Текст книги "Иван Премудрый (СИ)"

Автор книги: Сергей Лизнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

***

А пока что, царевич Гвидон маялся откровенным бездельем, потому что ко всем хозяйственным делам Старика и Старухи был абсолютно непригоден. Нет, руки у него росли оттуда, откуда они у всех растут и силушки было, дай Бог каждому. Здесь, говорю же, всё совсем другое. Чтобы весь день не сидеть сиднем на лавке или на завалинке, стал царевич Гвидон по окрестностям ходить, особенно по тем окрестностям, где народа или совсем мало, или нет вовсе. Ну а самой подходящей под эти характеристики окрестностью разумеется был лес.

В лесу хорошо, он тебе и товарищ, и собеседник мудрый. Даже если и не говорить ничего, не разговаривать с ним, с лесом, мысли в голове у тебя всегда ясные и добрые. Неизвестно почему, но почему-то не думается в лесу о плохом, как о том, что происходит, или обязательно произойдёт, так и о том плохом, о чём за пределами леса очень даже легко думается и очень хочется, чтобы оно произошло. Так, почитай каждый день, и ходил царевич Гвидон в лес. Нет, дрова он больше не заготавливал, тех, Бог знает на сколько хватит. Царевич просто ходил по лесу, гулял, если говорить культурным языком. Ну а чтобы не гулять просто так, согласитесь, скучное занятие, пристрастился он собирать грибы да ягоды. Если с ягодами трудно ошибиться, то с грибами – запросто. Поначалу он собирал все грибы, все подряд, какие попадались. А потом, уже дома, Старуха объясняла ему: какие грибы хорошие, съедобные и какие из них лучше, а какие и вовсе брать не надо – поганки, отравишься. Довольно-таки скоро стал царевич разбираться в грибах, да так, что любому заядлому грибнику впору позавидовать.

– Смотрю, зачастил ты к нам. – хоть и не видно было, кто говорит, но царевич догадался – Анна Ивановна, больше некому.

Царевич обернулся, перед ним стояла Анна Ивановна, та самая, которая Баба-Яга и улыбалась.

– Здравствуй, Анна Ивановна. Да, зачастил. Нравится мне в лесу, да и народу нет никого.

– А что же ты людей-то чураешься? Вроде бы не бирюк.

– Сам не знаю, Анна Ивановна. Не хочется почему-то мне ни с кем знакомиться и разговоры разговаривать.

– Понимаю, понимаю. Ну что ж, оно и правильно. Пойдём-ка царевич ко мне в гости, раз уж мы опять с тобой встретились.

– Пойдём. – согласился царевич.

А ведь если немножко подумать получается, что кроме Анны Ивановны у царевича Гвидона никого из знакомых-то и не было. Да и с Анной Ивановной познакомился он как бы случайно, вернее, это она с ним познакомились.

Что интересно, сегодня они встретились совсем в другом месте, не там, где он дрова пили да рубил, а идти до дома Анны Ивановны оказалось столько же, царевич это подметил. Почему так? А кто его знает?! Чудеса наверное. Да и Анна Ивановна, она ведь в первую очередь Баба-Яга, а потом уже Анна Ивановна.

***

Точно также, как и в первый раз, Иван поздоровался с елями-великанами. В ответ на его приветствие Хозяева Леса приветливо замахали своими ветвями-лапами, точь в точь, как птицы крыльями... И точь в точь, как в первый раз, Анна Ивановна угостила царевича Гвидона тем самым непонятным напитком, от которого, даже не знаю, как и сказать-описать, что с человеком происходит.

– Анна Ивановна, – поблагодарив и поставив ковшик на стол, спросил царевич. – чем это таким ты меня все время угощаешь?

– Ну положим не всё время, а всего лишь второй раз. – усмехнулась Анна Ивановна. – Что, понравилось, вкусный?

– Не сказать, что вкусный, необычный он какой-то. Что это, как называется?

