Текст книги "Обагрённые (СИ)"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Виктору почему-то вспомнились кадры хроники о первом полёте Юрия Гагарина, когда тот вот так же шёл в толпе провожающих, и перед самым трапом Королёв обнял и поцеловал его, как сына. Быков, конечно же, делать так не будет. Где первый космонавт, и где борт-инженер из второго состава Виктор Бугров? Но Фёдор Николаевич, к удивлению Виктора, крепко пожал всем троим руки и ободряюще улыбнулся напоследок.

– Не подведите нас, ребята!

– Обещаем преодолеть все трудности, как преодолевают настоящие коммунисты! – козырнул в ответ Мартынов.

Когда экипаж разместился в модуле, началась рутинная предстартовая подготовка. В ЦУПе перед большими экранами инженеры и техники настраивали аппаратуру. Быков сидел перед отдельным монитором, на котором отображалась кабина модуля с тремя космонавтами, и не без волнения всматривался в спокойные, уверенные в успехе лица своих подопечных.

Наконец прозвучала долгожданная команда:

– Внимание! Минутная готовность.

– Минутная готовность принята.

– Ключ на старт!

– Есть ключ на старт!

Поворот ручки на пульте и электрический ток побежал на первую ступень ракетоносителя, разжигая топливо в огромных баках.

– Протяжка один!

– Есть протяжка один!

– Продувка!

– Есть продувка!

– Ключ на дренаж!

– Есть ключ на дренаж!

– Протяжка два!

– Есть протяжка два!

– Зажигание!

– Есть зажигание!

Стремительное пламя обрушилось огненным водопадом под стартовый стол.

– Есть предварительные… Промежуточные… – докладывал один из инженеров. – Главные!

Отошли в стороны тяжёлые фермы, и ракета медленно оторвалась от земли. Борясь с земным тяготением, она устремилась в безоблачное серое небо, расстилавшееся над безлюдной степью.

– Подъём! – сообщил дрожащим от напряжения голосом Быков, передававший команды в кабину модуля. – Слышите меня ребята? Счастливо вам!

– Поехали! – не удержался Виктор, чувствуя, как его вдавливает в посадочное кресло неимоверная тяжесть. Тут же услышал в наушниках шлемофона

– Двадцать секунд… Полёт нормальный… Тридцать секунд… Полёт нормальный… Тридцать пять секунд…

И тут же раздался радостный голос Быкова:

– «Орлёнок»! Я «Земля»! Как слышите меня?

– Земля! Я «Орлёнок»! – отозвался сдавленным от перегрузок голосом Мартынов. – Слышу вас хорошо!

Космонавты почувствовали ощутимый толчок.

– Отошла первая ступень! – сообщил Быков.

От его слов Виктора охватило волнение, перешедшее в нервную дрожь. Чтобы хоть как-то унять её, он тихо запел:

Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца

Собою затми белый свет.

У власти орлиной орлят миллионы,

И нами гордится страна…

– Это кто там поёт? Отставить засорять эфир! – тут же раздался в наушниках шлемофона строгий голос Быкова.

– Есть не засорять эфир! – по-военному отозвался Виктор и встретился с улыбающимися глазами Юрия Артюхова, который показывал ему большой палец: так держать!

И тут новый толчок.

– Отошла вторая, – раздался уверенный голос Быкова.

Значит, пока всё идёт в штатном режиме. Ракета на последней ступени стремительно и неуклонно пронизывает стратосферу, вырываясь на простор к звёздам.

С трудом повернув голову, Виктор посмотрел в иллюминатор. Земля расстилалась там бескрайним голубым океаном, подёрнутым белой рябью облаков, словно барашками на бегущих волнах. Абрис земного диска кренился вправо, окутанный зеленовато-розовой дымкой, ярко сиявшей на фоне угольно-чёрного неба. От этой головокружительной высоты у Виктора захватило дух.

Прошло ещё несколько долгих секунд, а может быть минут. Снова толчок и лёгкое сотрясение корпуса модуля.

– Модуль отстыкован от последней ступени! – Быков продолжал сообщать экипажу о происходящем.

– Вас понял, – отозвался Мартынов. – Перехожу на ручное управление. Включаем разгонные.

