Текст книги "Курган. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Байбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)

Кирилл мог поклясться чем угодно, что последние несколько месяцев алкоголя он ни то что не вкушал, но даже и не нюхал. Так что белая горячка исключалась. Кавказская овчарка Шейла обязывал вести здоровый образ жизни. Собаки не любят ни запаха алкоголя, ни неадекватных людей. И наркотиков, кстати сказать, он никогда не пробовал, хотя возможностей иногда появлялось – хоть отбавляй. Что поделать, помотало по миру, а в иных странах встречалось такое, что впору восклицать: «Чудны дела твои, господи! И зачем же все это надо?!»

Да и вообще: то, что сейчас происходило с ним, настолько реально, настолько НЕ галлюциногенно, что не закрадывалось и тени сомнения, что все так и есть. Все реально, все правда… В этом Кирилл немного разбирался: когда-то учили.

Хотя… Хотя – стоп! Необычное, не схожее с тем, что происходило сейчас, но тоже весьма и весьма странное событие произошло с ним примерно года три назад.

Но на воспоминания о творящемся тогда кошмаре Кирилл наложил жесткое табу. Слишком уж неприятные ощущения пришлось пережить.

Тогда, три года назад, он, придя в себя и проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что сподобился побывать не где-нибудь, а в так называемом низшем астрале. Что обозначает этот термин, так никто толком объяснить не может, но средь обладающих некоторым даром людей, это место считается неким тупиковым болотом.

Кстати, он умудрился оттуда благополучно и без последствий выбраться. Не у всех это получалось: насколько знал Кирилл иные так и застревали на грани миров навсегда, к великой радости врачей-психиатров. В низшем астрале главное правило не отвечать ни на что, что вам навязывается. И Кирилл это знал. И попал он туда и выбрался оттуда благодаря одной знакомой. Она, видите ли, обладала некоторым даром. А говоря проще – была ведьма.

Но сейчас… Сейчас другое дело. Реальность, окружающая его, – стопроцентна! Это не вызывало ни малейшего сомнения. Нет никаких несимпатичных ощущений, и первоначальное одеревенение ушло. Кирилл вновь ощущал себя бодрым и свежим.

«Ладно, хватит рассиживаться. Не в гостях. Что там сказал лорд Абигор? Выход только в ту дверь? Остальные закрыты? И если сунуться, то последствия непредсказуемы? Хорошо, пойдем куда указано. Делов-то!»

Кирилл встал и медленно прошелся вдоль дверей, рассматривая переливающиеся барельефы. Да-а, картины, что чуть ли не ежеминутно менялись, ни с чем не шли ни в какое сравнение. Они вроде и мертвы, все-таки металл – серебро, и вместе с тем полны и жизни, и реализма. Какие там высокие технологии! Тут не высокие, тут запредельно высокие! Высочайшие! Как все это сделано – напрочь неясно. Так же непонятно – ЗАЧЕМ? Но раз двери оформлены таким образом, значит кому-то это надо.

А сколько их? Кирилл не поленился обойти еще раз и сосчитать. Дверей оказалось ровно сорок две штуки. Странное число. Наверняка что-то с ним связано. Кирилл старался припомнить, что это за магическая цифра. Но как не пытался, на ум пока ничего не шло. Ладно, может быть потом, как это всегда бывает, ответ придет неожиданно…

– Да, – вздохнул Кирилл. – Всякое бывает… Ладно, и не такое видели. Пора на выход.

Неожиданно в мертвящей тишине раздался звук упавшей воду капли… Затем еще раз… Или показалось? Может – эхо? Акустика-то в зале замечательная! Кирилл это сразу ощутил, как только лорд Абигор заговорил с ним. Капнуло еще раз. Кирилл повернулся к бассейну. Да какое там к бассейну! Раз в него падет вода, значит фонтан. Не может же протекать кровля в таком необычном, строгом и холодном зале? Верно – не может. Как-то не согласуется. Вдруг начался настоящий, если можно так выразиться, каплепад. Резко начался и так же резко оборвался. Лишь редкие капли ударяли о линзу фонтана. Хаотично и бессистемно. А откуда они берутся?

