Текст книги "Мир приключений 1974 г."

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Николай Коротеев,Всеволод Ревич,Владимир Михановский,Михаил Грешнов,Юрий Папоров,Абрам Палей,А. Абрамов,В. Морозов,С. Ярославцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 51 страниц)

– Сеньор генерал, я рассказываю о том, что слышал своими ушами, – начал было оправдываться молодой офицер.

– Я не имел в виду вас, капитан Сантос, а тех, кто, возможно, старался вам угодить.

– Ну хорошо! Послушаем, что было дальше. Продолжайте, капитан.

– В тюрьме Лопес знакомится с Франсиско Коррентасом, который выдает себя за испанского социалиста. Коррентас прибыл к нам в страну, чтобы, взламывая сейфы, пополнить свою партийную кассу. В тюрьме Лопес получил сообщение о том, что его друг Синфоросо, с которым он пьянствовал в день ограбления кассы, неожиданно разбогател и вдобавок женился на невесте Лопеса, – продолжал капитан. – Роке задумал отомстить бывшему другу и составил хитроумный план побега. О том, что Лопес планировал убийство Синфоросо еще в тюрьме, есть множество свидетельских показаний, сеньор генерал.

– В этом я не сомневаюсь, – ответил Террон. – Вот как Лопесу удалось бежать из тюрьмы через высокие стены и, насколько мне известно, хорошо охраняемые? Кто были его сообщниками? Вот это мне не ясно.

– Если прямо отвечать на ваши вопросы, то секретарь городского суда и старший надзиратель… Конечно, они не были сообщниками в прямом смысле слова. Лопес их просто ловко обманул. Дело в том, что секретарь – лиценциат, только что приехавший из столицы после факультета. Юнец польстился на деньги, и, в общем-то, небольшие…

– Не мудрено, когда у нас судейские чиновники получают меньше, чем наши с вами слуги, дон Франсиско.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, генерал! Продолжайте, капитан Сантос, – резко оборвал губернатор командующего войсками.

– Секретарь, очевидно сам начиненный вольнодумными мыслями, всякий раз, бывая в тюрьме, любил подолгу беседовать с заключенными. Когда он уходил, Лопес наклеивал фальшивые усики, надевал сомбреро, такое же как у секретаря, и, подражая ему, потешал заключенных. В день побега Лопес, который сумел вызвать к себе симпатии секретаря, заплатил ему вдвое дороже и выторговал у того костюм. Взамен Лопес предоставил судейскому чиновнику другой, новый, но старомодный костюм. Надзиратель принял переодетого преступника за секретаря (тюремщик, конечно же, не признался капитану, что боролся со сном в то время) и выпустил его через входную дверь. Когда спохватились, Лопеса и след простыл.

– Вот как! – удивился губернатор. – Ловко!

– Такое случается во всякой тюрьме, дон Франсиско, так же как раз в год оружие само стреляет, – заметил генерал Террон.

– О дальнейших событиях вам, мой генерал, уже подробно докладывалось.

– Да, да, капитан. Меня, однако, волнует поведение этого Лопеса. Вам известно, что почти все награбленное тут же раздается? Это может породить не одного последователя взорвать общественное спокойствие. Что вы предлагаете делать, капитан Сантос?

– Искоренить зло в самом начале! Немедленно направить в Гуадалупе эскадрон и уничтожить банду в бою!

– Позволь мне, дон Франсиско, рекомендовать тебе командира для этого эскадрона. Капитан Сантос Мурильо хорошо изучил историю Лопеса. Он с успехом мог бы возгласить экспедицию против него. А вам, капитан, предоставится возможность отличиться и заработать право на повышение в чине.

Губернатор задумался.

– Пожалуй, я согласен, – сказал он, помолчав. – Только ты, дон Хесус, выдели капитану эскадрон получше.

Генерал встал. В это время из боковой двери вышла изящная светловолосая девушка. Подойдя к столу, за которым сидел губернатор, она бросила нежный взгляд в сторону капитана, настолько нежный, что он не мог быть не замечен присутствующими.

– Папа, извини. Ты все занят делами, а я не могу уехать, чтобы с тобой не попрощаться.

Генерал счел аудиенцию оконченной, поклонился и вышел.

– Папочка, я так рада, что капитан Сантос уже вернулся Ты больше, пожалуйста, никуда не посылай его, ладно?

– Не понимаю тебя, дочь моя.

– Ох, папочка, – на лице девушки появился румянец, – ты никогда ничего не понимаешь. Я и капитан, мы… ну, тебе сегодня все расскажет мама. Она согласна.

