Текст книги "Мир приключений 1974 г."

Автор книги: Сергей Абрамов

– Стреляйте, разини! Что стоите, болваны! – крикнул полковник и, пришпорив коня, поскакал к монастырским воротам.

За ним последовало несколько карателей. Ворота оказались открытыми. Полковник и его офицеры влетели во двор. Там их смиренно встретил настоятель:

– Неисповедимы пути господни! Мы дети его и совершаем деяния, угодные господу богу!

Как и прежде, не обращая никакого внимания на настоятеля, полковник приказал вбегавшим в монастырь солдатам:

– Обыскать! Всех выгнать во двор!

Из келий в патио монастыря покорно выходили послушники. Они столпились вокруг настоятеля:

– Кто из вас был на стене?

Монахи смиренно опустили головы.

– Кто перебросил лассо? – спросил полковник, растягивая слова, и было видно, как в нем закипала ярость. – Будете молчать, всех поставлю к стенке! – угрожал Сантос Мурильо.

Настоятель склонил голову еще ниже. Старец знал, что полковник, каким бы жестоким ни был, не посмеет исполнить свою угрозу, и все-таки ответил:

– Злодеев, применивших силу над нами, уже нет в нашей обители. Они оставили ее через подземный ход.

Монахи еле заметно зашевелились, и полковник тут же приказал:

– Выстроить всех в одну линию!

Сантос Мурильо спешился, выхватил из кобуры револьвер и стал осматривать монаха за монахом.

– Всем вытянуть вперед руки!

Множество рук с аккуратно остриженными ногтями и нежной кожей раскрылось перед полковником. Вдруг огрубелые руки привлекли его внимание.

– Обыскать! – крикнул полковник и навел револьвер на опустившего голову монаха.

Хотя оружия под сутаной у него не обнаружили, полковник осмотрел всех до последнего послушника и, указывая пальцем на самого худого и самого толстого из них, приказал:

– Вывести и всех троих расстрелять!

Оба монаха, толстый и тощий, тут же повалились в ноги полковнику, а тот, у кого были грубые руки, замешкался.

– Ну что? Где твои сообщники? Содрать с него сутану! – гремел полковник и вдруг рукояткой револьвера наотмашь ударил лжемонаха по лицу.

Солдаты схватили разведчика и потащили к выходу.

– Будешь говорить? – спросил полковник за воротами монастыря.

– Нет!

– Тогда я тебя заставлю! Сержант, а ну-ка погоняй этого молодчика. Пусть побегает! Может, образумится и раскроет рот.

Сержант спешился, снял веревку с седла, набросил петлю на путы, которыми уже были стянуты руки партизана, влез па копя и тронул шагом. Вскоре конь перешел на рысь, и парень побежал. Через полчаса у него уже не было сил двигаться дальше. Его, шатающегося из стороны в сторону, подвели к полковнику.

– Ну, так станешь говорить?

– Убей! Для чего мучаешь? – с трудом выговорил парень, болезненно и жадно хватая ртом воздух.

Полковник, видя, что тот задыхается, распорядился:

– А ну-ка, сержант, дай мне конец веревки.

Несчастный упал. Скакавшая лошадь потащила парня по каменистой земле. Когда полковник возвратился к воротам монастыря, разведчик, не приходя в себя, умер.

Полковник поднял часть, отдыхавшую в селении, и направился в соседнюю деревню. Там, в Арройо-Секо, которое примыкало к горному отрогу, Сантос Мурильо приказал собрать всех мужчин и выгнать их в поле с лопатами. Под дулами винтовок он заставил их рыть ямы – узкие глубокие щели почти в рост человека.

– Если не скажете, где скрывается Роке Лопес и кто в Арройо-Секо его люди, закопаю живыми! – пригрозил Сантос Мурильо. – Где Лопес? Кто его люди?

Полное безмолвие, воцарившееся в поле, было ему ответом.

– Загнать их в ямы!

Солдаты силой спихивали охваченных ужасом крестьян, – неизвестно было, насколько серьезно угрожал Кровавый. Бронзовые лица несчастных стали белыми. По приказу полковника солдаты принялись забрасывать ямы землей. Непокорных, кто не выдерживал подобной пытки и выскакивал из ямы, полковник собственноручно расстреливал на месте.

