Текст книги "Смерть на фуршете"

Автор книги: Сергей Дмитренко

Соавторы: Наталья Кременчук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Разорванный «Утес»

У входа в Дом Цветаевой догнали Ласова и Караванова.

– Постоим здесь, – предложил президент. – Фуршет еще не начался, а появляться в зале во время выступления как-то неприлично. Кроме того, не знаю, как вы, а мы с Волей только что от стола. Было не очень разнообразно, но в целом сытно.

Их поход в Институт восточных и редких языков оказался успешным и в другом отношении.

– Я записан во все серьезные библиотеки Москвы, – сообщил президент, – и первым делом устанавливаю дружеские отношения с библиотекарями. Как вы все прекрасно знаете, обычно при заказе книги из хранилища остается копия листочка заказа. Моя старая знакомая, но вполне молодая женщина, Лида, которая работает в библиотеке института, разумеется, сказала мне, кто заказывал эту книгу, когда она исчезла с полки в читальном зале. Странно, что ты, Андрей, это не выяснил.

– Леша, я им по телефону звонил. И тем не менее эту твою Лиду или того, кто мне ответил, разговорил. Ведь мне даже сказали, что книгу свистнули с полки.

– Сейчас мы вас поразим тремя ударами. Воля, с какого начать?

– Убей нас разом, – предложил Трешнев.

– Каждый из трех разит наповал! – гордо сказал президент.

– Ребята, а можно без литературщины, без этих ваших саспенсов? – попросила Ксения. – Между прочим, сегодня ночью меня тоже… можно сказать, почти наповал! Уже в прямом смысле слова.

– Это мы обязательно обсудим, – заверил Трешнев. – Давайте, пацаны, без выпендрежа. Пусть сюжет и фабула у вас совпадут.

– Хорошо, – согласился Ласов. – Но в ретроспекции.

– Мы пошли к Лешиной Лиде, и она нам сказала, что «Кизиловый утес» – найден! – выпалил Караванов.

Ксения с яростью посмотрела на Трешнева, и он эту ярость, несомненно, прочитал.

– Зато мужа повидала, – кротко произнес он.

– Найден-то он найден, но в разорванном виде, без переплета и титульного листа… Сейчас в кабинете директора.

– А как они установили, что это «Kiził Kaya»? – спросила Ксения.

– Лидочка все же иняз кончила, – сказал Ласов. – А поскольку номер на семнадцатой странице был написан вдоль корешка, он почти сохранился, когда этот листок выдирали. Должно быть, торопливо. Сомнений нет, это «Kiził Kaya».

– А нашли ее во время уборки, за одним из дальних шкафов с материалами, которые у них в библиотечных коридорах. Книга-то довольно толстая, – продолжил Воля.

– Хороший удар, – одобрил Трешнев. – Мочите нас дальше!

– Пожалуйста. Угадай, кто заказывал «Утес» по-турецки?

– Леша, мы не дошколята!

– «Будьте как дети!» – напомнил Воля.

– Честно говоря, мне эта фамилия ничего не сказала. А вот Воле она сказала очень много.

– Книгу заказывала Рогина Махаббат Артуровна, – четко произнес Воля. – Поняли?

– Не поняла, – призналась Ксения.

– Просто забыла, – махнул рукой Трешнев. – Махаббат Артуровна является супругой Задорожнева Валентина Александровича.

– Значит, вы хотите сказать, что эта любящая супруга заказала книгу, ее же и сперла, а потом разорвала…

– Мы тоже так поначалу подумали, но все оказалось несколько сложнее… – заговорил президент. – Лидочка рассказала мне, что эта Махаббат…

– Это она по читательскому билету и паспорту Махаббат, а так давно Маша, – влез Трешнев.

