Текст книги "Победители и побежденные"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Ему самому очень нравилось, как он, подняв руку, плавными каскадами бросает в зал фразы:
Я достаю
из широких штанин
Дубликатом
бесценного груза.
Читайте, завидуйте,
я – гражданин Советского Союза!
Победа Тёмы на конкурсе чтецов была блестящей! Отбор шел в несколько туров, и в результате его включили в число лауреатов, которые выступали на сцене Колонного зала перед всеми участниками Елки и там же были награждены. Тёме достались новенькие коньки «гаги», о которых он мог только мечтать. Он все еще катался на «снегурках», и отец обещал отдать ему свой «английский спорт». А на «гагах» можно было играть в русский хоккей!
Когда счастливый, с гостинцами деда Мороза и коробкой, в которую были упакованы коньки, Тёма вернулся домой, там уже было полно гостей и вовсю шла подготовка к встрече Нового года. В семье Наумовых этот праздник был радостным вдвойне, так как совпадал с днем рождения Анны Михеевны. По такому случаю у них собирались не только друзья, но и родственники. Готовить праздничное угощение матери, как всегда, подсобляли муж и ее сестры. Но на этот раз объявился еще один, неожиданный помощник.
Бахрам, брат Мамеда Рузаева, был очень на него похож, но намного моложе. Тоже выше среднего роста, такой же статный и мускулистый. Арестованный почти одновременно с братом он больше года просидел в тюрьме и был бы наверняка расстрелян или сослан на Колыму, если бы не чудесное освобождение и реабилитация Мамеда. В Москву он прибыл для оформления документов и, будучи холостым, решил задержаться и встретить Новый год у своих старых друзей.
– Меня, конечно, спасла реабилитация брата, но сейчас уже многих из тех, кого безвинно посадили, выпускают из тюрем и лагерей на свободу, – рассказывал Бахрам. – Новый нарком Берия, похоже, старается исправить ошибки, а вернее, – он понизил голос, – преступления Ежова. Говорят, что этого негодяя публично объявят врагом народа и казнят, если уже тайком не расстреляли.
Само собой, Бахрам сразу же принялся за приготовление плова, о чем его все просили, особенно соседка Марта, сразу «положившая глаз» на восточного красавца. Она напросилась помогать ему в этом тонком искусстве. Тёма тоже из любопытства вертелся на кухне и, по тому, как Марта, стоя за спиной хлопотавшего у плиты Бахрама, прижималась к нему пышной грудью, сразу понял, что она с ним заигрывает.
Однако сотворение плова действительно было непростым делом. Бахрам отмерял пальцами уровень воды над рисом в казане, отдельно готовил мясо и совершал много других сложных операций, которые тетя Марта примерно записывала в ученическую тетрадку. Анна Михеевна с Инной и Риммой накрывали на стол.
Вскоре стали собираться гости. Сначала прибыли родственники, дядья Тёмы Илья и Дмитрий. Не было только дяди Бори – он встречал Новый год где-то на стройке. А когда подъехали приятельница мамы тетя Белла и сослуживец отца со своей супругой, можно было начинать. Анна Михеевна пригласила всех за стол.
* * *
Разговор сам собой зашел о текущей политике. Всех волновал вопрос о наглом ультиматуме, предъявленном Гитлером Чехословакии, и отношении к этому Лиги Наций. Никто не понимал, почему столько стран, объединенных этой организацией, не могут дать решительный отпор германской агрессии. И естественно, мнения разделились.
– Нужно фашистским захватчикам дать по рукам именно сейчас, – горячо доказывал студент-дипломник Илья. – Иначе у них только разгорится аппетит, и, проглотив чехословацкую промышленность, они развяжут войну за мировое господство! Как же этого не понимают в Лиге Наций?
– Все они понимают, – авторитетным тоном заявил лысоватый коллега Сергея Ильича, секретарь партбюро их поликлиники. – Просто и Англия, и Франция нарочно хотят вывести Гитлера к нашим границам и, столкнув нас лбами, укрепить свое господство!
