Текст книги "Начало тьмы (СИ)"
Автор книги: Сергей Рублёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)
Глава 3
…Ночное небо казалось бездонным колодцем, на самом дне которого неярко фосфоресцировала пригоршня гнилушек. Такое впечатление происходило от костров, «зажженных» на поверхности Плона. Вот они-то и были настоящими гнилушками, при этом выделяя достаточно много тепла – до сидящих доносилось потрескивание и запах поджариваемых мясных трав. Ило вначале недоверчиво принюхивался, но этнограф успокоил его, уверив в том, что местная еда для землян безопасна и даже вкусна.
Деревня представляла зрелище странное и даже страшноватое – лабиринт из сплетенных веток больше всего походил на огромный недоделанный муравейник. Ни домов, ни отдельных комнат – клубок коридоров, по которым, перекликаясь, ходили туземцы, очень похожие друг на друга. Похожие в буквальном смысле – Отари не увидел женщин и детей, не было и стариков… Можно было подумать, что праздник справляют без них, но Жюль обмолвился, что собралось все население деревни. Ему виднее…
…Скрипучий голос тянул и тянул одну и ту же ноту, бесконечно одинокую среди темноты и молчания. Тусклые отблески костров выхватывали из тьмы хаотические контуры обступивших площадь построек. Отари незаметно огляделся – сидевшие на земле плонийцы, словно окаменев, глядели в переливы огня. Голос внезапно умолк, землю опять придавила тишина. Скосив глаза на браслет, человек увидел, что прошло полчаса. А казалось, прошла вся ночь! Несколько негромких слов, и статуи ожили – несколько плонийцев подобрались к кострам и начали проворно ворошить толстые сочащиеся стебли. Отари облегченно вздохнул – весь этот обряд тягостно действовал на него, в первую очередь своей непонятностью. Да и праздником это можно назвать лишь с большой натяжкой…
Из темноты вынырнул Уном с какими-то дымящимися прутиками. Глаза у него подозрительно блестели:
– И… их… на! – не совсем членораздельно, но очень оживленно сказал он, протягивая их человеку.
– Спасибо… – на всякий случай поблагодарил его Ило. От палочек шел дурманящий пряный аромат. Кто-то шлепнул прямо ему на колени пучок сочной горячей травы; раздавались громкие голоса, выкрики – по-видимому, веселье началось. Этнографа нигде не было видно – Отари выбрался из возбужденной толпы и притулился у какой-то стенки. Как это называется – на чужом миру похмелье? Он осторожно понюхал ароматные веточки – в ушах зазвенело, как от доброй порции спиртного. «Этак они надерутся в лоск», – подумал он, присмотревшись к колыхающейся толпе. Из общего гвалта и шума начал прорезаться какой-то напев, голоса сливались в едином ритме рева – сейчас никто, пожалуй, не сказал бы, что это самое мирное племя галактики. Запястье тоненько кольнул разряд вызова:
– Где вы, координатор? Я вас потерял…
– На западной стороне площади, в тени.
– Иду, – огонек вызова погас.
Из толпы вывалился Уном – его шатало, ноги тряслись, как у пьяного, глаза остекленели, но он каким-то неведомым чутьем нашел своего спутника, посмотрел ему в лицо долгим взглядом и опустился рядом на плотно утрамбованную почву, прислонившись к стене. «Все в сборе», – машинально отметил Отари, выхватив взглядом приближающуюся фигуру этнографа.
– Ну как, попробовали уже местной травки? – весело спросил тот, блестя в темноте белозубой улыбкой. Толпа на площади взревела. Отари поморщился – мощность глоток у плонийцев поистине дьявольская!
– Ничего! Уже скоро… – не очень понятно прокричал ему в ухо Кутюрф. Отари кивнул. Разговаривать было невозможно – возбуждение достигло апогея, многие из туземцев уже не стояли на ногах. Когда спустя минут десять шум стал опадать, координатор понял, что имел в виду Кутюрф – площадь была усеяна телами повергнутых в наркотический сон. Он оглянулся на Унома – тот крепко спал, привалившись к стене.
