Текст книги "Человек с Золотым Торком (ЛП)"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Мэтью мерзко захихикал. Вокруг его головы уже формировался ореол из психической энергии.

Я обратился к Александре, пытаясь достучаться до неё. – Не делай этого, Алекс. Ради прежних времён… ради того, кем мы были друг для друга… Ты не должна этого делать. Это недостойно ни тебя, ни семьи.

– Что ты знаешь о семье? – резко сказала она. – Ты не был частью этого уже десять лет. И был ли ты с нами когда-нибудь? Тебе всегда приходилось идти своим путём, жить своей собственной жизнью, оставляя нас бороться под гнётом… пока мы не нашли свой собственный выход. И как ты можешь говорить о том, что семья достойна, зная тайну Сердца? О сделке с Дьяволом, которую наши предки заключили так давно? Мы не те, кем мы себя считали, Эдди. И никогда не были. Всё это было ложью. “Манифест Судьбы” – единственная истина.

– Ты не можешь использовать запрещённое оружие, запрещённые методы, ради спасения мира, – сказал я. Ты разрушишь его, пытаясь превратить в то, чем ты хочешь его видеть.

– И что? – сказала она. – Что сделал для нас мир, он только лгал нам! Лучше умереть свободными, чем прожить во лжи ещё один день. Мы заставим мир обрести смысл, хочет он того или нет, какой бы ни была цена. Это наше время, наша судьба, и ничто не может остановить нас.

– Ошибаешься, как обычно, – произнёс знакомый голос у меня за спиной.

Мы все резко обернулись, позади нас покачиваясь стоял Оружейник, – сам дядя Джек. Поверх лабораторного халата на нём был простой нагрудник из незнакомого тёмно-красного металла. Кровь коркой покрывала половину его лица; она сочилась из неприятной скальпированной раны на его лысой голове. Он отрывисто кивнул Молли и мне, а затем неприятно ухмыльнулся Мэтью и Александре. И пока они стояли и смотрели на него, он произнёс два Слова дезактивации на языке, который я даже не знал, и Диссектор исчез из руки Александры, как и Доминатор исчез с головы Мэтью. Они оба вздрогнули от неожиданности и посмотрели на Оружейника широко раскрытыми дикими глазами.

– Я думала, ты умер! – громко сказала Александра. – Проклятье, почему ты не умер?

Оружейник громко фыркнул. – Я двадцать лет был полевым агентом, помнишь? Я так просто не умру, деточка.

– У нас есть другое оружие, – слишком громко сказал Мэтью. – Сюда направляется целая армия, вооруженная до зубов!

– Видишь этот нагрудник? – сказал Оружейник. – Это комбинезон Джаггернаута. Да, тот самый, из Кодекса. Смело тащите сюда своё оружие и свою армию, – это не принесёт вам пользы. Эдди, действуй, парень. У тебя есть работа.

– Слушай, – сказала Александра. – Слышишь топот бегущих ног? Это наше подкрепление. Их десятки! Ты не сможешь остановить нас всех, старик.

И тогда появился призрак старого Джейкоба Друда. Наконец-то выйдя из своей часовни, он впервые выглядел по-настоящему устрашающе. Мы все отпрянули от него, когда он появился перед нами, в порыве холодного, как сама смерть, воздуха. Он больше не выглядел как старый ворчливый предок; он выглядел тем, кем и был: мертвецом, цепляющимся за существование благодаря ужасному волевому усилию. Его лицо было покрыто провалами и тенями, а глаза пылали неземным огнём.

От одного взгляда на него кровь застыла в моих жилах и холодная рука сомкнулась вокруг моего сердца. Сейчас мы находились в присутствии смерти, страшной, жуткой и совершенно неумолимой.

– Пора мне взять дело в свои руки, сказал призрак старого Якоба суровым и страшным голосом, который звучал у меня в голове. Это то, чего я ждал все эти годы. И хотя я часто забывал об этом, на долгие годы, я всё равно держался, только ради этого. Приведите свою армию, Мэтью и Александра, и я покажу им все те ужасные вещи, которым научился после смерти. Он посмотрел на меня, и я неожиданно для себя вздрогнул. Иди к Сердцу, Эдди. Там все ответы. И сделай… то, что ты должен сделать.

