Текст книги "Человек с Золотым Торком (ЛП)"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Ну, – сказал я. – Приятно слышать. Могут ли мои спутники пойти со мной?

Соломон Криг окинул их своим холодным, немигающим взглядом. – Если они будут вести себя хорошо. Понимаете: если они переступят черту, я, возможно, отшлёпаю их…

– Валяйте, – сказал я. – Я подержу ваш мундир.

– Пойдём, Соломон, – сказала Молли. – Ты должна помнить меня. Это ты привёл меня в “Манифест Судьбы” четыре года назад. В “Волчьей Голове”. Помнишь?

– Нет, – сказал Соломон Криг.

Он провёл нас по ещё одному стальному коридору, за угол, в простой личный кабинет. А там за простым столом сидел глава “Манифест Судьбы”. Лидер сопротивления, противник старой и могущественной власти Друдов. Он сидел на своём вращающемся стуле спиной к нам, не сводя глаз с дюжины экранов, которые бомбардировали его информацией. Судя по тому, как он медленно двигал головой из стороны в сторону, казалось, что он всё это воспринимает, хотя для меня это было просто белым шумом. Он заставил нас немного подождать, просто чтобы напомнить, кто здесь главный, а потом махнул рукой на экраны, и все они разом отключились. Он медленно повернулся к нам лицом, в то время как Соломон Криг занял место рядом с ним. У Трумэна было широкое, доброе лицо, но я смотрел не на это. В своё время я повидал немало странных зрелищ, но то, что Трумэн сделал с собой, было поистине необыкновенным. Из его бритой головы через равные промежутки торчали длинные стальные стержни длиной более фута, соединённые широким стальным обручем, похожим на массивный металлический нимб. Судя по тому, как сморщилась кожа вокруг основания стержней, они находились там уже некоторое время. Совокупный вес должен был быть ужасающим, но Трумэн не выказывал никаких признаков напряжения. Сначала я подумал, что он попал в аварию, и это что-то вроде фиксатора, но гордость в его глазах и осанка говорили о другом. Посмотрите, что я сделал с собой, – говорило его лицо. Разве это не великолепно?

– Да, – сказал он глубоким авторитетным голосом. – Это всё моя собственная работа. Я сам просверлил отверстия в своём черепе, вставил стальные стержни по одному, загнав их на определённое расстояние в мозг, следуя собственным очень тщательным расчётам. А потом мне оставалось только соединить их кольцом – усилителем, и я стал первым человеком, осознавшим истинный потенциал человеческого мозга. О, да, друзья мои, этот терновый венец служит определённой цели.

– Правда? – воскликнул я. – Я так рад это слышать…

– Всё это выросло из моего интереса к терапии и акупунктуре, – сказал он, продолжая свою заготовленную речь, как будто даже не слыша меня, а возможно, он и не слышал. – Стержни в моём мозгу активизируют энергетические центры, расширяют моё сознание и увеличивают силу моего разума сверх всех обычных ограничений. Мой мозг теперь равен любому компьютеру, он способен хранить невероятные объёмы информации, принимать решения с немыслимой скоростью и работать в режиме многозадачности; вы можете мне не верить… Я держу в голове всю организацию “Манифест Судьбы”, вплоть до мельчайших деталей. Ничто не ускользает от меня. – Я могу видеть все научные и магические силы, действующие в окружающем меня мире, всё то, что скрыто от большинства смертных. Я вижу все невидимые и неосязаемые угрозы делам человечества. И в то же время я невидим и неуязвим для всех тех сил, которые уничтожили бы меня, если бы могли. Теперь ни магия, ни наука не смогут меня коснуться.

Я попытался прервать его, но он был в ударе. Должно быть, он уже много раз говорил это новобранцам, но я мог сказать, что он никогда не уставал от этого.

– Я создал “Манифест Судьбы” силой собственной воли, приводя к себе людей и убеждая их в необходимости подобной организации. Единомышленников с искренними сердцами, посвятивших тело и душу хорошему и нужному делу, – окончательному освобождению человечества от векового ига Друдов.

