Текст книги "Курган. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Байбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)

– Обещаю. После победы мы поговорим и об этом. А пока… Я схожу на священное место, к дубу Перуна. Принесу жертвы богам. Пусть наша праматерь Снежная Рысь поможет нам этой ночью.

– И пусть, – серьезно подхватил Молнезар, – великий Даждьбог поможет своим правнукам, пусть велит Купальнице сделать эту ночь непроглядный для глаз врага… Пойдем, Велислав. Я с тобой…

…Венды мчались к лесу. Перед Велиславом мелькала могучая спина Прозора. Богатырь улепетывал перепуганным зайцем. Велислав старался не отставать, но куда там! Сзади него порывисто дышало несколько охотников. Венды стремились быстрее юркнуть в густой лесной кров, зарыться в покрытую утренней росой хвою.

Велислав на мгновение остановился. Перевел дух, оглянулся. Кажется, зря так мчались! Сзади никого нет.

– Прозор, стой! Да стой же! Все кончено!

Богатырь остановился, оглянулся. На лице появилась довольная улыбка. Да, вроде действительно все закончилось: за охотниками никто не гнался. А вот бруктеры… Из их лагеря несся глухой рев, долетал перезвон оружия. В столбах пыли кипел водоворот. Шла бойня. Бруктеры уничтожали викингов. Опамятовавшиеся вестфолдинги сдерживали их натиск, но все тщетно. Им даже не удалось построить хотя бы один боевой клин: слишком далеко друг от друга они находились. Одиноко завывал боевой рог и где-то вдали грохотал барабан. Все напрасно.

Велислав хлопнул Прозора по плечу. По очереди обнял охотников, что ходили с ним в скрытый налет. Молодой венд испытывал несказанную радость – его замысел оказался верен. Альтида спасена.

Все прошло как нельзя гладко. С вечера вендские охотники вышли на закат и ближе к полуночи приблизились к лагерю бруктеров. Когда до него оставалось около версты, венды, разбившись на тройки, разошлись по сторонам. Надо было охватить лагерь широким незамкнутым со стороны леса кольцом. Это требовало времени. Темнота скрадывала бесшумные тени и стоявшие в дозоре викинги ничего подозрительного не заметили. А вендам наоборот, – горящие в лагере костры служили отличными указателями. Они хоть и скудно, но освещали и тяжелые очертания викингов, и спящих бруктеров и – главное – бочки с водой.

Незадолго перед рассветом, когда небо светлеет, стали щебетать утренние птицы. В их пение вплелся легкий пересвист перепелов. Перепела ночью не поют, но откуда это знать вестфолдингам? А этим пересвистом вендские охотники давали знать друг другу и Велиславу, что они уже расположились как надо, и готовы к стрельбе.

Вскоре из большого шатра, стоявшего посередине лагеря, вышел молодой светловолосый викинг в богатом, изукрашенным золотом доспехе. Судя по всему, это и был ярл – предводитель всего этого неисчислимого войска. Викинг поднес к губам турий рог и предрассветную тишину разрезал низкий, хрипловатый гул.

Викинги у костров встрепенулись, вскочили. Некоторые из них в свою очередь подали ответный сигнал, заодно будя резким звуком рога сонных очумевших дикарей. Бруктеры просыпались тяжело. Над лагерем понеслись стоны. Другие же вестфолдинги тем временем быстро подливали в бочки зелье. Надо торопиться, сейчас дикари потянутся к воде. Начинался новый день неслыханного до сей поры похода.

– Пора… – шепнул Велислав. – Твори огонь, Прозорушка…

Кивнув, богатырь достал из заплечной сумы небольшой, плотно укупоренный горшок. В нем лежал сухой трут. Из тула извлек длинную стрелу. Ее конец был обмотан пропитанной горючей смолой бечевой. Сорвав с горшка крышку, Прозор взяв кремень, изготовился стукнуть по нему кресалом.

– Готово…

Пронзительно завыла сигнальная стрела Велислава. И тут же Прозор, стукнув железом о камень, высек искры, сунул во вспыхнувший трут конец просмоленной стрелы и вскочив выстрелил высоко в небо, – так, чтобы стрела угодила в середину лагеря. Богатырь стрелял не наобум. Он рассчитал так, чтобы горящая стрела угодила прямиком в шатер ярла Халли. Только он с его силой и ловкостью мог проделать такое: жилище ярла находилось далеко от охотников. Получилось! Шатер вспыхнул как сухая береста.

