Текст книги "Обратной силы не имеет"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Эльпро полностью отгородилось от мира. Внутренние информационные сети построены только на кабельной основе, в эфире – постоянное глушение любых сигналов. Глобальный шпионаж всех и за всеми: государство шпионит за гражданами, гее – друг за другом.

Приезжий из внешнего мира даже толком не сможет пообщаться с обычными гее: у них за годы существования страны стараниями правительства внедрен новый язык – это причудливая смесь испанского, английского, немецкого и русского. Кроме того, отсутствуют мужской и женский род применительно к человеку и всем живым существам. У гее не осталось фамилий, которые могут иметь «мужское» или «женское» звучание. Никаких Ивановых, Севериных или Белецких в Эльпро нет. В ходу фамилии с окончанием на «-о», «-е», «-э»: Иваново, Северине, Белэ.

Ну, и социальные отношения... Ликвидированы все отличия в одежде между мужчинами и женщинами, косметическими и хирургическими методами корректируются вторичные половые признаки. Практикуется перемена пола: мужчины становятся женщинами, женщины – мужчинами.

От традиционного способа воспроизводства рода человеческого в Эльпро практически отказались. Сначала в ходу были пространственные принтерные технологии. На свет появились искусственные цельнопринтерные люди – Homo sapiens imprimendi – человек разумный печатный. Официальное название – цельгее, жаргонное – цельп. Стало возможным напечатать даже взрослое цельгее. Но по умственному развитию оно получалось идиотом. Его потом приходилось долго доводить до уровня человека хотя бы средних умственных способностей. Этот факт стал очевиден уже после изготовления первых десятков цельпов. Поэтому сейчас печатать предпочитают детишек. Молодые цельгее с первых дней после появления на свет отправляются в питомники-инкубаторы, где их доращивают до половозрелого состояния. В инкубаторах действует закон об андрогинном воспитании – полное половое равенство.

Цельпы андрогинные существа не только по воспитанию. У них двойные половые органы: мужской пенис и женское влагалище. Мочеиспускание осуществляется «по-мужски». Чтобы расположить на одной вертикальной линии мужской и женский половые органы и анальное отверстие биоконструкторы перестроили у цельгее всю тазобедренную область. По сравнению с обычным человеком, изменились походка и динамика движения нижней части тела. Кроме того, грудь у андрогинных людей женская, небольших размеров. Волосы на нижней части лица – бороды и усы – отсутствуют. Во всем остальном они практически неотличимы от обычных гомо сапиенсов.

Впрочем, цельнопринтерные технологии были нужны только на начальном этапе. Были напечатаны десять миллионов особей. Теперь же цельпы могут размножаться самостоятельно. Почти по человечески, «по-старому»: в Эльпро позаботились о генетической модификации особей. Была искусственно создана нестабильная «зет»– хромосома, которая может становиться «икс»– или «игрек»-хромосомой для выполнения соответствующей половой функции – отца или матери, в зависимости от решения самой особи. Потом, после осеменения или родов, хромосомы снова возвращаются в «зет»-состояние. Значительная часть цельгее вообще занимается самовоспроизводством: для этого при самозачатии ребенка всего лишь используются специальные насадки-спермопередатчики.

В Эльпро введено раздельное проживание населения. «Старые» гее – обычные люди – живут в центре и на севере страны. А весь южный берег отдан цельгее. Эта зона именуется Гнездо счастливых ласточек. Постепенно, по мере естественного вымирания обычных гомо сапиенсов с нетрадиционной ориентацией, цельпы освоят всю остальную часть Эльпро. Уже сейчас и в центре, и на севере есть несколько поселков, где они живут постоянно. В основном, несут караульную и пограничную службу.