Кирилл глянул вверх, присмотрелся. Вроде бы там, на границе плавного перехода полумрака во мрак клубилось легкое облачко. Да вот только выглядит оно невесомо. Не может полупрозрачный туман так изливаться. Не грозовая туча, в конце концов. Хотя, оказывается, – может. И вообще – вода в этом диковинном фонтане была какая-то не такая. Неправильная, что ли… Непонятная вода… На верху кристально-чистая, почти невидимая. Выражаясь изысканным штампом – как слеза. А вот внизу… Сначала показалось – водоем бездонный. Внизу провальная чернота. Только вот она тоже клубится. Как и облачко наверху. Кирилл бросил быстрый взгляд вверх-вниз. Догадка подтвердилась: облачко вверху было абсолютно симметрично черноте внизу. Казалось придонная вода тяжелая, но вроде бы как живая и стремиться наверх. Только не получается, не оторваться от дна.

Тут снова капнуло, и Кирилл увидел, что капля-то эта, как только коснулась воды, мигом почернела и камнем упала на дно. Нет, не упала, показалось, что чернота внизу ее жадно поглотила.

«Мда-а, ладно. Хватит загадки и непонятки разгадывать. Все это место, само по себе, сплошная большая загадка. Разберемся…»

Кирилл решительно направился к двери, на которую ему указал лорд Абигор. Перепутать невозможно. За ней скрылся его новоиспеченный слуга – монах Яков. И главное: около нее лежит его рюкзак, который он зачем-то скинул, прежде чем последовать приглашению любезного рыцаря и усесться на ограждении бассейна. Неожиданно, дверь, будто угадав мысли Кирилла, что делать ему тут больше нечего, и он хочет выйти, начала медленно распахиваться, так же как и перед хозяином – лордом Абигором.

Из стрельчатого проема бил яркий – да какое там яркий! – ослепительный свет.

Кирилл сунул в карман собачий поводок, подхватил рюкзак, привычным жестом бросил его на плечо и выскользнул из помещения…

Свежий прохладный ветер ударил в лицо, а яркое солнце слепило чуть ли не до слез. На секунду зажмурившись, Кирилл медленно приоткрыл глаза, привыкая, и неторопливо сосчитал до десяти. Надо снова, туго соображая – что к чему, восстанавливать душевное равновесие.

Все дело в том, что вроде бы совсем недавно – Кирилл мог поклясться чем угодно! – он выгуливал свою собаку по сумрачному, вечернему и промозглому Петербургу. Понятно, не по самому городу (там дышать нечем, даже в спальных районах), а по выпуклому пустырю – сиречь кургану. И дело даже не в том, что тут – куда он сейчас вышел – солнце стояло в зените, что означало полдень. Провалы в памяти, даже не осознано, случаются с каждым. И у него он недавно был – это точно. Кирилл не помнил, и не мог сообразить, как он тут очутился. Какими путями его занесло в незнакомое место, и что это за место, пока оставалось загадкой…

Ко всему этому прибавилась еще одна неясность. Сейчас его окружала осень. А в Питере была ранняя весна. Такие вот метаморфозы – черт бы их побрал! Нет, точно: его место в психушке! Это не Петербург, и даже не Россия…

Первое, что бросилось в глаза, это длинная цепь гор на горизонте. Их плавные серо-синие контуры уходили в бесконечную даль, и где-то там, вдали, ух уже чуть размытые вершины смыкались с белыми пушистыми облаками. А у подножия гор раскинулась величественная долина.

Вся в буйстве ярких красок, она являла собой разительный контраст с несколько мрачноватыми и скудными горными вершинами.

В долине властвовала осень. Она затопила землю сверху донизу. Около рощиц, которые то там то сям росли в ней, лежали плотные ковры желто-алой листвы. И даже легкая солнечная дымка, которой была подернута долина, не могла приглушить это цветистое великолепие.

Вдали, беря начало из горного ущелья, текла река. Солнечные блики, вспыхивая на ее волнах, играли веселыми искрами, будто мириады осколков гигантского зеркала.

