Текст книги "Мир приключений 1974 г."

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Николай Коротеев,Всеволод Ревич,Владимир Михановский,Михаил Грешнов,Юрий Папоров,Абрам Палей,А. Абрамов,В. Морозов,С. Ярославцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 51 страниц)

Глава II
ВОЗМЕЗДИЕ И ГУБЕРНАТОР

В местечке Сан-Игнасио Лопеса и Парру с нетерпением поджидал Франсиско Барболин. Бывший кузнец, мастер на все руки, теперь работал поденным рабочим. Он познакомился с Лопесом и Паррой в тюрьме, где отсидел три года только за то, что в том же селении открыл свою кузнечную мастерскую дальний родственник местного судьи. Двум кузнецам в небольшом селении стало «тесновато», и судья с помощью префекта нашел предлог, чтобы упрятать в тюрьму конкурента.

В тюрьме Франсиско Барболин понял, что справедливости в его стране можно добиться, только объединившись с такими же, как и он, простыми людьми и взяв оружие в руки. Ему достаточно было часа, чтобы собраться в дорогу. Вместе с ним па коней сели и два его приятеля. Барболин, ожидая Лопеса, убедил их в правоте своих намерений. Роке Лопесу понравились Рамон и Педро – молодые рабочие с серебряного рудника.

Вдали показалась крона высокого дерева, возле которого начинался поворот с основной дороги к руднику Гуадалупе. Лопес подал знак – дальше их путь лежал по еле заметной тропе, уводившей к глубоким ущельям одного из отрогов Сьерра-Мадре-дель-Сур. Не успели всадники сделать и двух шагов по тропинке, как Парра, ехавший первым, остановился.

– Посмотрите.

За кустами испанского дрока, ежевики и барбариса, на небольшой поляне, плотно окруженной деревьями, у трупа большого кудлатого пса сидел на корточках человек и ковырял ножом в каменистой почве яму. Он был так увлечен своим занятием, что не заметил приближения всадников. Рядом с ним на земле лежало старенькое соломенное сомбреро и видавшая виды котомка.

Человек опустился на колени и стал руками выгребать из ямы острый мелкий гравий. Всадники подъехали вплотную, и только тогда он поднял голову и злобно посмотрел на окруживших его людей.

Роке быстро спешился, вынул из чехла нож и молча принялся помогать незнакомцу. Тут же и остальные, кто с ножом, а кто с мачете в руках, склонились у ямы.

Толстячок плюхнулся на землю и быстро-быстро заморгал. Он не плакал, из его глаз не лились слезы, он молча, с тоскою смотрел на простреленную голову мертвого пса.

– Бог запаздывает, но не забывает, – произнес наконец толстячок дрожащим голосом.

– А ты, брат, лучше бы на себя больше надеялся, чем на бога, – ответил Лопес, поднимаясь на ноги.

– Тот, кто горшком родился, не может быть чашкой для шоколада, – сокрушенно произнес незнакомец.

– Ладно, твое дело… Кто собаку-то убил?

– Почем я знаю? Сеньор какой-то. Все они одинаковы… Не понравился ему лай, и не стало больше моего друга. Им же все можно… – Толстяк втянул голову в плечи.

– Что верно, то верно. А чем на жизнь промышляешь?

Толстячок еще раз внимательно оглядел столь неожиданно появившихся странных всадников. Они не были похожи на других и вызывали симпатию и доверие, особенно тот, кто заговорил с ним первым.

Почесав затылок, толстяк протянул руку, взял лежавший рядом нож, лег на спину и из этого положения метнул его. Нож пролетел метров десять. Перевернувшись несколько раз в воздухе, он точно, острием вонзился в ствол молодого тамаринда.

– Могу повторить. – Толстяк жестом попросил нож у Парры.

– Даю слово, ты мне начинаешь нравиться, дружище, – заявил Сирило и бросил ему свой нож. – Как тебя зовут?

– Хуан Пуэбло. – Толстяк поймал нож на лету за рукоятку, прикинул его вес на руке, взял за конец лезвия, прицелился и, прикрыв глаза левой рукой, снова метнул. И этот нож пришелся точно в то место, куда был послан.

Тогда Барболин и Рамон протянули Хуану сразу два ножа. Тот встал спиной к дереву и пустил ножи через плечо – оба вонзились в ствол. Это трудное упражнение вызвало восторг у друзей Лопеса.