Джейкоб и Оружейник направились к Мэтью и Александре, и те быстро отступили, оставив открытым путь к двери Святилища. Мы с Молли поспешили вперёд. Дверь справа от нас распахнулась, и внутрь хлынула целая толпа закованных в броню Друдов. Увидев Оружейника и ужасный призрак старого Якоба, они остановились. Мы с Молли открыли дверь в Святилище, вбежали внутрь и захлопнули её за собой. И как только дверь закрылась, раздались крики.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Крушитель сердец

Стоя там, в Святилище, за захлопнувшейся дверью, я чувствовал себя вандалом, ворвавшимся в собор. Сердце пылало передо мной, сияя, подобно солнцу, так ярко, что мне пришлось заставить себя посмотреть на него. Огромный, великолепный алмаз, такой большой, что он занимал большую часть огромной камеры, которую моя семья устроила для его содержания и защиты… столетия назад. От одного только присутствия Сердца у меня перехватывало дыхание, в его присутствии я чувствовал себя маленьким и незначительным. Но я больше не верил в это. Теперь я знал. Я уставился в ослепительную яркость, не желая отводить взгляд или склонять голову, хотя мерцающий свет, казалось, пронизывал меня насквозь, видя всё в моём разуме и в моей душе. Но чувство благоговения исчезло. Свет был таким же ярким, Сердце было таким же огромным, но его присутствие больше не подавляло. Это был просто очень большой алмаз. Я услышал, как Молли рядом со мной расслаблено выдохнула, она тоже ощутила внезапную перемену, а я ощутил чувство вины, когда понял, что забыл о её присутствии. Это всё присутствие Сердца… Мы с Молли медленно продвигались к Сердцу, пока не приблизились к нему настолько, что смогли дотронуться до него.

Изогнутая грань алмаза возвышалась перед нами, как скала – многогранник, но там не было и следа наших отражений. Свет, пылающий изнутри Сердца, затмевал всё остальное. Я чувствовал этот свет на своей коже и мурашки, как будто я погрузился в ледяной пруд. И впервые у меня создалось впечатление, что Сердце знало, что я здесь, знало, зачем я пришёл, и смотрело прямо на меня.

– Привет, Эдди, – сказало Сердце. Его голос был тёплым и дружелюбным, мужским и женским, и казалось, что он исходит отовсюду сразу.

– Обычно я прилагаю значительные усилия, чтобы поддерживать здесь соответствующую духовно – утончённую атмосферу, манипулируя эмоциями всех, кто приходит ко мне, чтобы поддерживать должное уважительное отношение. Но с вами это бессмысленно, не так ли? Вы знаете мой маленький секрет, и вы пришли сюда за правдой. Бедный мальчик. Как будто твой маленький разум может вместить или оценить все мои Истины.

– Ты умеешь разговаривать? – изумился я.

Это было очевидно, я знаю, но я был искренне потрясён. Насколько мне известно, Сердце никогда не разговаривало ни с одним Друдом, с тех пор как оно заключило первоначальную сделку с моими предками.

– Неужели ты так удивлён, узнав, что я живое, мыслящее существо? – сказало Сердце. – Не весь интеллект основан на плоти.

– Ты действительно пришелец из другого измерения? – спросила Молли, просто чтобы дать понять, что она в деле.

– Из высшего измерения, – сказало Сердце. – Что я могу сказать; мне всегда нравились трущобы.

– Почему ты никогда не говорил раньше? – сказал я.

– Говорил, – ответило Сердце. – Но только с правящим Матриархом твоего племени. По давней традиции каждая Матриарх должна дать согласие на продолжение нашей стародавней сделки. Чтобы привязать её семью ко мне душой и телом. А взамен я дарую вам всем толику своей силы. Я сейчас говорю с тобой, Эдди, потому что ты несёшь Клятвенник. Мерзкая маленькая штучка… Я уже несколько поколений пытаюсь убедить твою семью избавиться от него.

– Потому что он может уничтожить тебя, – сказала Молли.

– Конечно, – сказало Сердце.

– Зачем ты прибыл сюда? – резко спросил я.

