Текст книги "Курган. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Байбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 39 страниц)

– Я тоже… – Милован стал рядом. – Три стрелы надежней будет.

– Ну, как знаешь, парень, –кивнул Прозор. – Давай! Только если что – в люк должен как твоя стрела влететь! И даже быстрей! Времени может не быть.

– Понимаю, – согласился Милован. – Не переживай – не оплошаю. Куда бить будем?

Когда Любомысл и Добромил сошли вниз, Прозор зажмурил глаза, будто прислушиваясь к чему-то. Сосчитал удары сердца. Резко выдохнул, и подняв руку шепнул: – Ну…

Три тетивы враз щелкнули по оберегающим руки щиткам. Стрелы одновременно вошли в одну точку, чуть ниже головы. Там у любой змеи самое уязвимое место: перешиби его и все – для любого гада это верная гибель. Но… В тело этого диковинного змея стрелы не воткнулись, а пролетели дальше. Один из наконечников звякнул, ударившись о камень. Это услышали все… Да, это в самом деле змеиный призрак. Но видимо что-то почуяв, змей дернул головой, повел ею, как бы озираясь и ища, что же его побеспокоило. Не найдя видимой причины, он снова затих, вперив мертвящий взгляд в полную луну… А потом змей стремительно развернул кольца, бесшумно скользнул к реке и юркнул в темную воду. Вскоре на середине Ледавы показалась плоская рогатая голова. Змей поплыл к морю.

– Фу… – Прозор, переведя дух, утер лоб: – Пронесло… Правы мы с Любомыслом – призрак это. Ну и страсти! Видели, когда он плыл, за ним волны не расходились? И полз почти бесшумно. Ну что, други? Бежим отсюда? Если из Гнилой Топи такие гадюки выползают, то что же там еще скрыто? А ведь снова тихо, гляньте!

Дружинники посмотрели на другой берег. А там… Сейчас над Гнилой Топью лишь слоился ночной туман и в редких его просветах бегали болотные огоньки. Будто и не было ничего: ни лопнувшего брызгами серого марева, ни черного провала из которого валил сонм невиданных чудищ, ни безумно и беззвучно хохочущего огромного призрака, что беспорядочно листал большую черную книгу. Над болотом все стихло. Да… Что еще скрыто в древней топи – неизвестно. Да и узнавать желания нет.

Не дожидаясь ответа, Прозор повернулся и направился было к сходу. Потом, будто что-то вспомнив, взял бронебойную стрелу, и резко обернувшись, с лету, не целясь, выстрелил вдаль, промеж росших над обрывом сосен. Ни Велислав, ни Милован не успели сообразить, куда – а, главное – зачем? – стреляет Прозор. С того места, куда улетела стрела, послышался рев, переходящий в глухой вой. Послышался топот и треск ломающихся ветвей.

Вглядевшись в то место, куда он пустил стрелу, Прозор удовлетворенно крякнул:

– Так и есть! Прямо в глаз засадил! Эк, как вертится, стрелу вырвать хочет!

– Албаст? – догадался Милован. – И как ты его углядел, в этакой-то суматохе? Не до него ведь! Я как на эту змеюку глянул, так про упыря сразу забыл. Ну Прозор! – Милован от восторга не мог подобрать слова, лишь сильно хлопнул друга по плечу.

Прозор в ответ только ухмыльнулся. Что он мог сказать? Приобретенный в детстве дар видеть в кромешной тьме не впервые сослужил ему хорошую службу. А рыбака Веденю, превратившегося с упыря-албаста, он разглядел сразу. Тем более Прозор уже знал, что упырь может выглядеть как простая безвредная лужица. Только вот водица в этой луже весьма опасна. Спасибо Добромилу – подметил мальчишка, как албаст в воду превращается… Наблюдательный парень растет.

Албаста Прозор приметил еще до того, как они обстреляли змея. Упырь неподвижно стоял меж сосен, вперив взгляд на вершину башни. Явно видя там людей, он, возможно, обмозговывал – если, конечно упыри на это способны – как ему поступить, чтоб желанная добыча не ускользнула.