Он посмотрел на второго пилота. Артюхов понимающе кивнул, переключая тумблеры на панели перед собой. Виктор же теперь, не отрываясь, следил за экраном монитора, на котором отображались показатели всех систем корабля.

Модуль снова содрогнулся, и трёх космонавтов опять вдавило в кресла, правда, теперь не с такой силой, как при старте. Зелёное море земной атмосферы стремительно полетело назад, а колючие разноцветные звёзды навстречу. Но из-за горизонта уже выплёскивалось белое море ослепительного огня, гасившее их – Солнце медленно выкатывалось навстречу отважным героям, и сердца их наполнила радость. Такая же радость, что приходит к первооткрывателям или людям, осилившим трудное дело, которое сделает жизнь остальных счастливее и лучше. Ещё совсем немного и они вернуться на родную планету, выполнив ответственную задачу. А потом будет новый старт – торжественный и праздничный, с морем цветов и корреспондентов из разных стран мира – и уже другой экипаж отправится в далёкий и долгий путь, чтобы понести славу советской науки и космонавтики к Марсу – этой давнишней мечте человечества.

Прошло триста минут полёта. На излёте третьего витка Мартынов посмотрел на Виктора.

– Что с курсом? Включаем тормозные?

– Да. Пора. Мы над Восточно-Китайским морем.

– «Земля»! Я «Орлёнок»! Включаем тормозные двигатели. Готовимся к входу в атмосферу, – сообщил в ЦУП командир корабля.

– Включаю тормозные, – отозвался Артюхов, снова щёлкая тумблерами.

– «Орлёнок»! Я «Земля»! Понял вас.

Справа по борту корабля ударила струя пламени, и тут же прозвучал громкий гудок на пульте управления, сопровождаемый тревожной перебежкой красных огней.

– Что происходит? – В голосе Мартынова зазвенел металл.

– Не сработали два тормозных двигателя – центральный и левого борта! – сообщил Виктор, чувствуя, как холодный пот течёт у него по спине между лопаток. – Включаю систему проверки двигателей!

– Ещё раз запуск! – скомандовал Мартынов.

Второй пилот снова попытался запустить двигатели. Левый брызнул коротким пламенем, которое тут же погасло.

– Нет! Не выходит! – почти прокричал Виктор. – Отказ зажигания двух двигателей. Нужно выключать правый! Модуль получил импульс вращения. Мы начинаем неуправляемый вход в атмосферу! Мы уже над Африкой!

– Так! Отставить панику!

Мартынов понимал, что Виктор не паникует, а сообщает состояние корабля. Волнуются они все трое. «Но, возможно, ещё не всё потеряно? – лихорадочно думал он. – Может, удастся сесть на Кубе?».

Модуль начал вертеться, как волчок, падая с неимоверной высоты. Обшивка начала раскалятся докрасна. Перегрузки снова вдавили людей в кресла.

– Мы падаем в Атлантику… До Кубы не дотянем, – с усилием ворочая губами сообщил Виктор Бугров, словно отвечая на мысли Мартынова.

– Что могло случиться с двигателями? – не своим голосом отозвался Артюхов. – Ведь их проверяли перед стартом и не раз! Может быть, диверсия?

Он посмотрел на командира корабля.

– Какая теперь разница? – мотнул головой тот. – Что будем делать?

– «Орлёнок»! Почему не включаете тормозные? Почему не делаете разворот на сто восемьдесят? – пришло тревожное сообщение с Земли.

– «Земля»! Я «Орлёнок»! – отозвался Мартынов. – У нас аварийная ситуация. Повторяю: у нас аварийная ситуация. Отказали два тормозных двигателя. Разворот модуля невозможен. Модуль получил неуправляемое вращение. Мы вышли за пределы посадочной досягаемости.

Командир посмотрел на Виктора, будто хотел услышать его решение, затем перевёл взгляд на большую красную кнопку на пульте управления.

– Сколько до земли?

– Одиннадцать километров… Мы прямо над Срединно-Атлантическим рифтом, – бесцветным голосом сообщил Виктор.

