Текст книги "Начало тьмы (СИ)"
Автор книги: Сергей Рублёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)
Глава 21
Он проснулся с ощущением смутного беспокойства. Вокруг стояла мертвая тишина – в самом деле, ночь… Но сон не шел. Беспокойство теребило душу с занудством и настойчивостью зубной боли. Как будто что-то забыл и никак не может вспомнить – повернувшись на другой бок, Отари выругался про себя – вот еще маета… Что-то острое и твердое впилось в бок – приподнявшись, Отари посмотрел на перину. Нет ничего… Лег – снова что-то проехалось по ребрам так, что он поморщился. Наконец, он додумался пощупать карманы, и сразу же наткнулся на мешавший предмет. Все еще непослушной рукой залез внутрь – и еще до того, как вынул его, вспомнил, что это. И понял, что не давало ему спать. Совесть… В пальцах тускло мерцал гранями памятный кристалл. Обманчиво прозрачная глубина скрывала в себе то, ради чего он все и затеял – а сейчас постыдно забыл. В памяти мелькнула вереница лиц – ухмыляющийся Грор; Дино Микки, сосредоточенно набирающий очередной код вызова; Крин смотрел снизу вверх, как преданный пес… Мелькнуло и пропало лицо Пауля Эркина, незримого ангела-хранителя безумной одиссеи; даже главный диспетчер Ингвельсон возник откуда-то из глухого уголка памяти, тут же вытесненный хмурым лицом энергомеханика… Господи! Он даже не помнит, как его звали… Отари заворочался, отбросив легкое одеяло. И напоследок еще один образ возник в сознании, заставив стиснуть зубы. Антек Война. Заурядный ремонтник, простой парень, добродушно улыбался ему всем своим широким лицом, освещенным маленькими карими глазками… Всё. Отари тяжело поднялся. Все эти люди верили ему, помогали – иногда, может быть, и не подозревая об этом, ведь долг управленца – отнюдь не святой… Отари словно просыпался во второй раз. Похоже, что онемение коснулось не только тела – души… Сейчас оно проходило с тупой ноющей болью, как будто кончалось действие обезболивающего. Нейроизлучатель озадаченно пискнул и обиженно замигал оранжевым огоньком отказа. Медленными движениями Отари натянул ботинки и открыл дверь своей каморки. Спать он уже не мог…
…Кристалл скрывал за своей многогранностью сведения об истории и цели экспедиции. По крайней мере, Отари рассчитывал на это – план распаковки был буквально нафарширован множеством программ-крючков, программ-ловушек и прочих ухищрений электронного шпионажа. Они реагировали на ключевые слова и понятия, они самостоятельно искали связи между ними – даже ассоциативные, не говоря уже о логических… Сведения там есть – он был уверен на девяносто девять процентов. Ищущим взглядом обшарив помещение поста, он не нашел ничего подходящего. Дешифраторы… Дешифраторы – еще и еще. Аппаратура уплотнения… Контроля… Взгляд зацепился за незнакомый прибор – потребовалось некоторое напряжение мысли, чтобы распознать в нем метеорологический прогностер. Еще раз по кругу – Отари напряженно всматривался в линии мнемонических схем, ища в них выхода – но выхода не было. Единственный компьютер, находившийся здесь, исполнял узкоспециальные функции расчетчика. Взгляд координатора потух – смешно было надеяться… Да и зачем станции связи электронные мозги высшего уровня? Кристалл жег судорожно сжатые пальцы – такой драгоценный для него, и такой ненужный… Любой управленец в его положении отдал бы левую руку, лишь бы получить нужную информацию – Отари был убежден в этом. Длинно вздохнув, он потоптался в нерешительности, потом осторожно присел в маленькое креслице у пульта – другого здесь не было. Потрогал подлокотники – казалось, они еще хранят тепло ее рук… Отари прикусил губу и метнул на дальнюю дверь взгляд исподлобья. Сирена… Она задурила ему голову – сю-сю-сю, холосенький мальчик… Дочки-матери, едрена в корень! Он понимал, что несправедлив сейчас, но тяжелый гнев, как грозовая туча, окрашивал все вокруг в мрачные тона, придавив на мгновение теплый и рыжий солнечный блик… Зачем она его спасла? «Для себя», – подсказывало сердце. «Для своей жалости», – трезво поправлял ум. Можно представить себе чувство девчонки, нашедшей вдруг того, кого она, вольно или невольно, обрекла на смерть. А он – вот он, беспомощный, жалкий, отсыревший… «Вот небось страху-то натерпелась, пока тащила», – уже с долей сочувствия подумал Ило и невольно покосился на свое тело. Все восемьдесят килограммов мышц и костей были на месте. Видать, не до страху ей было… Отари постепенно успокаивался – вернее, лихорадочная жажда действий постепенно переплавлялась в железную непреклонность. Он упрям… Так или иначе, а своего он добьется. Так… А как? Придумает… Потом… Потом…
Тяжелеющая голова склонялась все ниже. Чуть слышно пискнул таймер – три часа ночи. Дремота, наконец, одолела – Ило и не заметил, как уснул. «Завтра все будет очень хорошо…» – последней проскользнула вспомнившаяся мысль… Завтра уже наступило.