– Ну, вот и все, – легко закончил этнограф. Да, это было все – только дотлевающие костры еще трепетали. На площади воцарилась мертвая тишина. Осторожно переступая через лежащих вповалку, Жюль направился куда-то на другой конец площади. Бросив взгляд на Унома, Отари последовал за ним. Этнограф шел, как будто имея определенную цель… Да, он уверенно завернул в один из коридоров. Отари шагнул следом – под ногами вдруг ворохнулась какая-то тень и с резким писком унеслась прочь, напугав его чуть не до обморока. Деревня служила гнездовьем для чертовой уймы мелкого зверья…
– Куда это мы? – спросил он, силясь разглядеть хоть что-нибудь в кромешном мраке.
– Наденьте инфракрасные очки, – вместо ответа посоветовал этнограф, – да, вот еще…
Отари почувствовал в темноте руку, протягивающую ему что-то…
– Нацепите на голову… – шепотом приказал Жюль. Зачем? Но было не до расспросов. Отари послушно натянул на голову гибкий обруч универсального коммуникатора – такие обычно использовали разведчики. В ладони осталась еще какая-то штуковина, плоская, как блин… Недолго думая, он засунул ее в нагрудный карман.
…В очках стало видно, как петляет коридор, уводя куда-то вниз. Неожиданно оказалось, что ветви, из которых состояло это сооружение, вовсе не мертвы – они испускали довольно яркий инфрасвет.
Коридор кончился неожиданно – и Отари впервые увидел здесь что-то похожее на комнату. Ниша неправильной формы напоминала грушу с вытянутым вверх тонким концом. Посередине бился яркий блик, мешая видеть окружающее – от него ощутимо веяло теплом… Отвернувшись, Отари снял очки и некоторое время промаргивался сквозь внезапный полумрак. На полу стояло несколько плошек, их содержимое мерцало холодным светом. Коврики, какие-то тряпки… Он вздрогнул – на него глядели тусклые глаза. Старик. «Никогда не видел здесь стариков», – подумал координатор, разглядывая сидящего у маленького очага плонийца. Тот сидел совершенно неподвижно – можно было подумать, что это чучело, сделанное из старой шкуры, кое-как натянутой на выпирающий костяк. В довершении всего он был совершенно лыс – блики огня рельефно высвечивали глубокие впадины у висков. Высохшее лицо казалось неживым, но глаза глядели с какой-то мертвенной насмешкой – с такой насмешкой, наверное, глядел бы покойник на бесполезные старания живых.
Кутюрф между тем не терял времени – присев перед хозяином этого помещения, он вытащил из кармана плоский диск, одновременно другой рукой прилепив к горлу серебристый лепесток ларингофона. И вот он уже во всеоружии современной техники – на голове, как и у Отари, надет коммуникатор. Старик взирал на все эти манипуляции с глубочайшим равнодушием, пока из диска не раздался царапающий звук: «Здравствуй, почтенный Ому», – сразу же ожил приемник в ухе координатора. Перевод звучал синхронно, Отари даже не расслышал, что сказал Кутюрф.
– Эта штука говорит? – оживился старик, протянув руку к диску.
– Да, с ее помощью я могу говорить на твоем языке, – пояснил Кутюрф, деликатно убирая диск подальше от собеседника.
– А-а… – старик сразу видимый интерес к игрушке. Отари уже замечал, как чутко реагирует Уном даже на невысказанные желания. Этот плониец не уступал ему.
– Войдя сюда, ты нарушил запрет… – синтезированный голос переводчика передал мертвую статичность интонации.
– Разве нельзя сделать исключения?
– Оно уже сделано, я порицаю намерение, а не поступок…
– Наши намерения честны.
– Ты тоже хотел прийти? – Отари не сразу понял, что вопрос к нему. Прокашлявшись, он ответил неуверенно:
– Я… не знал, куда иду…
– Тогда почему ты говоришь «мы»? – обратился опять к этнографу старик. Он как-то незаметно взял бразды в свои руки.