Прозор решил поступить внезапно, ни с кем не советуясь и не предупреждая. Не надо, чтобы албаст знал, что его видят. Неизвестно, какой у него слух и зрение. Может во тьме упырь видит стократ лучше самого Прозора? Или слышит все шорохи, как хищный зверь? Кто знает…

Прозор заранее стал расчищать путь к отступлению, и это уже принесло плоды. Теперь, как увидел Прозор, албаст вертясь, и безнадежно пытаясь вырвать засевшую в глазнице стрелу, убегал куда-то за башню. Сейчас ему не до добычи, и на какое-то время упырь перестал представлять опасность. Снаряженная серебром стрела если и не убила его сразу, то весьма ощутимо ранила. Воткнувшись в глазницу, она намертво застряла в голове, а из-под древка вместо крови вытекала дымящаяся жидкость. Вполне возможно, что серебро будет убивать его медленно, и все-таки убьет. Но об этом Прозор не знал, мог просто предполагать.

Надо этим воспользоваться и как можно скорее покинуть башню, которая, как уже стало ясно всем, превратилась в смертельную западню. Только взамен зверей в этой ловушке оказались они сами.

– Уходим, – твердо сказал Прозор. – Если бежать отсюда, то только сейчас, пока на болоте тихо и упырю не до нас.

Они быстро спустились. Прозор еще не оставлял надежды забрать с собой Велислава, тем более его друг ранен. Вон, все время руку к боку прижимает. Надо его потуже перетянуть, сломанное ребро вещь неприятная, но через две недели заживет.

– Велислав, может с нами?

Тот отрицательно мотнул головой. Зачем спрашивать? Все решено заранее. Велислав знал, что Прозор спросил это на всякий случай: ответ ему известен…

– Я вас выведу, с луком посторожу, да и ворота запереть надо.

Внизу их в нетерпении поджидали. Любомысл уже закончил в последний раз осматривать больных, Добромил стоял у прохода, а Борко сидел на скамье. На парне уже надета длинная кольчуга, а на плечи накинут дружинный плащ. Из-под плаща виднелась затянутая в лубки рука.

– Что ж, пока все спокойно уезжайте друзья, – сказал Велислав. – Наш Прозор умудрился упырю стрелу в глаз вогнать. Он сейчас по кустам мечется. Но когда в себя придет – если придет – неизвестно. Пока путь свободен.

Велислав озабоченно посмотрел на хворых дружинников и перевел взгляд на Любомысла, который собрав вещи Добромила, сейчас неспешно и основательно занимался своим хозяйством: забыть какую–нибудь мелкую но важную вещицу легко, а вот где ее в дороге взять?

– Что скажешь, мудрый старик.

– Они все живы, Велислав, – спокойно ответил Любомысл. – Только трое не дышат. Но я уловил – сердце у них бьется. Потрогай сам, они не коченеют. Это не смерть – это иное.

Любомысл закончил со сборами. Накинул плащ, перебросил через плечо свою неизменную суму. Указал Миловану на мешок, в который собрал остатки вечерней трапезы. Парень, взвалив его на плечо, пошел вниз, к лошадям. Следом спустились Борко, Прозор и Добромил.

– Давай с нами. А, Велислав? – чуть отстав, сказал Любомысл. – Сейчас ты им ничем не поможешь, а привезем твоего волхва, он и разберется.

В ответ Велислав крепко сжал плечо старика: – Нет, уезжайте быстрее, я справлюсь.

Внизу их ждали оседланные лошади. Они пофыркивали, тыкались людям в лица, пряли ушами. Особого беспокойства они не проявляли. Видимо призрачный змей лошадей не напугал.

– Мы на всякий случай еще пятерых запрягли. Поедем двуконь, – сказал Милован. – Так надежней.

– Что ж, парни, молодцы, – ответил Прозор, – так действительно лучше. Хоть мы и не в походе, но все же как на войне…

Милован и Прозор сняли запирающий ворота брус. Вскочили в седла. По молчаливому сговору все кроме Борко приготовил луки. Парень здоровой рукой держал меч. Велислав подошел к воротам.

– Отворяю…

Ворота медленно распахнулись. Пахнуло лесной ночной сыростью. Первыми осторожно выехали Прозор и Милован. Окрест башни стояла странная ватная тишина. Быстро оглядев росшие перед башней кусты, и не видя ничего опасного, Прозор махнул рукой – путь свободен!..