Ежедневно мои агенты путешествуют по миру, собирая новых союзников, разрушая инфраструктуру Друдов и отвоёвывая у них мир, дюйм за дюймом. Мы не настолько сильны, чтобы сойтись лоб в лоб с Друдами, пока нет. Но скоро это произойдёт. И тогда.., мы увидим совершенно новый мир, в котором человечество больше не будет сдерживаться властью Друдов и сможет, наконец, свободно вершить свою судьбу.

Он наклонился вперёд через стол, устремив на меня свой властный взгляд. Он смотрел прямо на золотую маску доспеха Друд, но, похоже, это его нисколько не беспокоило. – Присоединяйся к нам, Эдвин. Теперь ты знаешь, что всё, чему тебя учила ваша семья, – ложь. Поверь мне; освободить мир – гораздо большая честь, чем править им. С твоей помощью, с тем, что ты знаешь, и с секретами вашей невероятной брони.., нет пределов тому, чего мы могли бы достичь! Присоединяйся к нам, Эдвин. Будь моим агентом. И я дам тебе новое дело, новую цель. Такую, как у Соломона. Он коротко улыбнулся искусственному человеку, стоящему рядом с ним. – Мой верный Соломон. Он был потерянной душой, когда я нашёл его. Брошенный своими создателями, покинутый теми, кому он так верно и долго служил. Воин без войны. Я открыл ему глаза на новое дело, на новые возможности, и теперь он – часть величайшей и самой важной армии, которую когда-либо знал этот мир. Часть организации, посвятившей себя одной цели – освобождению человечества…

– Скажите, – спросил я, когда он наконец остановился, чтобы перевести дух, – у вас начали появляться эти идеи до, или после того, как вы начали сверлить отверстия в своей голове?

На мгновение он уставился на меня пустым взглядом, а Соломон Криг зловеще зашипел. А потом Трумэн рассмеялся громким открытым весёлым смехом, и Соломон снова расслабился. Трумэн медленно покачал головой, всё ещё посмеиваясь.

– Я знаю; У меня есть тенденция не останавливаться, как только я начинаю, не так ли? Но люди ждут значимой речи от большого человека, так что… Чёрт, хорошо, что здесь есть кто-то, кто не запуган и не ошеломлён мной! Ты хоть представляешь, как мне трудно вести здесь нормальный разговор? Трудно просто общаться с другими людьми у кулера, когда все готовы согласиться с каждым моим словом, как будто это святое писание… Присоединяйся к нам, Эдвин, хотя бы для того, чтобы рядом со мной был кто-то, кто не боится сказать мне, когда я несу чушь. Он улыбнулся мне, и я не мог не улыбнуться в ответ. Теперь он нравился мне больше, хотя я всё ещё не совсем доверял ему. Первое правило агента: Если что-то кажется слишком хорошим, чтобы это было правдой, вероятнее всего так оно и есть… Трумэн обратил свою улыбку на Молли.

– Как поживает мой скромный попутчик? Все ещё сеете хаос среди наших врагов? Чудесно, замечательно… Ты правильно сделала, Молли, что привела ко мне Эдвина. Я знаю, как сильно ты хотела убить его. Я не равнодушен к вашей с ним истории… Но будьте уверены, его присутствие здесь изменит всё. Придёт время, когда мы возьмём Друд Холл силой, и даю слово, что ты будешь с нами в тот день и по щиколотку увязнешь в крови Друдов.

– Ты знаешь, что желает услышать девушка, – сказала Молли.

Трумэн улыбнулся мистеру Стабу и Девушке-цветку, хотя и чуть более отстранённо.

– Будьте здесь желанными гостями, друзья мои. Здесь есть хорошая работа для вас, если вы решите принять её. Если нет, вы можете беспрепятственно уйти!

– Он оглянулся на меня, его улыбка снова стала шире. – Скажи мне правду, Эдвин. Теперь, когда ты увидел “Манифест Судьбы”, что ты об этом думаешь?

– У вас весьма впечатляющая организация, – осторожно сказал я. – Но не кажется ли вам всё это немного… Арийским?