– Я имел в виду всех нас – людей…
– Людей нет, – резко перебил плониец, – я слышал только о двух пришельцах, ставших сущими.
Со стороны это напоминало перебранку – два скрипучих голоса перебивали друг друга, как будто состязаясь в скорости ответов. Потом наступила пауза, словно соперники договорились о передышке. Первым нарушил молчание человек:
– Я надеялся узнать от тебя историю твоего народа… Я слышал, что ты превосходишь мудростью всех, и помнишь многое из того, что было до начала Ожидания.
Старик сидел неподвижно, уставившись в одну точку, огонь очага мерцал в его глазах.
– Я жил долго, слишком… – наконец, проговорил он, опустив морщинистые веки, – И я остался один…
– Ты единственный из стариков племени. Почему?
– Мрог.
Переводчик произнес это слово буквально, только приспособив для человеческой гортани. Это означало, что для него нет соответствующего понятия. Отари почувствовал, как напрягся этнограф… Значит, это важно? Сам он пока что понимал мало. Манера плонийцев не признавать существования того или другого была уже знакома, но от этого не менее загадочна.
– Что такое мрог?
– Это то, что не мир. Его нет, пока мы есть… По-другому это Великий Иной.
– Это смерть?
– Нет.
– Может, это океан?
Старик долго слушал перевод. Потом покачал головой – Отари показалось, что в глазах его мелькнула усмешка:
– Никто не знает, что такое мрог, – лаконично ответил он. Откинувшись на спину, он закрыл глаза и, казалось, заснул. Огорченный этнограф начал собирать свои причиндалы. Отари чуть не рассмеялся, глядя на его лицо – такая искренняя обида была написана на нем.
– Что, лишили сладкого? – пробормотал он. Кутюрф только безнадежно махнул рукой и пошел к выходу.
…Ночное небо начинало сереть, когда они вышли из лабиринта деревни. До этих пор координатор молчал, ожидая, пока у его спутника не уляжется раздражение. Сняв ненужные инфракрасные очки, он с наслаждением потянулся – давала себя знать привычка к земным суткам. Кутюрф обратил на это внимание:
– Что, в сон потянуло? Не советую – лучше сразу привыкать.
– Пожалуй… Ну как, объясните, что тут произошло?
Жюль облегченно рассмеялся:
– Да ну… Такой случай – ведь в первый раз удалось найти действительно старого туземца… Не поверите – все в этой деревне примерно одного возраста! Я сначала не поверил, когда прочел отчет второй экспедиции – там еще были биологи…
Отари кивнул – в нормальных экспедициях освоителей были специалисты во всех областях. Жюль продолжал:
– А потом я приехал сюда и убедился – не врут. Во всех поселениях острова живут представители одного поколения.
Ило вспомнил, как его поразило полное отсутствие детей в деревне. Стариков, значит, тоже нет… Любопытно! И он с новым интересом спросил:
– Но откуда же взялись эти? Может, в их обычаях съедать родителей?
– Ну-у… Эка хватили! Это самое мирное племя галактики – у них даже нет понятия такого – убийства!
Знакомо – чего только нет у этого племени. Ни возраста, ни стариков, ни детей… Океана не существует, людей тоже. Что еще у них отсутствует? Зато у них есть какой-то мрог.
– Кстати, что это за штука такая – мрог? Мне показалось, она вас взволновала?
Кутюрф с досадой ударил себя по ладони:
– Еще бы! Все здесь упирается в это. Это ключ! Я уже полгода бьюсь, и все без толку – слышали ведь, что ответил почтенный старец? А такого случая может больше не представится…
– Почему?
– Вы ведь видели, как действует на всех эта травка?
– Конечно! И на меня она подействовала не хуже «шумялки».
– Сейчас единственный период в году, когда она набирает полную силу – наркотик нестоек, и хранить его нельзя… Ну, это-то к лучшему – для самих же плонийцев.