На острове зверствует тайная полиция, серьезные нарушения существующего сексрежима преследуются в уголовном порядке. А наказание одно – смерть. Казнь, как правило, транслируется по местному кабельному телевидению. Приговоренного к смерти живьем бросают в бассейн с аллигаторами. Кстати, именно поэтому у всех гееегерей на форменном голубом мундире нашита розовая эмблема с изображением аллигатора – так называемый «герб аллигаторо»...

4. Крым моей мечты

Из Эльпро я сбежал ровно через три дня – больше в этом мире «сексфашизма» я не выдержал даже в качестве туриста.

– Знаете, Аркадий Борисович, – сказал я Левину, – этот мир-"клубничка" – совершенно не для меня!

– А хотите оказаться в мире собственной мечты, Тимофей Иванович? – профессор лукаво прищурился. – Наша установка умеет подбирать для каждого тот вариант развития мира, который этому человеку наиболее подходит – исходя из его мировоззрения и мечтаний.

– Конечно, хочу! – с жаром откликнулся я.

– Только позвольте вас предупредить, – Левин улыбнулся, – мир собственной мечты настолько притягателен, что не каждому хочется вернуться обратно...

Сотрудники Петра Сергеевича выполнили глубокое ментоскопирование моей психики, и уже сутки спустя через вероятностный портал я въехал на арендованном автомобиле в мир собственных грез.

Поначалу он показался мне очень похожим на вариант «Крым-стандарт». Пожалуй, единственным отличием было замеченное под Джанкоем крупное строительство недалеко от магистральной автотрассы. Я навел справки у дорожных рабочих. Оказалось, что строится первая в мире самодвижущаяся дорога.

На выезде из Джанкоя у трассы «голосовали» четверо парней спортивного вида в одинаковых темно-синих костюмчиках, пилотках такого же цвета и начищенных до зеркального блеска туфлях – наверное, курсанты какого-то учебного заведения. Я решил обзавестись компанией и затормозил. Ребята сказали, что едут в Партенит. Это в принципе совпадало с моими планами – через Симферополь проехать по южному побережью Крыма.

– Тим Лазарьев, – представился я, как только мы тронулись.

– Валентин Петров, – сказал худощавый парнишка с реденькими бровями, который сел в кресло справа от меня. С заднего сидения черноволосый и плечистый молодой человек назвался Левой Гургенидзе, парень с чуть вытянутым холеным лицом представился Борисом Паниным, а его сосед слева – Сергеем Кондратьевым.

Я удивленно присвистнул и со смешком спросил:

– А едете вы случайно не в Высшую школу космогации?

– Именно, – подтвердил Борис Панин. – Мы с пятого курса штурманского факультета. Завтра начинается учебный семестр.

– И начальник вашего факультета, конечно, товарищ Кан?

– Угу, – закивал Лева Гургенидзе. – Железный Кан. Летал в космос еще на китайских «Шэньчжоу».

«Они что, решили меня разыграть? – прикинул я. – Странные ребята...»

Я на всякий случай решил помалкивать.

А троица на заднем сиденье почти без умолку болтала – о всяких разностях: о национализации какой-то «Юнайтэд Рокэт Конструкшн» некого мистера Гопкинса, о сложных отношениях третьекурсника Вали Копылова с вычислителем ЛИАНТО, об опытах по управлению стадами дельфинов где-то под Евпаторией, о будущем строительстве в космосе планетолетов «Таймыр» и «Ермак». Молодой человек, который сидел рядом со мной, в общем разговоре не участвовал. Еще в начале нашего пути он извлек из дорожного рюкзачка увесистую книгу – «Труды Академии неклассической механики, том 7» и принялся сосредоточенно штудировать какую-то статью. Я заинтересованно скосил взгляд. Статья называлась «Поведение пи-квантов в ускорителях».

До Партенита мы домчались часа за три. У санатория «Айвазовское» я по инструкции моих пассажиров свернул влево. Примерно в полукилометре обнаружился городок, внешне похожий на обычную туристическую базу. Попутчики простились со мной и стайкой скрылись в дверях проходной. На бетонной стене пропускного пункта висела табличка с названием учреждения. Я всмотрелся: городок за металлическим забором именовался Международной высшей школой космогации имени Богдана Спицына.