– Как называется, это тебе знать без надобности. В напитки этом, люди его зельем называют и почему-то колдовским, вся сила и мудрость Леса заключена. Через напиток этот лес с человеком этим всем делится, но только с хорошим человеком. Если же его плохой человек выпьет, то сгинет безвозвратно. Видать люди потому его зельем-то и прозвали. Ты получается, хороший человек, раз силы прибавляются и ясность в мыслях появляется.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, просто знаю.

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно. – опять усмехнулась Анна Ивановна. – Ну да ладно.

Я смотрю, ты людей сторонишься, кроме как со мной, больше ни с кем так и не познакомился. И без дела маешься, вон, даже в лес забрался, от безделья этого грибы да ягоды стал собирать.

– А что мне делать, Анна Ивановна, если мне и правда делать нечего? – на царевича Гвидона аж жалко было смотреть, до того он сейчас несчастным выглядел. – У Старухи с матушкой свои дела, женские, им я в делах ихних вовсе не нужен, да и не соображаю я в них ничего. Старик с собой рыбу ловить не берет. Говорит, не моё это дело, ну и дальше там, про то, что мне царствовать полагается, тоже говорит...

– И правильно говорит. – сейчас Анна Ивановна смотрела на царевича так, что не каждый такой взгляд и выдержит, но царевич взгляд выдерживал, глаза в сторону не отворачивал. – Только он говорит как бы вообще. Царствовать, это сидеть на троне, подданным своим улыбаться и милости направо-налево раздавать.

Твоё же дело не царствовать, да и не сможешь ты. Твоё дело – порядок и достаток в своём царстве-государстве обустраивать и соблюдать. Мудро и по справедливости управлять им, и от супостата его оборонять.

– Оно-то все так. – вздохнул царевич Гвидон. – Это я в себе чувствую и согласен с тобой, вот только где оно, царство это? Нету! Ты что ж предлагаешь мне, идти и у батюшки царство отбирать?

– Зачем отбирать? На самом деле, царств-государств, мудрых и справедливых царей дожидающихся, полным полно, смотреть надо повнимательнее.

– Ну так подскажи, где оно, ну хотя бы одно такое царство расположено?

– Нет царевич, в этом деле советчиков не бывает. Царство, оно только тогда твоим будет, когда само тебя позовёт, а по другому никак.

Опять же, помимо того, что тебе мудро и справедливо надо будет царством управлять и жизнь счастливую в нем обустраивать, тебе его от врагов-супостатов защищать придётся. Ведь недругов и завистников всяких, их вокруг полным-полно. Прознают про счастье и достаток в твоём царстве-государстве, обязательно захотят поживиться.

А ты, вот скажи мне, воинскому мастерству обучен? Сможешь своё царство-государство от супостата-захватчика защитить?

– Воинской науке я, Анна Ивановна, хоть и не обучен, но землю свою от врага защитить смогу, Бог силой не обидел.

– Бог тебя умом обидел, если такое говоришь. Воинское дело, это наука и искусство, ему учиться надо.

– Так где же я ему научусь, в лесу что-ли?

– А хоть бы и в лесу. Почему нет?

Анна Ивановна встала и куда-то вышла. Царевич Гвидон мало чего понимал в этом разговоре. Уж больно про необычные вещи рассказывала Анна Ивановна хоть, чего греха таить, были те вещи душе царевича приятные, ну прямо как родные.

Может и пары минут не прошло. Анна Ивановна вернулась и положила на стол, перед царевичем лук и колчан со стрелами. Царевич же, хоть ни разу лука со стрелами не видел, сразу догадался, что это такое и для чего нужно.

– Вот. – присаживаясь сказала Анна Ивановна. – Это тебе подарок, от меня. Оно конечно, начинать постигать воинское искусство надо с другого оружия, но как говорится, чем богаты...

Опять же, обращаться с луком и научиться стрелять метко, ты и сам сможешь, без наставника. Владение же другим оружием, тем же мечом или копьём, оно настоящего воина, учителя-наставника требует, без него не справишься.

– Мечом?! – у царевича внутри аж все огнём запылало, как только он представил себя с мечом в руках. – Анна Ивановна, ты всё знаешь. Скажи, а будет у меня учитель-наставник, воин настоящий?