– Лидочка рассказала мне, – терпеливо повторил президент, – что Маша книгу только заказала, поработала с ней в тот же день и ушла, сдав ее. Лидочка это хорошо запомнила, так как Маша также просила у нее турецко-русский словарь из общего фонда и потом сдала обе книги. Лидочка их расставила по местам, а когда эта читательница-переводчица-супруга явилась через неделю, оказалось, что «Скалы» нет. Там лазейка в том, что заказанные книги стоят в свободном доступе и в принципе любой их может взять. Разумеется, затем надо с книгой подойти к дежурной по залу, отметиться, но, как нам всем хорошо известно, не всегда эти дежурные есть на месте. Во всяком случае, в библиотеке этого института…

– И твоя Лидочка не всегда есть?.. – не удержалась Ксения.

– За такую зарплату, как у них, ты бы и двух месяцев не продержалась, – строго сказал президент. – Хотя она знает три языка… Не отвлекай! И тут меня, можно сказать, осенило! А что, если книгу выкрал сам Валя Задорожнев?!

– То есть хочешь сказать – создал с супругой семейный подряд? – вставил Трешнев.

– Нет, я просто вспомнил уже довольно давнюю историю, когда был на стажировке в Институте всемирной литературы. Валя как раз там работал в архиве – на какой-то незначительной должности. И разразился невероятный скандал: оказалось, что он потаскивал письма писателей и другие литературные бумаги из еще не обработанных архивов, поступавших в институт…

– Вспоминается, – протянул Трешнев. – Об этом и газеты писали.

– Писать-то они писали, но, хотя Валя попался с поличным, – в его квартире, кажется, даже обыск проводили, – печатно имя его нигде не упоминалось. А Интернета тогда у нас почти не было… В блогах и в сетях не сидели. У нас между собой говорили, что шум вокруг этой кражи был не нужен прежде всего директору института, который нацелился избраться из членкоров в академики.

– Но там и папаша валюновский поспособствовал, – добавил Караванов. – Когда я с этим другом пытался дела сделать, он мне намекал, что отец у него какая-то шишка полузасекреченная, со спецслужбами связанная. И якобы написал какие-то мемуары о тайных операциях КГБ и ГРУ, на которых можно сделать хорошие деньги…

– Валя всегда был славен в изображении тучных литературных проектов, – вставил Трешнев. – Он мне давно напоминает официанта, который подошел к вашему столику, представил меню своего ресторана так, что вы, захлебываясь слюной, назаказывали этих закусок и блюд… после чего официант ушел и не вернулся к вашему столику вплоть до закрытия заведения.

– Вообще-то, говорят, в юности он подавал большие надежды, – сказал Караванов.

– И кто эти надежды принимал, кто их видел? Да, его хвалили, – Трешнев стал распаляться, – но с каждым годом он писал все меньше, зато ревниво следил за литературными успехами других. И в конце концов зависть его и сожрала. Красть книги!.. Сегодня это вообще абсурд. Кто бы ко мне в квартиру залез и выкрал бы оттуда пару сотен книжек…

– По-моему, вы чересчур увлеклись перемыванием костей вашего коллеги по перу. – Ксении почему-то был не очень приятен праведный монолог Трешнева.

– Ничуть не увлеклись! – отбил удар тот. – Создаем психологический портрет, чтобы понять причины этого странного уворовывания… Я мог бы понять, если бы книгу крали люди из «Бестера»… Хотя и это тоже глупо!

– Институтский экземпляр – на девяносто девять процентов! – выкрал именно Задорожнев, – заговорил Воля. – После этого разговора с Лидой и предположений Леши, что к исчезновению книги причастен Задорожнев, мы, конечно, сразу выяснили: в этой библиотеке он не записан. Но тут и Лидочка нам помогла: сказала, что в библиотеку можно прийти по разовому пропуску… К счастью, на пропусках у них сидит какой-то кадр, уже ветхий, но цепкий… наверняка бывший особист или военный прокурор…

– Профеты! – восхищенно сказал Трешнев.

– Хозяйство у него в идеальном порядке, и мы выяснили, что через два дня после заказа «Утеса» в библиотеку заявился Задорожнев. То есть брал пропуск, но в самой библиотеке ничего не заказывал. Провел пару часов в институте и ушел.

– Но почему же он тогда не унес книгу?!

– Думаю, побоялся тех же вахтеров. У них ведь и при входе в библиотеку – она же этнографический музей – еще один пост.