Глубоко вдохнув прохладный воздух, Кирилл сделал несколько шагов и снова замер. Сюрпризы продолжались. Ему в глаз бросилось нечто такое, что по масштабам, величине и изяществу затмевало собой все творения рук человеческих. Безусловно, этот мир, в котором он так внезапно очутился, – странен. Но согласитесь, когда в незнакомом месте, о котором не имеешь ни малейшего представления, встречаешь нечто такое, что уже когда-то видел, то это уж слишком.

– Да-а… – протянул Кирилл. – Это нечто… Это уж слишком! Дежавю… Правда пока не тотальное.

В том, что эта диковинная страна подбросит еще массу сюрпризов, он уже нисколько не сомневался.

Невдалеке от подножия гор (километра два-три, отсюда трудно оценить расстояние), почти слившись с ними, вознес к небесам зубчатые башни величавый замок.

Выглядел он не так – вернее совсем не так – как обычно изображают подобные строения мастера кисти и холста. Кирилл это понял сразу.

Замки на картинах отчего-то никогда не идут ни в какое сравнение с оригиналом. Изображенные на плоскости, они получаются какими-то приниженными. В них не чувствуется ни силы, ни жизни. Скорей всего это происходит оттого, что холст – это холст. И какой бы мастер не писал картину, должной экспрессии и объема он никогда не добьется. Натура – есть натура. Она не ограничена жесткими рамками, ей есть где размахнуться. Ее символ – свобода.

«А может, просто никто не видел такого замка вживую? – осенила мысль. – Может, его просто нет? Но вот же он, вдали! Значит, есть! Но как же гармонично стоит! Гармония… Гармония во всем. Ничего не убавить, и не прибавить. Куда же я попал? Где я?.. Величественный замок в незнакомой прекрасной земле. Она сама по себе необычна и вызывает восторг. Как же все-таки он в нее вписывается! Как соответствует духу и сути этого места! Наверно – это замок из замков. Их властелин…»

Кирилл даже мысленно улыбнулся, представив себе, что это и в самом деле король замков, властвующий в своем благородном королевстве.

Его зубчатые стены и башни с остроконечными шпилями, стрельчатые крыши, без сомнения посрамили бы все известные земные сооружения. В сравнении с ним они казались бы постройками из детских кубиков, такими же примитивными и неуклюжими.

А этот замок словно готов сорваться с места и воспарить в небесах…

«Уф, что за пафос? Откуда? Но надо же!..»

Кирилл мог поклясться чем угодно, что он уже видел и эти на вид легкие и воздушные, но без сомнения мощные стены.

Он уже видел эти зубчатые башни с прорубленными в них узкими бойницами. Он видел ЭТОТ замок! Вот только когда? И где? Кирилл мучительно пытался вспомнить. Но ответа пока нет…

Далекий шум морского прибоя заставил его обернуться. Час от часу не легче! Оказывается, он стоит на вершине утеса. Утес вознесся над морем метров на сто.

Вдали, на краю горизонта, в лазурной воде темнел остров. Похоже вулканический. Подобные острова встречаются в Тихом океане. Из-под воды, в облаках пара и фейерверке огненных брызг, неожиданно появляется вулкан. Он растет. Иной раз на глазах. Может внезапно вырасти, и так же внезапно уйти под воду. Моряки такое видели. Но обратно в океан огнедышащие горы возвращаются не всегда.

Проходят эпохи, и вокруг остывшего вулкана на береговой кромке появляется жизнь. Сам же он спит. До поры спит. И когда вулкан проснется, и сметет в небытие то, что в своем самомнении живет на его остывшем теле, неизвестно. Но рано или поздно – это случится.

Вот и остров, что сейчас видел Кирилл, был подобного рода. По его центру возвышалась гора со срезанной вершиной. А над ней курился легкий дымок.

Вулкан вздыхал в дремоте, длящейся тысячелетия.

В сторону острова шел небольшой двухмачтовый корабль. Надутые ветром паруса порой терялись в белых барашках, которые то тут, то там выпрыгивали из волн. Паруса двухмачтовика даже чем-то походили на них: издалека они тоже казались такими же белыми, пушистыми и игривыми. Идиллия, одним словом…

«Барашки, – привычно отметил Кирилл. – Значит, волнение два-три балла, не больше…» Тут же себя одернул – что за дела?! Попал невесть куда, тут о другом думать надо – о насущном, а он волнение на море отмечает… метеоролог хренов!