Я был так близок к ответу, что едва мог это выдержать. Я хотел знать. Я так далеко зашёл, так много потерял, и я чувствовал, как сама Смерть постукивает по моему плечу, как странная материя движется сквозь меня… но что бы здесь ни случилось, я был полон решимости наконец узнать правду.

– Вы убегали, не так ли? Вас преследовало по измерениям что-то, что вас пугало. Так что же вы сделали, что вам пришлось загрузить себя в это маленькое, примитивное измерение?

– Я просто слегка повеселился, – ответило Сердце. Его голос неуловимо изменился. Голос попрежнему звучал тепло, дружелюбно и вкрадчиво, но в нём звучало нечто такое… будто ему нравится отрывать крылышки у мух или давить бабочек, просто потому что он может это делать.

– Я люблю играть. И если иногда я играю слишком грубо и ломаю свои игрушки, что же… всегда есть другие игрушки.

– Игрушки? – сказал я. – Это всё, чем мы для тебя являемся?

– Кем ещё вы можете быть? Такие ограниченные, недолговечные штучки; вы мелькаете и исчезаете так быстро, что я едва успеваю за вами следить. Я прожил тысячелетия!

– И ты не можешь придумать ничего лучшего, чем поиграть с игрушками? – сказала Молли.

– Чтобы тебя любили, поклонялись и беспрекословно слушались, – радостно ответило Сердце. – Что может быть важнее этого?

– А если твои игрушки посмеют взбунтоваться? – сказал я.

– Тогда я их раздавлю, – сказало Сердце. – Игрушки должны знать своё место. Вот почему я позволил тебе войти сюда, Эдди. Я сделал тебя тем, кто ты есть. Я подарил тебе мой золотой ошейник, и ты носил его много лет, как хорошая маленькая собачка. Но это всё ещё мой ошейник.

Торк на моей шее обжёг ледяным холодом, когда золотой живой металл в мгновение ока охватил меня и окружил, хотя я не призывал его. Доспех окружал меня, как тюремная камера, изолируя от мира и удерживая внутри – беспомощным. Я произносил дезактивирующие Слова снова и снова, но ничего не происходило. Я напряг свои руки и ноги, сопротивляясь облегающему металлу, но броня держала меня в неподвижности. Я больше не контролировал себя. Это делало Сердце. Теперь я был просто сверкающей золотой марионеткой, внутри которой сидел человек.

– Убей женщину, – с жадностью и ликованием приказало Сердце, и доспех зашевелился, повинуясь, продвигаясь в направлении Молли, несмотря на всё моё противодействие.

Молли позвала меня, когда броня приблизилась к ней, но она не могла услышать моего ответа. А поскольку Сердце занимало большую часть пространства Святилища, ей просто некуда было деться.

Она попятилась по периметру большого зала, стараясь сохранять безопасную дистанцию между собой и наступающим доспехом. Из Святилища было два выхода, но она должна была понимать, что доспех настигнет её ещё до того, как она сможет открыть дверь. Теперь я выкрикивал активирующие Слова, кричал Молли, чтобы она убегала, но ничего из этого не проникало сквозь безликую золотую маску, закрывавшую моё лицо. Молли поняла, что не может меня дозваться, и перестала отступать. Её лицо стало спокойным и холодно-решительным. Она вызвала ревущий штормовой ветер, который ворвался из ниоткуда, сотрясая воздух, как таран. Он попытался подхватить меня и унести, но из-под золотых ступней моего доспеха выросли массивные шипы и прикрепили меня к деревянному полу. Ветер безвредно бился о мою золотую оболочку, не находил опоры и угасал. Доспех шагнул вперёд. Молли наколдовала пригоршню адского пламени и бросила в меня. Пламя из глубин адского горнила, призванное испепелить тело и душу, и всё же оно не могло причинить мне вреда сквозь золотой доспех. Пламя испепеляло и чернило пол вокруг меня, воздух мерцал в зловещей испепеляющей дымке, но я ничего не чувствовал. Броня шагнула вперёд. Монстры появились из ниоткуда, чтобы преградить мне путь. Огромные, ужасные существа, с бронированными шкурами, извивающимися, покрытыми шипами щупальцами и широко раскрытыми, щёлкающими пастями, полными острых как бритва зубов. Но доспех просто шагнул сквозь иллюзии, чтобы добраться до Молли. Она отступила назад, развеяв иллюзии взмахом руки, и создала бездонную яму между собой и мной. От этого усилия на её лице выступили бисеринки пота. Доспех легко перепрыгнул через пропасть и встал перед ней, движимый неестественной силой своих бронированных ног. Молли призвала мерцающий экран чистой магии, чтобы он встал между ней и мной. Он потрескивал, трещал в воздухе, поддерживаемый её стальной волей. Доспех прижал к экрану золотую ладонь и медленно, но неумолимо, со всей своей безграничной силой надавил на него. Давил пока экран не разлетелся вдребезги и не исчез, а Молли не упала на спину, крича от шока и боли. Потому что, в конце концов, Молли была человеком, а доспех – нет. Молли была явно истощена, все её внутренние резервы были исчерпаны. Она попятилась назад, прочь от меня, прижимаясь к стене, а доспех шагал за ней. Его смертоносные золотые руки тянулись к ней, и я не мог ничего сделать, чтобы остановить его.

