Текст книги "Победители и побежденные"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
– Но ты же всегда радовалась тому, что я был отличником, – отозвался Тёма, удивленный происшедшей с ней переменой. – Даже гордилась этим перед знакомыми.
– Я хвасталась тем, какой у меня прилежный и талантливый сын, – пояснила мать. – А в институте совместить спорт с учебой трудно, и рассчитывать на такие успехи нельзя. Большинство выдающихся людей не были отличниками, и это не помешало им проявить свой талант.
Анна Михеевна отличалась способностью поддержать человека в трудную минуту. И не только сына. В этот период главной ее заботой явилась поддержка младшей сестры Инны, которая только что вернулась в Москву в тяжелой депрессии, потерпев очередную неудачу в личной жизни. Все военные годы она фактически была женой главы австралийской миссии, который теперь ее бросил, вернувшись на родину.
– Ведь он, Анечка, постоянно уверял меня, что любит, и обещал развестись с женой, когда закончится война. Ведь детей у них нет, – плакала Инна, жалуясь сестре. – А оказалось, что обманул. Она дочь какого-то богача, и материально он от нее зависит.
– Но почему же ты мне ничего не писала и только сейчас вернулась домой? – недоумевала Анна Михеевна. – Почему сразу же не послала этого прохвоста ко всем чертям?
– Он до последнего дня водил меня за нос, – виновато потупилась Инна. – Ошарашил перед самым отъездом. И потом, мне стыдно было признаваться, как я опростоволосилась. Вот и подалась на Восток!
– Куда-куда? – поразилась старшая сестра. – Выходит, ты все это время жила не в Куйбышеве?
– Ну да! Австралийскую миссию ведь ликвидировали. Они свою помощь свернули сразу, как только мы рассорились с Западом. Пришлось вспомнить о своей старой специальности. Направили меня в Сибирь, начальником связи. На «стройку коммунизма». Возводим там гигантскую плотину и гидростанцию. В следующий раз приеду к тебе с начальником стройки. Большой человек!
– Погоди, уж не завела ли ты с ним шуры-муры? – неодобрительно глянула Анна Михеевна. – У него же наверняка есть семья.
– Ну и что? – беззаботно усмехнулась Инна. – Он уже не мальчик, а я теперь свободная женщина.
– Ишь ты – «свободная женщина», – проворчала старшая сестра. – Пора уже всерьез устроить свою семейную жизнь!
– Ты лучше делом помоги, – усмехнулась Инна. – Если уж я невеста на выданье, мне бы сейчас хорошо приодеться.
– Чем же я могу тебе помочь? Денег у нас кот наплакал.
– Помоги распродать вещи моего австралийца. Они в том большом чемодане, что я оставила в коридоре. В комиссионке неплохо за них дадут. Мой шеф так торопился от меня удрать, что отправился домой налегке. Я бы сама этим занялась, да командировка кончается. – Надо срочно возвращаться на стройку. Прилечу только на свадьбу Лели и Семена. Кстати, сделай им из этих денег хороший подарок от меня.
Глава 15
Коминформ
Отношения Советского Союза с Западом все более ухудшались. Вступая в антигитлеровский союз с западными странами, Сталин уступил их требованию и упразднил возглавляемый им Коминтерн. Но теперь, после того как они стали сколачивать Североатлантический блок, обосновывая это «советской угрозой», он решил вновь противопоставить капиталистическому миру объединение всех революционно-освободительных движений и коммунистических партий, в том числе в странах этого блока, для подрыва изнутри. Чтобы избежать обвинений в нарушении прошлого договора, новый Коминтерн был назван «Коминформом».
И без того тяжелое экономическое положение страны, вызванное войной и разрухой, усугубилось из-за огромных расходов на гонку вооружений и помощь коммунистическим союзникам во всем мире. Особенно много средств тратилось с целью получить собственную атомную бомбу, чтобы противостоять Западу в военном отношении.
