Текст книги "Рассвет Полночи. Херсонида"

Автор книги: Семен Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

494 В Л. Коровин * * * О жизни Боброва современники не оставили почти никаких воспоминаний. Однако о смерти и последних днях этого поэта, так часто писавшего о смерти, известны некоторые подробности. О них поведал давний его товарищ П.П. Икосов в письме к М.И. Невзорову, которое тот опубликовал в своем журнале в качестве некролога: «Болезнь его сначала имела медленное нашествие; сильный кашель только его обременял, однако же не препятствовал ему выходить к должности как в департамент Адмиралтейства, так и в Комиссию составления законов, особливо в благоприятную погоду; потом такая осиплость в горле появилась, что сострадательно было на него смотреть, если он хотел что с чувством выразить. В таком положении г. Бобров был месяца четыре и более, а недели две перед кончиною слег в постель, и открылось у него гортанью кровотечение. – Я его посещал марта 14, и тогда он казался спокойнее, кровь показывалась только при извержении мокроты. – Он изъявлял желание видеть скорее весну; однако ж говорил, что он не думает выздороветь. В вечеру при мне доктор, его лечивший, осмотрел пластырь с шпанскими мухами на груди, но действия пластырь никакого не имел. На другой день попечением благодетеля его, генерала цейгмейстера Петра Федоровича Геринга, составлен был из трех врачей совет; но все не полегчало, и на 22 число марта около трех часов ночи после покойного сна пустилась вдруг кровь как бы из всех сосудов разом, и тут смерть восторжествовала, сразив больного на руках супруги. Тело его погребено в самый день Благовещенья, т.е. 25 марта, на Волковом кладбище, тело, которое достойно быть положено близ гроба г. Ломоносова»126. 126 ДЮ. 1810. № 5. С. 127-128. В других некрологах (Вестник Европы. 1810. Т. 51. № 11. С. 245-246; Европейский музеум. 1810. № 14. С. 112) подробностей о смерти Боброва не сообщалось.

В.Л. КОРОВИН «РАССВЕТ ПОЛНОЧИ»: история издания, состав и композиция ИСТОРИЯ ИЗДАНИЯ «Рассвет полночи» (далее – РП) задумывался автором как полное собрание сочинений, куда должны были войти не только его стихи, но и проза (на титульном листе упомянуты «разного рода в стихах и прозе опыты»). Предварительные условия с издателем И.П. Глазуновым были заключены 2 ноября 1803 г.1 План издания изложен в «Предуведомлении» к первой части, вышедшей на год раньше других: «Сей Рассвет полночи должен заключать несколько перемен или по крайней мере четыре части и более, из коих первая, как полагаю, будет называться Порфироносные Гении России; вторая Герои Севера, или Военные оды; третия Занимательные часы для души и сердца, которые разделятся на два рода: один будет содержать священные размышления, духовные и нравственные песни, а другой домашние жертвы и некоторые эротические черты; четвертая: Картина Херсониса Таврического, или Мои лучшие летние сутки в Тавриде. – В дополнение сих частей последуют разные случайные произведения сердца и воображения, также и переводы из славнейших английских, французских и латинских писателей». Явившийся в итоге четырехтомный РП в целом соответствует этому плану, но с двумя отступлениями: 1) вторая часть включает не только «военные оды», но и стихотворе– 1 См.: Сводный каталог русской книги. 1801-1825. Т. 1.: А-Д. М.: РГБ, 2001. С. 149.

