Текст книги "Вечные следы"

Автор книги: Сергей Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 44 страниц)

ТОБОЛЬСКИЙ МАСТЕР

В 1701 году Семен Ремезов закончил составление знаменитой «Чертежной книги». Русская наука того времени обогатилась первым географическим атласом Сибири.

О жизни великого труженика Семена Ремезова стоит рассказать, тем более что данные о нем скудны и отрывочны и историю его деятельности приходится восстанавливать кропотливым трудом.

Советский ученый профессор А. И. Андреев сделал много для того, чтобы показать многогранное творчество сибирского самородка. А. И. Андреев установил, например, что Семен Ульянов Ремезов родился около 1663, а умер не ранее 1715 года. Предки его были служилыми людьми в Сибири. Один из них – Ремезов-меньшой – упоминается в сибирских бумагах 30-х годов XVII столетия как отважный мореход. В 1644 году он был начальником морского похода в Мангазею, куда доставлял хлебные грузы.

Сын Ремезова-меньшого, Ульян Моисеев, слыл в Тобольске волшебником и звездочетом. «Волшебник» Ульян выполнял и посольскую службу: ездил, в частности, к калмыцкому князю Аблаю-тайше с удивительным поручением – доставил ему из Тобольска «панцирь Ермака», которого тот усиленно добивался. Ульян Ремезов записал со слов тайши сказания о Ермаке и узнал о том, что во владениях калмыцкого князя преклоняются перед именем покорителя Сибири.

Ульян Ремезов стоял очень близко к тобольскому воеводе Петру Годунову, под руководством которого составлялись чертежи и описания Сибири. Петр Годунов знал о «Тангутской земле», Амуре, Монголии. В 1667–1669 годах он написал «Ведомость о Китайском государстве и о глубокой Индии». Воевода посылал отважных тоболяков в Китай и степи Средней Азии.

Юный Семен Ремезов должен был знать о Петре Годунове по рассказам своего отца.

В 1681 году молодой сын тобольского звездочета был «верстан в чин» и зачислен в число «детей боярских». Так началась служба Семена Ремезова. У «сына боярского» было много обязанностей. Тобольский воевода мог в любое время послать его в самые далекие местности для выполнения любого поручения. Но Семен был художником и «сверх служеб» занимался искусством. Так, в 1695 году он «сработал, сшил и написал мастерски» семь знамен для конных и пеших полков. Уже в то время он трудился над составлением «Истории Сибирской» и украшал страницы своей летописи рисунками.

В 1696 году Сибирский приказ предписал: «…в Тобольску велеть сделать доброму и искусному мастеру чертеж всей Сибири». Одновременно следовало составить описание сибирских и пограничных народов. Семен Ремезов расспрашивал сведущих людей о степях «Казачьей орды», о путях из Сибири до Большой Бухарии и Хивы, до Яика и Астрахани. Бывалые люди рассказывали «знаменщику» о Селенге и Амуре, о Мангазейском море и земле каракалпаков. Так был создан чертеж части Сибири и окрестных стран Азии. К чертежу было приложено его описание, включавшее целый ряд научных статей. «О значении имени Тобольского града» называлась одна из них.

Составил Семен Ремезов и отдельный «Чертеж земли всей безводной и малопроходной Каменной степи». Для этого ему пришлось опрашивать сына боярского Федора Скибина, который в 1694 году ездил из Тобольска в глиняный город Туркестан. С другими путешественниками Ремезов говорил о «славном Алтае камне» и даже об индийской реке Ганг. Чертеж безводной земли был еще весною 1697 года отправлен в Москву.

На этом замечательном чертеже было показано – правда, не полностью – «море Хвалынске». Как считает академик Л. С. Берг, Ремезов был первым русским ученым, сделавшим самостоятельное изображение Каспия на географической карте. Кроме того, Ремезов впервые показал, что Амударья и Сырдарья впадают в Аральское море.

Осенью 1697 года сын боярский Афанасий Денисов повез в Москву, в Сибирский приказ первый чертеж Семена Ремезова, изображавший Тобольскую землю с тяготеющими к ней областями вплоть до просторов «Казачьей орды», которую так хорошо знал Федор Скибин.

Сибирский приказ дал высокую оценку работам Семена Ремезова и прислал ему похвальную грамоту. Вскоре ученые Сибирского приказа занялись составлением особой «Окладной» книги, в которой можно было найти материалы по сибирской истории, справки о Китае и описание 19 городов Сибири. Можно думать, что при работе над книгой составители имели под рукой свежие труды тобольского «знаменщика».

