Текст книги "Начало тьмы (СИ)"
Автор книги: Сергей Рублёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)
Глава 25
Выйдя из темноты на солнышко, Отари сполна насладился его бледными, но по вечернему жаркими лучами. Привалившись к стене дома-деревни, он расслабленно замлел на солнцепеке, изредка отхлебывая терпкое питье из полупрозрачного пузыря, любезно подаренного ему хозяевами. В то же время он ожидал прихода этнографа – Жюль был необходим ему, как единственный специалист по коренным обитателям Плона. Вдвоем они как следует поразмыслят. Пока что Отари думал один – и то, о чем он думал, ему совсем не нравилось…
…Пузырь сморщился и посерел – Ило отбросил его в сторону, зевнул… Уже больше часа, как он ждет – похоже, зря. Жюль вполне мог остаться в другой деревне, мог и вернуться в поселок. Посмотрев на садящееся солнце, Отари нехотя поднялся. Надо возвращаться. Тревога на миг отпустила его при воспоминании о тающей теплоте на губах… Он улыбнулся, зажмурившись и подставив солнцу лицо – надо выполнять обещание, а?
…Чем ближе Отари приближался к станции космосвязи, тем меньше ему думалось о деле – войдя же, наконец, под ее кров, он и вовсе забыл обо всем. Он звенел, подобно натянутой струне, настроенной на одну ноту радостного ожидания – какие уж там мысли…
Инар появилась тотчас, словно сторожила под дверью своей комнаты:
– Вернулись…
Отари улыбнулся и махнул рукой:
– Немножко долго… Поджидал Кутюрфа – так и не дождался.
– Я могу сейчас вызвать его… Вызвать? – девушка сделала движение к пульту, вопросительно глядя на координатора. Отари подумал…
– Нет, пожалуй… Сам объявиться. Я пока займусь его писаниной – может, что полезное выужу…
Инар продолжала стоять, глядя на него чуть исподлобья – Отари вдруг захотелось опуститься на пол и обнять ее колени… Откашлявшись, он произнес:
– Инар…
– Что?
Тут он забыл, что, собственно, хотел сказать. Поэтому сказал первое, что пришло на ум:
– А что это мы все на «вы» да на «вы»… Надо как-то…
Девушка засмеялась:
– А как?
Отари пожал плечами:
– Как… Обыкновенно, как свои – на «ты»…
– А как переходят на «ты»? – уже откровенно радовалась Инар возможности поставить координатора в тупик. Как всегда, чертик из коробочки выглянул неожиданно – Отари аж закряхтел от досады – против таких шалостей бессильна вся наука управления. Но девушка тут же сжалилась над ним:
– Вот и не знаете! А я знаю – есть такой специальный обычай… – И продолжала авторитетным тоном. – Для того, чтобы перейти на «ты», нужно вместе выпить.
– Чего?
– Вина, конечно!
– Мы ведь уже пили…
– Но там надо по особенному – на будер… нет, на брудершафт. Это так рука за руку, кренделем…
– Но так все выльется?
– А мы попробуем! Жюль, кажется, оставил где-то свою бутылку… – договаривая на ходу, девушка сорвалась с места и скрылась в своей комнате. Через полсекунды она уже с торжеством тащила наполовину пустую золотистую бутылку:
– Вот она, я нашла!
– Ну, тогда наливай… те… – поправился Ило и присел за операторский столик. Инар примостилась с другой стороны, освещая его светом глаз – не успел он оглянуться, как откуда-то, словно по волшебству, появились высокие бокалы. Твердой рукой налив в них пенящийся напиток, Инар первой подняла свой:
– Значит, сейчас мы выпьем и будем с друг другом на «ты». Нет-нет, руку сюда… Ой, расплескаете!
– Бокал не пролезает!
– Другой рукой! – так…
…Было много хихиканья и возни, немало и пролито оказалось драгоценной влаги – Инар преобразилась, не раз заставляя Отари фыркать и захлебываться вином и смехом… Такая Инар нравилась ему гораздо больше той, тихой и услужливой, с испуганным взглядом, какой она была после памятного разговора на «именинах» Жюля. Сейчас он любил ее не только как девушку – как сестру. Ту лукавую и смешливую сестренку, которой у него никогда не было.