Почти к самому морю подступал небольшой городок. Сверху хорошо просматривались красные черепичные крыши над выбеленными стенами. Он чем-то походил на чистые, ухоженные провинциальные европейские городки. Такие там еще кое-где сохранились. Но… Одно но! Вроде и архитектура схожа с европейской, и вид пристойный. Но была какая-то неясность. Что-то не то складывалось в этом городе.

Кирилл вдруг понял: в городишке все дома одинаковы. Будто архитектор не знал иных проектов и лепил свои строения под копирку. Не знал, или… или не хотел себя утруждать. Да и планировка прямолинейная. Не видно запутанных кривых улочек. Сверху это хорошо видно. Дома стоят как бараки в лагере. В общем – городок и похож на европейский, и кардинально отличается

Кирилл обернулся. Надо взглянуть на дверь, из которой только что вышел. Обернулся, и… и застыл. Дыхание перехватило, а если образно выразиться словами классика: «В зобу дыханье сперло…»

О таком бреде и сюрреализме даже подумать сложно, а не то что представить! А тут этот сюр он сейчас видит воочию, и его – вроде бы – можно даже пощупать.

Бред, бред и еще раз бред!!!

Нечто подобное можно создать с помощью компьютерной графики и потом рассматривать на экране монитора или в кино. И все равно, будет не то! Такого впечатления на плоскости не добьешься. А тут все наяву! Вживую, так сказать!

Дело в том, что солнце за его спиной било на светло-серую откосую стену самой настоящей пирамиды! Высокая – она отличалась и от египетских, и от пирамид ушедшего в небытие народа майя.

Земные пирамиды сложены из известняковых блоков. Они выщерблены временем. При желании – буде возникнет такая идея – на такую пирамиду можно взобраться. А эта будто высечена из цельного гранитного камня, не видно ни швов, ни, тем более, выпирающих блоков. Лишь гладкие, отполированные наклонные стены. Для того чтобы вскарабкаться на нее хотя бы на пару десятков метров, потребовалось бы немало усилия и ловкости. И главное, вершина ее сверкала как золотая. Хотя – почему «как»? Наверняка она и была из золота.

Кириллу пришла в голову абсурдная мысль. Отчего-то вдруг почудилось, что ЭТА пирамида прародительница всех земных пирамид. И они лишь жалкие подобия этого, непонятно каким образом вытесанного из единого гранитного камня монолита.

Пирамида нависала над морем чудовищной громадой, и казалось, вот-вот в него сползет. Вдруг раздастся грохот и пирамида неторопливо и величественно, подняв облако брызг, рухнет в воду. Вроде того, как рушится взорванный небоскреб. С той лишь разницей, что когда она обрушится в воду, не будет ни пыли, ни особого шума. Вода скоро успокоится и скроет под собой все следы.

Кириллу показалось, что часть ее основания висит в воздухе. Что пирамида балансирует на краю, и для того, чтобы ее обрушить, нужен лишь легкий толчок.

Но пирамида каким-то чудом держалась на краю утеса. Хотя выглядело это невероятно. Вероятно, мэтр Сальвадор Дали высоко оценил бы такой ракурс.

Впрочем, в этом месте все невероятно. Начиная от лорда Абигора, разъезжающего на крылатом коне (теперь Кирилл был твердо в этом уверен) и кончая… А вот чем кончатся, все эти неописуемые чудеса, то Кириллу пока неведомо.

Стрельчатых барельефных дверей Кирилл сейчас не увидел. Вместо них чернел квадратный проход в стене пирамиды. Из него тянуло холодом.

«Ну и ну! Вот так портал! Вот так-так!..»

Что означали эти междометия, Кирилл и сам бы затруднился пояснить. Впрочем, чувство первоначального изумления притупилось. Это всегда так: пресыщение никому не шло на пользу. Всему нужна мера.