А Велислав, не дожидаясь пока завывающее древко воткнется в землю, стремительным, отработанным движением наложил на тетиву бронебойную стрелу с противоядием и почти не целясь пустил ее в дальнюю бочку с водой. Он точно видел, что викинги уже вылили туда отраву.

– Давайте, ребята! – негромко произнес он. Но охотники и без его слов уже били в сторону костров: сначала в бочки, потом в викингов. В лагере нарастало смятение. Вестфолдинги не понимали, что этим утром случилось с их послушными рабами. Но разбираться некогда. Со стороны пасущегося невдалеке конского табуна раздался тягучий хриплый рев страшных беров. Это венды-охотники, изображая гнев лесных хозяев, погнали лошадей на лагерь, внося смятения еще больше.

Вроде все сделано как задумано. Велислав пустил в небо еще одну горящую стрелу – сигнал отхода.

– Все! Уходим! За мной ребята!

Подхватив легкие копья-сулицы, охотники припустили к лесу. Велислав на мгновенье оглянулся и увидел, что остальные тройки не мешкают и стремительно несутся прочь от лагеря. Вторую горящую стрелу увидели все.

А тем временем в лагерь бруктеров врубилась дружина виннетского князя. Они отвлекала внимание викингов. Но этого не требовалось. Вестфолдингам не до нападавших альтидцев. Уцелеть бы самим! Ошалевшие викинги отбивались от бруктеров, но… На одного вестфолдинга сразу набрасывалась дюжина – а то и больше – дикарей. А на месте изрубленных появлялись новые и новые! То, как использовали бруктеров викинги, обернулось обратной стороной: дикари одолевали своих поработителей числом. Уцелевшие вестфолдинги не могли изменить ход битвы, но сделали ее еще более ожесточенной. Гудел рог, звенели мечи. Викингам все-таки удалось сплотиться в единый отряд-вепрь, и сейчас ожесточенно отбиваясь, они медленно двигались на закат.

Ощетинившаяся копьями дружина виннетского князя тоже отходила к лесу. Но на нее никто не нападал.

Велислав не стал смотреть, чем кончится дело. И так все ясно.

Казалось, весь этот необычный налет занял немного времени, но к его концу уже почти рассвело и из-за леса, на крае голубеющих небес, алела заря нового дня.

Подходя к лесу, Велислав увидел, что в поле выходят альтидские войска. «Наверно для боя строятся, – мелькнула мысль, – но ведь это не нужно – мы победили». Остановившись, Велислав стал поджидать вендских охотников. Они подходили к лесу издалека, с разных сторон: ведь после налета все бросились врассыпную, кто куда – лишь бы подальше от лагеря. Велислав тревожно вглядывался в каждое лицо. Потом просветлел: все живы. Когда охотники собрались, Велислав улыбнулся и весело спросил: – Ну, как? Удачно поохотились? Все целы?

Впрочем, последний вопрос был ни к чему. И так ясно, что, отстрелявшись, все успели уйти целыми и даже невредимыми.

– Целы, целы! Стрелять несложно, главное ноги унести! – отозвался задорный голос.

– Ну и ладно. Отдыхаем, друзья. Мы свое дело сделали. Нападать на Альтиду некому.

Велислав вгляделся вдаль.

К лесу подходила виннетская дружина. А вот в ней были раненые и даже, кажется, убитые. Кого-то несли на составленных копьях. Дружинники бились в самом лагере. Немудрено: ни в одном бою без жертв не обходится. Но ярко-красный плащ князя Молнезара Велислав увидел издалека.

Вчера вечером Велислав убеждал князя, что не стоит выделяться. Ведь его дружина пойдет не в большую сечу, а в легкий налет – для того, чтобы отвлечь внимание. Поэтому уместный в большом бою яркий приметный плащ был совсем ни к чему. «Эх, князь! – подумал Велислав.– Упрям! Не переубедишь. Впрочем, в темноте красный цвет не так заметен, как при солнце…»

Князь заметил Велислава. Отдав приказ шедшему рядом сотскому, он повернул к вендским охотникам. Дружина князя Молнезара пошла дальше, а виннетский князь и молодой венд поспешили друг другу навстречу.

– Ну что, Велислав! Победа?!

– Победа, князь! Ты только взгляни, как они там друг друга молотят! Я думаю, скоро от викингов и следа не останется!

Князь, щурясь, смотрел вдаль, на пыльное облако. Оттуда долетал шум сражения.

– Ничего не вижу! Ну и зрение у тебя, охотник!

– Так ведь и я не вижу, князь! Просто знаю!