…Благополучно допив свою внушительную порцию, Отари поставил бокал и не менее внушительным голосом провозгласил:
– Теперь, если назовешь меня на «вы», то, значит, нарушишь обычаи предков… И я поставлю тебя в угол!
– Как бы не так! Чтобы я назвала тебя хоть еще раз на «вы»… – раскрасневшаяся Инар набрала побольше воздуху, чтобы выразить свое негодование от подобной мысли – но не удержалась и растратила его на дробный звонкий смех – уж очень уморительно Отари хмурился и вздевал руки в притворном испуге! Она смеялась, счастливая мгновением, а молодой управленец уже не мог оторвать взгляда от этого живого солнечного зайчика… И встав из-за столика, совсем не удивился, почувствовав под руками тающие горячие плечи – это было сродни ощущению полета… Инар, этот безжалостный в своей беззаботности бесенок, неожиданно оказалась близко-близко – так, что захватывало дух! И жалобно прошептала, не поднимая глаз:
– А теперь поцелуйте меня… пожалуйста!
* * *
…Как это ни странно, Отари действительно занялся разбором сводного отчета этнографа – час спустя. Честно говоря, он совсем не заметил этого часа – и на что он его потратил, совершенно не помнил. Словно вновь пообщался с ПУВ… Нет – с Инар! Они бы шептались и дольше – сигнал очередного сеанса связи с Землей прервал… н-нда. Назвать это диалогом было бы слишком большой натяжкой.
Несмотря на, казалось бы, несовместимость романтических чувств с прозаическим долгом, работа у Отари спорилась. Голова была на удивление ясной – не прошло и двадцати минут, как он ознакомился с коротенькой историей исследования гуманоидов Плона, досадуя лишь, что нет под рукой верного компа. Но, следуя привычке, подвел первый итог на листке бумаги:
«Археология. Палеонтология. Отсутствие захоронений, древних или новых. Культурный слов в местах поселений весьма тонок, не более двадцати земных лет. При поисках найдены многочисленные следы более старых поселений, что свидетельствует о регулярном переносе деревень с места на место. Средний период существования одного поселения составляет от тридцати до сорока земных лет, затем следует пауза в пятнадцать-двадцать земных лет.
…В более древних слоях найдены останки многочисленных животных – стандартный эволюционный набор вплоть до предков нынешних плонийцев. Некогда растительный и животный мир островов был более многообразным, но в последние два-три миллиона лет приобрел нынешний характер, что парадоксально свидетельствует о вырождении и в то же время о стабильности жизни на планете. Факторов, способствующих ограничению видотворчества, за время исследований обнаружить не удалось. По приказу Эша Бронтома все не относящиеся к профилю экспедиции работы были свернуты».
…Отари отложил листок и подпер щеку рукой – его мысли упрямо возвращались к безвременью между существованием поселений. Мрог… Это-то как раз ясно. Он машинально потер щеку – археологи проследили цепочку двух фаз в течении десятков тысяч лет. Все это время они сменялись стабильно – полный цикл занимал от сорока пяти до шестидесяти лет… Будет ли исключением нынешнее время? Вздохнув, он отнял руку и поднялся – для выводов слишком мало данных. Но он не машина – он может чувствовать…
* * *
– …Да, это важно, – терпеливо повторил Отари в микрофон, – конечно, консультация мне тоже понадобится… Что? Конечно, как сможешь… Ну, скажем, часа через два… Хорошо.
Положив гарнитуру, он проводил взглядом гаснущую звездочку вызова и коротко простучал по пульту какую-то барабанную фразу. Инар вопросительно глядела на него со своего места. Он улыбнулся – улыбка получилась вымученной…
– Что с тобой? – обеспокоенно спросила Инар.
– Заботы… – неопределенно ответил Ило, чем отнюдь не успокоил ее – легко вспорхнув, девушка мгновенно оказалась рядом:
– Забо-оты, – дурашливо протянула она, обвив сзади его за шею. – Никаких забот на моей станции! Ну, улыбнись! Ах ты… Я тебе пощипаюсь – на, на!..