Из-за горизонта показался краешек местного светила, сразу же обрызгав светом холмы. Небо начало пропадать с одного края, словно таять в жаре солнца. Заглядевшись на медленное течение этих событий, Отари чуть не упал, зацепившись за какой-то корешок, коварно спрятавшийся в тени. До поселка оставалось совсем немного, когда он ощутил беспокойство… Через мгновение он осознал, что беспокоится о своем серокожем спутнике, оставшимся в деревне. Немного нерешительно, боясь показаться смешным, Ило задал вопрос:
– А-а… Как там Уном? С ним ничего не…
Кутюрф только улыбнулся, оглянувшись:
– Ничего-ничего, проспится и придет.
– Почему же не останется?
– Он не живет в деревне… Да нет, я же говорил – никакой он не отверженный. Говоря кратко – это что-то вроде местного бунтаря. Только в рамках закона.
– Официальный бунтовщик?
– Вот-вот.
– Интересная должность…
– Да. Только благодаря ему мне и удалось вступить в контакт с племенем. Иначе до сих пор считалось бы, что меня нет.
«Вот еще интересная привычка», – подумал Отари. Но практические соображения вскоре вытеснили эти мысли. Вспомнив о лодке, он тут же подступился к Жюлю со своей просьбой. Тот был несказанно удивлен, узнав о его положении – под конец это его даже развеселило. Охотно уступив лодку, он в виде оплаты острил на этот счет весь оставшийся путь. Отари терпеливо сносил эти упражнения – в конце концов, характер Жюля проявился в самом начале их знакомства (кстати, об утреннем розыгрыше по какому-то безмолвному уговору не было сказано ни слова).
…Напоследок Ило все-таки еще выяснил, что это за «ожидание», которым заменяют здесь время. Кутюрф объяснил, что «ожидание» надо понимать буквально – плонийцы действительно ведут отсчет до какого-то одним им известного срока. И праздники – нечто вроде календаря. Правда, он не выяснил, как назначаются ночи для празднеств.
– А что же будет, когда они дождутся – страшный суд? – спросил координатор.
– В этом мирке, где даже ветра нет, трудно представить себе катастрофу. Может, они начнут ждать снова… Так, наверное, уже было – ведь один старик все-таки нашелся.
– Где же остальные?
– Слышали же – мрог!
Они весело расхохотались, спускаясь по склону к поселку – и к океану, лежащему навеки остылой глыбой под небом без дали…
Глава 4
База № 6, в просторечии «Золотая». Казалось, что из неведомых глубин всплыл левиафан – огромная черная туша лаково блестела наплывами керамитовой брони. Отари еще раз огляделся вокруг: даже в глубоком космосе, за многие световые годы от любой звезды, он не ощущал такого чувства потерянности. Бесконечное белое пространства неба, отраженного в зеркале океана, окружало его зияющей пустотой. Издали станция казалась висящей без опоры. Он ласково похлопал борт лодки – туристическое корытце с честью одолело полтысячи километров за одну ночь. Конечно, не на солнечных батареях – малозаметная серо-стальная капсула размером с карандаш, вмонтированная в силовой агрегат, была ничем иным, как миниатюрным «холодным» аккумулятором. Еще одна такая капсула весомо оттягивала карман. Каждой хватит на десять часов работы. Пусть на Земле его дразнили крохобором, он неуклонно следовал вековой мудрости освоителей – запас карман не тянет.
Отари поднялся по наклонному пандусу на макушку станции, удивляясь про себя царящему вокруг безлюдью. Все-таки здесь работало больше тысячи человек. Да и охранная система должна была сигнализировать о его приближении. Если, конечно, ее не отключили. Ило вспомнил станцию космосвязи и усмехнулся.
