Текст книги "Обратной силы не имеет"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

  Однако люди ведь не только читают на иностранных языках, но и довольно часто слышат чужую речь. Какой толк в том, что можно читать тексты, если во всех иных аспектах общения ты выглядишь «глухонемым иностранцем»?

  Поэтому второй разработкой трио Ясномыслев – Налывайко – Маланчук стал гиперканальный модулятор языковых переводов для размещения в ушной раковине. Его название, впрочем, тотчас же упростили до простенького слова «языкуши» (с ударением на третьем слоге).

  А чтобы сделать диалог сторон активным, фирма МКМ предложила еще и третью штуковину собственного изготовления: языковые насадки для ротовой полости, активизирующие речевые способности. Насадки получили прозвище «болтуньи» (с ударением на втором слоге).

  Как правило, самые продвинутые пользователи интернета и разнообразных компьютерных систем желают не только читать и говорить на иностранном языке, но еще и писать. Поэтому четвертым продуктом «от МКМ» стал мультиязычный аппарат ввода текстов многопальцевым методом слепого печатания – «писульки». Молодежь, однако, сегодня использует в речевом общении более фривольный вариант названия устройства, заменяя в «писульках» букву "у" на "ю", но мы будем в нашем повествовании придерживаться канонического названия, данного аппарату его разработчиками еще на стадии создания.

  Все четыре устройства – «розочки», «языкуши», «болтуньи» и «писульки» – были доведены до надлежащей дизайнерской кондиции и представлены на Международной выставке «Восточнославянская новь: путь в будущее».

  Так получилось, что выставку соизволило посетить Очень Важное Лицо (которое его собственная охрана за глаза именовала ОВаЛ – чтобы не произносить всуе фамилию, имя, отчество, многочисленные титулы и звания руководящей персоны). Важному Лицу долго впаривали информацию о передовых отечественных технологиях нефте-газо-угольной добычи, а потом гид подвел его к малюсенькому стендику, на котором на узенькой полочке были разложены экспериментальные образцы розочек, языкушей, болтуний и писулек. ОВаЛ впал в состояние полнейшего восторга от демонстрации гаджетов фирмы МКМ. И коротким, но величественным взмахом руки дал добро на производство технических новинок для массового восточнославянского потребителя.

  И пошло, и поехало...

  Буквально с первых же дней после появления новых электронных прибамбасов у покупателей, началось «комплексное всенародное овладение языками» – именно так окрестили позднее все происходившее земные историки. Этот процесс сблизил народы восточнославянской цивилизации до почти полного социально-культурного единения. Ведь раньше как было? После развала великой державы в конце минувшего века и ускоренного становления национальных языков в Прибалтике, Грузии и Украине по сути единственной общей языковой средой оставался только до конца понятный всем бывшим советским гражданам ядрено-матерный диалект, в котором одна фраза – например, «пи-пи-пи пи-пи-пи-пи пи-пи» (фраза самостоятельно изъята автором из текста по морально-этическим соображениям – Авт.) – теоретически могла значить все, что угодно, но интуитивно и в контексте текущей ситуации была однозначно понятна всем. Правда, был еще молодежный сленг, существовавший в интернетовском и околоинтернетовском пространстве, на котором, к примеру, предложение «Я очень удивилась» произносилось и писалось как словесная конструкция «Короче, типа прикинь: я конкретно в шоке и отморозилась в натуре». Но этот сленг в целом погоды не делал, поскольку не имел хождения среди людей среднего и старшего возрастов. Поэтому проблема внутривосточнославянских коммуникаций стояла в обществе очень остро.

  А тут такой подарок! Счастливые поклонники и поклонницы языковых гаджетов в буквальном смысле носили на руках трио авторов технических новинок. Чеканные профили героев интеллектуально-инновационного труда Глеба Ясномыслева, Мыколы Налывайко и Петруся Маланчука появились на билбордах, лайтбоксах и рекламных растяжках. Продукция фирмы МКМ раскупалась как бутылки с охлажденной газировкой в знойный летний полдень.

  Как результат, резко возросла степень проникновения восточных славян в культурные сообщества иных стран. Последствия оказались неожиданными и непредсказуемыми даже для самых опытных аналитиков и футурологов.