Жестокости его не было конца.

На ровном поле, где всего неделю назад крестьяне Арройо-Секо собирали кукурузу, теперь торчали кудрявые, взлохмаченные головы. Глаза одних были плотно зажмурены, у других широко раскрыты и полны ужаса, у третьих неподвижно устремлены в одну точку.

По команде полковника офицеры и взвод солдат сели па коней.

– Я им покажу! – прозвучал в мертвой тишине голос Сантоса Мурильо.

Птицы и те умолкли в кронах деревьев Казалось, в ту минуту весь мир охватила тишина.

– За мной! Рысью! Вперед!

Кони зафыркали, послышался храп и ржание животных, которые поднимались на дыбы, не желая двигаться с места. По те, кто находился в седлах, подчинили волю животных своей. Широко и неуклюже расставляя ноги, как в каком-то неимоверном танце, лошади понеслись по полю, усеянному головами. Глухой стук их подков о мягкую землю и храп лошадей, протестовавших против этой дикой забавы, смешались с истерическим гиканьем, свистом и улюлюканьем полковника и последовавших за ним офицеров и солдат.

– Вперед! Я им покажу! Вы заодно с Лопесом! Получайте… – слышался громкий голос Сантоса Мурильо.

Солдаты, которые не допускали родственников к несчастным, сначала замерли, но вдруг в каком-то нервном припадке принялись бить прикладами женщин и детей, только бы не смотреть на то, что происходило в поле…

Выстрелы раздались сразу с двух сторон. Из-за холмов на полном аллюре вылетело двадцать всадников. Примерно столько же неслось со стороны поля. Солдаты растерялись. Лишь немногие из них, используя первое попавшееся укрытие, заняли боевые позиции и открыли огонь. Большинство побежало. Жители подмяли под себя охрану и толпой устремились на поле. Полковник со своим взводом стал отходить к деревне Но навстречу ему торопилась третья группа партизан Впереди в неизменном широкополом сомбреро-харано скакал Роке Лопес. Основные силы его отряда окружили расположившуюся в деревне часть и вынудили ее без единого выстрела сложить оружие.

Два взвода, конный и пешни, с которыми полковник издевался над крестьянами Арройо-Секо, были быстро перебиты. Сантос Мурильо и четыре офицера с поднятыми руками ждали своей участи. Парра распорядился приготовить освободившиеся ямы для полковника и его офицеров.

Роке Лопес молча объезжал поле, осматривая следы изуверства полковника. Узнав о распоряжении Парры, Роке подъехал к группе пленников и отменил приказ. Парра настаивал на своем. Лопес чувствовал, что многие бойцы тоже возмущены. И все же он отменил приказ и подозвал Барболина.

– Всех связать! Полковника охранять отдельно! Слушайте меня, мучачос! – Голос Роке звучал громко и уверенно. – Мы не продажные солдаты! Мы народные мстители. Нам не нужна кровь. Мы действовали и будем действовать по справедливости. Завтра утром Кровавого, бывшего полковника Сантоса Мурильо, будет судить народ. Кровавый за все содеянное им, за жизни мирных поселян, за жизни многих дорогих наших товарищей, будет расстрелян. Но по всем правилам закона. Если мы с вами станем учинять самосуд и не будем бороться за справедливость, кто другой добудет ее народу? Если мы с вами станем нарушать правосудие, действовать, как какие-нибудь жалкие бандиты, кто нам поверит? По местам, мучачос! Выставляйте охранение. Помогите крестьянам, своим бедным братьям! Да здравствует Конституция!

Закончив свою короткую речь, Роке распорядился двести полковника. Затем он подозвал к себе Хуана и поручил ему и Баррасе охранять Кровавого. Под их присмотром полковник провел свою последнюю ночь.

На рассвете Сантос Мурильо и офицеры его части били расстреляны.

– Труп полковника, – объявил Роке, – ты, Парра, со своими людьми доставишь в Кулиакан. С кем-либо из местных вручишь родным. Пусть его похоронят как хотят. Народ сохранит память о его «подвигах». Могила Кровавого, какой бы памятник на ней ни поставили, будет живой книгой бесчестья. Он навеки покрыл себя позором. Дети откажутся носить его фамилию. Им будет стыдно приходить на могилу такого отца.