Задрав голову, Кирилл посмотрел на золотую вершину. М-да! Пожалуй, все-таки поменьше, чем пирамида Хеопса, но все равно – не из маленьких…

Слева послышался шорох. Повернувшись, Кирилл увидел, что невдалеке, смиренно опустив глаза долу, стоит его странный, новоиспеченный, благоприобретенный, свежесрубленный (считайте как хотите) слуга. Монах. Монах Яков. Солнце не отражалось, как это принято в его тонзуре. Гасло в редкой щетине. Почувствовав, что Кирилл на него смотрит, монах поднял блеклые и невыразительные глаза.

– Что будет угодно господину Кириллу? – чуть ли не подобострастным шепотом вопросил Яков. Его голос напоминал внезапно обретший дар речи и захлюпавший пузырями елей.

«Мягко и скользко, – про себя отметил Кирилл. – Даже вернее: склизко. Кажется – тот еще тип. Вдобавок католик. Кто он? Доминиканец? Францисканец? Ряса настолько выцвела, что и не разберешь, какого цвета она была. Ага, вот… Пояс вместо веревки, и почти белый нагрудник. Или это ряса такая? Серая и засаленная. Доминиканец… Хотя, кто их знает? Я в средневековье не силен, да, в общем-то, особо никогда им не интересовался. Католицизм, он, видите ли, чужд русскому православному духу. Цари это знали. Недаром иезуитов запретили. Ну, и как его называть? У нас – батюшка. У католиков – святой отец. Только вот какой он к черту святой! Да еще и отец! Ладно – видно будет…»

Кирилл пожал плечами. Действительно – что ему угодно? Вот этого он пока не знал. Хотя вроде с утеса уже увидел все, и пора двигаться дальше.

Пожалуй, для начала надо будет выяснить, как друг к другу обращаться. И тут сразу же в памяти всплыли слова лорда Абигора.

«…Да. Называйте его как хотите, но основная его обязанность – это прислуживать и угождать вам. Пояснять некоторые вещи. В своих желаниях не стесняйтесь. Он исполнит все. Подчеркиваю – ВСЕ! Также, можете с ним особо не церемониться. Ну да это уже ваше право, на ваше усмотрение».

Что ж, можно и не церемониться, хотя жлобство – не есть хорошо. Чем-то слово «господин», которым называл его Яков, претило Кириллу. «Господин» – слово уважительное. Его надо заслужить. Настоящих господ в семнадцатом году большевики изничтожили. А тех, что называют этим словом, пока такое право не заслужили. Не одно поколение пройдет, пока в России вновь народятся господа. Это как-то в Англии давно провели эксперимент. К власти после войны с Гитлером пришли лейбористы и попытались сразу же всем дать образование. Что из того, что в Британии тогда по-настоящему было образовано только сто тысяч человек? Выпускники Итона, где образование сродни нашему Царскосельскому Лицею времен Александра Сергеича. Образование-то дали, только вот джентльменов все равно не получилось. Тут нужны поколения. Поколения, и – самое главное! – наследственность. От коня-тяжеловоза и ледащей лошадки не родится призовой скакун. Деньги и образование еще не делают господ. Эти две вещи делают просто напросто буржуазию, но не господ. ГОСПОДИН – высокое слово и ко многому обязывает.

«Так что, граждане, настоящих господ у нас нет, и по определению быть не может. Врочем, ладно. Если тут принято называть друг друга господами, то, как говорят в фашистии – «варум нихт», что в переводе – почему бы и нет? В каждой избушке свои погремушки. На «ты», или на «вы» именовать этого слугу? Пожалуй, на «вы». Хотя лорд Абигор, кажется, особого почтения к нему не высказывал. Значит, если бы он обращался к нему на «ты», я б сделал то же самое. Хотя нет – все равно я не знаю Якова близко. Буду «выкать». А там – время покажет».

Обернувшись в сторону замка, Кирилл, щурясь, постарался разглядеть подробности. Видимость не ахти какая – все-таки осеннее солнце изрядно било в глаза. Детали скрадывались. Кирилл достал из нагрудного кармана футляр с солцнезащитными очками. Повертел его в руках, раскрыл, но передумав спрятал обратно. Без них он лучше разглядит подробности: когда поближе к замку подойдет и солнце не будет так слепить. А пропускать что-либо, попав в такое дивное место, он не собирался.

