Текст книги "Рассвет полночи. Том 1. Херсонида"

Автор книги: Семен Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

СЕМЕН БОБРОВ

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

Семен Бобров Рассвет полночи Херсонида В двух томах Том первый Издание подготовил В. Л. КОРОВИН МОСКВА НАУКА 2008

УДК 821.161.1 ББК 84(2Рос=Рус)1 Б72 РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ «ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ» В.Е. Багно, В.И. Васильев, А.Н. Горбунов, Р.Ю. Данилевский, Н.Я. Дьяконова, Б.Ф. Егоров (заместитель председателя), Н.Н. Казанский, Н.В. Корниенко (заместитель председателя), Г.К. Косиков, А.Б. Куделин, А.В. Лавров, И.В. Лукъянец, АД. Михайлов (председатель), Ю.С. Осипов, MA. Островский, И.Г. Птушкина, Ю.А. Рыжов, ИМ. Стеблин-Каменский, Е.В. Халтрин-Халтурина (ученый секретарь), А.К. Шапошников, СО. Шмидт Ответственный редактор Д.П. ИВИНСКИЙ ТП 2007-1-259 ISBN 978-5-02-035591-0 © Коровин В.Л., составление, ISBN 978-5-02-035666-5 (т. 1) подготовка текстов, статьи, примечания, 2008 © Российская академия наук и издательство «Наука», серия «Литературные памятники» (разработка, оформление), 1948 (год основания), 2008 © Редакционно-издательское оформление. Издательство «Наука», 2008

^Jaz&rP&fb&zZ-* РАССВЕТ ПОЛНОЧИ, ИЛИ СОЗЕРЦАНИЕ СЛАВЫ, ТОРЖЕСТВА И МУДРОСТИ ПОРФИРОНОСНЫХ, БРАНОНОСНЫХ И МИРНЫХ ГЕНИЕВ РОССИИ с последованием дидактических, эротических и других разного рода в стихах и прозе опытов Семена Боброва

Часть первая Порфироносные Гении России

ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ВСЕПРЕСВЕТЛЕЙШЕМУ ДЕРЖАВНЕЙШЕМУ ВЕЛИКОМУ ГОСУДАРЮ АЛЕКСАНДРУ ПАВЛОВИЧУ ИМПЕРАТОРУ И САМОДЕРЖЦУ ВСЕРОССИЙСКОМУ ГОСУДАРЮ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕМУ

– Hic magnos potius triumphos, Hic âmes dici pater atque princeps. – Instar veris enim vultus ubi tuus Adfulsit populo, gratior it dies, Et soles melius nitent. Horat. Od. II, l.1 et od. V, l IV – Здесь паче возжелай трофея и венца! Здесь имя возлюби владыки и отца! – Твой взор блистает здесь перед лице народа, Подобно как весна в приятно время года. Се дни с прелестнейшей усмешкою бегут! Се солнечны лучи прекраснее текут! Горац. Од. II, кн. I и од. V, кн. IV

Всемилостивейший Государь! Исступленная Полигимния дерзает возвысить глас из среды одушевленных сению Августейшей благости сынов России и повергнуть слабую жертву пред священнейшим Престолом. – Трепещущая лира ея доселе ищет животворной души; – стезя к оной еще сокрывается. – Самодержец! – благоволи о ея жребии и удостой Высочайших взоров сие приношение, яко воз– можнейший фимиам, единственно подобающий земнородному божеству! – С умиленным и признательным благоговением уповаю внять божественный глас Порфироносного, – благодетельного Гения, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИЙ ГОСУДАРЬ! ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА верноподданнейший Семен Бобров

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ Новое наименование книги сей не может единственно относиться к произведениям пера, составляющим оную, но преимущественно и в особливости к подвигам великих Гениев России, которые с начатия осьмогонадесять столетия доныне тщились образовать отчужденную, так сказать, дотоле нашу гемисферу и по глубоком мраке установить в ней совершеннейший день просвещения, благопоспешности и славы. Таким образом рассветала полночь. – Ныне наступает ея полдень. Вечная признательность Провидению. Сей Рассвет полночи должен заключать несколько перемен или по крайней мере четыре части и более, из коих первая, как полагаю, будет называться Порфироносные Гении России вторая Герои Севера, или Военные оды; третия Занимательные часы для души и сердца, которые разделятся на два рода: один будет содержать священные размышления, духовные и нравственные песни, а другой домашние жертвы и некоторые эротические черты; четвертая: Картина Херсониса Таврического, или Мои лучшие летние сутки в Тавриде. – В дополнение сих частей последуют разные случайные произведения сердца и воображения, также и переводы из славнейших английских, французских и латинских писателей. Надлежит здесь предуведомить, что большая часть помещаемых здесь трудов была уже напечатана в различные времена к концу минувшего века в некоторых периодических изданиях. Они приняты, кажется, благосклонно. Я льщусь, что ежели члены тела порознь были столь счастливы, что понравились, то и целое тело, с желаемою теперь исправностию составляемое из оных, принято будет не без благосклонности. Конечно, ничего не найдется в них особливого или вновь сотворенного, ибо нет нового под солнцем; но