…О том, что оно уже наступило, Отари не пришлось теряться в догадках – об этом ему в самое ухо пропел тонкий язвительный голосок: «С добрым утром! Где это вас научили спать сидя?» Открыв глаза, Отари автоматически потянулся и тут же подавил зевок – прямо на него смеющимися глазами смотрела Инар:
– В жизни не встречала человека страннее! – воскликнула она, выпрямляясь и порывистым жестом отмахнувшись от мешающих прядей. – Что, хотели отсюда связаться с кем-нибудь? Наверное, с какой-нибудь фифой из Приземелья… – и она презрительно надула губы. Отари отрицательно мотнул головой, но рыжий бесенок не унимался:
– Небось, там за вами бегала целая орда поклонниц – как же, координатор…
– Не замечал, – хмуро отозвался Ило, пытаясь отвести от нее взгляд – вызывающе короткий ярко-красный халатик вызывал в памяти корриду. Оставалось только замычать, как быку… А девушка явно была в прекрасном настроении – пританцовывая и напевая, она мгновенно исчезла в своей комнатке, и оттуда донесся плеск и фырканье. Не успел он подняться и как следует размять затекшие ноги, как она уже выскочила оттуда в своем комбинезоне:
– Куда? А мыться? – улыбка была неотразима, и Отари вновь почувствовал сухость в горле:
– Кхм… Спасибо… – и он неуклюже заковылял к двери. Инар смотрела на его ноги расширившимися глазами:
– Как вы ходите?!
Отари остановился, непонимающе посмотрел вниз:
– Как… Как и вчера.
Инар чуть покраснела (видимо, вспомнив вчерашнее), но не дала себя сбить:
– Вы ведь их чувствуете, ведь так?
– Да… Занемели немножко… – начал Отари и остановился. Наклонился. Пощупал колени, потом дотронулся до ступней… Выпрямился, растерянно улыбаясь:
– Все в порядке. А я и забыл…
– Вот что, – затараторила Инар, – нужно все хорошенько проверить через медсистему, я сейчас приготовлю…
Отари круто повернулся:
– Медсистема? Значит, я на учете?
Инар замолчала. Потом начала густо краснеть. Пролепетала чуть слышно:
– Нет… Я… На свое имя…
Координатор мгновенно понял нехитрую механику обмана – девушка посылает сигнал о своем якобы недомогании, а затем подсовывает системе его. Дальнейшее, как говориться, дело техники. Вот только как поступил бы многомудрый «Эскулап», если бы вдруг обнаружил в «женском» организме расстройство… ну, скажем, предстательной железы? Представив всю несуразность дилеммы, Отари не смог сдержаться – согнувшись чуть не пополам, он зашелся в поразившем его, как молния, беззвучном хохоте – со всхлипыванием и утиранием слез…
– Перестаньте! Ну что это такое! – сердито закричала девушка – но Ило продолжал хохотать, не в силах остановиться, и мало-помалу ее тоже разобрало – вначале несмело хихикнув, она вскоре зашлась серебряным колокольчиком. Негромкий зуммер холодным лезвием перерезал смех, оставив после себя тишину. Двое заговорщиков испуганно уставились друг на друга. Инар пришла в себя первой:
– Это циркуляр… Идите к себе. Идите же! – и энергично подпихнула неуклюжего пациента к выходу.
…Отари, конечно, не ушел «к себе» – оставшись за дверью, он мог слышать все, что говорилось в рубке. Первым он услышал знакомый – и ненавистный – голос руководителя экспедиции, гран-эрмиера Эша Бронтома:
– Инар, сколько можно ждать? – проскрипел он, как всегда, без всякого выражения.
