Текст книги "Рассвет полночи. Том 1. Херсонида"

Автор книги: Семен Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

424 Рассвет полночи 209. СУДЬБА СЛАВНОГО КУКА Кто обозрел весь мир? – Кук славный; Кого любили дики, зверонравны? – Его; – и что же? – он им так был мил, Что труп его им вкусен был. 210. СЕРДЕЧНОЕ ЛЕКАРСТВО Клариса с Сильвией пошла к ручью гулять И в первой раз еще осмелилась сказать, Что чувствует внутри боль некую ужасну Похожу на нарыв иль язву там опасну. Клариса говорит: «Мой свет! Ахти, как у меня сердечко заболело! А от чего? – тебе откроюсь смело; Вчера я видела... его... но ты молчи! Не это ли любовь? – дай, дай совет! – смягчи! Ты знаешь, как лечить!» – А Сильвия в ответ: «Знать, – светик, милого чего-то захотело; От этого оно и заболело; Чем ранилось, – так тем же и лечи, И без меня сама себя смягчи!» 211. К СТАРО-ЮНОЙ БЕЛИНДЕ Белинда милая приехала на бал, Куда ее сосед, веселый рыцарь звал. – Тут все шептали с другом друг: «Какая это к нам явилась вдруг? -

Часть третья 425 Она статна, – мила, – ей, право, двадцать лет». «Неправда, – на ухо шепнул я одному, – Ей слишком сорок лет, – свидетель я тому...» Где ж прочи двадцать лет?.. Их скушал туалет1. 212. ВЕЧЕРИНКА На небе ни одной не видно было сферы; На небе не было блестящия Венеры, Кроме густых паров, кроме ужасных туч; Но в зале виден был Венерин ясный луч; Там бледную луну и мелки звезды зрели; Там боги светлые с богинями горели; Луна на жестяном подсвечнике была, А звезды по краям разгнутого стола. Могу ль забыть тот пир, о друг мой, друг бесценный, Ю Где ты мне подносил напитки несравненны? Кто? – я! – чтоб я тот пир не мог воспоминать, Где три красавицы, – о небо! – мне ль молчать? 1 Не худо здесь обнаружить знаки огорчения г. Белинды. Она, прочитав сей эпиграф, написала ответное письмо таким образом: «К чему вы, господа издатели, выдумываете такие нелепые эпиграфы на наш счет? – Это ни на что не похоже. Какая нужда вам до таинств нашего туалета? Скажите, вить вы право пишете ложь и вздор. Конечно, это одна выдумка ссорливой вашей головы. Вы для забавы, занимаясь такими безделками, порочите только прекрасной, невинной пол. По чести скажу, для чего не запретят выдавать и такие негодные надписи? – Какой-нибудь бессовестной насмешник намарает стишонки, а простодушные читают их и от доброго сердца хохочут над лучшею половиною человечества! Эй! усовеститесь заблаговремянно! – поздно будет, когда мы сами вооружимся против вас и привьем к вашим лбам... желаю вам от искренности великодушно помириться с нами. Белинда».

426 Рассвет полночи Лишь вспомню, то всю кровь, не знаю что, волнует. Не больше Абелард, как повесть нам толкует, Волненья сильного в груди своей имел, Как Элоизу он лишь в первый раз узрел. Одна хвалилася высоким ростом ровным, Подобна быв во всем тем женщинам огромным, О коих Гулливер у Свифта говорит И кои в пазухе могли его носить; А две кубическим хвалились ростом низким, Подобны карлицам, к земле на палец близким, Которых Гулливер с иголку полагал. У первой милый вид, что головы вскружал, Что мину изъявлял невинную, простую, Бородка выдавшась, рожденна к поцелую, Улыбочка весны, аврора на щеках И томность летняя, приятная в глазах, – Вот тот прелестной блеск, которой от Венеры Стремился ослепить наш карлин взор без меры! – А те две – Боже мой! – при влюбленных глазах, При росте маленьком всегда приподнимали Огромную в своих величину носах И ими даже нас, гигантов, задевали; Однак... дышало все любовию от них И романической красой веков златых. Для них ужасный был гром славных менуетов, И вязанки для них разложены квартетов: Ах по мосту мосту и новой казачок. – Изрядная игра, – изряден был игрок. Но после музыки мы то ли прокричали? – Уж то-то пострадал, крехтевши, бедной бас, И скрипки маленьки за ним же верещали, – Другая музыка тогда была у нас.