16 Предуведомление когда чувствительный и великодушный читатель вспомнит басню о соловье и канарейке, которая в сокровенном и скромном уединении подражала ему в пении и иногда удостаивалась внимания Дамоновых друзей и особливо любезной подруги его сердца, то смею надеяться, что и голос моей души кем-нибудь иногда будет слушаем без отвращения, и я – тогда наравне с оной небесной подражательницей почту себя довольно награжденным.

1. СТОЛЕТНЯЯ ПЕСНЬ, ИЛИ ТОРЖЕСТВО ОСЬМОГОНАДЕСЯТЬ ВЕКА РОССИИ Глубока ночь! – а там – над бездной Урания, душа сих сфер, Среди машины многозвездной Дает векам прямой размер; Бегут веков колеса с шумом. Я слышу – стон там проницает; Пробил, – пробил полночный час! Бой стонет, – мраки расторгает, Уже в последний стонет раз; 10 Не смерть ли мира – вздох времен? Преходит век – и все с веками; Единый род племен падет И пресмыкается с червями, Как из червей другой встает; И все приемлет новый образ. Пробил – завеса ниспадает; Я вижу длинный зал сквозь тень; Вдали – там свет лампад мелькает; Висит под ними бледный день, 20 Подобно как в туманну осень. Там ряд веков лежит особый; На них планет влиянья нет; Стоят в помосте тусклы гробы; Не восстает там утра свет; В зарнице слава лишь мелькает.

18 Рассвет полночи Случаи – следствия судьбины – Летят, летят – и гибнут вдруг, Как легки солнечны пылины, Крутящись в воздухе вокруг, Блестят, блестят – и нет их боле. Там мир глубокий обитает; Лишь некий старец при гробах В своем челе сто лет являет И тусклый сумрак во очах. Таков согбенный веком Янус. «Не ты ль, латинов обладатель? – Я в трепете ему вещал. – Не ты ль, небес истолкователь, Пути судьбины открывал И мир чрез то народам строил? Что за тобой, что пред тобою Не ты ль в единой точке зришь? Не ты ль владений над судьбою И их рожденьем вкупе бдишь? О старец! ты всего свидетель. Повеждь, кто в Севере толь славно Начало века и конец Величит и свершает равно? Пой! пой столетия венец! Он памятен, бесценен россам». «Сын персти! – вдруг тень зашумела. – Се там столетья страшна дверь Подобно грому заревела На медных вереях теперь! – Ты слышишь звуки их ужасны.

Часть первая 19 Отверзлась дверь, – все ново в мире; Се виден происшествий строй! – Но музу призовем мы к лире И скажем: "Песни, дщерь, воспой! Векам о сем воскликни веке!" Довольно надо мной летело От миробытия веков; Но ни едино не имело Столетье толь благих духов, Как исполинский век сей славы. Пред ним шли звезды, как пророки; – Я то на небесах прочел; – Огнистый шар сквозь мрак глубокий Из дальних долов тверди шел; За ним хвост влекся против солнца. Кто? – кто не содрогался в страхе? Кто не вопил: "Увы! падет Вселенная теперь во прахе? Сторичный пламень все пожжет, Пожжет висящи в тверди земли. Взревут горящи океаны, Кровавы реки потекут; Плеснут на твердь валы багряны, Столпы вселенной потрясут". Так все в комете зло стретали. Но твердь иное предвещала; Тогда Россия в мрачный век В своей полнощи исчезала; «Да будет ПЕТР!» – Бог свыше рек; И бысть в России солнце света.

20 Рассвет полночи Бысть ПЕТР, – и юный век в зарнице Из бездны вечности летит; Звучит ось пылка в колеснице, И гордый век ПЕТРОМ гремит; Вселенная зрит, – недоумеет. Великий ПЕТР изобразует Творца и Гения в себе; Россию зиждя, торжествует. О росс! – с его времен в тебе Порфироносны дышат духи. Так в области светил возженных Сокрыт был искони Уран; Хоть тьмы очей вооруженных Пронзали бездны горних стран; Но не нашли еще Урана. Родился Гершель; – вдруг блистает Мир новый посреди миров; Он в царстве Солнца учреждает Знакомство будущих веков С Ураном, как с пришельцем неким. Но можно ль с мерою желаний Великого возвеличать? Пусть не было б ПЕТРУ ваяний, Пусть летописи умолчат! Пусть памятники все исчезнут! Россия – есть его ваянье, Есть памятник, трудов цена; Она – его бессмертно зданье, Полупланета есть она, Где был он божеством ея.