  Так известный русскоязычный автор боевой фэнтези, более десяти лет прозябавший в духовной эмиграции в провинциальном американском штате Мичиган, после покупки розочек, языкушей, болтуний и писулек настолько полно овладел американским диалектом английского языка, что уже через полгода под псевдонимом Рой Башен (измененное Бой Рашен) стал лауреатом всех местных литературных премий – от Ньюбела до Хьюго.

  Вырос и уровень контактов в научной среде. Результат не заставил себя ждать: в течение всего пяти лет сразу десять ученых из восточнославянских земель стали лауреатами Нобелевской премии практически по всем ее номинациям.

  На высшую ступеньку поднялись литература, киноискусство и театр восточных славян. Что иногда оборачивалось для гостей из зарубежья настоящим конфузом. Бывало зайдет иностранец в московский театр. В программке значится "Опера по роману Л.Н.Толстого «Война и мир».

  «Ну, это часа на два-три, не меньше», – подумает житель закордонья, удобно устраиваясь в мягком кресле и готовясь к восприятию произведения искусства.

  Занавес поднимается. Невероятная суета и мелькание актеров на сцене. Под потолком зависает словно соловьем на рассвете пропетая трель: «Тирлим-тирлим пам-пам тю-тю!» На все это уходит от силы секунд пять, не более.

  И тут же выкрики – «Браво!», «Бис!», «Брависсимо!» Зрители встают и аплодируют. На сцену и за кулисы несут корзины с цветами. А потом все направляются в гардероб и к выходу.

  – Как, и это все?! – у иноземца, который даже не успел раскрыть пакетик с любимыми чипсами, лезут на лоб глаза. – А где же представление? Верните деньги за билет!

  – Эх, дядя, садовая твоя голова! – говорят ему. – На сцене нынче все четыре тома романа Льва Николаевича отыграли, буковка в буковку. И чего же ты, болезный, в театр поперся без розочек, языкушей и болтуний? У нас же теперь ускоренное восприятие!

  А ведь и в самом деле – ускоренное. Нажимаешь на гаджетах маленькую такую кнопочку – и все «на скоростях» слушаешь и созерцаешь.

  Ну, а как же человеческий мозг? Способен ли он к такому скоростному восприятию действительности?

  Оказалось, что способен. Адаптировался. Раньше ученые говорили, что мозг человека обычно загружен всего процентов на десять. А остальные девяносто – то ли дремлют, то ли в отключке, то ли вообще черт знает чем тайно занимаются. С появлением гаджетов Ясномыслева, Налывайко и Маланчука мозги стало возможным загрузить на все сто.

  Более того, работая в ускоренном режиме, человеческий мозг очень быстро привыкал именно к такому темпу работы и начинал сам вкалывать по-стахановски даже без розочек, языкушей, болтуний и писулек.

  Летящее вскачь мышление не могло не потребовать скоростного движения. Действительно, мало радости ускоренно видеть и читать, если весь остальной человеческий организм не способен ускоренно работать. Ощущение – хуже, чем у мухи, постепенно увязающей в толще сахарного сиропа.

  Идя навстречу желаниям скородумающих масс, Ясномыслев, Налывайко и Маланчук создали портативный всепогодный внешний искусственный скелет на биомеханической основе, который, естественно, сразу стали сокращенно именовать ВИС, а потом и запросто – «виськой».

  Испытать «виську» бизнесмен и редактор Налывайко взялся на знакомых писателях. Изобретение сразу же дало невиданный литературно-коммерческий эффект. Если раньше среднестатистический восточнославянский писатель производил на свет три – от силы четыре романа в год, то теперь творческий процесс многократно ускорился. Ранним утром писатель обзаводился идеями для нового романа. К завтраку успевал прикинуть сюжет и составить примерный план работы. К обеденному перерыву текст, как правило, вчерне был готов. Дымились перегревшиеся клавиатуры, потели жидкокристаллические экраны, хрипели истощенные системные блоки. Но к ужину отредактированные и правленые тексты уже лежали в распечатанном виде на писательских рабочих столах. Как следствие, резко возросла издаваемость литературно-художественной продукции. Выросла и общая способность к чтению у населения: даже интеллектуально-перегруженный философский роман теперь потреблялся читателем буквально за считанные секунды – в течение рекламной паузы между двумя сериями очередной мыльной оперы.

  Однако ускоренное движение населения восточнославянской цивилизации потребовало соответствующего роста энергопотребления.