– Куда ж ты путь держишь, Хуан? – спросил его Роке.

– Не знаю… Раньше, куда пес бежал, туда и я шел. Я метал ножи, а он с сомбреро в зубах собирал медяки. Временами трудновато было, но всегда весело. А теперь… теперь не знаю.

– Послушай, пойдем-ка с нами. – Пеший конному не товарищ.

– Как знаешь. Только, говорю тебе, с нами не потеряешь, только обретешь. Не захочешь, в любое время уйдешь, а подходящая лошадь у нас для тебя найдется. – С этими словами Роке вышел на дорогу, посмотрел в обе стороны, что-то увидел и, возвратившись, предложил: – Давай, Хуан, быстрее хорони своего друга. Сдается мне, что сейчас мы сумеем отомстить за него.

Хуан Пуэбло еще утрамбовывал землю на могиле кудлатого, когда раздалось фырканье лошади. Лопес подал знак, друзья его скрылись, а он с Хуаном вышел на дорогу.

Какой-то всадник гнал перед собой четырех груженных тяжелой поклажей мулов.

– Далеко ли путь держите, дон Антолин?

– Ты бы хоть поздоровался, – зло заметил старик. – Откуда меня знаешь?

– Кто вас здесь не знает? – Лопес не спеша вынул револьвер и, направив его в сторону дона Антолина, произнес: – Узнаёте?

Дон Антолин поглядел на револьвер.

– Узнаю. Таких у меня за все время было только два. Одни вот… – Но Лопес повелительным жестом приказал старику снять руку с кобуры. – Другой был продан месяц назад мистеру… как его? С рудника «Сан-Висенте». Однако каким образом это дорогое оружие оказалось у вас?

– Точно таким же, как и ваше. – Лопес подошел вплотную к лошади дона Антолина, наведя вороненое дуло прямо на грудь оружейника.

– Молодой человек, с этим не шутят!

– Я знаю, что вы продаете оружие не для шуток. И я не шучу. Вполне серьезно. Да и бедные мулы устали под тяжелой пошей. Руки!

Дон Антолин покорно бросил поводья и поднял над головой руки. Лопес обезоружил его и сказал:

– А кошелек отдайте сами моему спутнику. Час назад один такой же, как вы, «добрый» человек застрелил у него на глазах любимого пса, единственного друга. Вот вам и надлежит держать ответ за вашего собрата.

– Что это значит? Как вас зовут?

– Пока это не имеет значения, но скоро вы узнаете мое имя. Ну, побыстрее кошелек…

Хуан поймал объемистое портмоне, туго набитое ассигнациями, а Лопес сильно ударил по крупу коня, на котором сидел дон Антолин, свистнул, и через минуту того уже не было видно в клубах дорожной пыли.

– Зачем мне эти деньги? Я никогда не брал чужого. – Хуан протянул портмоне Лопесу.

– Настоящего друга деньги не заменят, но па первое время… Однако, если не жалеешь, раздай тем, кого встретишь победнее. Поедешь с нами, Хуан, а завтра решишь, с кем тебе быть и что делать дальше, – заявил Лопес и позвал товарищей.

Барболин с удовольствием помог Хуану взобраться на своего коня, а Парра погнал нагруженных оружием мулов по указанной Лопесом тропе, которая привела их к хорошо скрытой в скалах просторной пещере.

* * *

Довольно высокие своды грота – в былые времена здесь пробовали заложить рудник – дали надежный приют Роке Лопесу, его друзьям, их лошадям и груженым мулам.

– Пока разберите тюки, накормите и напоите лошадей – вода здесь в пятидесяти шагах вниз по ущелью, – разведете костер, я успею возвратиться. – Сказав это, Роке вынул из кобуры ремингтон и скрылся в зарослях орешника.

Вскоре в горах многоголосым эхо прозвучал одиночный выстрел, а уже через час на огне жарилось мясо горного козла.

За едой – вкусно приготовленным барбакоа[12]12
  Барбакоа (исп.) – жареное на решетке из зеленых ветвей мясо.


[Закрыть] с острым соусом и маисовыми лепешками – Лопес, бросив на Хуана Пуэбло долгий, испытующий взгляд, заговорил:

– Завтра, мучачос,[13]13
  Мучачо (исп.) – мальчик, юноша. В Мексике и странах Центральной Америки употребляется как форма обращения.