Часть первая 21 Слыхали ли, чтобы в Элладе Иль в Риме Зевс иль Цесарь мог Скрыть скипетр к благу и отраде? Но ПЕТР, как некий новый бог, Престол полмира оставляет. Он покрывает тьмой священной Величества сиянье с тем, Чтоб, зрак раба прияв смиренный, Познать науку быть Царем И из зверей людей соделать. Держа светильник, простирает Луч в мраках царства своего; Он область нощи озаряет, И не объемлет тьма его; Бежит она пред ним – и гибнет. На место скипетра приемлет Секиру, циркуль и компас; Со рвеньем действует, не дремлет. Иному год, – ему же час Быть в деле мастером потребен. Летит в батавские селенья, Летит в гремящий Альбион, Летит в паннонские владенья, Летит в Бурбонов славный дом И семена наук сбирает. Борясь в гордыней, с злостью черной, Борясь с упорством диких сил, Борясь с толпою суеверной, Он всех чудовищ низложил, Он все, как молния, проникнул.

22 Рассвет полночи Сквозь кровы мрака углубленны, Сквозь все стихии мятежей, Сквозь сети злобы ухищренны Восстал Герой в красе своей, Как воскресающее Солнце. Рожден средь общей мрака сени, Без руководства чуждых сил, Чрез свой богоподобный Гений Он сам себя переродил, Чтоб преродить сынов России. Все, – все покрылось новым видом – В полях полки и флот в волнах За нашим новым Озиридом Летят на пламенных крылах. И все из ничего, – мне мнится. Не он ли в прахе драгоценность Умел познать, умел обресть? Умел животворить он бренность И в ней открыть дух, славу, честь? Таков мудрец был в Прометее. Он созидал полки героев, Из черной выводя толпы, Что пред лицем рожденных воев Как огненные шли столпы На Карла – ужаса вселенной. Он с ними крепко сокрушает Наставников в войне своих И тем Европу изумляет; Кто был Лефорт средь воев сих? Кто Меньшиков и Шереметев?

Часть первая 23 Где Августейша героиня, Из низкой сени что исшед, Как пленница и как богиня К победоносцу предстает И дух сама его пленяет? Везде сей дух богоподобный Велики чудеса творит, Проникнуть сгибы душ способный, В простой великость нимфе зрит И зрит подругу в ней достойну. Уже пастушка, как богиня, Из хижины на трон парит; Уже не нимфа – Героиня Перун и скипетр с ним делит Среди стихий горящих браней. Се ПЕТР творит – и оживляет; Так внешним казнь дает врагам И внутренних врагов карает, Дает престолы он царям, Черты войны и мира пишет. Повсюду быв присущ и славен, Всего себя на все делил; Он, мнится, был многосоставен, Как Исполин безмерных сил Или как Прометей великий. На троне он законодатель, В полях он Марс, Нептун в волнах, Первосвященник, обладатель, Повсюду истинный Монарх, – Везде велик, везде чудесен.

24 Рассвет полночи Еще б дышал он в царской сени; Устав судьбою изречен... Ах! – для чего великий Гений В пределах жизни заключен? Чего б еще не сделал? – Небо!.. Так луч перуна, рассекая Густой туман среди небес И воздух всюду очищая, Еще б очистил, – но исчез; Лишь остаются слезы в долах. Но хоть Монарх скончался вмале, Он долгих лет исполнил чин; Хотя уже не в силах дале Тещи свой путь сей Исполин, Но он свершил все то, что должно. Что надлежит достичь в три века, Он в тридцать лет тем ускорил; Нет в древнем веке человека, Чтобы ПЕТРУ подобен был; – Пусть книги бытия разгнутся! Натура чрез столетья многи Должна безмолвно отдыхать И выдержать долг тяжкий, строгий, Чтобы подобного воззвать; – Великий требует величья. Почто вздыхать? – Его супруга, Блюдя в груди супружний дух, Блюла завет Царя и друга И отражала свет в полкруг, Подобно как луна луч солнца.

