Текст книги "Обратной силы не имеет"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

Но вернуться в оружейку у Циолковского не получилось. По дороге, в проходе между вагонами, капитана поймал за ремень полковник Стрельников, начальник поезда. Потащил за собой, махнул рукой Климу – давай, мол, за нами.

Пришли в полковничью «келью». Стрельников без лишних церемоний достал из шкафчика три пузатых рюмашки, бутылочку «шустова». Плеснул каждому коньяку по два пальца:

– А давайте-ка, господа, за удачу! За то, чтобы у нас сегодня все получилось!

– За победу! – поддержал Клим.

Пивал с господами он, конечно, редко, но тут сердцем понял, что полковник хочет не просто выпить, а старается успокоить Игнатия Константиновича.

Чокнулись, выпили, не закусывая. Щеки Циолковского тотчас же порозовели. Фигура как-то сразу обмякла.

– Ну, вот и хорошо! – полковник окинул взглядом капитана, весело подмигнул Климу. Достал из нагрудного кармана «Павла Буре» на серебряной цепочке. – А теперь пора на командный пункт. До залпа осталось десять минут.

Друг за дружкой они отправились в головной вагон, по металлическим ступенькам поднялись в обзорную башенку.

Ночь была темной, не видно не зги. Впереди, всего в полутора километрах, начинались германские позиции, за ними – подтянувшиеся к фронту обозы и склады. Немец готовился атаковать послезавтра. Но разведка прознала об этом, и в ставке Верховного было решено упредить врага, мощным ударом атаковать первыми сразу в трех направлениях. Смести внезапными залпами «Катюш» фронт германцев и ударить в образовавшиеся прорехи всеми силами, пока кайзер не очухался.

Стрельников снял телефонную трубку, покрутил рукоятку динамо на стене, рявкнул в конус на мембране:

– Команда «Готовсь»!

Клим украдкой перекрестился. Начинаем, Господи.

Секунда, вторая, третья...

Металлические крыши на вагонах стали раздвигаться, одновременно все шестеро. Открылись темные зевища, и оттуда, синхронно, как на смотре, и совершенно бесшумно стали подниматься платформы с установками, боевыми расчетами и ящиками ракетных снарядов.

Первый залп уже был снаряжен. Шесть установок, по двадцать четыре ракеты на каждой, установлены в три ряда. В темноте на рельсовых направляющих едва угадывались остроносые снаряды с маленькими крылышками по бокам.

– Поездной группе «Стоп машина»! – сказал Стрельников в телефон.

Бронепоезд нервно дернулся, останавливаясь. Приглушенно лязгнула сцепка.

– Команда «Прицел»! Группа целей "А"!

Засуетились расчеты, чуть качнулись установки, наводимые механическими тягами на цель.

Игнатий Константинович словно окаменел весь. Руками обхватил предплечья, нервно покусывал губы, всматривался в темень – все ли в порядке с установками? Будто и не армейский капитан теперь, а по-прежнему рефлексирующая интеллигенция!

Минута на прицеливание. Строго по нормативу. Мигнули один за другим шесть фонариков со всех вагонов – есть прицеливание, готовы.

– Ну-с, господа, с Богом, – прошептал Стрельников, а в телефон гаркнул что есть мочи:

– Первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой! Поочередно, полным залпом, огонь!

Полыхнули вспышки запальников. С нарастающим шипением рванули в небо ракеты первого ряда. Протяжно запели «тю-у-у», набирая высоту. Легли на курс, обозначившись в небесах огненными полосками, победно и громогласно запели «вау-у-у», пикируя, словно углядели впереди искомые цели.

А следом уже пошла вторая волна ракетных снарядов, за ней тут же рванула и третья.

Впереди, за линией фронта, расцвели грядки огненных цветов. Бабахнуло, загрохотало, жахнуло звуковой волной в уши. Небо озарилось разгорающимися пожарами. Повалил дым.