– Чёрт, нет, – немедленно ответил Трумэн. – Это было в прошлом. Нас же интересует будущее. У нас здесь военная дисциплина, потому что без неё ничего не добьёшься. И ожидается, что каждый полностью раскроет свой потенциал. Но мы все преданы делу в первую очередь, и только потом думаем о себе.

– Мне всё ещё не ясна философия вашего дела, – сказал я. – Свобода – это прекрасная концепция, но на практике она немного туманна. Свержение моей семьи – это одно; но чем вы предлагаете их заменить? Для чего, собственно, нужен “Манифест Судьбы”?

Трумэн откинулся в кресле и задумчиво рассматривал меня. Он больше не улыбался. Он знал, что стандартные речи со мной не сработают. Среди его ореола стальных стержней на короткое время появились крошечные искры, словно мимолетные мысли. Когда он наконец заговорил, он тщательно подбирал слова, адресуя их только мне, игнорируя всех остальных присутствующих в кабинете.

– Люди размякли, – сказал он категорично. – Под властью Друдов люди растеряли свою храбрость и гордость. Друды использовали несправедливые, нечеловеческие преимущества, чтобы держать нас на своем месте, как овец. Они поддерживают деликатный статус-кво, который позволяет инопланетным и магическим силам и существам свободно хозяйничать в том, что всегда должно было быть нашим миром.

Миром Человека. Контроль Друдов над нами должен быть сокрушён, любыми средствами, чтобы эти бесчеловечные существа были изгнаны из нашего мира, и человек мог наконец свободно творить свою собственную судьбу.

– И всё же, – возразил я, – некоторые из этих существ – ваши союзники. Отвратительные люди. Готовые к нападению. Некоторые называют этих существ – злыднями… В любом случае, они определённо не проявляют любви к человечеству.

Трумэн развёл руками. – Я веду войну, Эдвин, против величайшего заговора, который когда-либо знал этот мир, против могущественного и непримиримого врага. Я должен находить своих союзников там, где я могу их найти. Мы работаем вместе, ради общего дела, чтобы уничтожить Друдов. После этого.., всё будет по-другому.

Я сделал шаг вперёд, и Соломон Криг напрягся. Я наклонился вперёд над столом Трумэна, чтобы он мог видеть своё лицо, отражённое в моей золотой маске. – Если ты хочешь, чтобы я был на твоей стороне, скажи мне правду, Трумэн. Всю правду. Ничего не утаивая. В такой близости моя броня подскажет мне, лжёте ли вы, даже если вы просто темните. Расскажите мне всё, или я уйду отсюда прямо сейчас! Я блефовал, что моя броня – детектор лжи, но он никак не мог этого знать. Если моя броня способна на такие удивительные штуки, то почему же ей не уметь что-то ещё? Я поставил на то, что Трумэн так отчаянно хотел заполучить в свои руки мои секреты и броню, что расскажет мне то, что не рассказал бы никому другому.

Трумэн медленно улыбнулся, в его глазах светилось веселье человека, который знает что-то, чего вы не знаете, и не может дождаться, чтобы поразить вас этим. И снова он говорил только со мной, игнорируя моих союзников.

– Почему бы и нет? – сказал он. – Я знал, что ты будешь тем, с кем я смогу поговорить. Тот, кому я могу доверить всё… Наука появилась благодаря разуму человека. Она наша. Мы создали её и мы её контролируем. Магия – это дикая штучка, неестественная и неконтролируемая, и у неё всегда есть свои планы. Мы используем её по необходимости, но не можем доверять ни ей, ни тем, кто её использует. Когда мы придём к власти, наука заменит магию. Только так человек может быть по-настоящему независимым. Друды – лишь наш первый и самый главный враг. Как только они будут низвергнуты, мы уничтожим все прочие формы, магию и всех магических существ, и человечество наконец-то станет свободным.

Я взглянул на Молли. Она потрясённо молчала, с её лица исчезли все краски. Очевидно, для неё всё это было новостью. Я мягко положил золотую руку на её руку, давая понять, чтобы она сдержала свой гнев, пока мы всё не выслушаем. По лицу Трумэна я понял, что это ещё не всё.