– Уже все, дядя… – что-то пискнуло, и рубка наполнилась голосами. «Понятно – ежедневное совещание…» Отари вслушался:
– …были ли сбои после аварии на восьмой? – голос главы экспедиции. Разноголосица отрицательных ответов – Бронтом подвел итог:
– Продолжать работу по плану. Информацию об отклонениях перевести в сигнальную сеть, гриф – «срочное оповещение»…
– Концентрацию… – заикнулся кто-то.
– Концентрацию – в первую очередь! – резко перебил Бронтом. Главы станций поутихли, когда начальственный баритон призвал к порядку. Началась обычная летучка – как и во всем цивилизованном мире, начальники докладывали о ходе неведомой координатору работы, попутно жалуясь на плохое снабжение, нехватку кадров, некомплект техники и чересчур сжатые сроки. Ревниво вслушиваясь в разноголосицу обсуждения, Отари с некоторым злорадством выявил для себя парочку явных упущений и множество мелких погрешностей, вызванных непрофессиональным подходом – даже не зная сути дела, он мог бы процентов на десять повысить его эффективность. Несмотря на злорадство, его не покидала и грусть – его место было там, в гуще событий, переплетении интересов и идей… А вместо этого приходиться подслушивать у двери.
Он встрепенулся, когда очередь дошла до эрмиера «Бронзовой» – знакомый гнусоватый голос поведал о размерах повреждений и принятых мерах, завершив выступление вдохновляющим заверением о полной готовности хоть сейчас продолжить плановые эксперименты. Сердитый голос Бронтома перебил его:
– А как дела с расследованием причин? Виновник не найден? Ну, это, шустрый… как его… Ило?
Видимо, опыт убедил его, что координатор так просто не сгинет. Начальник восьмой заюлил, оправдываясь тем, что в наступившей суматохе из-за поломок связи его приказ не был вовремя доведен до охранников, но, судя по всему, бывший координатор скрылся в трюме навсегда. (Значит, приказ-таки был – отметил про себя Отари). Показания свидетелей подтверждены Центром, что исключает возможность ошибки. «А что сейчас стоит Инар крикнуть: „А вот и неправда!“» – подумал Отари и невольно подобрался. Но Инар молчала, как и подобало скромной служащей. Неизвестно, о чем она думала, но это молчание давало надежду на то, что она начала сомневаться в тех, кто руководит ею. «И в своем ненаглядном дядюшке», – с неожиданной горечью подумал он. Но эрмиер экспедиции так просто не сдавался – как будто догадавшись об этих мыслях, он властно перебил их, заканчивая совещание на высокой ноте: «Времени осталось мало, и потребуется напряжение всех сил… Но мы справимся – если никто больше не допустит ошибок, как на „Бронзовой“… Контроль и еще раз контроль! Каждый человек на виду – слишком многое можно потерять из-за глупой мелочи… Конференция не остановиться перед ликвидацией Евгенической Службы, если увидит угрозу себе – „сыромозгие“ не видят дальше собственного носа, не понимают, что уже стали не нужны…»
Рубленые фразы звучали в тишине весомо и значительно – они невольно захватывали, несмотря на механически-бездушную интонацию.
«Генетические касты надеются на проект – мы не должны подвести…» – и, даже не сделав такой нужной здесь паузы, продолжил:
– На сегодня все. Повторяю задачи – седьмой и десятой подсоединить инфорсети к главному стволу – хватит вариться в собственном соку… Вспомогательным службам продолжить развертывание маяков на островах… Та-ак, что еще… – он продолжал нудно перечислять все дела, намеченные на сегодня, большие и маленькие, важные и не очень, вызывая этим лишь презрение профессионала – научная добросовестность не имеет ничего общего с размахом руководства, имеющим целью заставить работать мозгами всех. Педантичный ученый просто раздвинул стены своей маленькой лаборатории на весь мир, что ж, ему же хуже (миру, то есть). Но ощущения Отари были сродни тем, какие испытывал бы скульптор, видя, как из драгоценной глыбы мрамора неуклюжий резец выделывает пепельницы… Слова же о долге перед кастами не задевали душевного спокойствия координатора ни в малейшей степени – снобы генетических каст слишком далеки от серой массы «средняков» и освоителей, к которым он принадлежал.
…Однако не все восприняли эту проповедь равнодушно – встретив взволнованно блестевший взгляд Инар, он убедился в этом. Растерянно остановившись, сказал неловко:
– Я пройду… т-туда, – и ткнул пальцем в дверь ее комнаты.
