Текст книги "В наваждении танцующих лун"

Автор книги: Саша Кречет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

   – Да это еще что! – продолжил Окавист, – они обещают нам любое количество жертв, лишь бы мы были довольны. То есть берут на полное содержание.

   – Ну и кто желает быть Богом? – полюбопытствовала Эшель.

   Многие хохоча кричали "Я!", но чувствовалось, что это не всерьез.

   – Ну не знаю, что там решат жрецы, но за это надо выпить! – с этими словами некто Астарбан показал всем расступиться. И на середину нашей компании несколько наэрлов выкатили огромный бочонок. В общем, праздник удался.

   Вечером я был рядом с Ирлиинн. Она словно не могла насмотреться на меня. Ночь мы провели вдвоем, а половину следующего дня я рассказывал ей в подробностях о своих последних приключениях.

   Наутро к нам зашли Свест и Нияст, и сообщили, что после полудня жрец объявил общее собрание на приозерной площади. Ждут всех и особенно меня.

   Именно на этом собрании жрец и представил меня как наэрла всем, попутно пересказав все мои заслуги. Разве что опустив ту, благодаря которой они некоторое время назад были вынуждены меня принять. Ну и, разумеется, сообщил, что сами Боги устроили мою семью с наирией Ирлиинн именно так и никто не вправе нам в этом отказать.

   – Если больше никто не имеет что сказать, – закончив произнес жрец, – то можно разойтись.

   Я спускался к друзьям и уже успел обнять Ирли, когда услышал:

   – Сказать что – есть! – и на помост вышли Гарид, Миертс, Сиингал, Реиндан, Острош, Амиритт и еще трое наэрлов, имен которых я не знал.

   – Что вы хотите сказать? – немного обескуражено произнес жрец.

   Они что-то заговорили по-своему, высоко задирая подбородки.

   – Они говорят, что просят отделения, – начал переводить мне Ней, – Желающих с ними уйти сотня и еще почти полторы сотни человек, включая наирий. Этого достаточно, чтобы просить отделения. Они переберутся в пустующую область на юго-западе.

   – Туда, куда собирался Гай? – уточнил я.

   – Да, именно туда. Мало того они собираются принять его предложение раз жрецы отказались от него.

   – То есть?

   – Они хотят стать Богами отделившейся части смиалоэтского племени, – уточнил Нияст, – и у них уже есть предварительные договоренности с Гайченом.

   – Они!!!??? С Гаем?

   – Вот именно...

   – А что жрец? – вспомнил я.

   – Говорит, что они в праве и свидетельствует перед племенем, что их отделение принимается. Они могут вернуться до осени, если не смогут прижиться там. Детали обсудят уже в башне.

   – Ни черта себе... – я сжал руками виски.

   – Ни у кого нет ощущения, что у нас теперь 30 число стало случаться чаще? – мотая головой произнес Свест.

   – Тридцатое еще впереди, – напомнил ему стоящий рядом Ваирьлин. – но думаю, будет разумно в этот раз всех поголовно усыпить сон-травой.

   – Может луны к тридцатому как раз уже выдохнуться? – с надеждой произнесла Лиинн.

   – Будем верить в хорошее, – согласился Свест, переглянувшись с ней.

   – Не, ну как вам нравится? – к нам подошел Арбист, – кто бы мог подумать... Миертс, Гарид... тьфу. Говорят во всей их компании нет ни одного жреца.

   – Зато довольно младших помощников, – уточнил Ниль, – из тех, кто давно считал, что их затирают. Нет, я бы еще понял, если бы отделился ты, Свест со своей компанией, Арк..., то есть жреца бы взял... Или Итаск. Но они...

   – Ладно будет считать, что и Смиалоэтам и всем нам повезло, пока не выявится обратное, – резюмировал Свест, – нам здесь точно: станет спокойнее и свободнее. Вот только караулам придется чаще выходить. Видимо один сокращается.

   – Это было бы мне кстати, – заметил Даршит, который тоже подошел, – я как раз собирался зажить семьей с Караитой. Теперь наверняка дадут разрешение. И мне не придется искать, кто меня заменит на месте вождя. Возьмешь меня в свой караул, Свест?

   – Почему нет, – пожал тот плечами, – только давай дождемся окончательного решения жреца.

   Пока мы обсуждали наши дела, Ирли что-то не менее азартно обсуждала с наириями. И только теперь опять подошла.

   – Рин, я пригласила подруг к себе, – сообщила мне она. – Нас много и может, будет тесновато. Может ты сегодня не будешь приходить?

