Текст книги "Плюшевый: кулак (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Во-первых, они шпионы, значит, у них богатые архивы. Во-вторых, они, в силу своеобразия Пути, отщепенцы – значит, не будут воротить нос от союза с «деревенщинами». Тем более, госпожа Боней сама сюда приехала этот союз искать. В-третьих, у них есть этот оиянский чудо-лекарь. На него я тоже насмотрелся: издали. Он сидел рядом с госпожой Боней, время от времени о чем-то ней переговариваясь. Он… или она? Костюм просторный и многослойный, движения действительно плавные, манеры максимально сдержанные. Длинные иссиня-черные волосы заплетены в абсолютно шикарную, идеально уложенную косу, закрепленную шпильками на затылке в сложный узел. По лицу издали не понять: правильный овал, правильные черты, да еще непривычно-синяя кожа сбивает. Шея до подбородка скрыта высоким воротником: удобно, если надо спрятать отсутствие кадыка. Имя еще у него такое – Иар Иэррей. Словно бы придуманное романтически настроенной барышней. Алёна иногда бывает вполне себе романтичной барышней. Редко, но метко.

Но даже если этот лекарь не имеет отношения к моей жене, он все равно может оказаться полезен. Возможно, он согласится поделиться опытом и обучить мои кадры вместе с целителем Кооном… если я найду эти кадры в нужном количестве. (Фейтл тут у меня в управляющие вызвался. Может, в доктора захочет?)

Доступная медицина для всего моего региона хотя бы на местном уровне – вот один из ключевых пунктов плана, который я собирался начать воплощать сразу же, как только хоть немного подтяну экономику: чтобы понизить смертность моего столь драгоценного населения. Или параллельно с этим, если выяснится, что у Коннахов все же есть некая кубышка и я смогу частью этой кубышки распорядиться для создания хотя бы рудиментарной системы условных «земских клиник» (пока я у Тильды о доходах и накоплениях клана не спрашивал, всему свое время).

Да, игра очень вдолгую: к тому времени, когда я стану со-управляющим Ориса в Школе или доверенным помощником Тильды, может пройти несколько лет. Тут чрезмерно форсировать события не стоит, если я хочу добиться именно полного доверия. Однако произвести на Главу Цапель и ее потенциальную смену впечатление мне стоит уже сейчас.

Увы, когда танцы начались, мне так и не дали блеснуть умениями, честно приобретенными на соответствующих занятиях в Школе Дуба!

Первый танец был групповой развлекухой под названием «перкель», со сложными фигурами, который начинался с чего-то вроде детского «ручейка». Вставали на него по росту и я, будучи самым младшим и одним из самых низкорослых из присутствующих, оказался в самом конце. Моей напарницей стала девочка лет четырнадцати, моя двоюродная сестра – внучка графа Флитлина от его старшей дочери. Смотрела она на меня свысока, но, похоже, не как на представителя Школы, а как на малолетку. На вышивку внимания не обратила.

Госпожа Боней в танце не участвовала, зато участвовала ее рыженькая старшая ученица. Увы, контроля за своими передвижениями у меня не было: где встал, от того и зависит, куда тебя тасование фигур в танце в итоге вынесет. Разве что кто-нибудь запутается или собьется. Так что нас раз разом проносило далеко друг от друга. Острый взгляд, пожалуй, с такого расстояния разобрал бы если не сами слова в вышивке, то хотя бы то, что там написаны какие-то слова. Достаточно ли острое у нее зрение? Никакого интереса девица не проявила, как и ее товарки.

Жаль. Вот это откровенно жаль. Ничего, не первое разочарование – и не последнее.

Во второй половине танца нужно было делиться на группки по восемь человек, четыре пары, причем мужчины становились вместе в центре круга лицом друг к другу, а женщины спиной к ним. В этот момент мужчины внутри круга, фактически, танцевали друг перед другом (ритмичные полуприседы с выкидыванием ног, подпрыгиванием и ходьбой по кругу), а женщины – перед женщинами из соседнего круга. Моими партнерами по танцу оказались старшие ученики из Школы Кузнечика, Школы Тростника и наш парень из Школы Дуба, по имени Тарин Кетвер. Последний попал на бал, несмотря на низкий ранг, поскольку его отец был одним из Мастеров и представителем именитой и родовитой семьи, вроде Онов или Олеров (семья Рен, может быть, начнет считаться такой через два-три поколения, если у Айны все-таки родится мальчик). Все трое были лет примерно четырнадцати, невысокие – потому и оказались рядом со мной.