Часть третья 427 Почти была полночь; мы в фанты заиграли; В счастливейших руках от глаз кольцо скрывали; И кто возьмет его, счастлив, счастлив бывал. – Хозяин пуще всех его от милой ждал; Наместо лишь его другие получали; Хоть три раза кольцо тогда в игре теряли, Но фантов множество успели мы набрать. – Тогда, закрыв в платке, их стали разбирать; Хозяин был готов с дрожаньем потаенным Лить кофе с молоком, для уст драгих сваренным, Иль мерять алых лент три дюжины аршин; И правда, – поскипел в губах Венерин сын. Смех долго был; но чем прервалася забава? По залу пронеслась тогда несчастна слава, Что кучер сих госпож в лоб тёмну закатил И не имеет уж отвезть их больше сил. Что делать! – вдруг сосед к их счастью извещает, Что он красавицам услуги предлагает: «Извольте, госпожи, в мою карету сесть! Вы слышите; петух уж утро выкликает; А я вас посажу и утром на насесть» . – Слова не в стать; но и сия нужна была им честь. И так прелестницы сокрылися с красами; Погасли звезды все с своими ночниками; Луна потухнула, от слюны захлебнясь; Уж боги не кричат, в поварню завалясь; И Вакх, мужик хмельной, в буфете не воюет; Мыслете пишет лишь и часто пол целует; Церера сытая пред печкою не танцует; В Камчатке солнышко сияло средь полден, А я лишь в первые был грезы погружен.

428 Рассвет полночи 213. ЛОЖНАЯ ТОСКА насмешливой красавицы по Эскулапиевом исчадии От сна ли утром пробуждаюсь? Иль в вечер к сну я приближаюсь? С утра огонь в душе горит, А сердце с вечера не спит. – Увы! – ни свет не утешает, Ни тьма души не усыпляет; Мне ночь ничто – как шумный день; А шум дневной – как ночи тень. При свете и при тьме страдаю; Ищу врача, – не обретаю. О новый Боергав – из всех В тебе одном ищу утех; К тебе лишь, свет мой, пламенею И, как цветок, в разлуке тлею. А ты, жестокой, удалясь Лишь только на короткий час, Покинул всё – меня покинул, И ты, как тень, с отъездом сгинул. – Ужли ты, слова не храня, Нарочно умер для меня? – Иль ты, бесчувственный, суровый, Нашел себе дом райский новый? Иль страшна та пришла пора, Что в красных берегах Днепра Тебя сковала ввек Цирцея, Либо какая Дулъцинея? Нет, – лютый тигр души моей! Не знаешь ты меня, – ей! ей! Презревши мой несчастный пламень, Ты стал не человек, а камень.

Часть третья 429 Яви себя! – скорей яви! Или... в отчаянной любви Сей пишущей рукою грозно, Хоть возвратишься ты, – да поздно, Тебя пером я уколю, Увы! – чернилами скроплю. 214. УВЕЩАНИЕ ДЯДЬКИ к долгоспящей воспитаннице Лаисе Все пробудилось; – а Лаиса, Еще моя Лаиса спит! – Так, – спит... любезная, проснися! Ах, жаль, что полдней ты часы В минуты утра претворяешь, Что ты среди пуховиков Драгое время подавляешь. «Беги, – вещаешь ты, – беги Отселе на девять шагов! Наставник! Мне ли чтешь урок? Читай его ты сельским нимфам!» Красавица! Твой нежен слух; Еще того нежнее сердце; Сей тон разнит, – для слуха скучен. – К чему мне сельских нимф учить? – В красах их царствует природа, С приятной простотой свобода; В твоих – искусство и наука; Тех ночью сладкий сон питает, А утро в ниве застает; Тебе ночь днем, заря же ночью, А полдень утром для нарядов; Тогда луч солнца, тщетно силясь

430 Рассвет полночи Проникнуть сквозь твои подзоры, В тканье теснится, – устает. – К чему лежат сии громады Поверх твоих столов уборных? – Ужели все сие на то, Чтоб дня другую половину Пожертвовать на стол уборный? Ах! Тщетны все сии убранства, Цветы и краски от искусств; Почто природу обижать? Ты не прекрасна ль без того? Поверь! – все лучше обожают Красу в природной чистоте И тайну прелесть в простоте; Один твой взор, – одна слеза Определяет рок плененных И предписует образ дел. Какая же другая помощь Нужна естественным красам? Все рук дела, – картины их Меня лишь больше отдаляют От торжествующей природы. – Смотри на лилии и розы! Похитили ли белизну От пережженного свинца Или кармин от червеца, Дабы листочки поваплять? – Теперь на милых сих цветочках Не зерна жемчугов блистают; Авроры капельки сверкают; Смотри, какой наряд на них! А! – ты украдкой проглянула И вновь – с усмешкой взор сомкнула! Лукавая усмешка! – вижу. – Ты хочешь спать еще – ха! ха!