– Эдди, – сказала Молли, стараясь говорить спокойно и твёрдо, – надеюсь, ты меня слышишь. Я знаю, что это не ты. Я сделала всё, что могла. Теперь всё зависит от тебя, останови доспех. Но если ты не сможешь… Я хочу, чтобы ты знал, что я понимаю. Я понимаю, что это сделаешь не ты. Так что не вини себя. Просто… найди способ заставить Сердце заплатить. Прощай, Эдди. Моя единственная настоящая любовь.

Я даже не мог ей ответить. Я исчерпал все свои силы, беспомощно сражаясь внутри доспеха. Моя человеческая сила противостояла его нечеловеческой мощи… Я не мог пошевелить ни одной своей конечностью, броня двигала мной. Это было похоже на то, как если бы моя рука не подчиняясь мене, взяла оружие и совершила убийство, а я мог только смотреть и беспомощно кричать, чтобы она остановилась. Не способствовало и то, что столь сильный стресс ослабил мою защиту, и странная материя распространилась по всему моему телу. Я чувствовал, как она пульсирует во мне. Причиняя мучительную боль… Я был так слаб, что, наверное, упал бы, если бы броня не сковывала меня. Я так устал. Я так долго боролся, отказываясь сдаваться, и всё напрасно.

И тут тонкий голосок в затылке сказал: “Тогда прекрати бороться, идиот”. Голос не был похож на мой. Он также не был похож на голос Сердца. Поэтому я решил рискнуть и перестал бороться. Я позволил слабости захлестнуть меня, забрать все силы из моих рук и ног. Я перестал сопротивляться и позволил странной материи делать то, что она хочет. Я сдался, и доспех резко остановился… Его золотые руки замерли в нескольких дюймах от горла Молли, а затем медленно и задумчиво броня опустилась перед ней на колени. Потому что Торк был связан со мной, телом и душой, и даже Сердце не могло разорвать эту связь. Доспехи сильны лишь настолько, насколько силён человек в них, а у этого человека… ничего не осталось. Живой золотой металл пульсировал на моей коже, пытаясь выполнить приказы Сердца, но его пересилила моя упрямая слабость, подкреплённая присутствием странной материи в моём теле. Понемногу контроль вернулся ко мне, и я медленно отодвинул золотой металл от своего лица, чтобы Молли могла видеть и слышать меня. Она склонилась передо мной, и я думаю, что она могла видеть тень смерти на моём лице. Она заплакала.

– Прости, Молли, – сказал я. – Но это всё, на что я способен. Мы всегда понимали, что я, скорее всего, не доживу до конца этой истории… Чужеродная материя полностью проникла в меня. Сейчас ты можешь сделать для меня только одно… Быстро, пока Сердце не нашло способ отнять у меня контроль над доспехом, возьми Резак Торков и разрежь Торк на моей шее. Это разрушит броню, и она не сможет причинить тебе вреда. Затем возьми Клятвенник и разбей этот самодовольный говорящий алмаз на миллион кусочков.

– Я не могу этого сделать, Эдди! Это убьёт тебя!

– Я всё равно умру! Сделай это, Молли. Пожалуйста. Защити себя. По крайней мере, так… моя смерть будет иметь хоть какой-то смысл.