Они рассмеялись. Князь похлопал Велислава по плечу.

– Отдохнуть бы, в баньку сходить, да дело до конца не доведено. Подождем.

– Подождем, князь, – весело согласился Велислав

– Пошли к воеводам, им тоже надо знать, как дело было…

К полудню пыльное облако осело. Незадолго до этого наблюдатели увидели, что из него вырвалось несколько десятков всадников и нещадно гоня лошадей поскакали на закатную сторону. Погони за ними не было. А над стойбищем бруктеров кружили черные тени. Стервятники знают: битва – это добыча, пир. Надо только дождаться.

– Викинги! – восторженно крикнул кто-то из воевод. – Ноги уносят! Ну-у дела! И биться не стали, чтобы в Валгаллу с кровавым мечом придти! Непохоже на них.

– Наверно такие викинги, – вполголоса сказал князь Молнезар. – Они с самого начала честь не блюли. Чужими руками бились…

– Князья! Воеводы! Ну что, добьем врага, пока он слаб? – предложил полоцкий князь. – Чтобы после этого разгрома даже смотреть в альтидскую сторону боялись!

– А стоит ли, князь? – слегка удивился Велислав. – Викингов нет, опаивать бруктеров некому. И вести их дальше некому. Да и не пойдут они дальше. Вы же знаете – не по своей воле шли. Хорошо бы с ними перетолковать. Может, их едой, какой ни на есть снабдить? Разъяснить – где они, путь домой указать? Добро худо переможет. Не устоять худу против добра…

– Угу, верно говоришь, – согласился полоцкий князь. – Только хорошо добро тому делать, кто его помнит. А вот вспомнят ли потом дикари, что мы к ним с добром отнеслись?

– Позже узнаем, что они дальше делать хотят. Пусть остынут. Им под викингом несладко приходилось. Как живы-то до сих пор, как от бескормицы еще ноги таскают?

– Вечером к ним пойдем, – невозмутимо сказал князь Молнезар. – Велислав прав. Сначала добром. Ну а если… – что «если», он не договорил. – Одна рука его сдавила черен меча, а вторая сжалась так, что хрустнули пальцы.

К вечеру Велислав и Прозор и князь Молнезар поскакали к лагерю бруктеров. За ними ехала сотня доверенных княжеских дружинников. Князь Молнезар решил окончательно закрепить победу. Хотя воевать вроде никто не собирался. Бруктеры, после того как перебили викингов, так и не сделали ни одной попытки куда-либо двинуться: ни на восход, ни на закат.

Копыта коней мягко ступали по высокой траве. За день земля пропеклась. Бездонное, безоблачное небо истекало зноем. Но люди как будто не чувствовали жары. Порой казалось: все, что произошло сегодня ранним утром – всего лишь сон. Чудесный радостный, но сон. «Хорошо, что все кончилось, – стряхнул наважденье Велислав. – Эвон, какое пекло! А ведь они сегодня бы двинулись! Точно! Лес запалили бы… Эх!»

Не проехав и половины пути, дружинники пустили лошадей неспешным шагом. Пусть дикари видят, что воины едут к ним не спеша, с добрыми намерениями. Когда до лагеря оставалось не больше версты, альтидцы остановились.

– Может спешимся, князь? – предложил Велислав

Молнезар повернулся к своей дружине. Поднял руку.

– На землю, воины! Пусть видят, что мы с миром!

Спешившись, дальше не пошли. Стояли настороже. Малейшая опасность, и воины взлетят на своих скакунов. Но все обошлось. От лагеря в сторону альтидцев также неспешно направилось несколько десятков дикарей. Прозор, морща лоб, пересчитывал. Потом обернул изумленное лицо к Велиславу.

– Их сотня, и еще три бруктера! Как и нас! Точно, войны не хотят!

Впереди бруктеров шел высокий, чуть ли не на две головы выше остальных, дикарь. Узловатые пальцы его левой руки сжимали увенчанную шипами дубинку, а правая держала круглый узорчатый щит. Он вряд ли полностью прикрыл бы грудь дикаря. Она была настолько широка, что щит в его руке казался каким-то несерьезным, чуть детским. Прозор даже завистливо крякнул. Он считал себя настоящим богатырем. И по праву, – вендских лесах он еще не встречал равных ему и по мощи, и по стати. «Пожалуй, я бы его одолел, – утешился молодой венд. – Но бороться нам точно не дадут, не то время, чтобы поединки устраивать…» На плечах бруктера висела мохнатая шкура неведомого вендским охотникам зверя. Остальные дикари подстать предводителю: тоже обмотаны шкурами и так же вооружены – дубинками и щитами. Только что ростом поменьше, и не такие здоровые.