И Отари, расплачиваясь за свой грех, пришлось отбиваться от рыжей фурии – давясь смехом, он пытался закрыться от ее беспощадных лапок, с удовольствием ощущая их бархатистую мягкость. И увесистые шлепки и тычки, которыми Инар, видимо, решила поднять настроение возлюбленного. Это ей удалось – повозившись минут пять, Отари почувствовал, что все тревоги словно смыло теплой волной блаженства. Освеженной, он спасся бегством в свою келью – Инар никак не могла его там достать, обязанности приковывали ее к пульту, и Отари бессовестно этим воспользовался. До прихода этнографа он хотел поближе ознакомиться с той частью отчета, в которой говорилось о культуре плонийцев…
«Общественное устройство – развитая оседлая община пасторального типа, с преимущественным возделыванием разнообразных растительных культур и симбиотически связанных с ними нескольких видов почвенных животных – преимущественно червей (при воспоминании о длинных полупрозрачных пузырях для воды у Отари что-то медленно поехало в желудке). Так же существуют как отдельные отрасли собирательство и охота за мелкими животными (коих Отари не видел со дня своего прибытия). Тип организации – первобытная анархическая коммуна. Семья как постоянный социальный институт отсутствует (по-видимому, она носит временный характер в репродукционные периоды, но это лишь предположение). Общее впечатление от социальной организации – децентрализованное стихийное самоуправление, ограничивающееся известным набором законов и обычаев, которые весьма пунктуально выполняются. Поскольку местные племена не ведут войн и не организуют массовых охот, этого набора хватает для нормальной жизни».
…Мельком посмотрев, что написано в отчете о социальном поведении, Отари будто бы вновь услышал голос Жюля: «О-о! У них уникальные законы – ничего подобного по терпимости я не встречал…» Действительно – полное отсутствие в языке и культуре таких понятий как убийство и принуждение о чем-то говорило. Вот только о чем? Отари отложил этот вопрос – сейчас его интересовали более конкретные детали. Например, коллективные действа, одно из которых он наблюдал в деревне – оказывается, эти обряды можно было назвать скорее играми, поскольку ничто не заставляло плонийцев участвовать в них. Слово «игра» вдруг зацепило что-то в сознании – словно рыболовным крючком… Но рыбина попалась слишком большая и тяжелая. Попыхтев минуту, Отари сдался – сейчас вытащить эту рыбину ему не по силам. Но знак вопроса остался – и он знал, что не успокоиться, пока не выпрямит его! Во всяком случае стало ясно, что игры-обряды пронизывают всю жизнь плонийцев – просто раньше это не выпирало на передний план. Может быть, эта забава заменяет им отсутствие семьи… И правительства. Мысль не показалась дикой – в конце концов, любые общественные отношения суть игра по вполне определенным правилам. Игры плонийцев по сложности, похоже, не уступали играм землян. Вот только, если у землян и прочих граждан Звездного Мира цели были обозначены вполне конкретно – материальный успех, положение в обществе, семья, то у плонийцев таких явных целей не было. Все эти сложнейшие переплетения отношений на первый взгляд являли собой памятник блистательный… и бесполезный. Поэтому Отари обоснованно подозревал, что это лишь верхушка айсберга. И с нетерпением поджидал Кутюрфа.
* * *
– …Черт знает что… Этнограф на этой планете заменяет три института! И как раз сейчас, когда такое происходит, нет ни одного биолога! – Жюль перевел дух и посмотрел на координатора, словно призывая того разделить с ним это праведное негодование. Отари разделял, но поддакивать не стал, только кивнул. Кутюрф ворвался в его каморку с безумным блеском в запавших глазах и экзальтированными речами на языке – координатора сейчас больше интересовали причины этакого состояния, чем некомплект экспедиции.
– В чем дело, Жюль? И, кстати, где Уном?
Жюль сардонически усмехнулся:
– Сам дьявол не угонится теперь за Уномом.
Отари глянул вопросительно – отвечая на его взгляд, этнограф только виновато пожал плечами:
– Да, конечно, я веду себя глупо. Ничего не объяснив… – он сложил руки на груди и на несколько секунд замолчал, отрешенно глядя перед собой. Между бровей на чистом лбу залегла морщинка, тонкие брови чуть изломаны – скульптурная маска недоумения.