– Согласен! Англо-французский капитал боится мирового коммунизма куда больше, чем Гитлера, – поддержал хозяин дома. – Они будут всячески его задабривать, лишь бы обратить фашистскую агрессию на восток.
– Но Гитлер и Муссолини предъявляют и другие территориальные претензии, оспаривая итоги Первой мировой войны, – вставила Инна, очень активная комсомолка. – Не верится, чтобы Англия и Франция согласились их удовлетворить!
– А я думаю, что они пойдут на все! – вступил в разговор Бахрам. – В Кремле слышал, о чем толкуют «наверху». Почему разрешили Гитлеру провернуть «аншлюсс», а по сути, дали ему проглотить Австрию? Почему теперь в Мюнхене сунули в пасть Чехословакию? Почему и дальше будут откупаться? – И сам же ответил: – Да потому, что не готовы они к новой войне и боятся Гитлера. Нас, конечно, тоже, но не так, как его. Потому и хотят столкнуть нас лбами. Чтобы ослабить!
– Выходит, все равно будет война? – недоуменно спросил студент-второкурсник Дима. – Но ведь Чемберлен, вернувшись в Англию из Мюнхена, заявил: «Я привез вам мир!» Неужели Лига Наций не может справиться с Гитлером и Муссолини?
– Никуда не годится твоя Лига Наций, студент, – насмешливо посмотрел на Диму лысый секретарь партбюро, чем вогнал его в краску. – Кто за ней стоит? Союзники: Англия и Франция. А они, как правильно сказал Бахрам, сдрейфили. Поэтому и объявили «политику умиротворения». Прячут голову в песок, как страусы! Ничего не даст такая политика. Лига Наций потерпела крах!
Видя, что партийный гость оседлал своего любимого конька, Анна Михеевна, которой порядком наскучили серьезные разговоры, весело напомнила: «А не забыли мы, товарищи, для чего здесь собрались? До Нового года осталось сорок пять минут! Предлагаю сделать небольшой перерыв для танцев и потом снова собраться за столом!»
Завели патефон и резво задвигались под четкие ритмы модных фокстротов – «Рио-Рита» и «Сашка». Хозяин оказывал повышенное внимание жене своего коллеги, а тот ухаживал за Анной Михеевной. Илья, у которого продолжался роман с Беллой, танцевал только с ней, а Бахрама куда-то увела соседка Марта. Леля и Леночка поочередно танцевали с Димой, а Тёма с интересом наблюдал за всеми, как всегда, сидя на диване.
От этого занятия его оторвала мама, попросив сказать Марте, что кончился хлеб и чтобы принесла своего. Не найдя соседку среди танцующих и на кухне, Тёма, постучав, заглянул к ней. Самойловы занимали две смежные комнаты, и в первой он никого не обнаружил. Зато из второй, где у них находилась спальня, раздавались какие-то звуки. Осторожно приоткрыв дверь, мальчик замер завороженный на редкость срамной картиной.
Дядя Бахрам повалил соседку на кровать, да так, что аж согнул пополам, и ее ноги находились у него на плечах. Брюки и трусы у Бахрама были спущены, голый зад ритмично двигался, и он рычал от удовольствия. Тетя Марта дрыгала ногами так, что свалилась одна туфля, и, тяжело дыша, просила: «Ну же, Бахрамчик, сильнее… не останавливайся, пожалуйста!»
Но он почему-то не послушался, со стоном, обессиленно повалился на кровать поверх соседки, и они вроде успокоились.
Тогда Тёма вспомнил о поручении матери и, прикрыв дверь, громко в нее постучал.
– Тетя Марта! К вам можно? – находчиво спросил он.
– Нельзя! – испуганно крикнула соседка. – Чего тебе?
– Гостям хлеба не хватило, – исполнил поручение Тёма. – Мама просила принести.
– Хорошо! – ответила Марта из-за двери. – Передай – сейчас принесу.