Ремезов между тем уже был занят новым важным делом. Он составлял чертежи для построения «каменного» Тобольска. Большой город много раз горел. Во время пожара 1686 года в огне погибли 600 домов, мосты и вся Татарская слобода.

Ремезов писал «розметную роспись» – смету для каменного строительства, измерял площади для будущих зданий. В августе 1698 года он перешагнул порог Сибирского приказа в Москве. Строительные росписи были рассмотрены, а сам Ремезов определен в Оружейную палату. В Москве тобольскому искуснику был оказан почет, и жил он в доме «ближнего» боярина Михаила Черкасского, который впоследствии был правителем Сибири. Оружейная палата ведала в то время и делами «каменного строения», и Ремезов проходил там зодческую науку вместе со своими сыновьями.

Ремезовы (отцу помогали сыновья) между тем успели по указу царя завершить важную работу. На куске китайки длиною в четыре и шириною в два аршина был исполнен «всех городов обращатый чертеж». Это и была первая ремезовская карта всей Сибири. Но этим не ограничился тобольский географ. Он написал на лощеной бязи шестиаршинный чертеж всех сибирских земель для кремлевской Дубовой палаты. Копию с первоначального «обращатого чертежа» Ремезовы изготовили также для себя, затем они перерисовали 18 чертежей сибирских городов. Все это богатство Семен Ремезов взял с собою в Тобольск.

Но огромный чертеж для украшения Дубовой палаты не дошел до нас… Куда же он исчез? Ответ на этот вопрос хранится в делах архива баварского города Амберга. В 1698 году в Москве побывал Игнатий Христофор Гвариент, военный советник императора Леопольда I. Он не без умысла дружил с Андреем Виниусом, сановником Сибирского приказа и крупным предпринимателем. Андрей Виниус прекрасно знал все труды Ремезова и имел полный доступ к ним. Сразу же после того, как Ремезов составил свои сибирские чертежи, Виниус препроводил Гвариенту «карту всей Сибири» для того, чтобы чертеж был предан тиснению.

После этого уже не покажется удивительной та легкость, с которой Гвариент сумел в этот свой приезд добыть планы новых укреплений Азова. (Город был взят Петром Великим у турок в 1696 году и после этого вновь укреплен.) Виниус мог показывать Гвариенту свежий чертеж работы Ремезова как последнюю новинку. Прежние чертежи не могли иметь большой цены! Гвариент крупно поживился в Москве.

Вернувшись из Москвы в Тобольск, Ремезов-старший взялся за построение каменного города. Семь лет он не знал покоя – «работал усердно» и от всего этого «обнищал и обезножел», как сам писал об этом впоследствии.

Вероятно, с 1699 года семья Ремезовых завела особую «Служебную чертежную книгу», которая пополнялась записями вплоть до 1730 года. Эта своеобразная летопись трудов Семена Ремезова и его сыновей была обнаружена недавно профессором А. И. Андреевым.

В 1701 году состоялся пуск большого Каменского завода, построенного Петром Великим на Урале. Если Семен Ремезов и не принимал прямого участия в строительстве завода, то, во всяком случае, бывал там и сделал рисунок, изображающий возведение плотины на заводе. Этот рисунок вошел в «Чертежную книгу» Сибири вместе с видами Нерчинского сереброплавильного завода и Оружейного двора в Тобольске.

И снова мы должны здесь упомянуть Андрея Виниуса. Достаточно известно, что он снабжал русскими сведениями Николая Витсена, бургомистра города Амстердама и автора книги «Северная и Восточная Тартария». В одном из изданий труда Витсена можно найти вид Каменского завода и гравюры, изображающие сибирские города. Города зарисованы как бы с птичьего полета, и при одном лишь взгляде на эти рисунки невольно вспоминаются Семен Ремезов и его приемы.

