Текст книги "Заклинатель (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Но как сумел – всё-таки объяснил, и, кажется, первоначальное представление о стихах они всё-таки получили. Тем более что я предложил им немного поиграть и найти рифму к каким-нибудь словам. Давая понятие о рифме, я обычно брал слово "кошка" для учебной игры с детьми. С "кошкой" простор для фантазии велик: тут и окошко, и дорожка, и сапожки. Но эти о кошке не знали. Ладно. Что вижу – то пою. И я предложил:

– Дорога. Попробуйте найти созвучное слово.

Оказалось, Мартин тоже умеет подшутить – на свой манер. Он, не раздумывая, снова коснулся моих пальцев, и девочка серьёзно "подхватила подачу":

– Три слога. Немного.

– Я так не играю, – улыбнулся я.

– Окно – стекло.

Тихий сипловатый голосок прозвучал в машине и смолк. Будто проговорил робот. Но Таис подняла брови… Ничего, перевоспитаете ещё друг друга. Я повеселел.

Разрушенное обгорелое здание полигона наезжало на нас мрачной, всё ещё дымящейся громадой, мелькая в клубах вздымающейся пыли – серой вперемешку с чёрным дымом, – мы спускались к нему с небольшого холма. Продолжая улыбаться уже машинально, я весь обратился во внимание.

– Впереди – никого. Плёнка с другой стороны здания, – сказала Таис.

– Откуда ты знаешь?

– Мартин сказал.

– Но… Вы же говорили, что плёнку невозможно засечь, пока она не выросла! Что её информационное поле излучает на одном уровне с разрушенным зданием!

– Это сказала не я, а Карл.

Всё правильно. Всё, что знал Карл, она озвучила. А то, что знал Мартин, осталось вне озвученного. Потому что никто не догадался спросить малыша о плёнке. Чёрт, ну и детки… С ними ухо держи востро…

Мы подъехали к более-менее уцелевшей стене полигона. Остановились.

– С другой стороны здания? А конкретнее?

Мартин медленно повернул ко мне несуразно большеватую голову ("Головастик", – вздохнул я, с трудом удержавшись, чтобы не погладить его по стриженой голове). Тёмные глаза замерли на мне. Я вопросительно посмотрел на Таис. Если малыш только что сказал два слова, а затем намертво замолчал, то, наверное, у него на это есть причины. Но девочка тоже молчала. И тоже внимательно и цепко смотрела на меня, будто решала что-то очень серьёзное. Я начал понимать.

– Таис. Чего хочет Мартин?

– Он хочет не говорить, а показывать.

– То есть пойти со мной. Нет.

– С нами, – ровно поправила девочка.

– Таис, знаешь, что такое шантаж?

– Нет.

– Это когда на человека давят, используя нечестный приём. Оставайтесь в машине и ждите меня. Я постараюсь вернуться быстро.

План, возникший мгновенно, был прост: я выскакиваю из машины и запираю детей в ней, после чего иду за искомым… Для меня прост. Для них – ещё проще.

Только я всего лишь подумал – подумал! – повернуться и быстро нажать на дверную ручку, чтобы молодецки выскочить из кабины, как оба чертёнка разом опустили глаза на дверь – и ручку заело. Я крутил её так и этак – заперто намертво.

Теперь я сам почувствовал, как тяжелеет кожа на лице, как расцветает на нём безобразный растительный рисунок. Обернувшись к детям, я наткнулся на сосредоточенно бесстрастные лица… Внутри меня начало подниматься что-то потяжелее татушного рисунка на лице. Похоже, поднимал голову тот самый психованный берсерк Бриса, которого весь месяц я легко сдерживал, не слишком часто натыкаясь на экстремальные обстоятельства. Но месяц – это слишком мало, чтобы совсем избавиться от него… Я крепче сжал лазер и огнемёт.

– Никогда не смейте давить на человека! Слышите – никогда! Потому что человек – это тайна тайн и порой бывает пострашнее самого страшного оружия… Никогда, ты слышишь меня, Таис… Ты слышишь меня, Мартин? Никто и никогда не посмеет командовать мной, если я этого не хочу!