– Эдди…

– Если ты любишь меня, убей меня. Потому что я лучше умру, чем увижу твою боль.

– Мне бы хотелось, чтобы всё сложилось иначе.

– Мне тоже. Прощай, Молли. Моя единственная настоящая любовь.

Я опустил свою золотую голову, подставляя ей свою шею. Мои движения уже стали скованными, так как Сердце боролось за контроль. Молли достала уродливые чёрные ножницы и приставила их к моей золотистой шее сбоку. Где-то на заднем плане Сердце выкрикивало приказы, но никто из нас не слушал. Молли с силой сжала ножницы, и чёрные лезвия рассекли мой Торк. Моя золотая броня исчезла в одно мгновение, и две половинки моего золотого ошейника упали на пол. И я громко рассмеялся, когда новая сила хлынула в меня. Я поднялся на ноги, всё ещё смеясь, и поднял Молли, а она озадаченно смотрела мне в лицо. Она сама начала смеяться от облегчения. Я взял её на руки и прижал к себе, а она обняла меня, и я почувствовал себя сильным, здоровым и наконец-то умиротворённым. Мы с Молли прижимались друг к другу, казалось, целую вечность, и мне было хорошо, так хорошо быть живым… Наконец мы отпустили друг друга, отступили и посмотрели друг другу в лица.

– Эдди, ты жив…

– Я знаю! Разве это не здорово?

– Как… Эдди, у тебя на горле ошейник. И он серебряный.

– Я знаю, – сказал я. – Странное дело. Видимо, произошло какое-то недоразумение…

– Мягко говоря, – сказал новый голос. – Я уже начал думать, что не успею достучаться до вас вовремя.

Новый голос был раскатистым, мощным и весьма здравомыслящим, и он громом разнёсся по Святости. Он исходил от меня, но говорил не я. Сердце вопило в ярости и отчаянии, но по сравнению с новым голосом это звучало как нечто ничтожное. Странная материя, говорила через меня.

– Наконец-то пришло время узнать правду, – говорила она. – Теперь ты знаешь истинную историю этого мерзкого и злобного существа, которое ты знаешь как Сердце. Грешник. Вор. Трус. Убийца. Оно прибыло сюда, потому что испугалось. Потому что оно знало, что я преследую его, что я вот-вот схвачу его и верну туда, откуда оно явилось, для суда и кары. За все те ужасные преступления, которые оно совершило в стольких измерениях. Тысячелетиями Сердце было в бегах, проходя через измерение за измерением и питаясь всем, что оно там находило. – Я шаман своего племени, как и ваши предки-друиды. Мы защищаем невинных и караем повинных, и мы никогда не сдаемся. Я почти потерял след Сердца. След истаял, а я обыскал столько мест… И тут между измерениями появилось небольшое отверстие. Оно не было похоже ни на что, что я когда-либо видел раньше: расплывчатое и расфокусированное, довольно примитивное.

Это была Голубая фея, причудливо использовавшая свой дар, чтобы поудить и посмотреть, что он может зацепить. Заинтригованный, я позволил ей выловить маленькую частичку себя и протащить её в своё примитивное захолустное измерение. И там было Сердце! Спрятавшееся в глубинах измерений, там, где никто и не подумал бы искать. Я чувствовал его присутствие, но его точное местонахождение было сокрыто от меня. Поэтому я манипулировал Голубой феей, чтобы она передала маленькую частичку меня самой могущественной группе в этом измерении – семье Друд. И, конечно, как только меня доставили сюда, я смог обнаружить Сердце. К сожалению, меня было недостаточно, чтобы прорвать защиту, которую ваша семья установила вокруг Сердца. Поэтому я ждал. И вскоре Голубая фея снова отправилась на рыбалку, и я позволил ей поймать ещё больше меня. А потом я манипулировал ей, и предателями Друд, и, наконец, повелителем эльфов, и всё это для того, чтобы он запустил мою стрелу в тебя, Эдди. Чтобы ты привёл меня сюда, в обитель Сердца. Под все его защиты. Я не хотел причинять тебе такую боль, Эдди. Все страдания и слабость были вызваны тем, что моя странная материя контактировала с ошейником Сердца. То, что можно назвать коротким замыканием. Человеческое тело не предназначено для поглощения таких диаметрально противоположных потусторонних субстанций.

