Текст книги "Обагрённые (СИ)"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– А почему эта… ёмкость лежит на боку? – удивилась Керри.

– Видите ли, в шестьдесят седьмом году технологии не были ещё достаточно развитыми, – начал объяснять Бридж. – К тому же, мистер Бэй являлся первопроходцем, если можно так выразиться. Для него наша компания могла тогда выделить отдельный дьюар. Сейчас в таких хранятся по четыре тела сразу, иначе будет очень дорого обходиться их обслуживание.

– Значит, мой муж будет тоже находиться в таком не один? – уточнила Керри.

– Совершенно верно, – любезно улыбнулся Бридж. – Он будет висеть вверх ногами ещё с тремя пациентами. Но это не так страшно. В дьюарах, где хранятся отдельные органы, вообще не протолкнёшься!

Керри без улыбки посмотрела на менеджера.

– А теперь, когда вы всё увидели своими глазами, давайте пройдём ко мне в кабинет и обсудим финансовую сторону вопроса, – предложил Бридж.

– Давайте, – охотно согласился Леви Гринбаум и взял Керри под руку.

– Итак, взносы членов нашей организации составляют лишь одну треть её ежегодного бюджета, – уже в кабинете рассказывал Стив Бридж. – «Алкор» получает каждый год от телевизионных лицензионных платежей порядка пятидесяти тысяч долларов. Наш отдел защиты прав пациентов является полностью отдельным юридическим лицом, которое управляет и защищает финансы криопациентов нашей компании, включая управление недвижимостью. Мы имеем ежегодно два процента прироста нашего капитала, что достаточно для содержания наших пациентов.

– И в этот капитал входят деньги, полученные с каждого клиента? – уточнил Леви Гринбаум.

– Всё верно, – подтвердил Бридж. – Когда клиент «Алкор» подвергается криоконсервации, значительная часть финансирования этого клиента направляется в специальный траст, который оплачивает расходы на хранение и переводит инвестиционные средства в юридически обособленный отдел защиты прав пациентов. Эта схема финансирования может показаться консервативной, но она предназначена для покрытия стоимости хранения пациентов исключительно за счёт доходов от трастов. Тем самым, мы гарантируем, что такое финансирование будет продолжаться бесконечно в будущем.

– А какова конечная сумма ваших услуг? – напрямую спросила Керри, которая плохо разбиралась в финансовых делах и терминах. – Сколько мне придётся заплатить?

– Смотрите. Перевозка тела вашего мужа из Сан-Хосе в наш офис обойдётся в сто тысяч. Дальнейшее содержание целого тела будет стоить для обычного нашего члена сто двадцать тысяч. Эти средства будут переведены в траст из полиса страхования жизни члена «Алкор».

– Получается двести двадцать тысяч? – уточнила Керри и переглянулась с Леви. Тот ободряюще кивнул ей. – А что значит «обычного члена»? Что вы имеете в виду?

– Мы придерживаемся политики предварительной договорённости и заключения долгосрочных договоров, – охотно ответил Стив Бридж, внимательно глядя на Керри. – В вашем случае всё обстоит несколько иначе.

– И? – напряглась Керри. – Это невозможно?

– От чего же? – Бридж откинулся в кресле. – Просто ценовая политика в отношении вашего мужа, боюсь, будет несколько иной.

– Сколько вы хотите? – прямо спросил Леви Гринбаум.

– Придётся оформить полис страхования жизни для миссис Эванс как минимум на пятьдесят лет. Это триста долларов в месяц.

– Итого сто восемьдесят тысяч страховка, – посчитал в уме Леви, – плюс сто двадцать хранение…

– И сто транспортировка, – напомнил Бридж.

Леви посмотрел на него, затем повернулся в Керри.

– Может, обратимся в другую фирму?

– Это ваше право, – развёл руками Бридж. – Если вы стеснены в средствах, я не вправе настаивать.

– Нет. Мы заключим договор с вами, – решительно заявила Керри.

– Но это же съест всю вашу страховку! – прошипел Леви, наклоняясь к ней. – Керри! Подумай хорошенько.

– Леви! Я всё обдумала. У меня нет времени искать что-то другое. Судьба Роберта важнее денег! – Она повернулась к Бриджу. – Я согласна! Давайте заключать договор.