Они отшатнулись, когда я развернулся и сильно наклонился – почти упал – спиной в их сторону. Теперь, когда Мартин не мог читать моих мыслей и они не знали, что именно я задумал, адреналин на основе возмущения и ярости (мною – командовать?!) заставил меня (меня ли? Не Бриса?) мыслить и действовать с сумасшедшей скоростью. Почти лёжа, я поджал ноги и ударил ботинками в стекло. Суховатый стеклянистый звон, приглушённый взвывшим ветром. Хорошо – в кабину не залетело. Ухватился руками в перчатках за зубастые края рамы и выпрыгнул из кабины, стараясь в прыжке как можно ровнее держать тело – оружие-то с собой. Наклонившись затем к разбитому окну, я сказал, едва сдерживая на тонкой привязи свою странную ипостась – Брисову сущность берсерка:

– Вы хотите шантажировать меня? А хотите встречный шантаж? Если вы выйдете из машины, я никогда с вами разговаривать не буду! Хуже того – я вас знать больше не захочу! Мы всегда будем чужими… Меня поняли? Прекрасно! Сидите и ждите здесь!

31.

Ветер ударил в лицо чёрной гарью, а по глазам – едким дымом, напомнив об очках-полумаске, зря болтающихся почти под самым подбородком. Пришлось немедленно их надеть и сразу опустить фильтрующую воздух сетку. Нечаянный глоток сжигающего горло воздуха заставил долго откашливаться, прежде чем идти дальше… Не глядя, потому что присматривался к развалинам – пытаясь определить, к какой части полигона я пригнал джип, сунул в ремни левой руки ствол лазера – огнемёт оставил на локте, наготове.

Шаг от машины. Под ногой снежно, здорово действуя на нервы, захрустела стеклянная крошка. Не столько услышал, сколько ощутил её привизг. Поморщился и, преодолевая напор ветра, то и дело несущего с собой тёмные струи дыма, прошёл к краю здания. Здесь встал, держась за проломленный остов стены.

Лабиринт помещений и коридоров, наполовину разгромленный и заваленный обломками, то и дело скрывающийся в дымных вихрях, казался абсолютно непроходимым… Снова запершило в горле – остатками дыма, осевшего на связках. Я приподнял сетку, наклонился, и снова откашлявшись, сплюнул.

Этот кашель здорово прочистил мозги берсерку. Мне – идти по этому лабиринту? Да я не только ориентироваться здесь – искомого найти не смогу. Не говоря уже о том, чтобы удрать, если что, от плёнки. Да, вот ещё – плёнка. Она же наверняка на месте не сидит. Рыщет, небось, по всему зданию, зная, что есть здесь чем поживиться. И рыщет не абы как, в отличие от некоторых (пальцем показывать не будем), – а целенаправленно.

Ещё только разворачиваться опять к машине начал, а уже стыдно и страшно стало: хотел бросить детей? Нет, ты посмотри, что ты делаешь?.. Джип – с разбитым окном: никакой защиты от ветра, да и дышать нечем, не говоря уже о том, что детишек сейчас здорово занесёт пылью. Второе: а если приду потом назад, а их нет? Что буду делать? Их-то я точно не засеку. Третье: это же дети. А если они всё-таки решатся помочь мне – без спросу? Пойдут за мной, а наткнутся на плёнку?

И – перед глазами: плёнка, которая шатается по руинам, натыкается на джип, юркает вовнутрь – и одним махом убивает детей… Кадр за кадром одно и то же… Хотя знаю, что Мартин в состоянии отследить плёнку а значит – у них есть возможность, если не драться с нею, то хотя бы сбежать от неё. Но снова: тёмный, не заметный среди пыльных завихрений лоскут крадётся к колёсам джипа, шмыгает наверх, к открытому окну, и – соскальзывает вниз…

Чувствуя, как горит лицо, морщась – теперь уже от одной мысли, что придётся, виноватому, заглянуть в эти серьёзные, недетские глаза, я медленно зашагал назад. Открыл дверцу, плюхнулся на сиденье. Из-под задницы – пыль во все стороны. Уже…

– Таис, Мартин… Собирайтесь, пойдём вместе.