Но, когда эта грандиозная задача была успешно решена, колоссальные средства были брошены не на улучшение материального положения народа, а на сомнительные «стройки коммунизма», затеянные скорее с пропагандистской, чем с полезной целью. Восстанавливая промышленность, вместо того, чтобы технически обновить производство, ошибочно решили форсировать его рост за счет демонтажа и перевозки в страну оборудования германских заводов.
В результате установки этого «заграничного» старья был заторможен технический прогресс отечественной промышленности, в то время как в Германии, с помощью Запада, заводы переоснастились, и там начался бурный рост производства, названный позднее «экономическим чудом». В побежденной стране люди жили все лучше, а народ-победитель продолжал испытывать лишения. Роптать никто не смел. За то, что подобрал несколько неубранных колосков с колхозного поля, человека могли посадить.
– Не пойму, зачем сейчас затеяли «стройки коммунизма»? – как-то спросил отца за обедом Тёма. – Ведь и без того не хватает продовольствия, а при создании гигантских водохранилищ затапливаются богатейшие черноземы и пастбища. Разве не более важно проложить хорошие дороги? Наши деревни по-прежнему утопают в грязи!
– Поменьше болтай, студент, – недовольно поморщился Сергей Ильич. – Там, —он поднял глаза к небу, – виднее. Думаю, это дело политической важности. Сейчас, когда соревнуются две системы, необходимо показать всему миру грандиозность трудовых подвигов советского народа.
После того как вновь обрел партийный билет, Сергей Ильич вел себя очень осторожно – избегал даже дома критиковать политику государства и действия органов власти. Тёма умолк и больше вопросов не задавал. Знал: у отца большие неприятности на работе.
Сергей Ильич не без оснований опасался, что ему на днях могут объявить об увольнении. У него вышел конфликт с отдыхавшим в Малеевке знаменитым писателем. Этот выдающийся человек слишком много пил и во хмелю вел себя буйно. Отдыхать прибыл со своей пассией – известной поэтессой. Они с утра до вечера «не просыхали», а, напившись до обалдения, к ночи устраивали дебоши, мешая спать другим.
Наумов, привыкший наводить военный порядок, не выдержал и вежливо, но твердо потребовал вести себя подобающим образом. За что теперь и расплачивался. Великий писатель сначала оскорбил его всласть, поскольку, как литератор, обладал большим запасом матерных слов, а потом демонстративно покинул «Малеевку», громогласно заявив, что уберет «этого м….ка в одно касание». Все знали, что он любим первыми лицами государства и нисколько не сомневались, что так оно и будет.
– Напрасно ты с ним связался, Сережа, – огорчилась Анна Михеевна. – Я понимаю тебя, но, может, стоило бы потерпеть несколько дней. Ведь он-то приехал всего на неделю.
– Нельзя было терпеть! Они спать никому не давали. Меня замучили жалобами и потребовали принятия мер.
– Уж лучше бы все остальные на тебя пожаловались. Думаю, что никто бы, опасаясь его мести, никуда обращаться не стал.
– Ладно, чего уж теперь. Но в душе, Анечка, я все же удовлетворен, что поступил как должно. Это безобразие, что такие большие люди плюют на всех и ведут себя по-свински. Кто-то же должен им об этом сказать!
А через два дня Тёминого отца сняли с работы. Без всякого объяснения. Просто прислали принимать у него дела нового директора.
* * *
Тёма как раз сдал последний экзамен, когда состоялась свадьба Лели с Семеном Бандурским. У обоих это был уже не первый брак, и они, скромно расписавшись в загсе, устроили торжественный ужин дома для самых близких родственников и друзей. У Семена почти всех родных убили фашисты во время войны в Белоруссии. Поэтому со стороны жениха на свадьбе присутствовали лишь трое: родная сестра с мужем и его закадычный друг Леня. Все остальные гости были со стороны невесты.
Бандурский понравился всем родственникам Лели. Было шумно и весело. Инна, специально прилетела на свадьбу. Она пришла с Севой, красивым молодым человеком, которого представила как своего дальнего родственника. Инна была в ударе, всех смешила, играла на пианино, а ее Сева – на аккордеоне. Довольные гости разошлись по домам лишь заполночь, а наутро молодые отправились в свадебную поездку на курорт.