Тёма вернулся к танцующим, и вслед за ним пришел Бахрам. А еще через десять минут появилась как ни в чем не бывало и тетя Марта с подносом нарезанного на куски белого хлеба. Но Тёме надолго запомнилось то, что они делали, и лишь спустя неделю их дворовый блатной Пашка-жиган, объяснил ему, наконец, увиденное. Пашке было пятнадцать лет, он уже все знал про взрослую любовь и охотно просвещал всех пацанов.
– Это он ее «по-офицерски» шпарил. Я слышал, как один уркаган о своей шмаре рассказывал. Она тоже так любила, – похабно ухмыляясь, поведал он Тёме. – Это офицерье еще в царское время выдумало: чтоб задирать ноги у баб на погоны. Наверное, так способнее.
И хотя Тёма понимал, что еще слишком мал, чтобы думать всерьез о таких вещах, и не скоро будет иметь дело с женщинами, он все же твердо решил про себя, что когда вырастет, обязательно попробует «по-офицерски».
* * *
К концу тридцатых провал политики умиротворения агрессоров и общий крах Лиги Наций стали очевидны. Гитлер и Муссолини в Европе и Япония в Азии продолжали ускоренно вооружаться, откровенно готовясь к войне. Убедившись в бессилии этой организации, ведущие страны мира самостоятельно принимали меры по укреплению своей обороноспособности.
Так, Англия рассчитывала на неприступность своих берегов и могучий флот, Франция надеялась на железобетонную «линию Мажино», которой она отгородилась от Германии, а СССР – на такие же мощные укрепления, сооруженные вдоль западной границы и на Дальнем Востоке. Лишь Америка чувствовала себя спокойно за водными просторами двух океанов.
Внутри стран велась пропагандистская кампания по подъему воинствующего патриотизма. В преддверии новой войны в Советском Союзе она была развернута особенно мощно, так как требовалось сплотить все нации бывшей «тюрьмы народов» и, главное, круто повернуть руль идеологии, отказавшись от пролетарского братания с народами вражеских стран и вновь обратившись к национальной гордости и славной истории России.
Ученик пятого класса Тёма Наумов был редактором пионерской стенгазеты и, сочиняя передовицы, удивлялся тому, что в газетных статьях и по радио стали восхвалять русских царей и князей, отличившихся военными победами над внешними врагами. Появились замечательные фильмы, где они представлялись не тиранами и угнетателями, как раньше, а замечательными людьми, отважными героями и великими полководцами.
Так, князь Александр Невский наголову разгромил нагло напавших на Русь немецких псов-рыцарей, утопив их в Чудском озере и предупредив всех врагов: «кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет». И царь Петр Первый совершил великие дела: прорубил «окно в Европу», создал русский флот и врага бил на суше и на море. А фельдмаршал, граф Александр Суворов был непобедимым полководцем, доказавшим всему миру, что русские солдаты – самые сильные и выносливые.
Выпускались фильмы, утверждающие историческую связь и дружбу братских народов СССР. В них впервые – очевидно, для примирения с верующими – священники стали положительными персонажами. Так, в кинокартине «Богдан Хмельницкий» об историческом воссоединении Украины с Россией одним из героев был поп Гаврила, которого блестяще сыграл Михаил Жаров.
В таких фильмах, как «Салават Юлаев», народу доказывалось, что только совместная революционная борьба смогла принести освобождение от гнета национальным окраинам. Повсюду воспевалась братская дружба народов СССР и расцвет их культуры при советской власти. Каждый школьник знал имена знаменитого казахского акына Джамбула и маленькой узбечки Мамлакат, удостоенных высоких правительственных наград.
Тёма свято этому верил, пока не услышал разговор между отцом и Мамедом Рузаевым, зашедшим его навестить во время приезда в Москву. Мамед явился к ним вечером, как всегда, белозубо улыбаясь и с ценным подарком в руках: привез набор каракулевых шкурок на шубку Анне Михеевне. Несмотря на реабилитацию, в прежней должности его не восстановили, а направили на работу председателем крупного туркменского колхоза.