На выезде из Партенита на южную трассу обнаружился указатель «Аньюдино, 2 км». Удивленно фыркнув, я свернул на пыльную грунтовую дорогу. Впрочем, далеко ехать не пришлось. Уже метров через двести укатанная колея упиралась в шлагбаум, за которым интенсивно велось какое-то строительство. На мой вопрос дежуривший у шлагбаума вахтер ответил, что здесь сооружается экспериментальная детская школа, в которой будут воплощены в жизнь постулаты некой «Теории Воспитания»...

...Я пробыл в Крыму моей мечты ровно неделю. Побывал на специализированной ферме «Волга-Единорог», которую недавно перебазировали сюда откуда-то из-под Ярославля. На ферме отрабатывался автоматический выпас стада – поголовье коров численностью несколько тысяч голов бродило по окрестным пастбищам под управлением киберов и ветавтоматов. А еще тут занимались зоопсихологией, практической генетикой, эмбриомеханической ветеринарией и даже продовольственными рядами экономической статистики...

Я жил в похожих на дворцы гостиницах и кемпингах в Ялте, Феодосии, Керчи, загорал и купался в море. И везде рядом оказывались веселые, доброжелательные люди, увлеченные своим делом, интересные собеседники, хорошие товарищи.

...Аркадий Борисович, прощание с профессором Левиным и его сотрудниками получилось на скорую руку: на выезде из «Крыма моей мечты» меня уже ждала Ваша телеграмма. Вы просили меня немедленно приехать и сообщали, что наш Институт исследования исторических процессов решено переименовать в Институт экспериментальной истории.

Едва поезд отошел от перрона вокзала в Армянске, в информационном выпуске по радио я услышал, что Организация Объединенных наций приняла решение о своем преобразовании в Мировой Совет, а вблизи городка Мирза-Чарле будет строиться международный космодром.

Мы уже почти выехали из Крыма, Лаборатория профессора Левина осталась в Армянске, а воздействие установки вероятностного миростроительства на материк не распространяется. Тем не менее, мир моей мечты продолжал существовать. Я не знал, что и думать.

Аркадий Борисович, после долгих размышлений, у меня родилась гипотеза, которая объясняет происходящие буквально у меня на глазах метаморфозы с нашим миром.

Помните, Петр Сергеевич Левин предупреждал меня перед последним «нырком» в вероятностный Крым, что мир мечты может не отпустить человека? Так вот: я ведь далеко не первый из людей, которые побывали в мире нашей мечты, описанном в книгах братьев Стругацких. Мечта действительно не отпустила нас. Более того, видимо после моего посещения этого варианта Крыма был преодолен некий психологическо-энергетический порог. Наша коллективная мечта о «мире, в котором хотелось бы жить», неким образом вышла за границы экспериментального миростроительства и теперь стремительно преображает весь остальной мир.

Аркадий Борисович, этот вывод показался мне настолько важным, что я не смог дождаться завтрашнего дня, чтобы поделиться с Вами своими мыслями. Не стал я доверять эти соображения и мобильной связи. Поэтому решил написать и отправить Вам это электронное письмо. Мне почему-то кажется, что, посылая меня в Крым в командировку, Вы в какой-то степени предвидели, тот результат, который получился после моего визита в мир нашей коллективной мечты.

Вполне возможно, что завтра в полдень я приеду уже в совсем другую Москву. Ведь скорость движения мечты в бесконечное число раз превосходит даже скорость распространения света...

Ваш Тимофей И. Лазарьев

P.S. Аркадий Борисович, а Мирза-Чарле – это где?

