Текст книги "Обагрённые (СИ)"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Часть 1. Глава 1

«Бессмертие человеческой личности – это научная проблема.

Смерти нет! Это можно доказать. И доказать строго логически.

Человеческая личность бессмертна!»

В. М. Бехтерев

«Новые поколения поднимут упавшее знамя

и построят своё будущее на нашем прошлом»

И. В. Сталин

«Что же это за страна? – воскликнул тогда удивлённый

Главный Буржуин. – Что же это такая за непонятная страна,

в которой даже такие малыши знают Военную Тайну и

так крепко держат своё твёрдое слово? Торопитесь же, буржуины,

и погубите этого гордого Мальчиша…»

А. Гайдар «Сказка о Военной тайне»

«В чем смысл жизни? Служить другим и делать добро»

Аристотель

Часть первая

БУДУЩЕЕ, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

глава первая

ДАР АШВИНОВ

В глухой темноте можно было различить отдалённый звук, как будто вода падала с высоты на что-то твёрдое. Этот странный звук заставлял невольно вздрагивать всякий раз, когда невидимые капли плюхались на камень… Хотя, почему камень? Возможно, это металл – проржавевший и давно сгнивший? В пропитанном сыростью воздухе ясно ощущался запах железа вперемешку с гнилью и плесенью.

Роберт попробовал пошевелить пальцами правой руки, и понял, что весь опутан какими-то проводами. А вслед за этим пришло осознание тупой пронизывающей боли, сковавшей тело тугими путами. Голова была наполнена чем-то тягучим и холодным. Мысли с трудом, рывками пробивались сквозь эту субстанцию, донося осознание, что он лежит на койке – жесткой и неудобной, а тот странный плюхающий звук – это звук какого-то медицинского прибора, возможно, трикодера.

Понимание этого вызвало в душе Роберта тревогу, постепенно переходящую в испуг.

Что с ним случилось?.. Где?.. Когда?.. Как он оказался в этом странном месте?..

Какой-то шорох… или нет, не шорох, скорее движение воздуха выплыло из непроглядной чёрной бездны и коснулось кожи Роберта. Встрепенувшись, он весь превратился в слух.

С лязгом где-то в темноте отворилась тяжелая металлическая дверь. Вспыхнул тусклый белый свет, показавшийся ослепительным. Пришлось зажмуриться.

– Жив?.. Неужели жив!

В незнакомом голосе прозвучало искреннее удивление, переходящее в радостную надежду.

– Кто здесь? – с трудом вымолвил Роберт и удивился собственному голосу – чужому голосу, который он никогда не слышал.

* * *

– Боб! Боби! Пора вставать, соня. Опоздаешь на работу, – голос жены донёсся откуда-то издалека.

Ещё до конца не проснувшись, Роберт повернулся на левый бок и протянул руку в сторону Керри. Её там не оказалось. Пальцы Роберта наткнулись лишь на остывшую простыню.

Затем последовал жёсткий щелчок где-то за спиной, и от неожиданности Роберт вздрогнул. Но это всего лишь перекинулись откидные цифры на часах, стоявших на прикроватном столике, а затем спальню огласил бодрый голос: «Привет, Сан-Франциско! Сегодня 12 июня 1996 года. На часах шесть утра, а за окном прекрасная погода. Синоптики нам обещают больше, чем семьдесят градусов по Фарингейту! А с вами, как всегда, я, Уолли Хейз на радио «Горячий разговор» на 560 АМ. Сегодня давайте поговорим вот о чём: о сводном законе об урегулировании бюджета. Что о нём думает наш президент, Альберт Гор? А что думаете о нём вы?.. Я, конечно же, о законе, а не о президенте!» – ведущий громко рассмеялся.

Роберт поморщился. Опять эта пустая болтовня в конгрессе! Он выключил радио и нехотя поднялся с постели.

За окном, в самом деле, сияло июньское солнце. Впрочем, здесь, в Калифорнии в этом не было ничего удивительного – самое обычное дело.