– Работать можно, но удручает дикость и бескультурье местной сельской жизни, – пожаловался он Сергею Ильичу за рюмкой привезенного им чудесного туркменского коньяка. – В городах еще не так чувствуется патриархальность нравов. А в кишлаках все осталось как до революции – темнота и дикость.
– Неужели образование так и не дало никаких плодов? – удивился Сергей Ильич. – А как же освобождение женщин Востока, на которое мы рассчитывали? Не верю, чтобы все они были согласны носить паранджу!
– А кто у них спрашивает? – криво усмехнулся Мамед. – Народ продолжает жить почти первобытной жизнью. Советской власти не верят, хоть и молчат. Слушают лишь старейшин, а те внушают одно: придерживаться заветов предков. – Он грустно посмотрел на своего московского друга. – Вот ты говоришь – образование. А старики доказывают людям, что оно принесло только вред, и часто оказываются правы. Наши образованные женщины становятся самостоятельными и не почитают своих мужей, как прежде. Ты не поверишь, но у нас за невесту по-прежнему дают калым, и неграмотная девушка из богом забытого кишлака стоит много дороже, чем городская, окончившая школу.
– Неужели люди живут не своим умом, а слушаются темных и необразованных стариков? – поразился Сергей Ильич. – Ведь в школе их чему-то учат?
– А что хорошего они видят, Сережа-джан? Разве наша жизнь изменилась к лучшему? – уныло покачал головой Рузаев. – Ничего не строим, даже дорог. Люди почти ничего не получают за свой труд. Нас, честных коммунистов, отстранили от руководства, и повсюду правят карьеристы и стяжатели. Люди видят это, вот и слушают стариков. – И, понизив голос, добавил: – Народ недоволен своей жизнью и властью. И не только у нас, в Туркмении. Я очень боюсь, Сережа-джан, что в случае войны будет много предательства. А войны нам, по всей видимости, не избежать!
Глава 6
Пакт Риббентропа
…И вскоре война началась, но совсем не та, которую все ожидали. Основной причиной ее явилась уязвимость (в случае нападения на СССР с Запада) второй столицы страны – Ленинграда. Граница проходила буквально за чертой города, а правительство белофиннов симпатизировало Гитлеру. Ее необходимо было отодвинуть как можно дальше, и под каким-то подходящим предлогом Красная Армия всей своей мощью обрушилась на северного соседа.
Разумеется, силы были неравные, и советское командование рассчитывало на быструю победу. Но не тут-то было. Маленькая Финляндия оказала ожесточенное сопротивление, и массированное наступление Красной Армии на Выборг захлебнулось. На границе у белофиннов оказались солидные долговременные укрепления, и пехоте очень досаждали «кукушки» – замаскированные снайперы, сидевшие на деревьях. Из-за плохой стратегической подготовки военных действий и выявившихся в первых же боях недостатков вооружения и технического оснащения советские войска понесли неоправданно большие потери.
Несмотря на то, что поставленная цель была достигнута, и СССР вынудил Финляндию отдать необходимую ему территорию, уроки этой кампании были тяжелыми и показали неподготовленность Красной Армии к войне с более серьезным противником. Но советская пропаганда преподнесла итоги финской кампании как величайшую победу, благодаря которой удалось не только обезопасить «колыбель Октябрьской революции», но и вернуть территории, издревле принадлежавшие России.
Тёма хорошо знал историю СССР. Он был круглым отличником по всем предметам, но историю и географию любил больше других. Читать тоже любил об исторических событиях, путешествиях и приключениях. Может быть, поэтому и мечтал о дальних плаваниях, чтобы своими глазами поведать то, о чем писалось в книгах.
– Не понимаю, папа, зачем же надо было отдавать принадлежавшие России земли, которые теперь приходится отвоевывать обратно, – недоуменно спросил он у отца. – Почему после революции финнам добровольно отдали Выборг и все береговые укрепления, которые обороняли подступы к Ленинграду?
– А ты разве не слышал о праве каждой нации на самоопределение? – вопросом на вопрос ответил Сергей Ильич. – Это ведь основа национальной политики, которую провозгласил Ленин. Когда произошла революция, финны пожелали отделиться. Так же, как и прибалтийские республики. Раньше весь Финский залив принадлежал России.