 

 

 

 

 

ГЕЕЕГЕРИ

 

1

25-ое Воля, 21-ое лето Эры Любви и Процветания

Симфе, Эльпро

 

Ночь была похожа на теплое, душное, расшитое золотистыми блесками звезд ватное одеяло.

Мари смахнуло рукой капельку пота, щекотавшую кожу в районе переносицы, и уткнулось носом в плечо Лео:

– Милое мое, если бы ты знало, как я тебя обожаю!

– Я знаю, малыш, – Толпыго улыбнулось в темноте и кончиками пальцев провело по щеке Мари Ларе. – У нас с тобой сегодня как-то особенно хорошо получилось…

– Это потому, что я тебя люблю! – Мари потерлось носом о плечо Толпыго и быстрыми, почти неощутимыми поцелуями прошлось от предплечья к шее, одновременно нежно теребя пальцами все еще слегка влажные от пота волосы на голове Лео. – Люблю, люблю, люблю!

Толпыго заключило Мари в объятия и решительно потянуло к себе:

– Ты мое солнышко, мое маленькое сердце, мое счастье…

– Погоди-ка, нетерпеливое лёвико, – тихонько засмеявшись, Мари Ларе высвободилось из его объятий и вскочило на ноги. На цыпочках скользнуло к платяному шкафу у стены и достало с нижней полки набедренную повязку с искусственным членом из мягкого пластика. Вернулось к ложу и торопливо принялось прилаживать  кожаные ремни на пояснице и бедрах.

– Смена позиций, радостное мое!

– Мари, дитятко, – Толпыго поморщилось. – Ты же знаешь, что я не люблю этого! Может, давай лучше завтра, а?

Мари Ларе решительно тряхнуло головой:

– Лео, любимое, мне тоже не нравится такой вариант. Но ты же не хочешь, чтобы наши вшитые датчики – и твой, и мой, – завтра же сообщили гееегерям, что мы всю ночь занимались только односторонним традиционным сексом?

 

2

17 февраля 2045 года,

Одесса, Евроазиатская Кооперация

 

Ларцев постучал, решительно распахнул дверь и шагнул в комнату.

– Здравствуйте, вы спецкомиссар?

Из-за Т-образного письменного стола ему навстречу поднялся высокий человек, плотного телосложения с округлым лицом, чуть тронутыми сединой усами и шевелюрой, крупным носом и темно-карими глазами.

– Специальный комиссар Организации Объединенных наций по вопросам гуманитарного развития зоны Черноморья Чеслав Сэмюэль Волянецкий, – его глаза блеснули озорным весельем. – Чем могу быть полезен?

– Аркадий Ларцев, – посетитель заметно смутился, не зная, как представиться. – Я… Э…

– Не трудитесь, Аркадий Степанович, – лицо хозяина кабинета озарилось доброй улыбкой. – Я вас сразу узнал. Сложно не узнать пилота «Паруса» из второй звездной. Ваши изображения уже месяца два, как не сходят с экранов видео и с сайтов в глобе.

Он протянул руку для рукопожатия и пододвинул поближе к столу мягкое кресло:

– Присаживайтесь. Вы после полета реабилитировались на лунной базе?

– Месячный карантин плюс еще два месяца на реадаптацию, – Ларцев утонул в кресле, расправил плечи. – Восстановительные процедуры и послеполетный отдых среди лунных кратеров и скал. Скучища…

– Это теперь стандартная схема послеполетного режима для всех возвращающихся звездных экспедиций, – пояснил Волянецкий. – Но, как я понимаю, вы решили прервать отдых?

– Ужасно захотелось на Землю, – Ларцев пожал плечами. – Медики и психологи не возражали.