В его голове сейчас проносились мысли об отце и матери, вспоминались цветущие садики посёлка бабы Нади, где остался Гешка. А ещё леса, поля и реки под голубым небом, где плывут белые каравеллы облаков – вся бескрайняя ширь и раздолье родной страны вскормившей и вырастившей Виктора и его товарищей, сидящих рядом и оставшихся на Земле. И сотни тысяч, миллионы таких, как они. Именно эта страна – единственная на свете – открыла ему, простому рабочему парню, дорогу к звёздам… Ну и что, что эта дорога оказалась такой короткой. Но ведь за ними пойдут другие – шаг за шагом, всё дальше и дальше отдаляясь от родной планетной колыбели. А иначе и быть не может! Именно за это проливали свою кровь их деды и прадеды в войне с фашизмом. Так разве они втроём хуже своих прадедов?..

Вспомнились Виктору и удивительные глаза Алёны. Сердце его защемило тоскливой болью от этого воспоминания. Ведь как хорошо всё могло у них сложиться, но уже не сложится никогда. Поймёт ли его она? Будет ли помнить о нём?..

– «Земля»! – Мартынов сглотнул слюну и сообщил бесцветным голосом: – Посадки не будет. Мы падаем в Атлантику… Прощайте, товарищи!

Юрий Артюхов тихонько запел дрожащим голосом:

Орлёнок, орлёнок, блесни опереньем,

Собою затми белый свет.

Не хочется думать о смерти, поверь мне…

– Давай уже! – почти выкрикнул Виктор, порывисто кладя руку на красную кнопку подрывного устройства, и две другие руки его товарищей уверенно легли следом.

* * *

Игорь Анохин поднялся по лестнице и остановился около сорок четвёртой квартиры в нерешительности. Рука не поднималась нажать на кнопку звонка. Что он скажет, когда его спросят? Как посмотрит в глаза девушке, которая за этой дверью надеется и ждёт его друга? Он и сам ещё до конца не пришёл в себя после случившегося.

Сделав над собой волевое усилие, Игорь осмелился позвонить в дверь. С той стороны послышались шаги, лёгкая возня с замком, и недовольный женский голос проворчал:

– Господи! Кто и когда починит этот замок, будь он неладен!

Наконец, дверь отворилась. На пороге стояла худощавая коротко стриженная пожилая женщина. Увидев Анохина, она удивилась и растерялась.

– Вам кого, молодой человек?

– Мне бы Алёну Скворцову, – сообщил Игорь. – Она дома?

Вместо ответа, женщина позвала куда-то вглубь квартиры:

– Алёнушка! Тут к тебе пришли. Какой-то молодой человек.

Женщина снова посмотрела на Анохина то ли с любопытством, то ли с подозрением.

Игорь услышал поспешные лёгкие шаги, и в прихожую выбежала девушка: невысокая, стройная, загорелая, светлые волосы, огромные глаза василькового цвета. Алёна остановилась в нерешительности, удивлённо глядя на Анохина.

– Да? Вы ко мне?

Голос у неё был грудной, глубокий.

– К вам, наверное, – сглотнул слюну Игорь. В горле у него пересохло, и колючий неприятный ком мешал говорить. – Вот, это для вас… От Виктора Бугрова.

Он протянул девушке конверт с письмом, который прилипал к вспотевшим рукам.

Алёна взяла его с возбуждённой улыбкой на губах. Её глаза на мгновение просияли, а потом в них закралось сомнение и тревога.

– Письмо? От Вити? Странно… А где он сам? Почему не пришёл?

Алёна остановила на Анохине напряжённый взгляд.

– Вы новости разве не смотрите? – только и смог, что ответить тот и опустил глаза, как провинившийся школьник.

– Новости? – ещё больше напряглась Алёна. – А что случилось? Что вы молчите?

Она метнулась в комнату, где стоял телевизор, громко скомандовала:

– Первый канал! Запись последних новостей!

Экран «Рубина» вспыхнул голубым светом, появилась новостная студия.

Диктор Шатилова говорила, едва сдерживая волнение:

«Сегодня, в двенадцать часов по московскому времени с космодрома Байканур пришло сообщение о крушении в ста километрах от озера Балхаш экспериментального посадочного модуля «Зонд-18». На борту аппарата находились три человека: командир корабля, лётчик-испытатель, майор Советской Армии Алексей Степанович Макаров; второй пилот, лётчик-испытатель, старший лейтенант Советской Армии Юрий Николаевич Артюхов, а так же гражданский борт-инженер Виктор Сергеевич Бугров. Все трое погибли во время посадки. Причины аварии устанавливаются специальной комиссией…».