Часть третья 431 215. К СКРОМНОЙ ЛУКРЕЦИИ, НО НЕ ВО ВСЕМ Лукреция! – какая скромность, Какая иноческа томность Твоими чувствами владеет? В очах сияет тишина; Зрачок не катится твой вкось К прекрасным молодым мужчинам; Их прелесть – трын трава тебе; Твой слух, как воском, залеплен От страстных звуков мусикии, Или от пения сирен, Иль от любовных изъяснений; Ты мудрость только слушать хочешь; Не обоняешь никогда Даров душистых нежной флоры; Ни роза, ни фиалка больше Не нежат чувства обонянья; Твоя двухолмна бела грудь Не воздымается от вздохов; Не песенник в твоих руках, Путь ко спасению всегда; Не веер одувает грудь, Но четки бьются по бедрам. О нимфа! – подлинно во всем Скромна и сокровенна ты, Непроницаема, – однак... 216. К БОЛТЛИВОЙ И ОТКРЫТОЙ АСПАЗИИ, НО НЕ ВО ВСЕМ Аспазия! – как ты открыта Во всех своих сердечных чувствах? Твои ли перекатны взоры С предмета на предмет не мчатся?

432 Рассвет полночи В делах любовных быв столь зорки, Не выбирают ли чего? Беда, беда, как невзначай Они увидят гроб, – кладбище! – Твой слух по вечерам лишь жаждет Любовных арий, – изъяснений; Оборони Бог, кто читает И проповедует суд мира! – Твой носик, пряностей желая, Всегда пары вдыхает Флоры, Пары кофейны, ананасны; Твой ротик – вечной страстью дышет; В нем каждый день шумят согласно Любовны песни и беседы, И льется мед речей оттоле. – Чего? – каких прекрасных тропов В минуты две не вылетает? – О неисследны небеса! Аспазия чистосердечна, Жива, со всех сторон открыта, Приступна, – но однак... 217. ОПИСАНИЕ НОЧИ г. Драйдена с англ(ийского) Умолкло естество; все вещи засыпают, И горы дремлющи главами помавают; Хор птичий песнь свою еще во сне твердит; Ночная тень росой поблекший цвет кропит; Тогда и роскошь спит; тогда и зависть спит.

Часть третья 433 218. ТА ЖЕ МЫСЛЬ НАИЗНАНКУ Его же с англ(ийского) Настала темна ночь; природа умолкает; Работник первый сон приятной оставляет; На цыпочках бежит на воровской свой путь, Чтоб ключ из под голов хозяина стянуть; Бледнеющий ночник в сосуде чуть мелькает, И не светильня в нем, сосуд как бы сгорает; Слуга на рундуках, качаяся, храпит; Кухарка, вся в муке и поте, в креслах спит; Карета также спит, телега то ж молчит. 219. РАЗНЫЕ НРАВЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА С англ(ийского) «Подай красотку мне, – Твангдилло вопиет! – Кроме любви, ни в чем другом мне счастья нет». «Бутылку дай, – кричит сын Вакха краснорожей! – Красоткам с мушками, с малеванною кожей Копейки я не дам за их продажный яд». Певцы в жару на верх Парнаса мост мостят, А истину мудрец в колодце вырывает; Гордец богатым быть иль быть в знати желает; Любовник ищет ту, с которой разлучен; Солдат бывает той удачей восхищен, Что нескольких убьет иль город разорится; Беспутная жена за щеголем тащится; Но я, – я, бедной, чем другим хвалиться б мог, Кроме лишь злой жены и слишком длинных рог?

434 Рассвет полночи 220. НАДПИСЬ Г. ПРИОРА К САМОМУ СЕБЕ С англ(ийского) Мне должно умереть, – тебе в живых быть должно; Ах! часом лишь одним с тобой равняться можно; Вот сколь намеренье небесное неложно! 221. К БЕДНОСТИ ИОВА С англ(ийского) Как Иов должен был терпеть свой рок несносный, Тогда, разрушив дом его, диавол злостный В развалинах детей несчастных подавил, А самого его здоровия лишил; Но, чтоб обременить еще судьбу строптиву, Оставил бес на зло еще жену брюзгливу. 222. НЕЖНЫЙ СУПРУГ С англ(ийского) Орфей шел в ад к жене, как уверяют нас; Но где написано, красавицы, об вас, Чтоб к мужу из любви жена во ад сходила И из кромешных уз его освободила? 223. К СТИХОТВОРЦАМ Соч(инение) Приора. С англин(ского) Конечно, пусть сочтут стихов творцов глупцами, Что может Бавий нам собою доказать; Но если те ж слова наоборот сказать, То льзя ли быть когда глупцам стихов творцами?

Часть третья 435 224. НЕ СОВСЕМ ПОХВАЛА ЖЕНЕ С франц(узского) Она чувствительна, умна, Со множеством красот душевных И милых качеств рождена; Она сокровище доброт бесценных; Но жаль! – ах, жаль, что мне она – Позволишь ли сказать? – жена! 225. ОГРАНИЧЕННОСТЬ ВЛАСТИ УМА С франц(узского) Доселе бог ума толико славный Неограниченно повелевал, А ныне бедный скиптр его державный Ничто, как скиптр уже удельный стал. 226. ПЕСНЯ ЗАСТОЛЬНАЯ Бр. служащего Вольный перевод с англин(ского) 1 Нет в нас пустых раздоров, А крамолы ни следу; Лишь долг и честь Дни в мире весть, Иль петь, иль весть беседу. Лей вина До полна! Пусть пойдет столом вокруг! Всем понятно, Что стократно Сердце веселит вино.