Часть первая 25 По толь великой перемене, Как с поворотом солнца вдруг, Где благодатный свет был в плене, Преемствовал весенний дух; И Север отдохнул весною. Рожденна с ангельской душою, Отцу подобная умом, А матери – своей красою, ПЕТРОВ поддерживает дом, Грядет на трон, – и с ней дни майски. Она, с небес покой воззвавши По приснопамятном отце, Над полпланетой дольней вставши, Сияла в радужном венце И осеняла всю державу. Во дни ея не вопияла Невинно пролиянна кровь, Но токмо тишина дышала, Суд, милость, правда и любовь, А музы пели Меценатов. Се наконец небес судьбина Великую в женах зовет! – Божественна ЕКАТЕРИНА Чертеж ПЕТРА и скиптр берет, Да образует дух Полнощи! Дает небесные законы И множит мир с числом градов; Приемлет и дарит короны, Дух муз возносит средь громов, Как небоокая Афина.

26 Рассвет полночи Птенцов из рук судьбы суровой, Прияв на лоно, бережет, Меж тем средь шумных царств вес новый Чрез силу мудрости берет; 270 Европа тщетно воспящает. От света трона истекают Мудрец, вождь сил или герой, В поля и бездны отражают В шумящем блеске луч второй; – И в сем недоумеют царства. Вотще сармат и галл кичливый Крутились вихрями в полях. Кавказ, Эвксин и Тибр бурливый, И с Вислою Архипелаг 2**0 Промчат ея трофеи в вечность. Но где Афина? – Нет Афины! – Ах! – Средь бессмертья смертна сень Покрыла взор ЕКАТЕРИНЫ! Прешел ли росской славы день? Нет! – внук ея зарей восходит. Так век меж россов знаменитый Летал средь славы, красоты; Так и конец его маститый, И век Петрополя златый 290 В громах прославлен АЛЕКСАНДРОМ». Сие рек старец, – обратился; Что зрю? – Я зрю в нем юный лик! Куда же старец мой сокрылся? Иль, возродяся, вновь возник? Но старец продолжает слово:

Часть первая 27 «Не удивляйся мне, сын мира, Что зришь меня о ликах двух! Я Янус, основатель мира, Я ими зрю два мира вдруг, 300 Два века и два года вместе. Вдруг зрю, как солнце, удаляясь, Наводит бури надо мной И как оно же, возвращаясь, Сквозь бунт стихий несет покой, Чтоб растопить хлад зимний в весну. Едва ль когда мой храм цветущий Затворен был в минувший век? Не чаю, чтоб и век грядущий Без молнии в тиши протек. – 310 xjyi _ Первый час столетья звукнул! Природа! – сколь ты изнурялась, С ПЕТРОМ минувший век зачав, И сколько после утомлялась, Толь многих Гениев создав Из матерней своей утробы? Но если отдыхаешь ныне, – Теперь – иль в несколько веков Очреватей в вторичном чине! Еще роди других ПЕТРОВ, 320 ЕКАТЕРИН и АЛЕКСАНДРОВ! Се небо новый век дарует! Начни его с духов таких! – Младый Монарх их знаменует; А слава россов, счастье их Теперь о том к тебе взывают.

28 Рассвет полночи Внемли, – сын века изумленный! – Встречай сей новолетний час! Летит он, роком окрыленный; Да будет он священ меж вас! Да счастье россам с крыл ниспустит? Россия – Славь с благоговеньем Сей век! – Он всех веков светлей; Поздравь себя с превозвышеньем Счастливыя судьбы твоей! Се Гениев твоих столетье!» 2. К НОВОСТОЛЕТИЮ XIX Страшна отрасль дней небесных, Вестник таинств неизвестных, Вечности крылатый сын, Рок носяй миров висящих, Радуйся! – Будь Исполин Меж веков быстропарящих! Обнови нам ныне ты Век Сивиллин золотый!

Часть первая 29 3. К ВЕЛИКОМУ ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЮ РОССИИ Let antiquity be dumb, nor boast her Alexander or her Caesar. Да умолкнет древность, ниже хвалится своим АЛЕКСАНДРОМ или Цезарем! Вивилл Умолкни, Амфион, Музей И ты, божественный Орфей – Ужель леса для вас скакали? Ужели звери вам внимали? Ужель утесы шли в ваш плен И стройно клалися меж стен? Се, именем здесь камень бывши, Но Божий огнь в душе вместивши, В великих величайший ПЕТР Стоит между полубогами, Как меж простыми купинами В величестве Ливанский кедр! Пред ним подвиглись камни дики И, стройны составляя лики, Связуются в крутой оплот; Пред ним гранитные утесы, Смягчася, источают слезы; Пред ним твердеет ил болот; Холмы из облаков нисходят, Из бездн долины происходят. Велит – и робкий лес пред ним В плавучи замки ниспадает; Речет – и ток един с другим, Дружася, в тесный брак вступает; Скала и дебрь, прияв союз,

30 Рассвет полночи Титульный лист «Рассвета полночи». Изд. 1804 г.