Открыл под панелью бардачок, выбрал из кучи вещей две полумаски от ветра, протянул мальчишке и девочке. А те что-то затихли, чуть не притаились. Я-то думал – обрадуются. Первая мысль: ну, всё. Обиделись. Никуда не пойдут… А лица бесстрастные – ничего не прочитаешь…

Мартин протянул руку за полумаской, за ним – помедлив, – взяла очки и Таис. Пока они разглядывали и примеривались, как они надеваются, я заметил одну странность: дети, кажется, боятся взглянуть на меня. А если и посматривали, то как-то напряжённо, точно не решались о чём-то спросить. Вроде обычное их бесстрастие, но головы хоть и чуть заметно, а всё ж пригнули. Или успели сделать что-то такое, из-за чего боятся, что я опять разозлюсь. Или думают, что в моей злости виноваты они.

Я отобрал маску у Мартина и показал, как она надевается. Таис, проследившая за процессом, надела свою, после чего подняла руки и вытащила из воротника скафандра капюшон – металлизированный, как и скафандр. Хм. Молодец. Я бы не додумался. А девочка тем временем деловито расстегнула воротник и Мартину – вытащить его капюшон. Теперь только моя голова оставалась наружу тёмным, постепенно подрастающим волосьём. Ничего. "Поросль" пока короткая. Отмыть под уже привычным воздушным душем проблемы не составит… Если б знал, что проблема с открытой головой позже выйдет боком…

– Так, смотрите сюда. Видите – здесь, на краю нижнего стекла, есть рычажок? Если его повернуть вниз, упадёт сетка. Это фильтр, чтобы можно было дышать.

Когда мальчишка и девочка полезли в салон за своим оружием, я попросил их захватить коробку, оставшуюся от оружия, которое ребята перетаскали на платформу. Боковую дверь в салон открывать не хотелось: пылью заносило почти сразу. Пока дети выходили со своей стороны кабины, я разорвал коробку на тонкие листы пластика и осторожно вставил один между зубцами торчащих осколков. Вот дурень-то, а… В такой местности – бить окна в машине, в которой ещё и возвращаться.

Дети терпеливо ждали, когда я войду с их стороны в кабину и вставлю ещё один лист – изнутри. Закрыв дверцу, я обошёл джип. Лист с внешней стороны вроде держался хорошо. Ладно. Вся надежда, что с детишками я вернусь быстрей, чем если б пошёл один.

Всё. Можно идти. Но прежде чем двинуться с места, я решил расставить точки над "и". Мало ли что может случиться. Лучше идти в неизвестность с лёгкой душой.

Склонившись к ним, чтобы было слышно, я сказал:

– Ребята, простите, пожалуйста. У меня такое бывает – находит. Знаю, что это меня не извиняет, но в будущем постараюсь сдерживаться. Честно.

Глаза за очками почти испуганные. Не понимают, чего я от них хочу…

– Таис, Мартин. Я обещаю, что больше кричать на вас не буду. Пошли?

Кивнули оба. От сердца аж отлегло.

– Брис, включи свой триди-визор, – сказала Таис. – Мы настроимся на твою частоту.

– У вас есть свои триди-визоры?

– Не совсем. Наши встроены в скафандр – обычные армейские передатчики.

– Хорошо. Теперь… У нас только одна задача – найти слизняка, взять клешню или две (на всякий случай) и немедленно вернуться домой. Всё. Больше ничего не нужно. Я знаю, что это место излучает деформированное энергополе. Сможете разобраться в нём и засечь слизняков, если они ещё остались?

Таис заглянула в глаза мальчика.

– Мартин знает, где слизняки.

– Хорошо. Тогда веди, Мартин.

Мальчишка пошёл неплохо. Он топал по обломкам здания, обходя самые трудные участки, осторожно карабкался по скользящим кучам строительных завалов. Невольно приглядываясь к детям, я заметил: поначалу они странно смотрелись – маленькие, похожие в своих скафандрах на инопланетян, каких я помню по рисункам и кадрам из фильмов в своей недавней жизни, держа в руках несуразно большое для себя оружие (взяли только лазеры). Но, кажется, полевые учения взрослые призраки тоже проводили: дети двигались легко, особенно если попадали на подветренную сторону, мгновенно реагировали на неустойчивую почву под ногами. Но когда Мартина резким порывом ветра чуть не сбросило с остатков стены, а следующим порывом всё-таки сбило с ног и я еле успел поймать его за плечо, когда он падал в какой-то провал, я предложил:

– Давайте так: Мартина я беру за руку. Таис – держишься за мной. Согласны?