– Так что же, придется и у них отобрать бывшие русские крепости, которые сторожили выход в Балтийское море? – высказал догадку Тёма. – Ведь иначе наш флот запрут в Финском заливе!
– К этому все идет. Необходимо вернуть Прибалтику! Недаром Россия пролила за нее столько крови.
– Выходит, надо снова «прорубить окно в Европу»? – удивился Тёма. – А как же право наций на самоопределение?
– Этот лозунг оказался на руку буржуазным националистам. Сейчас он лишь на бумаге. В наших республиках всех, кто подавал голос за самоопределение, пересажали – и правильно сделали! Ну что останется от СССР – если все они отделятся?
– Выходит, папа, наше правительство теперь хочет вернуть земли, которые Россия потеряла после революции? – продолжал допытываться Тёма. – Значит, тогда надо воевать и с Польшей? А ведь она в союзе с Англией и Францией!
Сергей Ильич с интересом взглянул на сына, словно только сейчас увидел, какой он уже большой, и как равному объяснил:
– Ты ведь слушаешь радио? Германия вот-вот нападет на Польшу, и тогда с ней в войну вступит Англия и Франция. А что это значит? – Он усмехнулся тому, с каким интересом уставился на него Тёма, и сам же ответил на свой вопрос: – Между ними развернется такая напряженная схватка, что они ничего не смогут сделать, если в этот момент СССР силой вернет себе земли Западной Белоруссии и Украины. Ты ведь знаешь историю. Германия и Россия не раз уже делили Польшу. Разделят ее и на этот раз.
Сергей Ильич обладал даром предвидения. Дальнейшие события показали, что он, как всегда, оказался прав. Фашистская Германия напала на Польшу, и ей сразу же объявили войну Англия и Франция. Войска Гитлера, разгромив польскую армию, быстро продвигались на Восток и тогда, перейдя границу, навстречу им лавиной двинулись советские танки и мотопехота. Народу это объяснили так, будто наши братья западные белорусы и украинцы запросили о помощи.
Риск военного столкновения СССР и Германии был чрезвычайно велик, но расчет советского правительства оказался верен. Гитлер не был еще готов вести войну на два фронта, и командование немецких войск вступило в переговоры с представителями Красной Армии, успевшей захватить обширную территорию Восточной Польши, хотя добраться до Варшавы, которая раньше принадлежала России, ей так и не удалось.
В результате совершенно неожиданно для всего мира в Москву прилетел гитлеровский министр иностранных дел, и между СССР и Германией был заключен названный его именем «Пакт Риббентропа» – дружественный договор о ненападении, разделивший сферы влияния обоих государств. Союз двух таких антиподов, как Сталин и Гитлер, был настолько противоестественен, что в его прочность никто не верил. Но это был свершившийся факт.
* * *
Вскоре выяснилось, что в обмен на невмешательство в войну Германии с союзниками и помощь продовольственными и сырьевыми ресурсами, Гитлер согласился на установление власти СССР в Прибалтике. Говорили, будто это предусматривалось тайным протоколом к «Пакту Риббентропа». Так это было или не так, но на Запад потянулись эшелоны с горючим и сельхозпродуктами, а к границам Литвы, Латвии и Эстонии – с войсками и военной техникой.
События разворачивались стремительно. На Западе во всю шла война. Воздушная армада Германии нещадно бомбила города Англии, немецкие войска высадились в Норвегии, Греции и всюду теснили союзников. Итальянцы сковали их силы в Африке. Правда, держалась еще «линия Мажино», однако немцы уже вторглись в Бельгию, и, похоже было, что они ее обойдут.
А в это время народ СССР испытывал необычайный духовный подъем. Еще бы не радоваться! После того как бескровно были присоединены земли Западной Украины и Белоруссии, Союз пополнился еще тремя республиками. Сеймы Литвы, Латвии и Эстонии сами попросили принять их в братскую семью советских народов! То ли испугались германского фашизма, то ли еще чего, но без единого выстрела вся Прибалтика вошла в состав СССР, что намного улучшало его экономику и военное положение.