Бруктеры остановились. Их предводитель бросил на землю дубину и щит, воздел кверху руки, показывая, что они пусты и что зла от него ждать не надо. Неожиданно для альтидцев он что-то загорланил низким, рыкающим, схожим с ревом хищного зверя, голосом.

– Что это он голосит, князь? – тихо спросил Велислав. Он напряженно вслушивался, но не мог разобрать ни слова. – Мне его наречье неведомо.

– Спрашивает, не те ли мы люди, что напали на них ночью и учинили великий разбой над их врагами – викингами.

– На каком языке он говорит?

– По-фризонски, но какой-то он не такой. Смутный… Я сам с трудом разбираю. Сейчас попробую ответить.

Князь набрал в грудь побольше воздуха, и стал что-то громко кричать.

Казалось, бруктер напряженно вслушивается. Затем он сделал несколько шагов вперед, все так же показывая пустые руки. Еще два дикаря тоже сложили оружие и стали рядом с предводителем.

– Ну, Прозор, придется тебе за главного быть, – усмехнулся князь Молнезар. – Они хотят поговорить мирно. Надо этим воспользоваться.

– Я с ним пойду, князь. – Велислав положил на землю лук, снял с пояса длинный охотничий нож. – Мало ли что… Знаешь, князь, я немного разумею язык вестфолдингов. Когда первый раз в разведку ходили, я слышал – викинги с бруктерами по-своему говорили.

Князь Молнезар отцепил от пояса меч. Положил на землю щит. Кивнул сотскому – мол, ты за главного, смотри в оба.

– Все пойдем. Их трое, и нас трое.

Альтидцы и дикари медленно пошли навстречу друг другу. Встретились на полпути. Предводитель бруктеров снял с плеч косматую шкуру и размашисто бросил ее на земли. Затем плотно на нее уселся, указав своим товарищам, чтобы садились тоже. Что ж, в ногах правды нет. О важном говорить – надобно хорошо расположиться.

Князь Молнезар неторопливо расстегнул бляху своего красного плаща и так же размашисто бросил его оземь. Усевшись, показал на место возле себя. Велислав и Прозор не заставили себя ждать. Все проделали так же, как и бруктеры. Даже чуть ли не все движения повторили. Видимо бруктерам это понравилось. Их предводитель, оглядев Прозора, прищелкнул языком и улыбнулся. Молодой богатырь улыбнулся в ответ. Кажется, разговор получится.

Первым заговорил князь Молнезар.

– Ты спрашивал – кто мы? Да, мы те люди, которые обстреляли вас ночью. Наша земля лежит за этими лесами. – Молнезар повел рукой, показывая на лес за спиной. – Мы ее защитники. Мы не били в вас. Мы стреляли в вестфолдингов. Ты понимаешь меня, воин?

И тут же он повторил это по-фризонски.

Бруктер захохотал.

– Конечно понимаю! Ты говоришь так же, как те бородатые люди, что нас сюда вели. Мы понимаем, что они говоря. Мы можем говорить как они, и как наши соседи – фризоны. Мы с ними иногда меняемся вещами.

Велислав безмолвно, одними глазами спросил у князя дозволения. «Мол, князь, не гневайся. Дозволь и мне слово молвить». Молнезар медленно прикрыл глаза – говори.

– Ты говоришь они вас вели? Как они вас вели? Вы им подчинялись? Вы шли по своей воле?

Темноликий бруктер насупил брови, в его глазах заплескалось пламя.

– Нет, не по своей! Бородатые! Они пришли на наши земли давно. Выплыли из ночного тумана на реке. Много, очень много солнц назад. Два раза по две руки. – Бруктер дважды показал растопыренные пальцы на обеих руках. – Их привел краснолицый воин с красными жесткими волосами. Они пришли на красивых золотых лодках. Бородатые сказали, что их земли больше нет и им негде жить. Они попросили у нас убежища. Мы приняли их. Бородатые построили себе дома. Учили нас, как надо делать лучше, как плавить бронзу и как быстро разводить огонь. Мы долго жили в мире. Мы не мешали и помогали друг друга. Наши земли велики и обширны. Но они не такие как ваши. У вас холодно. Бородатым у нас трудно было выжить. Они называли себя сыновьями Одина. Это их бог. Он любит войну. Бородатые хотели, чтобы мы пошли воевать для их бога. Мы не пошли. У нас свои боги. Наши боги не любят войну. Так мы жили несколько лет. Потом красноволосый куда-то ушел на своей золотой лодке и долго не возвращался. Когда он вернулся, то перестал быть предводителем бородатых. Их вождем стал его сын. Его звали Халли. Он всегда носил с собой большой топор. Потом красноволосый снова исчез и больше не вернулся. Бородатые уплывали на своих золотых лодках вниз по реке. Они проходили сквозь туман и возвращаясь привозили с собой женщин. У них была разная кожа. И черная, и белая как у вас. Эти женщины рожали бородатым детей. Потом был большой праздник. На него собрались великие вожди со всей нашей земли и много других сильных людей. Бородатые угостили нас пьянящим напитком. После того как мы выпили его, мы стали им подчиняться.