– Яков, чей это замок? – Кирилл повел рукой в сторону гор. – Лорда Абигора? Или?..

– Да, господин Кирилл прав, этот замок принадлежит лорду Абигору. И так же все то, что вы видите вокруг, господин, его владения. – При этих словах монах выпростал правую руку из широких рукавов рясы и повел ею вокруг себя. – Вся эта земля также неотъемлемая принадлежность лорда.

«Богат лорд! На нашей земле таких магнатов сейчас почти и нет… Богат! Когда-то были монархи и императоры. В России цари. Вот они и владели огромными землями. Но это давно прошло и кануло в небытие…»

Кирилл уже не сомневался, что он находится совсем не на той земле, на которой сподобился родиться. Эта земля – иная…

«Мда… Добаловался с виртуалом, все от реала пытался скрыться!..» – Кирилл горько усмехнулся невеселой мысли, заскочившей в голову. «Компьютеры – это тебе не игрушка! Вот и получай иную реальность. Меньше надо в монитор пялиться, да голову стратегиями да квестами забивать! Вот и имеешь сейчас самую что ни на есть настоящую виртуальную реальность! Хотя, комп – это здорово!..»

Кирилл нежно поправил лямку рюкзака, как бы проверяя, на месте ли его любимый «неубиваемый» ноутбук. Рюкзак приятно тяжелял плечо. На месте. Да еще и дивайсы всякие при нем. Значит – живем. Ну надо же, как ему свезло! Отдал одному левше, коими так богата Русь, заапгрэйдить любимый комп и именно в этот вечер забрал его! А в нем!.. Даже страшно подумать, что сейчас понапихано в электронное чудо, какие возможности у ноутбука от этого появились, и во сколько все это обошлось. Впрочем, дело не в цене. Деньги у Кирилла водились.

– Послушайте, Яков. – Кирилл решил обращаться к монаху на «вы». – Насколько я понимаю, лорд Абигор велел вам показать мне его владения, а вам быть моим неотъемлемым спутником?

Тут Кирилл поразился витиеватости своей речи. «Во загнул! Что это со мной! Не иначе, тут климат и окружающая обстановка располагают выражаться как в пресловутых рыцарских романах. Хотя нет, эти романы всего лишь стихи. Но все равно, занятно. Ладно – главное самому понятно, что я хотел сказать. А другие – так те, кому надо, разберутся».

Кивнув, монах прошепелявил елейным голосом:

– Именно так, господин Кирилл. Лорд Абигор был так благорасположен, что доверил эту большую честь именно мне. Итак, господин, чтобы вы возжелали осмотреть в первую очередь? Или может, вы стремитесь отдохнуть после долгого пути, омыть себя от дорожной пыли и отдать долг предвечерней трапезе? Тогда господину надо следовать в замок лорда.

– Хорошо, пойдем в замок, – ответил Кирилл, у которого при упоминании о трапезе забурчало в животе. Интересно, сколько он не ел? Ощущение таково, что казалось, со времени обеда на той, прошлой земле, прошла вечность.

Яков склонил голову, снова показав свою неопрятную тонзуру.

– Как будет угодно господину. Тогда следуйте по этой дороге. – Тут он указал на вымощенную круглыми серыми булыжниками дорогу, в начале (или в конце?) которой сейчас стоял Кирилл.

Дорога поднималась из долины, шла на вершину утеса и обрывалась у входа в пирамиду. Или у чудных барельефных ворот, из которых Кирилл недавно вышел, и которые неожиданно исчезли, сменившись мрачноватым темным проходом. В общем, неважно. Надо следовать по этой дороге, тем более иного пути, ведущего в долину, он пока не видел.

– Хорошо. Пойдемте, Яков.

– Господин должен следовать впереди, так положено. Я буду идти сзади в нескольких шагах от господина.