   – Ладно, – мне подумалось, что ей это будет приятно, – не появлюсь. А ты, если что понадобится, заглядывай. Я либо у себя, либо у друзей.

   Она чмокнула меня в щеку и стайка наирий помчалась в сторону нашей башни.

   Вот такая у меня будет семья... "Дорогой! не приходи пару суток домой!" Да ладно... Я согласен. Вот только придется терпеть, что мои приятели будут обнимать ее, давая ей возможность выносить моего малыша... Это хуже. Но здесь не принято ревновать. Надо быть своим. А она... она ведь и теперь должно быть вправе выбирать. И я, должно быть это могу. Что ж все имеет свои преимущества.

   Мы со Свестом и Ниястом вскоре также проследовали в нашу жилую башню. И как всегда зашли ко мне. Разве что сели не на циновках, а за столом.

   – Свест, ты только посмотри какая классная, почти новая, игрушка у нас! – задорно начал Ней.

   – Да уж, наиграемся, – притворно проворчал он, – новая игрушка с прежней начинкой. Жуткая смесь!

   – Не, ты только подумай. Корми, присматривай, – не унимался Нияст, заводя глаза, – за ним, за его подругой. Оно ж у нас еще и с семьей. А там крылья резаться начнут...

   – И опять всему учить... летать, охотиться, – поддержал его и Свест, – а в награду... но весело, я согласен с тобой Ней. Ну уж осенью я его заморожу!

   – И ты, Рин, просто обречен будешь все это терпеть! – поддел меня Ней.

   Они продолжали зубоскалить, перебирая подробности, а я сидел молча и образно представлял себе сколько всего меня ждет. И даже начал сомневаться, а надо мне всего и столько? Впрочем, что от меня зависело в этом мире... Пожалуй верно – обречен. Может оно и правда есть он – промысел Богов?

   И еще мне вдруг подумалось, что и через 50, 60, 70, да что там, 100, даже 200 лет я, возможно, буду сидеть здесь же почти такой же как и сейчас, а напротив меня вот так же будет сидеть совершенно такие же как и сейчас и Свест, и Нияст и впереди у нас будет еще очень долгая жизнь. Да нет, даже лучше – долгая молодость.

   Записано со слов наэрла Риарина, потомка рода Арудов Смиалоэтского племени, мною, наэрлом Ниястом, урожденного племени Агори, в середине месяца накита года Эстенсе новой эры. Риарином одобрено.

   Перевод на русский – июль, август, сентябрь 2005 года.

   ПРИЛОЖЕНИЕ

«Ты помнишь, как все начиналось?»

Машина времени «За тех, кто в море»

из кинофильма «Душа»

муз. Макаревич А., Кутиков А. / сл. Макаревич А.

   Записано со слов Нияста.

   Нога болит... Сейчас соберусь и сниму боль. Или лучше направить на регенерацию? Вечный выбор из двух зол. И так, скорее всего, будет до конца следующего танца лун. Это ж надо было так сломать! Чертов смерч. Свест, конечно, заботится. Но ни он ни жрецы сейчас не могут быстро мне помочь. Если бы линны было больше... Но надо ждать. А чего собственно? Если снять боль... Не настолько я немощен, чтобы не позаботиться о себе самому. Только надо придумать как выйти. А что? Сейчас дежурит Даршит. Я мало общаюсь с его караульными. Вероятно они не узнают меня или не вспомнят, что со мной что-то не так. Главное – быстро пролететь мимо не выдавая хромоты. Хорошо, что сегодня замок словно замер весь. И с чего? Потом выясню. Рискну, не могу больше ждать и напрягать всех. Начну сам охотиться – быстрей восстановлюсь...

   Удалось уйти. Никто не остановил. Даже Амиоск, узнав, лишь поздоровался. Теперь только надо б забраться подальше, а то еще столкнусь со своими. Да и Ами может вспомнить или рассказать кому, кто знает, что я болен. Могут искать. Жертву просто необходимо найти быстрей. Пока хватает силы компенсировать боль. Дальше, еще чуть подальше забрести. Ну и пусть здесь почти деревня. Все равно пусто вокруг. Большинство аллиолов в лес не заходит. Полно луговых плодов да и рыба сейчас поглупела от избытка чувств. Хорошо если хоть кто-нибудь вообще выйдет в лес. Мне нужен только один. Положусь на судьбу. Дождусь... Или нет? Вот он! Идет... с котомкой за плечами. Молодой парень. Один. Проверю... один. Так замереть, пикирую...

