Текст книги "Вечные следы"

Автор книги: Сергей Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 44 страниц)

Книга называлась «Изгнанники». (В 1832 году герой поэмы Шамиссо – Александр Бестужев-Марлинский был уже переведен из Якутска на Кавказ и определен рядовым в полк. Его брат Николай в это время еще был заключен в Читинском остроге.)

Шамиссо хорошо знал суровую природу полярной Русской Америки и Сибири. И он изобразил Бестужева, брошенного в глубокие снега Сибири, но гордого и не сдающегося, пророчащего близкое торжество свободы. «…Я все же чувствую себя свободным и, как соловей, пою о своих мечтах и грезах. Мне ведь только и остается, что полный звук свободного голоса – полная радость несломленного мужества. И здесь я – таков, какой и везде», – говорил Бестужев Эрдману.

«…И уже скоро будет день народов. Еще стоят весы, но уже грозит падением наполняющаяся чаша. За власть я бросил кости, но первый смелый взлет был неудачен, и под смертельным ударом оказалась обнаженная грудь.

…Я – Бестужев, которого повсюду называют сообщником Рылеева…»

«…И в песне будет жить тот, кого они думали убить. Это будет новой песнью, но не последней. Привет тому, кто сложит третью, ибо она будет называться возмездие и суд!»

Немногим из декабристов удалось обойти весь свет, подобно Шамиссо, но поэту были известны их стремления к борьбе за благо родной страны, к новым открытиям во славу России. И он со всей силой своего таланта изобразил судьбу людей, которые не увидели ни зари свободы, ни коралловых островов лазурной Океании. В наше время поэма Шамиссо о Бестужеве была переведена и напечатана в «Сибирских огнях» поэтом В. А. Вихлянцевым при участии профессора М. К. Азадовского.

БОГАТЫРЬ АЛЯСКИ

Когда Пушкин в Кишиневе узнал от Павла Пестеля о смерти Александра Баранова, он написал в своем дневнике:

«Баранов умер. Жаль честного гражданина, умного человека…»

Этот необыкновенный человек познал нашу землю во всем ее многообразии – от голубых льдов Чукотки до коралловых рифов Гавайских островов, от родного Каргополя до сумрачных индейских лесов Аляски. Блистательная и трудная жизнь!

Баранов дружил с королями цветущих земель в Океании и с индейскими вождями Северной Калифорнии. Владетель Сандвичевых островов дарил ему драгоценную мантию, в которой ходили только гавайские короли. Индейский вождь Котлеян, прощаясь с Барановым, плакал как ребенок, а суровые капитаны-пираты Ост-Индской компании плыли из Калькутты к берегам Аляски иногда только для того, чтобы увидеть в Ново-Архангельске сказочного Баранова.

…Баранов не знал, что такое страх, отличался железной выносливостью и терпением. Родился он в 1746 году в маленьком, но древнем и славном городе Каргополе, у синего озера Лача. О детстве и юности Баранова сведений не сохранилось.

История его замечательной жизни начинается для нас с 1780 года, когда он переселился из Каргополя в Иркутск. Баранов занимался там торговлей, обменивая с чукчами и коряками порох, чай и муку на меха и моржовую кость. Но в этом деле ему не повезло, и он разорился. В Охотске Баранов повстречался с «Колумбом Российским», мещанином города Рыльска Григорием Шелеховым, осваивавшим Алеутские острова. Григорий Иванович и раньше звал Баранова к себе – служить в Русской Америке, но тот не соглашался. На этот раз, 15 августа 1790 года, ему пришлось принять это предложение.

Написав прощальные письма родным, Баранов отправился в путь. Он сел на утлый шелеховский корабль и пустился к берегам Нового Света.

Коренастый, плотный, белокурый, Александр Баранов выделялся, несмотря на малый рост, из толпы своих верных спутников. Он взял с собой из Охотска около двухсот бесстрашных искателей, в том числе своего помощника, мещанина из сухонского города Тотьмы – Ивана Кускова, будущего героя Русской Калифорнии.