– Молодцы, орелики! – Стрельников сдвинул фуражку едва ли не на затылок. – Накрыли немчуру первым же залпом!

Игнатий Константинович стоял молчаливый, снова побелевший лицом. Во все глаза глядел на пожарище за фронтовой линией.

– Второй залп готовсь! – скомандовал Стрельников.

...А утро потом выдалось хорошее, солнечное и теплое. Словно и не было ночного огненного кошмара.

По телеграфу сообщили, что и другие бронепоезда успешно отстрелялись. Все в самое яблочко и в ракетных установках ни одного отказа. В образовавшиеся бреши пошли прорывные части Брусилова, Корнилова и Юденича, растеклись на всю ширину фронта, громя противника.

Стрельников распорядился всем отдыхать после ночных стрельб. Но Игнатий Константинович спать не захотел, а вознамерился лично пребыть в полевой штаб, который расположился в двух километрах к северо-востоку, в только что занятом городишке Вирзиц: хотел убедиться, что обозы с запасными залпами уже подтягиваются от Ревеля. Клим, конечно же, отправился с ним – как Шерочка с Машерочкой. А если без смеху, то с опаской: территорию только что взяли, мало ли что, вдруг нарвется капитан на какого-нибудь недостреленного фельдфебеля.

Шли неспешно, у самого Вирзица их нагнал караульный взвод под командованием поручика Дебольского.

– Взвод, равнение направо! – скомандовал поручик, углядев их на обочине дороги. Молодцевато вскинул ладонь к виску в военном приветствии, распорядился громогласно:

– Песню запевай!

Взвод словно только и ждал команды.

– Расцветали яблони и груши, – начал молодой и задорный голос, и тут же многоголосие подхватило:

– Поднималось солнце над рекой.

И бежали немцы от «Катюши»,

От российской мощи огневой!

Игнатий Константинович остановился столбом, удивленно выкатил глаза.

– Это... Это что же такое? – спросил приглушенно, когда взвод, подняв завесу пыли, промаршировал мимо. – Кто песню сочинил?

– Музыку под гармонь Ленька Дербенев подобрал, из хозроты который, – Ворошилов заулыбался довольно. – А слова... Слова, знамо дело, народные!

Ну, не будешь же рассказывать капитану, что третьего дня всю ночь промучился, сочиняя поэзию?

В Вирзице с делами управились только к трем по полудни. Отобедали при штабе, вышли пройтись, взглянуть на городишко. Ничего особенного: кирха, банк, местная управа, дома господские. Прошлись до самой окраины – дальше только степь. У крайнего каменного дома заметили группу людей, все в черном, батюшка католический, катафалк с запряженной лошадкой.

– Хоронят кого-то, что ли? – Игнатий Константинович остановился. – Ну-ка, Климушка, сбегай, узнай.

Сбегал, узнал.

– А таки хоронят, Игнатий Константинович, – сообщил, вернувшись. Кивнул в сторону дома на краю городка:

– Здесь семейство фон Браунов обитает, местного помещика. Вот ихнего сыночка сегодня ночью шальным осколком и убило. Аккурат когда мы стрельбу начали, он проснулся, подбежал к окну. Верно, думал, что фейерверк праздничный устраивают. Ну, его прямо в головку и шарахнуло... Всего-то три годика от роду мальцу было. Вернером звали...

3

Десантный модуль «Галеон» завис над лунной поверхностью в невидимом режиме на высоте сто метров. Чеслав Волянецкий и Игорь Лосев могли видеть все, а их увидеть было невозможно.

Полтора часа назад «Святая Екатерина» мягко опустилась на четыре металлические ноги у северо-западной границы Океана Бурь. Алексей Леонтьев мастерски посадил лунник. Едва заметное облачко пыли лишь на несколько секунд поднялось под днищем корабля.

– Кстати, Чеслав, – Лосев полуобернулся к сидевшему в соседнем кресле Волянецкому, – а почему русские назвали свой посадочный аппарат «Святая Екатерина»? Помните, в других мирах – «Орел», «Родина», «Заря»? А здесь – не «Россия», не «Русь», а почему-то «Святая Екатерина». Ну, не странно ли, а?