Кузнечик, прыгая в такт зажигательной музыке, весело поинтересовался:

– Ты ведь Коннах, наследник Дуба?

– Лис Коннах, – согласился я. – А вас знать не имею чести.

– Ойгин Лерм, внук Великого мастера Лерма, Школа Кузнечика, – с понятной гордостью проговорил парень. Я отметил, что он не родственник главы Школы – ну или не родственник по мужской линии, у их главы фамилия Вергис. Однако родство с Великим мастером – само по себе огромный бонус, даже если его семья не так уж родовита. – Ты выглядишь совсем мелким, а при этом светишь чуть ли не как на четвертый ранг! Слухи не врут, вас там правда так плохо кормят в Школе Дуба – или всех в детстве с ветки дуба сбрасывают?

Будь это сказано чуть другим тоном, и я бы решил, что парень меня задирает. Однако он говорил без явной злобы, с юмором, этак по-простецки. Тоже провокация, но скрытая, чтобы в случае чего мог отрицать. «Да я просто шутил, чего он накинулся⁈» Знакомая фишка, хотя обычно в дворовом исполнении смотрится попроще.

Тарин аж побагровел и пошел пятнами, но ничего не сказал.

– Мне девять лет, – ответил я мирным тоном. – Как только мы вернемся домой, буду сдавать экзамен на четвертый ранг. Вот так нас в Школе Дуба кормят и вот так роняют!

Кузнечик расхохотался.

– Уел, уел! А не откажешь ли мне в поединке, мелкий четвероранговый? Чисто по-дружески? В знак примирения наших Школ и все такое?

Вот это сказано уже было с откровенным легким наездом – мол, попробуй, откажи, всем рассвищу, что ты трус, и что энергии ты накачал, а драться не умеешь.

Однако. Это может быть действительно относительно «невинное» мальчишеское задирание. Однако я абсолютно уверен, что за любым четвероранговым учеником тут и убить не заржавеет, несмотря на возраст. Так что вполне возможно я столкнулся с согласованными действиями по устранению наследника сильной школы. И попробуй откажись! Свидетелей – море, вон, девчонки из внешнего круга тоже с интересом прислушиваются.

– Не странно ли тебе драться с малолеткой? – спросил я. – Если ты меня победишь, скажут – ребенка отделал. Если я тебя – тем более позор!

Лерм снова фыркнул.

– А ты хорош! Нет, слушай, правда, дружеский поединок. До первого пропущенного удара. Давай? Хочу поглядеть, каков ты в деле!

– Я бы тоже поглядел, если не возражаешь, – сказал парень из Школы Тростника. – Очень любопытно. Ты ведь сын мастера Ориса Коннаха, так? С ним нам драться точно не по рангу. Так хоть с тобой.

Блин, парень из Тростника сходу перевернул ситуацию: теперь они с Кузнечиком выступали в роли этаких просителей. Я никак не мог отказаться.

Точнее, я отказался бы, если бы твердо был уверен, что они пытаются меня подловить. Однако, возможно – и даже вероятно! – речь идет об обычных мальчишеских меряниях статусом. И, насколько я понимаю местные понятия о чести, отказаться сейчас нельзя. Даже Орис не поймет, если я откажусь.

– Хорошо, – принял я решение. – Согласен. До первого пропущенного удара!

С пониманием, что хороший удар может быть смертельным – тем более, в исполнении бойца четвертого ранга.

* * *

p.s. Рыженькая из Школы Цапли напоминает о лайках!

Глава 16

Поединок чести

Для поединка мы вышли из зала – как раз когда объявляли следующий танец, олигот. Очень неудачно! Олигот – это тоже сложный многофигурный танец, отнюдь не вальс, но его танцуют более-менее парами (ты меняешься партнершей с соседями в некоторых фигурах, но ненадолго), и на него принято приглашать, а не становиться по ранжиру. Как раз был бы случай «подкатить» к Главе Цапель.