– Устранить всех неугодных? – сказал я. – Это звучит как грандиозное начинание.

– О, это так, – сказал Трумэн, всё ещё улыбаясь. – Но мы отлично начали. Хотите посмотреть?

– Да, – сказал я.

– Да, – сказала Молли.

Трумэн усмехнулся. – Почему бы и нет? Позволь мне показать тебе будущее, Молли. Вы найдёте это… Познавательным. Пойдёмте со мной, все вы, – сказал он, глядя только на меня. – Я так долго ждал человека, с которым мог бы поделиться этим, Эдвин. С кем-то, кто поймёт. Пойдём со мной, Эдвин Друд, и посмотрим, что такое “Манифест Судьбы”.

Соломон Криг был совсем не в восторге от этого, но Трумэн отменил его решение, высказавшись в итоге довольно резко. Поэтому Криг повёл нас вниз, на уровни под бункерами, в пещеры, которые они сами пробили в горной породе, чтобы сохранить самый важный секрет “Манифеста Судьбы”. Нечто скрытое от рядовых сотрудников. Криг и Труман шли впереди, я следовал за ними, а Молли и остальные за мной. Наконец-то мы направились в истинное сердце лабиринта, где ожидала раскрытия

финальная истина. Мы спускались по голым каменным лестницам гуськом, в тишине. Что бы ни ждало нас впереди, мы все чувствовали, как оно приближается; и было очень холодно. Молли прижалась ко мне, её лицо было жесткой маской. Трумэн шёл рядом, радостно напевая себе под нос какую-то мелодию, которая имела смысл только для него.

Наконец мы вышли в огромную каменную пещеру, большая часть которой была погружена в темноту. Воздух был холодным и влажным, а запах напомнил мне канализацию. Это был больной, гнилостный запах, полный грязи, боли и смерти. Даже господин Стаб сморщил нос. Никто из нас ничего не сказал. Мы все знали, что пришли в плохое место, где происходят плохие вещи. Все, кроме Трумэна, который всё ещё напевал свою весёлую мелодию. Он торжественным жестом включил все светильники, и перед нами предстало содержимое пещеры. Мы стояли на узкой дорожке на полпути вверх по стене пещеры, глядя вниз на длинные ряды камер, в каждой из которых находился свой избитый обитатель.

Это напомнило мне заведение доктора Ди на Харли-стрит, только здесь не было клеток. Просто длинные ряды и блоки бетонных коробок с голыми бетонными полами и створками из холодного железа.

Ни кроватей, ни стульев, ни даже соломы на бетонном полу; только железные решётки, для отвода части отходов.

– Я не знала об этом, – прошептала Молли. – Клянусь, я не знала об этом.

– Идите и посмотрите, идите и посмотрите, – радостно сказал Труман, ведя нас вниз по дорожке. Мы спустились за ним, и он весело повёл нас по центральному проходу, с гордостью демонстрируя содержимое своих клеток. Первое, что он нам показал, был оборотень в полном волчьем обличье. Семь футов от головы до хвоста, с серебристо-серой шерстью, он был распростёрт на спине на бетонном полу, пригвождённый серебряными шипами через все четыре конечности, как образец, разложенный на столе для препарирования. Он жалобно заскулил, когда мы заглянули внутрь.

– Мы вынуждены это делать, – сказал Трумэн. – В противном случае звери отгрызают себе конечности, чтобы спастись. Животные. Тем не менее, они ещё не так долго здесь находятся, чтобы сильно страдать.