– Почему я не умер, когда Молли отделила от меня Торк? – спросил я.

– Друды умирают тогда, когда отделяются от своих Торков, потому что так захотело Сердце, – сказал голос. – Оно не могло рисковать тем, что какая-нибудь из его игрушек потеряется. Но теперь всё позади. Сердце больше не сможет причинить тебе боль, Эдди. Я здесь, ты под моей защитой. И после того, как оно будет уничтожено, оно больше не сможет навредить твоей семье. И хотя я преследовал Сердце так долго… Я думаю, это твоя привилегия – уничтожить Сердце, Эдди. Если ты хочешь этого.

– Я хочу этого, – сказал я, снял с пояса Клятвенник и повернулся лицом к Сердцу.

– Ты не можешь этого сделать! – закричало оно. – Я сделало тебя тем, кто ты есть! Я сделало твою семью могущественной! Я поставило вас во главе этого маленького глупого мира! Ты не посмеешь причинить мне вред! Я твой бог!

– Плохой бог, – сказал я.

Я поднял Клятвенник над головой и обрушил его на огромный алмаз. Древнее оружие проявило свою беспощадную суть и развеяло все энергии – скрепы, связывающие существо. Сердце пронзительно закричало, его свет замерцал – запульсировал, а затем могучий алмаз взорвался без единого звука.

Он разлетелся на миллионы безжизненных осколков, осыпался на пол, как песок, от Сердца ничего не осталось. В конце концов, в нём не было ничего особенного. Сердце всегда было пустым. И когда Сердце было окончательно уничтожено, все души, которые так долго были заперты в нём, наконец-то освободились. Они ненадолго проявились в неподвижном воздухе Святости, одна за другой, вспыхивая и угасая, бесчисленные мерцающие формы взрывались, как множество беззвучных фейерверков, в последнем проявлении радости от своей свободы, прежде чем, наконец, уйти к тому, что будет дальше. Молли вскрикнула от восторга и захлопала в ладоши. И в самом конце ко мне подлетела одна маленькая душа. Мой близнец. Мой брат. Он висел в воздухе передо мной, совсем малыш, всего несколько дней от роду, а потом внезапно вырос во взрослого человека, моего роста, моего возраста. Он выглядел… как лицо, которое я вижу в зеркале каждый день, только без всех морщин, которые оставили боль, потеря и долг. Мой брат долго рассматривал меня, а потом улыбнулся мне, подмигнул и исчез. И на этом всё закончилось.

Эпилог

Когда Сердца не стало, Святыня больше не ощущалась как Святыня. Это было похоже на тишину после взрыва, на затишье после бури, на невероятный покой, когда просыпаешься и понимаешь, что кошмар наконец-то закончился. Святилище теперь было просто пустой комнатой, широкой и гулкой, со слоем песка на полу. Дракон был мёртв, но я не чувствовал себя драконоборцем.

– Как ты себя чувствуешь, Эдди? – спросила Молли.

– Превосходно, – ответил я. – Боль прошла, слабость прошла, и я снова в норме.

– Нет, Эдди, – мягко сказала она. – Как ты себя чувствуешь..?

– Я не знаю, – сказал я. – Беспомощным. Потерянным… Раньше я знал, кто я, в чём смысл моей жизни. Потом у меня это отняли. У меня была семья, и это тоже исчезло. Всё исчезло…

– У тебя всё ещё есть я, – сказала Молли.

– Правда?

Она положила руки мне на плечи, притянула меня к себе и поцеловала. – Попробуй избавиться от меня, идиот.

– Итак, – сказал я через некоторое время. – Сердцу конц. Что нам теперь делать?

– Хочешь повторить на бис? – воскликнула Молли. – Разве ты не сделал достаточно?

Дверь позади нас распахнулась, и мы оба обернулись, готовые защищаться, но это были всего лишь Оружейник и призрак старого Джейкоба. Мы с Молли слегка расслабились. Они подошли к нам. Лицо Оружейника всё ещё было наполовину скрыто под засохшей кровью, но он гораздо увереннее держался на ногах. Джейкоб вернулся к своей форме старого сварливого призрака, в аляповатых гавайских шортах и грязной футболке с легендарным: “Мертвецы вне стереотипов”

– Эдди, мальчик мой, – сказал Оружейник. – Ты в порядке? Мы слышали отсюда разные звуки, но до сих пор не могли попасть внутрь. Здесь нет даже Каспера Недружелюбного Призрака. А что, чёрт побери, случилось с Сердцем?