– Ой! Господи ты, боже мой! – всплеснула руками мать Алёны.

Но Алёна уже не слышала слова диктора. Ноги у неё подкосились, и она едва не упала на диван, но сознание всё же не потеряла.

– Как же такое может быть?

Девушка посмотрела на Анохина непонимающими глазами.

– На самом деле, они разбились не в Казахстане, – с трудом выговорил тот. – Это секретная информация, но вам можно… Да, думаю, можно… Во время спуска с орбиты случилась внештатная ситуация. Их корабль не смог сесть в нужном месте. Была высока вероятность упасть в Атлантический океан и попасть в руки американских военных… Ребята приняли решение подорвать аппарат… Сами. Понимаете? Нельзя было допустить, чтобы тот попал в руки к нашему противнику. Это дело государственной важности… Думаю, им всем дадут звезду героя… Посмертно…

Алёна была в каком-то тумане. Она едва воспринимала слова говорившего. Вдруг вспомнила о письме от Виктора, которое всё ещё держала в руках. Непослушными пальцами она распечатала конверт. Внутри был обычный тетрадный листок в клеточку исписанный крупным ровным почерком.

«Звёздочка моя ясная!

Я так хочу, чтобы мы с тобой были вместе, чтобы прожили долгую счастливую жизнь. Но раз ты читаешь это письмо, значит, этому уже не суждено никогда сбыться. Но что же делать? Как поступить? Бросить всё и зажить тихим семейным уютом, а грандиозные победы и свершения нашей страны пускай проходят стороной, мимо нас?.. Но ведь мы с тобой и есть частички этой самой страны! Мы с тобой – живительные капли, слитые с миллионами других в океане нашей советской действительности. Без нас никак! Что же мы будем рассказывать нашим детям, какой пример подадим нашим внукам?

Прости меня, любимая! Я ухожу сегодня, чтобы потом «не было мучительно больно за прожитые годы». Помнишь, как сказал Павка Корчагин? И он был тысячу раз прав! И не только он. Альберт Эйнштейн говорил, что смысл имеет лишь жизнь, прожитая ради других. Служить другим и делать добро – в этом смысл жизни. Это писал Аристотель давным-давно, когда мир был ещё совсем другим. Но всё именно так и должно быть! Я знаю. Я уверен в этом. Только так надо прожить свою жизнь, чтобы принести пользу людям и нашей замечательной стране. Чтобы ты всегда могла гордиться мной и собой тоже.

Люблю тебя! Целую крепко-крепко! Единственная моя, невероятная!»

Алёна подняла на Анохина залитые слезами глаза.

– А как же Гешка? Его брат. Он ведь школьник ещё…

– О нём мы позаботимся, – заверил Игорь Анохин. – Будет у нас «сыном полка». Да и государство не бросит парня на произвол судьбы. У него и родственники есть.

– Нет, – покачала головой Алёна. – Он будет жить с нами!

– Как знаете, – неуверенно пожал плечами Анохин. – Вам бы об этом поговорить с его бабушкой, Надеждой Николаевной.

– Да, да… Конечно… Обязательно…

Алёна уронила обессилившие руки на колени и из глаз её полились горячие крупные слёзы. Ноги ослабли совсем, и девушка рухнула на диван в объятья матери.

Примечания:

ФЗО – школа фабрично-заводского обучения. Низший тип профессионально-технической школы в СССР. Существовали с 1940 по 1963 год. Школы ФЗО действовали на базе предприятий и строек в системе Государственных трудовых резервов СССР. Готовили рабочих массовых профессий. В школу принималась сельская и городская молодёжь 16–18 лет с любой общеобразовательной подготовкой.

ЦУП – Центр управления полётами.

Часть 1. Глава 5

глава пятая

ЗВЁЗДОЧКА МОЯ ЯСНАЯ

Это лето выдалось особенно жарким. Алёна просто изнывала от духоты и нестерпимого зноя. Не помогал даже вентилятор, тихо стрекотавший в углу гостиной. Хотелось распахнуть настежь все окна, но тогда полуденный жар с улицы заполнил бы всю квартиру, и дышать стало бы совсем не чем. Можно, конечно, включить кондиционер, но мама не любит его. Говорит, что простужается от этого «ветродуя» на стене.