– Кроме всего прочего я ведь провожу и биологические исследования… – начал Кутюрф как будто с середины. – Знаете, простенькие такие – по заданию экзобиологов. Анализ крови, слюны и… прочего – (он забавно поморщился и улыбнулся, глядя на Отари). – В основном, как вы догадываетесь, на нашем общем приятеле. Кстати, вы ничего необычного в нем не замечали? Или в ком другом из плонийцев?
Отари пожал плечами:
– Смотря что называть необычным. Они, например, запретили мне посещать деревню.
Жюль подался вперед:
– За что же?
– За неуместные расспросы о мроге… Тут уж я должен принести извинения – вторгся не в свою область…
– Пустяки! Но вообще-то любопытно… – он в задумчивости пощелкал пальцами по ладони (кстати, ногти у него, несмотря ни на что, выглядели безупречно ухоженными). Потом встрепенулся:
– Ну, это потом… Я говорил о биологии плонийцев – о, это оказалось крайне интересно! Знаете ли вы, что они, по сути, бесполы? Так я и знал! Созревание, по всей видимости, происходит в какое-то определенное время у всех сразу…
– «Репродукционный период»?
– Угу… Уж не знаю, каким способом они будут размножаться… Не беда, скоро выяснится.
Ило удивился:
– Не знаете? Но ведь…
– Да, да, конечно, – перебил его Жюль, – природа пока еще не изобрела ничего нового в этой области. Но я лично разобраться не могу – не забывайте, я ведь не биолог! А в их анатомии черт ногу сломит… Но не это главное, – он досадливо отмахнулся, – не знаю даже, как это назвать… В общем, они ускоряются.
Отари воспринял это почти сразу – и сразу поверил. Припрыжка Унома, захлебывающийся от темпа речи переводчик… Он, наконец, понял, что казалось ему странным – движения серокожих людей потеряли плавность, став дергаными и суетливыми.
– …Я понял это только вчера, сведя все данные в один график… Никогда не доверяйтесь машинам, координатор!
– …?
– Я вводил данные в компьютер, а вчера решил посмотреть итог. Машина должна была вывести среднестатистическую норму здоровья плонийцев. Ну, знаете – информационную куклу? Боже мой, получилось такое чудовище! За время наблюдений темпы всех процессов убыстрялись чем дальше, тем больше – за последние две недели пульс, например, участился чуть ли не наполовину. Куда они гонят? Это, конечно, как-то связано с приближением периода спаривания. С кем вот только… Не удивлюсь чему угодно – хоть и сами с собой… – этнограф выразительно возвел глаза к небу. – Слишком много всего на мою бедную голову!
– Вы познакомите меня с материалами? – поинтересовался Ило подчеркнуто спокойно, чтобы хоть как-то умерить пылкость собеседника. Жюль расхохотался:
– Координатор есть координатор! Конечно, они ваши… – Он вытащил тонкую пластинку мнемона и небрежно кинул ее на завалившие столик бумаги: – Что, вручную обходитесь? Если нужно, могу принести запасной комп…
– Да нет… Сейчас время пускать в дело свои мозги.
– Что-то связанное с вашим пресловутым ПУВ?
– Да, кажется… – Отари подержал в пальцах полупрозрачную пластинку. – Ваш отчет мне очень пригодился. Надеюсь, это тоже…
Отари запнулся – он ведь собирался подробно посвятить Жюля во все детали своих предположений? Что-то помешало… Что-то очень неопределенное, но грозное, разлитое сейчас в атмосфере Плона. Нет. Отари вдруг с полной ясностью осознал, что ничегошеньки не скажет. Хотя бы потому, что Жюль его друг… Решив перевести разговор в другое русло, Отари кстати вспомнил об отлучке этнографа:
– А где это вы пропадали – я слышал о соседней деревне…
– И не одной! – этнограф, кажется, не заметил заминки, с готовностью оседлав своего любимого конька. – Я исколесил весь остров – деревень пятнадцать, наверное…
– Что-то искали?