5 лесное озеро и его обитательницы

Этим же вечером, незадолго до того, как по вендским дружинникам ударил морок, на теплом песчаном берегу лесного озера вольготно расположились те, кто всегда скрыты от людского глаза. Или почти всегда: если эти девушки порой и показываются, то не всем, а избранным, тем, кто владеет ведовством, и только тогда, когда на то есть их своенравная прихоть. Простой же человек может увидеть загадочных чаровниц только случайно, и о таких встречах в народе ходят страшные или не совсем добрые сказки. На далеко выступающей в озеро песчаной косе нежились четыре русалки. Берегини – так их еще называют в Альтиде.

Последнюю неделю стояли погожие дни. После весенних дождей травы пошли в рост, а деревья осыпало робкой зеленью. И сегодня боги подарили миру чудесный день: теплый и радостный. Впервые после долгой холодной весны русалки грелись на солнышке весь день и большую часть вечера.

Постепенно зеркальная гладь озера стала тускнеть. Солнце на закатной стороне почти скрылось за мохнатыми вершинами сосен. Изумруд весенней листвы потихоньку гас. Быстро смеркалось. Наступала ночь. Над озером стояла необычная – не нарушаемая ни одним звуком – тишина. Только изредка легкий ветерок чуть шевелил вершины разлапистых елей и теребил первые нежные листочки деревьев.

– Ну, сестрички! Посидели, погрелись… Что дальше делать будем? К дому поплывем, или тут, на бережку, ноченьку скоротаем? – благодушно жмурясь, спросила одна из русалок. – Что скажете, подруженьки? Я бы домой поплыла – что-то больно уж спать хочется. Уста-а-ла! – потягиваясь, протянула она. – Да и проснулась рано, как никогда.

Отозвалась белокурая русалка по имени Велла, которая, печально глядя вдаль, медленно перебирала пальцами жемчужное ожерелье.

– Давайте тут утра дождемся, Русава. Ночь только начинается. Вы же знаете, что это за ночь, какая она! Сегодня – равноденствие, а еще этой ночью полнолуние будет, помните? Нет, давайте тут останемся. Тут спокойней и безопасней. Мало ли что… Да вы вслушайтесь: тихо-то как над озером! Когда такая тишина была? Я и не припомню. Тишина… – помолчав, повторила Велла. – Странная тишина.

Она накрутила ожерелье на руку дрожащими пальцами. Русалка отчего-то волновалась.

– Да, Велла, это ты верно заметила. Странная тишина… нехорошая, – отозвалась третья русалка – Ярина. Она чем-то походила на мудрого лесного зверя, хитрую лисичку, – наверное, из-за темно-рыжих с бронзовым отливом волос.

Глядя на то, как Велла перебирает крупные розовые жемчужины, Ярина потянулась было снять свое ожерелье из необычных, радужно-переливающихся камней. Потом передумала и стала просто набирать золотистый теплый песок и сыпать, смотря, как он тонкими струйками стекает средь хрупких пальцев. Руки берегини украшены перстнями с такими же переливающимися камнями, как и в ожерелье.

– Она к вечеру началась, я заметила, – продолжала Ярина. – Как-то сразу тихо стало. Будто все лесные жители затаились: птицы – по гнездам, звери – по норам. Или ушли куда-то. Сначала непонятно, что не так. А потом догадалась: даже тур нигде не заревел хвастливо. А ведь у них сейчас любовь – весенний гон! И бер нигде в кустах не затрещал, а ведь беры из берлоги вот уж несколько недель, как вышли. Голодные, после зимы-то. Кусты обламывают – еду ищут. Корешки копают. Берам сейчас не до лени, им насытиться надо. А вот нет их! Даже филин ни разу не ухнул! И его время началось: вон, луна уже давно вышла – ночь настает. Будто вымерло все…

– И леший ни разу не крикнул. Он любит пугнуть кого-нибудь! Ему в радость, – добавила Велла. – Как будто напуганы все. Только чем? Как-то скучно сегодня в лесу. В иной день гораздо веселее.

– Да, напугаешь ты лешего чем-нибудь! – фыркнула Русава, а затем, не удержавшись, расхохоталась. – Будто не знаете: он кого угодно своими глупыми шутками до обморока доведет! Да чего там – до обморока! В домовину уложит, крышкой прихлопнет, да спляшет на ней! Нет, лешего ничем не испугаешь. А филин, что на том берегу живет, видно мышат по весне объелся и спит еще, лентяй! Хотя вы верно подметили: затишье странное, как перед бурей.