– Прекрасно! – обрадовался тот. – Хороший выбор, миссис Эванс. Вы останетесь довольны нами, поверьте.

Уже на выходе Керри, поглощённая своими мыслями и пытавшаяся не слушать ворчливую болтовню Леви, сокрушавшегося о потраченной ею баснословной сумме, столкнулась с полной женщиной в смешной широкополой шляпе, едва не сбив её с ног.

– Простите меня, миссис, – стала извиняться Керри, но незнакомка, казалось, не заметив произошедшего, радостно отмахнулась.

– О! Не стоит беспокоиться, милочка! Это здание и на меня всегда производит неизгладимое впечатление. Я Пегги Гриффин, – представилась она и доверительно сообщила: – Мой Генри лежит здесь уже два года, и каждый месяц я прихожу к нему в гости. Когда-нибудь и я окажусь рядом с ним, а потом мы вместе проснёмся молодыми в далёком будущем… А вы? Ой! Только не говорите, что вы в вашем возрасте тоже присматриваете себе место здесь!

– Нет, – мотнула головой Керри. – Я для мужа… как и вы.

– Бедное дитя! – всплеснула руками Пегги Гриффин и стиснула их на пышной груди. – Я так вам сочувствую! Но не расстраивайтесь. Смерть это не конец всему. Точно-точно! С той стороны определённо что-то есть. Думаю, через сто лет на Земле будет настоящий рай! Вы согласны со мной?

– Я не знаю, – растерянно пожала плечами Керри и поспешно зашагала к своей машине.

* * *

Прошёл уже месяц с того дня, как тело Роберта поместили в криохранилище в Скоттсдейле, а Керри по-прежнему не могла прийти в себя. Душа её полнилась бездонной тягостной пустотой. Неоднозначность всего произошедшего, в которой Роберт оставался, ни жив, ни мёртв, сбивала Керри с толку. Иногда ей казалось, что лучше было похоронить его на кладбище, куда она могла бы приходить и приносить ему хотя бы цветы на могилу. А так…

Из головы не шло воспоминание о той странной женщине, которая приходит навещать своего мужа в криохранилище «Алкор», надеясь лечь там, рядом с ним и проснуться помолодевшей в далёком завтра.

А если ничего этого не будет?.. Если никто не спасёт их в этом самом будущем?.. И как же душа? Что станется с ней?.. Вернётся ли она в тоже тело, в котором обитала раньше?.. А если нет?.. Какие монстры вылезут из криокамер по всему свету спустя сто лет?.. И её Роберт тоже? Ведь она хотела спасти его, а, может быть, обрекла его на муки, пострашнее самой смерти?..

Керри мотнула головой, словно стряхивая с себя эти странные и страшные мысли. Отчуждённо посмотрела на стопку счетов, лежавшую на столе, которую она вынула сегодня из почтового ящика. Денег на их оплату не было.

Керри перевела взгляд на стакан с виски, стоявший справа от неё. Последнее время именно он стал для неё последним прибежищем. Никогда в своей жизни она ещё столько не пила, как в последние дни. Наверное, ей стоило бы взять себя в руки и совершить какой-нибудь решительный поступок, как тогда, в юности, но, ни сил, ни желания у неё на это уже не было. Даже смутная надежда на переезд к родителям не окрыляла её. Керри прекрасно понимала, что будет им лишь обузой. У них и без неё проблем хватает.

Всё. Конец. Выхода из этой безысходности нет!.. Или есть?

Керри взяла стакан с виски, поднесла его к губам дрожащей рукой и сделала пару глотков.

Алкоголь обжёг горло, скатываясь вниз и сбивая дыхание.

Керри отодвинула стакан в сторону и решительно встала из-за стола. Она подошла к шкафу у входной двери, распахнула дверцу и выдвинула ящик справа. Внутри лежал никелированный шестьсот сороковой «Смит-Вессон». Муж держал его на всякий случай, чтобы защититься от незваных гостей. Гринфилд хоть был и спокойным городком, но и здесь всякое могло случиться…

Да, чёрт его дери! Кто сказал, что это невозможно в любом уголке Америки?! Разве нет? Разве Роберт тому не подтверждение?

