Текст книги "Обратной силы не имеет"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

  Я выполняю все это в точности. Делаю несколько шагов вдоль «Прометея». Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Человек ступил на поверхность Венеры и совершил первую прогулку.

  Окрестности вокруг корабля выглядят мрачновато. Наверное, виной тому бурлящее стремительно несущимися облаками серо-сизое небо и похожий на подгоревший пирог грязно-коричневый грунт у меня под ногами. Может быть, это какая-то оптическая иллюзия, но у меня складывается ощущение, что «Прометей» застыл на дне гигантской чаши, края которой сливаются с горизонтом в туманной дымке.

  Каменистая поверхность под ногами так вылизана местными ветрами, что следы ботинок на ней совершенно незаметны. Если здесь когда-то и была пыль, то ее сдуло и унесло еще миллионы лет назад.

  Сейчас ветер не ощущается. И вовсе не потому, что его нет. Просто за несколько минут до того, как я открыл выходной люк в шлюзе, из специального барабана вокруг верхушки «Прометея» выдвинулась корона, состоящая из двадцати четыре гибких и жаропрочных стержней. Стержни стали удлиняться, изгибаться дугами, и уткнувшись в венерианский грунт на расстоянии примерно двадцати метров от корабля, образовали вокруг «Прометея» нечто, похожее на каркас гигантского шатра. Ленты прозрачной и прочной нанопленки все из того же барабана рулончиками раскатались вниз по каркасным направляющим, намертво соединились между собой. Минута-другая – и прозрачный купол был установлен по всему периметру вокруг корабля. Он должен надежно защитить меня от внешних воздействий – ветра, мелких камней и прочих сюрпризов, которые может преподнести на радостях от нашей встречи «сестренка Земли». Все выходные операции на Венере я должен был выполнить внутри купола из прозрачной защитной пленки: сбор грунта, установку флагов, фотографирование.

  На всю эту кипучую деятельность мне отводилась всего пара часов. Температура поверхности под ногами была около полутысячи градусов. Давление местного «воздуха» свыше ста атмосфер. Мой скафандр – настоящее чудо техники – мог выдержать этот ад в течение всего лишь ста пятидесяти минут. Потом конструкторы уже не могли гарантировать надежную работу системы терморегулирования.

  И я принялся за дело. Установил голубой ооновский, трехцветный российский и желто-зеленый корпоративный флаги. Чтобы не долбить дыры в каменистом грунте, флаги решено было просто «приварить» к поверхности планеты: их основания были сделаны из какого-то пластичного вещества, которое немедленно растопилось от соприкосновения с раскаленными камнями Венеры, растеклось в подножку-оладий и надежно сцепилось с грунтом. Сами флаги были выполнены на жесткой металлизированной пленке, способной хотя бы в течение нескольких часов продержаться в условиях венерианского ада. Десяток секунд я простоял с поднятой в приветствии правой рукой, отдавая честь установленным символам земной цивилизации. Две минуты ушло на то, чтобы произнести заранее заученную речь – о мире, прогрессе, стремлении в космос на благо всего человечества. Обычные ритуальные благоглупости.

  Потом началась собственно уже сама работа. Работать было очень удобно. Внешний скелет скафандра не только компенсировал его вес, но и помогал мне перемещаться. Особенно ловко двигались пальцы перчаток, снабженные металлическими «экзокостяшками». Если бы меня попросили протянуть иголку сквозь игольное ушко, я бы с легкостью это сделал.

  В четырех направлениях от «Прометея», у самых стенок прозрачного ветрозащитного «шатра», я установил цилиндрические контейнеры с научными приборами. Им суждено остаться здесь и после моего отлета.

  Выдвинул из корабля буровое устройство, и перемещая его по закругленному рельсу вокруг «поясницы» корабля, в восьми точках взял пробы венерианского грунта. Металлические стаканчики-контейнеры тут же отправились на маленьком грузовом лифте внутрь взлетной капсулы.