На другой стороне огромной, метров двухсот в диаметре, туши корпуса виднелись кое-как приткнутые к причалам гидросамолеты – не меньше дюжины. Маленькие двухместные машины, похожие на стрекоз, поблескивали полупрозрачными плоскостями. Видимо, дизайнпланетчики посчитали такой транспорт самым удобным для Плона. Но для одной станции их было многовато. «Неужели опоздал?» – мелькнуло в голове координатора…
…Весь предыдущий день он посвятил кабинетной работе – связавшись с местной инфорсетью, дотошно изучал текущее расписание экспедиции. Признаться, заставить себя было нелегко – после такой экзотической ночки! Но постепенно он увлекся, и стоило труда уже оторваться для осмотра и переделки пригнанного судна. Среди прочих сведений, выуженных из памяти системы, было расписание совещаний – от самых незначительных до глобальных, на уровне эрмиеров баз. Очередной такой сбор должен был состояться как раз назавтра – это обстоятельство навело его на одну-две мысли…
…Пройдя тамбур, Отари оказался лицо к лицу с молоденьким (видимо, из стажёров) охранником в форме Корпуса Стражей.
– Координатор Отари Ило, – бросил он, демонстрируя многострадальный документ, – на совещание эрмиеров.
Это внушило уважение – бегло проверив сведения идентификатора, охранник предупредительно вызвал «домового» – голографическую информашку, транслируемую через браслет. Судя по размерам станции, это было не лишним – представленный план содержал двадцать пять жилых уровней и еще больший по объему лабиринт технологических отсеков, трюмов и лабораторий. «Домовой» сразу же предложил несколько путей на четвертый уровень, где должно было пройти совещание. Проще всего было воспользоваться «сквозняком» – одним из лифтов центрального ствола, но, поскольку охранник заверил, что совещание начнется по расписанию, Ило выбрал самый долгий путь – пешком. В запасе оставалось больше часа…
Спускаясь вниз, Отари понял, почему очертания базы на плане показались ему такими знакомыми. Герметичные стыки, убирающиеся аварийные переборки, пятислойная оболочка с радиационной защитой и эмиттерами энергополя… Наконец, явственная винтовая симметрия – все не оставляло места для сомнений. Космический транспортник! Из тех супергигантов, что в свое время десятками шли на Эвену и Хоргост. Видимо, с отслужившего свой срок корабля сняли навигационное оборудование и поставили на вечный якорь. Что ж, разумное решение… Пройдя пустынную и гулкую грузовую палубу, Отари через узкий аварийный проход спустился на вторую, такую же пустынную и гулкую. Здесь, по указателю, размещалась казарма стражей. Человеческий голос он услышал только на третьей палубе – из-за приоткрытой двери кто-то кому-то настойчиво вдалбливал: «Я же говорю – воды побольше, побольше!.. Ну и что, не хватает – а малым количеством не обойтись… Что ты мне говоришь о кубометрах!» Начинались рабочие помещения, сверкающие чистотой пластиковых стен и плафонов. Тишина здесь была уже не та, что снаружи – это была уютная тишина большого обжитого дома. Изредка попадавшиеся навстречу люди выглядели донельзя занятыми и спешили мимо, не обращая на него внимания.
…Спустившись до четвертого уровня, Отари застал обстановку оживленной деятельности, знакомую еще по земным учреждениям. Формально здесь сходились все нити управления экспедицией – лишь управленец мог знать, насколько формально. Но, по крайней мере, здесь принимали решения. Отыскивая глазами указатель нужного сектора, он чувствовал, как в груди поднимается неприятное волнение. Ведь он, по сути, обрекает себя на холодную войну с руководством – то, от чего он ушел на Земле, возвращалось сторицей. И не хотелось – ох как не хотелось! – начинать с конфликта, который, он знал, будет тлеть годами. Как у всякого нормального человека, самозванство вызывало внутренний отпор – но как у координатора, облечённого ответственностью… «Иначе нельзя, – убедительно говорил себе Отари, – другого случая может не представиться…»
Указатель отыскался почему-то на потолке – большими светящимися буквами. Выбрав коридор, Отари зашагал по нему, ведя взглядом по безликим дверям – хоть бы номера на них удосужились написать… Наугад толкнув одну из них, он очутился в небольшой комнате, сплошь заполненной экранами контроля. Перед ними, развалившись в кресле, скучал дежурный. Собираясь уже отступить, Отари вдруг ухватил взглядом знакомое лицо – на одном из экранов внутреннего наблюдения мелькнул насупленный лик Бронтома. Что-то неслышно говоря, он стоял с каким-то замызганным техником у распахнутой двери в коридоре, отделанным розоватым пластиком. Техник пожимал плечами, эрмиер гневался. Наконец, ткнув пальцем куда-то вверх, он повернулся и захлопнул за собой дверь – в глаза бросилась черно-желтая надпись: «Грандэрмиер Эш Телал Бронтом».