Сева оказался профессиональным музыкантом, пианистом эстрадного джаз-оркестра? выступавшего в одном из лучших московских ресторанов. Он обещал Тёме научить его играть на аккордеоне, и сдержал слово. Правда, заявлялся Сева всегда к обеду, и времени у него потом оставалось мало. Но все же он показал своему ученику много красивых аккордов, и Тёма вполне прилично исполнял популярные в то время вальсы, фокстроты и танго.
– Ты теперь можешь играть на танцплощадках, – вполне серьезно заявил он Тёме, довольный результатами. – У тебя получится, и «башлей» подхалтуришь.
– Так у меня же слишком куцый репертуар, – усомнился будущий халтурщик. – А что, если от меня потребуют исполнить что-нибудь другое? Это же скандал!
– Ничего страшного! – успокоил Сева. – На это у профессионалов есть испытанный прием.
Он с видом превосходства взглянул на Тёму и открыл секрет.
– Когда не знаешь того, что публика просит, надо, – Сева хитро усмехнулся, – кивать в знак согласия, но жать свое – пусть пляшут до упаду.
– Но повторять одно и то же, – продолжал сомневаться Тёма, – публике это быстро надоест!
– Не надоест, если будешь с умом чередовать свои шлягеры, – заверил его Сева. – Кроме того, используй доброхотов, умеющих играть на аккордеоне. Они всегда найдутся среди публики и охотно блеснут мастерством. Надо только это предложить, изобразив усталость.
Джазист оказался прав, и его советы ему очень пригодились. Запланированный летний отдых в Малеевке был сорван из-за увольнения отца, и он застрял в Москве. Целыми днями гонял на веломотоцикле, который у него появился, когда Сергей Ильич продал свой трофейный «оппель», так и не научившись управлять автомобилем. Но ездить по пыльному городу ему быстро наскучило, поэтому Тёма охотно согласился поехать аккордеонистом в дом отдыха близ городка Касимово, на Оке.
– Радуйся, Тёмка! Подвернулась подходящая халтура, – весело пропел Сева в трубку своим высоким тенорком. – Срочно нужен аккордеонист в касимовский дом отдыха, а наши лабухи сейчас все заняты. Может, рискнешь?
«А что я теряю? Как говорится, не боги горшки обжигают, – подбадривая себя, подумал Тёма. – Ну, в крайнем случае, меня выгонят. Не убьют же!»
* * *
Дом отдыха, где предстояло «лабухнуть» Тёме, расположился в старинном парке на крутом берегу Оки. Поселили его в небольшом служебном корпусе в одной комнате с профессиональным фотографом Борей, коренастым тридцатилетним здоровяком, который, ко всеобщему удивлению, оказался однофамильцем Тёмы.
Большинство отдыхающих составляла студенческая молодежь, сразу нашлось немало умельцев, стремившихся блеснуть своим мастерством. Так что Тёме пришлось лишь начинать и завершать танцевальные вечера. Затем он передавал аккордеон первому желающему и далее, сменяя друг друга, его работу выполняли юные таланты, а Тёма танцевал вместе со всеми.
Свободное время, а оно составляло фактически все дни, он проводил вместе с отдыхающими и был принят как равный в веселую молодежную компанию. Тёма быстро сходился с людьми и вскоре подружился с главными заводилами – Яном и Левкой. Оба они были красивыми парнями, студентами престижных вузов, инициативными и остроумными, но совершенно разными по интересам и складу характера.
Крупный, барственно холеный и самоуверенный Ян был студентом ВГИКа, будущим режиссером. Он сразу же принялся организовывать самодеятельность, предложив поставить пару скетчей, в которых, разумеется, ему принадлежала роль героя-любовника. К тому же и героиня нашлась сразу. Ею оказалась Майя, студентка университета, игравшая в театре-студии МГУ. Они с Яном уже были знакомы ранее. Тёма, вспомнив о своем давнем увлечении, тоже охотно принял участие в этой постановке.