Разоруженных солдат отпустили по домам. Роке Лопес заставил старосту и помещиков, проживавших рядом с Арройо-Секо, собрать десять тысяч песо и раздать их населению.

Как только отряд оставил Арройо-Секо, Роке приказал остановиться.

– А теперь, мучачос, за мной на Росарио! Там готовят обоз с серебром к отправке па Север.

Вслед за Паррой, Барболином и братом Фернандо, между Хуаном и Бенхамином Бенитесом, одегая в мужской костюм, ехала Сильвия…

ЭПИЛОГ

Так жил и сражался за правду и справедливость во имя свободы своего народа мексиканский бандолеро «Смерч Синалоа». Десять лет правительство диктатора Диаса вело борьбу с отрядом Роке Лопеса, и только низкий подкуп и предательство помогли его победить.

Большинство товарищей Роке погибло. Сильвия отомстила предателям, тем, кто выдал Роке Лопеса. Оба они были найдены убитыми, причем стреляли в каждого из одного и того же револьвера небольшого калибра. Сын Парры, верного друга и сподвижника Роке, двенадцать лет спустя стал известным бандолеро. Бойцом отряда Игнасио Парры был молодой Доротео Аранго, впоследствии прославленный народным герой мексиканской революции Панчо Вилья.

Автору этой повести довелось прожить в Мексике несколько лет, побывать в отрогах Сьерра-Мадре-дель-Сур – суровом, по прелестном крае, познакомиться с районом действия Роке Лопеса, пещерами, где он жил, и записать популярную песню, которую до сих пор распевает народ, когда вспоминает своих героев.

 
Лучше всех был Роке Лопес,
На красавце гнедом он ходил.
Бедняков никогда не грабил,
Им всегда отдавал долги.
Поднимись на оливу, голубка.
Спой о том, что приключилось…
Расскажи всем о нашем Роке,
Чтобы слава о нем не затмилась.
Лучше всех был «Смерч Синалоа»,
На красавце гнедом он скакал,
С револьвером в руках сражался
И за нас свою жизнь отдал.
Улетай поскорее, голубка.
Подальше в орешник, в синеву небес,
Осиротели дороги, по ним уж не едет
Подло убитый врагами Лопес.
 

С. ЯРОСЛАВЦЕВ
ЭКСПЕДИЦИЯ В ПРЕИСПОДНЮЮ
_{Современная сказка}

Часть первая
ПОГОНЯ В КОСМОСЕ

1

На берегу некогда студеного, a ныне и навеки теплого океана жили-били три закадычных друга: мастер, спортсмен и ученый. В память о знаменитых мушкетерах мы будем называть их Атосом. Портосом и Арамисом, потому что, во-первых, настоящие их имена большого значения не имеют, а во-вторых, их действительно так всегда и называли, ибо были они неразлучны, готовы были друг для друга на любые подвиги и дружбу свою ставили превыше всего. И если кто-нибудь из их знакомых говорил: «Вчера наши мушкетеры опять отличились», то все сразу понимали, о ком идет речь, и без лишних слов спрашивали: «Что еще они там натворили?» При всем том они были-таки довольно разные люди, что, впрочем, не удивительно, принимая во внимание их профессии. Ведь всем известно, что мастера на нашей планете заняты созданием неописуемо прекрасных произведений искусства и конструированием неслыханно могущественных механизмов; спортсмены развивают замечательные возможности человеческого организма и доводят до совершенства красоту человеческого тела; а ученые – они ученые и есть: замышляют дерзкие походы к самым истокам вещества и планируют чудесные превращения живой материи. Поэтому ученые, спортсмены и мастера всегда будут несколько отличаться друг от друга, пока какой-нибудь гений не совместит в одно лабораторию, стадион и мастерскую.