Отари сразу понял свою ошибку – коридоры сектора отличались по цвету отделки. Придется возвращаться… Но, сверившись с часами, он понял еще, что спешить некуда. А появиться сейчас – еще неизвестно, как отреагирует Бронтом без страховки солидных свидетелей. И, еще раз посмотрев на часы, Отари внезапно успокоился. Он привык доверять своим внутренним побуждениям, а сейчас ему решительно не хотелось встречаться с Бронтомом и его командой. И холодный рассудок подтвердил – точно, до срока он успеет…
…Бесшумно закрыв дверь (дежурный так и не заметил постороннего), Ило не спеша двинулся к центру, положившись на свою интуицию, а вернее сказать – на случай… В жилой части бывшего корабля располагались кабинеты, а не лаборатории – здесь явно занимались переработкой, а не добычей информации. Где же добытчики? Ответ на этот вопрос координатор получил ниже – там, где раньше размещались двигатели и генератор. На месте массивника зияла огромная полость верхнего трюма, обеспечивающая плавучесть всей махины станции. Шахты ствола здесь заканчивались, пришлось воспользоваться клетушкой служебного подъемника – и Отари уже почти чувствовал, как на плечи давит трехсотметровый столб воды. Выйдя на уровне гравиконденсаторов, он начал спускаться по винтовой лестнице вдоль бесконечной глухой стены энергоблока, слегка задыхаясь и поминутно сверяясь с информашкой, словно боясь заблудиться. Боль в ушах заставляла время от времени судорожно сглатывать – давление было выше атмосферного, и продолжало повышаться. Наконец, выйдя на нижнюю площадку, он нашел входную дверь – вернее, люк. И вел он, казалось, в саму преисподнюю…
…После двадцатиминутного путешествия по индустриальным джунглям Отари стало понятно, что вся верхняя часть базы лишь верхушкой айсберга. Пользуясь своим званием, он прошел по безлюдным уровням, закрытым для посторонних, и увидел многое. Он видел энергетическое сердце базы – кварк-реактор, старший родственник того, что стоял на станции космосвязи. Узнал он и утробно булькающую аналитическую кибер-лабораторию – в основном по запаху; квантовые анализаторы последнего поколения, радиоскопы, мощные лазеры с изменяемой длинной волны, и многое, многое другое – всего не перечислить. Планировка базы перестала быть абстрактной, обретя вещественность и объем. Корма бывшего транспортника представляла собой вполне цивилизованный аналитический комплекс средней мощности. Продолжением его служило ожерелье отсеков, вынесенных за пределы станции двумя ярусами, напоминая виноградную гроздь. Что там было – бог ведает… Отари уже не испытывал особого любопытства. В самом низу, метрах в ста, должен был иметься нейтринный приемник с маяком и сопряжением «стебля», но Ило и туда не стал спускаться – приемник был всего-навсего глыбой псевдожидкого свинца, а корень «стебля» – батареей эмиттеров энергополя, неустанно превращающей воду в подобие упругого льда. Пора было возвращаться – Отари посмотрел на часы и тем же неспешным шагом пошел назад. Желание с первого же раза разобраться в работе экспедиции оказалось наивным, но он не жалел о прогулке – она дала ему представление о солидной постановке дела. Сюда вбуханы миллиарды. Ради чего? А ведь никто на Земле об этом и не слышал… Удивляло еще одно – ведь даже на одной этой базе нужен управленец не ниже четвертого ранга. А баз на планете двенадцать! Почему же его прислали только сейчас? И почему вообще прислали? Невозможность понять мотивы неведомого игрока, спровоцировавшего его назначение, несказанно раздражала. Нужно как можно скорее постичь смысл всего проекта – а в то, что это просто исследовательская экспедиция, Отари уже не верил. Но, может, и это входило в расчеты того, кто его послал? Тьфу!!!