– Зачем?
Отари беспомощно провел рукой у лица, чувствуя, как слова опять заклинивают где-то в гортани. Инар словно очнулась:
– А-а, мыться… Конечно. – И вновь отвернулась к пульту. «Она слишком восприимчива. Но, может, это и к лучшему?» – думал Ило, механически споласкивая холодной водой пощипывающее после санации лицо. И тут же волной жара его обдал стыд – опять! Он уже подсознательно строил расчеты на использование этого полуребенка… «Не хватит ли хитростей?» – ожесточенно думал он, вытираясь самым жестким ворсом, какой только удалось найти в сушилке. Лицо горело – от стыда ли, от ворса…
Сразу же после водных процедур начались процедуры иного рода – Инар не стеснялась использовать мощности медсистемы на все сто процентов. Организм пострадавшего был исследован вдоль и поперек – Отари терпел, чувствуя себя эдакой большой игрушкой для маленькой девочки. Чувствовал он себя, впрочем, вполне прилично.
– Совсем хорошо! – подтвердила Инар, с увлечением колдуя над «куклой» – информационной матрицей, снятой с пациента, – Совсем-совсем неплохо… Да! – она решительно нажала последнюю клавишу и откинулась с победоносным видом.
– Что – да? – поинтересовался Ило, отсоединяя от торса многочисленные датчики.
– Семьдесят процентов функций восстановлено, у остальных хороший прогноз…
– Значит, здоров, – подытожил Отари, натягивая куртку. В левом кармане явственно чувствовалась небольшая, но ощутимая тяжесть кристалла.
– Инар…
– Да?
– Вас можно попросить об одном одолжении?
Девушка кинула на него испуганный взгляд:
– Каком… одолжении?
– Понимаете, – чрезмерно легко продолжил Ило, защелкивая магнитные застежки, – я ведь все-таки координатор… Мне нужно знать, почему со мной так поступили. Правильно?
Сейчас он говорил с ней, как с действительно маленькой девочкой, подводя к нужному для себя решению. Кажется, это было ошибкой:
– И что же вам надо знать? – с явной иронией переспросила Инар, показывая, что насквозь видит все эти неуклюжие маневры. Ничего не оставалось, как идти в открытую:
– Мне нужно знать все, – провозгласил Ило, – и в первую очередь то, над чем работает экспедиция…
Лицо девушки приобрело отчужденное выражение:
– Но вы ведь все равно не сможете принять участие?
– Я и не собираюсь, – огрызнулся Отари, вспомнив издевательский прием Бронтома. Еще одна ошибка – Инар отвернула вмиг погрустневшее лицо и принялась, по своему обыкновению, разглядывать что-то вдалеке. В разговоре возникла неловкая пауза – Отари поспешил заполнить ее, но вышло так же неловко:
– Это же противозаконно… Бронтом не имел право запрещать мне работать…
Молчание Инар превратилось в глухую стену – он осознал свою ошибку, но слишком поздно. «Проклятый дядюшка», – в сердцах подумал он, почувствовав испарину на лбу. А он ведь еще не попросил ничего конкретного… Может, невинность просьбы растопит этот лед?
– Инар, мне ведь нужно только считать информацию с кристалла… – просящим тоном произнес он, наклонившись к ней. Она внезапно повернула к нему наполненные упреком глаза:
– Зачем вы все испортили?! Я думала, вы уже поняли…
– Что? – автоматически спросил координатор.
– «Что-о»… – передразнила Инар. – Ничего! Если я о вас никуда не сообщила, это еще не значит, что я буду вам помогать… Просто я не хотела, чтобы вас пришили.
Отари подавил готовую сорваться с уст ядовитую реплику. Он только сурово посмотрел на Инар:
– Выходит, я здесь как бы под арестом?
Она смутилась от неожиданности, но потом дерзко вскинула взгляд:
– Можете считать, что да. Устраивает?
Отари сменил суровость во взгляде на укоризну, чем все же смутил ее – пытаясь бороться с собой, Инар выпалила скороговоркой:
– Откуда я знаю, что вы задумали? И дядя сегодня правильно сказал, нельзя, чтобы все пропало из-за глупой мелочи…
– Это из-за меня? – вопрос звучал утверждением.