Керри вдруг поняла, в каком жестоком и чужом мире она жила до сих пор. Почему же правда открылась ей только теперь? Почему осознание истинного положения вещей приходит к нам лишь в минуты, когда беда обрушивается на нас самих? Почему до этого мы считаем себя какими-то исключительными, равнодушно проходя мимо чужого горя? Почему не боремся с бедой все вместе, плечом к плечу?..

Страшный мир! В нём правят люди с мёртвыми душами!

Нет! Она не желает больше жить в таком. Пусть здесь остаются те, кто готов терпеть унижения и притеснения… Терпеть ради чего? Ради призрачного завтра, в котором можно проснуться, убив себя сегодня за большие деньги?.. Разве это свобода?.. Разве в этом счастье?..

Вот она, Керри, по-настоящему свободный человек! Пусть воды Стикса понесут её в неведомое – Рай или Ад это совершенно не важно. Лучше так, чем прогибаться под этот уродливый мир!

Керри отхлебнула виски и взвела курок. Зазвонил телефон. На экране высветилось имя адвоката. К чёрту его! Керри приставила ствол к подбородку, зажмурилась, затаила дыхание, собираясь с духом. Палец медленно потянул спусковой крючок…

Часть 2. Глава 1

«Сильные делают так, как хотят,

а слабые терпят то, что они должны»

Фукидид «Пелопонесские войны»

«Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет!»

А. Ахматова

«Плохой ли, хорошей рождается птица,

Ей всё равно суждено летать.

С человеком так же не случится,

Человеком мало родится,

Им ещё надо стать»

Э. Асадов

«…Эй, вставайте, кто ещё в живых остался! Было полбеды, а теперь кругом беда.

Много буржуинов, да мало наших… Эй, вставайте, давайте подмогу!»

А. Гайдар «Сказка о Военной тайне»

часть вторая

ВЫЖИВШИЙ ИКАР

глава первая

В ЦАРСТВЕ ТЛЕНА

В глухой темноте можно было различить отдалённый звук, как будто вода падала с высоты на что-то твёрдое. Этот странный звук заставлял невольно вздрагивать всякий раз, когда невидимые капли плюхались на камень… Хотя, почему камень? Возможно, это металл – проржавевший и давно сгнивший? В пропитанном сыростью воздухе ясно ощущался запах железа вперемешку с гнилью и плесенью.

Роберт попробовал пошевелить пальцами правой руки, и понял, что весь опутан какими-то проводами. А вслед за этим пришло осознание тупой пронизывающей боли, сковавшей тело тугими путами. Голова была наполнена чем-то тягучим и холодным. Мысли с трудом, рывками пробивались сквозь эту субстанцию, донося осознание, что он лежит на койке – жесткой и неудобной, а тот странный плюхающий звук – это звук какого-то медицинского прибора, возможно, трикодера.

Понимание этого вызвало в душе Роберта тревогу, постепенно переходящую в испуг.

Что с ним случилось?.. Где?.. Когда?.. Как он оказался в этом странном месте?..

Какой-то шорох… или нет, не шорох, скорее движение воздуха выплыло из непроглядной чёрной бездны и коснулось кожи Роберта. Встрепенувшись, он весь превратился в слух.

С лязгом где-то в темноте отворилась тяжелая металлическая дверь. Вспыхнул тусклый белый свет, показавшийся ослепительным. Пришлось зажмуриться.

– Жив?.. Неужели жив!

В незнакомом голосе прозвучало искреннее удивление, переходящее в радостную надежду.

– Кто здесь? – с трудом вымолвил Роберт и удивился собственному голосу – чужому голосу, который он никогда не слышал.

Дьявол! Да что с ним такое?

Где-то глубоко в памяти вспыхнуло ослепительной искрой воспоминание – какое-то помещение, где он стоит, затаившись в нерешительности, и смотрит на незнакомого парня с пистолетом в руке. Затем выстрел – глухой и далёкий – и боль, жгучая боль в груди, сковывающая волю и сознание… Всё. Чёрная тьма вокруг. Ни мыслей, ни чувств целую вечность… Или всё же что-то было? В памяти маячила какая-то смутная светящаяся пелена и ощущение блаженства и покоя, связанное с ней.