Остановившись в сердцах, он оглянулся – и сделал неприятное открытие. Оказывается, он снова заблудился – видимо, перепутал нужный вход с каким-то другим. Все отсеки здесь соединялись между собой и с центральной осью узкими переходами-тамбурами, неотличимыми друг от друга. Как назло, спросить было некого. Сделав еще несколько шагов, Отари завернул за угол и увидел убегающую вдаль трубу хода. Куда она вела, было не разглядеть – слишком темно. Со вздохом вызвав информашку-«домового», Отари некоторое время бессмысленно таращился на узор из голубых прожилок, в котором затерялась оранжевая искорка – он сам. Затем до него дошло, что служебный подъемник совсем близко, метрах в двадцати. Через десять минут он будет наверху… Непролазная темень хода вдруг непреодолимо поманила его к себе, словно обещая какую-то ослепительную отгадку… «Синдром комнаты Синей Бороды», – подытожил Ило, однако желания не убил. До встречи еще полчаса – рискнуть, что ли? Пока голова думала, ноги уже несли вперед. «Ладно, пять минут иду туда, если не дойду – обратно», – решил Отари и ускорил шаг. Вот такое, чисто детское любопытство порой приводило его к неожиданным для него самого поступкам и неординарным решениям. А порой и к оглушительным провалам. Оглушительным иногда и в прямом смысле – Отари вспомнил, как однажды его чуть не выгнали взашей из Академии – повинуясь этой своей страсти, он из чистого и бескорыстного интереса поменял направление сложнейшего биохимического процесса в действующей модели синтез-фабрики. Последствия были неописуемы – после серии взрывов он в испуге выскочил из лаборатории в дымящемся халате, чудом не пострадав. Модель погибла безвозвратно, а стены и потолок оказались покрыты ровным слоем мерзко пахнущей зеленой жижи, которая почему-то краснела от звуков человеческого голоса. Это-то его и спасло – эффектом заинтересовались специалисты. Говорят, уже создали опытные образцы красок и материалов-индикаторов – интересно было бы взглянуть…
Отари остановился перед круглым люком, в который упиралась труба-коридор. На крышке люка корявыми буквами было написано: «ПУВ-3».
* * *
– …полностью управляемое вещество… ПУВ – да, так оно называется… – голубые, слегка навыкате глаза придавали собеседнику вид слегка удивленный – эдакий наивный лысый ребенок лет пятидесяти. Ило неопределенно хмыкнул – никогда не слыхивал ничего подобного, но надо ведь как-то поддерживать разговор. Пока что понять ничего не удавалось. Мощные кварк-протонные пушки уставлены по шести осям, между ними мерцают квантовые преобразователи числом не меньше дюжины, все остальное пространство, за исключением того клочка, на котором находились люди, забито самой разной машинной бижутерией, сверкающей хромированными поверхностями. Какая-то излучательная бомба…
– …Все это, – маленький человечек напротив обвел рукой – как бы один реактор, только навыворот…
– Как это? – не понял координатор.
– Ну… В обычных реакторах вещество находится внутри…
– А-а! – догадался Отари, – у вас, значит, снаружи… Но ведь это целый океан? Или чуть поменьше?
Человечек пожал плечами, отчего поношенный синий комбинезон встопорщился на спине горбом:
– Да… – печально сказал он, – объем около куба… Но пока вот ничего не получается…
– А что должно получится?
Тот удивленно поморгал:
– Ну как что – ПУВ и должен… Постойте, а вы имеете право…
– Имею, имею, – без зазрения совести успокоил его Ило, незаметно оглядывая просторную полусферу, – уж что-что, а право я имею. Как координатор экспедиции, я даже обязан знать о направлении работ каждой лаборатории… А у вас тут недурно все скомпоновано!