– Ну положим, не всё я знаю, о чем-то только догадываюсь, – улыбнулась Анна Ивановна. – но о том, что воинской науке обучать тебя будет, почитай, лучший на земле воин, знаю, а теперь и ты знаешь.

– А когда?! – ну всё, царевич Гвидон весь вспыхнул и загорелся, как тот сеновал.

– Когда время придёт. Не торопись. Время, оно никогда не ошибается. А пока что лук осваивай, тренируйся. – и словно вспомнив о неотложных делах. – Пора тебе, царевич Гвидон, домой пора. Поди хватились уже, куда подевался? Чего доброго искать начнут.

Глава шестая

Тут вот какое дело. Все описываемые события происходили на той, другой планете Земля, о которой я в самом начале говорил, помните? Ну например, стыд и срам сказать, но у них там нет телевизоров, и автомобилей тоже нету. И знаете, живут как-то, иногда даже счастливо. Я все это к тому, что их города очень даже сильно отличаются от наших. Их города, если сравнивать с нашей планетой Земля, больше напоминают деревни, как по количеству народонаселения, так и по своей архитектуре. Но не это главное. Главное то, что города, во всяком случае наши, они никогда не спят, не иначе бессонницей маются. Они, города наши, круглые сутки шумят, блестят огнями, зазывают куда-то рекламами, всё успокоиться никак не могут.

А их города, в сравнении с нашими, на деревни похожи, а, как всем известно, деревня ночью спит и плевать ей на все огни и рекламы.

Вот и там города на ночь засыпают, зато точно также, как и наши деревни, очень рано просыпаются, ещё до восхода. А с восходом: "Утро красит нежным цветом...", помните такую песню?

***

Вот если бы в том городе, в том самом, в котором Иван Премудрый так ловко сам себя князем назначил нашёлся человек способный на умные чувства он сразу бы всё понял. Нет, женщина для этого не подходит. Она на умные чувства только ругаться умеет, по-другому она их понимать отказывается.

Тут дело такое: неважно, работает-ли с утра до ночи мужик или точно также, только ничего не делает, неспособный он на умные чувства, потому что времени свободного у него нет. Всё его время, которое ему, кстати, для жизни определено, оно у него или работой, или бездельем как раз и занято. Потому вот для того, чтобы по сторонам посмотреть, и нету его, потому и некогда.

А вот если бы в то утро в городе находился человек на умные чувства способный, он бы с самого раннего утречка стал бы посреди улицы, да так и стоял, пока по шеям бы не получил, мол какого, трам-тарарам, встал, только людям мешаешь. Или какая-нибудь дурная лошадь его не сшибла бы. Оно и понятно, да и что возьмёшь с тех, у кого времени, на жизнь отпущенного, нету вовсе? Заняты они, видите-ли. А если посмотреть вон туда, где солнышко встаёт, так даже любому такому занятому всё сразу ясно и понятно будет, потому что видно всё очень хорошо.

***

А ведь в той стороне, в которой солнышко встаёт, небо такое румяное-румяное, ну прямо как щеки у красной девицы. Это знаете, посмотришь на неё, а она вдруг вся зарумянится, засверкает, аж глазам больно... Вот и с небушком – тоже самое. Или же когда дитёнка своего спросишь, мол, это ты все пряники, что в миске лежали, стянул? И у него, точно также вспыхнут щеки, точно таким же цветом, правда при этом он будет утверждать, что пряники не брал, даже заплакать может. Вот и выбирай, какой тебе румянец больше по сердцу: первый или второй? Оно конечно, первый – очень приятный, но и очень опасный, потому что от того румянца черти на тебя уже с сетями заходят и в кольцо берут. Поэтому пусть будет второй, да и хрен с ними, с пряниками этими. Но, и как не крути, по другому никак: без первого, девичьего румянца, второго, детского румянца быть не может. Вот так вот. Кто не согласен, аргументируйте, а я послушаю, или почитаю.