Однако по части досугов вкусы у наших друзей были примерно одинаковые и нередко причиняли беспокойство окружающим. То они заплывали далеко в океан, подкрадывались к пожилому кашалоту, задремавшему под солнцем, на ленивой волне, и вдруг принимались с гиканьем его щекотать, так что тот с воем и фырканьем мчался жаловаться к подводным пастухам. То они принимались, на ночь глядя, разучивать под гитару новую лирическую песенку, и поскольку у Портоса был могучий бас и не было практически никакого музыкального слуха, это неизменно приводило людей, зверей, птиц и роботов, застигнутых врасплох па ближайших гектарах, в необычайное возбуждение. А однажды они тайком сконструировали безобразный механизм, который среди бела дня прошел по центральной улице, играя на черной дудочке, и все роботы-няни, роботы-дворники, роботы-садовники в поселке бросили свои дела, устремились за ним в степь и вернулись только через неделю. Словом, это были порядочные шалопаи, и хотя многим их знакомым подобные выходки очень нравились, все вокруг вздыхали с облегчением, когда на неразлучных мушкетеров нападал тихий стих и они часами валялись где-нибудь в тени на травке, погрузившись в чтение старинных книг о великих революциях и гигантских битвах пародов за свободу и независимость. (Нет, все-таки они были очень разные люди. Как-то каждому из них задали один и тот же вопрос: «Что тебе интереснее всего, когда перед тобой поставлена цель?» Мастер Атос пожал плечами и небрежно ответил: «Пожалуй, искать средства для достижения этой цели». Спортсмен Портос воскликнул, не задумываясь: «Конечно, добиваться этой цели во что бы то ни стало!» А ученый Арамис произнес своим обычным тихим голосом: «Наверное, узнать, что будет после того, как я достигну этой цели». Может быть, поэтому они и были друзьями?)

Следует тут же сказать, что в повседневной деятельности пашей тройки большое участие принимала некая Галя, весьма юное и миловидное существо, обитавшее в хорошеньком домике неподалеку. Была она не то двоюродной сестрой, не то троюродной теткой Арамиса и на правах родственницы охотно соглашалась, в зависимости от настроения, либо устраивать мушкетерам выволочку от имени и по поручению возмущенной общественности, либо умиротворять возмущенную общественность от имени и по поручению мушкетеров. В промежутках она выводила на опытном участке за поселком новые сорта винограда, заставляла Атоса мастерить механические игрушки для соседских ребятишек («Ты когда-нибудь оставишь меня в покое со своими сопляками, капустная кочерыжка?»), занималась под руководством Портоса художественной гимнастикой («Носок! Тяни носок, малышка!») и запускала Арамису за шиворот больших жуков-оленей, которых он боялся хуже погибели («Уоу! Я разорву тебя на части, наглая девчонка!»). В общем, Галю почти всегда можно было найти где-нибудь неподалеку от мушкетеров (или мушкетеров неподалеку от Гали), так что их знакомые частенько называли ее «д’Артаньяном в юбке», хотя Галя по некоторым соображениям нипочем не желала откликаться на это во всех отношениях лестное прозвище. И когда Галя по субботам отправлялась верхом в Зеленую долину на блины к своему любимому дедушке, бывшему коку Северного подводного флота, се почти всегда сопровождали мушкетеры – то ли из дружеской привязанности, то ли в предвкушении великолепных блинов, до которых все они были великие охотники. И надо было видеть, как они летят галопом по обочине шоссе, выпятив поджарые зады и пригнувшись к гривам, пронзительно свистя и подбадривая друг друга удалыми возгласами!

Собственно, эта история началась именно в одну из таких суббот, только в тот день Атос и Арамис были заняты и сопровождать Галю к деду отправился один Портос. День был отличный, солнечный, в бездонном синем небе важно плыли пухлые, как сбитые сливки, бело-желтые облака Галя и Портос галопом скакали вдоль шоссе, а вокруг простиралась Зеленая долина: цветущие сади, изумрудные луга, уютные домики и ажурные павильоны, прозрачные ручьи и синие, как небо, реки под горбатыми мостиками, и весело уносились назад километровые столбы с цифрами: 110… 111… 112… Бил в горящие лица свежий ветер, яростно фыркали могучие кони, роняя с серых губ плотную пену, потешная лохматая собачонка кинулась вслед и отстала… И все было просто замечательно, особенно если принять во внимание, что на финише их ждали горы раскаленных золотистых блинов со всеми онерами и причиндалами и запотевшие с холода кувшины с благородным светлым сидром, от которого щиплет язык и слезы наворачиваются на глаза.