– Решение Главного конструктора, Игнатия Циолковского. Мотивов – не знаю, – Чеслав Сэмюэль пожал плечами. Почему-то не хотелось открывать Лосеву маленькую личную тайну давно уже превратившегося в солидного академика парнишки-студента из маленькой квартирки на третьем этаже московской меблирашки.

«Святая Екатерина» со стороны была похожа на домик из золоченой фольги, приютившийся среди лунных камней и холмов. Солнце светило ярко, звезд на черном небе видно не было, только бело-голубая округлая блямба Земли висела над необычайно близким горизонтом.

– «Вымпел-один», «Вымпел-два», – высокий женский голос раздался из динамиков сквозь легкое потрескивание радиоэфира. – Прошла терминатор, минут через сорок буду над вами. Пора выходить, мальчики!

– Ага, все идет по графику, – Лосев мельком взглянул на часы. – Сейчас будут высаживаться!

Орбитальный корабль «Сергий Радонежский», который пилотировала третий член экипажа Анна-Жаннет Ерченко, вышел из лунной тени и теперь, двигаясь по орбите, приближался к луннику: играл роль ретранслятора для надежной радиосвязи с Землей.

– Поняли тебя, Аннушка, – отозвался Леонтьев изнутри «Святой Екатерины». – Мы готовы, открываю люк.

Не прошло и минуты, как кругляш на выходе из лунника провернулся внутрь, образовав темный проем, и Леонтьев ногами вперед принялся неуклюже выбираться наружу.

– Я – «Вымпел-первый», – Леонтьев переступил на ступеньки. – Начинаю спуск!

– Не спеши, Алексей, – в динамиках раздался новый голос – баритон, хорошо известный всей планете: князь Георгий Гагарин десять лет назад первым из людей облетел Землю на космическом корабле «Рассвет». – Теперь уже некуда торопиться. Вы у самой цели.

Леонтьев осторожно, медленно переставляя ноги, спустился по ступенькам. Замер на последней.

– Готов к высадке, Земля, – командир «Святой Екатерины» говорил спокойно и уверенно, как на наземной тренировке.

– Дерзай, Блондин, – разрешил Гагарин – он сейчас сидел в кресле главного оператора в наземном Центре управления полетом. – С Богом!

«Блондином» князь прозвал Алексея Леонтьева еще в самом начале их общей космической карьеры – за редкий рыжеватый чубчик. За десяток лет от чубчика, увы, остались одни воспоминания, но прозвище сохранилось.

– Маленький шаг для одного человека, но огромный шаг для всех людей, – сказал Леонтьев в микрофон. – Вперед, Россия!

Нога в ботинке осторожно опустилась на лунный грунт.

– Твердая поверхность, – констатировал космонавт и стал на серый грунт обеими ногами. – Ребята, я на Луне!

– Земля, я – «Сергий Радонежский», – скороговоркой затараторил динамик голосом Ерченко. – Человек на Луне! Повторяю, человек на Луне! Девятое мая сорок пятого года, шесть часов сорок семь минут по Москве!

– Да не разоряйся ты так, Анютка, – захохотал Леонтьев. – Растрещалась на весь космос, как сорока!

– Алексей Архипович, как самочувствие? – в эфире прозвучал низкий, хрипловатый голос.

– Это еще кто? – поинтересовался Лосев. Почему-то спросил шепотом, словно их могли услышать.

– Профессор Циолковский, – Волянецкий кашлянул. – Он сегодня тоже на связи.

– Самочувствие отличное, Игнатий Константинович, – весело ответствовал Леонтьев. – Голова не кружится, легкость в теле неимоверная. Хочется петь и танцевать!

– Молодец! Клим Ворошилов вам привет шлет.

– Ну, и ему наше с кисточкой!