436 Рассвет полночи 2 Мы станем наслаждаться Без спеси и презорства; Пусть с глупым плут Свое поют! Мы верны без притворства. Лей вина До полна! и пр. 3 Безумец коль о благах Придворных воздыхает, Лишим его Вина сего; Так лучше вкус узнает. Лей вина До полна! и пр. 4 Коль помещенный с нами Наскажет вздор школьнова, Мы примем так, Что он дурак И лишь знаток пустова. Лей вина До полна! и пр. 5 Весь свет еще во мраке; Он тщится нас постигнуть; Но тщетно мнит, Как петь и пить, И в наши тайны вникнуть. Лей вина До полна! и пр.

Часть третья 437 6 Так принесу же бочку; Пусть посредине станет, Как звон глухой Испустит свой! Наш брат на бочку взглянет; Лей вина До полна! и пр.

ЭРОТИЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ И ИМ ПОДОБНЫЕ 227. РАЗДРАЖЕННЫЙ ПАСТУХ НА НЕВЕРНОСТЬ ХЛОИ В НОВЫЙ ГОД Ubi splendet, frangitur. Где блеск, тут и треск; или: Где тонко, там и рвется. Русская пословица Седыми увенчан снегами, Паря на дряхлых крыльях, год Летит эфирными путями Сквозь огненный кристальный свод; Колена пред отцем склоняет И между прочим извещает, Что Хлоя, честью быв красот, Дамона с верностью целует И что Дамон еще ликует 10 Без ревности по новый год. Сие Сатурну он вещает, Как вдруг с Олимпа новый год С гордыней юности слетает В тот круг, где смертный дышет род; Он землю быстро озирает; На Хлою смутный взор бросает И весть ужасну к Хрону шлет, Что прежня Хлоя, ставши новой, К Дамону верному суровой, 20 Другому сердце продает.

Часть третья 439 Он мещет пламенные взгляды На убранны ея власы, На новые ея наряды; Он зрит – и точит сталь косы; Но, к счастью, вдруг свой взор отводит, Искать таких же Хлой уходит, Дабы толпы их замечать И за уборными столами Или между пуховиками Средь миртов вдруг их наказать. Неверная! – иль ощущаешь Огнь новый с новым годом ты? Или прожить сей год ты чаешь, Имея во главе мечты? Ужли твоя любовь с красами, Слепыми движима страстями, Толико ж вечна, как душа? – Нет, – ветреность на час блистает; Навек лишь чистота сияет, Любовью райскою дыша. Твоя прекрасная подруга Амелия без слез умрет; Она, любивши верно друга, Пастушкой верной прослывет; К ней смерть, – как тихий дух, предстанет; Тебя ж тирански мучить станет. – Задумчивый Дамон вздохнет, И горький вздох его с тобою, Чтоб ввек не дать тебе покою, Подобно дыму, в ад пойдет. Пусть сверстницы твою гробницу Поставят в розовых кустах И столь прелестную девицу Омоют в горестных слезах!

440 Рассвет полночи Но верный твой Дамон несчастный Произнесет слова ужасны: «О вы, прядущи жизни нить! Желал бы я, чтоб вы щадили, И не жал ал бы, чтоб коснили, Неверной Хлои дни сгубить». 228. ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ ЛЮБЕЗНОЙ МАТЕРИ ПОСЛЕ РОДОВ Ветры, спите, не шумите! Сизы тучи, не гремите! – Тихий день сей мне священ; Тихий день сей величает Наилучшая из жен; Но еще не проницает Сквозь недуг ея улыбка... Матерь розы! – ты родила Розу в цветнике своем; Свет сквозь тучи ощутила; Ощутила ты Эдем, Труд с утехой находя; Но Гигея, в нем седя, Так гласит тебе: «Будь здрава Зри, – какая здесь забава! Зри, – лилея там смеется! Там фиалочка цветет; Там выходит мирт, юнея; Там слезится розы цвет, Как заря, росой блестяща! – Флора! – зри свой сад прелестный! Изъяви ж улыбки вид Как из облак луч небесный!

Часть третья 441 Не всегда гроза шумит; Не всегда страдать; – будь здрава!» Так Гигея; – вдруг лилея! Мирт, фиалки, розы цвет, Маковки подняв живея, Вопиют Гигее вслед: «Пусть другие, суетяся, Льстят богам или царям! Мы величим, веселяся, Мил у нашу мать сердцам. – Коль утеху ей приносим, Мы о саде нашем просим, Чтобы цвет наш там не сох, Чтобы вихорь там не дох. – Вихри, спите, не шумите! Сизы тучи, не гремите!» 229. ЧУВСТВОВАНИЕ МИЛЕНЫ ПРИ ВЫЗДОРОВЛЕНИИ ЕЯ ПОДРУГИ ОТ ОСПЫ Чуть рука плачевной смерти, Проблеснув лучем косы, Не решилася простерти Жизнь твою и с ней красы; Чуть болезнь твоя сурова, Отворивши черну пасть, Не была отмстить готова Юности твоей в напасть. Веришь ли, как я вздыхала И как рок я кляла твой? – Я тогда в слезах вещала: «Рок, о лютый рок, постой!