– Почем вы стали подчиняться? Как? – спросил Велислав.

– Мы будто уснули. Нам снилось, что мы идем войной в другие – холодные страны. Мы сжигаем города и убиваем людей. Убивать нам велят бородатые. Они нас этому быстро научили. Красноволосый предводитель, который давно сгинул, и его сын Халли забрали наши души. А сегодня мы внезапно проснулись. Но не все. Те, кто остался спать – умер. Мы сами их убили. Когда я проснулся, то напал на Халли. Но он смог убежать. Хотя и с отметиной от моей дубины. Я снес ему ухо. Мы убили многих бородатых, но некоторые все же убежали. Они умеют воевать. Теперь мы хотим вернуться к себе. На вашей земле холодно. Даже сквозь сон мы ощущали холод. Солнце у нас светит совсем не так как здесь. Наше солнце теплое…

– Возвращайтесь, – сказал Велислав. – Вам тут делать нечего – это не ваш мир…

– Ваша земля там, – показал князь Молнезар в сторону заходящего солнца. – Идите туда.

– Мы уйдем, – легко согласился бруктер. – Мы уйдем утром. Если вы будете в нашей земле, то разыщите меня. Меня зовут Ценур. Я великий охотник в наших землях. Еще вы их называете Земли Мрака. Но у нас лучше, чем тут…

Утром бруктеры получили все зерно, что удалось собрать за ночь с ближайших деревень и кой-какие другие съестные припасы. К полудню дикари ушли в сторону закатных земель…

После победы князь Молнезар зазвал дорогих гостей в Виннету на пир. На нем были и старейшины родов, и князья и воеводы. Словом все те, кто в трудный час поспешил на помощь вендским лесам, а стало быть и Альтиде. Столы ломились от яств, хмельные напитки текли рекой.

– Ну Велислав! Ну хитрец! – в разгар пира воскликнул старейшина рода Лисиц. – Жаль, что ты не нашего рода. Ты – как мудрый старой лисовин! Все наперед знаешь! Старой, – повторил старейшина смакуя это слово. – А пусть теперь тебя зовут Старой! Велислав Старой! Старой – покрытый великой славой. А? Как, люди! И будь ты отныне в нашем роду таким же желанным, как и в своем. Будь ты и рода Рыси, и рода Лисиц!

– А Прозор? – улыбнулся Словута Хват. – Что ж вы его забыли! И тебя богатырь мы тоже в свой род примем. Будешь и ты наш: и рода Снежной рыси, и рода Лося. А вот с прозваньем знаменитым погоди пока. Еще успеешь себя славой покрыть. Прозванье – оно на всю жизнь дается!

– Дайте и мне сказать, почтенные! – торжественно сказал князь Молнезар. – Все вы знаете, что это за воины. Радостные, в ратном труде ярые – как светлый солнечный бог Ярила! Он новую жизнь земле дает, вот и они так же дали жизнь Альтиде! Измыслил я небывалый чин сделать. И назначить этим чином этих двух молодцев. В бою они ярые, а стало быть – бой яры! Много в Альтиде воевод, тысяцких. Но таких как эти охотники нет. Поклонитесь людству, бояры!

С той поры так и пошло – боярин Велислав Старой. Тогда это имя и чин он получил навсегда. Но они с Прозором так и не привыкли, что их кличут боярами. Молодые охотники стеснялись, краснели. Их место в лесу, а не в княжеских палатах.

А вендские леса, закатную часть Альтиды, те народы, по которым прошла война, стали называть леса Рыси. А так как не все иноземцы могли правильно выговорить это слово, то в устах их оно стало звучать как Рось, или Русь. Земля рыси. Земля Русь…

Велислав же, держа данное виннетскому князю слова, стал наставником его сына – маленького княжича Добромила. Наставником не в воинском деле – нет! – тут и без него хватало опытных воителей.

