Текст книги "Начало тьмы (СИ)"

Автор книги: Сергей Рублёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

«Выходите к оси; внимание – начинайте спуск…» Пространство раздалось – гудение достигло наивысшей точки и, казалось, от него закипает вода вокруг. Отари, нарушая собственный приказ, невольно поднял голову, чтобы осмотреться… И непроизвольно вздрогнул.

…Человек, придя домой, снимает одежду и входит в уютную тьму обжитой комнаты, на ходу небрежно щелкая выключателем. И при вспыхнувшем свете вдруг видит, что оказался в совершенно незнакомом месте. Этот полумистический ужас испытывал сейчас Отари Ило… Ибо то, что он видел, не было станцией.

…Казалось, какая-то паутина стянула все углы и плоскости в одну хаотическую мешанину из отливающих ядовитой зеленью поверхностей, похожих на хитиновые надкрылья жуков – нет, они были мягкими, они дышали… скорее, мыльная пена – тончайшие пленки затянули все сверкающей завесой. Сверкание вызывало нестерпимую резь в глазах – сквозь выступившие слезы Отари обводил взглядом неузнаваемо преображенное помещение, забыв о дыхании… Вокруг уже не гудело – торжествующе ревело сразу всем слышимым диапазоном, сливая звуки в один потрясавший душу и тело аккорд. И при всем при этом – мертвая, стылая неподвижность! Ничего, кроме липкого колыхания перепонок – там, где, казалось бы, должен был бесноваться ад!

…Легкий укол в запястье на миг привел в себя – Отари крепче сжал чужими пальцами контакты управления, активизируя программу. И, лязгнув, робот с равнодушием вещи двинулся в самую гущу ядовитого сверкания! Волны обжигающего жара пробежали по телу – Отари чуть не закричал от боли… Иссушенное горло издало жалкий клекот. «…путь свободен до… (шум в ушах, серия беспорядочных звуков от самого низкого до неслышного писка) …вы найдете с помощью „домового“ – по плану…» В мозгу кипятком плескались остатки мыслей: «Опустить глаза… Больно… Ох, больно!» Жесткая сталь под бедрами уносила его куда-то – он очнулся от очередного укола вызова: «Медконтроль выдает сигнал тревоги – вы в состоянии продолжать?..» «Чего?» – только и смог родить отупелый рассудок. Машину куда-то несло – на миг перед глазами возникло видение огромной воронки, бешеное вращение казалось покоем, стенки остекленело блестели… Картина опрокинулась – Отари увидел себя в бесконечной жидкой трубе, слившейся в разрывающем напряге вращения… Отрешенно созерцая меняющиеся со скоростью бреда картины, он уже не воспринимал их, как реальность. Стремительное беспорядочное движение – железная туша робота колотилась под ногами, вяло шевеля манипуляторами. Ни толчков, ни ударов – плавное, словно в тягучем сиропе, падение… На миг показалось, что он видел мелькнувшие в ртутном блеске скрюченные фигурки – и некоторое время всерьез гадал, не он ли одна из них… В следующий миг взбурлившая темнота накрыла его с головой.

Глава 18

…Открыв глаза, он увидел шероховатую серую поверхность. Поверхность дернулась и переместилась – Отари безвольно перевалился на другой бок. До слуха донеслось: «цок-цок…» Лежать было неудобно, что-то больно врезалось в живот… Качнувшись, Отари почувствовал, как натянулся привязывающий его ремень. «Прочная штука», – возникла первая мысль. В поле зрения теперь была другая поверхность – такая же серая и шероховатая, как и первая. Покачиваясь, она ползла куда-то вбок… или назад? Запутавшись, Отари завозился, пытаясь принять вертикальное положение. Поверхность оказалась переборкой – обыкновенной трюмной переборкой из керамита, такой же, как и потолок. Сев, наконец, прочно, Отари задался вопросом, куда едет – робот шел безостановочно, и, казалось, уверенно. «Раз идет, значит, знает», – решил он, припоминая кое-какие подробности. Вопросом, как он очутился в трюме, координатор не задавался – нужды нет.