   Ах черт! Ногу пронзила резкая боль. Изнутри словно полосу прожгло. Левый подкрылок отказался развертываться до конца... В этом случае без подкрылок прыжок получился бы даже точней. Заносит. Промахнусь... Ничего, все равно либо справлюсь с ним, либо вверх уйду. Дикий одним движением перекидывает котомку вперед, берет за край, поднимает... Нет! Сокрушительный удар обрушивается точно по голове. Я не устоял на ногах. Это конец. Удар, еще удар... Все тело горит. От очередного удара по голове все вокруг плывет... Хрустят раздробленные кости, боль стала основной составляющей моего тела. Во всяком случае я больше ничего не чувствую. Ни рук, ни ног... О, Боги, за что?

   Боль... Аааа... Почему я не остался в беспамятстве? Почему я еще живой! Где оно? Страшным усилием воли поворачиваю голову. Вижу его спину. Удаляется, скот, с чувством выполненного долга. Попался бы ты мне в другой раз! Нет, уже не попадешься. Сволочь, гад, хотя бы добей!

   Кажется последнее слово я произнес хоть и шепотом, но вслух, причем понятно ему. Он возвращается. Это хорошо. "Добей!" – говорю уже вполне осознанно. Еще несколько хороших ударов по затылку, предполагаю, раскроят черепушку. Разворачивая голову от боли проваливаюсь в никуда.

   Аааа! Я опять живой? Неужели это мерзавец просто ушел, оставив меня мучаться? Нет, стоит, любуется результатом. "Нравится?" – интересуюсь от отчаяния я. Он отвечает, что "не очень". Неужели эта скотина способна мне сочувствовать? Ага, предлагает уползать прочь. Кажется, не понимает, что натворил. Я для него – самовосстанавливающаяся тварь. Он что – хочет увидеть, как у меня все срастется на глазах? Придется собраться с силами и кое-что ему разъяснить. Иначе ночью ко всему прочему меня начнут живьем жрать земляные жуки. Это он еще втирает мне, что я быстро восстановлюсь. Твоими устами бы... Сделаю еще одну попытку дать понять. Может, уговорю... Бесполезно! Все больше сил нет... Даже, чтобы говорить. Что это? Его рука, чем-то пробитая... Линна! Хоть чуть боль снять... А ты, парень добрый, смотрю, бываешь... И как тебе это только в голову пришло? Хотя так гораздо лучше. Правда жаль хватит ненадолго. Ну так что тебе надо? Ведь не спроста ты тут застрял? Спрашиваю...

   Вампиров он не слышал. Да кто ж с вами, скотами разговаривать станет? Без крайней необходимости... Но если тебе не хватает того, что тебе наверняка о нас рассказывали и интересует зачем да почему, то не такая уж ты скотина. Потом и необходимость то как раз крайняя. Можно и поговорить. Только осторожно и на взаимовыгодных условиях. В башню стариков меня не тянет. А вероятность, как я понимаю, огромная. Надо б все раньше решить. И... линна мне нужна для всего этого... Много, а не выступившие капли.

   Как угодно уговорить... Может это и бесполезно. Если мой намек на трусость не подействует... Силы исчерпаны, сознание ускользает. Мне кажется или... Да! Он прислонил пробитую ладонь. Только вытекающих капель мало. Какое же нечеловеческое напряжение воли необходимо, чтобы поднять сломанную несколько раз руку! Прижимаю его ладонь плотней. Да не дергайся, если не нравится – отпущу. Только бы не врезал. Лицо – это, кажется, единственная часть тела, что у меня осталась целой. Ну надо же – он даже снял напряжение. Можно аккуратно пробить – не заметит. Прям как ручной. Кровь хорошо течет. Почти досыта – не стану злоупотреблять.

   Только-то место здесь не очень удачное. Если нас еще никто не заметил, в чем я не уверен, то если обнаружат сейчас, это будет совсем печально. Ты, паря, хоть понимаешь, что с тобой в этом случае сделают свои? Или обладаешь завидным даром не думать о не приятном пока бить не начнут? Правда, кажется, этот сомнительный дар не обошел и меня. Но меня хоть оправдывает то, что еще ни разу жертва-аллиол не сподвиглась отмолотить нападающего. Да еще так... Да нет, ничего меня не оправдывает – плачу по полной. Но вот если тебя уведут, то придется здесь подыхать. Долго и нудно...