Вообще-то все эти умные мысли тут расписаны не для того, чтобы ты почём зря начал на девок пялиться или побежал, целы ли пряники, проверять. Они тут написаны исключительного для того, чтобы ты проникся всей красотой наступления важного и премудрого момента в жизни города. Времени-то у тебя по сторонам посмотреть нету, заятой ты. Вот поэтому и приходится объяснять. Утро в городе наступило, понял?

***

Группа товарищей, не знаю, как их ещё назвать, выехала с княжьего двора рано-ранёшенько, солнышко только на горизонте появилось. Боярин Захар, он же Городской голова за старшего – ясно дело, а при нем и с ним были: тот самый Тимофей, который совсем недавно разбойник, а теперь княжий помощник, пять его человек, наверняка тоже разбойники, лошадь с телегой и возница при них, и ещё один мужик непонятно для чего. Ещё на княжем дворе, когда собирались, боярин Захар с Тимофеем чуть ли не поругались. Боярин предлагал проехать на окраину города и оттуда начать, а Тимофей предлагал сделать наоборот, начинать прямо от базарной площади. Боярин Захар принялся объяснять, как он считал, глупому Тимофею, что начинать с центра города никак нельзя. Даже дураку известно, что рядом с базарной площадью, а на самом деле, поближе к палатам княжеским, проживают самые знатные люди, как города, так и княжества в целом и начинать наведение порядка с них никак нельзя.

– А вдруг как пороть кого придётся? – в виде самого главного аргумента спросил боярин Захар.

– Обязательно придётся. – как ни в чем ни бывало ответил Тимофей. – И выпорем, не изволь беспокоиться.

По мнению боярина Захара, начинать надо было с окраин, оттуда, где проживает народ самого простого, а значит подлого происхождения. А ведь всем известно, что самые большие безобразия, в том числе и мусор с грязью на улицах, происходят исключительно от этого подлого народишки: хитрого, жадного и крикливого.

Тут несложно догадаться, что таким образом боярин Захар решил поквитаться с простым народом, который, когда его, боярина и Городского голову, прилюдно по заднице воспитывали, вёл себя совершенно неподобающим образом. Он, подлый народ этот, без малейшего уважения к высокой должности боярина Захара – смеялся до слёз от удовольствия, свистел и советы разные непотребные давал. Конечно же, Тимофей понял в связи с чем у боярина Захара возникло такое желание. Ну а поскольку Городской голова дальше своего носа ни рожна не видел, обрисовал, вернее дорисовал ему картинку, ну, чтобы виделось отчётливее.

На самом деле Тимофей решил начинать от базарной площади не потому, что лютой ненавистью ненавидел бояр и прочих мужей знатных и заслуженных. На самом деле всё было гораздо проще. Да что там говорить, было оно всё до того просто, что дальше некуда. Стоит народу увидеть, как с самого раннего утра по городу едут шесть человек верхом с Городским головой впереди и с Тимофеем в придачу, о назначении Тимофея в княжеские помощники весь город давным-давно уже знал, даже смешно напоминать, а с ними мужик на телеге и ещё один мужик рядом, новость эта быстрее скорости света разлетится по городу. А народ, он хоть на толкование происходящих событий своими фантазиями богатый, всё-таки осторожный, потому и жив-здоров до сих пор. На всякий случай все более-менее значимые персоны, и не значимые тоже, дружно куда-нибудь "удерут" или болеть примутся. И всё, да хоть лоб о ворота разбей, ответ будут один, вернее, один из двух: " Хозяина нету дома, уехал куда-то. Нет, не сказал куда, на то он и хозяин...", или "Хозяин болен, тяжко болен, велел никого к себе не допускать...". И все!

Это Тимофей и пересказал боярину Захару, чем довольно-таки сильно его удивил. Ну не способен был Городской голова столь масштабно мыслить и соображать, что поделаешь?! А самый главный аргумент, который привёл ему Тимофей и который был в пользу начала наведения порядка из центра города... Нет, не так.