– Понятно. – Трешнев выглядел очень довольным. – И это – ваш третий удар?

– Согласись, крепкий! – Воля тоже выглядел человеком, хорошо сделавшим дело.

Из музея вышла Инесса:

– Ну, Андрон! Я уже подумала, что даже ты меня бросил. Решила уйти! Что же вы здесь стоите?! Фуршет уже начался!

– А десерт там есть? – спросил президент. – От сладкого я бы не отказался.

– Пойдем посмотрим, – Трешнев взял Инессу под локоть, – и обсудим дальнейшее.

Выпив водки, он предложил обсудить ночное нападение на Ксению, но оказалось, что разноречия здесь нет: все считали, что нападавшим был нужен перевод турецкого романа.

– Однако телефон мой утащили тоже! – напомнила Ксения.

– Это понятно – посмотреть твои контакты, – уверенно сказал Трешнев. – И это даже хорошо. Там у тебя забиты все телефоны Бориса?

– Конечно. А почему хорошо?

– Пусть знают, то есть пусть узнают.

– Я-то думаю, в этом ничего особого нет, – возразил Ласов. – У многих, кто был на «Норрке», наверняка есть телефоны следаков, и Бориса тоже.

– Но что-то я не вижу особой активности со стороны этих многих! – с жаром возразил Трешнев. – Это мы суетимся, туда-сюда-обратно…

– Но почему на меня и Инессу напали женщины? – напомнила Ксения.

– Это я на них напала! – напомнила Инесса, пригубив водки из своего пластикового стаканчика. – Хотя вопрос остается: почему женщины?

– Представить, что это была Махаббат-Маша, трудновато! – признал президент.

– Обе были с татуировками. У одной на шее, а у другой на ноге, – напомнила Инесса. – Змея какая-то. Вроде кобры.

– А что! – воскликнул Трешнев и чокнулся с Инессой. – Хорошие приметы.

– Этих татуировок сейчас… – меланхолически возразил Ласов. – Особенно у женщин. Папуаски какие-то… Насчет татуировок не все так безнадежно. Если на Ксению напал кто-то из нашей тусовки, можно раскинуть мозгами…

– А чего раскидывать… – Караванов смотрел в свой стаканчик с белым вином. – Никто из нас таких татуировок не помнит.

– Да! – Трешнев вновь хлебнул из своего стакана. – Мы хотя и не ленивы, но нелюбопытны. Не смотрим по сторонам, вперившись в свои фуршетные тарелки… А начинать поиск сейчас, на исходе фуршетного сезона, хотя и в льготных условиях дамской полураздетости…

– Тем более что дамы эти, если это не случайные дамы, едва ли будут стараться попасть нам на глаза, – заметила Инесса.

– Но они уже могли попасться! – воскликнул президент, пивший красное вино. – Кто у нас фотографирует на фуршетах?

– Я добиваюсь, чтобы на фуршетах не фотографировали, – строго сказал Трешнев. – И даже неуклонный Гриша Бурцевич считает, что в жрущем состоянии неприлично фотографировать даже халявщиков.

– Андрюша, я знаю вашу заморочку. Она правильная, но маловыполнимая. Даже для всегда целеустремленного Бурцевича. Фотографируют многие…

– Причем часто до фуршета, – напомнил Караванов.

– Правильно! А постоянные наши фотохудожники – Виктор Васильевич, дай бог ему здоровья, и Степан. Виктор Васильевич, правда, уже ушел, а Степан еще здесь. Попросим их показать свои закрома, вдруг что и обнаружится.

– Да, Леша, пожалуй, это самый короткий путь по направлению к истине, – согласился Трешнев и исчез среди толпящихся в этом уютном подвальном зальце, чтобы через несколько минут вернуться с коренастым молодым человеком в джинсовом комбинезоне, с фотосумкой и фотоаппаратом с огромным объективом на груди.

Поздоровались.

– Дело в том, дорогой Степан, – начал Трешнев, – что наша Инесса пишет статью о татуировках в литературной среде. Материала у нее уже немало, но, разумеется, она не может не обратиться к вам. Без вашего зоркого глаза, без вашего угла зрения ей не обойтись.