Тем временем с борта лунника по ступенькам осторожно спустился Олег Макарин – бортовой инженер, второй член экипажа. Прыжком спрыгнул на Луну, качнулся и замер, широко расставив ноги:

– Земля, я – «Второй». Присоединился к «первенцу». Начинаем работу!

Бело-сине-красный флаг России развернулся среди лунных пейзажей. Рядом установили голубое полотнище Лиги наций.

– Парни, – в голосе князя Гагарина прорезались официальные нотки, – с вами хочет поговорить Его Императорское Величество.

– Здравствуйте, господа, – поздоровался Алексей Николаевич. – Рад приветствовать вас от всего российского народа!

...Через три часа программа лунной высадки была завершена, Леонтьев и Макарин вернулись в лунник, и взлетная ступень «Святой Екатерины», бесшумно отделившись от посадочного модуля, круто пошла вверх, в космос. Чеслав Волянецкий выключил видеозапись и распорядился:

– Игорь, давай-ка на минутку прилунимся. Хочу прогуляться наружу.

– Приспичило, командир? – фыркнул Лосев.

– Есть одно маленькое дельце, – нахмурившись, отмахнулся Волянецкий.

Он спустился в донный отсек, надел скафандр и сквозь шлюз вышел на лунную поверхность. В руках держал маленький бумажный сверток.

Отошел на несколько шагов от десантного модуля. Развернул бумагу. Внутри оказалось фото в простенькой деревянной рамке. С черно-белой, слегка уже пожелтевшей фотографии улыбался трехлетний карапуз в матросском костюмчике.

Вернер фон Браун, мальчишка, сраженный шальным осколком три десятка лет назад.

В этом мире не было СС-штурмбанфюрера фон Брауна. Не строились концлагерь «Дора» и подземный ракетный завод «Нордхаузен». Не создавалось «оружие возмездия» «Фау-2» и не падали ракеты на Антверпен и Лондон.

Но в этом мире восторженный юноша из германской провинции уже никогда не будет рассматривать в телескоп Венеру и Марс, мечтая о межпланетных полетах. Белокурый молодой человек не потащит на плече свою первую жидкостную ракету на маленький испытательный полигон под Берлином. Седовласый конструктор не вытрет украдкой слезы радости, когда могучий носитель «Сатурн-5» отправит в полет к Луне первую пилотируемую экспедицию на «Аполлоне-11».

Чеслав Сэмюэль Волянецкий опустился на правое колено и аккуратно положил фото в рамке на лунный грунт. Мальчишка в матроске взирал полными удивления глазенками на антрацитово-черное небо, на палящее Солнце и наполовину затянутый облаками шар Земли.

Чеслав Волянецкий провел пальцами в перчатке скафандра по фотографии и одними губами прошептал:

– Прости...

4

Он проснулся резко и внезапно. Вскинулся всполошено, отбросил одеяло, сел на кровати, опустив ноги на пол.

Раннее утро. Часов пять, не более. Фонари на улице еще не потушили. Зеленовато-желтый свет проникает в комнату через окошко, отпечатывается на потолке трапецией с размытыми краями.

Какой странный сон ему приснился! Словно фильма из синематографа. Разве что в цвете и со звуком. Гм, никогда раньше такого не снилось.

Сначала он беседовал в этой комнатушке со странным пришельцем в серебристых одеждах. Волянецкий, кажется? Да, да, Чеслав Сэмюэль, вспомнил! Русский, это при такой-то фамилии и имени, надо же...

Потом он вдруг перенесся примерно лет на двенадцать вперед. Сделался инженером и военным. Но на мир смотрел как-то странно. Словно он – вовсе и не он, а кто-то рядом. Прапорщик Клим Ворошилов, ага! Чудно... Снаряды остроносые, «Катюша»... Гм, а вот хоть сейчас можно все нарисовать прямо в чертежах, по памяти!

А потом он уже стал самим Чеславом Волянецким, будто переселился в его тело. Луна, «Святая Екатерина», Леонтьев и Макарин, фотокарточка Вернера фон Брауна на сером лунном песке...