Тимофей спросил у боярина Захара, мол, а почему это он так бояр и знатных людей получается, что защищает? Они что, все как один друзья-приятели боярину и он от них кроме добра ничего в своей жизни не видел? Аргумент был до того сильным, что у боярина Захара аж ноги подкосились. Он сразу же вспомнил, сколько теми боярами, да людьми знатными, против него интриг было сплетено, да и прочих гадостей с пакостями было сделано, что в пору удивляться, как жив остался. Боярин Захар тут же согласился с планом Тимофея и горячо его поддержал. Более того, он даже назвал имя боярина, с которого и надо начать наведение порядка в городе. По словам боярина Захара, от того боярина мусора больше, чем от кого-либо другого происходит, а то и вообще, больше, чем от всего княжества в целом. Тимофей кивнул головой, согласен, значит, а про себя усмехнулся: "Видать многим ты поперёк горла застрял, что откуда ни возьми, везде у тебя недруги отыщутся".

***

Так вот, группа товарищей выехала с княжеского двора. Когда пересекали базарную площадь на которой, думаю догадались, творился самый настоящий бардак, Тимофей спросил у боярина Захара, мол, а кто отвечает за порядок на площади? Где этот человек и почему бардак не устранён? В ответ боярин Захар лишь засопел и заёрзал в седле.

На самом деле следить за порядком на площади был предусмотрен специальный человек, даже два, и жалование им из княжеской казны за это полагалось. Но, а это не только у них, но и у нас встречается, должность была, а человека при ней не было. Вернее, он конечно же где-то был, скорее всего шлялся где-то сам по себе и без дела, но должность, князем предусмотренную не занимал. А не занимал он, вернее они, потому что двое их должно быть, потому что боярин Захар жалование ихнее в свой карман отправлял. Нет, в каких-то там бумагах они были и числились, вот только на базарной площади их не было. Потому и ёрзал в седле боярин Захар, что несмотря на все свои таланты понял, придётся искать людей и на должности, князем предусмотренные, определять иначе одной выпоротой задницей можно и не отделаться. Боярин Захар что-то пробурчал в ответ на том разговор и закончился, да и как ему было не закончится, если подъехали к первому попавшемуся двору, боярскому кстати.

***

Представьте забор, метра три высотой. К тому же сделан этот забор не из каких-то там досок, а из самых настоящих брёвен, правда не таких толстых, из которых городские стены в старину возводили, в ихнюю старину. И тем не менее перед поборниками чистоты и порядка предстала самая настоящая крепость, разве что чуток в миниатюре. Была ещё одна разница. Если перед городскими стенами обычно глубокие рвы выкапывают и водой их заполняют, ну чтобы супостату было труднее до стен добраться, то здесь, перед этой, то ли маленькой крепостью, то ли огромным забором, была навалена здоровенная куча мусора. Такое впечатление, что навалена она была как бы специально, ну на тот случай, если кто боярское подворье штурмовать вздумает. В этом случае достаточно будет взобраться на эту мусорную кучу и считай, что забор перелезать не надо будет, ногу перекинул и слез, или спрыгнул. Наверное боярин тот, хозяин подворья, нисколько не думал о возможном штурме своих владений, а может в тайне желал этого. Ведь извращенцы, они не только на нашей планете Земля встречаются. На той планете Земля их тоже хватает.

***

Один из людей Тимофея принялся стучать в ворота. Долго стучал, но видать всё-таки разбудил кого-то. В воротах открылось маленькое окошечко, и в нём на свет Божий появилась всклокоченная борода, и хриплый спросонья голос пробурчал: какого, мать-перемать, в такую рань несёт?

В таких случаях страшнее и величественнее боярина Захара никого не было:

– Я тебе сейчас покажу, мать-перемать! Запорю, к едреней-матери! – прикрикнул на привратника боярин Захар. – Боярина своего зови, срочно! Скажи, дело княжеское!

Всклокоченная борода исчезла за воротами. Я вот думаю, поверила ли та борода, что будет выпорота или не поверила? Ну, разумеется не сама борода конечно, а другая часть, составляющая с бородой единое целое. Думаю, не поверила.

Оно ведь как: пугают да стращают почитай что все, а подтверждают свои угрозы делами грозными единицы. Да оно и хорошо, что так. Представьте, что творилось бы, если все обещания и угрозы были бы продолжены делами в словах обозначенными! Это же не жизнь была бы, а непонятно что.