Из письма Баранова об этом походе – пожелтевших бумаг 1790 года, найденных в Вологде, – мы узнаем, что галиот русских потерпел бедствие на пути к алеутскому острову Кадьяку. Баранова и его спутников выбросило на остров Уналашку. Они остались почти без одежды и припасов. Баранов не потерялся и, лишившись судна, стал устраиваться на зимовку в неведомой стране. Среди мерцания снегов и льда, в багряном зареве алеутских вулканов жили русские люди в земляных юртах, ели коренья, травы и гнилую китовину.

Всю зиму 1790 года Александр Баранов провел на Уналашке. Страдая от лихорадки, он, однако, терпеливо вел дневник, собирал коллекции – шкурки животных, растения, окаменелости, писал донесения Шелехову. Кроме того, он послал русских людей в кожаной байдаре на исследования к берегам Русской Америки, приказав своим посланцам составить подробные карты новой страны. И при этом велел своим людям зорко смотреть, не бродит ли в Беринговом море обшитое медью судно иноземного морского разбойника Кокса. Нельзя позволить пиратам бить бобров близ островов, открытых русскими!

Только в следующем, 1791 году Баранов добрался до столицы Русской Америки на алеутском острове Кадьяк близ Аляски. И вскоре искусный барановский мореход Бочаров, когда-то побывавший в тропических водах, составил для Баранова карты побережья Северо-Западной Америки. Через год Александр Баранов вбил в мерзлую кадьякскую землю в Павловской гавани сваи первой русской деревянной крепости. Затем он обошел на кожаной байдаре вокруг всего Кадьяка, чтобы посмотреть, как русские открыватели расставляют на побережье Американского материка железные доски с надписью: «Земля Российского владения…» Тогда же Баранов получил первые письма от Шелехова из Охотска.

В Чугацкий залив как-то нечаянно забрел мореход из Ост-Индской компании, британец Мур. Он с удивлением увидел русских поселенцев, прочно утвердившихся на холодных берегах Северной Америки. Баранов оказал мореходу рыцарское гостеприимство. Мур, вернувшись в Ост-Индию, наверное, рассказывал о чудесах Аляски: русские не только хорошо и прочно живут в ней, но и строят корабли. В новой корабельной гавани Баранов сам конопатил корабельные днища, самолично изобрел обмазку для судов, добывал скипидар, плавил первое железо из руд Кадьяка и Кепайской губы. «…Железные руды, – писал он Шелехову, – отысканы в довольном количестве и для опыта железо сковано, а поэтому и открыта надежда завести железные заводы с пользою для отечества…» В 1795 году Баранов открыл на Аляске каменный уголь и сам испытал его.

Помимо всех этих дел, Баранов работал над «Топографическим описанием здешних мест».

Безвременная смерть Григория Шелехова крайне огорчила Баранова, но он не опустил рук. Русские топоры продолжали стучать па берегах аляскинских заливов, и на суровых землях Северо-Западной Америки один за другим поднимались крепкие крепостные бастионы, сложенные из бревен исполинской сосны. Вскоре Александр Баранов с четырнадцатью русскими промышленниками и шестью женщинами основали славный город Ситху на острове близ самой «матерой Американской земли». Исполнилось пророчество Сумарокова:

 
За протоком океана
Росска зрю американа.
 

Несмотря на то, что индейский вождь Ситхи Скаутлельт сам продал Баранову землю под постройку города, мореходы Ост-Индской компании забили тревогу. Еще в 1800 году они распустили слухи об иноземном военном фрегате, который якобы должен прийти, чтобы разгромить поселения Русской Америки. Баранов спокойно выслушал это известие и отправил на реку Медную храброго русского охотника – для открытий в глубине Аляски. Ост-индские пираты и завистники тревожились и кричали о «русских кознях». Неукротимая энергия Баранова вызывала зависть, тревогу и озлобление. Еще бы! Когда ученик и спутник Кука Ванкувер приходил на север Тихого океана для географических исследований, простые русские охотники-барановцы Пуртов и Куликалов давали ему различные научные сведения: Аляску они знали лучше, чем кто-либо другой. Девяносто русских храбрецов ходили в пустынях Аляски, отыскивая проход по суше и ледяному морю к Баффинову заливу. Барановец Швецов в байдарке из шкуры морского льва плавал с Кадьяка в ни кем не исследованные области Калифорнии.