Человечек покраснел от удовольствия и неловко переступил с ноги на ногу:
– Вообще-то… Я тут совсем недавно – только налаживал…
– Значит, эти штуки еще не работали?
– Я… я не знаю… Может, и пробовали… Но регулярных сеансов не проводилось… То есть – здесь!
Отари солидно кивнул, скрывая растерянность. Экспериментировать с частью океана! До такого он не додумался. Да зачем это? Полностью управляемое вещество – как это, полностью? И зачем строить такой странный реактор навыворот?
– Кто руководит проектом? – спросил он и по расширившимся глазам собеседника понял, что совершил ошибку.
– Это же профессор Бронтом! – почти в ужасе вскричал маленький техник. Надо было срочно спасать свое реноме, и Ило бросился отыгрывать упущенное:
– Ну конечно! Но я ведь спросил, кто непосредственно руководит лабораторией. Может, вы?
Такая агрессивность принесла свои плоды – человечек замахал обеими руками, открещиваясь от столь высокого и незаслуженного звания:
– Нет, нет, конечно не я – Мур Аллен, хифиз шестого ранга… Вы не знакомы?
Разговор пора было заканчивать, это ясно. Отари неопределенно отозвался о хифе – можно было понять так, что он знает его, а можно и наоборот. Энергично высказав свое восхищение столь блистательной обстановкой, Отари проворно удалился, провожаемый польщенным наладчиком – нечасто простому технику удается так запросто поговорить с координатором. На секунду Ило представил себя на его месте – и ведь если бы не счастливый случай в лице аттестационной комиссии, он был бы на нем со стопроцентной гарантией. Выходя, Отари, попытался отогнать от себя мысль о том, что было бы, не будь этой случайности…
Он помнил, как это было. Помнил, как издевались над ним сослуживцы за попытку вырваться из раз и навсегда предначертанного удела… Помнил скучные лица членов комиссии – они объездили к тому времени полфедерации, выполняя программу отбора этих несчастных двух процентов, и не ждали сюрпризов от очередной промышленной окраины. Он использовал тогда свой шанс – единственный, который удосужилась предоставить ему судьба. На следующий год программу закрыли…
* * *
Профессор Эш Телал Бронтом был в ярости.
– Кто позволил вам самовольно проникнуть на станцию?! Откуда вы взяли самолет?! Черт возьми, я вас выгоню с планеты!
Отари молчал. Все получалось донельзя глупо и как-то не по взаправдашнему. Его взяли (взяли!) прямо у лифта. И теперь тот самый молоденький охранник, дежуривший у входа, негодующе косился на него, испуганно вздрагивая от выкриков…
Помещение рабочего кабинета было невелико, и гран-эрмиер использовал его на все сто процентов – Отари едва успевал следить за его перемещениями. Стоящие рядом молодцы из внутренней охраны только втягивали головы в плечи, когда он пробегал мимо. Но вот он остановился перед начальником охраны:
– А вы? Чем занимались, спали?! База превратилась в проходной двор, а ваши бездельники знай похрапывают!
– Но… Задача была – только сверху… – попытался было робко возразить начальник, здоровенный верзила лет пятидесяти с нашивками космической полиции. Но был смят и растоптан, как кролик носорогом:
– Что?! Молчать! Ты у меня поговоришь – на дно захотел?!
Отари с любопытством наблюдал, как лицо верзилы бледнело и покрывалось бисеринками пота. Что это за угроза такая, от которой меняются в лице даже испытанные «копы»? Между тем Бронтом устало отдувался после припадка гнева – махнув рукой, он отпустил запуганных стражей и уселся в кресло. Отари не сомневался, что теперь охранники будут денно и нощно стеречь вверенный объект, а к координатору относиться как к личному врагу. Ловко, ничего не скажешь!
Отерев лоб платком, Бронтом обратился к нему неожиданно спокойным тоном:
– Я же предупреждал вас – не вздумайте мешать! Сейчас вы возьмете свой самолет и отправитесь назад… И будете сидеть в поселке до конца контракта.