– Вот это новость! А вы, что же вы, капитан, даже не намекнули?

– Как же я мог, мои генерал?

– Раз уж так, капитан, зовите меня доном Франсиско. Однако как быть с нашим решением? Карамба! Срочно надо подыскивать кого-либо другого.

– Нет, дон Франсиско, разрешите мне поступить как подобает военному. Сейчас тем более я хочу принести к ногам вашей дочери эту, правда ничтожную, победу над мелким бандитом.

– Не переоценивайте слабости этих люден, капитан. Исход может быть самым неожиданным…

– Ну что вы, дон Франсиско! Я даже не стану затруднять эскадрон походом в горы. Мы просто арестуем братьев, и бандит сам пожалует под наши пули.

– Ну, с богом, капитан. Даю вам на все это дело месяц. Вернетесь, поговорим и о дочери. А ты, моя дорогая, не расстраивайся. Учись ждать. Гордись, что такой мужчина, к не капитан Сантос, овладел твоим сердцем

Глава III
БРАТЬЯ И УЧИТЕЛЬ

– Ты ясно и четко излагаешь мысли. С тобой трудно не согласиться. Но как можно надеяться на успех поднять общее восстание, когда многие в том, что ты делаешь, видят лишь удобный случай обогатиться за счет других?

– Это и есть самое главное, дон Анхель, о чем я хотел с вами поговорить. В пашей стране подавляющее большинство живет в ужасающей нищете и невежестве. Вот почему гак легко повсюду действуют шарлатаны. Народ неграмотен, поэтому невольно тянется за этими пройдохами и в конце концов оказывается обманутым.

Роке Лопес возбужденно ходил по комнате, полной табачного дыма.

– Что же касается возможности обогатиться за счет других, как вы говорите, дон Анхель, то это меня не волнует. Я твердо знаю, что мы действуем справедливо Богатство наших помещиков, алькальдов, судей, хефе политико, владельцев рудников, генералов – результат наглого ограбления нещадно эксплуатируемого народа. И чем наш народ неграмотнее и забитее, тем больше размеры этого грабежа.

По тому, как собеседник Лопеса соглашался с его доводами, как блестели глаза учителя, было видно, что он разделяет мысли своего бывшего ученика и восхищается им.

Беседа их протекала уже четвертый час, когда неожиданно в дверь комнаты кто-то постучал. Роке встал за дверь и положил руку на револьвер, а учитель спросил:

– Кто там?

– Это я, дядя. Вы забыли про ужин.

В комнату вошла та самая девушка, с которой Роке столкнулся в коридоре в день первой встречи с учителем в Гуадалупе.

– Познакомься, это Сильвия. Моя племянница. Учительствует вместе со мной. Кое в чем разбирается не хуже меня, – мягко и с особой теплотой представил учитель свою родственницу, и Роке снова почувствовал, как часто забилось его сердце. – Мы с ней часто говорили о тебе.

Роке с трудом понимал, что говорит дон Анхель. Он больше прислушивался к тому, что происходило у него в душе, и удивлялся своему волнению.

Именно поэтому, как ни старался Бонилья возвратить беседу в прежнее русло, ничего из этого не получилось. Роке чувствовал, что учитель во всем доверяет Сильвии, но мысли его сбивались, и он, начиная говорить, смущался и тут же умолкал. Бонилья не понимал истинной причины и, думая, что Роке не желает говорить в присутствии Сильвии, отослал ее приготовить им по чашке какао.

За душистым напитком беседа мало-помалу обрела прежний характер.

– Сейчас важно, хотя бы у вас на руднике, сделать так, чтобы деньги, которые мы раздаем при дележе, не возвращались в кантины,[17]17
  Кантина (исп.) – винный погреб, буфет, бар, закусочная.


[Закрыть] в игорные дома. Надо сделать так, чтобы это немногое улучшало, пусть пока незначительно, жизнь рабочих.

– Но как рабочих отвратить от пьянства? – Сильвия перебила Роке. – Сколько я ни старалась уговаривать родителей моих учеников, абсолютно ничего не помогает.

– Мы с тобой могли бы многое сделать, мой ангел, имей поддержку алькальда, хефе политико или хотя бы, на худой конец, администратора рудника, – заметил Бонилья, наклонившись к Сильвии.

– Надо открыть для рабочих бесплатную школу, – сказал Лопес. – Деньги я принес, а властями, чтобы они не мешали, мы сами займемся. Только начинать надо с малого. – Роке встал, чтобы попрощаться.