– Вы не понимаете! – страстно воскликнула Инар, тряхнув своим огненным нимбом, – мы работаем для будущего…
– Своего. – Тяжело произнес Отари, поднимаясь, – своего… будущего. Без меня…
– Но… как вы не понимаете… – растерянно пролепетала девушка – Отари не дал ей договорить, уничтожив этот лепет своей ледяной вежливостью:
– Спасибо за помощь. Я думаю, мне лучше уйти… Чтобы не расстраивать вашего дядюшку! – не удержался он от колкости. Глаза Инар полыхнули злым отсветом:
– Да! Мой дядя – не вы!.. – она захлебнулась словами и на некоторое время онемела, хватая ртом воздух. Воспользовавшись этим, Отари так быстро, как только мог, направился к выходу. Но у самой двери его настиг отчаянно-гневный выкрик:
– И уходите! Подумаешь… И правильно о вас говорят – сыромозгие! Еще какие! Мой дядя…
– Донеси, донеси на меня своему дяде, – ядовито поддакнул Отари, чуть повернувшись. Растерянный взгляд был ему ответом. Отвернувшись, он поспешно вышел, ссутулившись и ничего не видя перед собой. Выкарабкался по лесенке наверх, дернул за ручку двери… Ворвавшийся теплый воздух огладил щеки ласковой ладонью, и он прищурился от лучей позабытого бледного солнца…
Так он ушел со станции космосвязи в третий раз – в слепом порыве пиная подвернувшиеся под ноги камни. Гнев гнал его вперед. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только шорохом шагов; близкое эхо временами возвращало звук… Когда бурлящие чувства наконец успокоились, он огляделся кругом. Подумав немного, повернул параллельно берегу. Поселок, наверное, по-прежнему пуст… Вспомнив кое-что, он глянул на свою левую руку – браслета на ней не было. Он снял его еще там, на «Бронзовой» – перед тем, как выйти на свидание с ПУВ… Зачем? Интуиция… Зато теперь его считают стопроцентным трупом. Неплохо! Значит, не ищут – и он имеет шанс продержаться до звездолета. Если, конечно, Инар не выдаст. Зря он все-таки так обошелся с ней – но как было вытерпеть эту дурь! Высшие касты, гениальный дядюшка, чтоб его… Неужели не задумается? Отари угрюмо качнул головой – после такой-то взбучки… Только что искры не летели. Ладно… Переживем. И, как бы в подтверждение этой мысли, небывалая тоска навалилась на него…
…Поселок встретил его знакомой тишиной – отдаленный стрекот робота-садовника лишь подчеркивал ее. «Уж не тот ли самый, что стрекотал в первое утро?» Вполне возможно… Все это время механизм продолжал мирно трудиться, существуя в каком-то своем измерении – мирном и дремотном. На секунду Отари захотелось хоть немного пожить такой жизнью – без спешки, погонь, дерьмовых приключений… Усталость? После того, как он столько проспал, это было бы смешно… Это и было смешно – он действительно устал. Ураганный темп событий утомил не тело – душу; в конце концов, он всегда был немножко педантом, превыше всего ставящим порядок.
Найдя свою бывшую резиденцию, Ило угрюмо обозрел ее снаружи. Не найдя ничего подозрительного, толкнул дверь и вошел. Внутри тоже ничего – все вещи исчезли, и его встретила стерильная пустота нежилого дома. Ило только вздохнул… Все остальное было в порядке – душ с холодной и горячей водой, походная кухня-синтезатор, видеоформ, аптечка и гигиент. Но больше всего Отари привлекала кровать. Ритм отдыха, нагнетенный аппаратом искусственного сна, продолжал действовать – подчиняясь ему, молодой управленец со вздохом улегся на ненаполненную перину и скинул башмаки – они с глухим стуком упали на пол. Дальнейшее неинтересно…
Глава 22
«…кроак… крок… ади-ил… крок… дил, крокад… дил…» Чей-то царапающий слух голос педантично выводил одно и то же слово, пытаясь штурмом одолеть все три слога. «Крокодил…» – повторил спросонья Ило и разом вскинулся – что это? Вернее, кто? Бледные лучи заливали комнату серебристым блеском. «…про-гло-тил… крокодил!» – задорно проскандировали за окном – подскочив, Отари распахнул створки и гаркнул во всю мощь легких:
– Уном!!!
…Это действительно был он – радостно скалясь, тощий серокожий плониец с размаху угодил в объятия землянина, стойко снеся сей медвежий церемониал:
– Уном – ты как здесь?! Черт возьми, я сплю… – бессвязно изливался Ило, продолжая стискивать ускользающе-теплое плечо.
– Я – здесь… всегда… сегодня! – малопонятно, но искренне отвечал Уном, и не пытаясь вырваться.