[Закрыть] у нас будет первое настоящее дело. Я должен свести счеты с теми, кто упрятал меня в тюрьму, и мы завладеем кассой рудника Гуадалупе. Но сделаем это без единого выстрела. Вообще и в дальнейшем мы не станем нападать и грабить, как какие-нибудь разбойники. Наше оружие – это смелость, точный расчет, быстрота, а где надо и хитрость.

– Может, рискованно идти именно на этот рудник? Там сейчас только и разговоров что про вас? – спросил Рамон, прикуривая от тлеющей головешки.

– Именно там-то меня никто и не ждет! Жандармы думают, что я удрал. Разве они могут допустить, что я здесь, всего в часе ходьбы от дома Синфоросо?

Хуан бросил вопросительный взгляд на Лопеса, а тот, ответив ему спокойной улыбкой, продолжал:

– Месть сама по себе – дикое, слепое чувство – вызывает во мне отвращение. Вот рассчитаться, чтобы справедливость восторжествовала, это я признаю. Рассчитываться надо с теми, кто обманул, используя положение, богатство, подкуп, предательство. Если кто-нибудь из нас ограбит бедного, просто украдет, обидит женщину, старика пли ребенка, он за это ответит. Согласны?

– Да! – дружно ответили все, а Хуан перекрестился.

– Хуан нам не верит. Но, повторяю тебе, мы не грабители с большой дороги Все, что мы станем делать впредь, будет честно и в интересах парода Ему никто не помогает, о нем никто не думает… Завтра сам увидишь, а сейчас давайте спать. Рамон, ты дежуришь первым. В этой пещере мы в безопасности, но тюремный лекарь любил говорить: «Грамм предусмотрительности стоит дороже, чем тонна лекарств», и был прав.

* * *

К середине дня улицы селения Гуадалупе стали пустеть. Приближался полдень. Из управления рудника на обед расходились служащие.

Па небольшой площади перед зданием управления появились угольщики. Дырявые сомбреро прикрывали их головы, а тело – бедные одежды, дешевые, поношенные деревенские накидки. Они гнали перед собой четырех мулов и двух ослов. Ослов и мешки им продал старый рудокоп, которого все звали дядя Хосе.

Роке Лопес вытер пот с черного от угля лица и приказал остановиться.

– Ждите моего сигнала, тихо сказал он и спокойно вошел в контору. Там в этот час обычно оставался один администратор. После возвращения служащих с обеда он вообще уходил из конторы до утра следующего дня.

– Мы не нуждаемся в рабочих, – встретил он заученной фразой вошедшего Лопеса.

– А меня управляющий послал узнать, не продадите ли вы заезжему коммерсанту пять—шесть слитков серебра.

– Что есть, уже продано, и вообще мы с частными лицами не… – Администратор не успел договорить.

Роке с поразительной ловкостью перескочил стойку и, выхватив из-под рубахи револьвер, произнес:

– Ни слова или буду стрелять!

Администратор от изумления открыл рот, чем немедленно воспользовался Лопес, чтобы всунуть в него платок. В следующий миг верный исполнитель воли хозяев рудника был связан по рукам и ногам и уложен под стойку.

– Мучачос, – позвал Роке друзей, – входите. Сеньор Гутьеррес ждет вас.

«Угольщики» в изумлении переглянулись, но не стали мешкать и вошли вслед за Лопесом в контору. У ослов и мулов остался Хуан.

Роке хорошо знал, где находилась кладовая, несгораемый шкаф кассы и ключи от них. Переложить слитки и наличные деньги в мешки и прихватить с собой долговые расписки рабочих, чтобы затем уничтожить их, было делом нескольких минут.

Когда его товарищи ушли, оке повернул администратора лицом к себе, снял сомбреро и проинес:

– Вот теперь, сеньор Гутьеррес, вы действительно вправе говорить, что Роке Лопес – грабитель. Хотя тоже отчасти. Зная наверное, что я не мог ограбить кассу, которую вы же сами мне доверили, вы вместе с Синфоросо упрятали меня в тюрьму. Всем серебром Мексики вам не заплатить мне за унижение, которое я испытал в полиции, на суде и в тюрьме. Вы, ваши хозяева, местная власть лишили меня честного имени. Вы первыми бросили вызов. Я принимаю его! Но помните, что тот, кто разворотил костер, не должен жаловаться па искры, обжигающие ему лицо. До скорой встречи, сеньор Гутьеррес! – И Роке, заперев снаружи дверь конторы, не спеша догнал остальных.