Но – нет так нет. Придется утешать себя тем, что один представитель Школы Цапли таки увязался за нашей компанией – правда, парень. Лет шестнадцати, судя по яркости внутренней энергии, третий ранг. Увы, не перворанговая рыженькая. Эх.

Кстати, об увязавшихся. Когда мы все скучковались у выхода, я ухватил Тарина Кеверта за руку и тихо сказал ему:

– Тарин, не как младший ученик, а как наследник прошу: сходи сейчас, найди моего отца или мать, передай им наш разговор как можно ближе к тексту! Пусть знают, где я.

– Хорошо, Лис, – кивнул Та̀рин с несчастным видом. Потом, наклонившись ко мне, зашептал: – Этот парень из Тростника – он был в боевом отряде! Не смотри, что он четвертый ранг!

Надо же. То есть Тростник брал с собой на стычку даже таких низкоранговых детей? Впрочем, он выглядит несколько постарше Ойгѝна Лерма. Может быть, не на четырнадцать, а на все пятнадцать-шестнадцать, просто ростом не вышел. Но все равно.

С другой стороны, особенность их стиля – массовые дальнобойные атаки, где рядовые бойцы не подвергаются такому уж серьезному риску. С учетом этого, может быть, действительно оправдано увеличивать толпу за счет полуобученных детей.

По их логике, разумеется.

Да, когда подумаешь, сколько работать над этим миром, чтобы он больше соответствовал моим представлениям о прекрасном – зубы сжимаются от бессилия.

Через одни из дверей зала мы попали на галерею, оттуда – на двор. Вечерняя августовская прохлада тут же приятно освежила щеки. Заходящее солнце удачно садилось прямо за зданием бального зала – не слепит глаза.

Кроме меня, Ойгина и Тростникового стрелка за нами увязались еще и все наши партнерши, включая мою кузину и пару Тарина – «тростниковую» девочку, довольно симпатичную блондинку лет пятнадцати. Еще минусы к моим поискам: у всех этих девиц было более чем достаточно возможностей рассмотреть мою вышивку и отреагировать на нее! А кроме них еще порядочно народу из зала: кажется, готовящийся поединок заинтересовал солидное число гостей. Следовало ожидать! Почти все так или иначе связаны со Школами.

О, кстати, и оиянский лекарь тут как тут! Остановился чуть поодаль, сложил руки перед собой, сунув их в широкие рукава, наблюдает. Что, возьмется нас мирить со своими дипломатическими навыками? Нет, даже не пытается. А ему-то что за корысть в драке наследников? Неужели…

Нет, вряд ли он (или она?) заметил и прочел вышивку на рубашке, я не подходил к нему на достаточно близкое расстояние. Или все-таки?

Ладно, лишние мысли – прочь. Драться и только драться. Со всем вниманием, чтобы не пропустить тот единственный удар, который может стать роковым.

Мы с Ойгином остановились друг напротив друга, стихийно собравшиеся зрители – неровным кругом вокруг нас. Он демонстративно скинул туфли и расшитый камзольчик, я так же демонстративно не стал: моя танцевальная одежда вполне годилась и для боя. Выступление уличных танцоров на потеху публике, да и только. Ну, кто начнет?

Мы спокойно стояли друг напротив друга, в расслабленных позах – которые, впрочем, никого не обманывали. Я пытался оценить этого парня так же, как оценивал тех учеников Ворона во время своего первого боя в этом мире. Кое-что получалось – хорошо, что я успел уже посмотреть на стиль Школы Кузнечика, пусть и в виде танца! Например, он выглядит как человек, который с таким противником, как я (ниже ростом и слабее на вид), точно нападает первым, без прощупывания: стартует в бег зигзагом, потом обманом кидается в одну сторону, а сам прыгает в другую, и пытается достать… хм… правой ногой, потому что левая у него толчковая, и он знает, что все будут ждать удара левой как более сильной…

Ойгин сорвался с места в бег, вильнул вправо, влево, метнулся, прыгнул – и я встретил блоком удар его правой ноги. Ох, дрянь дело, больно-то как! Это еще первый удар, успешный блок, и ноги мои в правильной «дубовой стойке» – «корни глубоко в земле». Но все равно меня чуть не снесло!