– Представляю, какая это радость после двух десятков лет космического полета снова оказаться под голубым небом, пройтись по зеленой траве, искупаться в море… – спецкомиссар понимающе улыбнулся. – Знаете, окажись я на вашем месте, сбежал бы, наверное, в первые же сутки после прилунения…

– Вот я и сбежал, – Аркадий глубоко вздохнул. – Захотелось поскорее встретиться с семьей. Мне, единственному из экипажа «Паруса», психологи почему-то рекомендовали отказаться от видеосвиданий. Временно, конечно… Знаете, Чеслав, я – сирота, родители погибли на меркурианской базе «Тициус»… Но у меня на Земле оставались жена и дочь. С женой мы договорились, что она не будет ждать моего возвращения из полета и заново устроит свою судьбу…

Ларцев смущенно кашлянул.

– Я понимаю, – жесткая складка пролегла у губ Волянецкого. – Эйнштейновская разница во времени. На Земле прошло двадцать три года, а на «Парусе»…

– Три года полета. Год туда, столько же обратно и двенадцать месяцев в системе Эпсилона Эридана. Двенадцать планет, в том числе две класса «суперземля»… Моей дочери сейчас должно быть чуть больше двадцати пяти. Она с женой жила в Крыму. Перед самым стартом мы купили маленький домик в небольшом поселке между Алуштой и Ялтой.

– Ах, вот оно что… – между бровями Волянецкого залегла морщина озабоченности. – Теперь я понимаю, почему вы искали со мной встречи.

– С космодрома я долетел до Одессы на аэроглайдере. Хотел местным рейсом добраться до Симферополя…

– Но вам сказали, что сообщения между Одессой и Симферополем больше не существует, – спецкомиссар поджал губы. – Ни воздушного, ни сухопутного, ни морского. И по всем вопросам посоветовали обращаться ко мне.

– Да, – Ларцев кивнул и уставился на Волянецкого непонимающим взглядом:

– Как это так – нет сообщения?

– А вот так – нет, – жестко отрезал Волянецкий и упер взгляд в поверхность письменного стола. – Сообщения между Одессой и Симферополем нет потому, что полуострова Крым больше не существует.

– Я что-то не совсем понимаю вас, Чеслав, – сказал Ларцев. – Как это, нет Крыма? Я видел Крым, когда мы подлетали к Земле на «Парусе». Его было видно и с Луны…

– И в том, что вы увидели, вас ничего не удивило? – Брови Волянецкого взлетели вверх.

– Вы имеете в виду то, что Крым поменял очертания? Теперь это ромб, большей осью вытянувшийся вдоль параллели. Ну, и еще между Украиной и Крымом появился искусственный морской канал. Километров пятьдесят шириной, не меньше.

– Все это так, – согласился Волянецкий. – Земли бывшего полуострова действительно нарастили. Теперь это и в самом деле остров, отделенный от Евразии морем…

Спецкомиссар помолчал, словно прикидывая, как продолжить разговор. Наконец, решился:

– Крыма нет, Аркадий Степанович. Есть Эльпро. Полное название – Государство любви и процветания.

– Эльпро? – Ларцев выпучил глаза. – Государство?

– Постарайтесь воспринять то, что я вам сейчас скажу, серьезно. – Волянецкий положил руки на стол и сплел пальцы. – Будет трудно поверить, но все, что вы сейчас услышите, – правда.

Ларцев замер, уставившись на спецкомиссара немигающим, полным удивления взглядом.

– Итак, теперь за проливом Свободы, в полусотне километров от побережья материка, находится Государство любви и процветания. Те, кто живет там, называют нашу планету Гео. Кстати, и свою землю они именуют так же. Как у них принято считать, Эльпро – единственное государство на планете, других стран просто не существует. Все, что находится вне пределов ромбовидной земли Гео, именуется Порочным Заморьем – это весь остальной мир. Себя жители Эльпро именуют сущностями или гее. Столица страны – Симфе.

– Симфе – это Симферополь? – догадался Ларцев. – Но, черт возьми, откуда взялось это Эльпро и эти… гее, да?