442 Рассвет полночи Ты постой еще гневиться! Лучше винных ты найди, Чтоб на них одних озлиться! А невинность – пощади! Пусть подруга дорогая, Саша будет долго жить, И в сей жизни расцветая, Прелесть юну продолжит! Пусть в устах подруги дышет Поцелуй для уст драгих И сердцам законы пишет Среди роз румяных их!» Так тогда я воздыхала; Так тогда вещала я; Так мольбу я проливала; И мольба – сильна моя. Вдруг спасительна Гигея1, Вняв живой моей мольбе, Здравия тебе радея, Мне шепнула о тебе: «Не крушись, моя любезна, Ты о Сашиньке своей! Сколь мольба твоя ни слезна, Но бесценна мне и ей. Ангел, нежный страж девицы, Не воздремлет никогда; Он пастушки и царицы Равно дни хранит всегда. Известно, что это богиня здравия.

Часть третья 443 Скоро милая подруга Весть велит тебе нести: Ах! Милена! – нет недуга; Завтра Сашу навести!» 230. К ДВУМ ЛЮБОПЫТНЫМ ПОСЕТИТЕЛЬНИЦАМ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МЕСТА В МАРТЕ Не дщери ли небесной флоры С жемчужных облачков летят? Иль вместо флоры наши взоры Живым сияньем здесь блестят? – Примите ж жертву чувства, И с нею плод искусства! 231. БРАЧНАЯ ПЕСНЬ ОТ МИЛЕНЫ К САШЕ Когда в зеленый сад слетают Весенни тихие часы; Когда фиалки расцветают, Облекшись в скромные красы, Тогда весна их нянчит; Тогда – лишь флора их лелеет Среди пушистых люлек их; Один игривый зефир смеет Качать на крылошках своих; Иль – нимфы нежат их;

444 Рассвет полночи Когда ж нагрянет лето знойно, Уходит флора в влажный луг И нимфа прячется спокойно, Тогда – является пастух, Берет на грудь фиалку; Стыдливая фиалка млеет, Не дышет долго на груди. – Потом, – о жребий! – там же тлеет. – Теперь, о Сашинька, суди! Суди моих слов силу! Кому? – Кому лишь ты любезна Весной дней девственных была! Ах! – сколь весна была прелестна? – Ты для подруг одних жила И равно для меня; Подруги видели подругу Особенну в душе твоей; А ныне – лето, знать, что другу Ты жертвуешь судьбой своей; Знать, чувствует июнь... Знать, сильный жребий обращает Иным порядком жизни круг; Знать, точка та дней наступает, Где покидаешь ты подруг! Прости, неверна Саша). Желаю, чтоб жила ты доле В счастливом круге сем, мой свет, Чем сорванна фиалка в поле, Что столь короткий час живет На груди пастуха. Прости! – пусть Гимен погашает Невинный детских жар утех! Пусть новый факел зажигает! Но чтоб, светя, еще берег – Моей с тобой огнь дружбы!

Часть третья 445 232. ОТ НЕЕ ЖЕ К ДРУГОЙ ПОДРУГЕ Пусть сребристый вихрь крутится И ложится на поля! Пусть еще ключ не слезится; Дрогнет скованна земля! Пусть струя с струей не льется, Капля с каплей не сойдется! Мир еще не ощущает Брачныя весны любви И в сердцах не согревает 3 Хлада общего в крови; В узах небо, в узах бездна, Но с тобой не так, любезна. Но с тобой, моя драгая, Суждено теперь судьбой, Чтоб, на мразы не взирая, Гимен огнь нес над тобой, Чтоб блистал зимой бог брачной, Как звезда на тверди мрачной. Ах! – поревновать ли доле? – 3 Ты делишь свой с милым рок; Так, – дели! – хочу, чтоб доле Жизнь твоя, как тихий ток, В майских тенях протекала И сребром бы отливала. 233. ЕЩЕ ОТ НЕЕ ЖЕ НА ПОДОБНОЙ СЛУЧАЙ Уже и ты, – уже и ты, Моя подруга, сердцу мила, Средь юности и красоты В тот новый жизни путь вступила, Которым я уже стремлюся И лестным жребием хвалюся.