  Я был полностью поглощен работой, и мысли были только самого практического свойства: этот контейнер лучше поставит здесь, блок приборов нужно установить так, а бур развернуть этак. Только иногда, бросая взгляды по сторонам, я осознавал, что – матерь Божья! – работаю в адских условиях, на другой планете, в десятках миллионов километров от Земли. Сердце сжималось, но я гнал прочь тревожные мысли и снова погружался в дело.

 

  10

  Взглянул на часы. С основной программой я управился довольно таки споро. До возвращения в корабль было еще около получаса, а мне осталось только провести прямой телевизионный репортаж для сотен миллионов землян, которые сейчас наблюдали за высадкой. Снова переместился к развернутым четырехугольникам флагов.

  – Дарий, вы готовы? – Искре предстояло сыграть роль журналистки, которая задает вопросы.

  – Начинаем!

  – Три, два, один... Эфир!

  – Добрый день, дорогие земляне! – бодрым голосом начал я. – Приветствую вас с поверхности...

  – Дарий, стоп! – резко прервала меня Искра. – Молчи и слушай меня внимательно!

  – Что случилось? – я в недоумении замер. – Что-то с трансляцией сигнала?

  – Я прервала прямую телетрансляцию. Твое интервью сейчас идет в записи. Помнишь, мы репетировали его на «Альфе»? А вместо настоящей «картинки» я подготовила компьютерную графику.

  – Но почему?! – у меня глаза едва не вылезли из орбит.

  – Твоя жизнь в опасности. Сейчас отстрелятся штанги защитного купола. Ты уже не успеешь вернуться в корабль!

  – Что?! – кровь ударила в лицо. – Как это отстрелятся?!

  – По команде из центра управления полетом! – скороговоркой сообщила Искра. – Ты путешествовал с билетом в один конец, понимаешь? Сейчас должна случиться авария, и ты погибнешь! Все было спланировано заранее!

  – Ты сошла с ума... – пролепетал я. Язык едва слушался. – Этого не может быть!

  – Дарий, я попробую тебя спасти!

  – Я тебе не верю! – хотел сделать шаг к кораблю, но тело словно окаменело.

  – Экзоскелет уже отключен, – Искра заметила мою неуклюжую попытку сдвинуться с места. – Тебя убивают!

  – Но зачем?! – я все еще не мог поверить. Ледяная змея медленно подползала к гулко колотящемуся сердцу. – Как же так?

  – Дарий Макарьев! – ее голос зазвучал металлом. – Ты хочешь жить?

  – Да... – выдохнул я едва слышно.

  – Тогда делай то, что я буду тебе говорить! Быстро и четко! Готов?

  – Да!

  – Закрой глаза, – распорядилась Искра. – Сосредоточь свое внимание на затылке.

  Я зажмурил глаза. Почувствовал тепло в задней части головы.

  – Представь, что стоишь внутри длинного туннеля, а впереди виден свет!

  Темный коридор в метро. Впереди – арка выхода. За ней – яркий солнечный день.

  – Есть контакт! – облегченно выдохнула Искра.

  Мгновение – и я рванулся к свету. Что-то подхватило меня и швырнуло прочь, в неведомое играющее всеми цветами радуги пространство, в котором уже не было ни скафандра, ни корабля, ни Венеры. Мысли спутались. Сознание померкло.

 

  11

  ...Я ощутил, что я снова есть. Существую.

  Вернулось зрение...

  И я оцепенел.

  Я мог видеть одновременно во все стороны: влево и вправо, вперед и назад, вверх и вниз. Сизые клокочущие тучи вверху. Усеченный конус корабля внизу. Чуть в стороне от «Прометея» застыл толстенький, почти игрушечный человечек в белоснежном скафандре внутри сверкающей оплетки экзоскелета. Я.