Роберт Эванс со своей женой Керри жили в небольшом городке Гринфилд, на Элмвуд Драйв, что на южной окраине. Одноэтажные белые однотипные домики с красно-коричневыми черепичными крышами и воротами гаражей, выходящими прямо на улицу. Несколько маркетов средней руки, куча мелких магазинчиков на любой вкус, пара заправок, банк, три школы и столько же церквей – обычная американская обыденность, которая со стороны может показаться скучной и даже унылой. Улицы с торчащими вдоль них, то тут, то там лохматыми свечами пальм, а за городом горизонт закрывают безлюдные зелёные холмы, тянущиеся с запада на восток.

Но выбор места жительства для Роберта Эванса определялся не этим. Гринфилд располагался всего в сотне миль от Маунтин-Вью, от Исследовательского центра Эймса, отделения правительственного агентства – Национальной воздухоплавательной и космической администрации, или просто НАСА. Это всего лишь в полутора часах езды от их дома.

Сам Роберт родился в городке с похожим названием – Гринвуд, что в Небраске. Возможно, ещё и это повлияло на его выбор нового места жительства – ни с чем несравнимые детские воспоминания. Хотя они с Керри могли поселиться, скажем, в Сан-Хосе или даже в Сан-Франциско, но здесь оба нашли общий язык – Керри училась в Нью-Йорке, но, как и Роберт, родом была из небольшого городка в Теннесси.

В Центр Эймса Роберт попал по рекомендации профессора Найджела Кларка. Впервые Роберт познакомился с ним десять лет назад. Тогда сам он ещё учился в Беркли на факультете биологии и биомедицины, а Кларк, до этого преподававший естественные науки в Принстоне, в Нью-Джерси, приезжал к ним в кампус с лекциями по астробиологии. Молодой и пытливый Эванс явно приглянулся мудрому профессору, и тот, когда пришло время, поспособствовал его карьере.

Приняв душ, Роберт вышел к жене на кухню. Керри закончила хлопотать у плиты, и на столе Роберта ждала любимый омлет с жареным беконом, чашка дымящегося кофе, тосты и свежий выпуск «Меркури Ньюз», который он обычно листал на завтрак, а потом дочитывал в обед.

Жена встретила его приветливой улыбкой и тёплым поцелуем в губы. У них не было детей. Роберт был с головой погружён в свою работу, а Керри искала себя в искусстве, практикуясь в начальной школе на Алл-авеню учителем рисования. Но по вечерам, сидя обнявшись у телевизора, за просмотром какой-нибудь старой доброй картины с Энн Шеридан или блистательной Лореттой Янг, они оба мечтали о маленькой дочке, ну или о смышлёном сыне. И тогда печальные синие глаза Керри наполнялись светом, а кончик её слегка вздёрнутого носа, покрытого крохотными веснушками, начинал едва заметно вздрагивать. В такие моменты Роберт ласково гладил медные кудри жены, и сердце его наполнялось теплотой и нежностью от мыслей о необычной, одухотворённой красоте Керри.

В гараже Роберта ждал его серебристый «Шевроле Импала». Сев за руль и включив зажигание, Роберт бросил взгляд на стоявший тут же вишнёвый «Форд Таурус» жены, и осторожно выехал под открывшиеся ворота на улицу.

Хорошо знакомая дорога не обещала ничего необычного. Через Тайлер-авеню, налево, на юг и по эстакаде на хайвей сто один, а дальше всё время на северо-запад до Салинас. Ничем не примечательный пейзаж: справа и слева череда пологих холмов под почти безоблачным небом, в котором плавало ослепительное белое солнце. В Салинас дорога резко поворачивала направо, через череду эстакад, а потом около Сан Хуан снова вытягивалась вдоль залива Монтерей, пока не упиралась в преддверье Сан-Хосе, где путь пересекало множество линий электропередач, ажурные фермы которых высились на безлюдных холмах, поросших сухой травой и чахлым кустарником.

Миновав несколько перекрёстков и светофоров, Роберт свернул с Манила-авеню на территорию аэродрома Моффетт, и по Де-Франс-авеню подъехал к белой прямоугольной вывеске, за которой высилось здание кампуса из стекла и стали, площадью в девять миллионов квадратных футов на участке земли в двести двадцать акров. Через дорогу от него высилось, пожалуй, самое странное и футуристическое сооружение, расположившееся здесь. Оно походило то ли на инопланетный корабль, то ли на перевёрнутую вверх дном чугунную ванну. Это примечательное сооружение именовалось «Мак Мун», или просто ангар 596. Строилось ещё в разгар лунной гонки, но теперь стояло невостребованным.