– Аркадий Степанович, – уголок рта Волянецкого иронически изогнулся, – гее – это те, кого во времена вашего отлета с Земли именовали геями, лесбиянками, бисексуалами и трансгендерами…

 

3

28-ое январо, 21-ое лето Эры Любви и Процветания

Симфе, Эльпро

 

– Располагайтесь, как дома, дружище Толпыго, – оберштурмгееегеро Дарийо Латыно махнуло рукой в сторону офисного дивана около стены.

Лео на ватных ногах прошествовало к указанному месту и уселось, положив руки на колени. Пальцы мелко дрожали. В вызове – да еще в середине рабочего дня! – к районному кураторо не было ничего хорошего.

Оберштурмгееегеро прошлось к окну, наполовину прикрыло шторы – словно подчеркивало приватность предстоящей беседы, – вернулось обратно, и остановилось напротив сидящего Толпыго, слегка покачиваясь с пятки на носок.

Дарийо Латыно было одето в ладно сшитый точно по подтянутой фигуре отутюженный мундир нежно-голубого цвета с серебристыми эполетами, петлицами и пуговицами. На ногах – начищенные до зеркального блеска высокие, почти до самых колен, хромовые сапоги. С розовой эмблемы на рукаве форменного кителя скалилось зеленое аллигаторо. Бронзовый Крест «Герой Главного Геесредоточия», медали третьей и второй степени «За служение государству». V-образная нашивка ветерана Народной Гомореволюции.

Под пристальным взглядом хозяина кабинета Лео сразу же почувствовало себя еще более неловко. Лицо залила краска, подмышки вспотели, дышать стало трудно.

– Дружище Лео, – Латыно, прищурившись, окинуло Толпыго внимательным взглядом, – я пригласило вас, чтобы получить ответы на вопросы, касающиеся вашего полового поведения.

«Вот и все, – сердце Лео замерло. – Теперь уж точно конец… Хотя… А в чем, собственно, дело?»

– Вы догадываетесь, о чем пойдет речь? – улыбка на тонких губах кураторо напоминала чуть изогнувшуюся трещину на огромном поле льда.

– Никак нет, дружище оберштурмгееегеро, – промямлило Лео одеревеневшими губами и, почти не дыша, залепетало:

– Я – законопослушная сущность, веду разрешенный образ жизни, поддерживаю равномерные двухсторонние сексотношения…

– Речь не об этом, – ледяные искры блеснули в серо-стальных глазах. – Проблема в ваших отношениях с Мари Ларе. Надеюсь, не будете отрицать, что вам известна эта сущность?

– Не буду, – лицо Лео сделалось бесчувственной маской.

– Вот и хорошо, – Дарийо удовлетворенно кивнуло. – Вы помните, когда познакомились с Ларе?

– Э… Мне трудно точно припомнить… – Толпыго с трудом проглотило застрявший в горле нервный ком. – Мы работаем в проектном бюро в соседних отделах. Где-то два или три года назад Мари пришло к нам после обучения.

– Я имею в виду не формальное знакомство, а интимное. Когда вы стали любовниками с Мари Ларе?

– Примерно три месяца назад…

– По показаниям вшитых датчиков – и вашего, и ее, – вы сошлись с сущностью Ларе девяносто три дня назад. Что более чем в полтора раза превышает предельное значение общепринятого норматива сексконтактов.

Сердце Лео замерло.

«Вот и все, мое милое Маришко!»

– Вы слишком долго вместе с Мари Ларе, – голос Латыно звенел металлом. – Это ненужная привязанность.

– Так называемая семья? – Лео закашлялось, боясь поднять взгляд на стоявшего перед ним оберштурмгееегеро.

– Ну, до преступного сообщества, именуемого семьей, вам еще далеко, – Дарийо Латыно снисходительно заулыбалось. – Но вот то, что вашу связь уже можно классифицировать как ненужную привязанность – это однозначно. Еще неделька-другая – и админгееегеро вашего предприятия вынуждено будет и вам, и Мари обоюдно уменьшить ежемесячные финансовые начисления. А потом ваши отношения плавно перейдут уже в уголовную плоскость…

– Мне и Мари нужно перестать встречаться? – Толпыго не узнало собственного голоса. Что-то сдавленное и жалкое. Шепот сущности, у которой на груди стоит карьерный грузовик.