Вдруг Галя на всем скаку так резко осадила коня, что тот свирепо заржал и взвился на дыбы. Портос проскакал с разгона еще десяток шагов и тоже остановился.

– В чем дело? – осведомился он, поворачиваясь в седле.

Галя не ответила. Сдвинув брови, она озадаченно разглядывала километровый столб. Портос подъехал к ней.

– Ну? – спросил он. – Что случилось?

– Гляди… – шепотом сказала Галя. – Что это?

Он поглядел. Столб как столб. На белой эмалированной дощечке черные цифры: 160.

– Сто шестьдесят, – нетерпеливо произнес он. – Круглое число. Ну?

– И лес впереди, – прошептала Галя.

Действительно, шоссе впереди уходило в дремучий лес. Что-то забрезжило в сознании Портоса сквозь сладостные видения дымящихся блинов и запотевших стаканов. Галя, не говоря больше ни слова, развернула коня и помчалась назад. Портос пустился за нею. Они остановились у предыдущего столба. На белой эмалированной дощечке чернели цифры: 120.

– Сто двадцать… – по-прежнему шепотом проговорила Галя. – И сразу сто шестьдесят… и сразу лес…

– Это что же такое происходит? – недоуменно сказал Портос. – Это, значит, выходит, что куда-то запропастились сорок километров шоссе!

– Не просто шоссе, глупый! – закричала Галя, и ее прекрасные зеленые глаза палились слезами. – Пропала половина Зеленой долины, пропал дедушкин дом, понимаешь?

– Ты не расстраивайся, – пробормотал Портос. – Может, все не так страшно…

Они снова развернули коней и вернулись к столбу на опушке леса.

– Сто шестьдесят, – сказал Портос. – Какая глупая шутка!

– Это не шутка. Это тебе не китов щекотать. Здесь произошло что-то очень страшное! Что же теперь делать?

Портос подумал.

– Надо рассказать Атосу и Арамису, – решительно произнес он. – Едем назад.

– Нет, – сказала Галя. – Едем вперед.

– Но впереди же просто лес…

– Вот и посмотрим, что там.

Они с места пустили коней в галоп и влетели в лес. В лесу царили душноватые семерки, звонко стучали копыта по бетонке, и уносились назад километровые столбы с цифрами: 161… 162… 163… 164… Лес и лес, с досадой думал Портос, вглядываясь в черно-зеленую тьму по сторонам шоссе. Обыкновенный смешанный лес. Только время зря теряем Нам бы скорее домой и сообщить обо всем Атосу и Арамису, это же такие головы, что поискать, а мы скачем куда глаза глядят. Но он по опыту знал, что упрямая девчонка в спорах непобедима. Ладно, снизойдем… И тут он обнаружил странную вещь. Кони с галопа незаметно перешли на рысь, затем пошли шагом, и не успел он поделиться этим ценным открытием с Галей, как его могучий жеребец повернулся боком и встал поперек шоссе словно вкопанный.

– Ну? – удивленно спросил его Портос. – Ты что это? С чем дело?

Жеребец молча помотал головой.

– Может быть, ты устал?

Жеребец понюхал бетонку и фыркнул.

– Что с конями? – встревоженно спросила Галя.

Ее конь пятился, задирая голову, его сотрясала крупная дрожь.

– Так-так-так! – сказал Портос, нахмурясь. – А кони-то не хотят идти дальше, боятся. Выходит, ты была права, малышка: впереди что-то есть.

Они поглядели друг на друга, потом на своих коней.

– Ну как, поворачиваем? – спросил Портос.

Он спросил просто так, па всякий случай. Он отлично знал, что будет дальше. И верно: Галя соскочила с коня и сказала:

– Мы не кони. Мы пойдем дальше.

Разговаривать было бесполезно. Портос со вздохом спешился, привязал коней к ближайшей сосне и тоном, не допускающим возражений, произнес:

– Я иду впереди, ты в десяти шагах позади меня.

Так они и пошли, держась середины шоссе, то и дело оглядываясь по сторонам. За километровым столбом с цифрой «168» лес внезапно расступился, и перед ними открылась просторная поляна, на которой возвышался крутой, поросший жухлой травой курган с плоской вершиной.