«Скоро и здесь начнётся суета, – подумал Роберт, проезжая мимо. – Агентство всеми силами хочет хоть в чём-то утереть нос Советам. Вон и ступени нашего ракетоносителя уже подвезли».

Он с сомнением оглядел два громадных цилиндра, лежавших на бетонных плитах – составные части знаменитой ракеты «Титан-5». Именно ей суждено будет отправить в глубокий космос к созвездию Центавра три автоматические станции «Ашвин» – одну к Проксиме, а две остальные к Центавру А и Центавру В.

В кабинете у профессора Кларка Роберт неожиданно для себя застал директора Лаборатории реактивного движения НАСА.

«А вот и сопровождающий», – подумал Роберт, вспомнив про виденную во дворе ракету.

Майкл Уоткинс нервно расхаживал по помещению, заложив руки за спину, и требовательно вопрошал Кларка:

– Нет вот вы мне скажите, Найджел. Только откровенно! Вы сами верите в успех нашей затеи? Что это нам даст в итоге? Научный прорыв или миллиардные траты?

Кларк стоял у своего стола и перебирал в руках какие-то бумажки. Ответил он нехотя, прерываясь на долгие паузы:

– Видите ли, господин директор. Астробиология занимается изучением происхождения эволюции, пытается понять, как распространяется жизнь на других планетах во вселенной. В связи с активным проникновением человека в космическое пространство, подобные знания просто бесценны для нас, как учёных.

– Э! Бросьте! – раздражённо отмахнулся Уоткинс. – Вы же не собираетесь читать мне здесь одну из своих лекций? Поймите, Найджел, я занимаюсь железом, с меня сдирают семь шкур за сроки. Всё висит на волоске. Поэтому я хочу понять, стоят ли все мои усилия хотя бы цента. Что мы повезём туда, в космос? Очередную золотую платину с посланием к инопланетянам?

Уоткинс приподнял к потолку голову и потыкал в него пальцем.

– Их там и так уже предостаточно!

– Экстремофилы, – отозвался на его вопрос Роберт.

Кларк только сейчас заметил его присутствие и явно обрадовался появлению коллеги.

– А, Роберт! Наконец-то!

Профессор отложил свои бумаги в сторону и шагнул навстречу Роберту.

– Объясните хотя бы вы нашему гостю, чем мы тут с вами занимаемся. А то он думает, что мы тратим зазря деньги налогоплатильщиков.

Роберт пожал сухую ладонь Кларка и повернулся к Уоткинсу. Тот оглядывал его оценивающе.

– Мы готовим к полёту организмы, способные выжить в экстремальных условиях в надежде, что попав на планеты иных миров, они посеют там споры земной жизни.

– Иными словами мы пытаемся играть в Бога? – закивал понимающе головой Уоткинс и скептически ухмыльнулся.

– Не думаю, – покачал головой Роберт. – Мы не собираемся там творить Адама или Еву. Ключевым элементом в нашей программе являются экстремофилы.

– Это ещё что за твари такие? – брезгливо поморщился Уоткинс.

– Ну, например, биота, которая способна выжить под толщей воды в несколько километров. Или микробы, живущие в очень кислых средах. Экстремофилы это микроорганизмы, способные жить и во льдах, и в кипящей воде, в кислоте, даже в ядерных реакторах и токсичных отходах. Характеристика этих организмов, их среды обитания и эволюционного пути есть важнейший компонент в понимании того, как может развиваться жизнь в других местах вселенной, кроме нашей Солнечной системы. Некоторые подобные организмы в условиях нехватки фосфора могут замещать его в своей молекуле ДНК на мышьяк. А, значит, жизнь на других планетах может иметь совершенно иной химический состав, чем на Земле.

– Понятно, – усмехнулся Уоткинс. – Получается, мы хотим вторгнуться в чужой мир и угробить его своими биологическими отходами? Мало нам нашей планеты!

– Вы сомневаетесь в успехе этой затеи, Майкл? – профессор Кларк пристально посмотрел на него.