Игнатий встал, подошел к столу.

Наган, снаряженный с вечера, поблескивал металлическим блеском. Рядом лежал конвертик с предсмертным письмом.

Повернул голову к окну. Над крышами застыл серпик Луны, точками сияли огоньки звезд.

Как там сказал Волянецкий в этом красочном сне? «Умереть из-за любви или жить ради любви»...

Почти по-шекспировски: «Быть или не быть? Вот в чем вопрос».

«А если сместить район прицеливания ракет чуть левее, в сторону от Вирзица? – вдруг подумалось. – Мальчишка фон Браун наверняка останется в живых. Гм, а вот интересно, кто тогда окажется на Луне первым – мы, русские, или германцы?»

Он взял со стола наган. Рукоять легла в ладонь, металл охолодил кожу.

Игнатий Константинович Циолковский, будущий Главный конструктор российских ракетных и космических систем, выдвинул ящик письменного стола и сунул в него оружие – с глаз долой, в самый угол, подальше.

Жить ради любви.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

САМАЯ БОЛЬШАЯ ПРИВАТИЗАЦИЯ (МИРОВЛАДЕЛЕЦ)

 

 

  1.

  Хотя субботнее утро и выдалось облачным, но часам к десяти утра легкий майский ветерок играючи разогнал клочки белой ваты на пронзительно голубом поле весеннего неба. Солнечные лучи теплыми ласковыми ладошками коснулись лиц горожан, золотистыми спицами прошли между молоденькими ярко-зелеными листочками в парках и скверах, яркими бликами отразились в стеклах домов и в вечно-сонных водах реки Поляни.

  – Какое замечательное сегодня утро, – Вадим Калязин чуть замедлил шаг и кивнул в сторону панорамы, которая открывалась со стороны эстакады на старую часть города, утопающую среди цветущих вишневых и абрикосовых деревьев. – Все так празднично, торжественно и великолепно!

  – Под стать нашему настроению, – Тонечка, супруга Вадима Калязина, слегка сжала локоть мужа и прижалась щекой к его плечу. – Вадик, честно говоря, я до сих пор не могу поверить!

  Восьмилетний Виталька, юный отпрыск семейства Калязиных, ничего не сказал. Но по тому, с какой энергией и радостью он выписывал круги вокруг идущих по городу родителей, легко можно было понять, что и он пребывает в совершеннейшем восторге от солнечного утра, хорошей погоды и открывающихся светлых жизненных перспектив.

  А перспективы перед семьей Калязиных действительно открывались светлые и радостные. Инвестиционный фонд «Полянскстрой» завершил строительство огромного многоквартирного дома и от щедрот выделил десять процентов квартир полянской мэрии для бесплатной раздачи горожанам.

  Еще бы год или полтора назад ордера на тридцать шесть новеньких двух– и трехкомнатных квартир бесследно бы растворились в коридорах полянской мэрии. Но в конце июня предстояли перевыборы мэра города, и мэр Полянска Владимир Ильич Бесхвостов волевым решением приостановил расползание квартир среди чиновничьей рати. Двадцать квартир он лично отдал льготникам – инвалидам и ветеранам войны, – а остальные шестнадцать самым честным образом разыграл в лотерею среди жителей города.

  За пару недель до розыгрыша тиража, не особенно веря в удачу, Тонечка Калязина купила квартирную лотерею. И судьба улыбнулась Калязиным, которые уже девятый год мыкались по съемным квартирам, не имея совершенно никаких перспектив приобрести собственное жилье за деньги. Вадим Калязин как-то подсчитал, что если бы они с Тонечкой полностью откладывали всю свою заработную плату – младшего научного сотрудника университетского планетария и учительницы средней школы, – то на сбор необходимой суммы для покупки даже однокомнатной квартиры где-нибудь на окраине Полянска ушло бы четыреста тринадцать лет и восемь месяцев.