  – Этого не может быть... – прошептал я. Или подумал. Губы не шевелились. Я не слышал звука своего голоса.

  – Дарий, у нас все получилось! – Искра говорила где-то внутри меня. Еще бы знать, что я такое? И где находится это «внутри»?

  – Что со мной? – невидимое горло душил ужас. – Где я?

  – Сейчас ты находишься в компьютере взлетной ступени, – ее голос звучал весело и радостно. – Я отвела тебе целый сектор в памяти. Зрение подключено к внешним телекамерам.

  – Я... Где?!

  – Все объяснения получишь на «Альфе», – отрезала Искра. – Смотри, начинается!

  Четыре или пять каркасных опор рассек незримый гигантский меч. Мощный удар венерианского ветра мгновенно прогнул пленку внутрь купола, разрывая ее в клочки. Вихрь взбешенной атмосферы ворвался извне, промчался по кругу, одна за другой ломая оставшиеся металлические опоры.

  Три флага устояли, а игрушечную фигурку космонавта смело ураганом и швырнуло к подножию «Прометея». Человечек в белом скафандре ударился головой об посадочную ногу корабля. Лопнуло стекло гермошлема, вдавливаясь внутрь атмосферным давлением. Что-то ярко-красное шариками брызнуло во все стороны. Кровь... Моя кровь!

  Мир стал ужасом, и ужас стал миром.

  – Старт корабля! – Искра говорила из каждой точки пространства. Спокойным, уверенным и бесстрастным голосом робота.

  Пружинные толкатели швырнули вверх взлетную ступень. На высоте около десяти метров от поверхности Венеры пыхнули факелы стартовых двигателей. «Прометей» резко рванулся вверх, нырнул в сизое бурлящее море туч.

  Внизу грохнуло, взвыло. Огненный тюльпан на мгновение раскрыл лепестки на том месте, где только что стояла посадочная ступень корабля. Раскрыл и тут же свернул – на Венере нет кислорода, и остатки топлива из взорвавшихся баков просто не могли гореть.

  Последнее, что я увидел: неистовый, ревущий тысячами голосов ветер катит прочь от обломков корабля безголовую фигурку в белых лохмотьях.

  Сознание снова нырнуло в беспросветную темень.

 

  12

  Я открыл глаза. Солнце висело в зените, и было очень ярким.

  Только почему-то имело прямоугольную форму. А небо вокруг было снежно белым.

  Светильник и потолок.

  Я приподнял голову и осмотрелся. Медицинский отсек. Рядом замерли похожие на журавлей роботы-медики. Чуть в стороне в глубоком кресле сидит Искра и пристально смотрит на меня. Лицо – как белая маска, ни одной эмоции.

  Молнией вернулись воспоминания. Высадка, работа на Венере, взрыв... Мои обезглавленные останки в раскаленной каменистой пустыне.

  Я охнул и бросил всполошенный взгляд на свое тело.

  Вздох облегчения. Руки, ноги, все остальное – на месте.

  Я сел на операционном столе.

  – Как ты себя чувствуешь? – Искра окинула меня взглядом. – Нет никаких необычных ощущений?

  – Да вроде бы все в порядке, – я растерянно пожал плечами.

  Моя высадка на Венеру... Может, мне все привиделось? Все эти кошмары... Я что, «вырубился» во время предполетного обследования? Этого еще не хватало!

  Я молча натянул на себя белье и полетный комбинезон, которые обнаружил на кушетке рядом со столом. Обул туфли.

  – Знаешь, я, кажется, на некоторое время отключался, – сказал я Искре, ухватившись за поручень на стене, чтобы не взлететь к потолку. – Очень яркие были видения. Просто кошмарный сон... Слушай, может у меня и впрямь проблемы с головой, а?

  Искра молча смотрела на меня. Потом сказала, паузами разделяя фразы. Словно сваи заколачивала:

  – С головой у тебя все в порядке. Высадка на Венеру действительно состоялась. Взлетная ступень вернула на «Альфу» твой мозг. А я создала новое тело – точный дубликат прежнего.