Однако не снесло. Наоборот, я перехватил его лодыжку и попытался шмякнуть парня о землю со всей дури – но Ойгин вывернулся в лучших традициях фэнтези-боев, отталкиваясь будто от воздуха. Я подшагнул вперед, стремясь все-таки поймать парня, но где мне было угнаться за его резкими, пружинистыми и высокими прыжками! Вот он, стиль боя, который я раньше счел бы для себя самым подходящим и естественным психологически! А мне приходится занимать противоположную позицию! И никаких легконогих прыжков, никаких кругов вокруг противника и навороченных обманных маневров!

Парень, понятия не имея о моей зависти, метнулся навстречу. Мне пришлось крутиться, как флюгер, отражая его удары – предплечья покрылись синяками. Однако этому живчику все не удавалось меня подловить в корпус или в голову и, похоже, он начал злиться – как так, какой-то малолетка, а попасть по нему никак не удается!

Чувствуя, что он злится, я, наоборот, попытался максимально «замедлить» внутреннее ощущение времени и успокоиться – в скорость мне его не переиграть, в ловкости тоже, а вот во внимательности?..

И… да! Мне все-таки удалось поймать его за ногу, крутнуть, воспользовавшись его собственной инерцией, и со всей силы шмякнуть о землю. Блин! Пожалуй, даже слишком много силы я приложил – как бы позвоночник ему не сломать!

Ойгин Лерм закашлялся, застонал от боли, опять закашлялся, заколотил рукой по земле – этот жест здесь не отличался от аналогичного в моем мире.

– Извини, слишком сильно получилось, – я добавил в голос обеспокоенности. – Ты ничего не сломал? Я не хотел!

– Ничего… – Ойгин уже перекатился на бок и, морщась, пытался сесть. Зря он это, конечно. К нему кинулось на помощь несколько ребят в форме Школы Кузнечика… тоже зря. Ему бы лежать, не двигаясь, пока квалифицированный специалист – в моем мире я бы и сам мог сыграть эту роль! – проведет первоначальный осмотр и при необходимости вызовет «Скорую»…

Руки-ноги у парня двигались, но это ничего не значит: отек может развиться и позже.

– Как твоя спина? – с искренней тревогой спросил я.

Если я серьезно его ранил, и это событие раздуют, то Школе Дуба и Коннахам может прийтись несладко! У меня и так было впечатление, что давление на нас растет.

– Я… укрепил хребет… внутренней энергией… успел, – сквозь зубы прошипел Ойгин. – Ух, ты и силен, малец!

Ф-фух. Укрепление костей внутренней энергией – про этот фокус Фиен мне уже рассказывал и мы даже начали пробовать. Принцип там тот же, как и тот, который используют «стрелковые» Школы для улучшения своих метательных снарядов. Мы проецировать внутреннюю энергию на внешние объекты не можем, для этого нужно тренироваться и развиваться по-другому, а вот внутрь – запросто, это могут адепты любого Пути.

Полезный трюк во многих обстоятельствах, как только что продемонстрировал Ойгин, но, как водится, есть нюанс. Во-первых такое укрепление держится недолго – как вообще воздействие внутренней энергии на любую ткань помимо мышечных волокон. Буквально несколько секунд в полную силу и до двух минут – остаточное. Во-вторых, это воздействие для организма крайне неполезно. Время от времени – ничего страшного, но будешь делать постоянно, и к старости начнешь ломать кости при каждом неудачном движении. Хотя не то чтобы много адептов внутренней энергии доживали до старости.

Короче, я этот трюк уже пробовал, но пока до автоматизма не довел и применить его так быстро, как Ойгин, не смог бы. Да и вдобавок понятия не имел, насколько удачно у меня получалось. Проверить-то нельзя, если не саданешь себе кувалдой по руке!

Однозначно, надо как можно быстрее прокачиваться и создавать уже энергетические щиты, наконец!