…Запрограммированный Антеком механизм быстро отыскал намеченное место – помещение бывшей силовой установки. Когда-то здесь стоял один из маневровых двигателей космического транспортника – сейчас тут помещался склад. «Сейф в сейфе», – думал Отари, с почтением обозревая могучую заслонку. Отдаленный шум прорезало цоканье шагов – он ожидающе повернулся. Из-за поворота показался кузнечик «универса», на спине которого болталось чье-то бесчувственное тело в оранжевом комбинезоне. Отари отстегнул непослушными пальцами замок привязного ремня, и, спрыгнув на палубу, на негнущихся ногах подбежал к киберу.

– Крин!

Лицо за прозрачным забралом страдальчески перекосилось, и человек открыл глаза:

– Где… я?

«Все в порядке», – подумал Ило, а вслух произнес:

– В трюме. Мы почти у цели.

Мусорщик, наконец, остановил взгляд на говорившем, и первая морщина понимания прорезала его лоб. Оставив его приходить в себя, Отари вернулся к люку и, отворив его, проник внутрь. Времени оставалось очень мало.

…Когда он вышел, на плечах его громоздился объемистый пластиковый ящик – сбросив его на пол, он выпрямился и обвел глазами вновь прибывших. Поперек коридора в раскорячку стоял еще один кибер – с него пытался сползти человек. По внушительной фигуре Отари распознал энергомеханика.

– Все в порядке?

– Да… – с трудом переводя дух, ответил тот. – Как только жив остался…

Крин уже стоял рядом, помогая ему сойти. Кибер сиротливо подрагивал усиками антенн. «Больше роботы не пригодятся», – понял Отари. Чудо, что довезли… Похоже, эта своевольная среда им не на пользу – сверхтекучая жидкость проникала в мельчайшие щели, замыкая контакты и вытворяя еще бог знает что. Но где же Антек?

…Ожидание не затянулось надолго – услышав знакомое цоканье, Отари успокоенно вернулся к своему ящику. Цоканье смолкло – он как раз сорвал пломбы и снял крышку, удовлетворенно хмыкнув при виде содержимого. Но тишина за спиной все длилась… Помедлив, он обернулся, тщетно подавляя вдруг возникшее томительное предчувствие. И, не успев увидеть, уже знал – с той необъяснимой уверенностью, с какой подтверждаются самые худшие опасения.

…Робот был в полной исправности – он стоял, как побитый пес, чуть подрагивая расхлябанными сочленениями и виновато помаргивал зачем-то включенными габаритными фонарями. Он был один. Обрывки ремней жалко болтались на стальных боках…

Снадобье продолжало действовать – только этим можно было объяснить то, что Отари после нескольких секунд оцепенения, так и не сказав ни слова, вновь вернулся к своему ящику. Торжество здравомыслия. «Он был бы хорошим солдатом…» – вспомнил Отари. Теперь уже просто – был.

* * *

– …Дальше пойдем сами, – оповестил координатор спутников, надевая на плечи тускло-серый ранец. Затем вытащил из ящика увесистую серебристую трубу:

– Берите, чего смотрите, – приказал он глазеющим на него Крину и энергу, – это хладометы. Будем пробиваться…

Связи по-прежнему не было – маршрут сохранялся в оперативной памяти браслета. Предстояло пройти до самого дна, миновав несколько трюмных уровней. Что там может повстречаться – неизвестно. Может быть, они полностью затоплены – в любом случае придется заморозить все на пути. Отари кратко изложил эти соображения, приказав напоследок снять ремни с киберов и образовать нечто вроде альпинистской связки, обмотав их вокруг поясов. Он сам проверил прочность этой связки – ремни выдержали усилие двух роботов, по его приказу тянувших их в разные стороны. Остальные не комментировали эти приготовления…

…Через минуту маленькое подразделение, ощетинившись стволами хладометов, выступило в поход. С момента их появления в аварийной зоне прошло не больше получаса. С начала тревоги – часа полтора. Если их постигнет неудача, станции останется существовать еще столько же. На этот момент связист Дино Микки уже охрип от безрезультатных вызовов – поглотившая группу тьма отвечала лишь безумными воплями заблудившихся токов. Дежурный программист Пауль Эркин, сделав все возможное для спасения скучившихся на верхних уровнях людей, остановившимся взглядом следил за гаснущими огнями схемы, нервно перекатывая в пальцах мутно-розовый цилиндрик, в котором заключалась последняя надежда на жизнь. Но кому, как не ему, было знать, сколь слаба эта надежда…