Всё, что я мог видеть, это собачье страдание в глазах этого забитого существа. Я не любил оборотней. Я видел слишком много полусъеденных останков их жертв, в маленьких городах и деревнях. Но так… так нельзя обращаться даже с ненавистным врагом. Дальше были вампиры прибитые к бетонным стенам деревянными кольями, вбитыми в их руки и ноги. Они слабо огрызались и рычали на нас, весь интеллект был выбит из их голов непрерывными страданиями. Затем были эльфийские Лорды, раздетые донага, закованные в массивные железные кандалы. Холодное железо ужасно жгло их бледную плоть там, где оно с ней соприкасалось, обугливая её до костей, но ни один из эльфов не соизволил ничего сделать, кроме как усмехнуться, когда мы заглянули внутрь: У них всё ещё была гордость. Грифоны с вырезанными глазами жалобно скулили в своих клетках. Возможно, они больше не могли видеть будущее, но все они знали, что их ждёт. Там был единорог, великолепие которого было умалено, потому что его крылья сломали, а рог безжалостно вырвали. И водный элементаль, которого заморозили в ледяную статую. В её пристальном взгляде попрежнему читался ужас. Холодноглазые, холоднокровные серые люди-ящеры из отдалённых подземных ходов под Южным Лондоном; дымчато-серые горгульи, похищенные из немногих церквей и соборов, в которых они всё ещё обитали. Страшилище из глины со сломанными руками и ногами, волочащимися вслед за ним по бетонному полу. И нечто адски смердящее. Истинный полукровка, порождение демонической похоти. Суккуб поглощает сперму мужчины, с которым спит, а затем превращает в свою мужскую форму, инкуба, – помещая эту украденную сперму в восприимчивую женщину. Результат: человеческое тело с душой демона. Половинка этого мира и половинка нижнего мира. Они сражаются за ту или иную сторону, за обе, и ни за одну, и они не так уж редки, как должны быть. Этого полукровку сдерживала пентаграмма, основательно высеченная в бетонном полу. Он насмешливо склонил голову перед мистером Стабом, как бы признавая одного из себе подобных. Он не мог говорить. Кто-то на всякий случай отрезал ему язык.

Труман снова и снова смотрел на меня, ожидая, что я что-то скажу, но я сдерживал себя, пока он показывал мне кошмар за кошмаром. Практически все представленные здесь, были злом или творили зло в своё время; но ничто не могло сравниться с хладнокровным злом того, что с ними здесь сделали. За время работы агентом Друд я сражался и убивал многих из тех, кто был заключён здесь, но это всегда происходило в пылу сражения. Я убивал, но никогда не пытал, не наслаждался мучениями своих врагов. Мы боролись за то, чтобы мир был в безопасности, и мы гордились тем, что хорошо выполняли эту работу, но это… это было мерзостью.

Последней пленницей в последней камере была Сабвей Сью. Её потрёпанная одежда была изодрана в клочья, порвана, на ней, и на её лице была кровь. Кто-то выбил из нее всё дерьмо. Ей завязали глаза и приковали к стене бетонного загона. Молли придвинулась вплотную к решётке, её лицо было ужасно холодным, а глаза – опасно злыми. Я посмотрел на Трумэна.

– Это, – сказал он с гордостью, – как раз из сегодняшней партии. Высокомерные магические существа, что охотятся на человечество, побеждённые наукой и хитростью специально обученных солдат. Моим людям есть чем заняться в эти дни, они охотятся на этих паразитов, доставляют их сюда для уничтожения. Мы, конечно, не можем убивать их на людях; это привлечёт слишком много внимания. Лучше бы эта магическая мерзость не знала, что мы где-то рядом, идём по их следу… Я хотел бы, чтобы мы нашли время разобраться с ними должным образом, дать им ту смерть, которую они заслуживают. Заставить их страдать, как они заставили страдать человечество. Но мы не можем рисковать. Поэтому мы привозим их сюда, пока клетки не заполнятся, а затем гуманно умерщвляем их и предаём их тела очищающему пламени. Это очень эффективный способ. Печи никогда не остывают. Соломон следит за этим. Одно за другим, существо за существом, мы отвоёвываем наш мир у инфицирующих его монстров.

– Здесь есть только один монстр, – сказал мистер Резчик. – И в этот раз это не я. Нет ли здесь, случайно, камеры с моим именем?

– Нет, пока вы поддерживаете это дело, – сказал Трумэн, и плутовато подмигнул мистеру Стабу.

– Я знаю эту женщину, – сказала Молли, всё ещё глядя сквозь холодные железные прутья на Сабвей Сью. – Она мой друг.