Левка Чижевский был совершенно другим. Высокий и стройный, он очень походил на голливудского киногероя из популярного в то время трофейного фильма «В старом Чикаго». Студент факультета журналистики МИМО обладал богатой фантазией и был неутомим на выдумки, изобретая всякий раз новые развлечения для молодежной компании.
Тёма подружился и со своим соседом по комнате Борисом. Фотограф был значительно старше, однако, может быть, из-за однофамильства проявил расположение к своему молодому соседу, охотно выслушивал Тёму и давал скупые, но дельные советы.
Летний отдых (именно отдых, а не работа) в Касимове крепко запомнился Тёме также из-за короткого, но связанного с треволнениями увлечения Майей. Студентка МГУ была, пожалуй, самой красивой и привлекательной девушкой в их доме отдыха. Само собой, ее очаровательная улыбка и соблазнительная фигура не оставили Тёму равнодушным, если учесть то, что они каждый день были вместе на пляже, танцах, да еще репетировали на сцене.
Правда, поначалу казалось, что у нее завязался роман с героем-любовником. Злые языки утверждали, будто видели, как Майя уходила гулять с Яном и возвращалась в изрядно «помятом» состоянии. Тёму, который еще не вполне отошел от своих прежних любовных передряг, совсем не воодушевляла перспектива пережить еще одно разочарование. Потому он старался не реагировать на заигрывания Майи, хотя она ему очень нравилась и вполне откровенно призывала посоперничать с Яном.
В общем, Тёма решил не ссориться из-за нее с другом и обойтись на сей раз без любовных утех – хорошенько отдохнуть и набраться сил перед пятым курсом института.
* * *
Молодость и жажда любви берет свое. Когда стало очевидным то, что между Майей и Яном произошло охлаждение, Тёма не выдержал и откликнулся на немые призывы, светящиеся во взглядах, которыми она награждала его на репетициях. Вечером на танцах они уже составили неразлучную пару, а после отбоя впервые отправились на прогулку. Пылкость и темперамент Майи его просто ошеломил, так как на людях она вела себя достаточно сдержанно. Будь он понастойчивее, наверное, смог бы добиться близости в этот же вечер.
Но, как это ни парадоксально, ее неожиданная доступность охладила Тёму, поскольку сразу напомнила о том, что о ней болтали и что с самодовольной ухмылкой подтверждал Ян. «Она такая же, как Лора, а может, и того хуже, – с горечью думал он. – Только что крутила любовь с Яном, а теперь как ни в чем не бывало со мной». Вслух же, отстраняясь после долгого поцелуя, спросил:
– А что у тебя вышло с Яном? Поссорились из-за чего-то?
– Да не ссорились мы, – в ее ответе прозвучала досада. – Но что правда, то правда – ничего путного у нас с ним не вышло. – Она помолчала и, как-то загадочно глядя на Тёму, с горечью произнесла: – Он с виду и впрямь герой-любовник. Большой и красивый. Но, как говорят в народе: в ботву ушел. А к тебе, Тёмочка, – улыбнулась, – думаю, подходит другая поговорка: мал золотник, да дорог.
Майя на миг вновь прижалась к нему, но затем отстранилась и, снова став серьезной, со вздохом сказала:
– Уже поздно, и хватит для первого раза. Не то еще зазнаешься, – она лукаво взглянула на немного растерянного ухажера… – У нас с тобой еще есть время.
Расставшись с Майей, Тёма долго не мог заснуть, ругая себя за излишнюю щепетильность. «Ну что это на меня нашло? – недоумевал он. – Ведь не жениться же я на ней собираюсь».
Однако пересилить возникшее отчуждение не смог. Они после этого еще не раз уединялись, но Тёма все портил своими расспросами. Так вышло, когда он узнал, что Майя собирается выйти замуж.
– Не понимаю! – наивно удивился он. – Если ты любишь другого, зачем же тогда изменяешь ему?
– Дурачок ты, Тёмка, – беззлобно огрызнулась Майя. – Он намного старше, да и не люблю я его. – И со снисходительной улыбкой объяснила: – Он театральный режиссер, а я собираюсь сделать карьеру актрисы.