  Сначала друзья-изобретатели хотели пойти по проторенной дорожке и создать «скорожевалки», «молниежелудки» и все прочие необходимые для нормального пищеварительного процесса и энергопотребления элементы человеческого организма. Но поразмыслив, отвергли привычный путь: так, глядишь, и от человека ничего не останется. Будет жить под солнцем только какой-нибудь «трансгуманоид» – набор ускоренной биомеханомашинерии.

  Поэтому решили человеческий организм оставить в неприкосновенности, а просто добавить ему дополнительной энергии за счет обостренного кожного восприятия. Вы загорать любите? А прокатиться с ветерком? А понырять в бассейне или в море? Все эти действия – это настоящий дополнительный кладезь энергии, которую вполне можно использовать путем кожной адсорбции.

  Для прямого поглощения всяческих энергий человеческой кожей друзья-изобретатели создали специальный крем. Крем, кстати, имел побочное действие: по желанию лица, которое им пользовалось, мог менять цвет кожного покрова человека. Новый продукт в народе прозвали «цветюлькой». На улицах замелькали синие, зеленые, полосатые и даже серобуромалиновые лица (последние, кстати, стали все чаще появляться в городской толпе без всякого влияния спиртосодержащих жидкостей). Радости восточнославянских косметологов и модниц не было предела.

  Поскольку восточнославяне стали больше потреблять тепловых потоков из воздушной среды, сама собой решилась всемирная проблема глобального потепления. Восточные славяне настолько раскочегарились, что земной шарик, – дабы избежать внеочередного ледникового периода, – даже пришлось дополнительно подогревать за счет размещенных на околоземной орбите солнечных зеркал. Что, конечно же, двинуло вперед отечественную космонавтику.

  У гаджетов производства фирмы МКМ было еще и прямо противоположное свойство: они могли замедлять протекание любого процесса в человеческом организме. Нужно было всего лишь нажать еще одну полезную кнопочку на панельке управления. Особенно радовался новой опции редактор Налывайко: впервые в восточнославянской литературе ему удалось воплотить в жизнь гениальные поэтические строки «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!»

  Закономерный вопрос: почему же все остальные земные государства не скопировали восточнославянские технические новинки? Многие ведь привыкли жить «на халявку», хакерить базы научных данных да еще постоянно приворовывать.

  Да вот с изделиями фирмы МКМ у инородных господ вышла промашка. Во все свои штуковины основатели фирмы изначально заложили системную защиту от воровства и хакерства, которую в принципе невозможно было ни обойти, ни отключить. А при попытке взлома гаджеты просто переставали быть гаджетами и превращались в металлопластиковое крошево.

  Суть же защиты по идее своей была простенькой. Любой, кто хоть раз воспользовался розочками, языкушами, болтуньями или иными штуковинами «мэйд ин МКМ» становился «вославором» – «восточнославяноориентированным», то есть ментально раз и навсегда воспринимал и разделял все базисные ценности восточнославянской цивилизации.

  В результате бурной изобретательской деятельности трех основателей фирмы МКМ восточные славяне резко рванули вперед, оставив далеко позади весь остальной замедленный мир. В физике была создана Единая Теория Всего и запущена термоядерная энергетика. В генной инженерии творились настоящие чудеса, по сравнению с которыми эволюция выглядела робким прологом настоящего существования жизни на Земле. Человеческую жизнь с помощью биотехнологий продлили едва ли не до бесконечности. В галопирующем темпе освоили Луну, Марс и все прочие планеты Солнечной системы. Стало, наконец, возможно то, о чем в старинных русских сказках скромно умалчивали – мол, ни в сказке сказать, ни пером описать.

  А что же наши друзья – Глеб Ясномыслев, Мыкола Налывайко и Петрусь Маланчук? Они всегда были на самых передовых участках научно-технического прогресса восточнославянской цивилизации. Вы уже слышали, что готовится первая экспедиция во внепространственное замирье? Да, в то самое, из которого наша Вселенная выглядит испещренной огоньками звезд и галактик микроскопической мембранкой, скромно плавающей среди мириад иных миров с совершенно иными физическими законами. Кто вошел в состав «руководящей тройки» экспедиции вы уже догадались или с трех раз угадывать будем?