Синие бездонные глаза Русавы озорно засияли, в них проскочили едва заметные золотистые искорки. Напоминание о лешем доставило русалке удовольствие. Нечасто, но пути русалки и хозяина леса пересекались. При таких встречах они обменивались колкими шутками, стараясь похитрей уязвить друг друга, и расходились весьма довольные: каждый считал, что в словесной перепалке именно он одержал победу.

Потом вновь веселье прошло. Лишь взгляд берегини остался смешливым. Он всегда странным образом лучился – даже в беде. Русалку одолевало необъяснимое беспокойство. Тряхнув собранными в хвост иссиня черными волосами, она твердо добавила:

– Но в эту ночь мразь морская точно в Ледаву не войдет. Я про саратанов говорю, – уточнила она. – Если бы они в реку шли, то чувствовалось бы даже здесь. Да что там в Ледаве! И в море их нет! Я это знаю. Хотя слышала как-то, что саратаны могут и весной придти. Говорят, такое бывало до моего появления. Я-то их всего один раз видела: давно, летом. Ох!.. Навсегда запомнила! Уханье – мерзкое! Щупальца! Клювы, а из них желтая пена капает! Фу! Столько лет прошло, а все не забыть.

Дрогнувшими руками берегиня поправила кожаный ремешок, стягивающий волосы. Блеснули сапфиры, которыми он был расшит. Камни удивительно совпадали с синевой ее глаз, казалось, даже искорки в самоцветах пляшут так же, как в глазах русалки. Но сейчас взгляд Русавы затуманился. Как только она вспоминала о чудовищах-саратанах, веселое настроение пропадало. Наверное, страх и отвращение от той встречи никогда не исчезнут.

– Знаете что? – озабоченно сказала Русава. – Я, пожалуй, проплыву в Ледаву и дальше до моря. Посмотрю – как там. Что-то тянет меня в ту сторону. Неспокойно на душе. Хочу одна побыть… Мне последние ночи один и тот же сон снится – будто я кого-то спасаю. А кого, и как – понять не могу, сон ускользает. Все дымкой заволакивается, не разобрать, забывается сон. Но вроде бы это человек, волосы у него черные. А может, и нет… Не помню. Кажется, мы полюбим друг друга.

– Человек?! – тряхнула головой Ярина. – Странный сон! Где ж это видано, чтоб русалка человека любила? Парни, когда в девичьем облике в город выбираешься, глаз не сводят. Только моргни, и любой у твоих ног. А мы? Не представляю, как это можно – смертного полюбить?! – Пожимая плечами, берегиня фыркнула: – Вы когда-нибудь слышали о таком?

Велла укоризненно покачала головой.

– Ох, Яринка, не зарекайся. В жизни всякое бывает, а у нас она немереная! – и улыбнувшись Русаве, добавила:

– Конечно, плыви! Спасай. Только внимательна будь! Поосторожней! Сама знаешь: ночь равноденствия – чудная! Случаются всякие неожиданности. А тут еще и полнолуние вдобавок! Такое совпадение раз в сто лет бывает, а то и реже! Плыви!..

И про себя Велла тихонечко прибавила: «Ты ведь у нас одна такая осталась…»

– Ну, вперед! – Неуловимо глазу сменив хвост на длинные стройные ноги, обратившаяся в девушку русалка прошла к воде, а затем, снова став берегиней, изящным бесшумным движением скользнула в воду и нырнула.

Русалки-берегини легко принимали девичье обличье. Для них это не являлось чем-то необычным. Достаточно подумать, пожелать – и нижняя, схожая с дельфиньей, часть исчезает. Хвост как будто разъединяется на ноги. Перевоплощение происходило быстро, неуловимо для человеческого глаза. Больше времени тратилось на то, чтобы просто сделать вздох. И в той, и в другой ипостаси русалки чувствовали себя одинаково удобно. Они с удовольствием плавали под водой и ходили по суше. Иногда берегини жалели, что так же легко – по простому желанию – не вырастают крылья, что не умеют они летать. Хотя, кто знает? Может, когда-нибудь придет и этот дар. Ведь есть же горные русалки – Вилы. Эти летать умеют, столь же неуловимо глазу выращивая крылья. А русалки-берегини – это не простые духи, а как-никак, младшие богини. Им доступно многое.