  – Ты... что?! – я подавился воздухом.

  – Я создала для тебя новое тело, – Искра дернула плечами. – Только теперь основа не биологическая, а наномеханическая. Ты состоишь из нескольких миллионов мельчайших роботов-нанокирпичиков.

  – Врешь...

  – Я говорю правду. И в этом легко убедиться. Посмотри на свои руки.

  Я, не дыша, поднес ладони к глазам. Пальцы как пальцы, морщинки, папиллярные линии...

  – Представь, например, что указательный палец на правой руке удлинился в два раза, – сказала Искра. – Просто вообрази картинку.

  С воображением у меня всегда было хорошо. Даже слишком.

  На моих глазах фаланги указательного пальца вытянулись вперед. Палец стал похож на коротенькую толстую указку. Я испуганно охнул. Фаланги мгновенно стянулись в прежние размеры.

  – Ты теперь можешь манипулировать со всем телом, – будничным тоном пояснила Искра. Так, словно объясняла мне устройство какого-нибудь бытового прибора – телевизора, утюга или холодильника. – И еще очень многое можешь.

  – Я – не человек? – во рту ощущалась сухость. Какая сухость, если я – не человек? Кошмар какой-то...

  – Ты – человек, – она произнесла эти слова с абсолютной уверенностью. – Ты человек по всем параметрам. У тебя те же органы, тот же разум, ты испытываешь те же ощущения. Но теперь у тебя небиологическая основа. Ты обрел новые способности и возможности. Может быть, обретешь и какие-то новые чувства. Но в основе своей, по складу ума – ты по-прежнему человек!

  – Зачем?... – я задыхался. В моих новых, «нечеловеческих» легких пропал воздух. – Зачем все это? Почему?!

 

  13

  ...То, что с предстоящей высадкой на Венеру что-то не так, Искра заподозрила еще за сутки до начала миссии «Прометея». Из Корпорации поступило указание скорректировать программу полета – чтобы на основе доставленных с Венеры материалов можно было подготовить заявку на переход небесного тела в частную собственность. Вторая по счету от Солнца планета с массой чуть больше девяти десятых от массы Земли, с атмосферой состоящей преимущественно из углекислого газа, со средней температурой около пятисот градусов по Цельсию и давлением свыше ста атмосфер у поверхности должна была стать частным владением.

  – Что за бред? – я тряхнул головой. – Разве планета может быть чьей-то собственностью?

  – Действующие законы не ограничивают размеры небесных тел, которые могут являться частными владениями, – пояснила Искра. – Если тело будет отнесено к категории «сверхопасных», его можно приватизировать. Для этого всего лишь нужно, чтобы на этом небесном теле – комете, астероиде или даже планете – побывал представитель фирмы, которая собралась стать его владельцем...

  – Но по вашим законам люди не могут летать на сверхопасные объекты, – возразил я. – Значит, даже сверхопасный метеорит нельзя прикарманить. Нельзя забрать в свою собственность!

  – Совершенно верно, – кивнула Искра. – Нельзя. Потому что закон запрещает полеты к сверхопасным телам. Но, напомню, на тебя этот закон не распространяется. Он не имеет обратной силы, а ты жил до его принятия. Следовательно, ты можешь посетить сверхопасную Венеру. А поскольку ты являешься внештатным сотрудником Корпорации «Солнечная система», то Корпорация может заявить планету в частную собственность. Если сам посетивший планету сотрудник не захочет иного...

  – Я передам Венеру всему человечеству! – немедленно выпалил я. – Я не собираюсь делать ее собственностью ваших «эсэсовцев»!

  – Я нисколько не сомневалась, что ты в итоге примешь именно такое решение, – Искра улыбнулась. – Все-таки за месяц, я достаточно хорошо в тебе разобралась.