"Вот еще китайские церемонии! – с досадой подумал Кирилл. – Мне что же, теперь за каждым вопросом головой вертеть? Ладно, раз тут так принято – значит так надо. Не будем нарушать субординацию. Лорд, судя по всему человек строгих правил, и, наверное, не одобрит, если я начну тут что-то на свой лад перекраивать".

Будто прочитав его мысли, монах Яков приподнял смиренную голову, и встретившись с взглядом Кирилла, произнес:

– Если господину будет угодно, то я могу следовать за ним несколько ближе: шагах в двух позади него. И немного сбоку. Тогда господину легче будет задавать интересующие его вопросы, на которые мне было дозволено дать обстоятельные ответы.

"Ну и речевой оборот! Жуть! Ладно – может пообвыкнусь со временем".

– Господину будет угодно именно так, пойдемте, Яков.

"Интересно, как это мы понимаем друг друга? – мелькнула мысль. – Не может быть, чтобы я в одночасье стал понимать речь средневекового монаха. Да и лорд Абигор, тоже кажется отнюдь не современный человек. Он вообще странен. Странен и мудр… Чувствуется, ему многое подвластно. Ох, многое… Кто же он? Кто этот рыцарь?

Неожиданно Кириллу пришла в голову интересная идея. Креативное мышление, которое появлялось у него в порой самый нужный момент, не подвело и на этот раз. Он обратил внимание, что когда монах произносил свои напыщенные речи, то чувствовалось какое-то легкое несоответствие между движением губ, мимикой и звучанием слов.

Все это происходило почти незаметно глазу, и если бы Кирилл сейчас был не тут – в непонятном, в нереальном месте – а в Питере, то он бы и не обратил никакого внимания на такое несоответствие.

В его голове вспыхнула догадка. Озарила молнией. Когда лорд Абигор, или монах Яков что-либо ему говорили, то это походило на высококачественный перевод иностранного фильма.

Там мастерство дублеров заставляют забывать зрителя о том, что артист, играющий какую-либо роль, совсем не из России и в ней он, может, даже никогда и не бывал.

И идиоматические выражения, и жаргонные словечки, которыми он бойко сыпет с экрана, в его языке не приняты, и смысл их будет ему непонятен. Но зритель воспринимает речь актера как само собой разумеющееся. Велика сила искусства и качественного перевода!

Кирилл, не мешкая, решил проверить догадку.

– Яков, вы не поможете мне в одно деле? Оно вас не затруднит, смею вас уверить.

– Да, – тут же отозвался монах. – Что будет угодно господину Кириллу?

– Вы грамоту разумеете? Мне кажется, что должны…

Кирилл достал из кармана небольшой блокнот, с вставленной в корешок шариковой ручкой. Раскрыл его на чистой странице и протянул монаху.

– Вот, пожалуйста, напишите здесь… Ну-у, допустим, слово "мама".

Монах с любопытством стал разглядывать предложенные вещи. Видно, что и обыкновенный недорогой блокнотик, правда, украшенный потешной кошачьей рожицей, и – самое главное – прозрачную шариковую ручку он видит впервые.

Кирилл не торопил провожатого – пусть осмотрит. Чтобы монах лучше понял, что надо делать дальше, он взял из его пальцев ручку и провел сверху странички прямую линию. Потом написал заглавную букву «А». Уж наверно, эта буква существует во всех алфавитах1

– Какое чудное перо!.. – прошептал пораженный монах. – Такое маленькое… И чернила неведомо откуда берутся и не капают…

Отойдя чуть в сторону, Кирилл выжидательно смотрел на монаха. Для чистоты эксперимента совсем не надо стоять над душой. Немного смущаясь, и с трудом справляясь с непривычной шариковой авторучкой, Яков что-то вывел в блокноте и протянул его обратно.

Кирилл отстраняюще поднял руку.

– Нет, нет! Сначала прочтите, что вы написали, а потом отдайте блокнот мне.

Немного запнувшись, не понимая, зачем все это нужно, монах, держа блокнот наотлете (видимо зрение у святого отца не совсем хорошее), прочел:

– Мама…

Кирилл внимательно следил за его губами. Опять проскочило легкое, мимолетное несоответствие между движениями губ и словами. А может – только показалось… Затем он взял блокнот и прочитал написанное. Так и есть! Его догадка оказалась верна! На середине чистой странички готической вязью – с острыми углами и утолщенными линиями аккуратно было выписано "Мама". Только оно написано латинскими буквами и выглядело так: "Muther".