Прилавки магазинов пополнились товарами из присоединенных западных областей. Особенно много отличных продуктов и красивых вещей поступало из прибалтийских республик, уровень жизни там был намного выше. Об этом рассказал Борис Ильич, вернувшийся из длительной командировки и заехавший к старшему брату, чтобы вручить привезенные из Прибалтики подарки.
– Меня послали в составе комиссии для инспекции оборонительных сооружений, построенных еще при царе. Ведь сами эти маленькие республики ничего не строили, – с довольной улыбкой поведал он домочадцам, собравшимся, чтобы узнать, как живут в бывшей «загранице». – Все сильно устарело, так что для нас там много работы. – Он сделал паузу и радостно сообщил: – Скоро мне снова придется туда поехать, и сослуживцы все здесь завидуют. Уж больно хороша там жизнь! Если удастся – возьму с собой семью.
– А чем она уж так хороша, Боря? – с сомнением спросила Анна Михеевна. – Красивых вещей там, конечно, можно купить много. Но жить среди чужих и, как говорят, враждебных нам людей, по-моему, не очень-то приятно.
– Да что ты, Анечка! Это не так, – возразил Борис Ильич. – Может быть, кто и недоволен, но виду не показывают, боятся. Наших недоброжелателей сразу похватали и сослали в Сибирь. Никто не хочет отправиться вслед за ними. А жизнь там отличается от нашей, как небо от земли!
– Хотелось бы знать чем? Расскажи подробней, Боря!
– Само собой, первое – это изобилие товаров, какое нам здесь и не снилось, – охотно удовлетворил ее любопытство деверь. – Мы сможем приобрести там все, что нам нужно из одежды и по хозяйству. В продовольственных магазинах и на рынке все высокого качества, без обмана. И конечно, сказочные чистота и порядок!
– Неужели мы по сравнению с ними такие свиньи? – удивленно подняла брови Инна. Она тоже примчалась, узнав, что и у нее есть шансы получить что-нибудь заграничное.
Борис Ильич был щедр на подарки. А у старшего брата он, по сути, вырос. Их отец, разоренный революцией, не смог содержать большую семью и отправил его и Илюшу к Сергею, который уже был женат и жил в достатке. Добрая и отзывчивая Анна Михеевна не роптала и относилась к ним по-матерински. А поскольку ее родители тоже подкинули ей младшую сестру, с Инной Борис был дружен еще с юности.
– По сравнению с ними мы – те еще свинтусы, – с добродушной усмешкой ответил он Инне. – Сама знаешь: где стоим – там сорим. А у них детей сызмальства к чистоте приучают. Сказывается немецкое воспитание. Недаром те столько лет в Прибалтике владычествовали.
Привезенные Борисом Ильичем подарки были просто великолепны. Своему брату он привез костюм, Анне Михеевне платье, Инне сумочку, Леле туфли, а Тёме целый набор школьных принадлежностей в портфельчике из натуральной кожи, с которым он еще долго фасонил перед одноклассниками.
* * *
В то время как в Европе и Африке шла война и лилась кровь, советская страна жила мирной и счастливой жизнью. В печати и по радио сообщалось о все новых рекордах тружеников и спортсменов, о блестящих достижениях науки и техники, о расцвете культуры и искусства народов СССР.
Проводились всесоюзные конкурсы лучших мастеров-исполнителей и фестивали детского творчества.
Жизнь шестиклассника Тёмы была насыщена до предела. Он и так после уроков продолжал учиться музыке и регулярно ходил в гимнастическую секцию спортшколы. А тут еще поступил в драматическую студию при городском Доме пионеров, и ему сразу дали одну из глазных ролей в спектакле «Золотой ключик». Тёма должен был играть грустного, влюбленного Пьеро. И если музыкой он занимался из-под палки, а гимнастикой – сознательно, ибо готовил себя к дальним путешествиям, то театр стал для него истинным увлечением.