– Специально не искал – но нашел немало любопытных совпадений. Вот, послушайте – он профессиональным жестом вытянул из нагрудного кармана тоненькую жилку провода и протянул Отари. – Подсоедините к ретранслятору переводчика… нет, напрямую, без прибора – вот так! – в ладони у него оказался плоский диск диктофона, и в ухе координатора зазвучала какая-то протяжная хоровая песнь. Подождав минуту, Кутюрф выключил запись:
– Ну что, напоминает что-нибудь?
– Да… Это пели во время праздника Ожидания.
– Угу. А теперь послушайте это… – вновь зазвучала та же песнь, только повыше. – Узнаете?
– Конечно. Та же песня.
– Та же… – проворчал Жюль и взорвался – Вы себе и представить не можете, до чего та же! До последнего полутона точно такая же гармония – а пели ее, между прочим, на противоположном конце острова!
– Ну и что? – удивился Отари. – Песни ходят в народе, это ведь нормально…
– Было бы нормально, хотя и довольно странно, при более или менее постоянных связях между деревнями. Но связь, как таковая, вообще отсутствует – и подобное совпадение бьет наповал! Особенно если оно повторяется еще в десяти поселениях.
– Там, кажется, повыше пели, – вспомнил Отари.
Жюль махнул рукой:
– Просто я ее позже записал. Голоса у них сейчас тоже повышаются, вместе со всем остальным… Того гляди, запищат, как летучие мыши!
Отари замер, пораженный… Медленно протянул Кутюрфу проводок, подумал… Спросил:
– А можно эту запись прокрутить в два раза быстрее?
Жюль хмыкнул:
– Решили в самом деле послушать ультразвук? Попробуйте… Да вы сами отрегулируйте, как надо – он сунул в руки координатору теплый диск. Вновь знакомый хор скрипучих голосов возник в ушах – он забирал все выше, повинуясь движению пальцев… Визгливый тембр резанул по ушам – неосторожно дернув настройку, Отари сразу повысил тон до нестерпимой высоты…
…Он узнал – он не мог не узнать! Даже неопытное ухо способно запомнить сложнейшее созвучие, если его вдалбливают под страхом смерти… Зудящий перегуд мгновенно оживил в памяти вкрадчивое мерцание… «Бронзовая»! – Ило откинулся назад, не в силах сдержать дрожь…
– Что с вами, координатор – очнитесь! – лицо Жюля выглядело скорее удивленным, чем обеспокоенным – нерешительно расталкивая зажмурившегося собеседника, он явно не знал, что предпринять. Отари избавил его от этой заботы, благополучно открыв глаза.
– Что с вами произошло? – встретил его вопросом Кутюрф.
– Ничего особенного… Не переношу такой музыки, – наполовину искренне ответил Ило, осторожно кладя диктофон на столик. Этнограф в сомнении приподнял бровь, но промолчал. Отари думал уже о другом – теперь есть по крайней мере один способ выяснить дату наступления того, что называется «мрог». Старик сказал: «И их голоса смогут поддержать зов…» Этот зов он только что слышал – осталось сделать элементарный расчет, основываясь на скорости повышения… Да только ли голосов? Он может считать прямо от коэффициента – он уже понял, что все здесь, в этом замкнутом мирке, взаимосвязано и не случайно… Тут Отари осознал, что уставился прямо в лицо Жюлю Кутюрфу тяжелым взглядом – это было по меньшей мере бестактно.
– Извините… Задумался, – пробормотал он смущенно.
– Я понял это. – Жюль продолжал улыбаться, забавляясь, как всегда, чужой неуклюжестью. Легко вскочив, он шагнул к выходу:
– Не буду отвлекать – тем более, мне сейчас срочно нужен сеанс гипносна, чтобы не превратиться в развалину…
Отари тоже встал:
– Спасибо, что зашли, Жюль. Я…
Этнограф дружески похлопал его по предплечью:
– Вам спасибо – иначе куда бы я вообще сунулся со своими проблемами? Теперь я, кажется, понимаю, зачем придумана исповедь – выговоришься, и на душе легче!
– Ага… Скинули груз с души на мои могучие плечи?