– Вот! – Оберштурмгееегеро обрадовалось. – Вы смотрите в самый корень, дружище! Конечно, вам давно пора оставить Мари! Что, разве наша земля оскудела симпатичными сущностями?

 

4

17 февраля 2045 года,

Одесса, Евроазиатская Кооперация

 

Кабинет Волянецкого находился на десятом этаже административного здания на Приморском бульваре. Слева в окнах была видна темно-синяя полоса стылого зимнего моря, выдающийся вперед «полуостров» пассажирского порта, металлические блестящие мачты обычных и гравитационных портовых кранов. Серые снежные тучи важно плыли совсем низко над водой. Винтообразные жилые комплексы массива «Айр-Одесса» вонзались в них золотисто-хрустальными колоннами.

– Вы хотите сказать, что Крым теперь населяют только геи и лесбиянки? – Ларцев озадаченно потер виски ладонями. – И поэтому с полуостровом… извините, с островом прекращены все транспортные сообщения?

– Если бы только это, Аркадий Степанович, – Волянецкий покачал головой. – Все намного сложнее… Помните, в начале нынешнего века ЛГБТ-сообщество добилось практической реализации своих прав во многих странах Европы и Западного полушария? Стали официально признанными однополые браки, были легализованы гей-парады, даже создавались политические партии лиц нетрадиционной сексориентации. Все это воспринималось как торжество принципов либерализма и демократии, как  составная часть общественного прогресса.

– Кажется, я понял, к чему вы ведете, – Ларцев иронически фыркнул. – Однажды господа и дамы иной ориентации решили обзавестись еще и собственным государством, и человечество милостиво даровало им Крым…

– Вы почти угадали, – спецкомиссар поджал губы. – Вот только подарок оказался далеко не добровольным.

– Неужели эта розово-голубая братия устроила войнушку и силой отобрала полуостров? – космонавт засмеялся. – Не верю!

– Слава Богу, до открытого столкновения дело не дошло… – согласился Волянецкий. – Был ядерный шантаж.

– Что? – Ларцев вскинулся. – Откуда у геев взялось атомное оружие?

– Возможно, они смогли тайно проникнуть в арсеналы одной из ядерных держав, – Чеслав сухо кашлянул. – Этого до сих пор никто толком не знает. Члены «ядерного клуба» не спешат признаваться в своем ротозействе… По другой версии никакого проникновения не было. Розово-голубые, – как вы их называете, – просто купили у кого-то пятьдесят четыре миниатюрных ядерных заряда большой мощности. Настолько миниатюрных и совершенных, что каждый из них помещается в обычном дорожном кейсе. Заряды не могут быть выявлены никаким дистанционным зондированием – ну, разве что на очень близком расстоянии порядка нескольких метров.

– Пятьдесят четыре заряда? – Аркадий испуганно охнул. – Они прикарманили пятьдесят четыре атомные бомбы под носом у всего человечества? И никто этого не заметил?

– Наверняка были те, кто им активно помогал, – спецкомиссар вынужден был согласиться. – Люди из числа высокопоставленных военных и политиков. За деньги или по убеждениям – сегодня это уже не столь важно. Важны последствия.