* * *

Оставив селение, Лопес повернул «серебряный караван» на окольную дорогу и вскоре по малоизвестной тропе вывел его к глубокому ущелью. Там, в густой сосновой рощице, на поляне меж обломков скал, седоков ожидали стреноженные кони, а всего в пяти сотнях шагов выше поляны находилась скрытая от непосвященного взора небольшая, но глубокая пещера.

Узкий вход в нее представлял собой естественную расщелину в теле базальтового утеса, нависшего над обрывом, и скрывался за колючими кустами барбариса и плотной зеленой стеной можжевельника. Относительно невысокий свод пещеры кое-где расширялся, но чаще в ней можно было двигаться лишь ползком. Пещера имела несколько ответвлений и выход с противоположной стороны утеса. Она была очень удобна еще и потому, что находилась в непосредственной близости от дороги.

Разгрузив мулов и подбросив им сухих кукурузных початков, Лопес и его товарищи подкрепились остатками еды и, переодевшись в свое обычное платье, вновь сели на коней.

Ни Парре, ни Барболину, ни остальным не был ясен план их предводителя. Удивляло то, что они направили своих копен прямо по дороге к Гуадалупе. Перед выходом Лопес сказал Хуану: «Сейчас ты решишь, что тебе делать дальше».

План Роке был прост. Он рассчитывал, что не более чем через час после их ухода администратор будет развязан и в селении станет известно об ограблении рудника. Еще через четверть часа вслед за «угольщиками» в обе стороны дороги пошлют погоню. В нее отрядят весь наличный состав сельских жандармов. Оставлена будет лишь самая необходимая охрана участка и камеры предварительного заключения. Вот к мрачному каменному зданию тюрьмы, хорошо всем знакомому в селении, Роке Лопес и направился без промедления. Войдя в помещение с Паррой и Барболином, Лопес спросил сержанта, можно ли переговорить с начальником. Сержант, видя перед собой вооруженного ранчеро,[14]14
  Ранчеро (исп.) – хуторянин, мелкий помещик.


[Закрыть] встал из-за стола и ответил, что хефе ускакал в погоню за Роке Лопесом, который два часа назад ограбил рудник.

– Жаль, что мы разминулись! Он ищет меня, а я ищу его.

До сержанта еще не успел дойти смысл сказанных слов, как перед его носом запрыгало дуло револьвера.

– Руки вверх! Ни с места! – произнес Роке. Находившиеся в комнате жандармы тут же были обезоружены.

Лопес взял у сержанта связку ключей, открыл замки на тяжелых засовах камеры и, раскрыв дверь, громко произнес:

– Я Роке Лопес, мучачос, выходите! Дарую вам свободу! Тот, кто действительно совершил преступление, больше не должен его повторять. Те, кто посажены сюда несправедливо, пусть ничего не боятся – я и мои друзья встанем на вашу защиту.

– Дон Роке, здравствуйте! Вы помните меня? – спросил один из заключенных, вплотную подойдя к Лопесу.

– Вы Гарсия – хозяин лавочки, что у самой шахты рудника.

– Был хозяином, вы хотите сказать, дон Роке. Однажды, черт меня попутал, я взял да и потребовал у алькальда заплатить мне за продукты. Тот обругал меня последними словами. Я ответил. Алькальд упрятал меня сюда, как говорится, «за оскорбление власти». Я откупился и меня выпустили. Но в лавку стал присылать своих слуг не только алькальд, но и судья. Я долго терпел, а когда отказался отпустить товар, снова очутился здесь. Теперь вижу: мне надо идти с вами.

– Вот сейчас я узнал тебя, сеньор дон Роке. Когда продавал тебе ослов, не догадался, кто ты. – Из темной камеры показался дядя Хосе. – Кто-то донес, что видел моих ослов у конторы. Меня избили, деньги, что ты мне дал, отобрали, а хефе политико сказал, что я твой сообщник, и обещал со мной разделаться.

– А где он сейчас, этот Эпифанио Ломели?