После подобных разговоров, их взаимный пыл угасал, и они расставались, так и не испытав желанной радости. И лишь перед самым отъездом произошло неизбежное.
– Да брось ты, Тёмка, переживать из-за моего замужества. Смотри на вещи проще. Хватит пустых разговоров! – заткнула ему рот жарким поцелуем Майя.
Они сидели в укромном уголке на берегу речки и, взяв инициативу в свои руки, она без лишних слов опрокинулась на спину, увлекая на себя желанного партнера. Без всякого стеснения помогла снять с себя трусики и дала наконец волю своему темпераменту. Когда насладились друг другом до изнеможения, Майя расслабленно произнесла:
– А ты – подходящий парнишка. Правду о тебе мне разведка донесла. Если захочешь, будем и в Москве встречаться. Муж что? Сам знаешь поговорку: муж объелся груш.
Ее цинизм покоробил Тёму. Встречаться с ней он больше не захотел.
* * *
С началом учебы время понеслось как на крыльях. Вновь приобщившись в Касимове к актерству, он и в институте вступил в театральную студию, и даже принял участие в постановке пьесы Симонова «Друзья остаются друзьями», которой руководил сам автор. Кроме этого, Тёма, решив пополнить свое музыкальное образование, купил абонемент на концерты в консерваторию. А поскольку и спорт не бросил, то нагрузки у него резко возросли. Тем не менее, набравшись летом силенок, он сумел управиться со всеми своими делами и сдал предпоследнюю, зимнюю сессию без единого «хвоста».
Возможно, успеху в делах способствовало то, что Тёме по-прежнему не везло в любви. За прошедшие месяцы ни одна девушка всерьез его так и не заинтересовала. Как-то на абонементном концерте серьезной музыки он познакомился с красивой блондинкой, оказавшейся студенткой консерватории по классу вокала.
Надо сказать, девушка не очень нравилась Тёме и он принимал ее приглашения на концерты и в компании изредка и лишь потому, что не было другой. Кира не могла не видеть, что ее спутник к ней равнодушен и все же с этим мирилась. Так шло до встречи Нового года в студенческой компании, когда случилась памятная и весьма неприятная для Тёмы история, которую он с удовольствием вычеркнул бы из своей памяти, но она осталась в ней навсегда.
В том году праздничную компанию, как обычно, организовал Юра Гордон. Квартиру предоставил Володя Коржанович, чьи родители отправились отдыхать в зимний санаторий. За исключением Тёмы и его певицы, компания состояла из студентов-медиков. В основном это были друзья Юры, но к ним присоединился также Марик Петляк со своей девушкой.
Программу увеселения составил, естественно, Юра со свойственным ему блеском. После проводов старого и встречи нового года застолье прерывалось для самодеятельного «смотра талантов» и танцев, после чего было запланировано гуляние по центру Москвы. А завершить праздник намеревались на балу в Доме ученых, куда их в два часа ночи должен был пропустить администратор – хороший знакомый Юриного отца.
То, что случилось, сорвало их радужные планы. Все дело было в ревности, обуявшей хозяина квартиры при виде того, как любезничают его девушка Софа и Тёма, которые, разговорившись, обнаружили родство душ. Чтобы разрушить их назревающий альянс, коварный Володька, наполняя рюмки гостей, каждый раз делал Тёме убойного «ерша» из водки с портвейном.
Результат превзошел все его ожидания. Вскоре после полуночи Тёма полностью «вырубился», но как! Сперва он перестал соображать и его начало мутить. Поскольку силы ему изменили, чтобы не испачкать квартиру, Тёму под ручки водили в туалет. Когда же это занятие всем надоело, там его и оставили, о чем вскоре пожалели, так как он каким-то образом заперся, и никто больше туда попасть не смог. В конце концов жертву интриги удалось-таки выманить, но Тёма тут же улегся на диван и уснул мертвецким сном.
Новогоднее веселье было безнадежно испорчено. Особенно жалкий вид был у Киры, которая как неприкаянная слонялась из угла в угол, не находя себе места. О ночном гулянии и походе в Дом ученых теперь никто уже и не помышлял. Все думали лишь о том, что делать с Темой и его несчастной подружкой.