– Она пиявка, – бодро сказал Труман. – Кража удачи у невинных мужчин и женщин и продажа её тем, кто её не заслуживает. Просто ещё один магический паразит на человеческой расе.

Молли повернулась и посмотрела на него. – Она мой друг!

Трумэн ткнул в неё пальцем, словно она была непокорным ребёнком. – Не смотри на меня так, маленькая ведьма. Помните своё место. Мы позволяем вам использовать ваши неестественные дары от нашего имени, а взамен вы получаете возможность стать частью единственной организации, у которой есть реальный шанс уничтожить Друдов, которых вы так ненавидите. Повинуйтесь Мне, и вы получите достойную награду, в грядущем мире. В новом миропорядке будет место для вас и вам подобных, но только до тех пор, пока вы помните своё место.

– Это проблема туннельного зрения, – резюмировала Молли. – Всё, что я могла видеть, это уничтожение Друдов, которое вы обещали. Поэтому, когда я слушала вашу вербовочную речь, я услышала только то, что хотела услышать. Но ты наконец-то открыл мне глаза, Трумэн. Она повернулась обратно к камере.

– Сью; Это я, Молли. Как ты думаешь, какова вероятность того, что все замки на всех этих клетках откроются одновременно?

– Нехорошо, – сказала Сью потрескавшимися, распухшими губами. – Сейчас эти холодные железные прутья сдерживают мою магию.

Молли посмотрела на меня. Я схватил золотой рукой железный прут и вырвал его из бетонного основания. Молли сделала жест, и кандалы Сью пали с неё. Сью встала, болезненно потянулась и стянула повязку с глаз.

– Бинго, – прошептала она. И каждый замок в каждой камере открылся, все разом.

Труман смотрел на меня, не отрываясь, пока я сминал стальной прут в шар, а затем опустил тяжёлый шар на пол перед ним.

– Вы никогда не замените мне семью, – сказал я. – Вы слишком мелко плаваете. И слишком омерзительны.

Он повернулся и побежал, крикнув Соломону Кригу, чтобы тот задержал нас, пока он идёт за подкреплением. Голем с атомным мозгом быстро двигался преграждая нам путь, пока его хозяин взбирался по ступеням.

Повсюду вокруг нас существа шатались и вываливались из своих загонов, наконец-то освободившись. Вдалеке выли сирены. Молли и Девушка-цветок помогли Сабвей Сью выбраться из камеры, в то время как мистер Стаб и я столкнулись с Соломоном Кригом. Искусственное существо впервые улыбнулось, и в этой улыбке не было юмора, только ужасное удовлетворение от того, что наконец-то он получит возможность делать то, для чего был создан. Он поднял руку, и из прорези в запястье высунулось дуло пистолета. Он обстрелял мистера Резчика, а затем и меня, но не смог ранить ни одного из нас.

Пули безвредно рикошетили от моей бронированной груди, и казалось, проходили сквозь мистера Резчика, так, словно он был лишь дымом. Криг сместил прицел на трёх женщин, но я быстро переместился, чтобы заслонить их. Криг поднял другую руку, появился огнемёт и обдал мою броню жидким огнём. Жара была такой ужасной, что даже мистер Резчик отшатнулся, но я ничего не почувствовал. Соломон Криг погасил пламя и нахмурился, как бы сосредоточившись на сложной проблеме. Многочисленные искры статического электричества спонтанно появились вокруг его головы, как ореол из электрических мух. Они шипели и трещали, становясь всё яростнее и мощнее, а затем высвободились, обрушились на мистера Стаба, подобно удару энергетического молота. Удар отбросил его на двадцать футов или больше, после чего он с разрушительной силой врезался в бетонную стену. От удара вся стена рассыпалась в прах, похоронив мистера Резчика под грудой обломков. Соломон Криг, Голем с атомным мозгом. Он повернулся ко мне, и я приготовился.