Тут я услышал громкое фырканье.

Обернулся. Парень из Тростника смотрел на меня чуть ли не с презрением.

– Тебя не учили, что пока ты показываешь жалость к противнику, тебя сомнут? – резко спросил он. – Или твоих друзей?

– Учили, – мягко сказал я, – но у нас ведь дружеский поединок, до первого пропущенного удара… Кстати, не хочешь ли повременить с тем, который я тебе обещал?

Парень выглядел и говорил так, что меня разом охватило недоброе предчувствие. Только что в бальном зале он вел себя совершенно иначе.

– Нет уж, – холодно проговорил адепт Тростника. – Я настаиваю на поединке… и теперь, когда я убедился, что ты по силе точно не ребенок, это должен быть поединок чести! До того, пока один из нас не сможет встать!

По толпе пронесся шепоток, даже громкий ах.

Поединок чести. Разумеется, местная замечательная культура просто не могла обойтись без такой херни, как вызов, от которого нельзя отказаться! По мне так просто мина, заложенная под любое перемирие – и удобный способ устранять тех, кто тебе чем-то не нравится. Я уже обсуждал это с Фиеном, в том числе в контексте «как отказаться от поединка чести, который тебе явно навязывают». Некоторые наработки тут есть, но ни одна из них не гарантирует, что вывернешься с целой репутацией. Даже если тебе всего девять лет!

– Я отказываюсь драться в поединке чести, если ты не назовешь мне причину, – сказал я, все еще держа любезный и вежливый тон. – И не представишься. А то я даже имени твоего не знаю!

– Изволь, – хмуро ухмыльнулся парень. – Меня зовут Ла̀рис Бергѝн, третий сын Мастера Эра̀са Бергина! Теперь, из-за трусости вашей Школы и лично твоего отца, который согласился на перемирие, я не получу долю в добыче. Это обида, которую нужно смыть твоей кровью, пацан!

Эрас Бергин – глава Школы Тростника. Мать вашу. Элис Коннах был убит во время массированной атаки, конкретное имя человека, выпустившего ту «бомбочку», от которой он закрыл брата, в Школе Дуба никто не знал. Поэтому, если оба отряда Школ не были чисто наемниками в той стычке, без союзнических и родственных обязательств, мы, Коннахи, объявили бы своими кровниками именно Бергинов.

А так он мне кровником не был… номинально. И Школа тоже нейтральная… номинально.

А отказаться я теперь, дрянь такая, не мог. Особенно после того, как отделал Лерма! Так-то Фиен говорил мне, что мальчик моего возраста может отказаться драться с более старшим соперником и никто, по идее, не может его упрекнуть, пока ему хотя бы двенадцать не исполнилось. Особенно если соперник сильнее на ранг или больше. Однако я только что победил в схватке бойца четвертого ранга.

Похоже на ловушку. Да и, скорее всего, ею является: Ларис Бергин сверкает прилично так ярче Ойгина Лерма. Если у того был четвертый ранг, недавно вылупившийся из пятого, как у меня, то у этого – ближе к третьему.

Кто, интересно, его спровоцировал? Или он сам додумался? Нет, едва ли.

Правда, метательно-стрелятельные школы, как считается, слабее в поединке один на один с рукопашниками и оружейниками ближнего боя. У нас разница меньше ранга, с учетом его дебаффа мы примерно на одном уровне… А может быть, я даже сильнее. Если у него нет какого-то туза в рукаве. И очень даже возможно, что есть: больно уж нагло ухмыляется.

Есть еще один способ выкрутиться: выставить вместо себя на поединок чести кого-то другого – так называемого чемпиона. Но в данном случае мне некого предложить. Никто из наших так и не появился, Тарин не вернулся с подмогой. А даже если бы явились – выставлять вместо себя собственного отца или другого мастера… ну, такое. Аналог «прийти на дворовые разборки со старшим братом», только хуже.

Короче, меня качественно зажали в угол.

– Хорошо, – сказал я. – Принимаю поединок чести!

Ларис явно ждал только этих слов: он тут же сунул в рот нечто, что, оказывается, держал зажатым между пальцами все это время. Наверное. Это что-то было явно очень маленьким, если бы я не смотрел на него во все глаза, ожидая нападения, то не увидел бы жеста.