Баранов укрепил Кадьяк и поставил на нем пушки. Но враги не дремали. Ост-индский мореход Барбер, известный пиратскими выходками, высадил в 1802 году на острове Ситха шесть матросов, якобы за «бунт» на корабле. Их взяли на работу в русский город. Вскоре эта челядь пирата подняла в Ситхе резню. Подкупив индейских вождей оружием, ромом и безделушками, барберовские лазутчики напали на Ситху. Шесть морских разбойников подожгли кровли города. Страшную новость рассказал Баранову… сам Барбер! Пират нагло появился у острова Кадьяка, выставив двадцать пушек с борта своего корабля – «Юникорн». Но, побоявшись связываться с Барановым, он ушел на Сандвичевы острова – торговать с гавайцами добром, награбленным в Ситхе. А на пожарище в Ситхе в то время валялись оскальпированные тела русских переселенцев! Сжав зубы, Баранов стал дожидаться времени, когда можно будет вернуть Ситху.

Затем наступил год торжества Баранова. Он узнал, что из Кронштадта вышла в море первая русская кругосветная экспедиция, и с нетерпением ожидал прихода «Невы» в Русскую Америку, занимаясь в то же время строительством целой флотилии кораблей. А когда пришла «Нева», Баранов двинулся к Ситхе и, возглавляя десант, вновь занял остров и заложил на нем недалеко от крепости, разоренной Барбером, новый город – Ново-Архангельск.

В 1807 году русские привезли Баранову привет от владетеля, Сандвичевых островов Томи Оми, будущего гавайского короля, Камемаха I. С тех пор началась дружба Баранова с населением; коралловых Гавайских островов. От алых рифов залива Гонолулу до острова Шарлотты, от Бостона до устьев Колумбии – всего за каких-нибудь пять лет – стало известно имя правителя Русской Америки.

Банкир Астор в Нью-Йорке, посылая к Баранову своих мореходов, с тревогой присматривался к росту русской торговли на Тихом океане.

А Баранов между тем неустанно трудился над исследованием Аляски и сопредельных стран. Кругосветные экспедиции вызвали ценнейшие открытия в самом сердце Океании. Русская Америка торговала с Кантоном, Нью-Йорком, Бостоном, Калифорнией, Гавайями. Старые шелеховцы распевали по праздникам сочиненную Барановым песню «Ум российский промыслы затеял…» – гимн русскому бесстрашию.

На пустынный, скалистый берег чуть севернее залива Сан-Франциско, как говорилось уже, проник Иван Кусков и основал на берегах реки, названной им Славянкой, русскую крепость – форт Росс; русские люди посещали Гавайи и устья Колумбии, Манилу и берега индейских рек. Гавайский король подарил Баранову цветущие участки на Сандвичевых островах. В годы расцвета Русской Америки Баранов не успевал принимать в Ситхе гостей. Огромная гавань была полна кораблей. А суровый правитель, окруженный седыми шелеховцами, героями, вроде приказчика Федора Шемелина, жил в Ситхе, в доме с крепкими стенами и растил сына и дочь, рожденных ему индианкой. На стене в его покоях висели портрет Суворова и панцирь, в котором ходил раньше Баранов, подобно Ермаку. Он завел в Русской Америке школы, библиотеку, музей, верфи, основал крепости, спустил на воду русские корабли.

Но у Баранова было много врагов.

Чиновники Русской Америки травили его всю жизнь, не в ситах простить ему простого происхождения, ума и кипучей энергии. Баранова постоянно преследовали ложными доносами, клеветой и скрытыми интригами. Наконец в 1818 году враги распустили слух, что Баранов «наживается» на делах Русской Америки и потому не представляет отчетов Российско-Американской компании в Петербург.

Кругосветный мореплаватель Гагемейстер получил секретное задание – сместить Баранова и принять от него Русскую Америку. Седой герой Аляски не смог перенести этого удара. Возвращаясь в Россию на корабле «Кутузов», он заболел и слег в постель, по нашел еще в себе силы, чтобы выйти на спардек, когда корабль проходил Сандвичевы острова, и взглянуть на вершину гавайского вулкана Мауна-Лоа. На Яве Баранову стало совсем плохо. Отклонив приглашение гавайского короля, который звал его к себе – провести старость под пальмовыми кровлями Полинезии, он лежал почти без сознания в грязной комнате дешевой батавской гостиницы и бредил снегами отчизны.