Князь Молнезар хотел, чтобы его сын стал одним из вендов, по образу жизни, по мыслям, по духу. Чтобы Добромил уважал, любил, знал Лес. Знал души деревьев, знал зверье, проживающее под ними. Чтобы не отказывался бы он от матери земли, не стал для нее изгоем, пасынком. Благо и крепость Виннета, и невеликое виннетское княжество со всех сторон окружали невиданные по своему величию леса, хозяевами и владетелями которых – опять же – были венды.

Ведь это они, старейшины вендских родов, не столь уж давно – не то что по меркам богов, а даже по людскому летоисчислению – постановили выделить у истока Ледавы место. Пусть на нем будет построена крепость и сотворено окрест нее небольшое княжество. Благо весь народ в альтидских землях издавна говорил на одном наречии; все, так или иначе, доводились друг другу хоть и отдаленной, но роднёй: все чтили одних богов. Все они были альтидцами… И у всей Альтиды был один враг, окружающий великую страну с трех концов света. И прозвание этому врагу было простое – внешний мир.

Там, во внешнем мире, за пограничьем, люд безжалостно уничтожал друг друга. И делал это, как правило, безо всякой на то причины. Все грызли всех и вся. Сильный пожирал слабого. Слабый огрызался и пытался пожрать сильного. Иногда это удавалось. Во внешнем мире шла нескончаемая бойня. Во внешнем мире властвовала жестокость и корысть. Про любого, мало-мальски удачливого завоевателя говорилось, что жестокость, с помощью которой он стяжал победу, сродни звериной.

Почему-то считается, лесное зверье жестоко. Но это совсем не так: дикий зверь, принадлежащий к одному роду не убивает своих сородичей. Лишь в океане стремительные акулы в своей ненасытности пожирает все, что окажется близ ее зубастой пасти. Вот и во внешнем мире люд был сродни акулам: все воевали против всех. Там постоянно, то тут, то там вспыхивал пожар войны. Вот и выходит, что самое жестокое зверье – человек. Во внешнем мире даже самые захудалые властители, державшие под рукой сотню–другую воинов, безжалостно рвя друг-друга, всегда зарились на богатую Альтиду. И им в мечтаниях мнилось ухватить от нее жирный, или не очень, кус. Лишь бы ухватить, хоть что-нибудь, хоть как-нибудь. Лишь со стороны полуночи, из мрака вековых льдов и царства холода, никто не угрожал альтидским землям. Вот потому, со стороны заката, мощная крепость в истоке Ледавы была необходима. Вендские старейшины это понимали. И виннетский князь никогда не забывал, на чьих землях основано его княжество….

Надежды виннетского князя Молнезара оправдались – молодой вендский охотник Велислав стал лучшим воспитателем его сына: Добромил рос настоящим охотником, воином, мужчиной. А полсотни вендских охотников, под предводительством Велислава стали для маленького княжича такой внушительной охраной, какой мог бы позавидовать иной, совсем не бедный иноземный властитель – содержащий для этой цели не одну сотню воинов…

ГЛАВА 4. О некоторых чудесах, с которыми столкнулись вендские охотники в своем родном доме – лесу

На узкой глухой звериной тропе под копытами коней хрустели сухие сучки. Влажная, истоптанная лесными жителями земля в низинах хищно чавкала. Венды поднялись на сухой пригорок. Над ближним кустарником, всполошась, закружила хохлатая сойка. Хохолок у птицы вздыбился. Перья затопорщились. Тревога! Птица искала для разора птичьи гнезда, и всадники отвлекли ее от этого важного занятия.

С вершины ближней сосны послышались тревожные щелканье и цоканье. Это ругалась белка. Наверно, где-то рядом ее жилье. Смышленый зверек отвлекал или пытался увести непрошенных гостей подальше от гнезда. Добромил, поискав глазами, увидел высоко на дальней лиственнице искусно сплетенное из веточек беличье гайно. Мальчик чуть улыбнулся: «Не бойся, никто тебя бить не будет. Ни к чему… Весенний мех – он цены не имеет. Вот зимой – другое дело. Выводи спокойно своих бельчат. Живи без опаски. Однако – всех распугаем. Эка как шумим! Небось, на весь лес слышно – мы идем». Незаметно для себя мальчик научился видеть мелочи; думать как заправский охотник. Еще бы! С такими наставниками всему научишься.