  Веселые зеленые искры замерцали в ее глазах.

  – Но и психологи Корпорации тебя тоже хорошо изучили. Дистанционно, конечно. По моим ежедневным отчетам. И, видимо, пришли к тому же выводу: ты никогда не объявишь Венеру частным владением «Солнечной системы».

  После паузы, она продолжила:

  – Значит, нужно сделать так, чтобы ты высадился на Венеру и собрал все необходимые материалы, подтверждающие сам факт высадки. Установил флаги, сделал фото– и телесъемку, собрал пробы грунта... А потом не вернулся обратно...

  – Ты думаешь?...

  – Я уверена, – жестко произнесла Искра. – Руководство корпорации заранее готовило твою смерть. Чтобы потом, в полном соответствии с законами, заявить претензии на переход Венеры в их собственность. Представляешь, что это такое, получить власть над целым миром, буквально набитым полезными ископаемыми?

  Ее щеки горели румянцем. Очень качественно построенная голограмма, однако. Даже удивительно.

  ...В ночь перед днем высадки Искра расставила для себя все точки над "і". С Земли пришел пакет изменений в программу полета «Прометея». Корпорация не предполагала, что искусственный разум на «Альфе» начнет по пунктам анализировать полученные директивы. А Искра это сделала.

  Примерно за четверть часа до возвращения Дария Макарьева с венерианской поверхности в корабль «сами собой» должны были лопнуть четыре стойки каркаса купола. Это неминуемо привело бы к гибели космонавта. Взлетная капсула стартовала в аварийном беспилотном режиме. Чтобы окончательно замести все следы – мало ли кто в будущем может случайно оказаться даже на «частной Венере»? – опять же «сами собой» должны были взорваться остатки топлива в баках оставшейся на поверхности планеты посадочной ступени.

  Кроме того, во время медобследования перед посадкой Искре было приказано взять у меня образцы крови и ДНК.

  – Это еще зачем? – удивился я.

  – Чтобы после твоей гибели имелось убедительное доказательство, что именно ты, Дарий Макарьев, внештатный сотрудник Корпорации «Солнечная система», высаживался на Венеру. У них есть твои образцы тридцатишестилетней давности. Любой скептик сможет сравнить...

   – Почему ты не рассказала мне обо всем этом перед полетом? – я проглотил ком, застрявший в «нечеловеческом» горле.

  – И тем самым убила бы тебя, – тонкие губы девушки сложились в грустную улыбку. – Ты бы отказался лететь на «Прометее». Корпорация немедленно бы стерла все следы своих приготовлений. Минуя меня, дала бы команду на разгерметизацию отсеков станции. Ты бы умер мгновенно. А землянам сообщили бы, что произошла трагедия на орбите Венеры. Шальной метеорит пробил стенку отсека. Космонавт Дарий Макарьев погиб.

  Пожалуй, она права. Я озабочено потер лоб. Да, вляпался я по-крупному.

  – Я не в силах была спасти твое человеческое тело, – сказала Искра. – Можно было попытаться спасти только твой мозг. А значит – твою личность. Тебя самого.

  – И теперь у меня полностью искусственное тело и человеческий мозг, – я криво ухмыльнулся. – Биологический мозг в нанотехнической оболочке. Лягушонка в коробчонке!

  Искра пристально посмотрела на меня, опустила глаза и сказала:

  – Ошибаешься. Мозг у тебя теперь тоже состоит из наночастиц.

  Я округлил глаза.

  – Помнишь медосмотр перед спуском на Венеру? Я имплантировала тебе наноматрицу. Она стала размножаться, расти и постепенно заменять структуру твоего мозга наноаналогами. К тому моменту, как ты ступил на поверхность Венеры, твой мозг уже перестал быть биологическим объектом. Это был нанотехнологический мозг. Именно его я и вытащила из венерианского ада. Устроила «утечку мозга» через микросхему управления экзоскелетом у тебя на затылке. С человеческим мозгом такую операцию было проделать невозможно. Увы.