– В погоне за вами, – ответил кто-то из присутствующих, а дядя Хосе продолжал:

– Я достаточно пожил на этом свете, чтобы оставаться купцом. Дай и мне винтовку, сеньор Роке, и возьми меня с собой.

Оружие, отобранное у жандармов, быстро раздали тем, кто пожелал присоединиться к отряду Лопеса, и тогда тот сказал:

– Поскольку Ломели в селении нет, пойдемте к судье…

Страж правосудия отдыхал после обеда, но когда слуга сообщил ему, что пришли какие-то незнакомые люди, не замедлил выйти в тенистый дворик, со всех сторон закрытый тенью пальм и бананов.

Увидев Лопеса перед собой, судейский чиновник на миг потерял дар речи.

– К твоим услугам, Карлос. Вот мы и вновь свиделись. Только теперь наши роли поменялись. Ты знал, что я был невиновен, и все-таки упрятал меня в тюрьму. Я знаю не хуже тебя, в чем ты виновен, однако, в отличие от тебя, буду справедливым. Обвинителями станут они. – И Роке широким жестом показал на жителей Гуадалупе, толпившихся у дома. – Сейчас пойдем к алькальду, и не вздумай только «шутить», если не желаешь сразу отправиться к предкам. – Лопес положил руки на револьверы, висевшие у него на поясе.

В доме председателя местного муниципалитета личный охранник алькальда при виде вооруженного Лопеса выхватил из кобуры револьвер. Но Хуан Пуэбло находился рядом. Брошенный им нож на мгновение опередил выстрел. Алькальда и охранника связали. Личный сейф председателя муниципалитета был открыт с его собственного согласия, и из сейфа извлекли все документы и наличные деньги.

– Парра, Барболин и дядя Хосе, разыщите администратора рудника и приведите его в муниципалитет. Там у нас с алькальдом и судьей состоится небольшой разговор, – приказал Лопес, и все направились на центральную площадь.

В присутствии служащих муниципалитета, под одобрительные крики собравшихся жителей, Роке Лопес объявил, что за все совершенные ими должностные преступления алькальд и судья селения Гуадалупе-де-лос-Рейес отстраняются от занимаемых должностей, навечно изгоняются из селения, а все ими награбленное возвращается прежним владельцам.

Алькальд, дрожа как осиновый лист, сам написал прошение о своей отставке и передал ключи с печатью тому, кто по положению должен был в подобном случае до предстоящих выборов занять его пост. Новый мэр принес присягу быть честным, строго соблюдать существующие законы и немедленно выплатить жалованье всем муниципальным служащим. Роке Лопес знал, что чиновникам, жандармам, учителям, сторожам, мусорщикам и всем другим, кто служил в муниципалитете, бывший алькальд задерживал выплату зарплаты по нескольку месяцев, получая в банке с этих денег проценты.

Жандармы пожелали получить свои деньги немедленно.

– Сколько времени вам не выплачивали жалованья? – спросил Лопес одного из них.

Ответил сержант. Он вытянулся в струнку и взял под козырек.

– Мои капитан, рядовые не получали ни сентаво пять, я – три месяца У нас доволен только один лейтенант.

– А на что вы жили?

Сержант опустил глаза.

– Капитан, у нас у всех семьи, дети… Есть-то надо…

– Обирали кого могли?

Сержант утвердительно кивнул.

В это время в зал муниципалитета ввели администратора рудника.

– Вот, Роке, смотри, что мы нашли у него дома. – Парра положил на стол увесистый мешок, из которого посыпались на стол золотые монеты, драгоценные украшения, изделия из серебра, два револьвера, купчие, нотариальные бумаги, долговые расписки.

– Мигель Гутьеррес, вы так же, как алькальд и судья, за притеснения рабочих лишаетесь всего награбленного имущества и завтра же на рассвете навсегда покинете Гуадалупе. Назовите писцам имена бывших владельцев земель и домов, незаконно ставших вашей собственностью.

– Повесить его, скорпиона! Он всю кровь из нас выпил!.. Повесить!.. – раздалось сразу несколько голосов.

– Нет, мучачос, мы не станем убийцами. Мы по-справедливому будем защищать ваши интересы.

– Сеньор дон Роке, а вы забыли про хефе политико. У него в доме еще больше, чем у Гутьерреса, – подсказал дядя Хосе.