Алёна жила с мамой, теперь уже пенсионеркой, в одной из пятиэтажек в Новом Городке, и ей повезло, что поблизости, всего-то через дорогу, находились большие озёра с таким романтичным названием – «Медвежьи». Алёна накинула на плечи лёгкий белый халатик в красный цветочек, сунула ноги в босоножки и, подхватив махровое полотенце, крикнула матери, о чём-то судачившей с соседкой на кухне:

– Мам! Я купаться на озёра!

Уже захлопывая за собой дверь, услышала обычные напутствия матери, брошенные ей вдогонку:

– Алёнушка! Осторожнее там, через дорогу! И далеко не заплывай.

«Ох, мама, мама! Мне давно не четырнадцать, – без обиды подумала девушка, сбегая по лестничным маршам с третьего этажа.

– Купаться что ли? – с лёгкой завистью в голосе поинтересовался сосед из сорок второй квартиры, тяжело поднимавшийся наверх.

– Ага. Идём со мной, Фёдор Степаныч, – приглашающее махнула рукой Алёна, задорно блестя глазами.

– Да куда уж мне! – растянулся в улыбке сосед, отирая рукавом рубахи раскрасневшееся, вспотевшее лицо. – Не ровен час, потону ещё, бултыхаясь рядом с такой красавицей. Серчишко-то уже не то!

– Да, ну вас! – отмахнулась Алёна и выпорхнула на улицу.

Жар тут же обдал тело обжигающей волной. Алёна добежала до автобусной остановки, где был пешеходный переход, и остановилась, поджидая подходящее окошко в потоке машин, стремящихся из Москвы на воскресный отдых, к природе. Нужно перейти на другую сторону шоссе, а там вон она уже, узкая тропинка, ведущая через высокотравье к заветной прохладной воде.

Алёна только собиралась переходить дорогу, как прямо перед ней на обочине остановился красивый синий автомобиль. Девушка немного опешила от неожиданности. Она плохо разбиралась в машинах, но у этой на боковом крыле красовался серебряный логотип: «Арбат».

«Что это он, заблудился что ли?» – мелькнуло в голове у Алёны. Она осторожно заглянула в салон через открытое боковое окно.

За рулём сидел молодой мужчина. Довольно симпатичный: слегка вьющиеся, зачёсанные назад, тёмные волосы, высокий лоб, густые брови, прямой нос. Губы не тонкие, но и не пухлые, женские. Лет незнакомцу, наверное, было тридцать. Алёна плохо разбиралась в мужском возрасте. Все, кто был старше её сверстников-студентов, казались ей взрослыми дяденьками.

– Вам в Москву, девушка? – спросил водитель приятным баритоном.

– Что? – не поняла Алёна, занятая своими мыслями.

– Вы в столицу или как? – повторил вопрос незнакомец и предложи: – Хотите, могу подбросить.

Алёна заглянула в его светло-карие, улыбающиеся глаза. Наконец, до неё дошло.

– Нет. Спасибо. Мне тут рядом, через дорогу, – махнула она загорелой рукой в сторону озёр с той стороны шоссе.

– Ого! – обрадовался водитель. – Странная вещь – случай. И я туда же. Садитесь!

Распахнув дверцу машины, незнакомец сделал приглашающий жест.

– Нет, не надо. Здесь идти-то два шага по прямой, – стала отнекиваться Алёна, но водитель не сдавался.

– Да садитесь, садитесь! В ногах правды нет, да ещё по такой жаре. А у меня тут кондиционер. Вы меня не бойтесь. Я хороший. Работаю здесь, недалеко, в Звёздном Городке. Сегодня выходной, а на дворе просто пекло какое-то. Не дома же сидеть.

– А я и не боюсь вовсе, – пожала плечами девушка и после минутного колебания, уселась в мягкое кресло рядом с водителем. Его доверительный тон подкупил Алёну, а упоминание Звёздного Городка разожгло в ней любопытство.

«Неужели космонавт?» – подумала она, усиленно вспоминая портреты известных всей стране космонавтов. Но лицо незнакомца на память ей не приходило.

– А кто вам сказал, что вы хороший? – спросила она, прикрывая голые коленки полотенцем.