446 Рассвет полночи Ты руку с сердцем отдала По нежному любви совету И участь в жертву принесла Навек любезному предмету. – Ах! – Если в нем твоя награда, Будь счастлива, дражайша – Лада Уж чувствует моя то кровь, Что я при сем тебе желаю; К тебе богинь трех посылаю – Здоровье, тишину, любовь. – Встречай, встречай богинь небесных, Сопутниц в жизни сих прелестных! Дружина! – быстро ты слети На Ладу-милую, драгую, А прилетевши, услади Ея судьбину впредь благую, Чтоб дни ея струились стройно, Как тихий ключ, спокойно! А вы, всесильны небеса! Я умоляю вас сердечно, Чтоб розы Ладиной краса Цвела счастливо и беспечно; Но если роза устареет, То пусть душа навек юнеет! 234. К СОВОСПРИЕМНИЦЕ ДЕВУШКЕ Долг первой матери – долг жизнь младенцу дать; Долг матери второй – в нем Ангела создать; Невинная! – ты мать вторую представляешь; Не сим ли первенство пред первой получаешь?

Часть третья 447 235. К НЕЙ ЖЕ В твоих устах цветет, как розон, поцелуй; Ах! – кто сорвет его – тот прямо торжествуй! 236-240. НАДПИСИ ПЯТИ ЛЮБЕЗНЫМ ДАМАМ 1. ГЕНР(ИЕТТЕ) А(ЛЕКСАНДРОВНЕ) М(ОРДВИНОВОЙ) Богиня мудрости с богиней красоты Чем в небе славятся – то здесь имеешь ты. 2. Ан. С. К. Пусть древность хвалится Дианой удивленна! То вымысл; – ты самой природой в том почтенна. 3. Ел. С. П. Приятна взором ты, приятна ты душою, Приятна ты умом: кто не пленен тобою? 4. МАР(ИИ) Ю(РЬЕВНЕ) Г(ЕРИНГ) Что в свете милого натура сотворила, То все в тебе одной толь стройно поместила. 5. Гр. В. Так, – роза милая – владычица полей; Но ты – еще собой пленяешь нас живей.

448 Рассвет полночи 241. ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ МИНУЛО ЕЙ Цвети, цвети, лилея мила, Прекрасна видом и нежна! Уже твой образ оживила Теперь пятнадцата весна В лазоревом саду. Пусть тихи зефиры играют Средь счастливой твоей весны! Пусть кротки тени обнимают Тебя в прохладах тишины, Чтоб ты пленяла взор! Цвети, цвети, Пленира мила, Прелестна и душей нежна! – Уже твой возраст оживила Теперь пятнадцата весна С приятствами души; Пусть грации невинны мещут Лилею с розой на тебя! Пусть Гении небесны блещут, Сердечный образ твой любя, И красны дни хранят! 242. МЕЧТАНИЕ В ЛЕСКАХ Пленира! – ах! и ты, Пленира! И ты в лесочке здесь! – постой! Куда бежишь стопой зефира Или как серна в лес густой? Здесь нет волков, – а тигр далече; Лишь зайчик прыгает навстрече.

Часть третья 449 Не слышишь ли средь ив вздыханье Качающихся горлиц сих, Которых нежно воркованье Вещает о любви лишь их? – Чу! – как там голубок воркует! Чу! – как о миленькой толкует!.. Пленира – что ты ощущаешь, Когда сих птичек каждый день На той же ветке примечаешь, Под ту же зришь летящих тень И те же, как ты здесь ступаешь, Их нежны жалобы внимаешь? Клянусь, что грудь твоя смятенна Заныла б, кровью обольясь; Или – дрогнула непременно; Что? – не сказала ль бы тот раз: «Чета в святой любви блаженна! Чета в лесках уединенна! Пример супружества любезной! Сколь жребий ваш мне зрится мил! Счастлив, счастлив, кто в страсти нежной Всегда бы вам подобен был! Быть вкупе – ваше есть блаженство И чистой страсти совершенство». Постой, стыдливая Пленира Послушай ты меня! – постой! – Куда бежишь стопой зефира Или как серна в лес густой? Ты будешь сим примером вскоре, И все – пройдет девичье горе... 15. Бобров Семен, т. 1

450 Рассвет полночи 243. ПРОБУЖДЕНИЕ ЧУВСТВА НА ОДНОЙ УЕДИНЕННОЙ ДАЧЕ Пленира! – как бы ты вздыхала, Тогда как в роще сей Миртид, Узревши, где овечка пала, И бьясь от язв, в песке хрипит, Все перелески пробегает, Остановляется, – вздыхает? Вообрази в сию минуту, Как он, на посох опершись, В тоске клянет судьбину люту И, слезным током залившись, О бедном плачет сем творенье В последнем бьющемся томленье! Внемли, как он вещает слезно! – «Ах! – если б прежде я пришел! Она исходит кровью! – бедна!» С сим словом он бы онемел; А ты – ужли б не обомлела И в горести не цепенела? – Скажи, каков Миртид сей бедный, Которого теперь бежишь? – Он волк ли? – ястреб ли зловредный? Нет, – в нем уже ты друга зришь, С душой небесной человека, Достойною златого века. Ты плачешь об овечке бедной! – Вот нежный тот язык сердец, Каким в златый век, а не в медной Любовь вещала! – наконец Прошел он в злой судьбине! Пленира – говори им ныне!