– Сомневаюсь ли я? – Уоткинс взглянул на него с какой-то нерешительностью. – Профессор, посмотрите на то, что происходит вокруг. Я имею в виду в мире. Сорок лет назад, после смерти Сталина, наша доблестная разведка питала большие надежды, когда у Советов установилось так называемое «коллективное управление» – этот знаменитый триумвират из ближайших соратников вождя коммунистов. И что в итоге? Прежний курс не только не изменился, но ещё больше укрепил их страну. Вот ведь какая странность этих русских! Им в руки приходит неограниченная власть над огромной страной, над богатейшими ресурсами, а они, вместо того, чтобы прибрать всё к своим рукам, заботятся о процветании этой страны, о благосостоянии своего народа, – в голосе Уоткинса прозвучала горькая ирония. – Как вы думаете, почему так?

Он посмотрел на Кларка, словно тот мог знать ответ на этот вопрос. Затем перевёл взгляд на Роберта, но тот тоже ничего не ответил.

– И что мы в результате имеем? – обречённо воздохнул Уоткинс. – Первые в космосе – русские! Первый компьютер изобрёл их инженер ещё в шестьдесят восьмом, и теперь эти их «Агаты» и «Кристаллы» конкурируют на мировом рынке с нашими «Эппл» и японскими «Ямаха». Не у нас, а у них, Найджел! Да что там компьютеры! Наши инженеры дошли до эскизного проекта информационной сети «Арпанет» только в шестьдесят шестом, а русские с их «Красной книгой» имели свою сеть уже в шестьдесят четвёртом. И теперь они забивают через неё головы нашей молодёжи своей коммунистической пропагандой, и наша молодёжь им почему-то верит! Каково? Студенческие протесты случаются, чуть ли не каждый месяц. Им, видите ли, не по душе капитализм. И такое происходит в нашей великой стране! Что уж там говорить от какой-то Европе.

Уоткинс тяжело вздохнул и даже потрогал свою грудь со стороны сердца.

– Холодный термоядерный синтез тоже дело рук русских учёных, – с неумолимостью смерти продолжил он. – Теперь у них неограниченный запас энергетических ресурсов, а мы только и можем, что фантазировать об этом в комиксах, а сами сидим на отживших своё углеводородах. Теперь русские космические проекты просто недостижимы для нас. Что наш «Титан» в сравнении с их ракетами, которые уже добрались до Луны. Теперь у русских есть своя лунная база и орбитальная станция «Циолковский», куда их «Бури», «Бураны» и «Байкалы» регулярно доставляют грузы. Эти их ракетопланы, детишки знаменитой русской «Спирали», за которой мы гонялись несколько лет ещё в шестидесятых, пытаясь понять, что же такое изобрели эти Советы. А над нами, на орбите, летает их знаменитый «Красный Октябрь», и, что ещё страшнее, этот их «Алмаз»! Теперь же из ЦРУ поступают сведения, что русские готовят новый, марсианский проект. Если у них всё получиться, и они, не дай бог, построят свою базу ещё и на Марсе, нам их уже не догнать ни когда… Вот такие вот дела, господа. Эх, были бы у нас такие же мощные ракеты!

Уоткинс сокрушённо покачал головой.

– И всё почему? Потому что в шестьдесят восьмом на основе своей информационной сети русские создали автоматизированную систему управления народным хозяйством. После этого наша экономика вообще осталась далеко позади. Они обогнали нас, не догоняя! Как вам такое? Мы плетёмся у них в хвосте последние тридцать лет, Найджел. Мы не можем ни догнать их, ни договориться с ними. После того, как мы не смогли подлатать свой международный престиж на лунной сделке с коммунистами, весь мир рукоплещет их космонавту Леонову, как до этого боготворил их же Гагарина, а жалкая поделка Голливуда с нашей лунной высадкой давно выброшена на свалку истории. Вот почему проект «Ашвины» наша последняя надежда. И, вверишь ли, у меня от этой мысли просто опускаются руки.

Уоткинс поморщился, как от зубной боли и растерянно посмотрел на собеседников.

– Почему эти русские всегда оказываются на сто шагов впереди нас?

– Советские, – поправил его Роберт, до сих пор молчаливо стоявший около стола профессора Кларка и терпеливо слушавший исповедь директора ЛРД.

– Что советские? – не понял тот.

– Не русские, а советские. Они многонациональный народ. Советский народ.

– Какая разница, в конце концов! – в сердцах отмахнулся Майкл Уоткинс.

– На мой взгляд, большая, – спокойно ответил Роберт. – Наверное, в этом и есть суть. В том, что они всегда и во всём опережают нас.