Неужели это происходило с ним?.. Почему?.. Зачем?..

Снова яркая вспышка и перед мысленным взором побежали стремительным калейдоскопом какие-то события, незнакомые люди, обрывки бессвязной речи, чужие пейзажи, улицы странных городов в густом багрянце, исходившим от неба. Всё это выплёскивалось откуда-то из глубины сознания, затмевая то, самое первое видение, в котором он умирал, сражённый шальной пулей.

Роберт стиснул кулаки, весь напрягся, пытаясь привстать с койки, опершись на локти.

– Эй, эй! Чад! Не делай этого! – тут же предостерёг его незнакомец, поспешно подходя к Роберту и кладя тяжёлую руку ему на грудь, снова придавливая к койке.

Глаза уже привыкли к свету, и Роберт мог разглядеть этого человека. Он оказался невысок ростом, седовлас и чем-то походил на китайца или японца: смуглое округлое лицо, изборождённое глубокими морщинами, узкие глаза, чёрные, как и одежды на незнакомце, тонкие, скорбно поджатые губы.

– Чад! Успокойся уже! – вразумительно повторил «китаец». – Мы едва смогли вернуть тебя к жизни. Лежи смирно, а то швы разойдутся!

– Я… Роберт… Эванс. Почему вы называете меня Чад? – сквозь зубы процедил Роберт, превозмогая боль и не в силах отделаться от ощущения, что внутри него говорит другой человек, говорит на чужом ему языке!

Откуда он может знать этот язык?

– Что случилось?.. Что со мной произошло?.. Где я?

– Э! Как тебя повело-то! – угрюмо усмехнулся незнакомец. – Какой такой Роберт? Ты – Чад! Наш товарищ, ты один из нас – «Серых Ангелов». Неужели всё позабыл?

«Китаец» с сомнением осмотрел лежащего на койке. Его пальцы были холодными и твёрдыми, но очень умелыми.

– Вроде бы, голову тебе удалось сохранить в целости. С телом вот пришлось сильно повозиться.

– Чад?.. Это моё имя? – удивился Роберт, хотя в голосе незнакомца звучало столько уверенности, что вряд ли он лгал ему. Да и зачем ему это?

А может быть, над ним ставят какие-то эксперименты? Те страшные эксперименты, в которых обычно уличают военных? Ведь он, судя по всему, в больнице, только в какой-то странной больнице.

– Что со мной произошло? – повторил свой вопрос Роберт, борясь с сомнениями. – Кто такие «Серые Ангелы»?.. Я не знаю вас… Я не знаю себя! – Он осторожно ощупал своё тело. – Я не помню… совсем ничего не помню!.. Почему?

– Да, вижу я, вижу, – закивал «китаец». – Что произошло? Беда случилась! Во время последней вылазки, вы втроём попали в засаду. Возможно, кто-то предал нас. Чтобы дать тебе и Виру уйти, Аэла взорвала на себе плазменную бомбу. Убила себя и охранителей, преследовавших вас, но потолок туннеля, по которому вы шли, обрушился. Взрывной волной тебя сильно задело, и Вир притащил тебя сюда едва живого. Потом мне пришлось повозиться изрядно. Мы потеряли тебя на целых десять минут. Думали, что это конец, но ты оказался не так прост. Я сделал всё, что смог, чтобы собрать тебя по частям.

«Китаец» скромно улыбнулся.

– Я – Мун, местный врачеватель. Когда-то в прошлом работал в обычной больнице, но оказалось, что лечить простых людей стало накладно для власти. Больницы закрывались одна за другой, как и школы, заводы и фабрики. Народ нищал и умирал с голода. Как-то мне предложили участие в одном сомнительном медицинском эксперименте, и я по глупости своей согласился, польстившись на деньги, но потом мне открылась правда, я будто очнулся ото сна, в котором пребывал последние годы… Э! Да что уж вспоминать об этом! Теперь уже всё в прошлом. Десять лет прошло. Сейчас все мы здесь – «Серые Ангелы», единственные, кто борется на этой планете за справедливость, кто уничтожает этих жадных и бездушных крыс, пожирающих наш народ с потрохами, отнимает последнее у оставшихся в живых после медицинских экспериментов над народом.

– Крыс? – не понял Роберт.