Часть третья 451 Когда к овечке ты имеешь С сердечной болью нежный долг; О веке золотом жалеешь, И иногда – изменит вздох... Ужли Миртида тем накажешь, Что в вздохе ты ему откажешь? 244. ИЗЛИЯНИЯ ГОРЕСТНОГО СЕРДЦА К ШЕСТНАДЦАТИЛЕТНЕЙ ПЛЕНИРЕ Шестнадцать раз зима смятенна, Крутяся над твоей главой, Пленира ныне огорченна, Спешит урочной сей порой В любовь весенню растопиться, Жемчужным облаком разлиться. Спешит и дней твоих цветущих Весну румяну растворить, И нежны сгибы вновь растущих 1 Цветов в самой себе развить, Чтоб их раскинуты листочки Открыли зрелые цветочки. Так, – новый год твой расцветает Тебе к блаженству и красе, А мне уж он не позволяет Зреть мира ни в одном часе; В нем вихрь помчится в бесконечность; Да, – в нем вторая будет вечность. Ах! Лида! – всё весной дружится ' И растопляется в любовь; В тебе лишь сердце леденится; 15*

452 Рассвет полночи В тебе лишь стынет ала кровь. – Не твой ли день? – скажи: мирюся. Не скажешь; – небо! я страшуся. Пусть так! – но жаль, что там в долине Еще фиалок не видать! Сердечно я принес бы ныне Букет тебе; – но их не знать; Прими хоть песенку в знак вечный! Прими! – в ней дышет жар сердечный. Тогда, – как горесть дней прервется И в вихрях полетит мой прах, Уже мое не отзовется Название в твоих устах; Быть может, – дар сей не увянет, Переживет – и напомянет; Быть может, – бросив взор счастливый Нечаянно ты на него, Помыслишь: «Вот еще здесь живы Остатки слабые того, Кто не был иногда для казни Достоин взоров, – слов, – приязни!» А может быть, – из сожаленья Чтя столь печальные черты, Прольешь ты слезы умиленья И скажешь: «Как несчастен ты? Жалею о тебе сердечно!» И тут – простишь меня конечно.

Часть третья 453 245. МАЙСКИЙ ДЕНЬ. К ПЛЕНИРЕ С лазоревых небес горящих В сей ясный день бальзамный май На крыльях зефира блестящих На землю тихо свеял рай И вдунул жизни дух огнистый В брега Ипаниса камнисты. Там, – там вдали давно синеют Растущи купами лески; Но ныне ярче зеленеют; Ю Пройду сыпучие пески; Пройду чрез желтый скат в пустыне В сей малый мир, зеленый ныне! Там, – где лежат брега зелены, Уже торговля по волнам Под кровом братиев Елены1 Курит Ермию фимиам; Сын Майн, с облаком спускаясь, Приемлет жертву, улыбаясь2. 20 Напрасно волны разъяренны Ревут и мутят дно с песком; Кормы, надеждой воскрыленны, Стремятся в бездну за сребром; За ними вслед, клубяся, .дружной Валится с пеной вал жемчужной. 1 Известно, что братья Елены суть те близнецы, называемые Кастор и Поллукс, которые означают месяц май. 2 Ермий, Гермес, или Меркурий, был сыном Май, по имени коей назван сей месяц, в которой римские купцы обыкновенно приносили ему в жертву свой капитал как богу торговли, отправляя корабли с товаром.

454 Рассвет полночи Но где Миртид теперь? – иль в поле? Иль ищет майску жизнь в тенях Или в богах весны? – иль боле В драгих Пленириных очах? Там токмо зреть его с ней можно; В зеленой ночи видеть должно. Пленира – ты ли здесь? – «Кинь взоры, – Миртид вещает, слышу я, – На живопись лугов, на горы Или на шелковы поля! – Ты зреть должна красы такие; Утеха есть твоя стихия... Пойдем! – оставь заботам слезы! Лесок твоей улыбки ждет; Здесь есть'пахучие березы, Где я хоть зрел вчера бурь след И слышал рев седой полнощи, Гремящий посредине рощи; Но ныне в тихой сей долине В улыбке вижу естество? Поди сюда! – здесь, – в сей равнине Смеется майско божество! Здесь сама роскошь нам священна, Природой нежною внушенна. Ты слышишь ли, как под стопою Сей мягкий гнется мох твоей? Любуясь нежною ногою, Чуть-чуть противится он ей; Недавно бисером слезился И для тебя лишь освежился. Поверь! – тебе там расцветает Тюльпан и расписной левкой, И ландыш в перлах выникает

