выходу из цеха погрузки. Далековато.

Мощное рычание мотора. Грузовик. Михал. Его потрясённое лицо за стеклом – вот где написана самая настоящая решимость, когда он развернул тяжёлую машину мне наперерез. Успел в последний момент – в тот единственный просвет, остававшийся между мной и каром. Изо всех сил оттолкнувшись, я прыгнул на пролетающую мимо подножку. С другой стороны кабины раздался длинный скрежет. Кар проехался рядом, лишь задев низ фургона. Михал затормозил. Такой мощной машине, как грузовик, авария в столкновении с автокаром не грозила.

– Что происходит?!

– Пока не знаю.

– Что с ним?!

Кар остановился. Водитель шагнул из кабины, опустил руки и упал – как-то постепенно: сначала подломились колени, потом безвольно мотнулись руки…

Мы с Михалом и все, кто, замерев от неожиданности, наблюдал происходящее, бросились к лежащему. Мы успели первыми.

Он не падал головой на бетонную поверхность пола – это видели все. Стукнулся легко, почти съехал затылком на край водительского места. Но самым страшным в мёртвом водителе оказалась именно голова. Кровь деловитыми толчками, постепенно угасающими, выплёскивалась из ушей и уже невидимых под нею глаз.

– Чего вы не поделили? – начал было Михал, оборачиваясь к месту, где лежал мёртвый Красовски, над которым столпившиеся люди тоже перебрасывались испуганными репликами.

– Быстро к западным воротам! – перебил я его. – Туда и дальше ушёл диспетчер! Моя машина на погрузке! Быстрей же!

Я давно заметил, что Михал не всегда может среагировать на сказанное, но на эмоции он отвечает быстро. Вот и сейчас мы встали и побежали к его машине, а он даже не спросил, почему вдруг диспетчер сорвался с места.

И, только тронув грузовик с места, он встревожился:

– Он выскочил в чём? В чём был?! Псих! Там – сегодня!..

Да, сегодня вне помещений бушевала настоящая пыльная буря.

Выехав за ворота, остановились.

– И как мы его найдём?

Впереди – почти пустая равнина с примелькавшимися взгляду отдельными группами голых деревьев и кустарников, пересечённая дорогой, исчезающей на горизонте.

Я с досадой посмотрел на спрятанные где-то наверху ворот видеокамеры. Эх, ещё бы раньше подсоединить наблюдение к личному триди-визору… Есть же среди переселенцев умельцы…

С трудом открыв порывами прижимаемую назад дверцу, я выпрыгнул на дорогу и встал, крепко вцепившись в дверную ручку, чтобы не снесло ветром. Может, следы? Глупо. Что можно разглядеть на бетонированной дороге? И прищурился. Что-что… Ментальный след недавно прошедшего человека.

Ближе к воротам следы уже начинали гаснуть, но следующие, уходящие по самой середине дороги, ещё отчётливо видны. А дорога-то… Та самая, по которой уезжали Вольф и Карл… Неужели диспетчер побежал к ним? Зачем? Их экспериментальные штучки? Тогда как вписывается сюда попытка Красовски и его напарника убить меня?

– Что делаем?

– Я вижу его ментальный след на дороге. Попробуем проехать немного?

Михал хорошо за месяц усвоил, что такое ментальность. Поэтому я не потребовал ехать дальше, а только предложил. Пусть решает сам.

– Садись. Далеко он не уйдёт в такой ветер.

Порывом колючего от пыли ветра хлестануло по лицу, напомнив, что я не надел капюшона. Михал придержал мне дверцу – и я заскочил в кабину.

Наши прогнозы насчёт "далеко не уйдёт" не сбылись. Цепочка следов на ровной дороге ушла в сторону минут через пять. Михал снова остановил машину. Пригляделся к обочине и местности за ней и осторожно повернул. Ехали опять-таки недолго. Путь преградила каменистая пустошь. Валуны вроде и небольшие, но лежали слишком кучно.

– Подождёшь меня? – задал я лишний вопрос. – Я пройду немного и, если что, вернусь.

– Я с тобой, – уверенно сказал Михал.

Прежде чем выйти, мы одновременно нахмурились, глядя на пустошь, после чего Михал поднял оба сиденья своего грузовика, и я помог ему вытащить несколько нужных в нашей неординарной ситуации предметов. Честно говоря, при виде шанцевого инструмента я поднял брови. Лопата с коротким череном, лом и маленький топор вызвали самое настоящее удивление, пока мой взгляд не наткнулся на нечто, похожее на тонкий баллон с отдельной трубкой. На полоске, кантующей баллон, был изображён рисунок, понятный даже ребёнку: чьи-то руки направляют струю из баллона на огонь. Огнетушитель. Честно говоря, я со своей машиной, интересуясь больше шахтой и заводом, до сих пор не разобрался. А надо бы…

Итак, мы вооружились. Конечно, я промолчал о трёх самодельных ножах, спрятанных в одежде. О тех самых деталях, найденных в боксе детей-призраков. Детали я наточил, пользуясь инструментами ремонтного цеха, куда народ пока заглядывал редко. И насчёт кастета, сжимая пальцы на котором, чувствовал себя уютно.