Прозор, едущий, как и положено предводителю – впереди, увидел меж деревьев просвет: небольшую, залитую солнечным светом поляну. Видимо заметив, или услышав, там что-то необычное, он поднял руку: призывая к вниманию и тишине. Обернувшись к спутникам, Прозор, чуть качнув головой, стрельнул глазами в правую сторону. Затем, плавно поведя туда рукой и приложив палец к губам, сделал страшные глаза. Чтоб его спутники – чего доброго! – не вздумали каким-нибудь необдуманным возгласом обнаружить себя. В основном это относилось к Добромилу. Борко и Милован знают, как надо вести себя в лесу, а Любомысла трудно чем-либо удивить. За долгую жизнь старик и не такое видел.

Тур средь ветвей возник призрачным видением. Задрал голову с острыми, слегка изогнутыми рогами. Утробно и густо замычал. Эхо покатилось по лесу. Слева, из-за отдалённых темных сосен, на его зов выскочил второй бык, громко треща сучьями. Он был чуть поменьше первого – и туловом, и рогами. И отваги у него пока было не так уж и много. На чужую землю его привела дерзость и желание обладать своей первой самкой. Пришлый тур остановился, заревел…

Краткий миг быки стояли неподвижно, буравя друг-друга пристальным взглядом. Затем разом ринулись вперед, выставив крутые лбы и острые рога. Копыта взрыли землю. Туры бежали так, что гулко содрогалась земля. Из-под ног комьями вылетали обрывки мха и дерна. Помнилось, что от скрестившихся в схватке рогов брызнули искры. Бой длился недолго. Молодой тур с позором бежал. Его победил, напугав ревом, хитрой хваткой и прытью более опытный, искушенный в боях матерый бык.

Еще не один год он с отвагой будет охранять свои владения, отваживая незадачливых и неискушенных в битве соперников. Вдали послышался глухой рев – это самка призывала победителя. С шумом прогнав сквозь ноздри струи теплого воздуха, лесной великан скрылся меж деревьев.

– Ух, – выдохнул Добромил. – Вот это да!

– То-то, – ухмыльнулся довольный Прозор. Еще бы, схватку любимцев богов не каждый раз увидишь! – А вы чего за ножи похватались? – богатырь порицающе цыкнул на молодцев. Борко и Милован в самом деле сжимали, поигрывая пальцами, рукояти длинных боевых ножей и горящими глазами смотрели в сторону, где скрылся гордый великан. Лица парней были печальны: ушла знатная добыча. – Аль не знаете, что по весне тура не берут! Весна – это пора любви. Вот в другое время – пожалуйста. Принесите требы великие, попросите дозволения у Дивы. Мол, богиня, прости нас неразумных – хотим твоего слугу добыть. Поизносились, и пояс турий нам нужен, чтоб все нашу отвагу видели. Берите по ножу и в лес. Ну а кто победителем выйдет, так то никому не ведомо. Сами видели, каков он в бою – тур. Проворства не меньше нашего, а уж си-илы… – зажмурив глаза, протянул Прозор.

Предводитель пришел в благодушное настроение. Битва лесных великанов запала в душу. Забылись и ночные передряги, и мертвый берсерк, что на белый свет наглядеться не мог, глазами медяки спихивая. Прозору захотелось поговорить, благо никакой опасности поджидать не приходилось. Бой туров распугал все зверье на многие версты вокруг.

– Хочешь, княжич, расскажу, отчего по тем, кто по лунной дорожке на Велесовы пастбища ушел, печалиться не надо? Ты знаешь нашу притчу?

– Какую притчу? – полюбопытствовал Добромил. – Любомысл мне много всяких сказов и преданий рассказывал. Скажи, может и знаю.

Княжеский наставник усмехнулся. Ну-ну, сейчас Прозор загнет что-нибудь этакое! Не с его косноязычием только притчи да байки рассказывать. Нет, его друг, конечно, умеет и складно толковать, и болтать о чем угодно, и повеселиться, когда для веселья причина есть. Но вот притчи? Это что-то новое. Чтобы сказы сказывать, надо чтобы голос как лесной ручеек журчал да убаюкивал. А в иных местах повышать его надо, чтоб бурным потоком грохотал. Чтоб пугались, те кто слушает, переживали… А вот Прозор? Ну никак зычный голос дружинник не был схож с тихим водным перезвоном. Водопад бодрящий со стремниной – это пожалуйста, а вот убаюкать? Добро – пусть говорит. Послушаем. Может и развеет княжича, отрешит от тяжких дум. Любомысл-то видел, что отрок хоть и улыбается, но печаль порой омрачает его лицо. И причину этому старик знал – княжич о погибших друзьях тоскует.