496 В Л. Коровин ния, посвященные «миролюбивым Гениям»; 2) дополнительный том издан не был, и отдельные переводы из английских, немецких, французских и латинских авторов и многие стихотворения «к случаю» вошли в третью часть РП. Переводы, выполненные в прозе, которые Бобров, видимо, намеревался собрать в дополнительном томе2, в РП не вошли. Некоторые из его переводов, опубликованных в периодике в 1805-1806 гг.3, вероятно, тоже предназначались для этого несостоявшегося тома. Первая часть РП увидела свет в самом начале 1804 г.: в апреле И.И. Мартынов уже откликнулся на нее похвальной рецензией (Мартынов 1804). Следующие части были отпечатаны в первой половине 1805 г. (хотя и на их титуле значится 1804 г.). Сначала вышла часть тиража «Херсониды» без указания, что поэма составляет четвертую часть РП. Отдельное цензурное разрешение на посвящение поэмы Александру I было получено у Г.М. Яценкова в ноябре 1804 г.4 Рецензию на поэму опубликовал Н.П. Брусилов в февральском номере издаваемого им «Журнала российской словесности» (1805. Ч. 1. № 2. С. 113-120) (это была первая критическая статья в его журнале). Однако в новогоднем обзоре, называя среди 2 До выхода РП увидели свет следующие его переводы в прозе: 1) Храм смерти, или Отчаяние юноши по кончине любезной. Соч. графа Буккингама // Зеркало света. 1787. Ч. 6. № 94. С. 679-682; № 96. С. 701-704 (Sneffild J. The temple of Death. 1695); To же // Иппо– крена, или Утехи любословия. 1801. Ч. 8. С. 23-29; 2) Беседы душ великих и малых людей, соч. Литтельтона. СПб., 1788. 216 с. {LitteltonJ. Dialogues of the Death. 1760); 3) Пустые бредни о духах. С англ. // БГ. 1789. Ч. 2. № 10. С. 178-186 (The Spectator. 1711. № 12); 4) Послание из Италии к лорду Галифаксу 1701 года // Иппокрена, или Утехи любословия. 1801. Ч. 8. С. 40-51 {Addison J. A letter from Italy... 1701). 3 В «Северном вестнике» (1805) и «Лицее» (1806) появилось 10 его переводов в прозе (см.: Коровин 2004. С. 215-217; в приведенной здесь библиографии это № 36-40, 42-43, 54, 64-65). 4 См.: Сводный каталог русской книги. 1801-1825. Т. 1. С. 149.

«Рассвет полночи»: история издания... 497 «превосходных» русских книг минувшего 1804 г. «Рассвет полночи, соч. г. Боброва» (1805. Ч. 1. № 1. С. 54), чрезвычайно высоко оцененную в рецензии «Херсониду» Брусилов не упомянул. Самое простое этому объяснение: книга появилась в январе или начале февраля 1805 г. Этот факт подтверждается издательским примечанием Мартынова к статье И.Т. Александровского «Разбор поэмы Таврида», появившейся в мартовском номере «Северного вестника»: «Сочинитель сего обзора (...) написал оный до нового издания Тавриды, которая ныне называется Херсонидою»5. Статья Александровского, ученика Мартынова, являлась печатным вариантом его «Речи на российском языке», упомянутой в отчете о первом публичном испытании студентов Педагогического института 9, 11 и 15 февраля 1805 г.6 Ответственная «речь», которой «испытание было окончено», конечно, готовилась заблаговременно, и если бы «Херсонида» вышла из печати не в январе-феврале 1805 г., а хотя бы в декабре 1804 г., Александровский сам, как минимум, упомянул бы в своей статье этот второй вариант разобранной им «Тавриды». О времени выхода из печати второй и третьей частей РП нет вполне достоверных данных. Во второй части РП находится «кенотафия» переводчику Т.И. Можайскому (№ 96), скончавшемуся, по имеющимся сведениям, 19 июня 1805 г.7 Если дата верна, то вторая часть вышла не ранее конца июня – начала июля 1805 г., а затем, видимо, были отпечатаны третья часть и – вновь, но уже в качестве четвертой части РП – «Херсонида». Впрочем, даже если дата смерти Можайского неверна, вполне вероятно, что вторая и третья части РП были выданы в свет после того, как появилась «Херсонида» в качестве 5 СВ. 1805. 4.5. Март. С 301. 6 См.: СВ. 1805. Ч. 5. Февраль. С. 238-241. 7 См.: Петербургский некрополь. Т. 3 (М-Р). СПб., 1912. С. 154; Антонов Л.С. Можайский Т.И. // Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 2. СПб., 1999. С. 295-296.