В ту же секунду мой противник выхватил из кармана рогатку с шариками, так молниеносно, как не у всякого ганфайтера из диких прерий получится – и выпустил по мне сразу серию крошечных вертких снарядов.

При этом сам Бергин в моем внутреннем зрении отчетливо вспыхнул ярче – чуть ли не на ранг!

«Пилюли бессмертия», надо полагать. Или другая аналогичная дрянь.

Ну, сейчас будет весело.

Думал я все это, уже уходя перекатом от серии мелких взрывов, прочертивших площадку. Зрители с воплями кинулись в разные стороны. Я слышал возгласы: «Это уже беспредел!» и «Позовите мастера из Тростника!», но они проскочили мимо сознания. Мне не нужно было окидывать внутренним взором собравшуюся здесь небольшую толпу, чтобы понять: никто здесь не рискнет останавливать третьерангового метателя, твердо решившего достать меня любой ценой!

Как шутили в одном из моих старых отделов, «никто не любит суицидников, даже сами суицидники».

И еще три раза дрянь: вот против него бы драться Кузнечику, а не мне, в моем новом теле заточенному под «стоять насмерть» и «ни шагу назад»! Добро бы я хоть уже умел силовой щит – но это фишка третьего-второго ранга или на объединении энергий хотя бы двух бойцов!

Тем не менее я еще несколько раз уклонился от выстрелов, попытался сблизиться… Увы, слишком медленно: Ларис разорвал дистанцию, снова отбежав на несколько метров, и вместо рогатки достал из специальных карманов по две пригоршни дротиков – и кинул их разом, с двух рук, по четыре штуки, зажатые между пальцами.

Время для меня замедлилось, я отчетливо видел полет этих дротиков – и понимал, что не успеваю уклониться! Будь у меня короткий меч, длинный нож или хотя бы палка, я мог бы отбить их, как в бейсболе… Хотя стойте-ка.

Этот фокус мы с Фиеном не тренировали, да и в прошлой жизни я ничего подобного не мог, но сейчас, в боевом трансе адепта внутренней энергии, все получилось легко, почти играючи: я просто выхватил два дротика, от которых не успевал уйти, из воздуха обеими руками. И тут же почувствовал дикое жжение в пальцах: они же заряжены! Точно!

Я тут же выпустил оба, дротики шлепнулись на землю, глухо взрываясь – и моя левая стопа вспыхнула дикой болью. Трижды вашу мать с кувырком. Так, надо заканчивать с этим быстро, на Пути Дуба без ног много не навоюешь!

Зигзагом, чтобы сложнее было попасть, я помчался в сторону галереи, молясь, чтобы продержалась нога. Не самый удачный выбор, конечно – он будет стрелять по мне и неизбежно попадет в еще кого-то там, возможно, по женщинам или гражданским. Но лучше варианта я придумать не мог.

– Стой! Трус! – завопил сзади Ларис.

Кого и когда останавливали такие вопли?

Я рыбкой нырнул в открытое окно, перекатился по полу и рванул на максимальной скорости по коридору. Еще один дротик влетел за мной в то же открытое окно и взорвался маленькой шаровой молнией, вызвав испуганные и возмущенные вопли. Так, а если попробовать…

Внезапно и это у меня получилось!

Я взбежал прямо на стену галереи и путь от одного окна до другого проскочил почти параллельно полу – так я представляю из себя меньшего размера мишень, плюс моя внутренняя энергия для него менее заметна через стену. Ура! Вот не думал, что теперь бег по отвесным стенам мне доступен! В прошлой жизни этот фокус толком не выходил, хотя мышцы и были накачаны лучше – видимо, слишком я был тяжелый.

Я наполовину выпал, наполовину выкатился в следующее окно, проигнорировал ногу, которая отозвалась вспышкой боли, вскочил – держит стопа? Держит!

И – этот ублюдок ко мне спиной! Удачно!