Несколько секунд Уоткинс молчал, словно переваривал его слова. Потом сказал как бы в пространство, не обращаясь ни к кому:

– У нас три месяца до старта. Три месяца!

– Стартовать будем как обычно? – зачем-то уточнил профессор Кларк.

– Нет. На этот раз будет запуск с базы Ванденберг.

Когда Уоткинс ушёл, профессор Кларк спросил, засовывая по привычке не раскуренную трубку под стриженные седые усы:

– Что с вами, Роберт?

– А в чём дело? – удивился тот.

– Последние несколько дней вы как будто сам не свой.

– Вы наблюдательны, профессор, – скупо улыбнулся Роберт. – Да, действительно. В последнее время меня всё больше мучают сомнения.

– В самом деле? – удивился профессор. – И в чём же вы сомневаетесь?

– Я задаюсь вопросом: ради чего всё это?

– Что именно? – уточнил Кларк.

– Всё: моя работа, наша космическая программа, да и, вообще, жизнь в целом.

Найджел Кларк усмехнулся сквозь усы.

– Ну, за вашу работу, положим, вы получаете весьма неплохие деньги. Согласитесь. Наша программа это престиж нашей страны, а жизнь… Жизнь сложная штука. Избавьте меня от необходимости впадать в философствования на эту тему.

– Престиж страны? Профессор, вы, в самом деле, в это верите? Промышленные корпорации, завязанные на этом проекте, получают от государства заказы на миллионы долларов – колоссальную прибыль. Им плевать на какой-то там престиж страны, как и на нас с вами. Давайте будем откровенными сами с собой. Всё в нашем мире от начала до конца сводится к деньгам.

– Допустим. А что же в этом плохого, дорогой мой? – пожал плечами Кларк, пожёвывая кончик трубки.

– Плохого? – Роберт посмотрел на него с тоской. – Вы же учёный, Кларк! Мне самому давно кажется, что наша страна не движется вперёд, в будущее. Мы, как слепцы, покорно идём за такими же слепцами, которые пытаются вести нас куда-то. У нас нет будущего. Есть просто настоящее, перемешанное с прошлым. Разве вас, профессор, не душат такие же мысли? Разве вы не видите всего этого? А вот русские… У них как раз есть та самая активная и ясно видящая цель часть людей, которые всё время идут вперёд, показывая путь другим. Возможно, их и не так много, но они есть! Думаете, они садились на Луну, а теперь полетят к Марсу ради денег?

– Эх, дорогой мой! – Кларк потрепал Роберта за плечо. – Когда я был молод, как вы теперь, меня тоже мучили всякого рода сомнения.

– И что потом?

– Потом всё прошло. Живите настоящим днём, Роберт, и не стройте иллюзий на будущее.

Примечания:

1. Маунтин-Вью (англ. Mountain View – «горный вид») – небольшой город в округе Санта-Клара штата Калифорния, США, который получил своё название благодаря видам на горы Санта-Круз.

2. Центр Эймса – один из основных центров НАСА, расположен в Кремниевой долине. Центр участвовал во многих миссиях НАСА, он лидирует в астробиологии, малых космических аппаратах, роботизированных исследованиях Луны, технологиях для Constellation Program, а так же в поисках пригодных для жизни планет, суперкомпьютерах, умных и адаптивных системах, термозащите и воздушной астрономии.

3. Авиационно-космическая система «Спираль» – советская система космического назначения, состоящая из орбитального самолёта, который по технологии воздушный старт выводился в космос гиперзвуковым самолётом-разгонщиком, а затем ракетной ступенью на орбиту. Проект «Спираль», начатый в 1960-х годах, был ответом на программу создания США космического перехватчика-разведчика-бомбардировщика X-20 «Дайна Соар». В 1964 году в ЦНИИ 30 ВВС была разработана концепция, а летом 1966 года началась разработка проекта в конструкторском бюро ОКБ Микояна. С 1969 года по 1974 год проводились испытания сбрасываемых макетов; с 1976 по 1978 были проведены 7 успешных испытательных полётов Миг-105.11 (лётный дозвуковой аналог орбитального самолёта).