498 В Л. Коровин особого издания, т.е. после января-февраля 1805 г. Первая часть РП, принадлежащая перу еще мало известного в столицах автора, не вызвала, кроме статьи Мартынова, никаких печатных откликов и едва ли пользовалась спросом. Уже по этой причине Глазунов мог не спешить с изданием следующих частей (если вообще они были готовы). Напротив того, «Херсонида» имела несомненный успех и сделала имя Боброва известным читающей публике. 21 марта 1805 г. он был даже высочайше пожалован перстнем «за поднесенную поэму»8. В этих условиях уже можно было расчитывать на сбыт второй и третьей частей РП, и тогда (т.е. в июне-июле или, во всяком случае, не раньше марта) они, видимо, и были изданы вместе с допечаткой тиража «Херсониды» как четвертой части РП. Этот вывод косвенно подверждается тем, что сочинения и переводы Боброва на страницах «Северного вестника» стали регулярно появляться именно с июля 1805 г.9 СОСТАВ И КОМПОЗИЦИЯ В РП вошли все прежде публиковавшиеся стихотворения Боброва (в значительно переработанном виде), но подавляющее большинство стихотворений в РП появилось впервые. Большая их часть была написана на юге в 1790-х годах и столичной публике оставалась неизвестной. Даже «Таврида», изданная в Николаеве в 1798 г., практически никем не была замечена10. Бобров выходил с четырехтомным собранием сочинений к читателям, которые в лучшем случае смутно помнили его журнальные публикации почти двадцатилет– 8 РГИА. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Ед.хр. 3922. Л. 212. 9 С июля по октябрь 1805 г. в «Северном вестнике» появилось 16 текстов Боброва, в марте и апреле – только 4, а в январе-феврале и мае– июне публикаций вовсе не было. См.: Коровин 2004. С. 215-216 10 См.: Мартынов 1804. С. 32-33.

«Рассвет полночи»: история издания... 499 ней давности (всего 14 стихотворений). В неожиданности такого явления, нарушающего неписаные правила литературного этикета (прежде, чем издавать собрание сочинений, следовало стяжать себе «имя»), заключалась едва ли не главная причина последовавших недоумений и неблагоприятной литературной репутации Боброва, окончательно сложившейся в ходе споров «карамзинистов» и «шишковистов» (см. в предыдущей статье наст. изд.). Однако для самого поэта, долгое время насильственно отторженного от столиц, желание явиться перед читателями сразу и целиком было вполне естественно. В собрании своих стихотворений он видел органическое и нерасторжимое целое. В «Предуведомлении», вспоминая об успехе ранних стихотворений, теперь собираемых в одном издании, он пишет: «Я льщусь, что ежели члены тела порознь были столь счастливы, что понравились, то и целое тело, с желаемою теперь исправностию составляемое из оных, принято будет не без благосклонности». В РП нашла свое завершение присущая ему с первых шагов на поэтическом поприще тенденция оформлять свои произведения в циклы. Стихотворения в РП автор сгруппировал по тематическому принципу, так что каждая часть является в определенной мере законченным и самостоятельным художественным целым, но и в совокупности они образуют некоторое единство. Особенно наглядно в своей четкости построение первой части – «Порфироносные Гении России». Это поэтическая история России XVIII столетия, представленная как длинный путь от «рассвета полночи» к наступающему «полдню». Здесь «полночь» – это мрак исторического небытия страны до «сотворения» ее Петром I и сама Россия – северная страна, только теперь, во дни Александра I, возрастающая в меру своего величия: «Новое наименование книги сей не может относиться к произведениям пера, составляющим оную, но преимущественно и особливо к подвигам великих Гениев России, которые с начатия осьмогонадесять столетия