– Не называй меня так, дядя Хосе. Я не сеньор. Я всем вам товарищ и друг. А что касается хефе политико, то пусть знает, что очередь дойдет и до него. Сейчас дома у него одни женщины и дети. Мы не станем их обижать. Подождем, когда возвратится сам дон Эпифанио. А сейчас идемте в лавку рудника.

Это предложение вызвало всеобщее ликование.

В лавке, в которой администрация рудника вынуждала более чем пятьсот рабочих покупать второсортные продукты и предметы первой необходимости, Роке Лопес потребовал долговые книги и попросил Барболина организовать бесплатную раздачу присутствующим всего имевшегося в лавке товара.

Кто-то из рабочих потянулся за бутылками с текилей.[15]15
  Текиля (исп.) – крепкая кактусовая водка.


[Закрыть]

– Нет, нет, мучачос, – сказал Лопес, – берите все, хозяева рудника достаточно нажились на вас, – все, кроме вина. Вино, как продажные власти и алчные хозяева, – ваш злейший враг. Вино – в огонь. Там сгорят и эти долговые книги.

Тут же был разведен костер. В него полетели раскупоренные бутылки. Спирт запылал ярким синим огнем. Пока в лавке продолжалась бесплатная раздача продуктов и товаров, Роке Лопес вместе с Хуаном Пуэблой вошел в местную школу, находившуюся в неказистом глиняном домике.

Директор школы встретил Лопеса с распростертыми объятиями:

– Я знал, мой мальчик, что ты не забудешь старого Бонилью!.. Но что ты задумал? У меня не укладывается это в голове…

– Мой учитель, а я – то был уверен, что как раз вы скорее, чем другие, правильно меня поймете. Нет у меня иного пути! Вы любите простой народ, я это знаю. Вы сами научили меня уважать достоинство и права других. Я хорошо помню, как вы страдали оттого, что Мигель Гутьеррес не разрешал вам заниматься просвещением рудокопов. А нашему народу прежде всего нужны знания. Дон Анхель, я скоро снова к вам зайду. Мы еще с вами поговорим. А это, – и Роке высыпал па стол две пригоршни золотых монет, – устройте детям хороший праздник.

– Что ты, что ты! – замахал руками директор школы. – Прошу вас! И ждите, я скоро приду.

– Прощай и береги себя, мой мальчик!

Уходя от старого учителя, в коридоре школы Роке Лопес столкнулся с девушкой. Строго и просто одетая, с аккуратно уложенной на голове черной косой, она сразу привлекла его внимание. Глаза ее излучали такую доброту, что Роке остановился как вкопанный. Он не мог оторвать от девушки взгляда. Она же, учтиво поклонившись, прошла в кабинет Бонильи. Гулко и возбужденно застучало сердце в груди Роке. Он спохватился, лишь когда заметил, что Хуан с удивлением глядит на него.

– Идем на главную площадь. Там сейчас соберется все селение, – быстро сказал Лопес и вышел из школы.

Подойдя к церкви, рядом с которой Роке увидел своих людей, он поднялся на ступеньки паперти и обратился к собравшимся. На площади воцарилась тишина.

– Слушайте меня, население Гуадалупе! Многие из рас хорошо знают, что было со мной. Я понимаю теперь, что это не было случайностью. В стране, где мы живем, с такими людьми, которые до сегодняшнего дня распоряжались вашими судьбами в Гуадалупе, иначе и не могло быть. Чем человек честнее, тем больше неприятностей и бед его ждет. Чем он правдивее, тем ему тяжелее живется. Разве это справедливо? Нет! Вот почему сегодня здесь у вас на глазах были отстранены от власти судья, алькальд и администратор рудника. Очередь за хефе политико…

– Долой его! – единым возгласом пронеслось над площадью.

– Если он не одумается, то последует за ними. Эти трое не позднее завтрашнего утра – и вы будете тому свидетели – оставят Гуадалупе, чтобы больше никогда сюда не возвратиться. Уверен: они хорошо усвоили, что их ждет в противном случае. Роке Лопес не бросает слов на ветер! Здесь, – и Роке поднял над головой листы бумаги, – собственноручно подписанные ими отставки. Они будут отосланы губернатору. Л вот эти документы свидетельствуют об их добровольном и безвозмездном возвращении прежним владельцам многочисленных незаконно присвоенных земельных участков. Раздайте эти бумаги тем, кому они должны принадлежать.