  Недавно вся обозримая Вселенная отметила столетие создания фирмы МКМ и появления ее первых разработок. Мы, жители западновселенских провинций Земли, должны признать, что общий положительный результат успешного развития восточнославянской цивилизации стоит на трех «слонах» – это, прежде всего, верно сделанная ставка на нетрадиционные новые технологии, успешный менеджмент производства и правильная общемировая маркетинговая политика.

  Но, как говаривал в свое время выдающийся мыслитель и философ Козьма Прутков, «Зри в корень!». Под тремя «слонами» есть еще и «черепаха»: в основе всех успехов восточнославян лежал правильный ответ на языковый вопрос.

  Ибо сказано: в начале было Слово...

  Но с космических высот восточнославянской цивилизации кто теперь припомнит, что феноменальный научно-технический взлет в северном полушарии Земли начался с сущей, казалось бы, мелочи – с некачественного перевода взятой из гениальной книги двух авторов фразы «Туды его в качель!»?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ОБРАТНОЙ СИЛЫ НЕ ИМЕЕТ

 

  1

  Когда взорвался двигатель, ракетную ступень развернуло почти на девяносто градусов перпендикулярно продольной оси «Персея». Верхняя часть бака с горючим с силой ударила в экран тепловой защиты, пробила его, и по инерции заелозила по поверхности ребристой окантовкой. Экран развалился на несколько кусков, которые вывернулись в разные стороны самым причудливым образом. Одним из кусков я теперь мог любоваться в иллюминатор: обломок был и по цвету и по форме похож на огромный лепесток желтой розы.

  Было бы полбеды, если бы на этом злополучная ракетная ступень просто заглохла. Но три ее оставшихся двигателя продолжали усердно работать. Только теперь – из-за смещения центра тяжести после аварии – они не столько разгоняли корабль до орбитальной скорости, сколько закручивали вокруг всех трех пространственных осей одновременно, заодно вышвыривая его из плоскости расчетной орбиты.

  В конце концов, бортовой компьютер все же сообразил, что произошла крупная авария на участке выведения «Персея» на орбиту, выключил ракетные моторы и попытался отделить корабль от поврежденной ступени. Но это не удалось сделать: замки креплений не открылись – их покорежило, когда ракетную ступень вывернуло в бок после взрыва.

  Как результат, «Персей» все же выкарабкался на низкую орбиту с высотой где-то сто пятьдесят пять километров, под черт его знает каким углом наклонения к экватору и с перспективой войти в атмосферу через несколько витков вокруг Земли. Корабль продолжал беспорядочно вращаться.

  Я глянул в иллюминатор. Округлый бок бело-голубого земного шара выплыл откуда-то снизу и слева, сделал замысловатый полуоборот и подпрыгнул вверх. Его сменила темнота космического пространства. Желто-коричневый серпик Луны заложил крутой вираж по черному небу и унесся догонять Землю. Теперь в стекле окна отражалась только моя физиономия: лоб с глубокими залысинами, заплывшие глаза, опухшие щеки. Лоб с косметическим дефектом остался таким же, каким был и на Земле. А над глазами и щеками творчески потрудилась моя старая подружка мадам Невесомость.

  – Привет, красавец! – я подмигнул своему отражению. – Как делишки?

  И сам себе ответил:

  – Да не так, чтобы очень... Застрял, понимаешь ли, на низкой орбите: и не туда, и не сюда.

  И не туда, и не сюда...

  «Туда» не получится, потому что ракетная ступень взорвалась, и корабль не вышел на расчетную орбиту. Стыковка «Персея» с МКС «Бета» – второй международной космической станцией – теперь даже теоретически невозможна.

  «Сюда» – обратно, на Землю, – тоже не получается. Тормозные двигатели «Персея» заблокировала бочкообразная туша аварийной ступени. Сопла смяты ударом. Теплозащитный экран разрушен. При самопроизвольном спуске в атмосфере, – а корабль сойдет с орбиты через пару-тройку витков вокруг Земли, не позже, – горячая плазма прожжет металлическую конструкцию «Персея» и ворвется внутрь грузо-пассажирского отсека. Ну, а дальше... В завтрашнем или послезавтрашнем информационном потоке мелькнет коротенький некролог, в котором будут строки: «Во время аварийной посадки трагически оборвалась жизнь летчика-космонавта Дария Макарьева». Все. Точка.