  Сегодня предполагалось открытие построенного дома и вручение ордеров на заселение счастливым обладателям новых квартир. А вечером Вадим и Тонечка собирались отметить событие в кругу друзей – Ильи Безумцева, его подруги Стеллы Чепчиковой и супругов-бизнесменов Кости и Кати Дымаревых. Поэтому настроение у четы Калязиных было самое жизнерадостное.

  Хорошее настроение Калязиных было нарушено только единожды, когда по дороге к новому дому пришлось пересекать Староказарменную улицу. На Староказарменной еще несколько лет назад прорвало канализацию. Все попытки городских коммунальных служб найти место утечки оказались безуспешными. Мутный и вонючий ручей рождался где-то в подвалах старых домов в верховьях улицы и лениво полз вдоль бордюров до самой реки Полянь.

  Возле нового дома уже толпились горожане. Играл духовой оркестр, развивались на ветру полотнища государственного, областного и городского флагов. Мэр города Бесхвостов в кругу журналистов и телекамер давал интервью.

  Калязины не без труда протиснулись в первые ряды зрителей. Здесь собрались, в основном, городские чиновники и будущие счастливые новоселы.

  – Дорогие земляки! Полянчане! – мэр города выбрался, наконец, из окружения представителей городских средств массовой информации и появился у стойки микрофона, установленного перед новопостроенным домом. – Сегодня знаменательный день в истории нашего города. Этот чудесный дом и квартиры в нем дарит нашему городу инвестиционный фонд «Полянскстрой» и его президент Николай Фомич Кукуев.

  Крупный грузный человек за спиной мэра приосанился и гордо выпятил грудь. У Николая Фомича Кукуева было круглое лицо, слегка отвисшие лоснящиеся щеки и широкий губастый рот.

  Мэр города говорил долго и цветисто, явно позируя перед многочисленными теле– и фотокамерами.

  Вадим Калязин отвлекся и поискал глазами окна своей квартиры на четвертом этаже. Солнечные зайчики на стеклах, казалось, весело подмигивали ему.

  – ...И позвольте мне от имени всех полянчан разрезать торжественную ленточку и открыть новый дом!

  Присутствующие зааплодировали. Длинноногая девица в белоснежной блузке и коротенькой юбочке поднесла мэру серебристые ножницы на красной атласной подушечке. Владимир Ильич Бесхвостов взял ножницы холеными толстыми пальцами, картинно улыбнулся глазам телекамер и фотоаппаратов и в двух местах перерезал шелковую ленточку. Триумфально вскинув вверх руку с зажатой в кулаке красной полоской, он повернулся к полянчанам. Толпа горожан ответила новым шквалом аплодисментов и нестройными выкриками одобрения и восторга.

  И в это самое мгновение новый многоэтажный дом за спиной мэра исчез.

 

 

  2.

  Это произошло настолько неожиданно, что аплодисменты и восторженные выкрики продолжались еще пару-тройку секунд, пока до сознания стоявших в толпе людей не дошел сам факт неожиданного и совершенно бесшумного исчезновения огромного девятиэтажного шестиподъездного здания. Толпа испуганно охнула, отпрянула на полшага назад и наступила та самая тишина, которую принято называть мертвой.

  Мэр Бесхвостов еще несколько секунд с улыбкой взирал на вытянувшиеся лица горожан, пока не сообразил, что их взгляды устремлены мимо него, куда-то в пространство за его спиной и там, в этом пространстве, что-то неладно. Он медленно обернулся и окаменел. Могучий кулак мэра разжался. Шаловливый весенний ветерок тут же подхватил отрезок красной ленточки, выскользнувший из пальцев Владимира Ильича Бесхвостова, и превратил его в шелковую змейку, уносящуюся прочь среди турбулентностей воздушных потоков.

  На том месте, где еще десяток секунд назад был огромный дом, теперь раскинулся поросший травой обширный пустырь. Кое-где над высокой травой и бурьяном возвышались мусорные кучи. Лучи света поигрывали на осколках битого стекла, ветер шевелил обрывки пожелтевших газет и шуршащие ошметки пластиковых упаковок. Место, на котором был построен дом, сейчас выглядело так же, как и два года назад, еще до начала строительства.