Программа «Спираль», в частности, корабли БОР-5 и Миг-105.11 дала начало американским разработкам в том числе программе HL-20, на основе разработок которой был создан космический корабль «Дрим Чайсер» и Х-37В. На дозвуковом аналоге орбитального самолёта Миг-105.11 проводили испытания лётчики П.Остапенко, И.Волк, В.Меницкий, А.Фёлоров. Окончательный этап испытаний аналога проводил В. Урядов.

Запускавшиеся ракетой 11К65М-РБ, уже в рамках программы «Буран», космические аппараты серии БОР-4 представляли собой беспилотные экспериментальные аппараты на основе БОР-3, доработанные для целей создания орбитального корабля «Буран».

Часть 1. Глава 2

глава вторая

ЗАРЕ НАВСТРЕЧУ

Солнце пробивалось сквозь сомкнутые веки, щекотало ресницы, разгоняя остатки какого-то удивительно красивого сна. Виктору стало обидно. Он пытался ухватиться за тающие, как снег от солнечных лучей, образы, но ничего не получалось. Реальность окончательно брала верх над небытиём. Щурясь спросонья, он взглянул на часы, что висели на стене напротив.

Семь утра. Пора вставать, в самом деле, пора вставать.

Виктор пружинисто вскочил с постели, распахнул лёгкие шторы на окне и включил радио, висевшее прямо над тумбочкой, где, помимо всего прочего, лежала брошюра инженер-полковника Анатолия Китова «Электронные вычислительные машины», изданная массовым тиражом ещё в далёком пятьдесят восьмом Всесоюзным обществом «Знание». Для Виктора эта брошюра со студенческих времён стала настольной книгой.

«Доброе утро, товарищи!» – поприветствовало радио.

– Доброе, – отозвался Виктор, снимая со стены свой старенький эспандер.

«Приготовьтесь к выполнению гимнастических упражнений, – сообщило радио. – Выпрямитесь, голову повыше, плечи слегка назад и на месте шагом марш!».

Под бодрую музыку, Виктор распахнул балконную дверь, впуская в комнату свежий утренний ветер, и принялся маршировать на месте, растягивая пружины эспандера за спиной, вдыхая терпкие запахи лета, нёсшиеся с зелёной улицы.

Когда утренняя гимнастика закончилась, разлились призывные звуки фанфар и радостный юношеский голос прозвенел:

«Здравствуйте, ребята! Слушайте пионерскую зорьку!».

Виктор постучался в комнату брата. С другой стороны было тихо.

– Гешка! Вставай! Проспишь всё на свете, – сообщил Виктор, распахивая настежь дверь.

Музыка разливалась по квартире, набирая радостную мощь и удалой размах, а звонкий мальчишеский голос бросил гордый и отважный призыв:

А ну-ка, песню нам пропой, весёлый ветер,

Весёлый ветер, весёлый ветер!

Моря и горы ты обшарил все на свете,

И все на свете песенки слыхал…

– Вставай, лежебока! Тебе в школу не пора? – настойчиво повторил Виктор, стоя на пороге комнаты брата.

– Сейчас же лето, каникулы! Совсем тебя закрутили на этих твоих центрифугах, да?

Гешка хитро прищурился, протирая кулаками глаза, и радостно заулыбался.

– Евгений Бугров!

Виктор шутливо погрозил брату пальцем и беспечно пожал плечами:

– Ну, забыл, ну бывает. Что ж теперь поделать? У меня и так забот – во как! – Он провёл рукой под подбородком, подскочил к кровати и, тормоша брата, нестройно запел в унисон детскому хору:

Кто привык за победу бороться,

С нами вместе пускай запоёт:

Кто весел – тот смеётся,

Кто хочет – тот добьётся,

Кто ищет – тот всегда найдёт!

– Ты на работу не опоздаешь, Магомаев? – ехидно усмехнулся Гешка, с трудом отбиваясь от брата.

– Никогда и ни за что! А ты – марш умываться! Я пока завтрак приготовлю.

Гешка отбросил одеяло, скинул на пол босые ноги и замаршировал в ванную, подпевая радио:

Спой нам, ветер, про славу и смелость,

Про учёных, героев, бойцов,

Чтоб сердце загорелось,

Чтоб каждому хотелось

Догнать и перегнать отцов!

– Так какие у тебя тогда планы на сегодня? – спросил брата Виктор, когда они уже сидели на кухне.