…Затопление не было полным – как и на верхних уровнях, вода загнала воздух в тупики, где образовались воздушные пробки. Компьютер, составлявший маршрут, учел это, и Отари прошел мимо первых встретившихся на пути люков. Он искал свой – единственный, дающий надежду пройти. Концентрация ПУВ в центре уже достигала критической величины, прямое соприкосновение грозило гибелью – двенадцать жертв свидетельствовали убедительно. Остановившись у невзрачного люка техобслуживания, Отари принялся отворачивать запор, временами косясь влево – там ему почудилось знакомое летучее сверкание. Чмокнув, крышка открылась – взору предстала мрачная ржавая труба, уводящая куда-то вбок и вниз.

– Крин! – он показал рукой. Мусорщик послушно заполз первым, за ним энерг – Отари поставил крышку на место, заслонив ею свет из коридора. Топнул по поверхности – ржавый металл глухо отозвался. «Ничего, не скользит», – удовлетворенно заметил Ило и первым пошел под уклон, держа наперевес увесистый ствол хладомета.

Стальная труба объяснялась просто – архитектура космического корабля осталась без изменений, и в ней сохранились все архитектурные излишества, в том числе и спираль пространственного генератора. Вернее, то место, где она помещалась – многослойная, изолированная от внешнего мира труба, наращенная изнутри чистым железом. Сохраняемое от окисления на протяжении многих лет полужидким кристаллом сверхпроводника, нынче железо утеряло былую гладкость, покрывшись чешуйчатой коростой ржавчины. Этот маленький фактор (вернее, надежда на него) тоже включался в расчет. Отари вовсе не улыбалось на своих ягодицах с разгону влетать в поджидающую где-то внизу хищную пасть. Труба наверняка затоплена – вот только никто не знает, до какой отметки дошел уровень. Тут уж приходилось полагаться на удачу. И на хладометы…

Отари отсчитывал витки на ощупь, по ремонтным панелям, и чертыхался про себя, досадуя, что не взял на складе фонарь. Один люк на 270 – он заранее подсчитал, что их должно быть семь. Двигаться было на редкость удобно – уклон не превышал двадцати градусов. Чувствовалось, что это не сверхскоростной крейсер – на тех спираль покруче. Пройдя шестой люк, Отари удвоил осторожность – расчет кончался, пришло время везения. «Приготовиться», – негромко скомандовал он, нащупывая пальцем курок. Рядом с ним в темноту уставились еще два дула. И чуть ли не в следующую секунду тьму впереди озарило летучее сверкание.

– Включай! – сорвался на фальцет Ило, никак не попадая пальцем на курок. Никакая химия не спасет от боязни собственного страха. Три прозрачные струи ударили прямо в растекающуюся мерцающую лужу, взметнув ее облаком сверкающих льдинок.

– Пошли скорее… – внезапно севшим голосом приказал координатор. Все поспешили – это жидкое нечто продолжало сочиться из капиллярных щелей, и глубина озарялась смутным посверкиванием. «Она еще и светится…» – с тупым удивлением констатировал Ило. Спешка – плохой помощник. Он вдвое быстрее бы снял крышку, если бы не суетился. Кто-то еще раз пустил в ход струю – защищаясь, или так, на всякий случай – Отари не понял. Тонкое лезвие света вырезало прямоугольный контур – помешкав, панель рухнула наружу. Свет хлынул потоком – как показалось, с гулким рыком, словно зверь, выпущенный из клетки. Отари прищурился. И здесь – свет… Но было понятно, что это не изотопные лампы – тускло трепетавший отблеск шел снизу… «Вот и мы», – сразу почему-то успокоившись, приветствовал Ило это мерцание. «Идущие на смерть приветствуют тебя!» – подсказала память. Напыщенная латынь как нельзя более соответствовала настроению бесшабашной обреченности. Они находились в узком коридорчике – быстро сориентировавшись, Отари направился влево, настороженно присматриваясь – он никак не мог понять, откуда исходит это лихорадочное сияние. Оно ничуть не помогало – скорее, наоборот, превращая окружающее в неопределенные зыбкие тени. Но вскоре все стало ясным. Даже слишком…