2

Некоторое время Портос и Галя стояли, держась за руки, настороженно вглядывались и прислушивались. На вершине кургана обширной зеленой тучей громоздился гигантский приземистый дуб, похожий больше на баобаб, а в его тени виднелось ветхое строение с провалившейся крышей и черными прямоугольниками пустых окон. Было очень тихо, не слышно было ни обычного жужжания шмелей, ни стрекота кузнечиков И ярко сияло в синем небе над головой полуденное солнце. Потом налетел порыв ветра, зашелестела, зашумела, засверкала серебристыми искрами дубовая листва, и длинно и тоскливо заскрипело что-то – то ли наполовину сорванная ставня, то ли ржавые дверные петли. Галя вздрогнула и прижалась к Портосу. Но ветер пролетел, и все снова стихло. Портос мужественно откашлялся.

– Я схожу посмотрю, а ты подожди здесь, – предложил он.

– Нет уж! – сказала Галя решительно. – Я уж лучше с тобой.

По колено в густой траве они пошли через поляну. Белый пушистый комочек с тихим писком выскочил из-под ног Портоса и скрылся. «Кролик», – машинально подумал Портос. Солнце припекало. Они подошли к подножию кургана и стали подниматься по крутому склону. С каждым шагом развесистая крона дуба все дальше надвигалась на небо. Наконец она надвинулась на солнце, и сразу сделалось прохладно. Даже как-то зябко, с удивлением отметил про себя Портос.

– Слушай, ты не боишься? – шепотом спросила Галя.

– Еще чего! – громовым басом отозвался он.

Она изо всех сил вцепилась пальчиками в его ладонь, и он ободряюще улыбнулся ей, стараясь показать как можно больше своих превосходных зубов. Увидеть такие зубы будет небесполезно и неведомому чудовищу, если оно сейчас танком наблюдает за ними. Портос был великий стратег.

Вблизи заброшенный дом оказался именно тем, чем казался издали: заброшенным домом. Бревенчатые стены почернели и покрылись зеленовато-голубым лишайником, окна с выбитыми стеклами были затянуты пыльной паутиной, покосившиеся и насквозь прогнившие доски крыльца вели к отверстому дверному проему, а дверь косо висела на одной ржавой петле. Портос легко сорвал ее, отшвырнул в сторону и, пригнувшись под низкой притолокой, вошел в дом. Галя следовала за ним по пятам.

– Так-так-так! – произнес Портос, осматриваясь. – Мерзость запустения…

Весь дом состоял из одной-единственной и совершенно пустой комнаты. Щелястый пол был покрыт густым слоем пыли, со стен свисали обрывки обоев неопределенной расцветки, потолок просел и наполовину обрушился, сквозь проломы видны были балки, подпирающие крышу, а сквозь дыры в крыше виднелась зеленая листва дуба. Портос шумно принюхался.

– И воняет здесь как-то скверно, – сказал он. – Кислотой воняет…

Галя вдруг отпустила его руку и присела на корточки.

– Портос! – тихо проговорила она. – Портос, гляди! Следы!

– Где следы? – живо спросил Портос, шаря глазами по стенам вокруг себя.

– Ну куда ты смотришь? Смотри сюда!

Портос нагнулся. Он едва успел отыскать взглядом странные вмятины в пыли на полу, словно здесь топтался слон на своих ногах-тумбах, и в то же мгновение жуткий протяжный вопль разорвал тишину, на чердаке захлопали могучие крылья, и с потолка посыпался потоками мусор. Это произошло так неожиданно, что Портос и Галя целых три секунды оставались в прежних позах, не в состоянии пошевелиться, прикрыть головы, крикнуть. А странное нападение продолжалось.

«Уху-у-у-у! Уху-у-у-у!..» – вопил нечеловеческий голос, бились о чердачные балки невидимые крылья, валился сверху мусор, и весь дом заполнился плотными клубами удушливой пыли. Портос наконец опомнился.

– Эй, там! – взревел он. – Наверху! Шею сверну мерзавцу!

– Бежим! – отчаянно крикнула Галя.