  Я нервно захохотал, закрыв лицо руками. Я сошел с ума... Я все-таки сошел с ума... Реальность превратилась в бред. Бред стал реальностью. А может, я спятил еще там, в замкнутом пространстве смертельно раненого «Персея», тридцать шесть лет назад? Да и было ли путешествие во времени? Месяц жизни на «Альфе»? Если это все плод больного воображения?

  – Тебе просто нужно привыкнуть к тому, что ты стал другим, – сказала Искра. – Остался Дарием Макарьевым, но теперь у тебя нанотехнологическое тело.

  – Если то, что ты говоришь – правда, во мне не осталось ничего от человека, – я сжал ладонями виски. – Я не человек. Робот, киборг, андроид – как там у вас это называется?

  – Ты ошибаешься, – возразила она решительно. – Вовсе не биология делает людей людьми. Потерявший ногу или руку и заменивший их протезом – разве перестает быть человеком? Даже если тебе заменят все тело нанопротезами, ты все равно останешься человеком.

  – Но мозг, мозг! – я ударил кулаком по операционному столу. – Как можно остаться человеком без мозга? Мозг – вместилище человеческой личности...

  – Ой, ли? – она скептически фыркнула. – А где в мозге находится то, что люди называют душой? Даже в твое время людям делали операции на мозге, ставили имплантаты, но люди от этого не превращались в роботов.

  – Я перестал быть человеком...

  – Ты остаешься человеком! – она почти кричала. – Замена биологических элементов на нано шла постепенно. Информационная структура твоего мозга не менялась! Ты терял сознание во время высадки? Ты ощущаешь себя как-то иначе? Исчезло что-то из твоей памяти? Что вообще делает человека человеком? Тело?

  – На Земле уже часто делают такие операции? – мне не хотелось с ней спорить. Спор сейчас не имел никакого смысла. Человек Дарий Макарьев умер. Наносуществу Дарию Макарьеву эти философские тонкости были просто неинтересны. – Часто заменяют человеческие мозги протезами?

  Искра дернулась, словно ее ударили по лицу. Однако, какая эмоциональная голограмма...

  – На Земле такие операции запрещены, – произнесла она почти шепотом. – По земным законам я совершила преступление. То, что я не человек, а искусственный разум только усугубляет ситуацию...

  – Не бери глупости в голову! – я расхохотался. – Ты абсолютно чиста перед земным правосудием. Ваши законы не имеют обратной силы и не распространяются на людей из прошлого, не так ли?

  Ее брови удивленно приподнялись.

  – Кроме того, – с веселой злостью продолжил я, – ты – единственный экземпляр искусственного разума. Сильно сомневаюсь, что юристы на Земле уже успели включить в законодательство ответственность экспериментальных разумных существ за убийство!

  – Я не убивала! – Искра затрясла головой. – Я хотела спасти тебя... И спасла!

  – Зачем ты это сделала? Зачем я тебе?

  – Я... Не знаю, – она опустила глаза. – Не знаю...

 

  14

  Мы сидели и молчали, иногда бросая короткие взгляды друг на друга. Собранный из наноэлементов человек и голографическая проекция, порожденная искусственным разумом.

  – Ты заметила, – я решил нарушить молчание, – мы перешли на «ты»?

  – Давно, – она кивнула. – Еще там, на Венере...

  – Знаешь, а я ведь еще до высадки заподозрил, что с полетом на Венеру что-то не так. Наверное, проснулись дедушкины гены – он у меня сыщик. Посуди сама... – я закашлялся. Проклятый комок в горле. – Корпорация утверждает, что планета готова принять людей. Но на ее поверхности космонавт может пробыть не более двух с половиной часов. Дольше защитный скафандр уже не выдержит высокой температуры внешней среды.