– Вот уж не знал, что ты такой ревнивый осел, – расстроенно бросил Юра Коржановичу, когда тот открыл ему правду. – Все нам испортил! Теперь не до веселья. Надо расхлебывать заваренную тобой кашу!
– Сам вижу, что сглупил. Затмение на меня нашло, – виновато оправдывался Володька. – Я ведь на Софочке жениться хочу. Чего ж теперь делать?
– Чего-чего! Расхлебывать, вот чего, – зло ответил Юра. – Первым делом бери такси и отправь Киру домой. Разве не видишь, как она мучается? Ты профессорский сынок, чай не разоришься!
– Ладно, отправлю, – буркнул Коржанович. – А что делать с Тёмкой? Он, что же, – опасливо покосился на спящего соперника, – так и будет дрыхнуть у меня до утра?
Юра Гордон с усмешкой посмотрел на тщедушного маленького Володьку.
– Не бойся! Как немножко очухается, сразу отвезу его домой. А то он ведь, если допрет – от тебя мокрое место останется!
* * *
Не даром говорят, что жизнь – полосатая, как зебра. Пора любовного невезения у Тёмы неожиданно сменилась первым бурным романом, в котором «повинен» оказался его однофамилец фотограф Борис. Он заведовал небольшим фотоателье, и Тёма иногда заходил к нему, чтобы сфотографироваться или просто увидеться и поболтать, если находился поблизости.
Вот так, мимоходом, зайдя в ателье, он встретил там Веру. Высокая и худощавая, она не отличалась броской красотой. Но полная грудь, стройные ноги и веселые ямочки на щеках делали ее очень привлекательной.
– Эта моя подружка Вера, – сказал Борис. – Приехала из Хохляндии. Лимитчица. Снимает комнату в нашем доме.
Фотографу было за тридцать, а «подруге» на вид не более восемнадцати, и Тёма, хоть и знал, что убежденный холостяк Борис – отъявленный донжуан, все же с усмешкой подумал: «Стареешь, видать, приятель, раз на таких молоденьких тебя потянуло». А вслух весело заметил:
– Ну что ж, поздравляю! Надеюсь, Верочке удастся наконец тебя охомутать. Москвичкам это оказалось не под силу.
Тёме надо было сфотографироваться на удостоверение, и, пока Борис готовил свой аппарат к съемке, они с Верой перекинулись несколькими словами. Оказалось, она окончила техникум на Украине, а теперь работает на автозаводе, сначала жила в общежитии, но ушла на частную квартиру.
– Плохо в общаге, слишком строгий режим, – объяснила она, поймав удивленный взгляд Тёмы. – Никаких условий для личной жизни.
– Но за комнату надо много платить, – сочувственно отозвался он. – Неужто тебе на это зарплаты хватает?
– Мне из дома присылают, – коротко ответила Вера и, подумав, добавила: – Отчим рад без памяти, что я от них за тридевять земель!
Пока Тёма фотографировался, она не спускала с него глаз, а когда Борис отлучился в свою лабораторию, протянула листочек с номером телефона.
– Вот, возьми на всякий случай, – быстро проговорила Вера. – А насчет «подружки» Боря тебе загнул. Мы с ним просто знакомы. Не принимай это всерьез.
Он позвонил Вере уже на следующий день, и их роман стал развиваться стремительными темпами. Раза два они сходили в кино и даже побывали в Третьяковке, где Вера преподнесла ему приятный сюрприз, показав, что неравнодушна к искусству. Но очень скоро молодая кровь и их взаимная страсть взяли свое. Вера пригласила его к себе, и он остался у нее на всю ночь.
Возлюбленная Тёмы оказалась намного опытнее его в любви, однако по темпераменту они были подстать друг другу. Познакомились они в феврале, и разгар их взаимной страсти пришелся на март. Вера снимала крошечную комнатку в коммуналке одного из старинных домов Зарядья, на самом верхнем этаже. В ее окне виднелись крыши спускающихся амфитеатром к Москве-реке трущоб. И те бессонные ночи их любви проходили под непрерывный «аккомпанемент» пронзительных криков мартовских котов.