Легко сказать – бежим. С большим трудом, чихая, кашляя и отплевываясь, они ощупью добрались до двери и вывалились наружу. Суматоха на чердаке сейчас же прекратилась, снова наступила тишина. Портос и Галя медленно поднялись на ноги, поглядели друг на друга и сейчас же принялись молча чиститься. Из окон и двери дома ползли и оседали на траву прозрачные серые облака пыли.

– Чтоб ты сдохла, окаянная! – прорычал Портос, ожесточенно выскребая пятерней мусор из волос.

– Ты это про кого? – спросила Галя.

– Про птицу эту, про кого же еще? Ты не заметила? Громадная такая белая птица, похожая на филина…

– Птица, – повторила Галя. – Ладно, пусть птица. Пойдем.

Лицо ее, измазанное пылью, было бледно, губы плотно сжаты, зеленые глаза горели. Они молча, изо всех сил стараясь не оглядываться, спустились с кургана, молча пересекли поляну, вернулись на шоссе и молча дошли до того места, где оставили коней. Только когда копыта снова застучали по бетонке, Галя сказала:

– Я совершенно убеждена, что все дело в этом кургане и в этой развалине. Здесь кроется какая-то страшная тайна, и если мы ее не раскроем, нам никогда не узнать, что сталось с половиной Зеленом долины и с дедушкой.

– Ага… – глубокомысленно отозвался Портос. – Значит, ты считаешь, что птица обо всем догадалась и потому напала на нас?

– А ты как считаешь?

– Признаться, я думал… она могла просто испугаться, если у нее там, скажем, гнездо или еще что-нибудь. Мы там кричали, шумели, она завозилась, заорала, забила крыльями…

Галя с состраданием поглядела на него.

– Милый Портосик, ты помнишь, в какой момент все это началось?

– Началось это… Да, конечно! Как только ты показала мне следы… Странные, признаться, следы…

– Вот именно. Когда она увидела, что мы обнаружили следы, она завалила их всякой дрянью, а нас попросту выгнала.

– Ага… – произнес Портос. Он весь даже покраснел от умственного напряжения. – Значит, ты считаешь, что эта птица причастна к исчезновению половины долины и… э… дедушки? Что же это за птица?

Галя не ответила. Они выехали из леса и снова пустили коней по обочине. В эту минуту над их головами раздался жалобный писк. Портос взглянул в небо и изумленно ахнул:

– Да это же она, собственной персоной!

Огромная белая птица с круглой кошачьей головой и огромными глазами парила над ними, сжимая в когтях маленького пушистого зверька.

– Смотри, она схватила кого-то! – закричала Галя. – Она его съест!

Портос мигом слетел с седла, нагнулся, пошарил под ногами и выпрямился, подбрасывая на ладони увесистый булыжник. Птица холодно и равнодушно разглядывала его сверху, покачиваясь на неподвижно распростертых крыльях. Портос размахнулся. Р-р-раз! Булыжник ударил птицу под левое крыло. Знакомый жуткий вопль прозвучал над долиной. Птица разжала когти и, сильно кренясь на левый бок, исчезла за верхушками деревьев, а белый пушистый комочек упал к ногам Портоса.

– Дай его сюда, – сказала Галя. – Да осторожней, не сделай ему больно!..

Это был странный зверек: настоящий Чебурашка, только белый как снег и с красными глазами. Он трясся в Галиных ладонях, и сквозь пушистый мех она отчетливо ощущала, как бешено стучит его крошечное сердце.

– Бедненький… – проговорила Галя. – Напугался…

– Еще бы! – сказал Портос. – А кто это? Котенок?

– Да нет. Видишь, хвостик какой короткий?

– Значит, крольчонок?

– Тоже нет. Ушки маленькие… Ладно, садись па коня. Едем прямо к Атосу, надо спешить.

3

Не умывшись, не переодевшись, бросив коней прямо на улице, Галя и Портос вбежали в домик Атоса, втиснулись в кабину лифта, похожую на стакан из цветного стекла, и спустились в его обширную мастерскую. Здесь пол дрожал под ногами, низко гудели замысловатые механизмы в округлых сетчатых кожухах, стремительные сквозняки разносили запахи раскаленного металла и нагретой пластмассы, вспыхивали и гасли ослепительные лиловые огни, отбрасывая на стены зыбкие тени, и десятки больших и маленьких роботов-крабов, роботов-пауков, роботов-сколопендр деловито сновали, позвякивая сочленениями, из конца в конец этого огромного подземного зала, выполняя какие-то им самим неведомые операции. Сам Атос в белом комбинезоне стоял перед пультом управления на плоской круглой платформе, подвешенной к большому решетчатому крану.