Жюль рассмеялся:
– На то вы и координатор – я правильно понял?
– Правильно. До свиданья! Если что, свяжитесь со мной через Инар.
Жюль тонко улыбнулся:
– Через вашу хозяйку? Хорошо… До свиданья!
Собравшись было уже выходить, он вдруг остановился и щелкнул пальцами:
– Ах, да… Я забыл сказать вам еще об одном совпадении… – он повернулся к Отари, слегка наморщив лоб. – Уж не знаю, пригодится ли это вам… Я ведь снимал планы всех строений плонийцев – решил сравнить, знаете ли… – он ткнул пальцем куда-то в стену – по всей видимости, в направлении деревни Унома. Отари внимательно слушал. Этнограф закончил почти весело:
– Сравнить не удалось. Они все одинаковы. Все! Один и тот же лабиринт во всех деревнях этого острова. Не знаю, чему это приписать… – он зевнул, поморгал сонно. – Ну, я пойду…
Махнув на прощанье рукой, он скрылся за дверью, волоча ноги – действие стимулятора, похоже, прекратилось. Отари остался один – с миром по имени Плон.
Глава 26
Биология. В применении к Плону это означало биохимия, биофизика, физиология… Плюс психология. И еще морфология, эволюционное учение, генетика, экология… Уф! Отари стер с экрана устрашающий список – к чему делить предмет? Сейчас все науки объединяются для него в одну – плоноведение. Частный случай ее – плонийцы… В мнемоне Жюля хранились результаты полугодичных наблюдений – ознакомившись с ними, Отари вынужден был признать, что этнограф действительно заменял три института, если не по глубине, то по охвату тем. Похоже, он прогнал бедного Унома через медсистему – прилагаемая подробная анатомическая карта включала в себя несколько уровней, вплоть до клеточного… Отари внимательно разглядывал меняющиеся на экране схемы, пытаясь в пределах своих достаточно общих знаний ухватить ту ниточку, что тянется к организму туземца от океана. То, что у этнографа знаний в биологии тоже было немного, играло Ило на руку, не отвлекая на массу специфических мелочей, присущих исследованиям специалистов. Правда, и назвать это исследованием было нельзя – это была первая его стадия, известная еще Линнею. Усвоив описание, Отари за полчаса прошел весь период наблюдений и запустил в «котел», где варилась информация с кристалла. Все совпадения в заданных пределах рано или поздно всплывут в этом котелке, как клецки. Кажется, кое-что он нашел… Нет, не в графике ускорения физиологических процессов – как раз там все было, как он и ожидал – прямая связь с увеличением «постоянной» ПУВ. Единственно, Жюль не догадался проследить скорость повышения голосов… Впрочем, можно сделать график самому – записи напевов датированы. Десять записей, десять точек… Так или иначе, а дату этого самого мрога он вычислит. И, кажется, он уже знал, что это за чудище такое… При увеличении коэффициента концентрация ПУВ в океане возрастает и в какой-то момент может стать критической… Впрочем, не дай бог – это ведь все равно, что поджечь океан! Следов подобных потрясений в прошлом не зафиксировано – будем надеяться, что и в будущем их не будет. Будет просто большая масса ПУВ… Да, это вопрос. Туземцы как-то ухитряются беречься контактов – недаром же так лелеют свое драгоценное неведение. Отсутствие насилия в их культуре тоже не случай, а, скорее, результат естественного отбора… Отари вызвал на экран раздел «наследственность». Конечно, он не специалист… Но одна особенность просто бросалась в глаза – наследственность у аборигенов была двойной. Путаясь в малознакомых обозначениях, Ило еще раз проштудировал раздел генетического кода и глубокомысленно покачал головой. Яснее не становилось – но, хотя бы, как-то привычнее… Основу кода плонийцев составляла вполне обычная матрица – один из бесчисленных вариантов всегда уникального вещества наследственности. Но вот оставшийся «хвостик» (как предполагалось, именно информация о половых признаках) был явно нестандартен даже по меркам уникального. Да он мог принадлежать разным биологическим видам! У Отари крепла смутная уверенность, что разобраться с вопросом пола у туземцев будет куда сложнее, чем рассчитывал этнограф – такое впечатление, что у каждого плонийца свой собственный пол! Еще несколько минут недоуменного созерцания ничего не добавили, и Отари слегка замедленным жестом отправил раздел обратно в «котел», исполненный благоговения перед непостижимыми тайнами бытия.