…Этот путь длинною всего в несколько десятков метров оказался самым длинным. Заряд за зарядом уходили в зыблющуюся светоносную топь, каждый заряд – один шаг. Отари не рисковал поднимать голову – да, пожалуй, и не мог. Когда сияющее нечто подступало вплотную, голову словно сдавливало железным обручем – судорожный рывок курка приносил мимолетное облегчение. Если бы не связывающие их ремни, они разбрелись бы в разные стороны, не осознавая, что делают – и погибли бы. Только теперь, в секундном просветлении, Отари до конца понял, зачем ему так нужны были спутники. Он знал, что один ни за что не снес бы этой пытки. Знал без объяснений, без всякого основания – просто знал. «На миру и смерть красна». А до троих сразу не так-то просто добраться. Он нечаянно вспомнил трех киберов на резервуаре – похоже… Очередной приступ вышиб лишние воспоминания – пора делать еще один шаг.

…Они шли, оскальзываясь на потеках льда, снова шли, гася растекающиеся вокруг сияния; закоченевшие пальцы потеряли чувствительность – но продолжали нажимать на курки, извергая потоки холода. Спасибо тем, кто изобрел эти страшные пушки – без подзарядки их хватало на сто выстрелов. Стало быть, сто шагов.

…Уже какое-то столетие спустя Отари вновь очнулся – стеклянные брызги света продолжали жечь веки. С трудом припомнил, куда шел. Подняв тяжелую голову, исподлобья осмотрелся и тут же закрыл глаза, брызнувшие слезами. Воздействие света было каким-то химическим. Вокруг – каша… В памяти осталось что-то круглое… Что? Круг. Белый… В центре что-то чернеется… И надпись. Он механически повел заиндевевшим стволом – дышать стало легче. Надпись… Ага – «…центр». Какой-то центр… Сзади на него грузно налег энергомех, бодая круглой головой. Шалун… Отари еще раз на мгновение вскинул глаза, смаргивая ледяные слезы. Потом длинно вздохнул и провел перчаткой по стеклу шлема, словно хотел вытереть лицо. Просипел устало: «Пришли…»

Круглое оказалось здоровенным люком, по типу реакторных – под энергозащиту. Подстегиваемый нетерпением и холодом, Отари со скрипом отворачивал многочисленные запоры, в то время как энергомеханик с Крином охраняли его с тыла. Торосы льда уже громоздились до потолка, когда люк, наконец, распахнулся – и открыл еще один люк. Секунд пять соображая, Отари, наконец, уразумел – и полез в тесное пространство, крикнув остальным: «Набивайся!» Вход был с маленькой переходной камерой. Что, в общем, не совсем обычно для внутреннего помещения…

* * *

Закоченевший координатор глядел на тесную каморку поста, как на землю обетованную. Здесь было тепло… Крин, обессилев, привалился к стенке и только воздел глаза к небу, увидев вопросительный взгляд. С энергомехаником все было в порядке – он уже деловито обследовал систему питания, только сухо кивнув на вопрос о самочувствии. Откинув забрало шлема, Отари с наслаждением ощутил мягкий ток воздуха – двойная оболочка сработала, как термос, сохранив благословенный дар – тепло. Постояв так с полминуты, он смог, наконец, обратиться мыслями к делу. Отставив сослуживший свою службу хладомет, он протиснулся к предположительно главному пульту и шлепнулся на кресло оператора. Мозги все-таки отходили медленно – еще минуту он соображал, пока, наконец, не соединил в сознании разнородные элементы увиденного. Первым делом, конечно, энергия – обернувшись, он увидел, что щит питания ожил, горя зелеными огоньками задействованных цепей. Среди них мерцала и синяя звездочка энергозащиты – пост был надежно прикрыт.

– Уже сдали? – спросил он, имея в виду Центр.