Волянецкий сделал паузу, потом продолжил:

– Аркадий Степанович, примерно год спустя после вашего отлета с Земли оружие оказалось в руках радикальных борцов за права ЛГБТ-сообщества. Радикалов возглавил Петр Цыцин – депутат парламента, известный в определенных кругах под именем Петюша Цыца. Пассивный гомосексуалист заделался активным террористом. Все эти факты стали известны много позже, а два десятка лет назад некто Воля Мирбах просто предъявил в глобальной сети ультиматум всем мировым державам. Он потребовал в течение полугода передать Крым ЛГБТ-сообществу, отделив его от материка искусственным проливом. И предоставить право розово-голубым создать на отделенной территории свое государство. Конечно, поначалу ультиматум никто не принял всерьез – мало ли на Земле психов? А потом…   Помните, в Тихом океане было такое крошечное островное государство – Мауру?

– Туманно, – Ларцев пожал плечами. – Никогда не интересовался политической географией.

– Этого государства больше не существует. Как и большей части его более чем семидесятитысячного населения.

– Я вас правильно понял? – У Аркадия перехватило дыхание. – Эти подонки взорвали бомбу?!

– Взрыв полностью уничтожил Мауру…

– И человечество пошло на поводу у негодяев? Уступило их требованиям?!

– Человечество попыталось обезвредить террористов, – спецкомиссар покачал головой. – Несколько сторонников Мирбаха были арестованы. А через неделю прогремел второй ядерный взрыв – в Виллидж-Альберто. Был такой небольшой курортный городок на западном побережье Соединенных Штатов, между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско… Еще шестьдесят три тысячи погибших и умерших от ран… Террористы сообщили, что оставшиеся пятьдесят два заряда уже находятся в крупнейших городах мира, в том числе во всех мировых столицах – Пекине и Токио, Лондоне и Париже, Москве и Вашингтоне. Было сказано, что любая попытка противодействия шантажу вызовет новые взрывы…

– И тогда человечество капитулировало…

– Я бы сказал так: Земля согласилась с условиями, которые выдвинули террористы. В рекордные сроки между Крымом и материком был сооружен пролив – за счет материковых территорий, кстати. По требованию шантажистов началось наращивание берегов новорожденного острова до современных ромбических очертаний.

– Чертовщина какая-то, – Ларцев взмахнул рукой, словно стараясь отогнать возникшее перед глазами видение. – Искусственное государство на искусственной территории… Разве такое возможно?

– Эх, Аркадий Степанович! – в голосе спецкомиссара прорезались нотки горечи. – История человечества знала немало искусственно созданных государств. Югославия, Израиль, Косово… Но вы правы, по части своего искусственного характера Эльпро бьет все рекорды. Там, за проливом Свободы практически нет собственной промышленности, очень слабенькое сельское хозяйство. Все необходимое для жизни в страну гее поставляется из внешнего мира…

– Это же открытое паразитирование! – Аркадий не смог сдержать эмоций. – Розово-голубой нахлебник на шее человечества!

– Что поделаешь, – Волянецкий беспомощно развел руками. – По соглашению о создании Эльпро ООН ежегодно поставляет за пролив готовой продукции на сотни миллиардов долларов. Гее ни в чем не знают отказа.

– Не верю! – Ларцев затряс головой. – Вы же фактически платите общемировую контрибуцию! Кому?! Шайке обезумевших террористов?

– Которая угрожает применить ядерное оружие против всего человечества. Кроме того, у Эльпро есть влиятельное лобби практически во всех мировых структурах. Лобби, как вы понимаете, вполне определенной ориентации… Более того, существование Эльпро идеологически выгодно и многим сторонникам традиционных и консервативных ценностей. Государство любви и процветания за проливом – это же реальное воплощение того зла, с которым они борются! Наглядный образ, так сказать!

– Погодите-ка, Чеслав, – Ларцев наморщил лоб. – Я вот что не улавливаю… Ну, хорошо, пусть сейчас там, за проливом, живут сплошь геи и лесбиянки. Но ведь на полуострове было собственное население! Миллионы человек! Они что, тоже молчат?

– Населению бывшего Крыма было предоставлено право самоопределения: либо покинуть зарождающееся государство, либо стать его гражданами, – сказал Волянецкий. – Со всеми вытекающими из такого решения последствиями.