– Посмотри вниз, – сказал я. – Ты стоишь на том, что от него осталось.

Он посмотрел вниз, поморщился, а затем покачал головой. – Так вот что делает Клятвенник. Я всегда задавался этим вопросом.

– Вот, – сказал я, протягивая ему посох из железного дерева. – Чем быстрее это вернётся в Кодекс Армагеддона, тем в большей безопасности мы все будем. Молли, отдай ему Резак Торков.

– Ох… Ё!, – воскликнула Молли, надувшись. – Я надеялась оставить его в качестве сувенира.

Оружейник бросил на неё один из своих суровых взглядов, и она передала ножницы без лишних слов.

– Ну вот, – сказал я, – наконец-то всё. Всё кончено. Кто-то подвёл меня к удобному креслу и поставил чашку чая. Это были напряжённые дни… но, по крайней мере, теперь всё кончено.

– Ты, должно быть, шутишь, – строго сказал Оружейник. – После всего ущерба, что ты здесь причинил, ты думаешь можно просто непринуждённо сидеть сложа руки? За один вечер, вы сделали больше, чтобы поставить семью Друд на колени, чем все наши враги сделали за столетия! Теперь спасение семьи зависит от тебя, Эдди. Я не для того тебя воспитывал , чтобы ты оставлял работу наполовину выполненной. Ты низвергнул семью и только ты можешь вновь её возвысить.

– В Пекло! – резко сказала Молли. – Это то, ради чего я жила: наблюдать, как влиятельные и могущественные Друды унижены и поставлены на колени, как их заставляют жить здесь, в грязи, вместе с остальными. Не слушай его, Эдди. Ты убрал пяту Друдов с шеи каждого в мире. Наконец-то мы свободны!

– Свободны? – неохотно повторил я. – Нет, Молли. Всё не так просто, и никогда не было просто. “Манифест Судьбы” мистера Трумэна всё ещё существует, помнишь? Свободны от влияния и контроля Друдов и попрежнему полны решимости уничтожить всё, что не соответствует их узкому определению нормального и человеческого. Кто их остановит, если не семья? А ещё есть все остальные тёмные силы, сдерживаемые только страхом перед тем, что сделает семья, если они зайдут слишком далеко.

Должна быть другая сила, которая не позволит силам тьмы захватить Мир. Но если семья Друдов должна существовать, то это будет семья нового типа.

– Вот это уже больше похоже на правду! – сказал Джейкоб. – Я всегда знал, что тебе суждены великие дела, Эдди. Даже если я не мог вспомнить почему.

Я задумчиво посмотрел на него. – Ты только что вспоминал, что торчал здесь лишь для того, чтобы помочь мне уничтожить Сердце… Так что не пойми меня превратно, но… почему ты всё ещё здесь?

Он одарил меня своей обычной кривой ухмылкой и неопределённо пожал плечами. Небольшие пузырьки сине-серой эктоплазмы вздулись на его плечах и медленно осели обратно. – Наверное, я просто привык здесь торчать. К тому же, мне действительно интересно посмотреть, что будет дальше. Мне не было так весело со времен Великого обмена полами в 1741 году. Мы так и не узнали, кто за этим стоял…

– Я не вижу ни Александры, ни Мэтью, – осторожно спросил я. – Что ты с ними сделал, Джейкоб?

Он спокойно встретил мой взгляд, и лишь на мгновение в его глазах промелькнуло что-то от его прежнего ужасающего “Я”. – Они не вернутся. Никогда.

– Не спрашивайте, – сухо сказал Оружейник. – Поверьте мне, вы не хотите знать…

– Бедная Алекс, – сказал я, и я был серьёзен.

– А кем для тебя была эта Алекс? – спросила Молли.

– Она могла бы стать кем-то для меня, – ответил я. – Если бы всё пошло по-другому.

– О… – отреагировала Молли. – Да. У меня было много подобных отношений.