Степан без улыбки чуть наклонил голову в сторону Инессы.

– Наверняка в ваших архивах есть фотографии с татуировками…

– Я ведь не татуировки фотографирую, – возразил Степан. – Хотя, конечно, волей-неволей что-то попадает в кадр…

– Все равно, – Трешнев продолжал выступать представителем невольной исследовательницы, которая, впрочем, всем своим видом выражала согласие с каждым трешневским словом. – Инесса хотела бы их посмотреть…

Степан возвел глаза вверх:

– Андрей, ты же знаешь, какие у меня архивы…

– Нам… ей нужно самое новейшее, недавнего времени. Но если можно, поскорее. А то редакция торопит…

– Нет, на иллюстрации я давать не буду. Может возникнуть головная боль.

– Какие иллюстрации, Степан! Научный журнал. Только текст, описания.

Степан вновь задумался.

– Хорошо. Сброшу, что найду, на флешку. Приходите завтра в «Президент-отель»…

– А что там завтра? – встрепенулся президент, трудившийся над виноградной гроздью.

– Как всегда, много всего. Но меня позвали поснимать на мастер-классе для менеджеров бензоколонок. Потом, понятно, свободное общение, фуршет… Думаю, с аккредитацией у вас проблем не будет. Вот телефон…

Халявщики поневоле

Честно говоря, на этом фуршете бензоколонок Ксении делать было нечего. Татуировки на нападавших она не видела, подавно трешневское воркование с Инессой сразу доводило ее до белого каления. Но этот невероятный академик-метр д’отель аккредитовал в «Президент-отель» не только Инессу, но и ее. О чем радостно сообщил за два часа до мероприятия.

И вот теперь стояла с ним у метро «Октябрьская-радиальная» в ожидании почему-то опаздывавшей Инессы.

Впрочем, когда она появилась, выяснилось, что причина опоздания была очень здравой. Уже выйдя из дома, Инесса сообразила, что фотографии можно просмотреть прямо на месте, и возвращалась с дороги за ноутбуком.

– Умничка! – завелся Трешнев. – Нам это и в голову не пришло, да, Ксения?

– Поэтому сейчас по этой голове моим ноутбуком и получишь! – рассердилась Инесса. – Что за лексика! Скажи мне еще: «респект и уважуха»!

– Несса! Это же игра со словом! Снижение справедливого, но все же пафоса. Современный стиль.

Зря, зря она приперлась на это рандеву воркующих словесников!

– Мне не нравится такой кулинарно-попсовый стиль! – одернула его Инесса. – И Ксении тоже не нравится, посмотри на нее!

– Пойдемте! У нас полно работы. Посмотреть фотографии, желательно результативно, и заправиться у бензоколоночников. Надеюсь, ни их, ни нас организаторы голодными не оставят.

– Андрей, а дома ты когда-нибудь ешь? – не удержалась Ксения.

– Скучный вопрос. Неинтересный. Но могу тебя уверить, что и дома я не голодаю. Так что не отвлекайся, а слушай мой инструктаж. Я, как положено, аккредитовался от своего «Доброго слова». Это правильно: доброе слово и бензоколонке приятно. Хотя, конечно, еще приятнее наличными. Инесса как обычно – обозреватель журнала «Мир науки». Кто сказал, что получение бензина и тем более его розлив по повышающимся ценам – не наука?

– А если взаправду? Ты что, Инесса, и в «Мире науки» работаешь?

– Представь себе, недоверчивая ты наша! – Трешнев не позволил своей красавице и рта раскрыть. – Сразу видно, что ничего, кроме ученых записок, не читаешь! Инесса уже несколько лет ведет там рубрику об этимологии и лексике. Кстати, Несса, вот и новая тема тебе намечается – названия бензоколонок и жаргон заправщиков. Надо будет поинтересоваться…

– Нам надо свое успеть! – Инесса сегодня оделась под стать мероприятию: салатные бейсболка и рубашка с зеленым платочком на шее, джинсовые, с помочами шорты до колена, на ногах – белые кроссовки, точь-в-точь заправщица какой-то преуспевающей фирмы.