Когда-то я был уверен, что мой доспех защитит меня даже от такой атаки, но после случая со стрелой эльфийского лорда я уже не был так уверен в себе, как раньше. Тем не менее, я остался на месте. Ведь я был заслоном между тремя женщинами и атомным ударом Крига. И в этот момент сбежавшие заключённые обрушились на Крига, как стая воющих волков. Люди и нелюди, демоны и ночные твари, они обрушились на своего общего врага рассчитывая задавить его всей своей массой.

Когти и клыки разрывали его бесцветную плоть, но кровь не текла. Криг зашатался под их ударами, но не упал. Он бил своими механическими руками, швыряя мёртвые, изломанные тела то в одну, то в другую сторону с ужасающей силой, не уступая ни на дюйм. Со всех сторон подбегали новые заключённые, отчаянно пытаясь уничтожить ненавистного палача – тюремщика.

Пока Крига осаждали, я поспешил обыскать завал в поисках мистера Резчика, но он уже поднимался на ноги, совершенно невредимый, суетливо смахивая пыль с оперного плаща. Он наклонился, поднял шляпу и небрежно водрузил её на голову. Возможно, он был самым страшным серийным убийцей в истории, но у этого человека был стиль. Он посмотрел вокруг себя на блоки бетонных загонов и решительно покачал головой.

– Нет. Я не потерплю этого. Я не чужд радости страданий и резни, Эдвин, но это… Есть вещи, которые джентльмен просто не делает. И он ходил со мной по камерам, помогая освободить тех, кто не мог освободиться сам. Оборотни, вампиры и тому подобное. После долгих лет охоты на них, мне было противно освобождать таких злобных и смертоносных существ, но я не мог оставить их здесь. Не для печей. Как сказал мистер Стаб: некоторые вещи просто вне рамок… Мы, конечно, оставили демона-полукровку там, где он был. Мы не дебилы. Мы вернулись от бетонных загонов и обнаружили, что Соломон Криг всё ещё стоит, окружённый телами павших. Девушка-цветок бросилась на него, выкрикивая что-то непристойное на древнем Валлийском языке. Атомная сила вырвалась из покрытого шрамами лба голема, ударила в Девушку-цветок и разорвала её на части, – обратила в дождь из лепестков роз. Лепестки закружились в воздухе стремительными кругами, а затем трансформировались, превратившись в бритвенный ураган из тысяч остроконечных совиных когтей. Они обрушивались на Соломона Крига, подобно смертоносному граду, разрывая и терзая его бледную плоть, но он попрежнему держался на ногах.

Я мог бы восхищаться им, если бы не ненавидел его так сильно. (Печи никогда не остывают…) Наконец бритвенный шторм утих, обессилев, и я пошёл вперёд, чтобы сразиться с Големом с Атомным Мозгом. Мне нужно кого-то наказать, за то, что здесь было сделано, и он подходил для этого. Я очень стараюсь быть хорошим человеком, но у меня не всегда получается…

Ночные существа отступили, когда я прошёл сквозь их ряды. Они узнали золотые доспехи.

Соломон увидел, что я иду, и снова улыбнулся. Его лицо висело клочьями от порезов когтей, после нападения Девушки-Цветка, а на месте одного из глаз зияла пустая красная глазница, но он всё равно улыбался. Он даже не потрудился воспользоваться встроенным пулемётом или огнемётом. Он просто шагнул вперёд и нанёс удар со всей своей механизированной силой. Я услышал, как ломаются кости в его руке, когда его кулак безвредно скользнул по моей золотой маске. Я схватил его руку обеими руками, прежде чем он успел отвести её назад, и переломил её через колено, как хворостину. Из зияющей раны полетели осколки техники. Соломон Криг хмыкнул, но и только… Я отпустил его руку и схватил его голову, потянув её вниз и вперёд. Он сражался со мной со всей своей легендарной силой, но этого было недостаточно. Атомные силы мерцали и шипели в воздухе, пока он пытался вложиться в атаку. Без лишних слов я оторвал верхнюю часть его головы по старому шву – рубцу, дотянулся рукой и вытащил его атомный мозг. Мгновение я держал его в своей золотой руке, изучая, этот отвратительный триумф технологии холодной войны, а затем бросил его на пол и растоптал. Мозг разлетелся на тысячу осколков, и оболочка – тело Соломона Крига, дергаясь, упало на пол. Я отошёл, и ночные создания набросились на тело, разрывая его на куски в безумии ярости и мести.