…Были и еще удивительные вещи – но удивительность их была все же какой-то обыденной – ну, как, допустим, третья нога. У плонийцев ее заменяли волосы. Дотошно изучив чуть ли не каждую их клетку, Отари вынужден был примириться с тем, что знает об их предназначении ничуть не больше, чем вначале – тогда, когда впервые увидел Унома. Самое главное, что он узнал о его волосах – то, что это и не волосы вовсе. Подвижная нервная поросль произрастала из внешних покровов мозга и являла собой такую же его часть, как, например, глаза. Когда-то, в незапамятные времена, волосы на голове и впрямь были волосами – шерстью. С тех пор нервные окончания проделали большой путь… Вопроса «Зачем?» Отари уже не задавал, и, после небольшой передышки, перешел к другим вещам – попроще.
…Раздел «Кожный покров» вначале не вызвал особого интереса – Отари с ленцой перечел столбцы данных – упругость, электропроводность, прочность на разрыв («Интересно, а это-то как испытывали?» – подумал он). На экране предстали сложные переплетения каких-то трубочек или волокон – поперечный разрез. Вроде бы ничего особенного – у человека тоже есть система канальцев для потовыделения… У плонийцев не было системы потовыделения. Отари для верности еще раз послал запрос – нет… Ни потовых желез, ни других признаков терморегуляции. В этом климате, не меняющемся миллионы лет, она им просто не нужна. Но зачем тогда эти сосуды? Отари вновь запросил память – на экране выскочило всего несколько строк: «Внутренние каналы кожи. Выводят излишки воды из организма непосредственно из тканей, разветвляясь в глубину до капиллярных сосудов. При наличии обычной системы дефекации представляет собой специфическую деталь организма гуманоидов Плона… Возможно, играет роль в поддержании обмена веществ и местной терморегуляции прямым испарением… Анализ воды во внутренних канальцах выявил отсутствие каких-либо примесей».
Прямое сообщение тканей с поверхностью кожи… Отари вспомнил Унома – его кожа не казалась мокрой и даже влажной. Он явственно ощутил прикосновение к этой коже – сухое ускользающее тепло… Ускользающее… Как будто ее чем-то смазали – мылом, что ли? Нет, не было той неприятной склизкости. Скорее, чем-то вроде глицерина – то-оненьким слоем. Он вдруг выпрямился в кресле, глубоко вздохнул – он вспомнил… Ни с чем не сообразное, мимолетное воспоминание: он вновь шел по палубе – там, на «Бронзовой»… И ноги скользили, как по льду – тонкая водяная пленка покрывала эту палубу… Вода! Ч-черт… Придвинувшись к экрану, он с лихорадочной поспешностью набрал вопрос – очень простой вопрос: «Сравнение свойств воды в организме плонийцев и воды в океане».
…Самые сложные проблемы порой имеют элементарное решение – связь плонийцев с океаном базировалась на столь фундаментальном и всеобъемлющем факторе, что тот просто не охватывался умом… Ответ горел на экране огненными буквами: «Полностью совпадает». «Слона-то я и не приметил!» – с долей досады, умеряемой радостью открытия, думал Ило. Плонийцам не нужно было прислушиваться к какому-то там «зову» – само их естество взывало вместе со всей толщей океана! Ведь вода в их организме подвергалась тем же изменениям… И ускользающее прикосновение Унома – прикосновение сверхтекучей стихии Полностью Управляемого Вещества.