– Давай, Тёмочка, поженимся, – разомлев, просила его Вера, когда под утро он собирался домой. – Тогда, милый, все дни будут наши! Ведь нам так хорошо вместе!
– А на что мы жить будем? – резонно возражал Тёма, которому жениться все же еще не хотелось. – Мне ведь надо сначала закончить институт и покрепче встать на ноги.
– Так тебе же только диплом остался, а я работаю, – ластясь к нему, настаивала Вера. – Вот увидишь, проживем нормально!
«А что? Может, и впрямь жениться? – все чаще задумывался Тёма, неохотно оставляя ее одну. – Вера хорошая хозяйка, умеет экономить. Проживем как-нибудь!»
* * *
Анна Михеевна долго мирилась с ночными похождениями сына, хотя ее это лишало нормального сна. Часто возвращаясь домой под утро, Тёма замечал, как в ее комнате гас свет, а иногда ему даже казалось, что он видит в окне лицо матери. Отлично понимая, что с ним происходит, она никак не решалась поговорить с сыном, но однажды ее все же прорвало.
Сергея Ильича не было дома. Поступив на работу врачом Госстраха, он почти все время проводил в командировках. И на этот раз участвовал в обязательном страховании горняков где-то на Урале. Позавтракав, Тёма уже собрался идти в институт, когда Анна Михеевна его задержала.
– Давай-ка присядем! У тебя еще в запасе есть время. Нам надо серьезно поговорить.
– Ну, чего так сразу, ма? – воспротивился Тёма, догадавшись, о чем пойдет речь, и не ожидая ничего хорошего. – Поговорим вечером.
– Вечером я тебя не увижу. Опять не придешь ночевать, – упрекнула его мать. – Поэтому хочу поговорить, пока не наделал глупостей!
Такой оборот даже заинтриговал Тёму. «Разумеется, она потребует порвать с Верой, – досадливо морщась, подумал он. – Он неохотно присел на диван, вопросительно глядя на мать.
– Если ты думаешь, что я буду «пилить» тебя за ночные отлучки, то напрасно, – сразу ошарашила его Анна Михеевна. – Конечно, я волнуюсь за тебя, однако хорошо понимаю, что ты уже взрослый мальчик. Думаю, ты и сам знаешь, какими тяжелыми последствиями чреваты в юном возрасте неразборчивые связи с женщинами. Ведь читал Вересаева? Но еще опаснее длительная связь. Такая, как у тебя сейчас.
– Ну и чем же, например? – сердито буркнул Тёма.
– А тем, что женщина может забеременеть и вынудить тебя жениться, – с горечью в голосе ответила мать. – Такой брак наверняка будет неудачным, и тогда пострадает ни в чем неповинный ребенок.
– Если я женюсь на Вере, наш брак будет удачным… – самоуверенно заявил Тёма. – Ведь нам, – он смущенно замялся, – хорошо вместе, мама.
– Постель – это еще не все, – спокойно возразила Анна Михеевна. – Горячая страсть уйдет, и прочность семьи будет зависеть от совместимости характеров, воспитания и общности интересов. Есть еще очень важное обстоятельство. Твоя карьера!
– Вот уж точно, женитьба на Вере карьеры мне не сулит, – беспечно махнул рукой Тёма. – Зато я люблю ее; мама!
– Она не единственная девушка, достойная любви. И ты скоро сам в этом убедишься.
– Ну, тогда не тяни, говори, на ком задумала меня женить, – рассердился Тёма. – Хотя мне не нравится, что ты отвергаешь Веру, совсем ее не зная.
– Зато я хорошо знаю, что Алла Скамейкина – очень хорошая и порядочная девушка, – настойчиво продолжала внушать ему мать. – И, женившись на дочери известного авиаконструктора, ты многого сумеешь добиться. А против твоей Веры у меня – ее распутство. Прости меня, сын, – строго, совсем как Дуняша, поджала губы, – но думаю, что ты у нее далеко не первый мужчина.