– Друзья. Я Виктор, – представился незнакомец, протягивая Алёне руку и добродушно улыбаясь. – Виктор Бугров, если хотите.

Девушка осторожно пожала его твёрдую ладонь и почувствовала, как неожиданный румянец подступает к её щекам.

– Алёна Скворцова.

– О! Какая у вас горячая рука! – воскликнул Виктор. – В самом деле, пора охладиться.

– Чего же вы ждёте? Вперёд! – скомандовала Алёна.

– Слушаюсь! – в тон ей отозвался Бугров, нажимая педаль стартёра.

Машина тихо заурчала и легко тронулся с места, быстро набирая ход.

– Это что же, электромобиль? – слегка удивилась Алёна.

– Так точно, – кивнул Виктор и охотно сообщил: – Электродвигатель с импульсным разрядом, источником питания для индуктивных нагрузок и электрической преобразовательной трубкой. Четыреста восемьдесят километров без подзарядки. Нравится?

– Ну…

Девушка неопределённо пожала плечами.

– Удобно здесь.

– Конечно. На государственном предприятии произведено, – с гордостью отметил Виктор и ласково погладил приборную панель автомобиля. – Кооперативам такое не потянуть… Нет, я не хочу сказать ничего плохого про общественно-кооперативный сектор нашей экономики. Там тоже талантливые, трудолюбивые люди работают. Вот в Испании как эта социалистическая система хозяйствования развернулась! Слышали?

Алёна неопределённо пожала плечами.

– Жаль. Нет, разумеется, помогать государству в удовлетворении запросов населения на товары повседневного спроса кооперативы могут. Тут разговора нет. А вот что-то масштабное и технически сложное сотворить тут у них, извините, идейная платформа узковата. Тут размах мысли иной нужен, цели иные. Поэтому будущее всё же за государственными предприятиями. Это однозначно! – уверенно продолжал Виктор. – Правильно Сталин писал ещё в далёком пятьдесят втором: государство должно доказывать, что предприятия госсобственности могут конкурировать и работать лучше, чем кооперативы… А вы заметили, что артелей по всей стране с каждым годом становиться всё меньше? Многие добровольно переходят в разряд госпредприятий, а колхозы преобразуются в совхозы.

– А вот Ленин писал, что социализм это ассоциация производственных кооперативов, которые все вопросы решают сами, а государство лишь координирует их усилия, если необходимы согласованные действия, – важно сообщила Алёна. Хотя она плохо разбиралась в экономике, но работы вождей пролетариата читала и в школе, и в институте. По большому счёту, она никогда особо и не задумывалась, почему в магазинах всегда достаточно любых товаров и продуктов, а на заводы и фабрики постоянно требуются рабочие руки. Для неё это была данность страны, в которой она родилась и выросла, в которой ходила в детский садик, а потом в школу, где её приняли в пионеры, а затем в комсомол. Страны, где любому и каждому открывались тысячи жизненных путей, наполненных созидательным трудом и творческими порывами, свершениями и открытиями – ради коллективного блага, а не ради благоденствия эгоистического «Я».

– А вы что же разбираетесь во всём этом? – спросила девушка у своего нового знакомого.

– Немного, – скромно улыбнулся тот. – Ленин, конечно же, светоч мысли. Кто же с этим спорит? Особенно его идеи о необходимости неусыпного контроля над мерой труда и мерой потребления со стороны трудового народа, пока ещё не достигнуто всеобщее изобилие. Я и сам несколько лет проработал в комитете рабочего контроля… Ну, а вы учитесь или уже работаете? – поинтересовался Виктор, пристально глядя на девушку.

Они остановились на красном светофоре у нужного поворота.

– Учусь.

– На кого, если не секрет?

– Через год заканчиваю архитектурный.

– Наверное, лунные города проектировать будите? – понимающе кивнул Бугров.

– Может быть. Или сады в Заполярье под стеклянными куполами.

Алёна посмотрела на него с вызовом.

– Серьёзно?

– Честное комсомольское!

– Верю, – улыбнулся Виктор. Его забавляла трогательная колкость девушки.

– Впрочем, – добавила она, – куда пошлют, туда и поеду. Страна у нас большая, города и заводы повсюду строят.