Какой-то голландец был одним из первых читателей «Чертежной книги Сибири». Сборник Семена Ремезова покрыт голландскими надписями…

«Чертежная книга» Сибири была закончена Семеном Ремезовым в январе 1701 года. Бесценные сведения приводились в этом замечательном атласе. Для составления новых карт тобольский искусник вновь расспрашивал «всяких чинов русских людей», пришельцев, старожилов, жителей поморских городов, «памятливых бывальцев». Он беседовал со знаменитым открывателем Камчатки Владимиром Атласовым, когда тот проезжал через Тобольск в Москву, встречался с отважным казаком Дмитрием Потаповым, который еще в 1696 году ходил по берегам Камчатки и достигал области, населенной коряками. Сыновья, Леонтий, Семен и Иван, помогали Ремезову в его трудах.

«Чертежная книга Сибири» состояла из 23 листов и открывалась тобольским чертежом, за которым шли чертежи земель отдельных городов.

Семен Ремезов был первым русским картографом, обозначившим на карте Корею, «остров Апонию», Чукотский полуостров. Была в «Чертежной книге» и карта расселения народов и племен Сибири.

Вскоре после окончания работы над «Чертежной книгой» Сибири Семен Ремезов получил еще более ценные данные, которые он отразил в своих новых трудах. В «Служебной чертежной книге» Ремезовых (1699–1730) были найдены чертежи, содержащие ошеломительные сведения.

Семен Ремезов уже знал о близости Северной Америки к материку Азии! На так называемом «Траурнихтовом» чертеже, составленном вскоре после возвращения Владимира Атласова с Камчатки, против изображения Чукотской земли виден большой остров с надписью: «Землица вновь проведана», а вблизи него – три острова, соответствующие современным островам Диомида в Беринговом проливе. На одном из четырех первых чертежей Камчатки, содержащихся в «Служебной чертежной книге», около Анадырского моря показана «Новая Земля» – намек на Аляску. Свежие данные для составления «Чертежа вновь Камчадальские земли» Семен Ремезов получил от землепроходцев, в частности от якутского пятидесятника Владимира Кубасова, ходившего на Камчатку в 1701 году. В «Служебной книге» Ремезовых мы находим пять чертежей Китая, названного «Хинским повелительством» и «Китайским царством». На одной из них указан, видимо, Тибет под именем «Земли тангутской». За Великой китайской стеной на этой карте простирается «море пещаное», а в самой стене явственно видны «ворота от Московской дороги». Чертеж относится приблизительно ко времени поездки в Китай Венюкова и Фаворова (1686). Кстати сказать, их сведения были использованы, очевидно, не без помощи со стороны Виниуса – тем же Николаем Витсеном, о котором мы уже говорили…

Трудясь над постройкой каменного Тобольска, Семен Ремезов занимался и другими делами. В 1703 году он исследовал чудо сибирской природы – Кунгурскую пещеру и сделал зарисовки образцов древних «чудских», как он считал, письмен, открытых им в Кунгурской земле. О судьбе этих зарисовок мы еще расскажем.

Семен Ремезов интересовался также пушечными делами. В 1703–1705 годах Каменский завод расширял и улучшал стрелецкий голова Иван Аршинский из Тобольска. Вероятно, это был тот самый Аршинский, один из открывателей «малопроходной каменной степи», который в 1674 году ездил послом к калмыцкому князю Дундуку на верховья Ишима и к Каркаралинским горам. Теперь Ремезова и Аршинского связывали другие дела. По заказу Каменского завода тобольский искусник изготовил пятнадцать чертежей пушек и мортир по присланным из Москвы образцам.

В то время на воеводстве в Тобольске сидели отец и сын Черкасские. Боярин Михаил Яковлевич знал Ремезова еще в Москве. Сын воеводы Алексей помогал отцу в управлении Сибирью, и оба они строили новые железные заводы, надзирали за работой Оружейного двора в Тобольске, искали в Сибири залежи селитры. Алексей Черкасский учредил в Тобольске особую Бронную слободу, в которой жили мастеровые люди. Семен Ремезов в те годы был деятельным помощником Черкасских. Он изображал на бумаге виды будущих слобод, делал расчеты для постройки заводских печей, сараев, составлял чертежи железных, селитряных, пороховых, сереброплавильных заводов.

Я предполагаю, что Ремезов в то время руководил и постройкой каменных общественных зданий в Тюмени, потому что никто лучше его не мог в то время творить известь, бить сваи и устраивать подъемные приспособления для подачи леса и камня «на гору».