Часть третья 455 Из люльки своея млечной. – Вот юной Флоры воздыханье! Вот зефира в цветах шептанье! Тебе там песни филомелы В раскатах и дробях гремят; Тебе свистанья резки, смелы Из нежна горлышка звучат; Чу! – гула хохотанье громко Среди холмов раздалось звонко! Тебе там жаворонок милый, Сын мая и певец весны, Трелит стихи свои унылы, Незрим средь синей вышины; Вот! – здесь и бабочка порхает, Как звездка, над тобой мелькает! Ты зришь ли, как среди стремнины Кристальной резвится любовь И рыб подъемлет вверх пучины! Сребро горит в них, – рдится кровь; Пусть тень от облак там ложится! Но дщерь воды цветнее зрится. Там, – где, в ущельях с шептом льяся, Под тропкой прячутся ключи И где лишь бисеры, слезяся, Алмазны сыплют с трав лучи, – Кто с ветром взапуски стремится? Пленира – посмотри, кто мчится! Не зришь ли ты меж древ окрестных В прекрасных дщерях нимф живых Иль граций маленьких, прелестных, А в резвых отроках младых Божков бело-румяных, нежных, Но неповинных, безмятежных.

456 Рассвет полночи А здесь – приметь, как ходит томно Под смурой тению пастух И вслед любезной идет скромно; Надеждой оперяет дух; За ним вблизи Эрот лукавой Бежит и мчит стрелу с отравой. Пойдем! – не там ли обитает Невинность, мир и тишина? Не там ли век златой блистает? Не там ли райская весна? – Ах! нет, – не в ту цель сердце метит; В очах лишь милой небо светит. В тебе, – в тебе сей май блаженный Твердит мне, что златой был век, Но не златым дождем растленный, – В любви и простоте он тек; Пленира! – призовем невинный Сей век хотя на час единый!» 246. СЕРДЕЧНАЯ БОЛЕЗНЬ ПРИ СОВОСПРИЕМНИЧЕСТВЕ Так, свет мой! – ты, прияв со мною Дитя чужее в нежну длань, Невинну кажешь мать собою И материю готовишь дань; Сей долг и мил, и вдруг велик. Никто не спорит, сколь прелестно Сей раз сотрудницу принять И сколь намеренье небесно В младенце Ангела создать Иль в диком камне стройный куб.

Часть третья 457 Но я, – я сам уж должен ныне Из юноши дитятей быть, Везде вздыхать, – здесь, – в сей пустыне, И детских слез потоки лить, Небесны силы! – вот мой рок! Небесны силы! – сей ли будет В безвинных вздохах мне предел? Ужели цвет свой луг забудет, Когда лишь он позеленел? Ужли не может доле цвесть? Зависит ли от нашей власти, Чтоб меру чувствам положить, Пирамовой подобно страсти? Нет, боги! – должно жить; Хочу еще быть человеком. Вы сами дышете любовью; Так дайте мне еще дышать! Еще хочу я греться кровью; Пусть тайно стану воздыхать; Но не мешайте чувств законам! 247. ИДИЛЛИЯ. ПЛЕНИРА Однажды в сумерки перед окном зимою Пастух с пастушкою шутили меж собою. – Как эти на стекле прекрасны дерева? Такие пастуха слова: «Вот извивается кустарничек пушистый! Вот нечто и еще, – как будто холмик мшистый! А вот и сосенка стоит нагнувшись здесь! Пленира! – помнишь ли, как быв в жару я весь, Поцеловал тебя под сосною такою?»

458 Рассвет полночи «Любезный! – с тех-то пор считаю жизнь прямою; Да, – этот поцелуй, который ты мне дал, Как самый сладкий сот, в уста огнем втекал; Нет; я люблю, – люблю тебя безмерно». «И я люблю, – я все люблю в тебе... и верно, – Так он с улыбкой говорит. – Смотри! – какой прелестный тамо вид? – Смотри! как бел снежок, покрывший все поля? Но шейка для меня – милее их твоя; Вон! – яблонь под окном стоит! Она прелестны яблоки родит; Но нежности твои, – но груди наливные Милее для меня, чем яблоки такие; Ах! – скоро ли, мой свет, дождемся мы весны, И скоро ль вместе мы стада пасти должны? – Вон тот! – вон тот лесок, где стадо отдыхало! Теперь без тени он, – не манит он нимало; Придет весна, – тогда он будет зеленеть; Приятной пустит дух, – тут будет птичка петь; А мы, овец в него пригнавши, – сядем сами И будем тамо все смеятся между нами; Там станем говорить: «Как нам скучна зима? Как грустно было все?» – Ты ведаешь сама. – Спешат часы любви, – спешит весны дыханье, Вновь слышится меж уст дрожащих целованье; Приближься, свет, ко мне! – как я люблю тебя? – Не рано и теперь потешить нам себя; Так поцелуй меня, – весну зимой любя!» «Ну! – эх! Дамон! – см...отри! – косынка ведь упала», – Вздохнув, Пленира отвечала.