500 В Л. Коровин доныне тщились образовать отчужденную, так сказать, дотоле нашу гемисферу и по глубоком мраке установить в ней совершеннейший день просвещения, благопоспешности и славы. Таким образом рассветала полночь. – Ныне наступает ея полдень. Вечная признательность Провидению» («Предуведомление»). В эпиграфе строки из од Горация (I, 2: 49-50; V, 4: 6-8), посвященные Августу, в вольном переложении переадресованы Александру I и тоже говорят о наступающем «полдне»: – Здесь паче возжелай трофея и венца! Здесь имя возлюби владыки и отца! – Твой взор блистает здесь перед лице народа, Подобно как весна в приятно время года. Се дни с приятнейшей усмешкою бегут! Се солнечны лучи прекраснее текут! Первую часть открывает пространная «Столетняя песнь» (№ 1), построенная как беседа поэта с Янусом при начале нового века и повествующая о свершениях минувшего «осьмогонадесять века России» и ее «порфироносных Гениях» – о Петре I (главным образом), Екатерине I, Елизавете Петровне, Екатерине II и об Александре I, который ныне «как заря восходит». Затем идет краткое стихотворное обращение «К новостолетию XIX» (№ 2). Далее последовательно расположены стихи, посвященные деяниям, смерти и посмертной славе Петра I (№ 3-5), Елизаветы Петровны (№ 6-7), Екатерины II (№ 8-12), успехам кораблестроения и присоединению Грузии в царствование непоименованного Павла I (№ 13-16, 20), его гибели от рук заговорщиков (№ 18) (о чем, конечно, говорится туманно) и, наконец, восшествию на престол и торжествам коронации Александра I (№ 21-25, 29-32). Замыкает первую часть ода, посвященная столетию Петербурга и возвращающая читателя к образу его основателя: «Торжественный день столетия от основания града Св. Петра. Майя 16 дня 1803» (№ 33).

«Рассвет полночи»: история издания... 501 В начале и конце тома расположены стихи, обнимающие минувший век в целом, причем торжества столетия Петербурга, к которым приурочена заключительная ода, упоминались и в «Столетней песне» (№ 1, ст. 286-290): Так век меж россов знаменитый Летал средь славы, красоты; Так и конец его маститый, И век Петрополя златый В громах прославлен АЛЕКСАНДРОМ. Ср. в «Торжественном дне столетия...» (№ 33, ст. 31-37): В сей день, толико мне желанный, Праправнук Августейший твой, Небесным сердцем одаренный, Екатерины внук драгой, Предыдя в блеске славы ратной Потомственным твоим полкам, Велит торжествовать громам. Восемнадцатое столетие начиналось так: Тогда Россия в мрачый век В своей полнощи исчезала; «Да будет Петр!» – Бог свыше рек, И бысть в России Солнце света. (№ 1, ст. 82-85) Затем «светильник» разгорается и «область нощи озаряет», пока, наконец, не устанавливается «торжественный день». Такова общая, отчетливо прогрессистская схема исторического процесса, представленная в первой части РП. В этом поступательном движении было одно затмение – царствование Павла I. Кончину Екатерины II Россия оплакивает среди сгущающихся вечерних теней, «при трепетном луны блистаньи»(см. № 9, ст. 1-24), а ода о Павле I и его гибели названа «Ночь» (№ 18), что в контексте первой части РП

502 В Л. Коровин звучит едва ли не как политическая оценка. Акцент при этом сделан на воинственности императора («Варяга»), уподобленного Юлию Цезарю, «бичу вселенной», и князю Святославу Игоревичу, «бичу греков»11. Едва ли не важнейший мотив стихотворения – мрачные предзнаменования кончины мира. Смерть Павла-«Варяга» в итоге сама становится одним из таких предзнаменований. «Ночь» находится между «Судьбой ратоборных Гениев России» (№ 17) – весьма своеобразным стихотворением-перечнем героев русской истории начиная с Рюрика, спящих «под тенью нерассветной», – и стихами на смерть А.В. Суворова с заключительным возгласом «увы!..» («К праху российского Ганнибала», № 19). Эти три стихотворения, находящиеся ровно в середине первой части РП, своим трагическим, сплошь «похоронным» звучанием вносят некоторые коррективы в общую ее концепцию. Пока, однако, все разрешается благополучно: Россия «приращается» Грузинским царством (№ 20), настает «Торжественное утро марта 12 1801 года» (№ 21), памяти умершего в немилости Суворова воздается должное (№ 26-28) и т.д. В заключение Нева славит основателя Петербурга. Просветительская концепция прогресса не поколеблена. Композиция второй части РП – «Браноносные и миролюбивые Гении России, или Герои Севера в лаврах и пальмах» – более изощренна. Ее тема – разнообразие призваний на поприще служения отечества – заявлена в эпиграфе из 11 Ср.: «Иулий – страшный бич вселенной...» (№ 97, ст. 157); «Где... Святослав, бич греков!» (№ 17, ст.2). В «Ночи» с Цезарем Варяг сравнивается прямо, со Святославом – в силу своего наименования варягом. О «бичах вселенной» и мирных владыках заходит речь и в других стихотворениях, где говорится о Павле I (см. № 12, ст. 132-141; № 21, ст. 65-72). В «Гласе возрожденной Ольги к сыну Святославлю» (№ 12) Павел I прямо отождествляется со Святославом.