  Есть ли шансы спастись?

  В который уже раз я начинаю анализировать. Наверное, больше для самоуспокоения, чем надеясь найти спасительное решение.

  Спастись самостоятельно вряд ли возможно. Я одет в легкий скафандр класса «Сокол», на нем нет радиационной и тепловой защиты. Можно, конечно, рискнуть и попробовать выбраться в открытый космос, чтобы вручную отцепить от корабля злополучную ракетную ступень. Допустим, что даже без наличия специальных инструментов это удастся сделать, и я благополучно вернусь в корабль. Толку-то... Все равно корабль не сможет подняться на более высокую орбиту без двигателей. А без защитного экрана сгорит в земной атмосфере.

  Спасение со стороны. Теоретически – возможно, практически – нет. У меня слишком низкая и неустойчивая орбита. Невозможно вывести на нее корабль-спасатель ни с Земли, ни с космической станции.

  Значит, шансов на спасение нет.

  Все это хорошо понимаю и я, понимают и руководители полета. Правда, час назад московский центр управления полетом рвался передать мне какие-то рекомендации – как вести себя во время аварийного спуска, что ли. Занять правильное положение в пилотском кресле, отключить электроприборы... И это когда тысячеградусная плазма будет сначала лизать, а потом безжалостно грызть тоненькую стеночку в днище корабля...

  Я оборвал оператора на полуслове, скороговоркой попросил позаботиться о семье и отключил связь. Всю, даже аварийный канал.

  Семья... С женой я в разводе уже три года. «Дарий, мне нужен муж, а не фотография героя-космонавта на рабочем столе». Малявка, Настенька. Дочку я люблю. Анна уже вышла замуж второй раз, но с Настёной она мне разрешает видеться. И даже брать дочуру на выходные, на дачу к дедушкам и бабушкам. Мое маленькое светлое счастье... Останешься ты без папки... Сердце сжалось...

  – Может, я зря вырубил радио? – прокашляв ком в горле, спросил я свое отражение в иллюминаторе. – А вдруг есть хоть какой-то шанс уцелеть? Скажем, один из ста тысячи? Или даже из миллиона?

  – У вас нет шансов, Дарий, – раздался голос за спиной.

 

  2

  Я резко крутанул головой.

  На грузовом контейнере с провизией для экипажа космической станции, чуть повернувшись боком ко мне, сидела девушка. Рыжевато-русые волосы аккуратно острижены до плеч. Слегка удлиненное лицо. Изумрудно-зеленые глаза. Вокруг прямого носа на нежно-розовой коже едва заметны золотистые точечки веснушек. Белый в мелкий синий цветочек сарафанчик подчеркивает гибкость фигуры и легкую угловатость плеч. Тонкие красивые руки, длинные пальцы сплетены в замочек и уложены на коленях. На стройных ножках – белые босоножки на высоких каблучках.

  – Меня зовут Искра, – сказала девушка.

  – Дарий Макарьев, – я слегка наклонил голову. А потом продекламировал:

  – На стене открылись люки. Не волнуйтесь, это глюки!

  – Я не глюк, – качнула головой девушка. – Я существую реально.

  Мне пришлось перегнуться через поручень кресла, чтобы протянуть вперед руку и самым наглым образом коснуться ее ноги. Фаланги пальцев погрузились в тело, но на ощупь я ничего не почувствовал.

  – Что и требовалось доказать, милая Искра! – я улыбнулся, отдергивая руку. – Вы – моя галлюцинация! Первая ступенька к сумасшествию! «Из Искры возгорится пламя»...

  – Я не ваша галлюцинация, – она тоже хихикнула в ответ. – Просто я – голографическая проекция настоящей Искры. Объемная голограмма, состоящая из минимального количества вещества.

  – Ну, и шут с вами, – сказал я и откинулся в кресле, закрыв глаза. – Так уж и быть: будьте голографической проекцией. Гм, из минимального количества вещества... Хоть поговорить будет с кем... Напоследок...

  Совсем хреновые твои дела, Макарьев. Спятил ты, братец. Суток не прошло после аварии, а ты уже того... Желтенький домик, палата ноль шесть... Гм, а я всю жизнь считал себя психологически устойчивым человеком.

  – У нас не слишком много времени, – сообщила Искра. – Поэтому я сразу перейду к делу. Я предлагаю вам спастись.