Через некоторое, но довольно-таки малое время, ворота открылись и к "группе товарищей" вышел сам боярин, хозяин подворья. Был он точь в точь, как и боярин Захар наделённый бородой здоровенной и пузом, тоже здоровенным. Это наверное у бояр тамошних что-то типа формы одежды, вернее, формы телосложения такое предусмотрено, для важности и солидности. Увидев кто перед ним, тот боярин сначала было нахмурился и уже начал было ругаться, но боярин Захар, сообразил всё-таки, показал тому боярину бумагу княжескую и строго спросил: мол, почему он, боярин знатный и делами своими прославленный, княжеского указа не исполняет?

Боярин тот, разумеется ничего на бумаге, мельком показанной, прочитать не смог. Кстати, ещё неизвестно, разумел ли он грамоте или нет вообще. Но другой, хитрой грамоте, он разумел в совершенстве.

– Здрав будь, боярин Захар, и людям твоим не хворать. – начал боярин. – Добро пожаловать, добро пожаловать. Вот ведь радость какая! Зачем на улице стоять, да ещё верхом сидючи? Ненароком и продуть может, да и народ, вон, собрался уже, о делах княжеских услышать может. А ему, народу, знать о таких важных делах не полагается, потому как подлец народ, сплошной подлец. Языки что помело, вмиг по всему княжеству балаболить примутся. А в доме, мы чинно и спокойно, сядем, закусим и о делах княжьих потолкуем.

– Некогда боярин нам закусывать. – это уже Тимофей на передний план вышел. Боярин Захар, тот своё дело сделал, теперь ему кроме как молчать и дальнейшие события наблюдать, делать больше нечего. – Ты почему это боярин княжеский указ не исполняешь?

– Какой такой указ? – боярин, а ничего удивительного, пока ещё не понимал, в какую сторону ветер дуть начал. – У князя много всяких указов. Ты напомни. Какой именно?

– А такой вот! – и Тимофей показал ещё одну бумагу, не иначе копию княжеского указа, а может и оригинал, кто знает? – Вот этот! Согласно этого указа, мусор перед заборами категорически запрещается. А тем, кто этот указ нарушать будет, согласно повеления княжеского надлежит быть выпоротыми, тут же, у мусора.

Боярин ещё надеялся, что это всё шутка или недоразумение какое. Ну, ей Богу, не слышал он ничего про указ этот! А если бы слышал, то само-собой исполнил бы его в лучшем виде! О том он и сказал Тимофею и опять пригласил в дом хлеба соли отведать.

– Твои хлеб да соль, мы после отведывать будем. – Тимофей на самом деле не шутил. – Снимай штаны, боярин. Ребята, берите его.

Боярин было бежать собрался, на дворе спрятаться, да куда там! Тимофеевы помощники соскочили с коней, да так ловко и быстро скрутили боярина, что тот даже охнуть как следует, и то не успел.

Ну а дальнейшее, дальнейшее, почитай, известно всем и каждому. С боярина стащили портки и лицом вниз уложили на телегу. Возница и тот мужик, который изначально неизвестно для чего был нужный, взяли лошадь с двух сторон под уздцы и воспитательный процесс начался.

Сначала было, боярин орал благим матом и грозился изничтожить всех подряд, особенно боярина Захара. На это Тимофей боярину тому сказал, что сейчас, кому бы он не угрожал и не грозился, он сейчас самому князю, Ивану Премудрому угрожает. А за такие угрозы можно не только задницы в непоротом виде, но и головы лишиться и боярин прекрасно это знает. После таких слов боярин как-то сразу затих, только кряхтел и постанывал изредка. Кстати, на самом деле воспитательный процесс никаким жестоким не был, потому как был воспитательным. Экзекуция довольно-таки скоро закончилась, помощник Тимофеевы помогли боярину слезть с телеги, а штаны уж он сам натянул.

Ну а далее, боярин Захар уже, сказал тому боярину, чтобы мусор и всякая грязь у его забора были убраны немедленно. Ещё он сказал, что как будут возвращаться назад, специально по этой улице поедут и если, не дай Бог, что увидят, тогда боярину по-настоящему несдобровать.