– Успеем все! А ты, Ксения, аккредитована как корреспондент интернет-газеты «Свежий ветер». Держи бейджик. – И он протянул Ксении пластиковый квадратик на голубой ленте. – Но надевать на себя не надо. Просто называешь фамилию. Если вдруг еще какой-то Котляр объявится, предъявишь паспорт. Не бойся, мы с Инессой будем рядом. Пустяк-вопрос.

– Значит, все-таки и я попала из Академии фуршетов в банальные халявщики? – Ксения подумала, что есть удобный повод покинуть парочку. – Может, я пойду, а вы без меня разберетесь?

– Интересный поворот… – Трешнев растерялся.

– А я не чувствую себя халявщицей, – сказала Инесса. – Ты, Андрон, когда последний раз заправлялся?

– Две недели назад.

– А я вчера. На полтинничек бензинчик вырос в сравнении с предыдущей заливкой. А летом вообще грозят, что дороже доллара станет. Так что и этот фуршет они на нас окупят.

Словом, Ксения поплелась с ними. Действительно, на проходной никаких проблем не возникло – все трое были в списке.

В гостинице ЦК КПСС «Октябрьская», ставшей теперь «Президент-отелем», Ксения никогда прежде не была.

Зато Трешнев вместе с Инессой чувствовали себя здесь как дома. Они сразу провели Ксению в некое подобие зимнего сада, куда уже стекались менеджеры бензоколонок после своего мастер-класса.

– Да-а, – протянул Трешнев, цепко выхвативший взглядом стол с напитками. – Не разгуляешься. Только шампусик – извини, Инесса. Наверное, их тренируют и на трезвость с этими клятыми нулевыми промиллями – что за оксюморон, девчата?!

– Может, они и правы. – Инесса полезла в свою сумку с ноутбуком. – Я, Андрон, как нарочно, захватила наконец свой тебе привет из дьюти-фри. – Достала пластиковую фляжку с виски.

– Чудо! – Кажется, Трешнев хотел расцеловать Инессу, но все же удержался. Впрочем, у метро он с ней уже троекратно облобызался. – Бегу искать Степана, а вы пока соберите что-нибудь на стол.

Со стороны их тройка (Степан отдал им флешку и, отказавшись от виски, убежал) выглядела, наверное, внушительно. Раскрыв ноутбук на маленьком высоком круглом столике, все трое, просматривая фотографии, вперились в экран, позабыв про виски и про закуски, явно предназначенные под шампанское.

Как видно, Степан какой-то беглый отбор провел, но действительно отнюдь не татуировки были предметом его внимания. На его фотографиях татуированные женские руки, ноги, шеи оказывались отнюдь не в центре кадра, часто размытыми…

– Стоп! – вдруг воскликнула Инесса. – Верни-ка назад.

На фотографии был незнакомый Ксении бородач в очках, а тыльно к фотографу, нечетко, вполоборота часть женской головы, где вдоль обода ушной раковины шли маленькие пусеты с камешками.

– Ухо похоже, – сказала Инесса. – И на шее ведь татуировка. Непонятная. Резкость сбита. У той вроде звезды были и надпись какая-то. Кто же это?

– Это Юрий Буйда, – размеренно произнес Трешнев.

– Юрий Буйда?! – воскликнула Ксения. – Я же недавно зачитывалась его «Вором и убийцей»!

– Рюшик, я вижу, что это Юрий Буйда, – в тон Трешневу ответила Инесса. – Я думаю, чье это ухо. С кем он разговаривает?

– Или кто с ним пытается поговорить, – оживился Трешнев. – Между прочим, знакомые пирсинги. Я их точно встречал. Но ты уверена, что это – те?

– Почти уверена. Причем в сочетании с похожей татуировкой. И по волосам это явно была брюнетка или шатенка. А тебе должно быть стыдно. Мне всегда казалось, что ты разглядываешь попадающихся на глаза женщин во всех подробностях.

– Как мало, Несса, ты обо мне знаешь… Давай смотреть дальше.

Смотрели. Вглядывались.

Ничего подходящего.