  – Тоже стать голографической проекцией? – поинтересовался я, не открывая глаз.

  – У вас это не получится, – она подавила смешок. – Нет, я предлагаю вам реальный путь спасения. Путешествие во времени на тридцать шесть лет вперед.

  О, Господи... Еще и путешествие во времени... Жюль Верн и Герберт Уэллс, чем я вас обидел?

  – Я давно мечтал побывать в будущем, – бодро произнес я. Тридцать шесть лет, говорите? Отлично! Столетие полета Гагарина, дюжина пилотируемых орбитальных станций вокруг Земли, базы на Луне и Марсе... И тут появляюсь я: «Наше вам с кисточкой, дорогие потомки!» Эффектно, да?

  – Примерно все так и будет, – на полном серьезе подтвердила Искра. – Только нам предстоит отправиться на орбитальную станцию около Венеры.

  Интересно, если я перестану с ней говорить, она сразу исчезнет?

  – С вами – хоть к черту на кулички, – сказал я и открыл глаза. Искра сидела на том же месте, не меняя положения тела. Какая устойчивая голографическая галлюцинация, однако. И симпатичная. – А если еще учесть, что Венера – богиня любви...

  Я мог дать голову на отсечение, что на ее щеках появился румянец. Бедный ты мой Макарьев, как же тебя глючит...

  – Какой же вы недоверчивый упрямец, – Искра вздохнула. – Рядом со мной – цилиндрический контейнер, видите?

  Она повела рукой влево от себя. Там действительно обнаружился бочонок серого цвета. Он висел в воздухе рядом с девушкой. И как я его раньше не заметил?

  – Контейнер – не проекция. Он осязаем. Можете убедиться.

  Бочонок плавно поплыл в мою сторону. Сам собой.

  – Сапоги-скороходы видел, – сказал я, дурашливо улыбаясь. – Скатерть-самобранку и ковер-самолет – тоже. Теперь вот самодвижущийся контейнер!

  Интересно, я скоро начну пускать слюни и колупаться пальцем в носу? Или процесс помешательства пройдет без излишнего экстремизма?

  – Он не самодвижущийся, – возразила Искра и пояснила:

  – Даже находясь в стадии голографической проекции, я могу управлять движением предметов.

  – Понятно, понятно, – я махнул рукой. – Знаем, читали... Телепатия, телекинез...

  – Наведенные магнитные и гравитационные поля, – серьезным тоном уточнила она. – Можете потрогать контейнер.

  Я резко выкинул вперед руку, ожидая, что она пройдет сквозь бочонок без сопротивления, и больно ударился костяшками пальцев о металл. Контейнер дернулся и стал разворачиваться в пространстве.

  – Осторожно, руку сломаете! – Искра весело фыркнула. – Убедились? Контейнер настоящий. Кстати, в нем находится таймскафандр, в который вам нужно переодеться перед прыжком во времени.

  Я снова вытянул вперед руку и теперь уже осторожно коснулся округлого бока бочонка. Металл приятно холодил ушибленные пальцы.

  Где-то внутри меня образовался вакуум. Неужели я все-таки еще в своем уме? И действительно существуют и Искра, и этот цилиндрический контейнер?

  – Ладно, допустим, что вы и впрямь существуете, – я нервно сглотнул. – И даже являетесь посланцем из будущего. Но с чего это у потомков такое внимание именно ко мне?

  – Вам собираются предложить участие в экспедиции на Венеру, – ответила она и, чуть помедлив, добавила:

  – Вы станете первым человеком, который ступит на ее поверхность.

  Фу ты черт... А если это какая-нибудь комплексная галлюцинация? Бестелесная Искра и осязаемый бочонок? Нет, с этим глюком пора кончать!

  – Милая Искра, вам не кажется, что наш разговор все больше напоминает фарс?

  – Больше по вашей вине, – она пожала плечами. – Вы – крайне недоверчивы. А мне приходится действовать слишком прямолинейно, потому что «Персей» вот-вот начнет валиться с орбиты.

  Искра замолчала. Я смотрел на нее во все глаза. Неужели все это не бред моего воспалившегося ума?

  Наверное, у меня было очень красноречивое выражение лица.

  – Дарий, – мягкая улыбка понимания появилась на ее губах. – Давайте я вам все объясню. Только вы меня не перебивайте, ладно? Вопросы – потом.