– Да. Всех этих олигархов и прислуживающих им сановников, вельмож, и охранителей. Они попирают законы справедливости и человечности на этой планете, пьют кровь простых людей.

Мун замолчал, будто вспоминая о чём-то своём.

– Но как такое может быть на Земле? – поразился и испугался Роберт.

– Земля? – Мун как-то странно посмотрел на него и усмехнулся. – Пожалуй, нужно дать тебе лекарство.

Он неспешно подошёл к широкому металлическому столу у противоположной стены, на котором громоздилась груда каких-то коробок.

– Постойте! – остановил его Роберт, чувствуя, как холодок страха наполняет его грудь. – Вы хотите сказать, что мы не на Земле?

– Получается, что так, – пожал плечами Мун. – И что тебе далась эта Земля?

Он вернулся к койке, на которой лежал Роберт и протянул ему небольшой пакетик с белым порошком.

– На вот, выпей. А то, похоже, у тебя снова жар.

Мун приложил тыльную сторону запястья ко лбу Роберта.

– Значит, вы слышали о Земле? Откуда? – обрадовался тот, с отвращением глотая горький порошок, который пришлось запить тёплой мутной водой из жестяной кружки.

– Слышал, – равнодушно кивнул Мун. – Кто ж о ней здесь не слышал?

– А здесь это где? – тревожно спросил Роберт. – Что это за планета?

– Та самая – Стигия. Раньше её, правда, называли Гивея. Но об искуплении грехов предков наши правители давно уже и не вспоминают. Теперь здесь действительно адский мир… Разве забыл, где родился? – усмехнулся Мун, сверля Роберта подозрительным взглядом. Но потом его взгляд смягчился. – Ах, да! Ты же контуженный. Совсем забыл.

– Вы говорили о каких-то «Серых Ангелах»? Кто они? – допытывался Роберт, которого всё больше охватывало смятение и страх. Ему никак не верилось, что всё сказанное Муном может быть правдой. Как в такое можно было поверить? Всё казалось каким-то кошмарным, пугающим сном, небылью.

– Это давняя история, – покачал головой Мун. – Но раз ты совсем ничего не помнишь, так и быть расскажу. Надеюсь, память к тебе вернётся, в конце концов… Хотелось бы, чтобы вернулась. – Он с надеждой посмотрел на Роберта и продолжал: – Так вот. Когда-то давно, много лет назад, я тогда ещё совсем мальчишкой был, пришли к нам с неба «хикари-тенши».

– Солнечные Ангелы? – удивился Роберт.

– Да. Они хотели помочь гивейскому народу освободиться от власти предателя революции Чой Чо Рена. Это прежний правитель Гивеи, который грабил и уничтожал свой народ целых тридцать лет.

Лицо Муна скривилось гримасой отвращения, и он брезгливо сплюнул в сторону.

– «Солнечные Ангелы» много хорошего сделали тогда для нас. Но их здесь оказалось слишком мало. А люди наши всегда были разобщены, корыстны и трусливы. Чой Чо Рен же коварен, жесток и властолюбив. Его солдаты и каратели вторглись на южный материк, где «хикари-тенши» создали островок свободы и справедливости. Много крови пролилось в те дни. Многие «Солнечные Ангелы» пали под напором сил Тьмы. Лишь единицы из них уцелели и ушли на запад, в глухие леса и горы. Чой Чо Рен же с тех пор отменил все законы, лишил народ всех прав и свобод, превратил людей в безропотный скот, который раздал во владение своим приближённым и друзьям, как рабов.

– А «Солнечные Ангелы»? Что сталось с ними? – спросил Роберт, глядя на то, как помрачнел Мун.

– Они не сдались. Именно «хикари-тенши» и создали тайное общество «Серых Ангелов». Их мораль не позволяла им убивать людей. Но «хикари-тенши» вынуждены были переступить через себя и свои законы ради торжества добра в нашем мире. Иначе они просто не могли поступить. Поэтому-то отныне все они стали как бы отверженными – не на светлой и не на тёмной стороне. Люди говорят, что тогда «хикари-тенши» дали клятву оставаться не присоединившимися ни к одной из сторон до тех пор, пока Зло в этом мире не будет повержено и наказано по заслугам. А потом вокруг них стали собираться местные люди. Те, кто ещё не остыл душой, не превратился в мёртвые бездушные головешки. Вот так постепенно и образовалось наше нынешнее воинство, в которое вливались бойцы со всех концов планеты, кто больше не мог терпеть гнёт и унижения режима Чой Чо Рена.