В одном издании я нашел чертеж Тюмени и план постройки тюменского Благовещенского храма, возведенного «на анбарах». Сводчатые подвалы церкви служили складами государственных ценностей. И в этих чертежах (1701–1705) видна рука Семена Ремезова…

Между тем Андрей Виниус еще в 1703 году продолжал снимать копии с чертежей Ремезова. По приказу думного дьяка «чертещик» Артиллерийского приказа Иван Матвеев перерисовал чертеж части Сибири и Верхотурского уезда. А Верхотурье ведало тогда уральскими железными заводами. В 1703 году звезда Виниуса закатилась. Он запутался в денежных делах, пытался откупиться от сыска, но в конце концов попал в опалу. Не подлежит никакому сомнению, что за долгие годы своей службы Андрей Виниус переправил за границу немало русских чертежей, научных трудов, списков с посольских бумаг.

Наконец на смену Виниусу пришел пленный швед Филипп Табберт, впоследствии известный под… именем Страленберга. Он появился в Тобольске в то время, когда Семен Ремезов составлял описание Тобольского и Тюменского уездов и жил «во всякой скудости без жалованья». В руки Табберта попали многие чертежи Ремезова, на основе которых он составлял свою карту Сибири, впоследствии получившую мировую известность.

Доктор Даниил Готлиб Мессершмидт, прожив года полтора в Тобольске, тоже прилежно перерисовывал чертежи Ремезова и даже раздобыл один подлинник, на котором был изображен Якутский уезд. После смерти Семена Ремезова у Мессершмидта оказались зарисовки «чудских» письмен на камне и виды уральских пещер.

Большим успехом в Западной Европе пользовалась карта Исбранта Идеса, посла московского в Китае в 1692–1695 годах. Идес был знаком с Андреем Виниусом и только через него мог получить чертеж всей Сибири, составленный в 1698 году. (В это время Идес был крупным подрядчиком по постройке кораблей в «Казанском кумпанстве».) Используя работу Ремезова, Исбрант Идес вычертил карту, которая в основном исправляла ошибки Николая Витсена и поэтому приобрела большую известность. В «Служебной чертежной книге» хранился «Чертеж посланника Елизара Исбранта» вместе с какой-то картой Сибири, списанной с «немецкого печатного листа». Исследователи нашего времени считают, что «немецким листом» была карта Витсена. Но оба эти листа в одно прекрасное время исчезли из «Служебной чертежной книги» в числе четырнадцати ценнейших чертежей, среди которых были общие карты Сибири. Следы их не найдены до сих пор…

РАССКАЗЫ МИХАИЛА АСТАФЬЕВА

В 1701 году в Архангельске иноземный путешественник записал устные рассказы одного из бывалых русских людей Михаила Астафьева, который 14 лет провел в путешествиях в Китай через Сибирь.

Михаил Астафьев беседовал с прибывшим в Россию голландским ученым и художником Корнелием де Брейном (Бруином). Де Брейн направлялся в Персию, Индию, на Цейлон и Яву и получил от наблюдательного Астафьева ценнейшие для того времени свидетельства.

Русский землепроходец привел целый перечень хорошо известных ему северных народов.

Астафьев рассказал о жизни, быте и верованиях якутов, ламутов, юкагиров, коряков, чукчей. Он совершенно правильно отметил тюркское происхождение якутов и разность языков у остальных перечисленных им народностей. Ему была известна численность ламутов, обитавших между Леной и Амуром. Астафьев знал и об эскимосах, которых он называл чукчами, указывая, однако, что они носят в прорезах, сделанных в щеках, «зубы» из моржовой кости. В этом рассказчик перекликался с Семеном Дежневым, когда-то повествовавшим и о «зубатых чукчах» на островах в проливе между Азией и Америкой.

Михаил Астафьев в своих скитаниях посещал поселения приморских чукчей, которых он называл «лежачими» в отличие от чукотских оленеводов-кочевников. Видимо, Астафьев побывал на берегах пролива, названного впоследствии именем Беринга.

Очевидно, тот же Астафьев сообщил Корнелию де Брейну и о том, что «не далее как 7 лет тому назад открыт был остров у левого берега Китая, который и подчинен власти Московского царя… Остров этот изобилует соболевыми и другими мехами…». Речь идет об открытии Камчатки. Примечательно то обстоятельство, что Астафьев относит это открытие еще к 1694 году, хотя ранее всегда считалось, что Камчатка была впервые исследована отрядом Владимира Атласова только в 1697 году. Но ведь известно и другое обстоятельство, что Камчатка появилась на русских чертежах именно в виде «острова» еще до похода Атласова… Следовательно, в словах Астафьева нет расхождения с истиной.