 

  3

  ...В течение трех с половиной следующих десятилетий человечество шагнуло – или еще шагнет? – далеко вперед. Мощный технологический прорыв в сфере энергетических, информационных и биотехнологий буквально перекроил Землю. Сильно изменилась жизнь человеческого общества. Оно стало еще более защищенным, благополучным, безопасным. Может быть, даже слишком безопасным.

  Был принят закон, по которому гражданам Земли запрещалось участвовать в сверхопасных работах. Космос, Луна, Марс, множество других планет уже не считались сверхопасными для человека: конечно, на них людей подстерегало множество опасностей, но от подавляющего большинства из них человека уже можно было надежно защитить. А вот поверхность Венеры оставалась чрезвычайно опасной: температура на поверхности – около пятисот градусов по Цельсию, давление – едва ли не сотня атмосфер. Даже самые защищенные автоматы могли продержаться в этом аду не более полутора часов.

  Почти четверть века исследования Венеры вполне успешно велись управляемыми роботами. Со временем даже наладили добычу из недр планеты полезных ископаемых.

  Но технологии не стоят на месте. Относительно безопасная для человека высадка на Венеру стала возможна. Более того, планы освоения «сестры Земли» уже просто требовали, чтобы на ее поверхность, наконец, ступили люди.

  – Но вот тут-то, – Искра нахмурила брови, – всплыл юридический казус, который при принятии закона о безопасности никто не заметил... Планета по-прежнему считалась сверхопасной. Снять этот ярлык можно было только после первой успешной высадки человека. Но, по закону, людей нельзя высаживать в сверхопасные среды. Следовательно, возникал замкнутый круг: человечество готово осваивать Венеру, но общемировой закон не позволяет это сделать!

  – Так отмените это закон – и вся недолга! – я фыркнул. – Какие проблемы?

  – Увы, – Искра покачала головой, – закон о безопасности относится к части базисных земных законодательных актов. Процедура их отмены и даже внесения корректировок настолько сложна, что займет едва ли не столетие.

  – А просто его нарушить нельзя? – не выдержал я. – Вот взять и высадиться на Венеру! Без оглядки на юристов!

  – И тем самым будет подорвана вся система земного законодательства, которое человечество терпеливо выстраивало десятилетия!

  – Все так серьезно?

  – Вы не представляете, интересы каких могущественных сил и политических групп завязаны на этом, – сказала Искра. – Но юристы все-таки нашли маленькую лазейку в законе. Как и все законодательные акты Земли, закон о безопасности не имеет обратной силы. То есть его действие не может распространяться на время до его принятия. Следовательно, любой человек, который жил до момента одобрения закона не обязан им руководствоваться. На практике это означает, что космонавт, перенесенный из прошлого в наше настоящее, сможет в точном соответствии с законодательством Земли высадиться на венерианскую поверхность и планета перестанет относиться к категории сверхопасных.

  – Теперь понимаю, – я задумчиво потер рукой подбородок. – И вы выбрали меня... Космонавта с обреченного на гибель корабля...

  – Мы не могли взять из прошлого обычного пилота, – Искра виновато улыбнулась, – тогда он бы был вычеркнут из уже состоявшейся истории развития человечества, что могло привести к непредсказуемому результату.

  – А почему бы не взять космонавта из прошлого на время? – перебил я. – Он окажется в будущем, совершит вылазку на Венеру и благополучно вернется в свое прошлое?

  – И вместе с ним в прошлом окажутся его воспоминания, а заодно и миллионы микроорганизмов, молекул, атомов, которых человеческий организм наберется в будущем. Результат такого «вояжа к потомкам» тоже может сказаться на течении истории. Поэтому для миссии на Венеру нужен человек, который безвозвратно исчез в своем мире. Умер со стопроцентной гарантией смертности.

  От ее последней фразы у меня от затылка и вниз, к пояснице, отправился караван противных холодных мурашек.

  – Кандидатура пилота-космонавта Дария Макарьева была признана лучшей, – констатировала девушка-голограмма. – Честно говоря, выбор был не велик. Космическая техника действительно стала очень надежной, и за почти четыре десятка лет было не так уж много аварий с человеческими жертвами. Поэтому меня отправили в прошлое, чтобы сделать вам предложение.