– Нет еще. Послал запрос… – коротко ответил энерг.

Это навело Отари на мысль о связи. Радио не работало, но ведь есть еще и проводная… Движение пальца – экран вздулся световым пузырем, и в нем четко обрисовалось лицо Пауля Эркина – усталые глаза блеснули радостным изумлением:

– Вы живы?! Вы добрались!

– Как видите… – ответил слегка растерявшийся от подобного проявления чувств Ило. Продолжил более деловито:

– Я уже здесь, так что можно начинать.

– Сейчас еще рано, – посмотрев на свои часы, ответил Эркин.

– Почему?

– Действие литана должно быть прекращено. У вас в аптечке есть специальный препарат…

– Я понял, – не дожидаясь окончания, ответил Ило. Кремового цвета капсула была выдана вместе с розовой – открыв аптечку, он достал ее и молча показал остальным. Энерг понимающе кивнул – у него в руке уже была такая же. Крин суетливо копался в своей аптечке.

…Через несколько секунд Отари ощутил могучий прилив сил, начисто смывший остатки апатии. Эркин наблюдал за ним из своего далека:

– Действие литана может сказываться еще минуты три… За это время можете освоиться с пультом психотрона, приготовиться…

– Я готов, – отрезал координатор. Он не врал – при более внимательном взгляде разобраться в системе управления не составляло труда. Стандартный блочный вариант из стандартной блочной аппаратуры. Отличие было лишь в генераторе программ – на сей раз его представлял элегантный черный ящик с дюжиной кнопок и какой-то разлапистой штуковиной на проводе, чем-то средним между наушниками и сеткой для волос. «Психосъемник», – догадался Ило. Остальное нагромождение оказалось просто кучей контрольных приборов, частью даже вовсе из других комплексов. Некоторые еще работали. Глянув на показания энергообмена, Отари почувствовал себя нехорошо – привычный уже уровень был превышен раза в три.

– …обычно мы не ставили задачей какое-то целенаправленное воздействие, – вещал меж тем Эркин, обретя привычный апломб, – исследовалось в основном зависимость от силы психоизлучения… Векторы психополя развернуты по периметру полигона, чтобы охватить район действия реакторов-излучателей (Отари вспомнил загадочное слово «ПУВ» на двери и маленького техника, с гордостью демонстрирующего свое хозяйство) …и при включенном энергощите выход психопотока в зону реакции составляет не более одного-двух процентов. Но этого вполне достаточно для наблюдения…

Отари обвел глазами мертвый пульт – как было настроено воздействие на реакцию, сейчас понять было невозможно.

– Реакторы мы отключили, когда поняли, что реакция вырвалась из-под контроля, – закончил Пауль и вновь обратил на Отари вопрошающий взгляд – надеюсь, вы имеете ясное представление…

– Ясного представления сейчас не имеет никто, – отрубил Ило, – я только надеюсь.

– У вас есть основания?

– Да. Я единственный, кто вступал в прямой контакт с ПУВ.

– И остались живы?! – Эркин рассматривал его слегка расширившимися глазами, словно впервые увидев. Отари покосился на часы:

– Три минуты прошло.

Программист словно бы мгновенно подобрался:

– Включите автомат управления – прямо перед… Да.

Сигнал автокоординации налился зеленым и удовлетворенно замерцал.

– …Теперь проверьте себя по шкале психотрона.

Отари надел «наушники», плотно охватившие лоб и затылок ячеистой сеткой. Повинуясь командам Эркина, быстро настроил психоусилитель на себя и проверил реакции. Все оказалось в норме – остатки действия литана развеялись.

– Внимание – после подачи энергии по главному стволу в вашем подчинении оказывается семь автоматических лабораторий-полигонов (Отари сделал знак энергомеханику – тот согласно кивнул и склонился к схеме распределения). Вы должны синхронизировать частоту психоизлучения и установить общий пульс, чтобы затем модулировать его своими сигналами…

Отари терпеливо дождался конца инструктажа, не перебивая и не торопя. Эркин, наконец, закончил – внимательно поглядев на сосредоточенное лицо молодого (все-таки очень молодого!) координатора, он сделал какой-то незавершенный жест рукой – словно остановил ее на полпути. Сказал неловко:

– Удачи вам.