   В общем пока не окажемся в безопасном месте – даже усвоить твой дар полностью не могу. Так, сосредоточусь... где здесь что? А, рядом же... та самая эвкалина. Инструктирую... Не дослушав, пошел. Черт с ним. Попробую добраться сам. Если встать и идти очень, очень медленно держась за стволы... Да что он за дикий такой – вышел помочь. Вот уж гремучая смесь из презрения, любопытства и чего-то еще. Будто тянет его к таким как я, через дикое презрение, негативный опыт... Интересно за что ему свои когда-то таких отметин на спине наставили? Хотя это у них просто... мало у кого совсем таких нет.

   Слава Богам! Спрятались. Надо послать линну правильно. Кости сращивать долго и сейчас бесполезно. Надо ее на мышцы, чтобы тонус поднять и дать наркоз – команду мозгу не расшифровывать боль... Как же все болит. Лучше бы я умер. Сосредоточиться как следует не могу, все кажется, что сейчас врежет. Только чуть полегче стало. Придется его же еще и заговаривать. Впрочем, у меня нет иного выхода.

   – А ты чертовски смел... Беру свои слова назад, – решаюсь отвесить ему явно заслуженный комплимент, – Залезть сюда со мной... Почему ты поверил, что я не смогу снова напасть?

   – Трудно сказать, но я почему-то уверен, что это так... К тому же я смог справиться с тобой, когда ты был куда в лучшем состоянии...

   – Значит эйфория от побед..., – думаю его самонадеянность не плохо бы сбить и говорю прописные истины, – на всякий случай хочу тебя предупредить, что этот случай – исключение. Я был далеко не в лучшей форме и до прыжка. Поэтому нарушил траекторию. А ты был наготове... я тебя недооценил и попал под удар. Так что не злоупотребляй...

   – А то что? Встречи с вами гибельна... – дерзко отвечает он.

   – Скажи, только честно, сколько ты знаешь случаев нашего нападения – тысячи? – продолжаю доводить истину до его ума, – А сколько действительно умерло?

   – Треть... Хорошо, каждый седьмой, восьмой... может даже двадцатый, да хватило бы и одного случая!

   Он сидит напротив меня, а руки в кулаках сжимаются, все тело как согнутая лоза – готово рвануть. Может, оно и к лучшему.

   – Я вижу ты готов меня добить? – не веря в это, все же говорю ему.

   – В конце концов, мы договорились, что вопросы буду задавать я, – резко замечает он, – Тем более, что я втащил тебя сюда, можно сказать, авансом. Заметь, мы двигались в сторону Ашенген.

   С чувством юмора у него все в порядке. Я б тоже посмеялся, если бы... Нет, надо его отсюда хоть на время убрать. Иначе я не смогу сосредоточиться и компенсировать все это. Пусть и он восстановиться заодно. Может еще раз поддержит? Нет, не решусь даже просить. Но объясняю на сколько хватит его помощи и для чего, как бы заодно предлагаю ему выйти и наесться издыри. Хорошо хоть представляет что это. Да выметайся же ты.

   Ну, когда еще человеку может быть так хорошо как не после того, как было очень плохо? Неожиданно постигаю для себя эту истину. Боли – нет. Слабость – прошла. Пусть тоже не надолго. Но это еще кусочек моей жизни и я рад, что пока живой. А там... Доживем сначала. Вернется парень или нет? Идет! Как же я рад его видеть. Дубинку принес. Стало быть меня опасается как и я его... Ну да ладно, будем просто говорить. Я, может быть, последний раз в этой жизни могу кому-то что-то рассказать. А он слушает охотно и, вроде, даже, готов поверить. Нет, я-то ему не лгу, но вряд ли он раньше слышал подобное. Любопытный, но надо заканчивать. Первая весточка отказа саморегуляции – изнутри словно мурашки посыпались. Надо объясниться. Нет, дорогой утром – поздно и нам могут помешать. Ну, что еще. Да сочувствую... Это ж надо было нам с тобой так жутко неудачно выйти навстречу друг другу. Гвардия, пограничная война... Не удерживаюсь и пытаюсь ему раскрыть глаза. Впрочем...

  – Так ты собираешься исполнять клятву? – говорю в конце своей речи.

   Он тут же выбирается наружу и помогает мне. О, черт, сегодня был день в преддверии встречи лун. Вот оно я и попал. Никогда ведь не верил в них!

   – Идем кро... – бросает он.

  – Меня, кстати, зовут Нияст – не даю я ему договорить. Так оно как-то спокойней.

   Он не находит нужным мне отвечать и тем более представиться, но дубинку забыл. Уже хорошо.