– Это верно. Мой адрес не дом и улица, мой адрес – Советский Союз, – расплылся в довольной улыбке Виктор. – А скоро и весь бескрайний космос домом станет. – Он радостно посмотрел на девушку. – Мне нравится, что мы с вами единомышленники в этом отношении.

– А вы? – Алёна улыбнулась Бугрову, слова которого ей польстили. – Неужели, в самом деле, космонавт?

– Ну, в некотором роде, – беспечно пожал плечами Виктор, сворачивая под зелёный светофор налево.

– Что, и в космос полетите?

– Полечу.

– Скоро?

– Теперь уже скоро.

Виктор весело посмотрел на Алёну.

– Ждать станете?

– Кого? Вас? Вот ещё что удумали! – фыркнула девушка, скрещивая руки на груди.

– Жаль, – искренне вздохнул Виктор.

Уже сидя на берегу озера, глядя на тёмную гладь воды, он спросил:

– Получается, архитектура ваше призвание?

– Выходит, что так, – пожала плечами Алёна, подтягивая загорелые колени к груди и зарываясь пальцами ног в горячий песок. – Хотя в девятом классе я хотела стать геологом. Я долго думала тогда, какой областью геологии мне заняться и стоит ли вообще. Мне казалось, что лучше всего изучать минералогию, ведь это открытие полезных ископаемых, а это нужно сейчас. Но потом меня больше заинтересовала ещё одна вещь – геотектоника. Она изучает законы движения земной коры и их причины. И у меня родилась заветная, грандиозная мечта. Мне хотелось управлять движением земной коры, поставить её законы на службу людям. Вот буду изучать её, и посмотрю, возможно ли это, думала я тогда.

– И что же? – с интересом спросил Виктор.

– После школы мне подумалось, что всё это детские мечты, что ничего у меня не выйдет. Ведь чтобы дать что-то большое для народа, для Родины нужно саморазвиваться, ни на секунду не останавливаться в своём развитии, то есть в познании действительности и её законов. Нужно громадное терпение и воля, чтобы бороться за искоренение остатков капитализма в других и не допускать их в себе. Нужно учиться и учиться, чтобы обгонять мечтой естественный ход событий. А времени потеряно так много.

– Да, у вас грандиозные планы, – улыбнулся Виктор.

– Не смейтесь.

– Ни в коем случае.

– Я думаю, что смогу добиться всего, чего захочу, если буду достаточно прилагать волю. Возможно, потом ещё и выучусь на геолога, и продолжу трудовую жизнь на благо Родины на новом поприще.

– Да, разумеется, – согласился Виктор. Ему понравилось мировоззрение девушки. – Это, безусловно, здорово, когда человек за личные интересы принимает интересы Родины.

– А вы в космос летите тоже по призванию? – спросила Алёна, искоса глядя на него.

– Разумеется! Какой мальчишка не мечтает стать космонавтом? – Виктор расплылся в широкой улыбке.

– Да ну, вас!

Алёна отвернулась к озеру.

– Если серьёзно, мой отец преподавал на физическом факультете в МГУ, а потом от астрономического института Штернберга работал в Крымской обсерватории. Так что тяга к звёздам у меня с детства, – грустно усмехнулся Виктор.

– Почему вы говорите о своём отце в прошедшем времени? – удивилась Алёна.

– Мои родители погибли четыре года назад.

– Простите, – Алёна опустила глаза. – Мне жаль. Как это случилось?

– Мать работала геологом с экспедицией на Памире, – сообщил Виктор. – Да, да. Видите, какое совпадение? Отец мой, помимо всего прочего, страстно любил альпинизм. Тянуло его ввысь, к звёздам. Он к этому делу и мать пристрастил. А тут такая возможность. Прилетел он из Крыма к ней в экспедицию и уговорил взобраться по нехоженому маршруту… Ну, в общем, сломался там карабин и оба упали в пропасть. Глупая случайность, по сути.

Виктор поковырял тонким прутиком песок.

– И что же, вы остались совсем один? – Алёна нежно положила горячие пальцы на его запястье.

– Отчего же один? – снова улыбнулся Виктор. – Брат у меня младший, Гешка. Вот такой парень! И бабушка осталась по материнской линии. Когда-нибудь я вас с ними обязательно познакомлю.