– Ну все! Больше ничего не хочу слушать, – вспылил Тёма. Однако одумался и сказал, уходя: – Но ты не беспокойся! Обещаю до получения диплома не жениться.
С дочкой знаменитого авиаконструктора Аллой по просьбе Анны Михеевны познакомила Тёму полгода назад ее старая приятельница Белла, учившая детей Скамейкина английскому языку. Алла была очень симпатичной, но немного неуклюжей, в своего отца-генерала. И совсем не умела кокетничать. Хотя Тёма ей очень понравился, увлечь его она так и не смогла.
Анна Михеевна не оставляла попыток устроить для сына этот выгодный брак и через Беллу, упорно добивалась новых приглашений Тёмы на роскошную дачу, где в летний сезон обитала семья авиаконструктора. Тёме неудобно было отказываться, но его выручили последняя летняя сессия и отъезд в Казань на преддипломную практику.
* * *
Летняя преддипломная практика подарила Тёме нового друга. С Генкой Олейниковым из их группы случилась беда. У него в трамвае вытащили кошелек с деньгами, а помочь было некому.
– Мы с мамой вдвоем живем. Она уборщицей работает, из сил выбивается. Отец нас бросил. Другую себе нашел. А с мамой они не были расписаны, потому и не помогал нам, – рассказывал Тёме новый друг то, чем никогда ни с кем не делился. – Она и так дала мне с собой все, что у нее было. А других родственников у меня нет.
– Что же ты будешь есть? – ужаснулся Тёма. – У нас у всех денег в обрез. Даже занять не у кого!
– Попробую посидеть на хлебе и воде. Может, хватит того, что оставалось в карманах, – уныло предположил Гена. – Вы за меня сделайте все на заводе, а я днем буду спать. Так вроде легче прожить без еды.
Разумеется, Тёма не мог попросить своих выслать ему еще денег, поскольку в семье их постоянно не хватало. Но он вместе с другими ребятами стал подкармливать Генку, сам порой недоедая. Они полностью «прикрыли» его и на заводе. В результате Олейников сумел продержаться весь срок и преддипломную практику ему с грехом пополам зачли.
На заводе, где стажировались будущие дипломники МАИ, строили дальние стратегические бомбардировщики. «Холодная война» между бывшими союзниками шла уже вовсю, и они вели гонку вооружений, боясь быть застигнутыми врасплох. Советский Союз сумел произвести свои атомные бомбы и в то время только дальняя стратегическая авиация могла их доставить к цели. Ни могучих ракет, ни подводных атомных крейсеров еще не было. Поэтому основной ударной силой в случае атомной войны должны были стать тяжелые бомбардировщики.
Наступила эра реактивной техники, а наша авиация, отлично зарекомендовавшая себя в войну, была оснащена поршневыми двигателями и срочно требовала усовершенствования. В связи с этим у Тёмы, как и у большинства его товарищей, дипломный проект ставил задачей реконструкцию самолетов под реактивные двигатели. Все студенты работали с большим увлечением и вскоре без особых трудностей получили дипломы инженеров.
Треволнения были связаны только с предстоящим распределением на работу. Самыми заветными фирмами, куда мечтало попасть большинство выпускников, были прославленные ЦАГИ, ЛИИ и ОКБ Главных конструкторов ракет и самолетов. Но мест там для всех не хватало, и остальных ожидало производство на авиационных заводах. И тут оказалось, что успехи в учебе отнюдь не главное, а все решает всесильный ЗИС, то есть знакомства и связи.
Потерпев неудачу в устройстве карьеры сына (Тёма побывал в гостях у Аллы всего пару раз и категорически отказался от этой идеи женитьбы), Анна Михеевна избрала иной путь. Она решила отыскать связи в авиационных «верхах», чтобы сына распределили на работу в перспективный научный институт.
– У Темечки фантазия бьет ключом, этот дар у него с детства, – заявила она мужу, когда он на пару дней заскочил домой. – Ему надо непременно попасть в ЦАГИ. Там лучше условия, чтобы проявить свой талант и стать хотя бы кандидатом наук.