– Согласны, – отозвалась девочка.

– Мне так удобнее будет, – счёл я необходимым объяснить своё решение.

Мартин взглянул на меня. Я сразу проверил: нет, "крепостная стена" на месте. Он не сможет прочитать, что я хотел сказать "быстрее". Ладошка в мягкой перчатке неуверенно дотронулась до моей ладони. Я набрал воздуху: придётся держать мысли за большим замком, иначе при физическом контакте считает их опять-таки легко.

… Наверное, так выглядит ад – бесконечные руины, курящиеся чёрным дымом. Дым, кстати, здорово обманывал. Только подумаешь: "Здесь можно пройти", ан нет – и перегорожено, и завалено.

Не знаю, как дети, но я превратился, по ощущениям, в тетиву, натянутую до предела. Деформированное поле разрушенного здания повлияло на меня: в этом пустынном месте мне чудилось движение многих существ. Они прыгали в дымные завесы, едва я пытался сфокусировать на них взгляд. Они выжидали за углом, чтобы мелькнуть еле уловимой тенью и раствориться внутри дымных клочьев, которые в следующий момент развевал ветер… Время от времени я поднимал руку с лазером, чтобы коснуться костяшками стиснутого кулака полумаски или вдавить ими фильтрующую сетку в щёку – и убедиться, что я не бесплотная пыль.

И чем дальше мы входили в эти развалины, тем чаще мне хотелось закрыть уши: в шелесте и ноющем посвисте ветра, мотавшегося по мёртвому зданию самодовольным хозяином, я слышал шёпот и голоса.

Наконец, после вынужденных обходов и петляний, мы спустились в коридор, более-менее сохранившийся после взрывов. Ветер здесь, конечно, тоже шастал, но хозяйничать, как наверху, не мог, поскольку на несколько метров вперёд сохранились потолок и стены.

Здесь моя помощь Мартину не нужна. Мальчишка нетерпеливо задёргал ладошкой, стараясь освободиться от моей невольной хватки, и я разжал пальцы. Он снова, как в начале пути, прошёл немного впереди меня, а потом его догнала Таис. Кажется, они "заговорили" о чём-то…

– Брис Кроу! – хрипло сказал тяжёлый голос в спину. Будто дважды ткнул кулаком.

Стремительно обернувшись (дуло лазера заплясало, тыча в цель, пока не совсем определённую), я окаменел.

Держа голову косо, будто прислушиваясь к звукам издалека, шагах в десяти от меня стоял Вольф. Атлетическая фигура, чья мощь подчёркнута привычным "призрачным" скафандром, буквально сочилась злобой и агрессией. "Зато без оружия", – тихо отметили со стороны.

– Ты мёртв! – крикнул я, заглушая желание схватиться за сердце, раскачавшееся набатным колоколом.

– Это вы все мертвецы! – огрызнулся Вольф и дёрнул шеей, словно голову ему приставили только что и он ещё не привык к странной тяжести.

– Чего тебе надо?!

– Их! – Широченная лапа в перчатке изобразила хватательное движение зверя: растопыренные пальцы когтями цапнули воздух. Честное слово – я увидел, как струйка дыма, сдавленная в чудовищном кулаке, жалобно пискнула.

– Только через мой…

Слова застряли на языке: призрак внезапно встал прямо, дёрнув кулаками у пояса. Приглашение к бою. Контактному. Я медленно, не сводя с Вольфа глаз, присел на корточки, положил лазер ближе к стене.

Вольф оскалился. Высокий. Если бы не впечатляющие мышцы, которых сейчас не видно под тканью скафандра, был бы мосластым – длиннорукий и длинноногий. С таким в драке надо всегда быть настороже – дотянется из любой позиции. Я хоть только чуть ниже, но худощавей. Жилистый. Если он достанет меня прямым ударом – пиши пропало. Так что… Я примерился к тяжёлому Вольфу. Точно. Убьёт одним ударом. Силища. Против лома нет приёма. Значит, хочу остаться в живых, мои спасители – скорость и маневренность.