– Эгей! – громовым голосом рявкнул Портос.

– Атос! – чистым и звонким голосом крикнула Галя.

Атос мельком взглянул на них и досадливо отмахнулся.

– Я занят! – раздраженно произнес он – Что за манера…

Но тут до него дошло, что его друзья выглядят, мягко выражаясь, не совсем обычно. Он снова взглянул на них уже более внимательно, присвистнул и ткнул пальцем в какую-то кнопку на пульте. Платформа плавно тронулась с места, снизилась и опустилась рядом с Галей и Портосом. Атос соскочил на пол.

– Ну и ну! – сказал он. – Где это вы так извозились? Как вам не стыдно появляться у меня в мастерской в таком вид.

– Пропала половина Зеленой долины! – торопливо затворил Портос.

– Пропал дедушка! – заговорила одновременно Галя.

– Сорок километров шоссе…

– Сначала мы скакали верхом, а потом кони испугались…

– Все дело в этом кургане с дубом и старым домом…

– Как только мы нашли следы, она заорала и засыпала нас…

– Огромная белая птица, вроде филина…

– Здесь какая-то опасная тайна…

– Я подбил ее камнем, но она улетела…

Атос легонько похлопал их по губам ладонью, и они послушно замолчали. Атос поглядел на ладонь, вытер ее белоснежным носовым платком и бросил платок на пол. Немедленно расторопный робот-краб подхватил платок и куда-то унес.

– Разберемся, – произнес Атос и сел на край платформы. – Вы чудовищно, до отвращения грязны, но, судя по всему, дело не терпит отлагательства. Поэтому садитесь на пол, потом за вами приберут.

Галя и Портос сконфуженно сели на пол, скрестив ноги по-турецки, а он достал из нагрудного кармана радиотелефон и нажал кнопку вызова.

– Слушаю, – отозвался тихий, как всегда, голос Арамиса.

– Говорит Атос. Прости, что отрываю тебя от дела, но тут ко мне явился наш спортсмен в паре с капустной кочерыжкой, они очень возбуждены и жаждут сообщить нечто весьма любопытное и, боюсь, весьма трагическое. Выслушаем их.

– Слушаю, – повторил голос Арамиса.

– Рассказывайте, – приказал Атос.

Торопливо и сбивчиво, то и дело перебивая друг друга и ссорясь из-за подробностей, Галя и Портос рассказали друзьям и своих приключениях и переживаниях. Когда они замолчали, Атос подождал немного и спросил:

– Всё?

Галя и Портос кивнули.

– Что скажешь, Арамис?

– Странно и опасно. Через минуту буду у вас. Я слушал на ходу.

– Я за дедушку боюсь… – всхлипнула вдруг Галя и судорожно погладила зверька, устроившегося у нее на плече. Зверек прижался к ее щеке и заморгал красными глазками.

– Я бы что сделал? – солидно кашлянув, произнес Портос. – Я бы прямо туда пошел, к этим шутникам, и все бы у них разнес вдребезги, чтобы неповадно било…

Негромко звякнул лифт, и из кабины вышел Арамис, на ходу засовывая свой радиотелефон в карман ослепительно белого халата. Присев на край платформы рядом с Атосом, он внимательно оглядел Галю и Портоса и улыбнулся – чуть-чуть, едва заметно, уголками губ.

– Итак? – проговорил он.

– Ты слышал их, – сказал Атос. – Выкладывай, что ты об этом думаешь.

– Давайте еще раз посмотрим, что нам известно, – начал Арамис своим тихим спокойным голосом. – Во-первых, исчезла полоса территории шириной в сорок километров вместе с населением, растительностью и животными. Теоретически можно себе представить – а значит, и воспроизвести – условия, при которых подобная акция осуществима. В субэйнштейнианской физической геометрии она известна и носит название трехмерной контракции…