Тёме здесь все было интересно: и читки, и занятия танцами, и репетиции на сцене. Но настоящий, волшебный праздник наступил, когда сшили костюмы и начались представления. Здесь, в театральной студии, он впервые испытал подлинное сексуальное влечение. Объектом его пламенной страсти стала «звезда» спектакля Зиночка Коптева, исполнявшая роль Мальвины.
Зиночка была стройной девочкой, на два года старше Тёмы, с полностью сформировавшейся девичьей фигуркой. Это была настоящая Мальвина – с белокурыми, как у куклы, локонами, румяными щечками и большими голубыми глазами. На худенького грустного Пьеро она почти не обращала внимания, зато с более старшими Костей – Буратино и Павликом – Арлекином откровенно кокетничала и, как шептались в кружке, многое им позволяла.
Может быть, и успех Тёмы в роли Пьеро объяснялся тем, что в спектакле тот был безнадежно влюбленным в Мальвину, и поэтому его игра выглядела очень искренней и правдивой. По ходу пьесы Пьеро должен был обнимать Мальвину, жарко признаваясь в любви, и всякий раз, будь то на репетициях или на сцене, Тёма ощущал, как у него жжет внизу живота и набухает ширинка. Очевидно, Зина тоже заметила то, что с ним происходит, и как-то на репетиции сильно покраснев, тихо сказала: «А я вижу, что ты уже большой мальчик».
Это прозвучало многообещающе, и Тёма даже стал надеяться на исполнение своего страстного желания, но дальнейшее неприглядное поведение его пассии все разрушило. Сначала из-за нее подрались Костя с Павликом. Это случилось перед самым спектаклем, и вышел скандал, так как у Кости – Буратино был разбит нос и долго не могли остановить кровь. А когда староста группы стала стыдить Арлекина, тот открыл причину драки.
– Это во всем Зинка виновата! Позвала меня в гримерку, а когда пришел, то застал их с Костей без штанов, – процедил сквозь зубы Павлик, бросив злой взгляд на соперника. – Она сказала, что он взял ее силой, вот я ему и вложил ума!
– Ну как тебе Зина не стыдно? – обрушилась на нее староста Валя, которая играла черепаху Тортилу. – Как ты себя ведешь? За это можем тебя и исключить!
– Ты на меня не цыкай, а то пукну, – грубо огрызнулась Зина. – Ишь, угрожает. Давай исключай! А Мальвину, – нагло усмехнулась, – ты, что ли, уродина, играть будешь?
Такой вульгарной Тёма ее даже представить себе не мог. Ему и до этого не нравились в ней грубость и цинизм. Разговоры о ее распущенности тоже не доставляли удовольствия, хоть и повышали любопытство. Тёме даже смотреть на нее стало противно, и, конечно, в дальнейшем это сказалось на его игре. Правда, вскоре они стали репетировать новую пьесу, где ему снова поручили одну из главных ролей, а для Зины в том спектакле роли не нашлось.
* * *
Безмятежное спокойствие, воцарившееся в советском обществе, кончилось, когда германские войска, обойдя «линию Мажино», прорвались вглубь Франции и ее армия бесславно капитулировала. Немцы и итальянцы повсюду одерживали победы и, ободренные их успехами, подняли голову японцы, внезапно напав на американцев в Пирл-Харборе и вынудив вступить в войну США. Оккупировав север французской территории и установив на юге страны послушный режим маршала Петена, Гитлер начал переброску войск и техники к границам СССР.
Логика подсказывала, что упоенные своими успехами немцы собираются напасть и с ходу разгромить Красную Армию так же, как они это сделали с войсками союзников, чтобы окончательно расчистить путь к достижению своей цели: мировому господству. И хотя в прочность добрососедства с фашистами никто не верил, все же казалось невероятным, что они могут вот так, запросто, нарушить договор и начать войну.
– Неужели Гитлер посмеет бессовестно, в нарушение подписанного им же самим договора, напасть на СССР, – обеспокоенно спросила Анна Михеевна у мужа перед его уходом на работу.