Воздух взорвался криками:

– Вива Роке Лопес!

Выждав минуту и жестом попросив тишины, Роке Лопес продолжил:

– Знайте все! Я и мои друзья встали на защиту бедных. Пришел конец безнаказанного угнетения властями народа, конец беспощадной эксплуатации на руднике рабочих, конец, обману, обсчету, вымогательствам, конец издевательствам помещиков над пеонами.[16]16
  Пеон (исп.) – крестьянин, сельскохозяйственный рабочий.


[Закрыть] Сегодня мы заняли Гуадалупе без единого выстрела, но у нас не дрогнет рука против врага, против предателя, против тех, кто не прекратит обирать бедных. Сейчас мы уйдем из Гуадалупе, но здесь останутся верные люди. Они сумеют сразу сообщить нам, если новые представители власти не сделают для себя вывода. Даю вам слово, что Роке Лопес возвратится сюда столько раз, сколько потребуется, чтобы вы, честные люди, жили в справедливости!

Вновь над площадью прокатились громогласные возгласы восторга.

– И еще хочу сказать, чтобы знали все, – в каждом бедном человеке мы видим союзника и друга. Любому бедному мы всегда придем на помощь. Мы будем нападать на богатых, отбирать у них награбленное, мы будем нападать на обозы с серебром. Большая часть денег пойдет на помощь бедным, многодетным семьям, у которых нет средств на обучение в школе своих детей, тем честным ремесленникам и кустарям, которые пожелают открыть собственные мастерские, всем тем, кто по-настоящему будет нуждаться в пашей помощи. А сейчас расходитесь. Я еще должен повидать моих братьев.

С этими словами Роке Лопес сбежал со ступенек. Братьев ему так и не удалось увидеть, они уехали по делам в город.

Когда перед заходом солнца Роке Лопес оставил селение Гуадалупе, в его отряде было уже восемнадцать всадников.

* * *

Через месяц после дерзкого налета на рудник Гуадалупе в просторном кабинете губернатора штата Синалоа состоялся важный разговор.

Ограбление кассы рудника, насильственное отстранение должностных лиц от их обязанностей, возвращение земель и аннулирование долговых обязательств – неслыханные до того в стране действия шайки «бандитов» вызвали серьезное беспокойство властей. Рудник принадлежал американской горнорудной компании, которая не замедлила предъявить претензии губернатору, отправив копию жалобы самому президенту республики генералу Порфирио Диасу. В письме так и говорилось, что «власти в штате не обеспечивают необходимых условий для нормального функционирования частного предпринимательства».

Губернатор Франсиско Каньедо, получивший погоны генерала за решительную поддержку переворота, в результате которого к власти в стране пришел Порфирно Диас, теперь редко снимал с себя военную форму.

Докладывал капитан Сантос Мурильо, которого Каньедо специально посылал собрать подробные сведения о Роке Лопесе. Напротив капитана в кресле расположился командующий армейскими соединениями штага генерал Хесус Гами-рес Террон.

– Итак, я вас слушаю. Можете сидеть, капитан.

– Шайку бандитов, мой генерал, действительно возглавляет некий Роке Лопес Сасуэта, как об этом доносил в первом сообщении префект Гуадалупе-де-лос-Рейес. Родом Лопес из Эль-Чако, в прошлом небольшом ранчо, которое некогда принадлежало его отцу Тимотео Лопесу. Мать Роке, дочь аптекаря из Масатлаиа, вступила в брак против воли своих родителей. Согласно выписке из церковной книги прихода Сан-Игиасио, Роке Лопес родился 28 июня 1855 года. Он пятый и самый младший сын в семье.

– Связь с братьями установлена? – перебил губернатор.

– Нет, то есть… она не доказана, мой генерал. Все четверо – Антонио, Винсенте, Фернандо и Хосе, – правда, работают рудокопами на ограбленном руднике. Однако в поведении их ничего предосудительного не замечено.

– Продолжайте. – Глаза губернатора почти скрылись за мохнатыми бровями.