Умер Баранов 16 апреля 1819 года, недалеко от острова-вулкана Кракатау, на главном пути кораблей, идущих из Индийского океана в Тихий.

Тело героя Русской Америки с пушечным ядром, привязанным к ногам, опустилось на дно тропического моря. Так и не пришлось Баранову увидеть родины, занесенного снегами Каргополя, откуда он, блуждая по свету, пришел на суровые просторы Тихого океана.

После смерти Баранова выяснилось, что он сберег для родины огромные средства и что наличный капитал Русской Америки в несколько раз превосходит все размеры, о которых только могли думать.

Баранов умер нищим, его бескорыстие и самопожертвование изумили даже его врагов. Удивительная личность Баранова не могла быть оценена по-настоящему его современниками. Только великий Пушкин смог увидеть в нем незаурядного человека и гражданина.

А. М. Горький считал Баранова воплощением русской смелости, ума и размаха. В 1935–1936 годах великий русский писатель, узнав о находке писем Баранова и Шелехова в Вологде, проявил огромный интерес к личности правителя Русской Америки и всемерно поощрял предпринятые мною поиски утраченных архивных материалов о Шелехове, Баранове, Хлебникове и других «Колумбах Российских» – бесстрашных самородках, открывавших и изучавших далекие страны.

«КОМАНДОР АНТАРКТИКИ»

Находясь в далеких краях, Фаддей Беллинсгаузен, морской офицер русской службы, свято соблюдал обычаи России.

В декабре 1819 года, незадолго до того, как его корабли впервые торжественно пересекли Южный полярный круг, Беллинсгаузен устроил праздник в честь годовщины побед Кутузова над полчищами Наполеона.

Любовь к родине руководила знаменитым мореплавателем и тогда, когда он давал названия вновь открытым им землям.

Острова Россиян были названы им в честь Кутузова, Чичагова, Ермолова, Румянцева, Раевского. Когда нужно было выбирать названия для островов, Беллинсгаузен прежде всего вспомнил о Бородине, Смоленске, Полоцке, Березине, Малоярославце.

Теплое и заботливое отношение к своим отважным спутникам – простым и выносливым русским матросам, сочувствие к судьбам первобытных людей Австралии и островов Океании рисуют нам Беллинсгаузена как человека, замечательного во всех отношениях.

Огромная любознательность, наблюдательность, трудолюбие, проявленные при сборе и терпеливой обработке накопленных научных данных, ставят Беллинсгаузена в ряд самых выдающихся путешественников прошлого столетия.

Беллинсгаузен, Лазарев, Завадовский, Торсон, Симонов, Лесков, Новосильский, Михайлов, Порядин и другие участники первого плавания русских кораблей к суровому берегу Антарктики прочно вошли в славную плеяду замечательных русских первооткрывателей.

…В 1819 году Фаддей Беллинсгаузен находился в Севастополе. Он водил по Черному морю 44-пушечный фрегат «Флора». Командиру «Флоры» было поручено подробно исследовать черноморское побережье и составить точные карты.

Почему такой труд должен был выполнить именно Беллинсгаузен? Выбор пал на него вовсе не случайно. Кроме плавания в Англию, службы в Ревельской эскадре, командования кораблями Черноморского флота, в послужном списке капитана Ф. Ф. Беллинсгаузена было отмечено участие в первом русском путешествии вокруг света на корабле «Надежда». Карты и атласы, изданные но результатам похода 1803–1806 годов, были составлены Беллинсгаузеном. Крузенштерн давал высокую оценку деятельности того офицера флота и исследователя.

По той же причине в 1819 году командир «Флоры» был назначен начальником русской экспедиции в Антарктику. Одновременно два корабля отправлялись в Берингово море с тем, чтобы они обошли материк Северной Америки в высоких широтах и возвратились на родину через Атлантику.

Беллинсгаузен поднял свой флаг на шлюпе «Восток». Вторым кораблем – «Мирным» – командовал лейтенант Михаил Лазарев.

4 июля 1819 года[2]2
  Дата по старому стилю.


[Закрыть] легкокрылые шлюпы вышли из Кронштадта и направились в далекий поход. После стоянки в Рио-де-Жанейро корабли двинулись в воды Южного Ледовитого океана.