– Еще как посмеет! По фашистской идеологии можно быть свободным от морали, – убежденно ответил Сергей Ильич, завязывая галстук. – А сил у него после разгрома французов стало намного больше. Теперь, считай, промышленность всей Европы будет работать на нужды германской армии.
– Тогда непонятна беспечность нашего правительства. Оно продолжает верить Гитлеру и выполнять условия договора, еще больше усиливая мощь Германии в то время, как та собирается на нас напасть!
– Ошибаешься, Анечка! Думаешь, наверху не знают, что немцы к нашей границе перебрасывают отборные войска? Сталин достаточно мудр, чтобы разгадать фальшивую игру и тайные замыслы фюрера!
– Но почему же тогда он не принимает экстренных мер?
– Я уверен, что это делается для видимости – чтобы обмануть Гитлера и не ускорить его нападение, – высказал предположение Сергей Ильич. – На самом же деле ведется огромная работа по повышению нашей обороноспособности и усилению Красной Армии. По сути, идет ее перевооружение. Во время моей командировки на Урал я только и слышал о новых видах оружия и танков, которые скоро будут выпускать тамошние заводы. Так что нам нужно любой ценой выиграть время. Хотя бы еще парочку лет.
Сергей Ильич, как всегда, верно оценил обстановку. Это подтвердил и вернувшийся из длительной командировки Борис. В этот раз он был на Украине и привез много фруктов.
– Мы там просто пупок надрываем, ускоренно возводя мощные укрепления на всем протяжении новой государственной границы, – по секрету поведал родным Борис Ильич. – Строим на совесть. – Помолчал, словно решая, стоит ли говорить и все же добавил: – Но чтобы все закончить, нам нужен по меньшей мере еще год. А немцев это, похоже, не устраивает! На границу прибывают все новые и новые войска. Особенно много танков. Ведут себя вызывающе, устраивают провокации.
– А почему наши не могут дать им по зубам? Тем, кто лезет? – возмутился Тёма. – Разве у нас там мало своих войск и танков?
– Сталин строжайше запретил отвечать на провокации! – серьезно, как взрослому, ответил ему Борис Ильич. – Ведь они того и добиваются. Чтобы был предлог нарушить договор. Но мы еще не готовы отразить их нападение, хотя на западную границу стянуты все наши кадровые войска, исключая лишь те, что охраняют Дальний Восток.
– Значит, Боря, ты думаешь: мы не выдержим удара фашистской военной машины в случае нападения? – обеспокоенно спросил брата Сергей Ильич. – Неужто наша армия так слаба?
– Не выдержим, Сережа! Это объективно, – с кислой миной ответил военный инженер. – Войск там у нас хватает, и по количеству танков и самолетов вряд ли мы им уступаем. Но качество нашей техники хуже и, главное, укрепления на границе не готовы, чтобы их сдержать, пока не перевооружим армию.
– А как же наши мощные укрепления, построенные вдоль старой границы? – горячо возразил ему Сергей Ильич. – Уж они-то способны задержать фашистов!
– Были способны, а теперь нет! – хмуро объяснил ему брат. – Для ускорения строительства новых с них снято все тяжелое вооружение и переброшено на западную границу. Оно еще только монтируется.
– Но почему так сделали? Оно же устарелое, и выходит, что теперь старые укрепления беззащитны! – возмутился Сергей Ильич. – Ты не находишь, что тут пахнет предательством?
– Скорее, глупостью и самонадеянностью, – угрюмо бросил младший брат. – Хотя, конечно, все может быть.
* * *
Как ни старалось советское правительство демонстрировать Гитлеру свою лояльность, делая вид, что не замечает откровенных провокаций фашистов на границе и их ускоренной подготовки к нападению на СССР, настроение в прессе и обществе явно изменилось в пользу антигерманской коалиции. Это было видно по сочувственным в отношении англо-американцев комментариям к публикуемым сводкам военных действий, старающимся всячески затушевать успехи немецкого оружия.