– Где Жюль? Тоже здесь?
– Жюль… В деревне… не. Там! – Уном махнул рукой, как плетью, в немыслимо-змеином изгибе. – Я – здесь… учу. Вот. – И посмотрел куда-то за спину Ило. Оглянувшись, тот увидел громоздкую фигуру домашнего робота. Вежливо помигав зеленым огоньком, робот отчетливо проговорил: «Доброе утро…»
– Но как… – начал Отари, но не закончил – на груди робота ярко светился экран с надписью: «Детская обучающая программа. I ступень».
– Уном, ты что – учишь букварь?
– Да, да! – глаза туземца блеснули, – буквы, слова – о-о!
– Кто же тебе дал робота – Жюль?
– Нет… – Уном опустил голову – но Ило мог поклясться, что в янтарных глазищах блеснула усмешка. Поразмыслив, он обратился к роботу:
– Назовите объект обучения?
– Уном, ребенок, человек, четырех лет шести месяцев… – без запинки отрапортовал тот. Объяснений больше не требовалось – согнувшись пополам, Ило зашелся в неудержимом мелком смешке:
– Ты… ты… – повторял он – но не мог продолжать. Уном глядел обеспокоенно, как всегда, встречаясь с чем-то необычным в поведении своих друзей-землян. Пай-мальчик четырех с половиной лет – не по годам сообразительный, если сумел подсунуть честному автомату такую задачку! Отсмеявшись, Отари дружелюбно посмотрел на смущенного плонийца:
– Правильно сделал, Уном, что заставил поработать эту железку. Ты и буквы знаешь?
– М-м… два… цать о… семьм, – проскрипел в ответ Уном и нарисовал на земле неуклюжее подобие круга. – О!
– Ого?.. – Отари продолжал веселиться.
– У-у… – на земле появилась зловещего вида закорючка.
– Молодец! – прервал его координатор, – верю. Ты теперь образованный – даже больше, чем я, раз говоришь со мной на моем языке…
Это координатор произнес уже вполне серьезно, потому что это не было пустой похвалой. Там, где Уному для общения нужна была только голова да подвешенный язык, человеку требовалась сложнейшая аппаратура. Что из того, что она умещалась в кармане? Ага… Отари застыл, затем похлопал рукой по комбинезону – где-то здесь… Под руками ничего не прощупывалось. Куда же он их дел… Припомнив прошедшие события, Ило мог поклясться, что после посещения деревни не доставал переводчика, подаренного Кутюрфом. Жаль будет, если потерялся… Отари вздохнул и тут же хлопнул себя по лбу – вот склеротик! Он же сам переложил его в почти никогда не используемую заплечную полость после того, как снял одежду… С кряхтением изогнувшись, он с трудом нащупал между лопаток магнитную застежку. К сожалению, на дальнейшее гибкости не хватило, и пришлось призвать на помощь глазеющего плонийца:
– Уном… помоги – достань там…
Уном без лишних слов залез в обширный карман на спине – как уже было замечено, человеческие предрассудки были ему чужды. Через две секунды землянин держал в руках искомое – изящный гибкий обруч с сережкой ретранслятора и несколько более солидный передатчик. И обратился к серокожему товарищу с просьбой, которую можно было истолковать и как приказ:
– Мне нужно встретиться с Жюлем Кутюрфом. Ты отведешь меня к нему?
…Знакомый путь до деревни показался гораздо короче – к тому же Уном постоянно забегал вперед, часто мелькая светлыми пятками, и Отари вынужден был его постоянно догонять. Солнце уже ощутимо припекало, и у запыхавшегося координатора на лбу выступил пот – давно ли он встал с одра болезни? Увидев знакомый муравейник деревни, он облегченно вздохнул:
– Он там?
– Да. Жюль… живет с нам… ми. – Почти правильно ответил Уном.
Говорил он сейчас вообще получше, только иногда спотыкался, чрезмерно быстро произнося слова.