15 декабря Беллинсгаузен и Лазарев увидели гористый берег острова Южная Георгия. У его побережья был открыт округлый, скалистый, покрытый снегом и льдом остров Анненкова. Исследуя Южную Георгию, русские моряки назвали ее мысы в честь Порядина, Демидова, Куприянова. Южный залив был назван именем Новосильского.

Так начались славные открытия на самых подступах к Антарктике.

Кругом расстилалось неведомое море, над которым нависло сумрачное небо, пронизанное крыльями голубых буревестников и альбатросов.

Последняя неделя декабря, 1819 года ознаменовалась открытием новых островов Лескова, Торсона (Высокий) и Завадовского (острова де Траверсе). Остров Лескова был покрыт льдами и снегом, остров Торсона представлял собою высокую каменную гору с неприступными склонами, а населенный пингвинами остров Завадовского оказался действующей огнедышащей горой. Венец ее был окутан смрадным паром.

В дни, когда были открыты эти острова, русские отмечали годовщину победы над Бонапартом.

Новый, 1820 год мореплаватели встречали в виду Южных Сандвичевых островов, один из которых впоследствии был назван островом Беллинсгаузена. Когда-то Джемс Кук, проходя мимо этих островов, принял морской лед за островной берег и остался в полной уверенности, что он достиг островов Сандвича. Теперь русским морякам удалось подробно исследовать эти неприступные куски суши в суровом океане.

Стоит отметить, что Беллинсгаузен, не будучи геологом, правильно установил связь между островами де Траверсе, Южной Георгией, Фолклендскими и Южно-Сандвичевыми. Все они представляли собою вершины подводных гор.

15 января 1820 года шлюпы «Восток» и «Мирный» впервые пересекли Южный полярный круг. На следующие сутки оба корабля находились близ самого материка Антарктиды, около теперешней Земли Принцессы Марты. Пасмурная погода не позволила рассмотреть неведомый берег. Спустя несколько дней шлюпы вновь приблизились к побережью Антарктики – до него оставалось менее тридцати миль.

Забегая несколько вперед, скажем, что 5 февраля 1820 года корабли Беллинсгаузена и Лазарева в третий раз подошли вплотную к Южному полярному материку. Но Беллинсгаузен еще не был уверен в том, видит ли он действительный берег материка или нескончаемые ледяные бугры.

В пору антарктического лета, в марте 1820 года, русские моряки увидели изумительную картину южного сияния, которую хорошо запомнил и описал Беллинсгаузен. В небе Антарктики вставали лазоревые столбы, каждый из которых был «шириною в три диаметра солнца».

Метели, снежные бури, ночная темнота, плавучие льды делали опасным дальнейшее пребывание в южных широтах в это время года. Беллинсгаузен решил идти в Порт-Жаксон (Сидней), где можно было запастись припасами и топливом. В конце марта якоря кораблей легли на белый песок гавани Порт-Жаксона, прямо против Сиднея. Близ места стоянки были выстроены обсерватория и русская баня.

После отдыха под небом Австралии Беллинсгаузен вновь повел свои корабли в поход. Вскоре мореплаватели увидели цветущие, берега Новой Зеландии. Корабли шли проливом, разделяющим тропическую землю на два острова. Беллинсгаузен описал быт новозеландцев, которые приветливо встретили русских и даже приняли участие в разгрузочных работах на кораблях.

В июле 1820 года к востоку от Таити, в самом сердце Океании, Беллинсгаузен и Лазарев открыли острова Россиян. Исследования начались 7 июля, когда командиры кораблей ступили на коралловый берег острова Моллера. Один за другим в океанской лазури вставали сложенные из кораллов острова Волконского, Барклая де Толли, Ермолова, Кутузова, Раевского, Чичагова, Милорадовича. Мореплаватели раздавали подарки островитянам. Андреевские флаги развевались над водами Полинезии.

Вслед за этим корабли посетили остров Таити, где Беллинсгаузен установил дружеские связи с королем таитян и получил от него подарки для передачи русскому правительству. Беллинсгаузен собрал много данных к своим будущим запискам «Замечание об острове Отаити». На пути из Полинезии в Порт-Жаксон мореплаватели открыли и исследовали острова Восток, Михайлова, Симонова. Они находились к югу от архипелага Фиджи.