Он налетел на меня, как танк. Даже непроизвольно, а может, специально гнал впереди волну – только не воздуха, а боевого ментала, устрашающего и угрожающего смертью. Запугивал.

Радует, между прочим. Если устрашает, то в себе всё-таки сомневается.

Я отпрыгнул в сторону – и ему под руку. Кажется, он даже не заметил, что едва не сшиб меня бедром, проносясь мимо. Меня здорово шарахнуло в стену. Успел головой мотнуть, чтоб по виску не попало каким-то торчащим из покосившейся стены штырём. Грохнулся мощно. Опершись на стену, быстро поднялся. Только утвердился на ногах, только развернулся, а призрак уже снова несётся на меня этакой каменной глыбой. Ну, если он только так, сила есть – ума не надо… Я подпрыгнул – нога врезалась в плечо Вольфа. Под скафандровой тканью здесь щитков нет. Зато есть довольно болезненная точка. Я ударил достаточно сильно, чтобы рука призрака провисла.

А он, кажется, даже не заметил. Может, под скафандром внутренняя защита?

Мощная фигура быстро и легко развернулась. Я, подпрыгивая, примерно представлял, что сейчас сделает Вольф: рук его я пока не знал, но, судя по ногам, по тому, как он двигается, в основном он явно привык драться именно ногами. Или он хитрит? Развернётся для удара ногой, а сам… Хуже, что он оградил себя сильнейшим блоком – и разглядеть его будущие движения по изменениям в информационном поле я не мог… Пока шли на сближение, я продумал несколько вариантов боя, исходя из примерного представления о противнике. А смысл?

Призрак сделал именно то, о чём я подумал вначале. Обманное движение: подпрыгивает боком – настраивается на удар ногой. И – страшный удар кулаком в бронированной перчатке, как резкий выстрел, в солнечное сплетение. Уйти полностью не получилось. Повезло, что в миг удара я подпрыгивал, тоже собираясь ударить. Вся сила призракова удара ушла в мой бок, под рёбра. Только и надеяться – печень или селезёнка переживут. Не повезло, что удар был как стенобитным молотом: он с силой подкинул меня опять на стену. И на этот раз головой я всё-таки стукнулся. В ушах зазвенело. Полное впечатление, что тот косой штырь проломил мне черепушку.

Мне казалось, я сползал со стены (только-только осознавая свою ватно-гудящую голову), когда Вольф рванул ко мне. Я ещё не прочувствовал последствий предыдущего удара головой о стену, когда моя челюсть взорвалась на части, а голова снова врезалась в стену. Изо рта выплеснула кровь, размазалась по сетке-фильтру, которая, промокнув, в свою очередь облепила нижнюю часть лица, почти не давая дышать.

Мешком рухнул вниз. Только сгруппировался – ничего не соображая, на одних инстинктах – перекатиться в сторону, как металлическая подошва сапога всё-таки достала меня в солнечное сплетение, вышибив не только дух, но и сознание на пару мгновений… За которые Вольф успел размахнуться ногой – нацелившись пнуть сапогом по голове, а конкретно – по маске.

Я очнулся, чтобы увидеть, как на меня несётся откровенная в своём стремлении смерть. Шарахнувшись сколько мог в сторону, я ослабил пинок противника. Удар пришёлся сбоку. Стёкла остались целы, глаза – тоже, но я вскрикнул, когда боковая, пластиковая часть очков врезалась в кожу на виске. Кровь брызнула на стёкла. В потёках крови я с трудом разглядел, как Вольф прыгнул на меня. Раздавить сапожищами лежащего – понял я.

Откат. Сам не понимаю, откуда взялись на него силы. Но откатом я только отсрочил боль и надвигающуюся смерть. Потому что ослеп от крови. Потому что, перекатившись в сторону, вдруг понял, что перед мутнеющими от боли глазами резко стемнело, а сам я во что-то упёрся – лбом и руками.