…Подходя к плетеным стенам, Отари все время оглядывался, но, кроме мелькнувшей в небе стаи птиц да нескольких бродящих поблизости туземцев, ничего подозрительного не заметил. Все равно, зайдя под благодетельную сень жилья, перевел дух. Слишком много открытого пространства…
Первое, что поразило его – суета. Действительно, муравейник – плонийцы сновали туда-сюда, словно задавшись целью обежать весь лабиринт деревни за максимально короткое время. Натурально, стоял оглушительный гвалт. «Взбесились, что ли…» – растерянно думал Отари, предварительно убедившись, что ничего не горит. Как здесь разыскать Жюля? Разве что он тоже прыгает по коридорам, уподобясь аборигенам… Однако Уном разрешил загадку проще – поднеся ладони к рту, он издал нестерпимое режущее верещание, на миг перекрывшее шум – Ило в отчаянии замотал головой:
– Предупреждать надо, бестия! – взревел он, не слыша собственного голоса. Уном непонимающе оглянулся:
– Я позвал Жюля.
– Думаешь, он придет после такого приглашения? – сардонически усмехнулся землянин, потирая уши.
Уном сделал неопределенный жест гибкой кистью – мол, зря беспокоишься. И, действительно, вскоре послышался знакомый голос:
– Уном, в чем дело? Ты же знаешь, где меня… – тут голос осекся, и следующие слова произносились уже совсем другим тоном:
– Координатор?! Вы же…
«Неподдельное изумление…» – констатировал Ило, поспешно идя навстречу застывшему этнографу. И поприветствовал его с еще неотошедшей иронией:
– Ну да, да – мертвец, вы хотели сказать?
Жюль махнул рукой, и, улыбаясь ослепительной улыбкой, встретил его крепким рукопожатием:
– Как всегда, сюрприз… Но мне следовало его ожидать!
– На этот раз это было сюрпризом и для меня, – признался Отари, рассматривая вновь обретенного друга. Тот, как всегда, был в изящного покроя костюме, выглядевшем среди полуголых туземцев довольно нелепо. Но сам этнограф выглядел не столь блестяще – под глазами залегли тени, горячая рука чуть заметно дрожала. Кутюрф заметил его тревогу:
– Что, малость потаскан? Что поделать, живу на стимуляторах – в последнее время все происходит слишком быстро… Но вам, наверное, не до того?
– Нет-нет, как раз интересно… Кстати, что здесь твориться?
– Об этом можно долго рассказывать… Но сначала я должен услышать о том, как вы умудрились оказаться здесь.
Они как раз подошли к развилке – гвалт, за отсутствием плонийцев, был здесь потише.
– Можно пройти ко мне – там обо всем и поговорим. Заодно и перекусим – я уже наловчился стряпать туземные блюда. Уном, ты с нами?
Плониец, все это время тенью следовавший в отдалении, отрицательно мотнул головой – он перенял этот жест у людей вместе с языком:
– Я… буду здесь… тут! – он ткнул пальцем в пол и, подтверждая слова делом, опустился на корточки.
– Ну, как хочешь. Проголодаешься – милости просим! – Жюль отвернул тяжелый травяной полог и скрылся в тени. Пригнувшись, Отари шагнул за ним.
* * *
– …Честно говоря, я не был слишком удивлен при вашем появлении, – заметил Жюль Кутюрф после того, как Отари завершил рассказ о своих похождениях. Они сидели на подобиях кресел, сплетенных, как и все здесь, из веток и стеблей. Дневной свет, просачиваясь сквозь стены, создавал вокруг густой зеленоватый сумрак. Насыпанный в центре «комнаты» очаг аппетитно скворчал, распространяя некий аромат, и в щели полога уже не раз проблескивал любопытный взгляд Унома.
– Вы так привыкли к воскресшим?.. – рассеянно обронил Ило – по правде говоря, его взгляд тоже постоянно обращался к очагу.
– Нет, – Жюль рассмеялся, – но вести о вашей гибели приходят слишком регулярно. Я не успел еще опомниться, услышав о затоплении пещер, как вы объявились уже невесть где… Кстати, как вы все-таки туда попали?
– Я ведь уже говорил… Хотя, конечно, объяснением это назвать трудно. – Отари покачал головой. – Я просто ушам не поверил, узнав, что вам ничего не известно о ПУВ.
– Ничего удивительного! – воскликнул Жюль. – Я ведь здесь почти контрабандой, на птичьих правах…
– Да, но сейчас этих прав у вас побольше, чем у меня, – горько пошутил Ило.
– Думаю, все уладиться – стоит лишь известить правительство…
«Ага!» – мысленно потер руки координатор.
– Вряд ли это удастся… – с лицемерным равнодушием сказал он вслух. И добавил, принюхиваясь к «жаркому»: – Не подгорит?
– Нет… Но вы должны попытаться! В конце концов, даже у преступников есть какие-то права – например, требовать законного суда…
– Который боулистам совсем не нужен, – мрачно подвел итог Отари и круто повернул разговор в нужное русло:
– Связь у них под контролем, мне и пикнуть не дадут.