– Удачи всем нам! – подавляя возбуждение, ответил Ило. Ромбик индикатора психоактивности уже вовсю светился тревожным огнем. «На старт!» – скомандовал себе Отари, привычно охватывая ладонями контакты управления. Экраны начали потихоньку разгораться – пока что только фоновым матовым светом.

– На проводе, – напряженным голосом произнес из-за спины механик. Отари вздохнул, еще раз оглядел пульт…

– Давай! – решительно скомандовал он и подался вперед, словно бросаясь в схватку.

…Первое, что понял Отари из появившейся картины – не сдвинуть! Это стало ясно сразу и без оговорок – такого гигантского маховика энергии он не видел за всю свою карьеру. Эрмиер был прав – реакция будет крутиться еще неделю, не нуждаясь в подпитке, извлекая энергию из микроскопического запаздывания между её поглощением и выделением. Она, словно волчок, балансировала на этом микроскопическом отрезке времени – но не было в мире несокрушимей фундамента! Координатор быстро синхронизировал пульс всех полигонов – тех самых, через которые будет передана его воля… Эх, если бы все стихийные бедствия можно было прекращать таким образом! Да, но таким же образом они и вызывались, ведь именно психоконтакт с людьми так раскочегарил реакцию. Любая медаль имеет оборотную сторону. А палка – о двух концах… Что-то заставило его еще раз повторить эту мысль. Он не успел понять – что, увлеченный открывшейся картиной…

…Экраны полыхали, словно адские топки. Телезрение позволяло следить за ближайшими окрестностями – и Отари впервые сподобился наблюдать «северное сияние» в глубине океана. То же самое, что и у центрального ствола, только раз в десять мощнее. Гигантская толща воды светилась – дрожащие сполохи завораживали своими переливами и суматошным мельканием огней – роем искр они срывались со сферических оболочек лабораторий и ребер корпуса. Отари хмуро следил за отражением этих световых игр на шкалах приборов. По правде говоря, пора было уже браться за дело – но какое-то подспудное тягостное недоумение снедало его, не давая должной решимости. Попытавшись разобраться в его причинах, он словно натолкнулся на глухую стену. Все, что он знал о ПУВ, представлялось никчемным и разрозненным – и, что самое главное, крепла уверенность в том, что он делает что-то не так. Но что?! Секунды текли – вот прошла минута, началась другая… Надо на что-то решаться – в конце концов, есть ведь заранее намеченный план… Да только Отари уже не был уверен в его правильности – вообще ни в чем не был уверен. Мерзкое ощущение… Экран связи отсвечивал пустотой – да и какой совет тут поможет? На исходе второй минуты Отари пришел в состояние холодного трезвого отчаяния – это и придало ему решимости. Отступать некуда – поглубже напялив сетку прибора, он закрыл глаза, сосредотачиваясь. Все семь полигонов теперь ждали его сигнала, чтобы тут же выплеснуть его в окружающее пространство с миллионократным усилением. Как странно, что на это среагирует бездушная среда ПУВ, а не сотни людей, населяющих станцию… Отари отогнал непрошеные мысли. Теперь нужно решить, что подумать. Вернее, чего захотеть. Впрочем, тут решать уже нечего – он ведь хочет загасить реакцию… Загасить? Он вспомнил полыхающие топки экранов… Приоткрыл один глаз, посмотрел – тенденциограф прочно застрял на нуле. Реакция стабильна. Что будет, если бесконечно долго не выпускать пар из котла? Можно, конечно, попытаться заморозить всю массу вещества. Вот только станция после этого окажется в ледяном айсберге… Да и неизвестно, возможно ли такое – не взорвалась бы, как тот самый котел… Как трудно работать вслепую! Отведя досаде пару секунд (для выпуска пара!), он в следующие же две секунды принял вполне разумное и со всех сторон обоснованное решение. Пусть этот котел беснуется и дальше… Только в другом месте.