И всё-таки здорово пожалел, что приехали не на двух машинах. Пока ещё неясное чувство опасности требовало холодного оружия ровно вдвое больше. Поровну на каждого.

Следы спускались от обочины и шли строго по прямой, не считая небольших отклонений, когда диспетчеру приходилось обходить довольно большие валуны и едущие под ногой каменистые насыпи. Я надеялся, что рано или поздно, но Мэтта мы всё-таки догоним. Но чем дальше мы углублялись, тем быстрее таяла надежда. Первым забеспокоился Михал.

– А назад дорогу найдём?

– Легко, – тихо ответил я, мельком оглянувшись. Наши-то следы светились ярко, хотя реальные вмятины в пыли мгновенно заносились новой пылью. Ветер бушевал среди валунов так же сильно, как на открытой дороге.

Вскоре каменистая местность перешла в обычную почву, разве что серую от постоянного выветривания. Затем появились редкие низкие кустарники. Но кустарниковая пустошь тоже оказалась короткой: буквально минут через пять мы оказались на подступах к засыхающему болоту.

След оборвался так неожиданно, что я обернулся снова просмотреть всю цепочку. Наверное, не сдержал удивления. Михал встревоженно спросил:

– Следы потерялись?

– Скорее – пропали. Причём резко. Не понимаю… – уже шёпотом.

Нейтрал. Обострил все чувства. Увидел странную россыпь вокруг нас – будто облако из странных тускло блестящих частиц. Разглядывал странное облако, его очертания долго, пытаясь понять… Пока не пришло в голову сопоставить ментальные следы диспетчера и эти частицы. Быстро огляделся и, взяв Михала за рукав, потянул, прошептав:

– Бегом назад! Как только можешь быстро!

Доморощенное оружие в руках немного утешало своей тяжестью. Но как мы бежали!.. Не знаю уж, насколько я испугал Михала, но, взглянув на меня, помчался он, наверняка благодарный за все те тренировки, на которые он начал ходить с подачи сына.

Но он бежал, не понимая. И я завидовал ему…

Мы влетели в кабину, захлопнули дверцы.

– Езжай быстрей назад!

Машину он, слава Богу, предусмотрительно развернул пред нашим походом к болоту. Так что с места рванул, едва уселись.

– Ну!..

– Ты не поверишь… Судя по следам, его сдёрнули с места, на котором он стоял, и разорвали в клочья. В воздухе.

Он ничего на такое не сказал. Только сильно содрогнулся, видимо представив картину… Успел руки на руле расслабить. А то б точно в кювет… На дорогу-то уже успели вырулить. Пришёл в себя и сказал напряжённо:

– Не поверишь тут… Ты себя видел? В зеркальце глянь…

Я поднял глаза. Вот ни фига себе… Мои царапины от проволочной татуировки давно зажили, оставив по себе лишь почти незаметный белый след. Но сейчас они багровели от подступившей крови. Видимо, когда Брис волновался, он краснел… Так что растительно-древесная маска возродилась, напугав Михала.

– Что там, на болоте, такого? Нам никто ничего не говорил о зверях, – чуть дрожащим от напряжения голосом стал рассуждать Михал. – Говорили – мелкие зверушки есть, птиц две-три породы, насекомые… Не могли же пропустить такого, что в болоте сидит?.. Или могли? Вряд ли… У них же биодетекторы.

Под его негромкие рассуждения я вспоминал и раздумывал: мог ли тот зверь, который убил Винсента, убить диспетчера так, как я увидел по светящимся следам в воздухе? Нет. Мэтт неподготовленный. Драться он не мог. Противостоять зверю?.. Нет. Он просто стоял на месте – два следа рядом, – и его просто цапнули в воздух, где и… В мелкие… В общем… Тот зверь, которого я видел на полигоне призраков, мне кажется, не стал бы поднимать человека в воздух. Пасть у него какая… А тут именно рвали…

Михал замолчал. Под ровное гудение мотора, то и дело поглядывая в зеркальце заднего вида, я по логике происходящего задумался о другом. Оружие. Где достать настоящее оружие? У призраков попросить? Любопытно было бы посмотреть на их лица в момент просьбы. Завод и шахта не охраняются. Для работающих там людей предприятие – единственный способ выжить на Сцилле. Поэтому смысла охранять – точно нет. А вот посёлок учёных охраняют солдаты. Говорили, их – человек пятнадцать. Куда столько… Современные учёные какие-то пугливые, что ли? Ладно, не это главное. Оружие… Только ли оно личное у солдат? Или есть арсенал на всякий случай?

Уже у ворот шахты мелькнуло что-то. Не сразу и сообразил, что машина. Хм. Эта дорога связывает шахту только с полигоном призраков. Наверное, их вызвал Шериф из-за ЧП. Доедем – узнаем. Странно только, почему они не захотели остановиться на дороге, когда увидели наши ментальные следы, и не поехали за нами.

Точно. Все три взрослых призрака на месте. Люди продолжают работать, насторожённо посматривая на них. Рядом с призраками с ноги на ногу переминается только обеспокоенный Арни.