«Рассвет полночи»: история издания... 503 «Любовных элегий» Овидия (III, 8: 56-57) с вольным переложением: Иным то бурная война, То мирной сени тишина; Другим судилище иль поле Назначено в сей жизни долей. Здесь за стихами общего характера (№ 34-36, см. о них ниже) следуют одический цикл о победах русской армии и флота в войнах с турками и шведами в 1787-1791 гг. и торжествах мира (№ 37^4-3)12, затем стихотворения, посвященные военачальникам и флотоводцам, прославившимся в этих войнах, – Н.В. Репнину (№ 44), В.Я. Чичагову (№ 45), С.К. Грейгу (№ 46), Ф.Ф. Ушакову (№ 47), А.В. Суворову (№ 48), стихи на смерть П.А. Румянцева (№ 49), далее перевод из Н.Буало (№ 50) и «отзыв» ему (№ 51), навеянные участием России в войне с революционной Францией в 1799-1800 гг. Все эти «военные оды» Бобров располагает в хронологической последовательности. Помещенные вслед за ними восемь стихотворений (№ 52-59) обращены к покровителю поэта Н.С. Мордвинову. По ним можно проследить основные вехи его служебной деятельности. Мордвинов здесь именуется «Патриотом» и изображается в первую очередь как государственный муж, т.е. этот цикл подключается к предыдущим стихотворениям, прославляющим «браноносных Гениев». Напротив, все следующие стихотворения (до № 81), адресованные в основном П.Ф. Герингу и его семейству, говорят о событиях частной жизни, т.е. имеют предметом «честь деяний» вполне «миролюбивых Гениев». Границу Первоначально № 37, 39, 41-43 составляли одну оду, изданную особо: «Слава российских Ироев, ознаменовавших себя в течение 1788 по 1792 год. Победная песнь. Сочинение Семена Боброва на случай торжества мира с Портою сентября 2 дня» (СПб.: тип. Вильковского, (1793). 24 с).

504 В Л. Коровин между ними и всеми предшествующими стихотворениями полагает «Высочайшая милость г. Герингу...» (№ 60) – единственное, где речь идет о службе друга поэта. Далее идут стихи, написанные к дню рождению Геринга (№ 61-67), стихи о его поместье близ Николаева (№ 69-72), о новогодних увеселениях, в которых принимали участие Мордвинов с супругой (№ 73-77), об учреждении в Николаеве типографии (№ 79) и др. Как видно, во второй части РП, в соответствии с ее названием, выделяются два раздела – о «браноносных» и «миролюбивых» Гениях, – включающие примерно равное количество стихотворений. Как и в первой части РП, в начале и в конце второй помещены стихи общего характера, образующие как бы две «рамки»: 1) «Образ Зиждительного духа» (№ 36) – «Плачущая нимфа реки Гипаниса...» (№ 81) и «Кенотафические памятники подвигоположникам» (№ 82-96); 2) «На новый год ко вступающему в путь жизни и подвига» (№ 34) – «Могила Овидия...» (№ 97). Стихи, образующие первую «рамку», повествуют о былой славе и современных печалях России: «Образ Зиждительного духа» – о ее возвышении от времен святого князя Владимира до императора Александра I, а идиллия на смерть князя Г.А. Потемкина (№ 81) и ряд «кенотафий» разным лицам – об утрате ею своих верных сынов. Вторую «рамку» образуют философические стихи о горьком уделе человека и тщете земных начинаний. Если послание «На новый год...» адресовано юноше, только вступающему в «путь жизни и подвига», то в «Могиле Овидия...» тень римского поэта вещает о своей давно совершившейся «слезной судьбе». «Цель» земной жизни и утешение человека находятся за ее порогом, в чем уверены и Назон, чей дух теперь «юн на небесах», и поэт, наставляющий юношу: ...сквозь бури мира Проложишь столь же верный шаг, С коликим усыпленьем мира