Часть первая 31 Титульный лист 1-й части «Рассвета полночи». Изд. 1804 г.

32 Рассвет полночи Пред ним блистают в храме муз, Озера, реки и пучины Пред ним склоняют вод стремнины; Он новый ввел в Россию век, 30 И росс – тогда стал человек. О Амфион и ты, Музей, И ты, божественный Орфей Не тщетно ль древний дух веков Включал вас в лик полубогов? 4. К ПОДНОЖИЮ МОНУМЕНТА ПЕТРА ВЕЛИКОГО Велик'Филиппов сын отважный, Велик Помпеи и Цезарь важный В числе Зевесовых сынов; Но ПЕТР меж их – как царь богов. – Когда сам Гром1, благоговея, Из сокровенных недр идет И, как пред Зевсом, цепенея, Перед стопы ПЕТРА падет, О ты, громами ополченный, Склонись к брегам Невы, Зевес! Се ПЕТР, в меди одушевленный, Удела требует небес! Вручи ему страны Громовы! Пусть Зевс векам блистает новый! 10 1 Здесь заключается некоторый род игры в мыслях. Гром, так назван гранитный огромный камень, привезенный из одного места, известного под именем Лахты близ Петербурга, для подножия монумента сего бессмертного Государя, а проименован так может быть или ради величия и крепости, или переносно ради дикости сердец прежних россиян, как бы попранной и умягченной силою мудрости его. (Здесь и далее все подстрочные примечания принадлежат Боброву. – В.К.)

Часть первая 33 5. К ГРОБНИЦЕ ВЕЛИКОГО ПРОСВЕТИТЕЛЯ РОССИИ ПОДРАЖАНИЕ СЛАВНОМУ ПОПЕ Россия крылася в полнощи много лет; Бог рек: да будет ПЕТР1 и бысть в России свет. – Бог рек: да меркнет солнца свет! Увы! – Его в полнощи нет. 6. К ПОРТРЕТУ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ ПЕТРОВА кротка дщерь вмещает Возможный в лике мир красот, А в нежном сердце сохраняет Возлюбленный эдем доброт. – О росс! – Ты в дни ЕЯ блаженны Увидел рай благословенный; Пади пред нею! – именуй Ввек Ангелом багрянородным! И ангельскую длань целуй С безмолвием богоугодным. 7. ПОСЛЕДНИЙ ЧАС СЕЙ ИМПЕРАТРИЦЫ В те дни – как сень трофеев нова Склонялась на ЕЯ венец – И Озирида дщерь готова Тифону смертный дать конец, – Их сень – в сень гроба превратилась, 2. Бобров Семен, т. 1

34 Рассвет полночи На ангельско чело спустилась, И райский тихий свет очей Порфироносной нимфы сей Увы! – навеки погасила... Но Ангелу – рассвет открыла. 8. ДРАММАТИЧЕСКОЕ ПЕСНОТВОРЕНИЕ НА КОНЧИНУ ЕКАТЕРИНЫ II В ТРЕХ ЯВЛЕНИЯХ Quis desiderio sit pudor aut modus Tarn can capitis? – praecipe lugubres Cantus, Melpomene! Horat. Что может быть вожделеннее и приятнее, как сия драгоценная глава? – О Мельпомена! Научи меня плачевным песням. Горац. ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ Хор Плачь! – плачь, Россия огорченна! Бей в перси, область возмущенна! Вздыхай, Кавказ! – стони, Рифей! Почто льешь реки? – слезы лей! Ты, бездна льдиста, расступися И в слезно море растопися! Увы! погас в полнощи свет... Нет просветительницы! – нет!

Часть первая 35 1 голос Как ясно лучезарной Звезды полярной Над вами свет горел? Как ясно свет Царицы Огнем денницы Над вами пламенел? 2 голос Увы! как слез моря, туманы Закрыли луч звезды багряный Среди полуночных небес; Как тускла ночь на холм пустыни, Сень смертная с росою слез Спустилась на чело богини. 3 голос И так Астрея оставляет И все с собою в гроб скрывает! – О росс! – внимай! – немей! – вздыхай! Нет больше мудрыя богини! Нет матери! – Нет героини! О сын отечества! – рыдай! Хор О росс! – Она не все скрывает, Се дух благий сквозь гроб блистает! Се Матерь свет чрез Внука льет! Астрея паки в нем живет. 2*