И в этот момент в воздухе перед нами открылся пространственный портал, и через него хлынула армия солдат в чёрной униформе “Манифеста Судьбы”, они открыли огонь из автоматического оружия, как только увидели нас. Пули рикошетили от моей брони, но я не мог защитить всех. Только что освобождённые заключённые падали с криками и умирали вокруг меня. Я отрастил золотые шипы на своих бронированных кулаках и ринулся в гущу наступающих солдат. Я поражал мужчин и женщин, когда они изо всех сил пытались убить меня, и они больше не поднимались. Но из портала выходили всё новые и новые солдаты, их лица пылали яростью истинного фанатизма. Я ломал шеи и головы и швырял мужчин и женщин в воздух со смертоносной силой, но всё больше их текло мимо меня, как река вокруг одинокого камня. Я продолжал сражаться. Было приятно поражать их. “Манифест Судьбы” предал меня, не став той надеждой, в которой я так отчаянно нуждался.

Мистер Стаб шагнул вперёд и встал рядом со мной, длинный скальпель жадно поблескивал в его руке. Ничто из того, что делали солдаты, не могло его тронуть, и он с элегантным презрением уничтожал всех, кто оказывался в пределах его досягаемости. Стоя там, среди крови и резни, он наконец-то был в своей стихии.

Ночные существа, израненные и ослабленные, яростно сражались с одетыми в чёрное солдатами, и повсюду были кровь и крики. Шаг за шагом мы замедляли продвижение солдат и шаг за шагом оттесняли их назад. Возможно, потому, что их фанатизм не мог сравниться с нашей яростью. Мы продвигались вперёд, по их трупам и по трупам наших соратников, пока, наконец, последние солдаты не повернули назад и не скрылись через пространственный портал, который закрыли с их стороны.

Я стоял среди мёртвых в своём забрызганном кровью доспехе с торжествующе поднятым шипастым кулаком. И вокруг меня ночные существа завывали о своём триумфе и звучало моё имя.

Молли выкрикивала моё имя снова и снова, пока, наконец, я не опустил кулак и не посмотрел на неё. – Эдди! Мы должны выбраться отсюда! У Трумэна должны быть чрезвычайные планы на случай массового прорыва, и я не думаю, что мы хотим быть здесь, когда он приведёт их в действие.

Я кивнул и подошёл к ней, отпихивая в сторону тела в чёрной форме. Кровь вязко закапала с моих рук, когда я заставил шипы исчезнуть. Моё дыхание замедлилось, а голова прояснилась. Мистер Стаб шёл рядом со мной без капли крови на своем элегантном наряде.

– Я знаю, что вы хотите смерти Трумэна, – сказала Молли. – Я тоже. Но сейчас у нас нет возможности добраться до него.

– Согласен, – сказал я. – Его время придёт. Есть предложения, что нам делать дальше?

– Я открываю собственный пространственный портал, и мы все убираемся отсюда и рассеиваемся в ночи.

– Похоже на план, – сказал я. – Где Девушка-цветок?

– О, она соберёт себя заново, в течение следующих нескольких дней, в каком-нибудь месте, где она будет чувствовать себя в безопасности… Она посмотрела на мистера Резчика. – Я могу доверить тебе присматривать за Сью? Я должна остаться с Друдом. Нам нужно спланировать месть.

Он милостиво склонил голову. – Конечно, моя дорогая. Со мной она будет в безопасности. Даю вам слово.

И, как ни странно, я ему поверил. Я не думал, что он солжёт Молли. Он протянул Сабвей Сью руку, и она с благодарностью опёрлась на неё.

Молли открыла пространственный портал, и мы как можно быстрее пропустили через него выживших пленников. Я постоянно оглядывался по сторонам, готовый к новой подлой атаке, но её так и не последовало. Огромная пещера оставалась безмолвной, как братская могила. В конце концов, остались только Молли и я.