– Надо сказать, что на ранчо никогда не работало больше десяти пеонов. Тимотео Лопес гордился тем, что сам вместе с пеонами выезжал работать в поле. В таком духе он воспитал и своих сыновей. Младший из братьев – Роке был любимцем семьи и всех соседей. По утверждению его учителя Анхеля Бонильи – ныне он возглавляет школу в Гуадалупе, – Роке хорошо учился, помимо занятий много читал, неизменно выходил победителем в мальчишеских играх. Была у него странность: больше всего на свете он любил уезжать один в горы, где, бывало, пропадал по целым неделям. Пищу добывал там. где ее находили дикие звери, если уж и тогда он не занимался грабежом…

Губернатор одобрительно закивал, а по лицу генерала Террона, которое не выражало никаких эмоций, нельзя было ничего сказать о том, что он думал.

– В шестнадцать лет Роке был уже отличным чарро. Он не уступал иным взрослым, особенно в стрельбе с ходу на лошади. При содействии влиятельной особы из города Дуранго, родной сестры известного вам, мой генерал, сеньора Лауреано Роча, ближайшего соседа Лопесов, Роке отправили продолжать учебу в Дуранго, где он и закончил общеобразовательную семинарию. А в это время старший из братьев, Антонио, вздумал… как бы это сказать… претендовать на руку единственной дочери Рочи, не давал ей проходу…

– Здесь вы не совсем точны, капитан. Любовь молодых была взаимна, насколько мне известно, – перебил говорившего генерал Террон.

– Да, но Роча был категорически против с самого начала. Он запретил молодым видеться, а Антонио упорствовал…

– И тогда Роча приказал своим людям избить его, – докончил за капитана генерал.

– Позволь, дон Хесус, ты что, все это уже знаешь о Лопесе? – с некоторым раздражением спросил губернатор.

– Нет, дон Франсиско, но кое-что нам в армии все же известно.

– Продолжайте, капитан!

– Так вот, в ответ Тимотео Лопес нанес оскорбление сеньору Роче. А между тем оказалось, что Лопесы-то жили па земле, которая издавна принадлежала семейству Рочи. Тот потребовал землю обратно, и суд нашел вполне законными претензии Лаурсаио Рочи, а купчую, которая была предъявлена Лопссом, – неверно оформленной.

– Узнаю старого Рочу, – заметил с улыбкой губернатор. – Когда я начинал службу, Роча был старшим прокурором штата.

– Словом, Лопес отказался покинуть ранчо Эль-Чако, хотя Роча дал ему месяц срока на отъезд. Но в один прекрасный день Лопес, не сказав никому ни слова, бесследно исчез. Жена его заболела и…

– И на руках приехавшего из Дуранго младшего сына умерла, – закончил генерал Террон.

– Вы точно информированы, сеньор генерал. После этого братья переехали к дяде по материнской линии, который работал и работает по сей день на руднике Гуадалупе.

– Так там просто заговор! – воскликнул губернатор.

– Должен вас несколько огорчить, мой генерал, ибо самая тщательная проверка показала, что этот человек вне подозрений. Администрация считает его одним из самых честных и исполнительных служащих.

– Вот как! Ну, ну. Что же дальше?

– Старшие братья становятся горнорабочими, а Роке, наиболее способного из них, принимают в контору управления рудника. Он проявляет себя, и ему очень скоро доверяют должность кассира, то, к чему он, очевидно, стремился, так как не прошло и двух месяцев со дня его назначения, как Лопес похитил из сейфа слитки серебра. Правда, при этом он был настолько пьян, что так и заснул у открытого сейфа…

– Уже одно это, капитан, говорит о том, что он вряд ли заранее обдумывал план похищения слитков, – высказал свое мнение генерал Террон.

– Однако факт остается фактом: восьми слитков, по дна с половиной килограмма каждый, в сейфе не обнаружили. Свидетели показали на Лопеса, состоялся суд, и бывший кассир был осужден на десять лет тюремного заключения.

– А что вы скажете по поводу записки, оставленной Лопесом на теле убитого им Синфоросо?

– Такие люди, как Лопес, способны на все!

– Мне сдается, вы пытаетесь стать на сторону этого Лопеса? – спросил губернатор генерала.

– Я, как солдат, дои Франсиско, предпочитаю знать своего настоящего противника, истинную его силу, а не… – Генерал Террон осекся и тут же продолжил: – Чтобы успешнее с ним сражаться, надо знать все, что было с Лопесом в действительности, а не то, что доносят нам в угоду.