– Сначала в дисплейный класс пойду, а потом в футбол гонять с ребятами, – деловито сообщил Гешка, старательно сгребая с тарелки остатки яичницы с жареными сосисками и запивая всё молоком из гранёного стакана.

– Ясно. Ладно, братишка. Успехов тебе в освоении ЭВМ и в отращивании икроножных мышц.

– Я что. Это тебе успехов, – подмигнул Гешка и спросил с затаённым восхищением: – Вить, а ты взаправду на Марс полетишь?

– Если пустят, обязательно полечу. Только это пока страшная тайна! Понял?

– Понял. А скоро?

– Уже, должно быть, скоро. Смотри сообщения ТАСС по телевизору.

Гешка покосился на стоявший в углу новенький «Горизонт».

– И нисколечко не боишься?

– Нет.

– А если погибнешь? Как мама с папой… – грустно добавил Гешка и требовательно посмотрел на Виктора. – С кем я тогда останусь?

– Так не ради ж ерунды какой погибну.

– А ради чего тогда? – допытывался Гешка.

– Да вот ради тебя, хотя бы.

Виктор потрепал брата по вихрастой голове.

– Ради папы с мамой, ради страны нашей. Чтобы становилась она ещё краше, ещё мудрее и сильней. И ты не бойся, Гешка, без меня не пропадёшь. Страна наша замечательная, она о тебе обязательно позаботится, в люди тебя выведет, на привольную и счастливую дорогу к звёздам.

– И сможет? – засомневался Гешка.

– Конечно! Вот смотри, – принялся объяснять Виктор. – За границей, в странах, где нет социализма, всем на свете владеют капиталисты, а простые рабочие люди находятся в полной зависимости от них, в настоящем экономическом рабстве. Понимаешь? Как в древнем мире, только ещё хуже, потому что капиталист не гарантирует никому ни еды, ни жилья, ни здоровья за его труд на него самого.

– Знаю, – понимающе закивал Гешка. – Нам в школе об этом тоже рассказывают.

– Это хорошо, что рассказывают, – одобрил Виктор. – У нас же в стране все средства производства: заводы, фабрики там разные, судостроительные верфи, прииски полезных ископаемых, месторождения руд всяких – всё это находится в общественной собственности. Никто не имеет права владеть всем этим единолично, потому что это всеобщее достояние, достояние нашего народа. Каждый советский человек есть собственник этого достояния. Все мы – и я, и ты, и твои одноклассники – все собственники нашего общего материального богатства. Поэтому, когда наши заводы и фабрики продают за границу станки, оборудование, а ещё нефть, газ, руду, то от вырученной государством прибыли каждому жителю нашей страны отчисляется процент на специальный банковский счёт.

– От всего-всего? – изумился Гешка.

– Да. От всего совокупного годового государственного дохода.

– Каждому человеку? – ещё больше изумился Гешка, с сомнением глядя на брата.

– Каждому, – подтвердил Виктор. – Всем, всем, всем. И мне, и тебе.

– Это ж какие деньжищи получаются! – сообразил Гешка и едва не задохнулся от восторга. – Можно же и вовсе не работать тогда, а жить в своё удовольствие! В кино ходить каждый день, мороженное есть, газировку пить.

– Э, нет, брат! Шалишь! – погрозил ему пальцем Виктор. – Всё это богатство будет у тебя, только если ты честно трудишься на благо нашего государства или прилежно учишься. Создаёшь в течение своей жизни материальные или духовные ценности. Тунеядцам не будет ничего, а вот самоотверженным труженикам пожалуйста. Они могут пользоваться своим капиталом в своё удовольствие.

– А работать нужно всю жизнь? – скривился Гешка. – До самой смерти?

– Дурачок! – Виктор потрепал брата по вихрастой голове. – Пока есть силы, желание и стремление быть полезным. А так в пятьдесят пять пожалуйте на пенсию, на заслуженный отдых. Но индивидуальный капитал может пригодиться и раньше. Вот если, к примеру, у какого-то ребёнка умрут родители, то он не погибнет с голоду на улице. Накопленный его родителями капитал перейдёт ему и позволит государству растить такого малыша в интернате, где он не испытает никаких лишений. А ещё этот капитал помогает старикам и инвалидам жить достойно, ни в чём не нуждаясь.

– Да, здорово, – слегка печально вздохнул Гешка.