– Скоро вернусь!.. – донесся звонкий голос уже с середины озера.

– Отчаянная она, Русава… Смелая… – задумчиво теребя височное кольцо, сказала Ярина. Под пальцами русалки тонкая, витая, закрученная улиткой проволока, незримо меняло цвет: от голубого – как небо в полдень, до грозового – темно-синего, почти серого. – Я два раза видела саратанов – чуть со страху не умерла! Если, конечно, для нас возможна такая смерть: от испуга умереть. Какие они все-таки мерзкие! И откуда взялась такая пакость? – русалка отняла руку от височного кольца и стряхнула с пальцев несколько искорок. Голубые огоньки, кружась мотыльками, упали на песок и исчезли.

– А где ты их видела, Ярина? – подала голос молчавшая до этого четвертая русалочка по имени Белана. Она не вслушивалась в разговор подруг, занимаясь важным делом: гоняла травинкой маленькую иссиня-золотую букашку. Букашка убежала. Русалка, вздохнув, решила поговорить, в надежде услышать что-нибудь интересное и поучительное… – Я о чудовищах только по рассказам знаю. А ведь мы с тобой почти ровесницы. Расскажи…

– В самом деле, Ярина?! – удивилась Велла. – Ты-то где их могла увидеть? В Ледаву они давно не заходили. Ну-ка, ну-ка! Рассказывай девица-красавица, как это ты сподобилась? Где? Ты ж молодая – пятнадцать весен как русалкой стала? Верно? Давай-ка рассказывай!

Ярина прекратила теребить кольцо. Задумчиво вздохнула и сказала:

– Хорошо, Велла. Ты только не волнуйся так. Все равно, когда-нибудь узнаешь: раньше или позже – какая в том разница? Ты только, пожалуйста, не злись на меня. Вот, видите ожерелье на мне надето, серьги, браслеты, кольца, – она вновь поводила по кольцу и стряхнула на песок голубые искорки-мотыльки. – Видите?

– Видим… – Велла осторожно тронула одно из височных колец Ярины. Поводила по нему пальцами, так же, как и подруга, стряхнула искорки. С любопытством смотрела, как они, кружась мотыльками, упали и погасли на песке. – Похоже, они будто бы из кораллов сделаны? Может – другое? Нет, точно из кораллов! Необычные: искры дают, тепло от них идет. Пальцы покалывает… А ведь таких кораллов не бывает! Белые есть, рыжие, черные. Это когда они живые, а тут… – Велла потрогала браслет Ярины. Тряхнула пальцами, но искорок не получилось… – Тоже теплый и будто живой.

Белана легонько вздохнула. Глубокомысленно заметила:

– Кстати, очень необычные и красивые, кораллы эти. Давно хотела тебя спросить: где взяла? Да все забывала – ты ведь их почти не надеваешь. Никогда таких кораллов не видела! Бывают разноцветные – не такая уж и диковина, в море много разных. А у тебя – то изумрудные, то сапфировые, и какой только цвет не дают! Переливаются – ну точь-в-точь, как радуга! И в каких морях такие кораллы встречаются? В наших таких точно нет. Расскажи, Ярина! – чуть не умоляюще протянула Белана.

– Такие кораллы редко встречаются. В северных морях их точно нет, – ответила ее подруга. – Это кораллы полуденных морей. Там они разноцветные. Но все равно, когда их добудешь, они так и останутся такого же цвета, как под водой. Знающий кудесник может заговорить украшения. Из дерева, из камня заговаривают, из золота, серебра. Значит, из кораллов тоже можно. Но вот, чтобы они, даже наговоренные, переливались, об этом я не слышала. Мои кораллы – волшебные, я в том уверена. Они цвет меняют, силой чародейной обладают. Да только они не из наших морей, не из нашего мира! Не знаю я, откуда! Волшебные – вот и весь сказ!