Я бросился прямо на него. Он успел развернуться, даже что-то бросить в меня – и это что-то даже бумкнуло, взрываясь, у самого моего лица. В ушах зазвенело, но я уже был рядом с Бергином – и от души заехал «самоубийце» в солнечное сплетение. Мой любимый удар – да со всей мощи Школы Дуба!

Увы, парень как-то сумел нагнуться назад, практически становясь на мостик – повышенная гибкость, Школа Тростника, ну конечно! Не метательными снарядами едиными. Затем, не разгибаясь, швырнул в меня еще несколько снарядов, я не видел каких. С такого небольшого расстояния я толком не успевал уклониться – и даже пытаться не стал, рассудив, что он не сможет взорвать их с большой силой так, чтобы не повредить себе. Верно! Я почувствовал несколько ударов, несколько острых и резких вспышек боли – но двигаться это мне не помешало. Подножка, рывок… Я развернул парня в воздухе, взял руку на болевой, роняя на землю и падая на колени позади него. Все⁈

Нет, блин, не все – он еще и выдирался, выкручивая суставы, словно резиновые! Охренеть, он не чувствует боли из-за пилюли, или Тростники реально настолько гуттаперчевые? Н-на тебе!

Я со всей дури ударил его по шее у основания затылка, надеясь если не сломать позвоночник, то хотя бы обездвижить. И в этот раз дури действительно хватило: «Тростник» обмяк в моих руках.

– Ну что, конец поединку? – спросил я, выпуская безвольное тело на землю. – Больше не встанешь? Условие выполнено?

Он ничего не ответил. А дальше боль в ноге вдруг вспыхнула огненной спицей, к ней добавилось еще несколько вспышек по всему телу. Голова закружилась, перед глазами затанцевали стеклянные мушки. Я понял, что сейчас упаду. Но падения уже не почувствовал.

* * *

Я пришел в себя, слыша голоса. Один знакомый, встревоженный, – Тильда. Другой незнакомый, мужской. Уверенный, чуть хрипловатый, с напевным оиянским акцентом.

– … Чрезвычайно перенапряжен организм. Насколько я могу судить по цвету ногтей, вы даете ему укрепляющее на основе сверчков? Это неплохой выбор, но для его возраста я бы посоветовал дополнить настоем эфрарии, если вы сможете достать свежие растения… Увы, в глубине материка это может быть проблемой.

– Если их можно достать – мы достанем, – твердо проговорила мать. – Мастер-лекарь Иэррей… А его голова? С ней все будет в порядке?

– Сосуды на голове всегда сильно кровоточат. Выглядит страшно, но заживает быстро, – таким же спокойным тоном продолжал лекарь. – Кроме того, у него, судя по всему, довольно сильное сотрясение мозга. Но, думаю, в его возрасте все это пройдет без последствий – если вылежит в постели дня три. На вашем месте я бы больше беспокоился о его ноге. Очень важно, чтобы в ближайшие несколько дней он ею не пользовался – лучше недели две. Сможете это обеспечить? Я знаю этих мальчишек из Школ – чуть что, сразу тайком тренироваться!

– Лис не будет, он очень ответственный!

– Прошу прощения, госпожа, что ставлю под сомнения ваши слова, но… мальчик, который умудрился в девять лет дорасти до четвертого ранга и победить трехрангового бойца на пять лет его старше? На вашем месте я бы привязывал его к кровати.

«Еще не хватало, такого я даже жене не позволял», – подумал я.

И тут же понял, откуда чувство глубокого разочарования, почти горечи, которое внезапно меня охватило. Тильда разговаривала с оиянским чудо-лекарем Иэррем – и он точно не был женщиной! Существуют голоса, которые легко перепутать, но лекарь оказался обладателем весьма уверенного тенора, даже пониже, чем у Ориса. Да и интонации очень мужские, спокойно-резковатые, сухие. Определяй я его специальность по голосу в нашем мире, сказал бы – хирург или анестезиолог. Очень похоже!

Настолько похоже, что сомнения все же разбирали.

Да, Алёна в мужском теле – это хуже, чем «Алёна – сексапильная рыженькая из Школы Цапли». Но все-таки лучше, чем «Алёна испытывает на своей шкуре все ужасы отсталого средневековья, и я ничем не могу ей помочь».