…Сколько сразу вопросов! Отари зажмурился, унимая бьющий фонтаном поток идей, предположений, объяснений задним числом. Да, многое становилось ясным – странно только, что для этого потребовалось столько времени. Черт побери – жизнь на основе ПУВ! Тут уже не связь – родство. Чуть поуспокоившись, он вспомнил о творящемся с плонийцами. Связь… Нет, скорее система: люди – океан. Но тогда… Он нахмурился и еще раз придирчиво проверил себя – нет, вроде бы все логично. Океан влиял на плонийцев – значит, и они влияли на него? И тогда, как не безумно это звучит, возможно, именно они и вызывали этот свой мрог? Но тут уже вспомнились отчеты археологов – фазы существования сменяли друг друга с железной последовательностью через каждые 45–60 земных лет. А с момента основания деревни не минуло еще и двадцати… Чего-то он не учел. Обратная связь… Ага! – но почему только с плонийцами? Ведь он сам вступал в контакт с ПУВ. И не только он… Вспомнились рассказы о разорванных в клочья на «дне». Отари поежился – он нутром чуял в этом какую-то жуткую забаву боулистов. Значит – обратная связь… Да! – с людьми из экспедиции. С ним… Он поднялся с кресла и сделал несколько шагов по тесному помещению рубки. Потом вернулся к пульту и вызвал «котел». Пора… И, следя за появляющимися строками совпадений, он ждал нужное ему с уверенностью охотничьего пса, сделавшего стойку. Дичь здесь… Вот!!!
«…15.06. Начало экспериментов с ПУВ»
«…15.06. Первый наблюдаемый праздник Ожидания…»
* * *
…Первый луч солнца, ослепив, уколол глаз – Отари очнулся от оцепенения, прикрылся рукой. Все это время он механически-бездумно наблюдал рассвет – похоже, это становилось привычкой. Несмотря на резь в воспаленных глазах, он досмотрел до конца, и лишь когда стало полностью светло, повернулся к двери. Усталость давила на загривок, тяжелила голову, однако спать не хотелось. Осторожно ступая, Отари спустился в рубку, и после недолгого раздумья присел на операторское кресло. «Хорошо, что Инар ранняя пташка – теперь недолго…» – подумал он, с удовольствием вытягивая ноги. Инар и в самом деле оказалась ранней пташкой – не прошло и получаса, как он услышал бодрое позвякивание флакончиков на ее туалетном столике под аккомпанемент зевков и разнообразных восклицаний типа: «Ну куда же он задевался, этот крем… А-а, вот ты где, голубчик!» Затем быстро прошлепали босые ноги и послышалось зудящее шипение воды в душе. Ило повел плечами – и ему бы неплохо… Надо будет потом искупаться – после нескольких попыток поместиться в крохотную душевую кабинку он навсегда отказался от мысли когда-нибудь воспользоваться ею. Ее кроили индивидуально, на хозяйку станции. Невольно он представил себе ее в этой самой кабинке… Потом долго смущенно откашливался, не зная, куда девать глаза – пуританское воспитание сказывалось, несмотря на некоторый опыт, приобретенный на Земле. Но применять этот опыт к Инар даже в мыслях казалось кощунством.
…Выглянув из-за двери, Инар ойкнула и пропала. Ило увидел лишь рыжий проблеск волос – словно мгновенную вспышку лисьего хвоста в кустарнике, радость охотника. Кажется, она забыла, что не одна на станции – или, может быть, посчитала, что он уже отсыпается в своей берлоге. Как-то само собой получилось, что они поделили сутки, и Ило досталась ночная смена. «Эй, да ты не спишь?» – в подтверждение этих догадок послышалось из-за двери. «Тебя жду», – ответил Ило, терпеливо слушая возню за переборкой. Не прошло и пяти минут после этого диалога, как Инар показалась вновь – на сей раз не спеша, со скромным достоинством, украденным из мнемофильмов о «роскошной» жизни. «Девчонки неисправимы», – с некоторой досадой решил Ило, разглядывая ярко-красный балахон в сочетании с ядовитой зеленью отделки. За этим шиком угадывалась сконфуженно улыбающаяся Инар. Повинуясь безотчетному импульсу, Отари вскочил и отвесил учтивейший поклон. Она стало пунцово-алой. (В аристократов он играл в интернате – лет в десять, тогда же, когда прочел «Принца и нищего»). И, чтобы завершить обряд, ловко подхватил ее руку и приложился к ней губами. Удовольствия это доставило неожиданно много – оторвавшись от теплой нервной кисти, он почувствовал легкий звон в ушах…