– Волшебные? – засомневалась Велла. – Хотя есть и кольца, и браслеты заговоренные. Мне попадались. Каждое украшение свою силу имеет, знающему владельцу оно мно-о-го чем поможет! Порой и беду отведет! Только знать надо, как пользоваться. Твои кораллы похожи на заговоренные, хотя…

– Есть в них сила, есть! – торопливо, боясь, что перебьют, ответила Ярина. – Я это точно знаю! Мне бы еще узнать, в чем она заключена! Я пока только о височных кольцах знаю: если их потереть, то на пальцах искры скапливаются. Их сбросить можно. А вот браслет, ожерелье… Я и так терла, и сяк – ничего не получается. По-другому как-то надо. Они тоже теплые, вот потрогайте! Чувствуете?

Велла и Белана тщательно ощупали каждое украшение: браслеты, ожерелье, перстни. Да, теплые. И пальцы, когда прикоснешься, покалывает. А вот искры отдают только височные кольца. Ярина права – эти предметы обладают непонятной силой.

– И где ты их взяла, эти чародейные кораллы? – Велле, как и Белане, стало любопытно. – Мореход красивую русалку одарил? Иль нашла где?

– Нет, Велла, не нашла. Вернее – сначала нашла, а потом отдала, а затем меня ими мореход одарил. И было за что! Я ему жизнь спасла! А когда они у меня появились, я к Янтарному Берегу сплавала. Сама знаешь, там в лесных чащобах и по берегам всякие колдуны живут. И лесные, и морские, и озерные, и… – Ярина запнулась – перечислять всех колдунов, обитающих на Янтарном Берегу, глупо. Русалки и без нее знают, кто там обитает. – Ну вот, я слышала, что там, те умельцы, что янтарем занимаются – великие знатоки всяких наговоров. Ведь янтарь тоже из моря, как и кораллы. Так кому о морских делах лучше знать, как не этим умельцам? И вот – никто ничего не сказал! Не знают! Говорят, что в этих кораллах сила великая есть! Чувствуется! А что за сила – ответить не берутся. Говорят не из нашего мира эти украшения. Но я не о том. Ты, Вела, спрашивала, где это я саратанов видела, так вот…

Ярина помедлила, собираясь с духом – ох, и влетит ей сейчас! – и одним махом выпалила:

– А на обратном пути, когда до Ледавы совсем немного осталось, я саратанам и попалась! Они меня учуяли и погнались! Ну и припустила я! Думала, хвост отвалится – так им молотила! К берегу плыла! А он там каменный, изрезанный. Подводных пещер много. А если б и не было где укрыться, так на сушу бы выскочила, да в лес припустила. Плыву, и глядь – пещера. Я в нее юркнула и затаилась. Пещера хорошая, глубокая и ходов в ней много. Иные даже на сушу выводят. Вот в ней я весь день и просидела. Саратаны все меня достать хотели, да куда там! Что они против камня могут! Так воду взбаламутили, у-у-у! Ох, и страху я натерпелась! Ты уж прости меня, Велла!

Ярина напустила на себя жалобный и просящий вид. Но глаза улыбались, а губы подрагивали.

– Да-а… – притворно-грозно протянула Велла. Затем рассмеялась, обняла Ярину. – Вот и отпускай вас одних! Хорошо – жива осталась… любительница волшебных украшений! Как бы мы без тебя?! Повезло с пещерой, что уж тут скажешь. А что, в Альтиде своих умельцев, что с самоцветами работают, не нашлось?

– Так ведь они с морскими камнями редко знаются, Велла! У них другие… Я ж сказала, что янтарь – он морской. Его морские колдуны и заговаривают. А морские колдуны на Янтарном Берегу, ближе не найти. Вот потому и поплыла туда.

– Ну, в этом ты права. Умельцы и кудесники на Янтарном Берегу знающие. Обращалась к ним. Но все равно, в такой путь пуститься, да не посоветовавшись? Да еще не научившись саратанов чувствовать?! Глупо, Ярина! Глупо!..

– Ну и что, – надула губы Ярина, – зато теперь я чудищ за десятки верст чую. Сама знаешь – если вблизи саратана побываешь, так до конца дней знаешь, где он и как далеко! Я теперь о них много чего знаю! Знаю, где тварь, куда направляется. Научилась! Вот и сейчас – я точно знаю, что в Ледаве их нет, и в море около устья тоже. Не будет их сегодня! Вот так! – Ярина показала кончик языка и фыркнула.