Мун посмотрел на Роберта, внимательно слушавшего его.

– Здесь находится наша тайная база. Она глубоко под землёй, недалеко от северной столицы, но они ни за что не доберутся сюда. Будь спокоен.

– Они? О ком ты? – не понял Роберт.

– Ищейки нашего «великого» и «мудрого» Чой Шо, его цепные псы и охранники, – пояснил Мун.

– Это тоже правитель?

– Да. Новый владыка планеты, пришедший на смену Чой Чо Рену, когда тот отдал душу богам или демонам… Скорее вторым… Хотя была ли у него душа тоже большой вопрос. Раньше Чой Шо управлял армией Гивеи и звался тогда генералом Шань Гуном. Здешние олигархи, обогатившиеся после революции за счёт народа, в лице Шань Гуна нашли себе нового слугу-марионетку, дали ему имя, подобающее правителю, да и название нашей планеты сменили на новое. Вроде как, в ознаменование будущих перемен. Но ничего для простых гивейцев не изменилось… Вернее, стало только хуже. Теперь мы понимаем, что настоящее зло кроется не в потешных генералах, «озаровцах» или в сановниках с вельможами – этих говорящих головах олигархов планеты. Нет, настоящее Зло это тот экономический и политический режимы, которые они здесь установили. Поэтому мы, «Серые Ангелы» боремся не только с Чой Шо и его приспешниками. Мы боремся с ненасытным олигархатом, который поддерживает систему наживы через безудержное воровство богатств планеты, с преступными законами, насаждаемыми ими простому народу, в то время как сами они находятся вне всяких законов и правил.

– А кто такие «озаровцы»? – не понял Роберт.

– ОЗАР это прежняя народная милиция, которую ещё в пору Чой Чо Рена превратили в скопище тупых, бездушных охранителей режима, в послушный инструмент принуждения и подавления народного недовольства и возмущения творящейся здесь несправедливостью.

– Понятно. А «хикари-тенши»? Что же они?

– Их уже не осталось никого. Теперь мы продолжаем их дело, как можем, несём бремя их клятвы. Нынешние пигмеи от власти пытаются устоять на плечах этих гигантов, приписать себе их заслуги и достижения, одновременно люто ненавидя их, поливая прошлое, связанное с ними, злобной ложью.

– Почему? – удивился Роберт.

– Потому что все они прекрасно понимают, как ничтожны сами, потому что боятся прошлого! – В голосе Муна прозвучало ожесточение. – Луч света, вырвавшийся из этого прошлого, может озарить умы и души простых людей, поднять их на борьбу с преступным фашистским режимом. Мы первыми увидели этот свет и своим примером пытаемся пробудить от спячки всех остальных. Подолгу прежде мы ждали воздаяния своим палачам. Годы шли, зло копилось, только усиливая власть скверных людей. Теперь мы поняли, что надо быть систематичными в защите от беззакония и лжи. А ещё надо быть абсолютно беспощадными. Когда тайно и бесславно погибают сотни сановников и их подручных палачей-охранителей, тогда высокое положение в государстве перестаёт привлекать негодяев и дельцов. Когда олигархи и их дети не могут без оглядки выходить на улицы городов и чувствовать себя в безопасности в своих роскошных дворцах, они перестают упиваться своей властью и живут в постоянном страхе. Но как бы все они не охраняли себя, им не спастись от нашего воздаяния! – с гневным торжеством сообщил врач.

– И это возможно? – осторожно спросил Роберт.