Задыхаясь, я сдирал с себя маску, когда по движению воздуха сообразил, что Вольф не спеша идёт ко мне. Освободившись от очков, я увидел стену. А когда осознал, что лежу лицом к стене, призрак почти лениво ударил ногой по почкам. Перед глазами полыхнуло разноцветно сверкающим взрывом.

Он будто тренировался на безвольном мешке. Неспешные удары сыпались один за другим, погружая меня в вялую, тёмную беспросветность. А паузы между ними были страшнее всего: ожидание боли убивало больше, чем сами удары. Вскоре уже казалось – я лежу где-то далеко, опутанный кучей проводов, которые кто-то облил водой, а затем пустил по ним ток. Удары – это где-то нереально далеко. Током бьёт – здесь и сейчас.

Под конец, который (я по-звериному чуял это) совсем близко, я скорчился, лишь бы удары не доставали лица. Но Вольф и это сумел обойти: ещё один хороший пинок под дых, а потом снова в почки заставили меня раскрыться. Ворочаясь полудохлой рыбой, с трудом держа руки, защищая единственно только голову, я уже безразлично смотрел, как с потолка на моё лицо несётся металлически тускло сияющий таран сапога… Белая вспышка сумасшедшей боли… Хруст лицевых костей, проламываясь вдавливающихся в мозг… Чёрная тьма… Громадная пещера без начала и конца… Наверное, ад…

– … Носатый! Брис!..

Детские голоса. Голос. Девчоночий.

Дети ещё здесь? Вольф не увёл их? Или это другие дети? Не узнаю голоса, в котором ярко слышны панические нотки:

– Изолируй его! Быстрее! Поставь вокруг него блоки, иначе!..

Первое, что обнаружил: стою на дрожащих ногах, ладонями и лбом упираясь в стену. Живой. Но зажатый от боли. И слабый в ожидании боли. На детский голос распускаюсь, словно смятая бумажка.

– Что… Что происходит?

С трудом отталкиваюсь от стены и судорожно хватаюсь за маску-очки. Почему-то они на месте – на лице. Маска сухая. Сколько времени прошло с момента, как меня?.. Ботинок задевает что-то на полу. Лазер…

Я смотрел на оружие и с ужасом думал, что надо нагнуться и поднять его.

– Нагнись и подними, – повелительно сказал мальчишеский голос сбоку.

– Может, я подниму? – спросила девочка, стоящая прямо передо мной.

– Нет. Он сам. Если переломит себя, выйдет из боли. Нет – останется в ней. Брис, подними оружие. Это нетрудно.

Оружие лежит так близко. Всего лишь нагнуться и… И накатит страшная боль. У меня сломаны рёбра…

– Рёбра у тебя целы.

Чего он врёт?.. Разбита голова. Нагнусь – тьма в глазах, сразу грохнусь.

– Голова в порядке.

Правильно, это не тебя били ногами по лицу.

– Тебя никто не бил.

Медленно повернулся к упрямому голосу – сжавшись в ожидании неминуемой боли. Ни один избитый мускул не откликнулся. Странно… Мальчишка со злыми глазами в упор смотрит на меня. Снизу вверх, но жёстко.

– Подними оружие!

Я медленно опустился на корточки и медленно потянул руку за оружием. Боли нет. Той самой, на которую я настроился. Пальцы легко обхватили ствол. Хорошо… Приятная такая тяжесть. Медленно, не чуя избитых мышц, поднялся и свободной рукой потрогал висок. Ни царапины. И одежда целая и даже не пыльная, словно меня не пинали по полу, будто сдувшийся мяч. И я, кажется, постепенно вылезал из странной апатии.

Но где же Вольф? Подвигав шеей и обнаружив, что она… функционирует нормально, я огляделся. Призрака нигде не нашёл.

Мы всё в том же коридоре. В его конце. Конец – потому что завал. Тупик, в общем. И выбираться из этого тупика будет очень сложно. Потому что выход с другой стороны преградили. Не Вольф. Мерцающая серым чёрная тряпочка лениво колыхалась на каменисто-пыльном полу. Плёнка.

Как она сумела так быстро подойти к нам? Или я слишком понадеялся на Мартина?