«Рассвет полночи»: история издания... 505 Ступил ты в первый мира праг; Сколь тихо было в колыбели, Столь тихо снидешь к общей цели... К какой же, храбрый мой сподвижник? К могиле матерней – и дале... (№34, ст. 81-88) Наконец, замыкают вторую часть РП «Запрос новому веку» и «Предчувственный отзыв века» (№ 98-99) – стихотворения, возвращающие читателя к исторической проблематике. Со стихотворениями, открывающими первую часть РП (№ 1-2), они составляют единый цикл (и написаны, видимо, одновременно13). Есть и общие мотивы – в частности, комета Галлея. Она прошла через перигелий в 1682 г. – в год воцарения Петра I. О несбывшихся ожиданиях катастрофы, вызванных ее явлением, говорится в «Столетней песни» (№ 1, ст. 68-81): Огнистый шар сквозь мрак глубокий Из дальних долов тверди шел; За ним хвост влекся против солнца. Кто? – кто не содрогался в страхе? Кто не вопил: «Увы! падет Вселенная теперь во прахе? Сторичный пламень все пожжет, Пожжет висящи в тверди земли. Взревут горящи океаны, Кровавы реки потекут; Плеснут на твердь валы багряны, Столпы вселенной потрясут». – Так все в комете зло стретали. Но твердь иное предвещала... 13 См.: Алътшуллер 1977. С. 119-124.

506 В Л. Коровин Вновь комета должна была явиться в 1835 г. Она упомянута уже в первом стихоторении второй части (№ 34, ст. 9-16), но подробней об ожидаемом новом ее явлении говорится в заключительном «Предчувственном отзыве века» (№ 99, ст. 93-105): Тогда, – как миролюбный плуг В браздах по тридцати веснах Отсвечивать при солнце будет, – Блудящий пламенный мир некий, Как странник тверди огневласый, Сойдет в сию долину неба И сблизится тогда с землей. Что, сын мой? – ты бледнеешь, – тщетно; Не лучше ль ободряться чувством И той гадательною мыслью, Что сей небесный посетитель Провозвестит земле средь молний Премудрости и славы полдни? Катаклизмы, «непогоды в царствах мира и природы» неизбежны, как и самая кончина мира. Но, возможно, комета 1835 г. предвозвестит не гибель, а «век благопоспешности и славы», как это уже случилось с кометой 1682 г.14 «Гадательными мыслями», утверждением надежды на будущее, 14 Пророчество о явлении кометы Галлея в 1835 г. содержится и в заключительной VIII песни «Херсониды» (ст. 330-339): Сармат! – чрез тридцать лет, – внемли! – Чрез тридцать лет она скатится Из дальних небеси пустынь. Предтеча ей – торжествен ужас; Сопутник – океан огнистый; А след – цель поприща чудесна. Она и древле посещала В час грозный Цезаря последний И мрак спускала над крестом... Она, – она зардеет вновь.

Рассвет полночи»: история издания... 507 на наступление «Кумеиных времен» и заканчивается вторая часть РП: Не отрицай сих чувств – и жди, Как путник на брегу морском! (№ 99, ст. 194-195) Расположение стихов одного цикла в начале первой и конце второй части создает еще одну «рамку» и подчеркивает их содержательное и композиционное единство, но при этом обособляет их от третьей и четвертой частей РП, не так тесно связанных с ними и между собой и, на первый взгляд, в меньшей степени соотносимых с заглавием собрания. Именно это, вероятно, имел в виду И.Н. Розанов, обронивший замечание, что «метафора» «Рассвет полночи» «относится к первым двум частям»15. Третья часть РП, в отличие от первых двух, не имеет ведущей темы и по составу отличается большим разнообразием, что явствует уже из ее заглавия – «Игры важной Полигимнии, забавной Каллиопы и нежной Эраты, или Занимательные часы для души и сердца относительно священных и других дидактических песней с некоторыми эротическими чертами и домашними жертвами чувствований». Принцип ее построения жанрово-тематический. Она распадается на три раздела, соответствующие тому, что обозначено в заглавии: 1) «Игры важной Полгиминии», т.е. «духовные», философические и нравоучительные (одним словом, душеполезные) стихотворения (№ 100-181); 2) «Погудки моей Каллиопы», т.е. шуточные стихи (№ 199-226); 3) «Эротические черты и им подобные», т.е. идиллии, образцы легкой поэзии и т.п. (№ 227-257). Между душеполезными и шуточными стихотворениями (видимо, во избежание слишком резкого перехода) помещен особый 15 Розанов И.Н. Русская лирика. От поэзии безличной к «исповеди сердца». М, 1914. С. 386.