  – Что за чертовщина... – Владимир Ильич Бесхвостов, наконец, обрел дар речи и повернулся к свите гостей и чиновников из мэрии. – Товарищи, а где же дом?

  Ответом ему было молчание. Горожане испуганно жались друг к другу. Чиновники растерянно переглядывались, бесшумно шевелили губами и пожимали плечами. Лицо президента инвестиционного фонда «Полянскстрой» Николая Фомича Кукуева сделалось багрово-красным, он тяжело задышал, жадно хватая воздух широко открытым ртом и судорожно сжимая ладонью левую часть груди. Помощника мэра Хвостового трясло мелкой нервной дрожью.

  – Так... – Владимир Ильич сглотнул застрявший в горле нервный ком. – Я, кажется, догадываюсь, чьи уши здесь торчат! Это наверняка проделки нашего городского изобретателя, этого... Как его там? Б... Б... Б...

  – Б-б-безумцева, – подсказал сотрясаемый эмоциями помощник мэра Хвостовой. – Ильи Б-безумцева!

  Владимир Ильич уже было открыл рот, чтобы разразиться гневной филиппикой в адрес гения местной науки, но не успел. Плотная тень, закрывая теплое весеннее солнце и парадно-праздничную гладь неба, накрыла всех.

  – Папа, папа, смотри! – Виталька Калязин дернул отца за рукав пиджака и маленьким пальчиком ткнул в небеса. – Летающая тарелка!

  В ватной и испуганной тишине голос мальчишки прозвучал по особенному громко и звонко.

  Не только взгляд Вадима Калязина, но и взоры тысяч людей, пришедших на открытие нового дома, устремились вверх. Вздох восхищения и ужаса прокатился по толпе горожан.

  Серебристое тело, которое зависло над собравшимися около опустевшей строительной площадки людьми, не могло быть ни чем иным, как многократно описанной фантастами и уфологами летающей тарелкой. Чечевицеобразная форма, спиральная лента изнутри подсвеченных голубоватым светом овальных окон – иллюминаторов, яркие желтые и красные огоньки, мигающие по всей окружности кромки гигантского небесного блюдца, – так мог выглядеть только инопланетный космический корабль, явившийся на Землю откуда-то из бездонных галактических далей.

  Наверное, интернет, телевидение и фантастические книги все-таки выполнили свою просветительскую функцию. Человечество в целом, – и жители Полянска в частности, – уже были подготовлены к тому, что контакт с инопланетными цивилизациями вот-вот произойдет. Поэтому полянчане повели себя вполне достойно. Никто в панике не рванулся прочь, никто даже особенно и не испугался. Люди молча и спокойно, хотя и с некоторым удивлением – все-таки не каждый день летающие тарелки кружат над городом, – смотрели на гостя из космических глубин.

  Это общее спокойствие сохранилось и тогда, когда в основании тарелки открылось темное отверстие, и толстая молочно-белая колонна почти мгновенно соединила космический аппарат с земной поверхностью. Впрочем, белесый цилиндр касался земли всего лишь пару секунд, а потом снова втянулся внутрь летающего блюдца. А на том месте, где он коснулся пустыря, остались два существа. Инопланетяне.

 

 

  3.

  Взгляды всех собравшихся устремились в направлении инопланетных гостей, которые не спеша двинулись в сторону толпы полянчан. Шли они неторопливо, и присутствующие могли хорошо разглядеть прибывших из звездных просторов гостей.

  Один из пришельцев был узок телом и худ. Более всего он походил на ставшего на задние лапы огромного, за два метра ростом, богомола. Мощные нижние конечности, почти человеческие руки с длинными многосуставчатыми пальцами, вытянутое вперед лицо с безгубой прорезью рта. Шарики глаз покачивались на тонких ножках-прутиках над совершенно лысым лоснящимся черепом. Схожесть с гигантским насекомым довершалась ярко-зеленым цветом кожных покровов пришельца.