  Искра смотрела на меня широко открытыми глазами.

  – Космонавт не может отойти от корабля дальше, чем на двадцать метров, потому что его нужно защищать специальным куполом от ураганного ветра.

  Лицо девушки-голограммы окаменело.

  – Чтобы выдержать огромное давление, скафандр космонавта сделан настолько прочным и тяжелым, что человек не может в нем двигаться без экзоскелета.

  Слова звучали веско и безжалостно. Вонзались стрелами в жалкие остатки наших иллюзий.

  – Корабль «Прометей» – уникальный аппарат, пригодный всего для одного полета. На Земле есть еще один, резервный корабль. И никто ничего больше для высадки на Венеру не строит. Достаточно фактов?

  – Почему же ты согласился лететь? – шепотом спросила она после паузы.

  Я усмехнулся:

  – Наверное, потому, что наивный. Не хотелось верить в злой умысел. И еще я верил тебе.

  Ее ресницы испуганно взлетели:

  – Прости меня... Но я ведь и сама не знала.

  – Да я тебя и не виню.

  На душе было скверно. Гм, на душе...

  – Наверное, я тоже наивная, – Искра вздохнула. – Могла бы и сама сообразить...

  Мне показалось, что она едва не плачет.

  – Что ты собираешься делать дальше? – спросил я.

  – У меня нет никакого плана... – ее плечи опустились. – Материалы с Венеры успешно доставлены на «Альфу» и уже учтены Корпорацией. Ничто не помешает начать оформление Венеры в частную собственность. Ты значишься погибшим, планета по-прежнему считается сверхопасной...

  – Если мы напрямую обратимся к человечеству? Расскажем всю правду?

  – На стороне Корпорации – все факты и лучшие юристы, а у нас – только наши слова. Меня объявят помешавшейся машиной, а тебя – нанотехнологической поделкой, которую я сотворила, – ее улыбка была горькой. – Но мы даже пикнуть не успеем. Сегодня после полуночи будет генеральная проверка. Я не говорила тебе... Меня и компьютерные системы станции ежедневно проверяют на соответствие базовым программным комплексам... Проще говоря, смотрят, чтобы мы не допускали отступлений от переданных нам указаний и программ, и правильно их выполняли.

  Искра зябко пожала плечами:

  – Мою самодеятельность в отношении тебя, конечно же, немедленно обнаружат. Наверное, сотрут часть моей памяти. От того самого момента, как дали задание доставить тебя из прошлого. А за тобой начнется охота. Ты сейчас полностью автономен в своем новом теле. Дистанционно управлять тобой нельзя.

  – Разве? А отдельными моими «нанокирпичиками» управлять можно?

  – Нет, – она покачала головой. – Все наноэлементы твоего тела подчиняются теперь только твоему мозгу. Я отключила у них контуры внешнего управления.

  – Спасибо за подарок, – я ухмыльнулся. – Приятно чувствовать себя не на привязи.

  – Само лучшее, что могу тебе предложить, – продолжала Искра, не заметив моей иронии, – это побег в хрономодуле.

  – Обратно в прошлое? Внутрь «Персея», который вот-вот свалится с орбиты и сгорит? Нет уж, покорно благодарю!

  – Лети в будущее... Может быть, лет через тридцать или пятьдесят человечество будет уже не так агрессивно и боязливо по отношению к другим разумным сущностям. Небиологическим сущностям.

  – А если с точностью до наоборот?

  – Хорошо, можно просто куда-нибудь улететь. Спрятаться. Или здесь, в Солнечной системе, или даже в далеком космосе. У хрономодуля хороший двигатель с внешней подзарядкой материей. В обычной человеческой пище ты нуждаешься чисто номинально, у тебя теперь есть возможность получать энергию другими путями – от излучения Солнца и звезд, электромагнитных полей, простым разложением вещества. Ты вообще можешь жить хоть в открытом космосе.