Велла улыбалась. Ну что с ней сделаешь? Ведь по всем меркам, Ярина еще дитя неразумное. Ругать глупо, да и бесполезно. Не понимает – что хорошо, а что плохо. Надо разъяснять, учить. Да и Белану тоже… А то распустились, страху не чуют. А хуже нет, чем самоуверенность без опыта.

«Ладно, – решила Велла. – С годами опыта наберутся. Поумнеют. Но приглядывать за ними надо всерьез! А то что-нибудь выкинут – потом расхлебывай. Ну, Яринка! Смотри у меня, спуску не будет!»

6 страшные рассказы в ночи

Ночное лес величественно и безмолвно встретил дружинников. Как и прежде, окрест башни стояла гнетущая тишина. Лишь ветер, тихо гудя, покачивал вершины сосен. Легкий туман пластами окутывал кусты, стелясь у самой земли.

Перед выездом копыта лошадей предусмотрительно обмотали тряпками: у нежити тоже есть слух. Венды неторопливо, опустив поводья коней, озираясь и стараясь не делать лишнего шума, пересекли поляну перед башней и кони погрузились в мокрый кустарник.

Конечно, можно отправиться и по удобной тропе, выводящей на проторенную лесную дорогу, но, посовещавшись, решили не рисковать и выбираться лесом.

Любомысл с Прозором здраво рассудили, что у албаста имеется какой-никакой, но разум. Значит, упырь будет поджидать людей в наиболее удобном для нападения месте: у тропы, выводящий на дорогу.

Впереди, держа лук наготове, ехал Прозор, следом – Борко и Добромил с Любомыслом. Замыкал отряд Милован. Парень оглянулся на стоявшего в воротах, зорко осматривающего края поляны Велислава. Он по возможности старался обеспечить безопасный отход маленького отряда, медленно водя по сторонам снаряженным луком: не блеснет ли в кустах водянистая тень…

Увидев, что Милован оглянулся, Велислав поднял руку в прощальном приветствии и легонько махнул вперед: «Спокойно! Отправляйтесь без опаски!»

Кивнув в ответ, Милован скрылся в кустах. Послышался легкий скрип затворяемых створок и глухой стук заложившего ворота бруса. Велислав остался наедине с неизвестностью.

Вскоре, проехав сквозь глухой сырой кустарник, отряд выбрался на торную дорогу. Ее в отдельных местах, особенно по сырым низинам, еще в давние времена замостили камнем, что для леса являлось несомненной роскошью.

Дело в том, что хотя дорога и петляла причудливо, то убегая от Ледавы, то возвращаясь к ней вновь, и путь по ней длиннее, чем прямиком через лес или по берегу, но она верно доводила до крепости у самого моря.

Даже впервые оказавшийся в этих краях путник вряд ли заплутал бы в густом лесу, идя по этой дороге. И найти ее несложно: иди от Ледавы или к ней – и непременно выйдешь.

Так уж издавна повелось, что на морском берегу раз в месяц устраивали небольшую ярмарку. Для вендов она служила своеобразным местом встреч. Ведь там постоянно живущий в лесу человек, не желающий тратить время на поход в город, мог предложить что-нибудь из излишков своего добра, или наоборот – разжиться какой-нибудь мелкой, но позарез необходимой вещью, которую делали только в городе.

А городские жители, в свою очередь, приобретали на ней чудные лесные диковины. Например, ручного бера или маленькую куницу для охраны добра. Ведь совсем еще недавно, когда в Альтиде не было кошек, ручные куницы прекрасно справлялись с мышами.

Поэтому лесная дорога не пустовала ни зимой, ни летом.

Когда обмотанные тряпками копыта глухо застучали по камню, Милован облегченно вздохнул:

– Ну, друзья! Кажись, выбрались из западни! Теперь-то я понимаю, что чувствует обложенный зверь. Нас нежить как бера в логове в этой башне заперла! А выход-то всего один. Бери голыми руками!

– Не болтай, – хмуро бросил Прозор. – Еще не отъехали. И не забывай: нам сюда еще возвращаться придется.

– Так-то оно так! – весело отозвался Милован. – Верно говоришь! Только когда это еще будет? А дорога – вот она! Езжай на все четыре стороны! А вернемся мы не одни. С подмогой и волхвами не страшно – совладаем с нежитью!