508 В Л. Коровин раздел: «Полезные игрушки для детей», т.е. стихи, обращенные к детям (№ 182-198). Они содержат нравоучение, но, как правило, в «облегченной» форме или в виде шутки. В произведениях «важной Полигимнии» выделяются следующие группы: религиозно-философские стихотворения (№ 100-109) (почти все переработаны из первых стихов Боброва, опубликованных в «Покоящемся трудолюбце» в 1784-1785 гг.), новогодние и поздравительные к дню рождения (но вполне «серьезные») стихотворения разных жанров (№ 110-115; «Хитрости Сатурна», № 116, как бы резюмируют содержащиеся в них нравоучения), переложения псалмов (№ 119-144) и «некоторых духовных песней», т.е., за одним исключением, богослужебных текстов (№ 141-151; следующий «Восторг приявшего Мессию старца», № 152, – опыт оригинальных стихов на евангельскую тему), переводные дидактические стихотворения (№ 153-158, 178-180), стихи, обращенные к николаевским знакомым, преимущественно к чете П.Ф. и М.Ю. Герингов (№ 159-166), стихотворные нравоучительные афоризмы (№ 167-177). Среди «Погудок моей Каллиопы» имеются поэтическая автобиография (№ 199), небольшая ирои-комическая поэма «Вечеринка» (№ 212), эпиграммы, преимущественно переводные, и др. Некоторые из этих шуточных стихотворений могли дать лишний повод для создания репутации пьяницы «Бибруса». Достаточно было с предубеждением взглянуть на заглавия: «Превращение Бахуса в Диогена», «К Вакху в Светлую неделю», «Честь русскому пиву» (№ 203-204, 206) и др. В «Эротических чертах...» присутствуют автобиографические мотивы. Так, в цикле стихотворений о любви Мирти– да и Плениры (№ 241-257), приводящей их к счастливому браку, имеется в виду история отношений самого поэта с его будущей супругой Александрой. Вообще «легкие» и сентиментальные стихотворения, посвященные «любезным дамам» или даже написанные

«Рассвет полночи»: история издания... 509 от их лица (см., напр., № 229-233), песни, идиллии, «мелкие» и «к случаю» стихотворения, во множестве содержащиеся в РП, плохо согласуются с репутацией Боброва как мрачного «певца ночей» и убежденного архаиста. В действительности он, видимо, был в меньшей степени чужд карамзинист– ской культуре, ориентированной на «дамский» вкус и малые жанры, чем об этом принято думать16. М.И. Невзоров, перепечатывая некоторые его «стихотворные мелочи» (в том числе «Надписи пяти любезным дамам», № 236-240), предлагал оценить хотя бы их, раз уж таковы вкусы «модных писателей», но при этом замечал, что у них «Груши да Амины составляют все богатство стихотворного ума, а у Боброва таковые надписи между прочими прекрасными его стихотворениями так, как несколько капель в Каспийском море»17. Следует отметить, что, размещая «нежные» стихотворения в конце третьей части РП (т.е. в качестве последнего раздела своей лирики), Бобров несколько отступал от сложившейся традиции: полагалось бы в последнем разделе поместить шуточные стихотворения, эпиграммы и т.п. «мелочи» – то, что в РП предшествует «Эротическим чертам...». Для автора это, видимо, имело определенное композиционное значение. В отличие от первых двух частей РП, третья целиком посвящена частной жизни, она говорит о «душе», причем в разных планах – как в возвышенно-религиозном, так и 16 В 1820-е годы, кажется, лишь А.А. Крылов замечал, что Бобров «приносил иногда жертвы Грациям и переменял важный тон своей лиры на игривый и нежный» (Крылов 1822. С. 457-458). Внимание позднейших исследователей «легкие» стихотворения Боброва вовсе не привлекали. Ср. замечание И.Н. Розанова: «Но все же оды – это лучшие его произведения. (...) И для сатир, и для любовных стихотворений Бобров оказался слишком тяжел и грузен» (Розанов И.Н. Ук. соч. С. 385). 17 ДЮ. 1811. №10. С. 123.