– Вот ты книги хорошие читаешь? – спросил его Виктор.

– А как же! – воскликнул Гешка. Он соскочил со стула, сбегал к себе в комнату и принёс оттуда какую-то книжку. Протянул брату.

– Вот!

Виктор взял её у него, рассматривая обложку.

– Аркадий Гайдар «Судьба барабанщика». Хороша книга, душевная, – похвалил он. – А про Тимура читал?

– Читал, – радостно махнул рукой Гешка. – У нас скоро «Молодую гвардию» в классе изучать будут. Клавдия Степановна говорит вещь стоящая!

– Учительница твоя, по литературе? – догадался Виктор и подтвердил. – Верно, правильно говорит. А вот когда в девятый перейдёшь, там, по программе «Туманность Андромеды» будет Ивана Ефремова. Вот это книга! Всем книгам книга!

– Про астрономию? – сморщился Гешка.

– Про жизнь. Про нашу будущую жизнь, братишка. При коммунизме, когда жить будет ещё лучше и привольнее. О том, к чему сейчас каждому стремиться нужно, в каком, понимаешь, направлении двигаться всем. Вот так то.

– А если я её сейчас в библиотеке возьму и прочту?

– Не прочту, а прочитаю. Сейчас тебе такую книгу ещё рано. До неё чуток дорасти нужно, мозгами. Понимаешь? – Виктор слегка постучал пальцем брата по лбу. – Не спеши, Гешка. Умей наслаждаться каждым моментом жизни.

– Как это?

– Ну как это тебе попроще объяснить, подоходчивей? – Виктор остановил взгляд на книге, которую всё ещё держал в руках. – Вот, как Серёжа Щербаков из этой книги, как Тимур Гараев и его команда, как другие герои замечательных книг и жизни – твори добро вокруг себя, и будет тебе счастье. Понял?

– Понял, – довольно улыбнулся Гешка. – Не дурак.

– Вот так то. А если хочешь почитать хорошую книгу о светлом будущем, возьми в библиотеке пока «Красную звезду» Богданова. Там как раз про Марс написано.

– «Красная звезда»? Это как орден, что ли?

– Не совсем. Герб нашей страны помнишь? Там в самом верху красная звезда над Землёй парит. Это он и есть – Марс из книги Богданова.

– Правда? – искренне изумился Гешка.

– Ага. Ленин, говорят, очень ценил эту книгу, потому и поместили Марс на нашем гербе – как великую цель, как стремление к далёкому светлому коммунистическому миру.

Виктор посмотрел на часы.

– Ладно. Поеду я уже, а то, в самом деле, опоздаю.

– Давай. Не забудь только: «Покидая нашу Землю, обещали мы, что на Марсе будут яблони цвести!», – пропел нестройным голосом Гешка. – Понял? Я потом слетаю, проверю.

– Обязательно.

Виктор показал брату большой палец и вышел из квартиры.

* * *

По заведённой в последние годы традиции гражданские космонавты из резервной группы не квартировались в Звёздном Городке, а жили по месту прописки. У Виктора Бугрова с братом была двухкомнатная квартира в ближайшем районном центре, оставшаяся им от родителей, погибших четыре года назад, когда мать работала в геологической экспедиции на Памире.

Полгода назад Виктора наконец-то зачислили в группу марсо-облётной программы Центра подготовки космонавтов. Для изучения астронавигации по звёздам южного полушария их группа в прошлом месяце даже командировалась в Сомали. Теперь на тренажёрах они отрабатывали управление кораблями «Звезда-5», которые в скором времени должны доставить людей к далёкому Марсу. Эти герои станут первыми в истории человечества, кто окажется в открытом космосе, покинув, наконец, пределы земной атмосферы, границы которой простираются на шестьсот тысяч километров от поверхности нашей планеты. Даже полёты на Луну не позволяли говорить о подлинном выходе в настоящий открытый космос, ведь она всё ещё находилась в пределах геокороны Земли – сферы, на которую распространяется влияние нашей планеты. Так что, предстоящий полёт к Марсу можно считать событием даже более значимым, чем полёт Юрия Гагарина, который всего лишь пересёк линию Кармана на высоте ста километров, хотя, конечно же, это нисколько не умоляло его достижения, и не делало первый полёт Гагарина событием менее эпохальным.