Алёна несколько долгих секунд смотрела ему в глаза, затем опустила ресницы и промолвила:

– Хорошо.

* * *

В этот вечер в гостях у Скворцовых была тётя Наташа. Алёна любила визиты материной сестры. Рано овдовев и не имея собственных детей, тётя Наташа выплёскивала всю свою нерастраченную материнскую любовь на племянницу. Алёне иногда даже казалось, что мать немного ревнует её к сестре. Алёна была поздним ребёнком, да к тому же мать растила её одна. Отец-военный оставил их, когда Алёне исполнилось шесть. Вернее, это её матери надоело мотаться по стране по разным гарнизонам. Она, конечно, понимала, что защита Родины это тоже профессия, но для своей дочери Тамара Ивановна желала иной участи, чем постоянная смена школ и жизнь на чемоданах в служебных комнатушках. И уезжать из Подмосковья ей совсем не хотелось. Тамара Ивановна сказала твёрдое «довольно». Отец не стал уговаривать остаться. Он даже выхлопотал им квартиру в Новом Городке, а сам уехал на Камчатку.

В восемьдесят четвёртом в армии произошли масштабные сокращения. Сотни тысяч не занятых общественно полезным трудом мужчин высвободились для работы на стройках пятилетки. Тамара Ивановна в тайне надеялась на возвращение мужа в семью, но, как оказалось, тот к этому времени уже жил гражданским браком с другой женщиной.

В целом, в памяти Алёны отец остался светлым воспоминанием, сложившимся в основном по письмам, которые она получала от него регулярно, до тех пор, пока отец не завёл новую семью. После этого письма стали приходить всё реже, а потом и вовсе перестали. Но к этому времени Алёна уже закончила в школу и поступила в институт, и её теперь волновали совсем другие проблемы.

На цыпочках Алёна вошла в гостиную, тихонько подкралась к тёте Наташе и уткнулась носом ей в затылок.

– Ох, это ты дружок! – обрадовалась та, поворачиваясь к племяннице и целуя её в щёку. – Что ж ты так долго гуляешь? Неужели одна?

Тётя ласково, но пристально заглянула в глаза Алёне.

– Оставь её в покое! – вошла в комнату Тамара Ивановна, неся поднос с чашками и заварным чайником. – Ей ещё рано думать о замужестве. Сперва нужно институт закончить, поработать на благо страны и, если хочешь, человечества.

– Об этом думать никогда не рано и не поздно, – рассудительно заметила тётя Наташа. – Я так считаю, что каждая из нас должна больше думать о том, как распорядиться не человечеством, а собой. Знаете, что сказала Софья Ковалевская в деньприсуждения ей премии Парижской академией наук? Она сказала: «Я никогда не чувствовала себя столь несчастной».

– Теперь-то я знаю, кто твоя героиня, – улыбнулась Алёна.

– Да… Впрочем, это было давно. И в отличие от своей героини и твоей матери, между прочим тоже, я вовремя поняла, что работа не исчерпывает всей жизни женщины.

Тамара Ивановна посмотрела на сестру осуждающе и громко возвестила:

– Садитесь уже пить чай! Остынет же.

– Кстати, ты помнишь сына Любы? Павлика? – неожиданно спросила она у дочери.

Алёна осторожно отпила горячего чаю, продолжая думать о своём. У неё из головы не выходил сегодняшний вечер, проведённый с новым знакомым. Они танцевали с Виктором в кафе. Правда, это нельзя было назвать полноценным свиданием, ведь с ними была её подруга Инга и Севка Стеклов, ухлёстывавший за Ингой, правда без особой надежды на взаимность. Зато потом Виктор провожал её до дома – пешком, шесть километров!

– Алёнушка? Ты здорова ли, доченька? – Тамара Ивановна заметила, что дочь их не слушает.

– Здорова… Здоровая я, мама.

– Так ты помнишь Павлика?

– Это сын тёти Любы? Я же его никогда не видела. Знаю о нём только по её письмам.

– О! Я могу исправить эту досадную оплошность, – игриво пропела тётя Наташа. – У меня же есть его фото! Любиного сына. Как раз захватила с собой альбом. Он, кстати, тоже студент. Учится в Ленинграде, на заочном. Кажется, на юриста.