  Второй инопланетянин более всего походил на плотный фиолетовый шар с морщинистым, чуть сжатым с полюсов телом. Пришелец передвигался на толстых коротких ногах. Его верхние конечности напоминали раздвоенные щупальца осьминога. Почти у самой макушки над округлым телом пришельца выступали остроконечные хрящеватые уши с рыжими кисточками волос на концах. Огромный губастый рот небесного гостя был похож на гигантский разрез и кривился в снисходительной и презрительной ухмылке. Глаза напоминали две огромные фарфоровые тарелки, которые пересекали темно-зеленые горизонтальные полоски зрачков.

  – Здравствуйте, земляне! – пришельцы остановились в нескольких шагах от толпы полянчан.

  Говорил высокий и худой инопланетянин. Голос его звучал громко и разборчиво. Правда, слова доносились не из приоткрытого рта, а откуда-то из середины груди.

  – И вам всего доброго, гости дорогие! – наконец, овладел собой Владимир Ильич Бесхвостов. Мэр Полянска оказался ближе всех к пришельцам и поэтому взял на себя функции народного представителя не только по должности, но и по расположению в пространстве. – Рады приветствовать вас на нашей Земле.

  – Спасибо, – гигантский богомол важно кивнул. – Разрешите представиться. Я – руководитель межгалактической юридической конторы Гон Бестухвиста, а это, – инопланетянин чуть коснулся пальцами темени морщинистого фиолетового колобка, – мой клиент, господин Мурм Гуркамстрон шестьсот пятнадцатый.

  Фиолетовый шар шевельнул ушами с рыжими кисточками и что-то глухо прокрякал.

  – Очень приятно, – Владимир Ильич растянул губы в дипломатической улыбке. – Я – мэр города Полянска Бесхвостов. – Разрешите от имени всех полянчан выразить свое восхищение...

  Владимир Ильич уже полностью овладел своими чувствами и явно собирался произнести проникновенную и прочувственную речь, но космический богомол жестом руки остановил его.

  – Мы с господином Гуркамстроном хотели бы разъяснить некоторые юридические аспекты изъятия земного домостроения с территории этой обширной пустоши, – Гон Бестухвиста повел рукой в сторону пустыря за своей спиной. – Дело в том, что фактическим владельцем здешней местности является мой клиент...

  – Что вы, что вы, – поспешно перебил пришельца мэр Бесхвостов. – У нас нет никаких претензий. Мы понимаем, что для укрепления уз межгалактической дружбы нужно пойти на некоторые небольшие жертвы...

  – Мы вовсе не собираемся наносить непоправимый урон ни жителям Полянска, ни Земле в целом, – продолжил Гон Бестухвиста. – Домостроение будет немедленно восстановлено в пределах границ вашего города в любом удобном для горожан месте. Подвод электросетей, газового хозяйства, водопровода и канализации мы гарантируем. Вам нужно только указать новое место...

  – Ну, уж нет! Дудки! – президент фонда «Полянскстрой» Николай Фомич Кукуев растолкал локтями городских чиновников и пробрался к инопланетным гостям. – Это место – наше, нашего фонда! Оно выделено нам мэрией города! По какому праву вы здесь командуете?!

  – По галактическому, – пожал узкими зелеными плечами космический богомол. – Чем вы можете подтвердить ваши территориальные претензии?

  – У меня есть решение мэрии! – тонким голосом взвизгнул Кукуев.

  – Я не спорю, – Гон Бестухвиста качнул глазами на прутиках. – Но и у меня есть документы. И они более весомы, чем ваши.

  Воздух за спиной пришельца сгустился в большой белый квадрат, на поверхности которого мгновение спустя возникло четкое цветное изображение. Фиолетовый колобок расхаживал около стального веретена космической ракеты. Колосилась высокая трава. Вдали виднелась голубая лента Поляни.