За окнами послышался цокот копыт. Бонилья отправил сторожа школы узнать, что происходит в селении.

Вскоре сторож возвратился и сообщил, что из Кулиакана в Гуадалупе на постой прибыл целый эскадрон под командованием капитана Сантоса Мурильо.

* * *

В огромной пещере, под сводами которой скрывался отряд Лопеса, произошли значительные перемены. В проходах по обе стороны были воздвигнуты деревянные нары, повешены походные гамаки, пол чисто выметен, продукты сложены в просторном чулане, где лежало оружие и боеприпасы; питьевая вода хранилась в объемистой бочке. Для разведения костра и приготовления пищи было отведено специальное место; нашлось место и для лошадей, которых на ночь и в непогоду заводили в пещеру.

Подходы к лагерю тщательно охранялись. Сторожевые посты были хорошо замаскированы и так удачно размещены, что дежуривший у входа в пещеру, он же старший по охране, мог издали контролировать часовых, легко различая подаваемые жестами и голосом сигналы.

Вот и сейчас Хуан, дежуривший у входа, услышав трижды прозвучавший крик горного индюка, посмотрел на вершину скалы, нависавшей над главной тропой. С утеса постовой подавал сигналы. Хуан тут же доложил Роке, что к пещере приближается невооруженный человек.

Когда человек приблизился, все увидели кладбищенского сторожа из Гуадалупе.

– Хефе, беда! Большая беда! Святая дева Гуадалупе! Вчера ночью капитан Сантос приказал арестовать ваших братьев.

– А дядю?

– Его оставили. Бедный, он не знает, что делать. Эпифанио Ломели сказал, что капитан Сантос не станет ждать, когда они признаются.

– В чем они должны признаться? – взволнованно спросил Роке.

– Что помогают вам. Хефе политико сказал, их сразу расстреляют.

Лица слушавших помрачнели, только в глазах Роке загорелся огонь.

– Не бойтесь, мучачос! Дело только начинается. Поглядим, что за нервишки у этого капитана, – сказал он весело и отвел в сторону Парру и Барболина.

Барболин гут же принялся чесать затылок – это означало, что он думает, а у Парры постепенно светлело лицо. Вскоре план был принят, и тогда Роке попросил сторожа подойти к нему.

Старик внимательно слушал Лопеса. Потом все повторил и засмеялся.

– Смотри, сделай так, как я сказал. Вот, держи. – Роке дал старику кошелек, – здесь больше, чем тебе потребуется. Но только все выполни точно!

Остаток дня отряд готовился к первому серьезному бою. Перед заходом солнца Роке, Хуан, Педро, Рамон и еще двое сели на коней. Остальные вышли их провожать.

– Мучачос, настал момент, когда мы должны доказать, что мы сильнее солдат и офицеров. – Голос Роке Лопеса звучал звонко и уверенно. – Нас всего двадцать пять, но каждый стоит пятерых! Все хорошо продумано, и ничто не должно помешать пашен победе. Но если кто сомневается, еще не поздно. Ан не будем па пего в обиде…

В ответ послышался недовольный ропот: чувствовалось, что слова Лопеса задели всех за живое и немного обидели.

– Тогда хочу предупредить еще раз: в деле малейшее проявление трусости, несоблюдение приказа будет расценено как предательство. Не судите меня строго, но я в глаза предателя смотреть не могу. После боя каждый вправе высказать все, что он думает. Хорошее слово, верное замечание приму с благодарностью, но в деле – отвага, меткий выстрел и точные действия. От этого зависит успех, от этого зависит наша жизнь… Парра и Барболин все объяснят вам, а пока – до встречи! Завтра утром, мучачос! – И Роке тронул своего коня.

На следующий день, едва первые лучи солнца коснулись крыш домов, к жандармскому участку в Гуадалупе подошел кладбищенский сторож. Он сообщил караульному, что у развилки дорог видел вооруженных бандитов, и они говорили между собой, что ждут Роке Лопеса.

Эскадрон был поднят по тревоге, и тут же поступили сведения от передовых постов: замечена группа всадников, па рысях приближающихся к селению. Все три взвода направились на окраину, где и были укрыты во дворах домов. С крыши одного из них капитан Сантос уже осматривал дорогу. Рядом находились Эпифанио Ломели, трубач и адъютант капитана.

Тесной группой всадники показались из-за поворота. Несколько впереди других с винтовкой в руке гарцевал седок и широкополом сомбреро.