36 Рассвет полночи ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Хор Прости, божественная тень! Прости до славныя зари, Где добрые с тобой цари Зреть будут невечерний день! Мы с плачем зрели вечер твой; Заря тебя не воззовет; Но в Внуке утро нам открой! Ты будешь в нем, – и будет свет. 1 голос Не вечен мрак вечерних туч; Не вечно слезный час мерцает; Надежды в АЛЕКСАНДРЕ луч В унылый Север проницает. 2 голос1 Внук Астреин, воссияй! Облекися в багряницу! Озари полночный край И яви с росой денницу! Хор Ах! не плачь, не плачь, Россия! Лей потоки слез иные, Слезы радости живыя! – Скоро, – скоро возблестит 1 Радость, естественным образом заставляя переменить ключ чувствований в сих стихах, заставляет также переменить и ямбическую меру стоп на хореическую.

Часть первая 31 В первых перлах злак полей. – Юный Царь облечь спешит Царски мышцы, как зарей, Багряницею своей. ЯВЛЕНИЕ ТРЕТИЕ Хор Се в червленную одежду Царь одеянный течет И с усмешкою надежду За собою вслед ведет! 1 голос О надежда, осклабляйся! 60 АЛЕКСАНДР грядет на трон, И при первом шаге он Пишет милостей закон. – О надежда, возвышайся! 2 голос Славься, АЛЕКСАНДР, ЕЛИСАВЕТА, До вечерней тихих дней зари И сияние в страну полсвета С высоты престола распростри! 3 голос Возвеличься, Августейше племя! Изливай на росских луч сынов, 70 Так как звездный полк на верх холмов! Ты умножь Петрово славно семя К чести, благу и красе страны, Как на горней тверди путь млечный!

38 Рассвет полночи Хор Север, Запад, Юг, Восток! Позабудьте слез поток! Не слезитесь, бездны льдисты! Не стони, Рифей кремнистый! Не крушись, крутый Кавказ! Новый свет в полнощи зрите! Горы! – двиньтесь и скачите! АЛЕКСАНДР – МОНАРХ у нас. 9. ВЕЧЕРНЕЕ СОЗЕРЦАНИЕ ГРОБНИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II Неге under deposited lies all, that could die of women immortal. Здесь лежит все то, что токмо смерть могла отъять от бессмертный в женах. Едва в небесных Океанах, В вечерних рдеющих туманах Погрузла гаснуща заря, Погрузли пурпуры огнисты, Что сыплются в холмы камнисты Сквозь гореносные моря, Звезда вечерня проглянула И по морским зыбям сверкнула. Свилися паки тени длинны, Ложась в уд о лия пустынны, Что падали витым столпом От стен Петровых величавых, От гордых башней златоглавых В пенистый Невской зыби сонм, Что, в Бельт катяся под туманом, Седеет в гробе водосланом.

Часть первая 39 При трепетном луны блистаньи, Как бледный дух в ночном мерцаньи, Мне мнится, некто тихий там В одежде скорби слезошвенной, С главой печальми осененной К Петровым шествует стенам; Не ветр, – не дождь шумит из тучи, Но вздох, – но капли слез горючи. По мышцам марморным и здравым, По русым волосам кудрявым И по лавровому венцу, По важной статности орлиной, По твердой груди соколиной И кровомлечному лицу Я познаю жену почтенну И мать мою в ней огорченну. Остановясь у стен священных, Где персть полубогов блаженных, Богинь, – героев – и отцов, Что, кончив поприще в сем мире, Еще живут в сердцах и лире, Почиет в глубине гробов, – Она на тихий брег садится, Где мимо тихий ток стремится. Воззрела – члены содрогнули; Вздохнула – из очей сверкнули Два слез сребристые ключа; Ланит лилеи выражали Живейши чувствия печали. – Тут всей тоске себя вруча, Трикраты прежде воздыхает; Потом – глас скорбный возвышает:

40 Рассвет полночи «Там спит Она, – там отдыхает; Вот знак, которой разделяет Концы миров противных двух! Вот сад, где семя зреет к славе! Но славы нет в моей державе. – Тут спит, – где спит Ея Супруг. Ах! нет Ея теперь меж нами! – О слезы! – лейтеся реками! Пусть вечно будет мудрость бдяща И добродетель, с ней сидяща, На гробе стражею Ея Пусть музы в плаче растопленны И грации уединенны В юдоли скорби своея Иного языка не знают, Как тот, чем грусть изображают! Когда катящиеся годы В грядущи возвратятся роды, То лики будущих девиц С благоуханными венками И распущенными власами Всегда искать между гробниц Ея священну урну станут, А слезы – в тысяче перл канут. Когда начнут твердить потомки, В слезах Ея деянья громки, Восплачет мудрой и герой: Тогда дальнейши поздны веки И нерожденны человеки Благословят Ея покой; Благословят – и каплей дани Прольют средь томных воздаханий.