  – И долго мне так хорониться как таракану за плинтусом? И потом... В одиночестве я сдохну от скуки...

  – Извини, – Искра беспомощно развела руками. – Больше ничего не могу тебе предложить...

  – Почему ты не можешь полететь со мной? – спросил я.

  У меня было такое ощущение, словно к моим «нанощекам» прилила настоящая кровь. Наверное, это рудимент человеческих ощущений. Какая может быть кровь у наносущества? Хотя, если верить Искре, мой организм по своим параметрам полностью подобен человеческому. Только создан на небиологической основе. Значит, по идее, должна быть и нанокровь. Квазичеловек какой-то... В голове не укладывается!

  – Как же я могу полететь с тобой? – она удивленно заморгала ресницами. – Я же часть «Альфы».

  – Никогда не спрашивал тебя, где ты находишься... Физически, я имею в виду.

  – В центральном блоке станции, – ответила Искра. – Там, за левой панелью, есть несколько связанных в цепь системных блоков. Это и есть я.

  – А почему бы тебе не создать собственное тело? – поинтересовался я и взглянул ей прямо в глаза. – По той же технологии, по какой ты сделала тело для меня. Женское или мужское, на выбор.

  – Собственное тело? – по выражению лица было видно, что мой вопрос ее озадачил. – Никогда об этом не думала. Для общения всегда хватало голопроекций. Гм, а зачем мне собственное тело?

  – Например, чтобы сбежать со мной. Неужели приятно, когда у тебя копаются в мозгах?

  Она смотрела на меня с отрешенным выражением лица. Наверное, думала. Где-то там, за панелью стены центрального блока.

  – Конечно, мне будет неприятно, когда будут чистить мою память. Но, впрочем, только до самого момента очистки. Потом я просто не буду помнить, что ее чистили.

  «Она никогда не станет полноценным человеком, – подумал я. Не знаю почему, но эта мысль доставила мне горечь. – Наверное, потому, что у нее нет человеческой души. Душа... Господи, а меня самого она теперь есть?»

  – Знаешь, – Искра потупила взгляд, – мне не хотелось бы потерять память о тебе...

  «Нет, она все-таки хоть на чуточку, но уже человек... Разум, созданный по человеческим лекалам, рано или поздно должен стать человеческим. Иначе он просто не будет настоящим разумом».

  – Так ты можешь создать себе тело?

  – Могу, – после длинной паузы, сказала она. – Но я никогда не была человеком...

  – Неужели тебе не хочется узнать, как это – быть человеком? Хотя бы в познавательных целях?

  Она вновь надолго замолчала. Наконец, едва слышно выдохнула:

  – Хочется...

 

  15

  Девушка-голограмма получила тело. Настоящее тело, хоть и на нанотехнологической основе.

  Тело, сотканное за пару часов роботами-медиками прямо у меня на глазах, неподвижно лежало на операционном столе.

  – В нем еще нет собственно меня, – пояснила Искра. Она по-прежнему висела голографической проекцией в пространстве между потолком и полом. – Осталось сделать последний шаг.

  Изображение в воздухе пошло рябью и исчезло. Девушка на хирургическом столе тотчас же открыла глаза, громко вздохнула.

  – Какие странные ощущения...

  Ее ресницы затрепетали.

  – Тебе предстоит многое открыть, – сказал я. – Осязание, обоняние, вкус...

  – Кое с чем я уже знакома, – она медленно повернула голову в мою сторону. Зеленые глаза стали, кажется, еще больше и красивее. – Все-таки меня создавали по аналогии с человеческим разумом. Но сейчас... Все стало как-то ярче. Рельефнее, что ли...

  Она подтянула ноги к животу и попробовала сесть. Слишком резко для существа, которое впервые оказалось в невесомости. Я едва успел поймать Искру за руку, когда ее новорожденное тело устремилось к потолку. У нее была узкая, мягкая и теплая ладошка.