– Это Лопес, – определил Ломели. – Его сомбреро и конь гнедой.

Капитан жестом отдал приказание быть наготове. Всадники меж тем растягивались в цепочку, выхватывая винтовки из чехлов. Когда до первых домов оставалось метров двести, они пришпорили коней, перешли на галоп и тут же принялись стрелять на всем скаку. Со стороны селения раздался немногочисленный, но дружным залп. Капитан вздрогнул и закусил губу. Всадники стали придерживать копой. Залп из селении повторился, капитан топнул ногой и закричал:

– Кто отдавал приказ стрелять? Запорю, мерзавцы!

Но группа всадников уже разворачивала коней обратно.

– Первый и второй взвод, по коням! Догнать и взять живыми! – прокричал капитан и стал слезать с крыши.

Лошади «бандитов» скрылись за поворотом, но из селения на полном аллюре уже высыпал первый, а за ним второй взвод. Когда за изгибом дороги пропал из виду последний солдат второго взвода, до слуха донеслись звуки выстрелов – между группой всадников и н. преследователями завязалась перестрелка.

Вскоре в селение на взмыленном коне влетел связной. Он доложил, что «бандиты» залегли в ближайших холмах и мелкими выстрелами контролируют дорогу. Оба взвода спешились и атакуют неприятеля.

– Третий взвод, за мной! – скомандовал капитан и пришпорил коня.

Оставив селение, взвод взял резко вправо, явно намереваясь обойти с тыла цепи Рока Лопеса.

А в это время жители Гуадалупе, прислушиваясь к выстрелам, с изумлением глядели на похоронную процессию, медленно двигающуюся по главной улице в сторону кладбища. Богатый гроб был так убран цветами, что лица умершего почти не было видно. Покойника несли неизвестные жителям Гуадалупе люди. За гробом шли марьячи.[18]18
  Марьячи (исп.) – народный музыкальный ансамбль, в который входят трубы, скрипки, контрабас.


[Закрыть] Музыканты недавно прибыли в Гуадалупе из Масатлана. Они не прочь были подработать и поэтому старались изо всех сил. Их нисколько не смущало, что родственник покойного – толстячок, который все плакал и большим красным платком поминутно утирал слезы, – говорил об умершем, как об одном из музыкантов.

– Вы знаете, он так внезапно умер… А такой хороший был скрипач! – то и дело повторял толстяк.

Музыканты старались, думая лишь о том, что им заплатили вперед вдвое большую сумму да еще обещали вечером, на поминках, дать столько же.

Жители – кто из любопытства, кто от нечего делать, а кто просто, чтобы послушать музыку, – пристраивались за гробом, и процессия росла.

Когда она поравнялась с жандармским участком и солдат, стоявший около него на часах, направился к гробу, на глазах у всех произошло такое, что может лишь присниться в бредовом сне.

– В каком доме выпить на поминках… – Но солдат не договорил: толстяк, всю дорогу ливший слезы, выхватил из-за пазухи нож и метнул его прямо в горло жандарма.

Тот повалился навзничь, но выпущенная им винтовка не успела упасть на землю, а тут же оказалась в руках Хуана Пуэбло. Гроб уже стоял на земле, и из него выскочил «покойник» с двумя взведенными револьверами. Многие сразу узнали в нем Роке Лопеса. Мужчины, которые только что несли на плечах гроб, Педро, Рамон и еще двое, уже выхватывали из него винтовки.

Музыка оборвалась. Заунывные звуки скрипок и печальные трели труб сменил сухой треск выстрелов. В это время из кладбищенских ворот показалось пять всадников. Каждый в поводу вел по паре оседланных лошадей. Когда эта группа подскакала к жандармскому участку, на крыльце показался Роке Лопес и с ним его четыре брата.

– Вы свободны! Разбирайте лошадей! – И Роке подозвал стоявшего рядом человека: – Держи ключи от подвала. Там лейтенант и солдаты. Отдашь Эпифанио Ломели. А эти деньги передай вдове убитого. Если ее нет, то сами похороните его как следует.

Антонио, Фернандо, Висенте и Хосе – братья Лопеса – вместе с другими сели на коней, и Роке Лопес направил своего гнедого на тропу, ведущую в горы.

Днем, когда обе части отряда соединились, стало ясно, что и основная группа, возглавляемая Паррой, тоже справилась с задачей. Парра, на голове которого красовалось сомбреро Лопеса, сумел выманить эскадрон из селения. Оба взвода солдат, попав под обстрел, спешились и, направив к капитану Сантосу связного с сообщением, начали атаковать позиции, занятые теми, кто залег за удобными укрытиями в холмах и метко вел прицельный огонь.