510 В Л. Коровин «домашнем» и «нежном». Стихотворения третьей части РП– это «занимательные часы для души и сердца». Метафоры «полночи» и «рассвета» (как и «зимы» и «весны») здесь тоже находят применение. В религиозно-дидактических стихотворениях они могут говорить о состоянии души, падшей и помраченной грехом, но уже становящейся на путь спасения (см., например, «Прогулку в сумерки», «Полнощь», «Утро» – № 101-103), в автобиографических – вообще о земной жизни и о том, что находится за ее пределом: Знать, вся лишь жизнь – еще рассвет, А полдня истинного нет. О небо! – там уже доспею; Там – в важной вечности – созрею... (№ 199, ст. 69-70) В «нежных» же стихотворениях говорится об одиночестве, отвергнутой любви, ревнивых подозрениях, ссорах и «рассветающей» наконец заре семейного счастья. Одно из последних «нежных» стихотворений озаглавлено «Торжественный час любви Миртида в конце июля» (№ 255), что должно напомнить об одах из первой части – «Торжественое утро марта 12 1801 года» (№ 21) и «Торжественный день столетия...» (№ 33). Это не случайность, объясняемая пристрастием автора к слову «торжественный», а сознательное сближение вещей предельно далеких и разных, проделанное в духе барочного «остроумия»18. В заключающем третью часть «Небольшом терпении Миртида» (№ 257) выражена Еще одно любопытное соответствие, призванное скрепить единство трех томов лирики Боброва: в первом стихотворении третьей части (№ 100) говорится о творении мира, о воздвижении его из первозданного хаоса и тьмы, что внимательный читатель должен соотнести с открывающей РП «Столетней песнью...» (№ 1), где речь идет о «сотворении» России Петром I.

«Рассвет полночи»: история издания... 511 надежда на семейное благополучие вместе с сомнением и тревогою перед будущим и намерением «ждать, терпеть». Так заканчивалась и вторая часть – призывом к твердости и терпению в ожидании золотого века. Взаимоотражение «важного» и «нежного» должно было, в частности, укрепить композиционное единство РП, в целом построенного отнюдь не по жанровому принципу. Итак, три тома лирики РП завершались известием о «рассвете», наступившем в жизни его автора, незадолго до выхода собрания украсившейся женитьбой: это должно было ассоциироваться с рассветом, воссиявшим для всех обитателей «полночи» с наступлением нового века и нового царствования. Четвертую часть РП составила поэма «Таврида», переработанная и переименованная в «Херсониду» («Херсонида, или Картина лучшего летнего дня в Херсонисе Таврическом. Лирико-эпическое песнотворение. Вновь исправленное и умноженное»). Посвящена поэма, как и все собрание, императору Александру I19. Мотивы перемены Названия поэмы Бобров объяснил так: «Прежде данное имя ей Таврида некоторым образом смешивало понятие как о песнотворении, так и о самом полуострове; ибо имена Таврида и Таврия, употребляемые иногда как одно и то же, означают полуостров; следовательно здесь слово Таврида не может уже не произвести некоторой обманчивости в понятиях. Сей-то ради причины я превратил Тавриду в Херсониду, тем более что и Илиада не значит страну Илионскую, но песнь об оной» («Предварительные мысли»). Характерно, что автор находит нужным специально разграничить само «песнотворение» и его предмет. Для него поэма и полуостров соотносятся как «образ» и «подлинник», и чем совершенней, чем достоверней «образ», тем важ– 19 «Таврида», первая редакция поэмы, изданная в 1798 г. в Николаеве, была посвящена Н.С. Мордвинову.