Я открыл глаза – и заморгал от рези.

Я лежал на кровати в комнате, на удивление ярко освещенной – сюда натащили безумное количество свечей, так что светло стало почти как от древней слабенькой электрической лампочки в моем мире. С отвычки это казалось невероятно ярким.

Кроме того, в комнате было очень тепло, потрескивали дрова в камине, пахло можжевельником и еще чем-то приятным. По потолочным балкам я узнал свою собственную временную комнату в Доме Астры.

Судя по ощущениям, я был раздет по крайней мере выше пояса, а ниже пояса укрыт одеялом. А еще, если скосить глаза, что-то покачивалось в моем поле зрения, какие-то… спицы? Иглы?

Лекарь сидел у кровати, раскладывая что-то на одеяле.

– Очнулись? – спросил он участливым тоном. – Господин Коннах, меня зовут Иэр Иэррей, я мастер-целитель. Как вы себя чувствуете?

– Странно, – честно сказал я. – Голова идет кругом, глаза режет, а вот тела… как будто не ощущаю.

– И хорошо, – сказал лекарь. – Я установил заряженные внутренней энергией акупунктурные иглы для обезболивающего эффекта, чем дольше он продержится – тем лучше. Постарайтесь лежать не двигаясь, сколько сможете. Час – вообще будет прекрасно… Естественных позывов не испытываете?

А, то есть вот это то, что покачивается – это действительно акупунктурные иглы, воткнутые в мои плечи? Слыхал я, что, если правильно вставить, их действительно как будто и нет, но думал, что это вранье или преувеличение. Оказывается, правда. По крайней мере, в этом мире.

– Нет… – пробормотал я. – А пить бы…

– Сейчас, дорогой, – засуетилась Тильда.

– Чайник, госпожа Коннах, – сказал ей Иэррей. – На столике у окна чайник с длинным носиком, дайте-ка его мне. Я напою.

В чайнике оказалась обычная вода, даже прохладная – хорошо. Я ломал голову, как бы попросить матушку выйти и остаться с лекарем наедине, как тут вдруг Иэррей сказал.

– Госпожа Коннах. Помните, я говорил вам, что вам небезынтересно будет пообщаться с госпожой Боней по поводу вопроса, с которым вы обращались ко мне. Сейчас – самое время.

– Но… – растерянно произнесла Тильда.

– Мне хотелось бы поговорить с мальчиком наедине, – произнес Иэррей. – Если вы опасаетесь, что я сделаю ему что-то плохое…

– Нет, что вы, – качнула головой Тильда. Потом с очень подчеркнуто любезной интонацией добавила: – Вы не похожи на глупца, способного перейти дорогу Коннахам!

– Именно, – без всякой обиды, совершенно деловым тоном согласился лекарь. – Но мне нужно убедиться кое в чем, а это, согласно этике моих островов, дело только между лекарем и пациентом. Будь господин Коннах действительно ребенком – я бы не настаивал. Но совершенно очевидно, что у него ум и воля взрослого человека.

Ого. Нет, серьезно, это Алёна⁈ И она меня узнала⁈

– Лис? – спросила Тильда. – Ничего, если я действительно выйду из комнаты?

– Да, мама, конечно, – сказал я. – Мне тоже кажется, что мастер-целитель – умный человек.

– Ах, сынок… – вздохнула Тильда. – Я буду буквально за стеной! Если что, просто громко позови!

Я услышал шелест ее платья, потом хлопанье закрываемой двери – здесь двери не имели стандартных замков с язычками, поэтому никакого щелчка, просто хлопок.

Мы с лекарем посмотрели друг на друга. У него были серо-синие глаза на синем лице, которое вблизи казалось вовсе не женственным и порядочно усталым. Если он видел меня в рубашке – а он видел – то мог узнать надпись. Но почему тогда молчит?

Я начал первым:

– Мастер-целитель… вам что-нибудь говорит слово «Алёна»?

– Разумеется, говорит, – лекарь вскинул брови – а я забыл как дышать. – Это «звезда» по древнеэремски. Кажется, обучение в Школе Дуба все-таки лучше, чем судачат злые языки? – тут он чуть улыбнулся.