– Почему вы самовольно покинули шахту? – недовольно спросил Вэл. Кажется, два свежих трупа интересовали его меньше, чем наша самоволка.

– Диспетчер… – я замолк, не зная, как начать объяснение.

– Диспетчер выбежал за ворота, ничего никому не сказав, – взялся за объяснение Михал. – Мы поехали по его следам. Думали – успеем перехватить. Он побежал в вашу сторону, потом свернул. Последние следы нашли на болоте. Брис сказал – его… убили.

– По каким следам вы его искали?

– По ментальным, – спокойно ответил Михал. – Брис видит – вы это знаете.

– Почему ты решил, Кроу, что диспетчера убили?

При воспоминании о жутком облаке к моему лицу снова прихлынула кровь. Карл приподнял бровь, глядя на меня. Остальные призраки эмоций в открытую не выражали.

– В воздухе висели ментальные частички его тела. Даже ветер сначала не мог их разогнать. От следов на земле до частичек шла смазанная энергетическая полоса.

– А людоеда ты разглядел? – свысока глядя на меня, поинтересовался Вольф. И хмыкнул: – Ментально?

Несколько секунд я колебался, а потом отчаянно выдал:

– Видел!

– Ну и что он из себя представляет?

– Громадная такая улитка – без раковины. С клешнями.

У Михала и Арни лица остолбенелые. А у призраков – будто замкнулись ещё больше, если такое возможно. Внимательно оглядывают меня. Но я же правду говорю. Видел такое. Так что по моей ауре они вряд ли сообразят, что видел зверя не сегодня. Первым зашевелился Вэл – стал разворачиваться, бросив:

– Мы съездим туда – посмотреть твою улитку, а вы продолжайте работать. Тела водителей каров отвезите в медлабораторию, в посёлок, – это, уже обращаясь к Шерифу. – И чтобы никаких волнений среди рабочих. Если что – спрошу с тебя. Ясно?

– Ясно, – пробормотал Арни. Но лицо упрямое. Бьюсь об заклад, мертвецов он отвезёт сам и будет регулярно наведываться в лабораторию, пока не выяснит, в чём дело.

Призраки ушли, оставив после себя ощутимую угрозу.

Михал сел в свой грузовик дожидаться, когда будет готова его платформа. Я оглянулся – он коротко кивнул. Я тоже сел к себе. Глянул на себя в зеркальце. Полосы на лице постепенно бледнеют. Скоро совсем сойдут.

Мысли всё об одном и том же. Ну не чувствую я себя защищённым без оружия! Может, это специфика подсознания Бриса, может – моя взыграла в состоянии экстрима… Мне нужно оружие. Как в насмешку вспомнилось, что в первый год учёбы в педуниверситете я заинтересовался предложением физрука: вместо уроков физкультуры – секция стрельбы из лука. Еле год отходил. Ну не мог я кожаными напальчниками пользоваться. По-дурному выходило: мне необходимо было чувствовать стрелу. Ох, и драл я себе кожу с пальцев… Но и счастлив был неимоверно, словно выпускал из лука частицу себя. Бывало – и в цель попадал…

Это что же… Именно вот так, сам о том не подозревая, я постепенно переходил к следующему этапу инкарнации своей души – в киллера? С увлечения оружием, восточными видами единоборства? Ерунда. Кто только ни пробовал заниматься всем этим в перестроечные годы…

Пока мы с Михалом гонялись за Мэттом, время нас не ждало. Обеденный перерыв. Мы дождались автобусов и сели вместе, ни слова друг другу не говоря.

Лишь, когда показались новые, приткнувшиеся к тюремной платформе дома, большинство которых уже заселялось, Михал не выдержал:

– Ты ведь сказал правду про улитку. Где ты её видел?

Не глядя на него, я сказал в пространство:

– Михал, если я скажу, что видел её во сне, поверишь?

– Тебе – да. – Ответил и погрузился явно не в самые лучшие думы.

До платформы весть о трёх смертях пока не докатилась, а присутствовавшим при происшествии призраки запретили рассказывать о ЧП. По моим прикидкам, народ не будет знать о трагедии где-то с полчаса. Так что меня встретила обыденность в виде встревоженной Лидии. Она подошла ко мне и вздохнула:

– Нам с Кэт тоже дали комнату в одном из построенных домов. Я попыталась вывести её на улицу – она начала кричать, пока не охрипла. Но мне хочется жилища побольше объёмом. Что делать?

– Лоренс у тебя справа. Он ведь тоже предпочёл остаться?

– Да.

– Попроси строителей, чтобы из камеры слева (насколько помню, она побольше твоей вдвое) к тебе прорубили дверь. Перенесём туда твою койку – вот тебе и твоя личная комната.

Лидии идея понравилась. Мне – тоже. Отдельная камера соседей, несмотря на дверь, имела хорошую звукоизоляцию: решётки со стороны коридора строители уже забетонировали… А значит, если я однажды всё-таки приду к Лидии… Надеюсь, среди ночи не выгонит.