Теперь Отари открыл глаза, и, сжавшись внутри себя в крохотный комочек одного лишь желания, одной мысли, со вздувшимися желваками на скулах следил за медленно ползущей стрелкой накопителя. Пробой! Огромный вздох пронесся по станции – сигналы мозга, мгновенно промодулировав несущую частоту усилителей, вонзились в океан… Вокруг словно на мгновение выключили свет – тьма моргнула и исчезла, отозвавшись легким сотрясением во всем тысячетонном теле базы. Исчезла бесследно…

…Отари проклял все на свете – этим и завершилась его эпопея?! За это погиб Антек Война?! Дрожащими от гнева пальцами еще раз подстроил психоусилитель и до упора отодвинул ручку мощности. Теперь вся энергия накопителя, преобразованная в трудноуловимую субстанцию психополя, должна будет излиться в одном коротком импульсе.

…Тряхнуло ощутимей – где-то зазвенело стекло, за спиной выругался энергомеханик. Этим и ограничились последствия. Отари с ненавистью покосился на пульт. Потом, глубоко вздохнув, попытался взять себя в руки. Неудача… Звучало горько, но правдиво. Прогнав остатки расслабляюще-беспредметной злости, вызвал Центр:

– Первая попытка не удалась, – проинформировал он появившегося на экране Пауля, – видимо, мы чего-то не учли… Как это происходило раньше?

…Этот вопрос пришел сразу – кончиком нити. И Отари с энтузиазмом вновь обретенной надежды ухватился за этот кончик, нутром чуя – не зря. Ведь различие между тем, что было с ним, и тем, что случилось сейчас, просто бросалось в глаза!

– Так же, как и у вас, должно быть, – говорил Эркин, озабоченно глядя в глаза собеседнику, – воздействие прослеживалось на протяжении отрезка запаздывания. То есть вещество подчинялось психоизлучению мозга только в этот момент – следующее колебание уничтожало начатое… А разве у вас было по-другому?

«В том-то и дело!» – хотел было в отчаянии крикнуть Отари, и уже приподнялся было… Но не крикнул. С отсутствующим видом медленно осел в своем кресле. В том-то и дело. Именно. В том. Различие лежало на поверхности, надо было лишь увидеть – и, стоило только дернуть за эту нить, как посыпались позабытые было факты, фактики, выскакивая, словно чертики из коробок, и мозаикой складываясь в единую картину. Оператор, посылающий свою волю сквозь сложнейшую систему усилителей – и беззащитный в своей открытости одиночка. И кому, в конечном итоге, подчиняется вся эта сверхтекучая дьявольщина? Правильно – беззащитному одиночке. Почему? Отари вспомнил провалы беспамятства после встречи со взглядом отражения… Не только он воздействовал на эту среду – она воздействовала на него. Обратная связь! Та самая палка о двух концах, что не давала ему покоя – отражение тоже смотрело на него! И существовали они вместе… Отари не замечал, как под изумленным взором Пауля Эркина свирепо покусывал себе губы – давно забытая привычка, проявившаяся неожиданно в столь неподходящий момент. Сейчас он был в упоении открытия – для него это было открытие, никак не меньше!

– Что с вами, координатор? Вам нехорошо? – до него, наконец, дошел обеспокоенный голос программиста. Поглядев влажными глазами, Отари почувствовал, что любит этого человека:

– Эркин! Черт побери – я, кажется, понял!

– Что поняли? – окончательно не понял тот.

– Все… – выдохнул Отари и, помолчав немного, перешел на более деловой тон:

– У этого комплекса есть канал к внешним психоприемникам?

– Да; контрольный, как обычно… Зачем вам?

– Попробую пообщаться с ПУВ поближе! – ответил Ило и, подняв уже руку, чтобы отключиться, добавил, подумав: – Если что… Ну, вы понимаете? (Пауль кивнул). Да… Постарайтесь сообщить все, как было… тем, кто будет расследовать эту историю.