Я на мгновение посмотрел на неё. – Я не буду спрашивать, – сказал я наконец.

– Лучше не надо, – согласилась она.

И тогда я посмотрел на Оружейника, моего дядю Джека, и сказал то, что я откладывал, то, о чём знал, о чём должен был сказать, как только увидел его в дверях. – Мне очень жаль, дядя Джек. Мне очень жаль, но… Дядя Джеймс мёртв.

– Я знаю, – сказал Оружейник. – Ты не мог поступить иначе, Эдди. Джеймс не оставил тебе выбора. Для него семья всегда была на первом месте. И он никогда не мог сказать маме – нет.

– Он должен был убить меня на автостраде, – сказал я. – Но он отпустил меня. Дал мне шанс… сделал всё это возможным.

– Неплохо, – сказал Оружейник. – Может быть, он наконец-то повзрослел. Итак, Серый Лис мёртв… Лучшие бармены и женщины вертихвостки в барах по всему миру будут проливать горькие слёзы, когда эта новость распространится…

Не было смысла сообщать ему, что это Молли убила моего дядю Джеймса. У семьи и так будет достаточно проблем с её принятием.

Джейкоб пристально посмотрел на меня. – Ты должен обратиться к семье, Эдди. Здесь и сейчас! Объяснить им, что происходит. Они должны знать правду. Я созову их сюда, и ты расскажешь им, что нужно сделать, чтобы семья снова стала единым целым.

– Что? – спросил я. – Я не знаю, что им сказать!

– Ты что-нибудь придумаешь, – ответил Оружейник. – Ты должен взять на себя ответственность, Эдди. Продвигай изменения, пока старая гвардия снова не захватила контроль.

– Подожди-ка! – быстро сказал я. – Я никогда не хотел быть членом этой семьи, не говоря уже о том, чтобы указывать им, как вести дела! Я сбежал из этой семьи при первой же возможности, помнишь?

– Ну, на этот раз ты не сможешь убежать, – сказал Оружейник. – Не после всех тех неприятностей, которые ты причинил. Ты разрушил нашу оборону, разрушил Холл, деморализовал бойцов семьи, уничтожил Сердце и лишил всех Торков! Ты обязан устранить причинённый тобой ущерб.

– Но… Я…

– Только ты можешь сказать им правду, – сказал Джейкоб.

– Этого хотел бы твой дядя Джеймс, – торжественно сказал Оружейник.

Я взглянул на него. – Я и не подозревал, что ты так искусен в эмоциональном шантаже.

Он усмехнулся. – Это семейное.

И тут мы все вздрогнули, когда Джейкоб снова принял свой смертоносный облик. Его призрачное присутствие наполнило комнату, холодное и запретное, лишь видимость человека, невообразимо могущественное, теперь, когда он больше не был связан ограничениями жизни. Его голос разнёсся по всему Холлу, приказывая каждому члену семьи присутствовать в Святилище. Немедленно, без исключений, никаких оправданий.

Меня коснулся лишь отзвук призрачного призыва, но и этого хватило, чтобы я пошатнулся. В голосе Джейкоба звучала такая сила, какой не было ни у кого в этом мире. Никто в семье не посмел бы ослушаться. И вскоре через большие двойные двери в огромную пустую камеру Святилища хлынул поток людей, сначала поодиночке, потом группами, потом толпами, пока через дверной проём не хлынул непрерывный поток недоумевающих Друдов. Многие из них всё ещё выглядели весьма озадаченными внезапной потерей своих Торков. Впервые в жизни они почувствовали себя совершенно беззащитными и уязвимыми и отчаянно нуждались в утешениях и заверениях. Они входили болтая и громко крича, но тут же перешли на шёпот и бормотание, как только увидели, кто их ждёт. Изгой семьи, семейный призрак, окровавленный Оружейник и печально известная Молли Меткалф. Какие бы ответы они ни получили здесь, они не могли быть особенно обнадёживающими. Тем не менее, они продолжали стекаться в Святилище, – домашние Друды и Друды охранки, исследователи и планировщики, домашний персонал и все остальные члены семьи. Вплоть до самых маленьких детей, которых родители несли на руках. Святилище от стены до стены было заполнено Друдами, прижавшимися плечом к плечу, в то время как другие заглядывали в дверной проём.