Боярин, чуть ли на колени не бухнулся, как убедительно пообещал, что через час от этого мусора и следа не останется. И что люди его отвезут этот мусор так далеко, что никогда-никогда и ни за что не найдёт его и не увидит. И тут боярин Захар вспомнил о привратнике, который в разговоре с ним какую-то мать-перемать упоминал. Вспомнил и приказал помощникам Тимофеевы притащить этого наглеца сюда и наказать как следует. Помощники первым делом посмотрели на Тимофея, а тот кивнул, мол действуйте, а про себя подумал: "Пусть потешится боярин Захар. Чем бы дитя не тешилось... Да и для дела полезно, разговоров больше будет". Притащили беднягу привратника. Тот тоже поначалу было орать и ту самую мать-перемать вспоминать начал. Но чуть погодя, после того, как первые розги прошлись по его спине и заднице, замолчал, видать вспомнил, что и хозяин его муки принял и не кричал при этом, значит и ему не след...

***

Когда человек Тимофея только начал стучать в боярские ворота, народ уже собрался и принялся дожидаться дальнейшего развития событий. Когда тому боярину про указ княжеский объясняли и к порядку призывали, народ стоял, даже рты пораскрывал, слушал значит. Стоял народ и тогда, когда с боярина штаны спустили и на телегу положили. Некоторые даже советы принялись давать. А вот когда первые розги прошипели-взвизгнули в воздухе и обрушились на боярские спину и задницу, народ моментально исчез куда-то. Нет, никто не убегал со всех ног боясь, что и ему достанется. Народ на самом деле просто исчез, растворился в воздухе. Вот они чудеса какие творятся, прямо как от волшебной палочки. Я тут подумал, а что если хворостина ивовая – сестра родная той самой волшебной палочке, на весь белый свет знаменитой, а?

***

Ну а дальше, можно сказать ничего интересного не происходило, почти не происходило. Разумеется ближайшие к боярину дворы, вернее, заборы их окружавшие, были завалены мусором. Но здесь людей и понять можно: слишком мало времени им для наведения порядка было отведено, вот и не успели. Боярин Захар хотел было хозяев и тех дворов экзекуции подвергнуть, но Тимофей оказался несогласным, о чем и сказал. По его словам выходило, что вовсе не обязательно хлестать всех подряд, одного достаточно. Если хлестать всех подряд, то руки очень быстро устанут, да и толку никакого не будет.

– Смотри вон. Видишь, убирает грязюку народ, старается. – они как раз проезжали мимо чьего-то подворья. – Зачем их сечь да наказывать, если они через голову княжеский указ поняли?

Боярину Захару ничего не оставалось делать, как согласиться. Правда пару раз телегу и прутья ивовые пришлось задействовать, но там, там хоть ради приличия шевельнулись бы, короче сами виноваты...

Чем дальше "группа товарищей" удалялась от базарной площади, тем чище выглядели околозаборные, призаборные и подзаборные территории, выбирайте, кому какое название больше нравится. Так что, когда до окраины города доехали, аж сами удивились. Там, на самой на окраине, околозаборные пространства чуть ли не светились и не блестели от чистоты, даже улицы и те были подметены. Тимофей подмигнул боярину Захару, мол видишь, и трудиться особо не пришлось. Достаточно было по городу проехаться.

***

Назад, к княжескому терему, возвращались другой дорогой, по другим улицам. И что вы думаете?! А как же, в семье урод обязательно должен быть, без него никак!Почти как у того боярина, которого самым первым выпороли... Правда забор помельче и пожиже был, но зато мусора и дряни всякой столько навалено, что с боярином тем посоревноваться можно, или об заклад побиться, у кого больше. Постучали в ворота. На стук вышел неопрятного вида мужик и хотел было тоже вспомнить о матери-перематери, но увидев, кто перед ним, раздумал. Боярин Захар приказал предоставить хозяина, сюда и немедленно, что мужик хоть и с неохотой, видать лень было с утра, пораньше шевелиться, исполнил.