31 октября 1820 года корабли Беллинсгаузена и Лазарева оставили мыс Русских в гавани Порт-Жаксона. К тому времени Беллинсгаузен собрал много ценных данных для описания Австралии и ее жителей. «Европейцы сами часто подают причину к раздорам», – писал он.

Ф. Ф. Беллинсгаузен набросал короткое описание «Земли Вандимена», как тогда называлась Тасмания. Из этого описания мы узнаем, что золото Синих гор в Тасмании было открыто в 1820 году участником русской экспедиции под начальством капитана М. В. Васильева.

На юге лежал остров Маккуори, в водах которого водились морские слоны. Остров был подробно исследован и нанесен на карту.

До конца 1820 года Беллинсгаузен пытался четыре раза проплыть как можно далее к югу, к заветной твердой земле. Корабли трижды проникали за Южный полярный круг, но долго не могли достигнуть края материка Антарктики.

Наступил 1821 год.

11 января матросы, поднявшись на ванты, трижды прокричали «ура!», и над кораблями взвились флаги. Словами поздравления, тоном пуншевых стаканов на борту «Востока» и «Мирного» было отмечено открытие острова Петра Великого. В стране китов и голубых буревестников была найдена земля с крутыми каменными скалами. Все указывало на близость обширного берега, к которому так упорно и долго вел свои корабли Беллинсгаузен.

Наконец утром 17 января при солнечной и безоблачной погоде, когда в небе кружились морские ласточки – предвестники близости суши, с кораблей увидели снежный берег с крутыми горами и скалами.

Это была Антарктида! Она простиралась далеко к югу, и белому берегу, казалось, не было ни конца ни края.

Так совершилось открытие Берега Александра I. Русские люди первыми достигли окраины южно-полярной суши.

«…Остров Петра I и Берег Александра I… останутся вечно неприкосновенны от разрушения и передадут высокие имена позднейшему потомству», – сказал Беллинсгаузен.

Мореплаватели спешили подарить родине новые и новые открытия. Им удалось достичь скалистых берегов Южно-Шетлендских островов, измерить глубины моря вокруг них и дать русские названия четырнадцати островам. Одним из памятников русской славы у ворот в Антарктику стал остров Бородино с его высокой горой. Малоярославец, Смоленск, Березина, Полоцк, Ватерлоо, Лейпциг, острова Михайлова и Мордвинова были положены на точнейшую карту славного похода Беллинсгаузена и Лазарева.

26 февраля 1821 года корабли вошли в гавань Рио-де-Жанейро, а 24 июля герои Антарктики салютовали родному Кронштадту. Отважные мореходы прошли 50 тысяч морских миль!

Научные итоги похода Беллинсгаузена оказались непревзойденными. Корабли Беллинсгаузена обошли вокруг Антарктики, и русский ученый опроверг утверждения Джемса Кука, отрицавшего самое существование суши внутри Южного полярного круга.

Сорокадвухлетний «командор Антарктики», бесстрашный моряк Беллинсгаузен, который не мог жить без моря, тем не менее по возвращении на родину поступил на береговую службу. Очевидно, это было необходимо ему исключительно для того, чтобы написать книгу о своих скитаниях меж льдов и коралловых островов.

Замечательный труд Беллинсгаузена увидел свет только в 1831 году. К тому времени Ф. Ф. Беллинсгаузен успел побывать на Средиземном море, а затем принять участие в русско-турецкой войне. В чине контр-адмирала он руководил осадой Варны и других турецких крепостей с моря. В год выхода его книги он командовал флотской дивизией на Балтийском море.

Родной Балтике Беллинсгаузен отдал остаток своей жизни. В 1839 году он был назначен главным командиром Кронштадтского порта. Ежегодно во время учений и походов кораблей он командовал морскими силами всей Балтики. Он наблюдал за снаряжением и отправлением кораблей в кругосветные плавания.

«Командор Антарктики» укрепил и благоустроил Кронштадт, превратив крепость в подлинную приморскую твердыню. Его трудами была создана здесь знаменитая Морская библиотека. До конца своих дней Беллинсгаузен следил за русскими географическими исследованиями и наносил на карту каждое новое открытие.

Ф. Ф. Беллинсгаузен умер на 73-м году славной жизни ученого, воина и русского открывателя шестой части света.