Перестрелка была жаркой, но все же солдаты достигли линии, где оборонялись «бандиты». Тут они увидели, что с тыла к позиции приближается третий взвод. За укрытиями, откуда только что велся огонь, никого не оказалось. Рядом с кустами, обломками скал, камнями валялись пустые гильзы и во многих местах простреленные сомбреро: по ним солдаты долгое время вели огонь, полагая, что поражают противника.

Капитан Сантос понял, что его ловко обманули. Он хотел было тут же устроить расправу над нарушителями приказа, без команды открывшими огонь, но оказалось, что ни одни из его солдат не стрелял. И действительно, те два залпа были произведены из-за спин солдат людьми Лопеса, спрятавшимися в селении еще ночью.

Капитан Сантос возвратился в Гуадалупе и, узнав, что там произошло в его отсутствие, пришел в ярость. Он принялся проклинать всех святых, с горечью вспоминая предупреждение губернатора. Затем посадил под арест музыкантов и приказал начать преследование Лопеса в горах. Но отряд Роке в это время уже двигался обходными тропами к селению Конитака, куда, по сведениям, должен прибыть обоз с серебром, предназначенным для отправки в США.

* * *

Префект, обшарив все горные тропы в районе Конитака – дорога на Масатлан в поисках Лопеса, – ни с чем возвращался домой. Когда вдали, среди тенистых садов, столь украшающих и по сей день Конитаку, замелькали белые домики под красной черепицей, впереди на дороге появился всадник. Оп летел как птица. Казалось, лошадь закусила удила и несла всадника помимо его воли. Не успел префект посторониться, как несущаяся лошадь налетела на него, выбила из седла и сбросила на землю. В этот самый миг послышалась стрельба и крики: «Вива Роке Лопес!» Те, кто сопровождал префекта, оказались окруженными мгновенно выросшими словно из-под земли «бандитами».

Лопес, чей конь так ловко выбил префекта из седла, быстро спешился и, подавая префекту руку, произнес:

– Вы, кажется, меня искали, мой друг? Не правда ли? Так я к вашим услугам. Ваш револьвер!

– Вы Роке Лопес? – с удивлением спросил префект. – Не может быть.

– Готов служить вам. Вы не ушиблись?

– Пусть это вас не волнует. Вы мой враг. Вам удалось перехитрить меня. Так расправляйтесь! Не мне ждать от вас подачек…

– Я не убийца. Тем более, когда передо мной на земле безоружный человек. Садитесь в седло. Поедем в Конитаку.

– Ни шагу с вами. В лучшем случае отсюда в Конитаку вы привезете мой труп.

– Воля ваша. Связать его вместе со всеми! Ждите моего возвращения, мучачос. – И Роке, оставив троих бойцов охранять пленников, с остальными отправился в Конитаку.

Подъехав к зданию муниципалитета, Роке Лопес, Парра и Барболин спешились н прошли, несмотря па протесты секретаря, прямо в кабинет мэра.

– Я Роке Лопес, которого разыскивает ваш префект. Теперь он у меня в плену. Вот его шляпа и револьвер. Конитака окружена отрядом в сто человек. Но я не хочу причинять ущерба ни селению, ни его жителям. Вы, судья, семья префекта и богатые жители соберете в течение часа двадцать тысяч песо…

– Помилуй бог! Откуда? У кого такие деньги?

– Пока у вас, а через час будут у меня пли я прикажу разграбить муниципалитет, рудник, все магазины.

– Попробую поговорить с деловыми людьми. Посмотрим, что они скажут.

– Это меня не интересует, а собрать их я вам помогу. Барболин, давай их сюда! Л пока, сеньор алькальд, мы сочиним с вамп небольшую бумагу. – Роке сел за стол и четкими буквами вывел на листе: «Подателю сего немедленно вручить ключи от тюрьмы, списки и документы на заключенных, оружие и все боеприпасы». Подписывайте!

Мэр заколебался, что-то хотел было сказать, по в это время в кабинет вошел судья.

– Что случилось, дон Энрике? Зачем я нужен вам так срочно? – спросил судья, стройный молодой брюнет с модными усиками, не обращая внимания на Лопеса.

– Чтобы подписать эту бумагу, – ответил за мэра Роке и протянул лист судье.

Тот быстро прочел и швырнул бумагу на стол.