Часть первая 41 Петрополь сохранит священный Ея остатки драгоценны Себе в залог, красу и честь, Доколе ветхо небо, рдея, В перунах тайных пламенея, Ея возбудит паки персть И Ей, во славе пробужденной, Вручит дар света совершенной. А ныне тамо отдыхает; Свод темный гроб Ея скрывает. – Ах! – мне Она дала закон, Вторую в чувства жизнь влияла, И душу мне образовала; Но где душа земных корон? Где благодатных уст глаголы, Проникнувы холмы и долы? Где мудрости язык всемочной, Который из среды полночной Вещал судьбу народов тьмам? Где очи тихие небесны, В которых суд и милость вместны? Где сердце, – велеречья храм, – Огнем любви к сынам объято! – Все, – все здесь в тесном месте сжато!.. Се ключ! – Се ключ надежды спящий Забыл свой прежний ток кипящий! – Как поздо ищущий честей Желанный жребий свой гадает? Как поздо счастье умоляет? – Здесь ключ иссяк в струе своей; Он пар его лишь созерцает И пар надежды лишь вкушает.

42 Рассвет полночи Но если б ключ еще стремился, А пурпур в царских мышцах бился, Коль сильны б мысли от того, Грядущим благом оживленны И упованьем воскрыленны, Парили вкруг ключа сего? – Вот здесь един между мужами Теперь мне зрится с чертежами! Там он сидит, – потупя взоры, В уме клубя воздушны горы, В тьме ищет чертежам успех; Нить тонка дел его отважных Крутится в оборотах важных. – Он молит божество утех; Он зрит их лик над чертежами, И лик кружится пред очами. Сидит; – надежды блеск трепещет, Впреди мелькая, искры мещет; Лишь блеск мерцает – он дрожит; В нем реет зыбь страстей в кипеньи; Картина зыблется в сумненьи, И горести прилив спешит Пожрать все замыслы зачаты; А он – тут видит в бездну скаты... Вдруг легкий сумрак прилетает И в храмине его мелькает; Лишь начал он вздымать чело, Как Ангел смерти налетает, Надежды запад задувает, Потрясши бурное крыло; Свет чаяний его заемный Без царска солнца – мрак стал темный.

Часть первая 43 Так нощи облака протяжны Когда, раздвинув недра влажны, Откроют полость в синете, Где, сквозь прозрачный пар немея, Звезда просверкивает рдея; Тут странник зрит вождя в звезде; Но тучи сдвиглись, – луч закрылся; А странник – током слез облился. Так, – все здесь в темном склепе сжато; Блеск, – гром – и солнце тьмой объято. – Почто ж теперь мне вычислять Деянья успшия Царицы, Что знают все земли границы? Почто мне мыслью измерять, Как тень олив и лавров длилась? Я не могу – слеза скатилась. Пусть будет память россов верных Трудов зерцалом беспримерных, Что в дни сод ел ал а их мать! Пусть книга бытия откроет, Как брань Кагулъска в буре воет, Как росс один там гонит пять, Как волны пламенны курились, Где тощи в тьме чалмы носились? Се над Чесмой свет молний блещет! Чесма бледнеет и трепещет... Какая ночь была над ней? Ночь грозна, – ночь кровава цела Другого неба не имела, Как раскаленный свод огней, Что лишь перуны подпирали, Как россы гром от волн бросали.

44 Рассвет полночи Вообразить ли Белът ревущий, Где росски сосны, казнь несущи, Соленых роют зыбь холмов! – Стенящий Белът их звук внимает, Царицу россов обожает; Но яркий гул от их громов В Эвксине глас свой повторяет И флот срацинский поражает. Дунай, несмесными струями Ложась меж слаными волнами, На семь путей Эвксин сечет; Туманы пепловидны рдеют, Над ним зажженны пламенеют, Неся полночных молний свет; Сечет – и зыблет дух Стамбула Шумливой токмо силой гула. Представлю ль утро роковое И те часы дымящись в бое, Когда Узийский1 гордый холм, В косматом пламени багрея, Шатался, над пучиной млея? Ни огнь, ни сталь, ни рок, ни гром Полнощи чад не ужасали; Они чрез сталь и гром скакали. О Таврия – предел прекрасный! Ты зрела ль громы столь ужасны? – Едва на Флориных сынах, Растущих средь твоей долины, Кровавый сыщешь след единый; Не обагрен в своих лугах, Ты перед россом преклонился, Свободой в плене веселился. Очаков издревле на сарматском языке назывался Узи.