Эркин уже открыл было рот, но Ило одним движением отключил его, не дав возможности высказаться. Последний намек расстроил его самого – выходит, он допускал возможность гибели? Рука застыла на полпути к алчно поджидавшем ее золотистым контактам. Двенадцать жертв – не считая возможных нынешних… Сверхтекучий убийца, просачивающийся в микроскопические щели; темный, животный ужас от тянущегося дрожащими щупальцами привидения… Рука бессильно упала на колено. Он не может начать вслепую… Оглянувшись, натолкнулся на напряженные взгляды товарищей – за все это время они ни разу не побеспокоили его. Энергомеханик взял на себя всю обузу черновой работы – для того, чтобы координатор мог сделать то, что только он может… Но ведь тогда он смог? Кажется, Отари начал понимать. Тогда – когда не знал. Не знал и не боялся… А те двенадцать – разве они погибли случайно? Отари покачал головой. Нет, не случайно… Их убил страх – их собственный страх, внезапно ставший реальностью. А надо было просто не боятся… Отари поднял опущенную голову и слепо глянул перед собой. Просто не боятся… Не боятся… Тьфу ты! Да он трусит! Ударив кулаком по пульту, координатор попытался привести себя в чувство – но действие литана давно кончилось, и это удавалось с трудом. Страх заползал в тело и омерзительно копошился там, переворачивая внутренности. Со дна души медленно поднималось отчаяние… Тупик. Для того, чтобы вступить в контакт с ПУВ, нужно забыть о страхе – именно забыть, не больше и не меньше. Как?! Головой в песок, как страус?! Озлясь на собственную беспомощность, Отари мрачно уставился на мерцающие экраны. На шкале тенденциографа по-прежнему жирно выделялся ноль. В этот момент по сознанию тенью скользнула какая-то догадка – какое-то очень простое сравнение. Отари напрягся, пытаясь ухватить мысль… Но та словно испугалась света, так и оставшись тенью где-то на грани разумения. Оставалось только посопеть от огорчения – вот и еще, ко всему… Но мимолетная вспышка освежила мозг – Отари вышел из состояния мрачного отупения. И первое же, что он увидел, оглянувшись, дало ответ на мучающий его вопрос. «Дурак, ох дурак, надо же – не вспомнил!» – полный еще неостывших воспоминаний о пережитом страхе, честил он себя в следующую секунду. ПУВ ничем не грозило ему здесь – с самого начала! С того самого момента, как энергомеханик, верный инструкции, оживил энергозащиту поста. И перед глазами спокойно горел сигнал нагрузки энергощита.

…В неутомительной возне прошло минуты три – Отари настроил канал с наружных приемников и уравновесил его с каналом выхода; осталось подключиться к усилителю, и вся миллионотонная масса ПУВ будет в его распоряжении. Так же, как сам он – в распоряжении этой массы. Радуга на экране продолжала переливаться павлиньим хвостом, утомляя глаз; сюрреалистическая среда словно приманивала его, соблазняя игрой красок – Отари вдруг стало смешно. Как бездомная собачка, ласкающаяся в надежде на поживу! «Сейчас будет тебе сахарная косточка…» Страха как не бывало – Отари без удивления отметил это. Возможно, он просто устал все время думать об одном и том же – всегдашнее противоречие человеческой психики. Но сейчас это играло ему на руку. Уйдя поглубже в кресло, он сосредоточился, ловя нужный миг в своем настроении. Помня прежнее, он считал, что сразу же потеряет сознание. Выполняется последнее желание перед обмороком – вернее, сам обморок является его следствием. Перебарывая инстинктивное отвращение к беспамятству, он не спеша готовился к единственному мигу единственного желания – оттолкнуть, отбросить пульсирующее вокруг нечто. Пробой мог произойти в любой момент – Отари был готов к этому, желая изгнания прозрачного беса страстно и зло, как будто это был живой враг. Враг, погубивший Антека Войну, так и не успевшего стать ему другом… Скрючившись в кресле, Отари ждал. Где-то на периферии сиротливо мигал огонек – время шло, короткими рывками, от секунды к секунде. Новая цифра стирала предыдущую властно и нагло, чтобы, в свою очередь, быть стертой последующей – и так до бесконечности… «08.09.13… 14…» – механически отщелкивалось в каком-то глухом уголке мозга. «15…» Струна натягивалась все туже, ядовито звеня в пустоте… «16…» Отари моргнул. «17…» «Когда же, наконец…» «18…» «Когда…»