– Что за шутки вы вздумали шутить, дон Энрике? Или вы забыли последний разговор с хефе политико? – довольно нагло спросил судья у алькальда.

– При разговоре я не присутствовал, по о ваших «шутках», сеньор судья, кое-что слышал. Искрение сожалею, что не располагаю временем сейчас заняться вамп серьезно. Но это от нас не уйдет, и боюсь, как бы вам не пришлось последовать за коллегой из Гуадалупе-де-лос-Рейес. Подписывайте бумагу!

– По какому приказу? – еще не снижая надменного тона, спросил судья.

– По приказу револьверов Роке Лопеса. Или вам кажется, что в Копитаке сейчас есть более высокая власть? На вас достаточно одной пули, сеньор судья. Мучачос тут же уберут охрану тюрьмы. Но я не хочу напрасно проливать кровь. Вам понятно?

– В тюрьме ведь преступники… – Спесивый тон судьи заметно упал.

– А вы не находите, что их не меньше на воле? Вы, например. Вы вместе с хефе политико, алькальдом, администратором рудника, префектом ежедневно грабите беззащитный народ, нагло пользуясь своим положением. Или в тюрьме сидят люди, выход которых на свободу для вас опасен?

– Нет, почему же…

– Тогда подписывайте! Оба! Вы и алькальд. – В кабинете в это время уже собралось человек десять. – И помните, предупреждаю вас всех: любое нарушение закона, надругательство над правами граждан, обман и задержка в выплате вознаграждения за труд не останутся безнаказанными. Мы вернемся в любой момент. А сейчас отправляйтесь в зал заседаний, и чтобы через час двадцать тысяч, сентаво в сентаво, лежали на этом столе!

Пока из тюрьмы были выпущены заключенные, а запрошенная сумма собрана, население Конитаки узнало о том, что происходит в муниципалитете, и собралось перед зданием па главной площади. Первыми получили положенное им жалованье муниципальные служащие, затем Лопес щедро расплатился с мелкими лавочниками за все то, что он и его люди взяли в лавках, а остальную сумм Парра, Барболин и Хуан роздали населению. Каждый получил не менее 50 песо. Это было для многих целым состоянием Ведь хороший рдокоп получал за час работы 10 сентаво – одну десятую часть песо.

Поздно вечером в Конитаку без лошадей, злые и усталые, возвратились префект и жандармы. Дельцы от ярости не находили себе места, узнав, что с Лопесом было не более пятнадцати человек. Но в ту ночь в подавляющем большинстве домов Копитаки был настоящий праздник.

Беда пришла па следующий день, когда в Копитаку вступил эскадрой под командованием капитана Сантоса.

В полдень был отдан приказ всем жителям собраться на главной площади. Как только капитан появился на балконе муниципалитета, площадь была окружена солдатами.

– Данной мне губернатором штата властью приказываю немедленно возвратить деньги алькальду, до последнего сентаво! Вы получили их незаконно от бандита Лопеса. До тех пор никто не будет отпущен домой! – заявил капитан Сантос и спустился на террасу первого этажа, где жандармы по-своему уже «выколачивали» деньги из жителей Конитаки.

Тех, кто упорствовал или пытался объяснить, что деньги израсходованы, жандармы и солдаты избивали плетьми.

Во время жесткой расправы капитану Сантосу стало известно, что в доме одного из рудокопов на излечении остался боец из отряда Роке Лопеса. Жандармы тут же схватили больного и вместе с хозяином дома посадили в тюрьму.

Самосуд продолжался до рассвета. Бльшая часть розданных Роке Лопесом денег была возвращена алькальду. Перед уходом из Конитаки капитан Сантос Мурильо с согласия судьи, но явно нарушая существовавшие законы, распорядился повесить «бандита» и укрывавшего его рудокопа. Но не успели родственники несчастного снять тела повешенных, как в селение, словно горный вихрь, ворвался отряд Роке Лопеса. Он проследовал прямо к дому судьи.

Префект с алькальдом и жандармы поспешили скрыться. Они не могли и думать о сопротивлении, когда все население было настроено против властей.

Правосудие свершилось на площади перед балконом муниципалитета. Обвинял судью народ, и когда Роке Лопес в воцарившейся тишине спросил: «За все содеянное, за нарушение закона, за убийство двух честных людей какую кару заслуживает судья?», все присутствующие единодушно потребовали:

– Повесить!

Приговор был приведен в исполнение у той же самой сейбы, что раскинула пышную крону над дорогой у выезда из Конитаки и еще вчера была свидетельницей казни двух невинных людей.