Часть первая 45 Представить ли в дыму Варшаву И росский гром, несущий славу? – Кичливый савромат дрожит, Мятется – и, упадши, бледный, Лобзает наш перун победный. – Представить ли Дербент! – твердит, Твердит удары он Петровы И отдает ключи не новы. Почто пишу сии картины, Коль в мире нет ЕКАТЕРИНЫ, Нет сих виновницы побед, Нет в ратоборстве несравненной, Нет в сладком мире возвышенной? Ах! чада! – Героини нет! – Возможно ль дале скорбь простерти? – Там спит Она; – о жало смерти! Народы! – зрели ль, как Астрея Кончалась на одре немея? – Возможно ль сей списать удар? Сперва он тайно созревает, Потом – вдруг падши огромляет; Подобно как эфирный пар Сначала в тайном вихре рдеет, Потом – вдруг с треском резким реет. О рок суровый! – не твои ли Внушенья Парку научили Пресечь неоцененны дни? Щади, – ты рек, – царей позорных! Щади цариц одних злотворных! Мой бич иль мышцы суть они; Что млеть? – рази благоутробну, Святую, – ангелоподобну!..

46 Рассвет полночи Он рек; – и Ангел низлетает; Смерть на челе его сверкает; В Монархине он матерь зрит, Премудрую в непобедимой. – По сей гармоньи, редко зримой, Посол небес признать спешит Собой боготвориму жертву; Увы! – тут я узрела мертву. Какие краткие ступени От трона в гроб, – от света к тени? – Вздохнула; сей последний вздох Сколь тих меж гробом и меж троном, Столь громким в лире звукнул стоном. С каким стремленьем он исторг Из струн прискорбны звоны лирных, Из тонких струн сердец умильных? О если бы мой стон унылый Пресуществился в бурны силы; Слеза – в согласный песней тон; В уста – слезоточащи очи! – То б небо и земля в полночи, Язык слез вняв, – узрели стон. Се спит Она между стенами! О слезный ток, – катись стопами! Катись! – но смею ль клясть жестокой Сей рок, что, зев открыв широкой, Глотает пастуха с царем, Что посох с скиптром раздробляет, Что меч с серпом переломляет, Что раздирает с митрой шлем? Ах! – всуе тщуся скорбь простерта! Там спит Она; – о жало смерти!»

Часть первая 47 Так скорбная жена почтенна И смертным звуком пораженна В сии сумрачные часы Грудь марморную растопляла И, преклоняясь, расстилала По праху русые власы; Так в темный час она стенала; Потом умолкла – и вздыхала. «Кто стонет тамо в злой кручине, Как воюща волна в ложбине?» – Тут тень, представши, вопиет; Чудесна тень сия ночная, Как мгла на тверди дождевая, Сквозь кою мещут томный свет, Как очи, две звезды багряны В осенни сумраки туманны. Уже десница не опасна, Что столь была врагам ужасна; Меч был подобен полосе Паров зажженных вполовину, А щит – в Атлантскую пучину Луне катящейся в росе; Но глас подобен был зефиру; Лишь не вещал законов миру. «Кто вопиет там в скорбном стоне, Как томны волны в горном лоне? – ЕКАТЕРИНЫ тень рекла, – Ты ль горько сетуешь, Россия? Ты ль токи слез лиешь такие? Почто средь твоего чела Покров сей черный грусти веет? – Знай! – жребий в общей урне спеет.

48 Рассвет полночи Почто клянешь судеб уставы? – Сень смерти – сень есть мира, славы, Где из нетленных нитей вновь Бессмертно бытие крутится, Где цезарь пастыря стремится Обнять, признав в нем братню кровь,. Где персти, снова обручася, Почиют, в персти съединяся. Сия гостиница небесна Для всех пришельцев равновместна; Для всех, – что значит мир тогда? Жизнь – бурна ночь; земля – долина; Трон – холм; а путь – стремнина; Но лишь отверзся вход туда; Пастух и царь в нее вступают И скиптр и посох покидают. Довольно; – Я торжествовала, Желаний меру испытала; Я зрела новый рода род; Я внуков в пеленах лобзала И наконец – их сочетала; Уже преспел деяний плод; Мой тихий вечер потухает; Но слава – в гробе рассветает. Уже нить жизни скоровратной Давно созрела к непонятной, Недвижной вечности небес, Где добрые цари воззванны Порфиры носят боготканны, Где чада света и чудес, Где сонмища многоочиты В гармонию небесну слиты;