– Была у одних стариков-родителей любимая дочь, – проникновенным голосом загудел Прозор, – души они в ней не чаяли, нарадоваться не могли. Ладненькая такая была… складненькая. Ну прям – ягодка лесная! И вот как-то пошла лапушка-дочь в лес: ягоды там собирать, иль грибы… А может орехи. Не знаю точно… И попалась она на глаза лесному быку-туру. Такому же, как мы только что видели. А родители дочку нарядно одевали. Ярко… Вот увидел девушку тур, и загорелись у него глаза. Ноздрями зашевелил, задышал тяжело и замычал на весь лес. Как туры зов дают, ты Добромил щас слышал, – громко и зычно, аж листва дрожит. Глаза у него – ну прям как рубахи у наших молодцев! – заалели-побагровели. Захотелось любимцу богов женихаться с этой девицей. Я же говорю – красивая, нарядная, румянец на щеках. Не устояло турье сердце… Подбежал он к девушке, и говорит ей ласково, сватается: "Давай поженимся, красна девица?" А девушка испугалась быка-тура: глаза у него кровью налитые, и копытами землю скребет от нетерпения. Пустилась она от такой страсти бежать куда подальше! А тур за ней! Долго ли коротко ли бежали, и вот бежала, бежала девица, да не удержалась на ноженьках своих неутомимых и упала. А бык бы-ы-стро мчался… Не мог сразу остановится, стать свою богатырскую сдержать… Ну, налетел он на нее… и невзначай затоптал копытами свою невесту. Бык-тур – он большой, тяжелый… После его копыт навряд кто жив останется… Что делать? Принес тур ее родителям-старикам на своих длинных рогах. Забирайте, мол, свою дочь – призвал ее к себе Велес, умерла она. Хороните по обряду, да тризну справьте. Не удалось нам пожениться… Ну что тут поделаешь? Погоревали-погоревали родители, да похоронили лапочку-дочь. Да вот только никак все успокоиться не могли – плакали да убивались… Забыли, что по ушедшим слез лить не надо. Одна отрада у них была: как спать лягут, так все им видится, что дочь на рогах у тура каждую ночь к ним приезжает, на лавку у стены садится и разговаривает с ними… Ну, еще еду готовит, да в избе прибирается-хозяйствует. Совсем как при жизни! Много времени прошло, много слез старики пролили. – Тягучим голосом, нараспев, тянул Прозор, не видя, что отроки – Борко да Милован, покраснели и надули щеки так, что казалось: румяные лица вот-вот лопнут. – И вот настала ночь, когда не пришла к ним дочка разговаривать и в избе прибираться. Одну ночь ее нет, другую… Что ж случилось-то такое? Захотелось родителям узнать, куда их дочь подевалась. Вышли они ночью в лес посмотреть, да поискать ее. И тут слышат в кустах стоны натужные, и будто кто-то, что-то тяжелое волочёт! Побежали старики туда, а там их дочь впрягла тура-быка в большое корыто, и тянут они его вместе. А корыто слез полное, что родители по ней пролили! И не сдвинуть это корыто с места. Вот какое оно тяжелое! Поняли родители, что не стоит плакать да убиваться по дочери: тяжело ей с их слезами совладать. Слишком уж их много пролито. Даже тур, ее жених, и тот это корыто с места сдвинуть не может. Перестали старики по ней плакать да убиваться. Прошло еще какое-то время. И вот как-то раз, как стемнело, снова пришла их любимая дочь. И говорит им такие слова: "Спасибо батюшка, спасибо матушка, что перестали плакать по мне, да убиваться. Не пускали меня ваши слезы с земли на небо. Много их было, тяжелы они – назад тянули. Если бы вы не плакали по мне, то я давно бы с земли ушла. А теперь, когда нет у меня этого корыта слез, я могу на луну уйти, пусть Велес рассудит обо мне. И ушла она, и больше к родителям по ночам не приходила. А вот только с той поры горевать они перестали. Поняли, что слезами горю не поможешь. Что наоборот, радоваться надо – когда человек с земли уходит. Ведь если не грешил он сильно, и в пекло не попал по велению Велеса, то жизнь его ждет гораздо лучшая, чем прежде была. Так что никогда не надо по ушедшим горевать, Добромил, – заключил Прозор, – они тебе спасибо скажут, что не приковывают их наши слезы да печаль к земле, как приковывали эту вендскую девушку…