Стоит вспомнить, что именно из Архангельска еще до 1692 года голландский ученый Николай Витсен получил сообщение о том, что русские казаки «обогнули на судне Ледяной Нос и достигли границ Китая». В 1692–1695 годах московский посол в Китае Исбрант Идее на основании русских сведений подтверждал, что русские из Якутска плавают в Камчатский залив. А попасть туда из устья Лены можно, только пройдя по следу Дежнева в Берингов пролив.

В 1698 году Витсен вновь получил из Архангельска письмо, в котором сообщалось, что в 1697 году в Москве видели русских мореходов, которые «обогнули мыс (мыс Дежнева. – С. М.) и достигли границ Китая». Несколько ранее бывший воевода в Великом Устюге и Тобольске Степан Салтыков высказал твердое убеждение в том, что из устья Лены до Амура можно пройти морским путем. Рассказы Михаила Астафьева становятся в ряд с этими свидетельствами времени об открытом морском пути в Китай вокруг Чукотского полуострова Камчатки.

По моим предположениям, Михаил Астафьев не кто иной, как Михаил Астафьев-Гусельников, происходивший из крестьян Юрьева Наволока в Велико-Устюжском уезде. В начале XVII века там жил Федот Минин с сыновьями – Василием, Астафием, Афанасием и Гурием Федотовыми-Гусельниковыми. У Астафия был сын Михаил. Это герой нашего очерка.

В 1629 году шайка разбойников напала на деревню Омельяновскую и разорила родовое гнездо Гусельниковых. При этом был убит Астафий Федотов. Осиротевший Михаил, видимо, был взят на воспитание братьями его отца. Старший из Гусельниковых – Василий Федотов поехал в Сибирь, где вскоре стал одним из самых знаменитых торговых «гостей». Он получил прозвище «Скорая Запись». Василий – Скорая Запись путешествовал по Сибири, торговал соболями, искал новые привольные места для промыслов, посылал своих людей на Амур. Известный землепроходец Михайло Стадухин был его родственником. В летописях не раз упоминается племянник Василия – Скорой Записи – Михаил Стахеев; возможно, что это все тот же Михаил Астафьев. Он водил в Мангазею морские кочи, привозил соболей в Якутск.

В составе отряда Семена Дежнева было два гусельниковских приказчика. Оба они погибли после того, как коч прошел проливом между двумя великими материками.

Василий – Скорая Запись был купчиной торговой сотни, а затем таможенным головой в Архангельске. Он умер «у государевых дел», во время чумы 1654 года. Гусельников выполнял важную работу, скупая в казну соболей и моржовую кость, привозимые с северо-востока Сибири, из областей, открытых его земляками – Дежневым, Стадухиным и другими землепроходцами. Этот дорогой товар шел в Индию, Персию и другие страны Востока. Некоторые купцы, как, например, Василий Шорин, пытались тогда установить прямые торговые связи с Индией.

Когда Василий – Скорая Запись умер, к Афанасию Гусельникову перешли не только все дела старшего брата, но и прозвище, которое умерший носил еще со времен Мангазеи. Афанасий – Скорая Запись украшал родной Устюг Великий замечательными каменными зданиями и умер там около 1683 года.

Можно подумать, что Михаил Астафьев-Гусельников, живя в Архангельске, продолжал дело своих родичей после их смерти и торговал с Сибирью и Китаем. Отсюда понятна и та широкая осведомленность, которую он проявил в беседах с Корнелием де Брейном.

Примечательно то, что голландский путешественник, записав от некоторых архангелогородцев рассказы о жизни и обычаях ненцев, после этого обратился к Михаилу Астафьеву с просьбой проверить достоверность этих сведений. Это наводит на мысль, не был ли Астафьев, в свою очередь, составителем сочинения «Описание самоедов Новой Земли», которое попало в руки к голландскому ученому Николаю Витсену около 1692 года. Это сочинение было написано в Архангельске.

Корнелий де Брейн еще до своего путешествия по России знал Витсена и, отправляясь в Архангельск, мог знать о существовании Астафьева, столь хорошо знавшего европейский и азиатский Север России.

Остается сказать, что по возвращении в Голландию Корнелий де Брейн выпустил в 1711 году свое «Путешествие через Московию».

В этой книге приводились и рассказы Михаила Астафьева.