– Погодите! – вскрикнула Ксения и огляделась испуганно по сторонам, но менеджеры бензоколонок были полностью погружены в тихо шуршащее общение между собой. – Вон, слева, на заднем плане, женщина в мини-юбке… у нее на правой ноге разве не татуировка?

– Да, татуировка у второй была на правой ноге. – Инесса всматривалась в снимок. – Рюшик, увеличь, пожалуйста, масштаб. Вроде змеится…

«Рюшик» масштаб увеличил, но перевел полученное на лица стоящих на заднем плане.

– Кажется, мы нашли! – сказал почти торжественно. – Это Марина Сухорядова и ее нежная подружка Лера Тарноградская. В миру – дизайнер.

Они обе посмотрели на Трешнева – и друг на друга – с ожиданием дальнейшего объяснения.

– Поймите меня правильно, – заговорил Андрей Филиппович с елейной кротостью католического прелата, как их изображают в итальянских комедиях. – Я не чужд мира прекрасного, но Мариночка Сухорядова как женщина никогда не была мне интересна, а как законченная графоманка вызывала только желание держаться от нее подальше.

– Если ты считаешь графоманию заразной болезнью, тебе как раз надо было с ней сблизиться, – в учительном тоне сказала Инесса, – может, наконец написал бы что-нибудь стоящее…

– Без комментариев. – Трешнев налил Инессе и себе виски. Ксения домучивала бокал бензоколоночного шампанского. – Продолжу. На ближайшем шуршете… то есть, пардон, фуршете, мы внимательнейше осмотрим Мариночку и Лерочку, которые обычно ходят парочкой…

– Поменьше уменьшительных суффиксов, Рюшик, – наставила Инесса.

– Яволь, майне либе! Мы их осмотрим и сделаем окончательные выводы. Но уже сейчас я почти уверен, что на тебя, Ксения, напали именно они. И кое-как понятно почему…

– Чуть не убили! – напомнила Ксения.

– Да, это, конечно, чересчур. Допустим, ксерокопию они хотели у тебя отнять, чтобы ты поняла, что в эту историю лезть не надо. Но не убивать же при этом!

– Загадка!

– Еще какая! Но не на того напали. Меня на фуршете не накорми, но дай разгадать загадку. На какие последствия рассчитывали, тебя вырубая, знают только те, кто вырубал. Но я после вчерашних известий уже начал склоняться к варианту «зэ» или «зет», кому как нравится. Сейчас думаю, что это самый перспективный вариант. Ксения, как у тебя в выходные со временем?

– Я с дочкой и с родителями. А почему ты Инессу не спрашиваешь?

– Да, Рюшик, почему ты у меня не спрашиваешь?

– Понимаешь, Несса, для того, что я придумал, мне нужна именно Ксения. Ведь тебя Задорожнев, скорее всего, хоть краем глаза, но видел. Глаз у него цепкий. Оба глаза. А Ксения – человек новый. Для того чтобы хоть немного распутать все эти коллизии вокруг «Утеса», мне нужно встретиться с Задорожневым. А для веса, то есть для блефа, хочу взять с собою Ксению. Под видом, ну, в общем, следователя по делу Горчаковского. У Вали куча достоинств, и среди них одно очень для нас существенное: он труслив. И даже сам признается в этом. Такая декларативная трусость. Среди множества его псевдонимов, – он если пишет, то под псевдонимами, – так вот, излюбленный его псевдоним – Страусов. Ну, понимаете, голова в песок – гузка на высшей точке… Хочу с его помощью разобраться…

– Хорошо, я приеду, когда надо и куда скажешь, – кротко произнесла Ксения и допила наконец свое шампанское.

– Созвонюсь с Задорожневым и, если все сложится, позвоню тебе, – оживился Трешнев.

– Ну, наконец договорились, – Инесса, не чокаясь, выпила виски. – Только, Андрон, ты Ксении позвони при любых обстоятельствах, а не только если договоришься. У людей все же планы, семьи…

– Я тоже, между прочим, уже дедушка, – пробурчал Трешнев, но все же прибавил: – Позвоню непременно.