– Да! Мы используем зажигательные устройства для уничтожения записей и доносов, отравляем воду, которую они пьют из особых скважин, рассыпаем в воздуховоды их дворцов смертоносные бактерии и радиоактивный яд. Они отравили наш народ своей хитроумной заразой и думали, что останутся безнаказанными за содеянное. Как бы не так! Теперь настал их черёд. А ещё мы насыщаем пищу, которую они едят вредоносными веществами, нанимаясь поварами к ним на кухни. Пускай испробуют то, чем кормили всех нас долгие годы! Теперь пришло время отмщения за их преступления, настал наш черёд! И никакая охрана, которую они набирали всё это время из самых тёмных и отсталых гивейцев, им не поможет спастись. У большинства из нас есть образование, инженерные профессии и технические навыки, которые власть имущие искореняли на планете десятилетиями, желая оградить себя от умных и способных критически мыслить людей. Но всех думающих им всё равно не истребить. Теперь мы сами учим своих детей вне стен их ущербных школ, готовим новых борцов с режимом. А наши знания позволяют нам легко проникать в жилища-крепости сановников и вельмож. Ведь строили эти жилища малограмотные наёмники из южных провинций. Наша элита сама загнала себя в ловушку, где их легко перебить по одному.

– Но добьётесь ли вы справедливости, если народ не поймёт ваших целей, если не пойдёт за вами? – сомнение прозвучало в голосе Роберта, который испытывал сейчас смешанные чувства.

Жёсткая усмешка едва тронула губы Муна.

– За нами! Ты хотел сказать «за нами»? Ты же один из нас, Чад! Что за сомнения вселились в твою голову? Ты же сам всегда говорил: если на планете царствует беззаконие, и мы хотим установить закон, то мы должны быть не менее могучи, чем это олигархическое государство, пусть и с незаметной, теневой стороны жизни. Наша цель – сеять страх и физически уничтожать зло, очищать хрустальный поток жизни от всякой нечестии, от вредоносных людишек с мёртвой душой!

– Но можно ли уничтожить зло механически? – Роберт всё ещё пытался увязать услышанное с обрывками своих воспоминаний и с накатившими на него чувствами, которые с каждой минутой становились такими же незнакомыми, как и всё вокруг него. – И как можно здесь не ошибиться? Ведь искоренять вредоносных людей возможно лишь с очень точным прицелом. Разве нет?

– По-твоему, мы предаём смерти совсем не тех, кого следует? – Мун строго воззрился на него. – Ты хочешь сказать, что мы боремся с призраками?

– Я не знаю, – Роберт обессилено откинулся на жёсткую подушку. – Разве слепые нападения не вызовут рост страдания народа, не углубят его тяжёлого положения? Ведь действие всегда равно противодействию.

– Вот именно! – подтвердил Мун. – Мы всегда соблюдаем равновесие, и убийцы добра не останутся в живых, не смогут продолжать свою мерзкую деятельность. Мы охотники, бьющие по убойным местам олигархии. Она и есть главный источник зла. Миллионы людей живут ничтожно краткой жизнью. У нас с тобой нет иной цели, как облегчить их участь, сделать счастливее родную планету, избавив её от несправедливости и угнетения.

– Не знаю. Возможно, вы и правы, – вздохнул Роберт. – В голове у меня сейчас какой-то туман и хаос. Я плохо соображаю, – признался он и спросил: – А кто такой Вир?

– О! Это, пожалуй, самый отчаянный наш боец. Он как твоя правая рука. Вы с ним лучшие друзья. Иногда мне даже кажется, что он ниспослан к нам откуда-то с небес, как «хикари-тенши». – Мун посмотрел на сводчатый каменный потолок, казавшийся серым в свете мутных продолговатых ламп. – Вир появился здесь пять лет назад. Пришёл, то ли из южной столицы, то ли с запада. Правда, рассказывать о себе он не любит. Сначала тоже всему здесь удивлялся, будто памяти лишился. Но потом пообвык и освоился. Я с тех пор наблюдаю за ним. Сидит в нём, понимаешь, какой-то дьявол – отважный и беспощадный, порой толкающий его на всякие безрассудства. Иногда мне даже кажется, что Вир нарочно ходит по краю пропасти, словно играет со смертью, дразнит её своей отвагой. Но я не расспрашиваю его, почему так и что с ним такое происходит, что у него творится на душе. Хотя порой мне кажется, что мы с ним виделись раньше, только вот не припомню никак, где… Может, и ошибаюсь я, – пожал плечами Мун.

– Почему не спросили у него? Вдруг он оказался бы шпионом или провокатором? – удивился Роберт, в котором неожиданно заговорил незнакомый ему Чад.