– Контроль – это малышка Инар? Мне она не кажется столь уж суровой… Что из того, что она племянница гранд-Эша – может, имеет смысл поговорить с ней?
Отари удовлетворенно кивнул – цель достигнута. И заметил философски:
– Это довольно трудно. Она, оказывается, твердолобая боулистка, и чуть не молится на своего дядюшку – что ей справедливость?
Жюль задумался – Отари оставил его в покое, занявшись помешиванием кореньев и трав в углублении очага – вокруг шипели «гнилушки».
– Вы не сказали, чем кончился разговор с ней, – очнулся Кутюрф и внимательно посмотрел на собеседника. Ило стало жарко – показалось, что этнограф разгадал все его тайные маневры. Но держаться надо достойно – и он ответил, не моргнув:
– Разговор закончился ссорой – и вот я здесь…
Взгляд Кутюрфа приобрел глубину. Но он ничего не сказал. Помолчав, произнес, словно обращаясь к самому себе: «Не выдала…»
– Что с того? – беспечно заметил Ило, – она же знает, что мне грозит, вот и не берет греха на душу.
– А вы знаете, что после сообщения о вашей гибели она полчаса не отвечала на вызовы?
Отари смутился – совсем некстати; Жюль только улыбнулся, глядя на него:
– Все-таки есть смысл попробовать. Не думаю, чтобы ваша спасительница захотела вновь утопить вас…
Отари только пожал плечами:
– Я просил позволения воспользоваться кристаллопамятью – и чуть не схлопотал по морде.
– Но вы не объяснили, зачем вам это надо.
– Сейчас уже поздно…
– Не стоит отчаиваться – я поговорю с ней, – Жюль прищурился, – кажется, раньше мы понимали друг друга.
Отари словно что-то укололо – легонько, почти незаметно… Но радость от умело достигнутой цели оказалась отравленной.
…Дальше беседа потекла свободней – да и как могло быть иначе после сытного обеда, завершившегося ароматической веточкой местного дурмана (Жюль уже освоил этот газообразный заменитель вина). Уном все же не выдержал своего странного отшельничества и присоединился к ним, с упоением вдыхая аромат благовонных трав. Он же дал начало новой теме, на которую Кутюрф мог говорить часами – и Отари невольно заинтересовался столь вдохновенно излагаемыми фактами. Факты же были таковы – деревня менялась. Просто сказано – но Отари оказался буквально погребенным под ворохом сведений из лингвистики, антропологии, статистики, социологии, коллективной психологии и других дисциплин, используемых в этнографии. «Народоведении» – так, несколько высокопарно, выразился Жюль. Координатору все же удалось нащупать в ворохе фактов нечто вроде закономерности – после того, как Жюль подсказал, где искать. На первый взгляд все было просто – были праздники ожидания, которые в конце концов вызвали к жизни еще несколько обрядов – например, наблюдаемое Ило ритуальное хождение по коридорам дома-деревни, а так же песнопения поутру. Но эти немудрящие обряды изменили все отношения внутри общины – и в этом сложнейшем хитросплетении Отари окончательно увяз. Как может влиять встреча в одном коридоре в определенное время юнца четвертого колена со старшим родичем третьего колена на отношение нечетной группы общины к своим внукодедам из сердцевины «гнезда»? Тем более, что старший родич по возрасту и социальному положению вроде бы ничем не отличается от младшего… То, что виделось Отари просто хаотическим метанием сотни бездельников, после этих объяснений предстало сложнейшим взаимодействием целого со своими частями. После одуряющего дымка это казалось особенно кошмарным – сжалившись над притихшим координатором, Жюль вручил ему экземпляр своего отчета, за что Ило был ему крайне признателен. Комплексный подход, за который он всегда ратовал, оказался не так прост. На практике это означало скорее попытку объять необъятное – объединить все специальные области знания, каждой из которых, для полного понимания, нужно было посвящать жизнь. С этой точки зрения методы Евгенической Службы, выращивавшей все более узкоспециализированные касты, казались не такими уж порочными – да давно ли они казались начинающему координатору единственно возможными? Сейчас-то он начинал смутно понимать, что самое логичное и простое не всегда самое верное. А ведь существовало же еще и элементарное чувство справедливости, стыдливо прикрытое наукообразным термином «этика»… И это окончательно спутывало все расчеты.