"Ну вот, почти все ясно – какое-то мудреное внечувственное восприятие. Вот только как? И почему?.. Хотя, конечно, сделано здорово, тут уж ничего не скажешь! И чья же это заслуга? Моя? Лорда Абигора? Или этой земли? Неясно…"

Впрочем, Кирилл и сам с детства владел некоторыми любопытными способностями. Они были из разряда тех ненормальностей, или наоборот – нормальностей, о которых принято полагать, что их нет – потому что такого не бывает. С точки зрения ортодоксальной науки, понятно.

Дар, которым обладал Кирилл, был настолько редок и необычен, что с юных лет он уже попал под пристальное внимание некой структуры. Впоследствии этот редкостный дар (или феномен, называйте как хотите, суть одна) и определил дальнейшую его судьбу.

То, чем он обладал, нещадно эксплуатировалось власть имущими. Благо средства на такого рода дела, будь они приглядными, или не очень, текли не то что рекой, а падали могучим водопадом. Для этого стоило только намекнуть, что в такой-то стране, в таком-то месте, может находиться то-то и то-то. А может там ничего нет… Ошибки тоже случались. Но на них закрывали глаза…

– Хм… хорошо, – усмехнулся Кирилл, – теперь я еще вроде, как и телепат. Ну что ж – всегда пригодится!

Хотя, немного поразмыслив, решил: "Впрочем, это не совсем телепатия. Я ведь не знаю, о чем думает этот монах. Его мыслей я прочесть не могу – иначе в голове стоял бы сплошной сумбур… Это какая-то избирательная телепатия: я разбираю только то, что он хочет мне сообщить. В данном случае это звуковой поток… Ладно, и на этом спасибо! А то незнамо где, да еще без языка! Вот номер был бы…"

Оглянувшись на пирамиду еще раз, Кирилл решительно двинулся вперед. То, что ждало его впереди, было настолько интересно, что он решил сначала осмотреть местность и выпытать из монаха все, что возможно. Отдых и еда, о которых говорил Яков, подождут…

Пройдя быстрым шагом несколько десятков метров, он обернулся. Монах спешил следом, но из-за невысокого роста угнаться за Кириллом не мог. Яков запыхался и утирал с невыразительного лица крупные капли пота.

«Мда, дружок. Проблемы. Хожу-то я быстро… Ладно, привыкнешь. В день человек должен проходить восемнадцать километров. Тебе только на пользу…»

– Яков, а вот эта пирамида… – начал Кирилл, и осекся. Никакой пирамиды сзади он уже не увидел. Она исчезла. Только казалось, что в лазури солнечного неба, так чудно сочетавшегося с лазурью моря, чуть видны прозрачные равносторонние контуры… Сквозь них просвечивало и играло барашками и солнечными бликами величественное море. А серая каменная дорога обрывалась почти на самом краю утеса.

Кирилл медленно пошел обратно, не обращая внимания на недоуменный взгляд монаха. Одно из двух: то, что пирамида исчезла Якову совсем не в диковинку, или… Вторая догадка оказалась верна: перед глазами Кирилла стали обозначаться контуры пирамиды, с каждым шагом прозрачность таяла и обретала плотность. Вскоре он опять стоял перед уходящей в небо откосной стеной, а дорога заканчивалась перед темным квадратным проемом.

"Чудеса… Чудеса да и только! Думаю, эта исчезающая, и вновь появляющаяся – к которой стоит лишь приблизиться – пирамида еще не самое необычное в этой земле… А это выяснится потом. Думаю впереди еще много чего такого меня поджидает…"

Кирилл взглянул на монаха, и его поразила еще одна догадка: «Ведь он стоит рядом и смотрит прямо сквозь нее… Видит он пирамиду, или нет? Ведь не заметить ее невозможно!"

– Яков, а что это за пирамида? Вы можете о ней что-нибудь сказать?