– Нет. Тут нас не проведёшь! – погрозил пальцем Мун. – Сам же знаешь, есть у нас такие замечательные штуки, ДПР называются. Они остались нам в наследство ещё от «хикари-тенши», как и оружие, и много чего ещё.

Мун широко улыбнулся, достал из кармана плоский золотистый предмет, похожий на старинные карманные часы, на крышке которого уместились три округлых глазка. Протянул его на ладони, показывая Роберту. Один из глазков сейчас горел зелёным.

– Что это? – удивился Роберт.

– Детектор психологического распознания. Зелёный это твой, – радостно сообщил Мун. – Значит, всё в порядке. Если загорится оранжевый, получается, что человек этот сомневающийся. С таким лучше не связываться. Ну а если уж горит красный – гнида продажная, доносчик или шпион перед тобой. Такого бей сразу! Так вот. Теперь мы чужаков и тех, что с гнильцой внутри сразу примечаем. Нам бы такую штуку пораньше, скольких наших товарищей удалось бы спасти от тюрем, да от смерти. Кстати, схороненные «Солнечными Ангелами» запасы нашёл именно Вир. С этим пришёл к нам. Есть в том схроне и плазменные бомбы, и ингибиторы короткой памяти, и парализаторы с инфразвуком, и гипнотические очки. В общем, всякое такое оружие индивидуальной защиты от карателей. ИКП и гипнотические очки, между прочим, вещь незаменимая, чтобы от слежки уходить и оставаться нераскрытыми ищейками Мурамасы Зойто – главного начальника карателей.

Металлическая дверь на входе лязгнула, противно заскрипела и открываясь. В помещение уверенно вошёл коренастый человек в неприметных тёмных одеждах, как и у Муна, и стремительно приблизился к койке, на которой лежал Роберт, склонился над ним.

– Жив? Очнулся?.. Наконец-то! – В голосе вошедшего прозвучало волнение, сменившееся нескрываемой радостью.

У незнакомца было прямоугольное, слегка вытянутое лицо, широкий волевой подбородок, крупный нос, высокий лоб в обрамлении слегка вьющихся, зачёсанных назад волос. В глубоких чёрных глазах под низкими бровями застыло напряжённое ожидание.

– Чад, дружище! Ты что не узнаёшь меня? Я – Вир!

– Он немного не в себе, – шепнул ему на ухо Мун и покосился на Роберта, на лице которого застыло лёгкое недоумение. – Болтает о Земле и называет себя другим именем… Какое-то странное имя, скажу тебе.

– Что? – Вир резко повернулся к врачу, буравя того взглядом. – Ты ничего не путаешь?

– Точно говорю, – заверил Мун. – Я уж решил, что он немного того после случившегося…

Врач слегка покрутил пальцем у виска.

Вир не стал больше расспрашивать его, быстро склонился к больному на койке, заглядывая ему в глаза. Тихо произнёс над самым его ухом:

– Ты помнишь своё прошлое? Верно? Я тоже помню.

Зрачки у Роберта расширились от этих его слов.

– Да, брат. Такие вот дела, – слегка склонил голову Вир, прикрывая веки, и положил руку на плечо Роберта. Пальцы его осторожно сжались. – Давай, поправляйся скорее! У нас с тобой много дел на этой планете.

* * *

Они уселись на каменном остове широкого колодца, из которого только что вылезли – Чад и Вир. Несколько раз Чад пробовал выходить наружу днём, но слепящее красное солнце, заливавшее всё вокруг густым багрянцем, больно резало ему глаза. Окружающее казалось нереальной фантазией, кошмарным сном, каких он не видел, даже находясь на грани между жизнью и смертью. В нём всё ещё жил Роберт – его мироощущение, его чувства, его мысли и воспоминания. Правда последние с каждым днём выздоровления становились всё более размытыми и ускользающими. Его нынешняя жизнь и та прежняя не были продолжением одна другой и не дополняли друг друга. Они разнились, как белое и чёрное, как пламень и лёд. И самым ужасным для Роберта-Чада оказалось принятие случившегося как данности. Произошедшее с ним просто выходило за рамки его понимания, не вязалось со всем, что он знал до этого о мире, окружавшем его.