Милован не унимался, разглагольствовал, радовался и, как свойственно молодости, предпочитал жить настоящим: «Смерть – ко-о-о-гда еще придет?!»

Но парень умолк на полуслове. Прядая ушами, резко всхрапнули лошади. Кобыла Любомысла пошла боком, часто перебирая ногами и всхрапывая, затем, поднявшись на дыбы, едва не сбросила старика на землю. Привязанная к седлу заводная лошадь отпрянула в сторону. Возник переполох.

– Что за леший! – борясь с испуганной лошадкой воскликнул Любомысл. – Да стой ты! Что с тобой, ты всегда смирная была! Для того тебя и выбрал, чтоб стариковские косточки сберегала! Иль учуяла чего? Тп-р-р-у!

Совладав с лошадью, Любомысл крикнул:

– Прозор, ну-ка глянь – отчего переполох? Что лошади учуяли? А то мы впотьмах, как слепые!

Впрочем, и без глаз Прозора было ясно – дело нечисто: сзади раздавался частый глухой топот и шуршание отбрасываемых камешков. За отрядом кто-то бежал.

– Упырь… – спокойно расчехляя тул и доставая снаряженный серебром срезень, молвил Прозор. – Кому ж как не ему за нами гнаться! Прав ты, Любомысл! Зря я тебе возражал: он нас на узкой тропке поджидал. А как учуял, что добыча ускользает, вдогон пустился. Все равно, лошадей ему не догнать. Ну что ж, давайте еще по паре стрел в него всадим, а то одной, что я его угостил, видать маловато. Видите упыря? Во-он, у поворота мельтешит.

Теперь все видели, что позади, где-то в половине полета стрелы, у изгиба дороги, в лунном свете колыхалась тень. Судя по топоту, албаст сильно спешил за ускользающей добычей, но все равно его бег уступал неторопливой лошадиной рыси. Уйти от упыря не составляло труда.

– Все-таки моя стрела его хорошо подбила. Зря грешил, что серебро без толку. Вон, как его шатает. И полбашки уже развалилось – видать, разъело, – заметил Прозор, наложив на тетиву стрелу. – Эх, Веденя, Веденя! И как же тебя так угораздило? Чем же ты богов прогневал? Ладно… – Вздохнув, Прозор поднял лук, навел на упыря. – Может, от мук тебя избавим. Ну, как? Готовы, други? – Он серьезно глянул на Любомысла, Милована, маленького княжича.

Можно и не спрашивать. Ночь в Древней Башне не прошла просто так: от малейшего шороха руки вендов сами тянулись к оружию. Особенно – у Добромила.

Никакого страха мальчик уже не испытывал: все осталось в далеком детстве, а сейчас он воин! Добромил чувствовал лишь легкое возбуждение. Еще бы! Это ведь не лесные звери, в которых княжич, кстати сказать, стрелять не любил: охота не вызывала у него никакого восторга. Тут другое! Тут настоящий упырь! Да не какой-нибудь, что из могил по ночам вылезает, чтоб свежей кровушки попить, а заморский – невиданный! – вышедший из реки. «Это не человек, это нежить – колдовской сгусток воды», – шептал себе Добромил. Хотя, в глубине души у маленького княжича таилось какое-то неприятие. Ведь еще прошлым вечером он разговаривал с обратившимся в упыря человеком. Но Любомысл сказал, что убить албаста – значит, избавить того, кто в него обратился, от мук. Что ж, значит так надо. Будет что потом рассказать про эту ночь.

Один лишь Борко, сожалея, что ничем не может пособить, тяжело вздыхал. Сломанная рука весьма ощутимо напоминала о себе: ею не то что лук натягивать, а просто шевелить – и то больно!

Дважды тенькнула тетива – это Прозор выпустив стрелу, успел наложить вторую и выстрелить, прежде чем первая достигла цели. Сразу же за Прозором выстрелили Милован, Добромил и старик Любомысл. В ясном лунном свете промахнуться невозможно: с небольшим промежутком восемь стрел вонзились в упыря. Зашатавшись, он – издавая даже не рев, а глухой стон – ковыляя, бросился в кусты. Послышался треск ломаемых ветвей и вроде бы всплеск. Видимо, смертельно раненый упырь упал в протекавший неподалеку речной ручеек. Потом все стихло.