Хозяин подворья, мелким купчишкой оказался, отчебучил такое, что и в пьяном виде не приснится. Когда около его забора обнаружили кучу мусора, ну а дальше выволокли и подтащили к этой куче, и приказали штаны снимать и отчебучил:

– Люди добрые. Верные слуги князевы, нельзя меня сечь да пороть. Мне моя задница дорога, потому как в деле моем, купецком, вещь незаменимая.

Ну, боярин Захар, тот удивляться не умел, оно и понятно. А вот Тимофей с товарищами сказанному купчишкой очень даже удивились.

– И как же ты её в деле своём купецком применяешь? – спросил Тимофей.

– А я сижу на ней. – нагло глядя в газа Тимофею ответил купчишка. – Оно ведь как, если сидишь, значит порядок у тебя, и в лавке, и с товаром порядок. А если стоять будешь или, не дай Бог, ходить или бегать вокруг лавки, или товара, покупатель, он ведь тоже не дурак, да к тому же и сволочь изрядная, он ведь обязательно что-нибудь заподозрит. Натура у него такая, мерзопакостная.

Или мимо пройдёт, или, самое плохое, издеваться начнёт, цену сбивать. Мало того, что сам ничего не купит, так ещё народ его издевательства услышит. А народ, он сами знаете какой. Ему бесплатный скандал подавай только. Сразу по всему городу станет известно, что у меня товар дрянь, а сам я, жулик и обманщик. Понапридумывают сволочи, это уж обязательно. Вы вот лучше, если без порки никак, лучше бабу мою выпорите.

Жена купчишки, дородных форм женщина, стояла тут же и ждала момента, когда мужа её начнут пороть, ну, чтобы завыть-заголосить на полгорода, чтобы узнали все и на помощь пришли, это она так думала.

– Посмотрите, какой у неё круп! Гораздо поболе моего будет, раза в три, а то и в четыре, не промахнёшься. Опять же, мягкая у неё задница-то, знаю что говорю. Хлестать по ней, одно удовольствие будет.

Услышав такое от мужа единственного и благоверного, жена его, бочком, бочком, стала смещаться к воротам, но экзекуции не последовало, боярин Захар вмешался.

Тимофей со своими помощниками, те от услышанного чуть с коней не попадали. Тимофей уж было решил простить никчёмного купчишку. Хотел просто приказать ему убрать грязь и мусор, у забора сваленный, тем и ограничиться. Нет, предупредить конечно, что если ещё раз, тогда и ему и жене его достанется, причём с учётом этого случая.

А боярин Захар, поскольку удивляться не умел, тот понял всё по-своему. Поскольку купчишка этот несогласным быть выпоротым отказался, более того, сопротивляться начал, слова разные говорить, надо его к князю Ивану свести, пусть сам князь над ним суд правит, как приказано было.

Тимофей сначала было отмахнулся от боярина, мол, что тут непонятного? Защитил себя мужик, как смог, так и защитил. Но при этом рук он не распускал и слова обидные и несправедливые в адрес князя не говорил. Так что пусть благодарит язык свой балаболистый, что не выпоротым остался.

Но боярин Захар упёрся, даже напомнил Тимофею, кто в этом городе Городской голова. Ну а Тимофей, ну чтобы с дураком не связываться, сплюнул, махнул рукой, мол делай, что хочешь и поехал дальше.

Мужика того, купчишку, доставили к князю Ивану, где он точь в точь повторил все слова в защиту своей задницы от прутьев ивовых сказанные.

И вот она, премудрость-то где скрывается. Иван выслушал того купчишку, внимательно выслушал и даже не улыбнулся при этом. А дальше, в это, в княжестве до сих пор никто поверить не может, хотя всё случившееся – самый настоящий факт. Иван назначил того купчишку самым старшим в посольстве, которое по соседним царствам-государствам вскорости ездить будет. Иначе говоря, едет посольство к соседнему князю или царю, а купчишка этот в том посольстве, самый старший. Вот и пойми премудрость Иванову, как она работает – абсолютно ничего непонятно.