   Вот и Ашенген. Последнее, что я увижу, будет пропасть. Может не спешить? А этот... Я, кажется, простил его за все. Это потому, что сейчас у меня ощущение, что я восстановился. Почти... Мурашки не в счет. А ведь скоро все для меня закончится. Жаль.

  – Знаешь, ты хороший парень, – решаю напоследок проинструктировать я его. Пусть хоть он еще поживет, – Вот что я тебе скажу на прощание...

   И говорю, говорю, то, что поможет ему выжить в первую очередь.

   – Это все? – он смотрит на меня словно ждет продолжения.

   – Тебе хватит, – отрезаю я. – Все равно больше не запомнишь. Ну разве что еще болтай поменьше о том, что произошло если жить хочешь. Прощай.

   – Может еще свидимся? – с какой-то непостижимой надеждой в голосе говорит он.

   О, Боги... Горло перехватил спазм. Ладно, пусть ничего не знает. Я показываю ему жестом уйти. Он понимает и поворачивается спиной. Я ничего не вижу – слезы застилают глаза. Но надо, надо идти, боль возвращается. Тут всего несколько шагов. Вытираю глаза. Шаг, еще шаг. Наверно так плохо еще и потому, что внутри меня все противится тому, что я собираюсь совершить. И тут... Передо мной снова он, перегородил путь. Зачем? Сил нет стоять – сажусь. Отстань... я пытаюсь убедить его уйти. Мешать он мне будет... Прижал к земле мою раздробленную ладонь. Да нет, не страшно – мог бы и не извиняться. Такая мелочь по сравнению с остальным. Фон нарастает, вот это – кошмар. Объясняемся... И вдруг боль буквально пронзает меня насквозь. И мое тело невольно выгибается. Может я и не смогу чуть позже сделать этой пары шагов.

   – Видишь, скоро уже все... Пропусти... – продолжаю его убеждать.

   – Подожди, я не клялся, я только обещал... Ну я дам тебе кровь, понимаешь, дам. Сколько надо, – говорит мой мучитель словно в запале, – Это, оказывается, может быть не так ужасно... Я не знаю, может ты один такой, но я не могу, не могу дать тебе умереть. Я хочу чтобы ты жил! Пусть я не друг тебе и не могу им стать, но я понял одно – вы нападаете не из злобы, не из забавы. Вам это действительно нужно. Может я зря... Нет, я даже сейчас не могу думать кто и насколько прав. Просто я понял, что твоя смерть не излечит моего приятеля, но, возможно, вернувшись, поговорив с тобой, я смогу ему помочь... Но я не хочу дать сгинуть тебе ... Нияст.

   Он первый раз называет меня по имени... Неужели это возможно то, что он говорит? Боюсь поверить.

  – Друзья зовут меня Ней... – тем не менее представляюсь я еще раз.

   Нет, я должен его предупредить, если он заартачится после я сломаюсь окончательно. Выкладываю все начистоту и о том, что надо идти на нашу территорию, и о том, его не сразу отпустят, и что он, возможно, будет плохо себя чувствовать после всего.

  – ... И может все-таки уходи, – ужасаясь тому, что сам все порчу, говорю я в конце.

   Но... он обещает остаться. Мне везет? Он, кажется, рассчитывает что-то полезное узнать? Намекаю, что объяснить откуда эти знания ему будет невозможно. Нет, он, правда остается... Самый опасный момент.

  – Я боялся обмануться, но ты меня убедил... – осторожно намекаю я, – У тебя больше нет ран, значит я должен прокусить...

   Объясняю, как он должен себя вести... Он, вроде, готов подчиниться. Но, о Боги, как он напряжен, готов сорваться прочь в момент. У меня даже нет сил на такой удар, чтобы пробить его руку... Не говоря уже о том, что он мне этого не позволит. Никто бы не дал.

   – Ну, давай же... не тяни, – сквозь зубы цедит он.

  – Ты меня не понял – я не смогу, – честно отвечаю я.

   Неужели безнадежно? Я смотрю в его лицо и пытаюсь угадать, что он сейчас чувствует. Рискнуть или нет? Кажется, немного расслабился. Все-таки придется слегка ударить. Ну, врежет другой рукой, отпихнет, выломает клыки, так что ж. Выбора нет. Впиваюсь. Нет, он лежит, будто ничего не почувствовал. Пользуясь этим, напиваюсь досыта и отхожу в сторону под тень скалы. Он все еще лежит. Ложусь и я.

   Его линна, растворяясь во мне, не дала ни жгущего точками страха, ни давящей боли ненависти. Только чуть качнулась внутри волна отчаяния, да пожалуй, разбежались от охватившего тепла тянущие точки словно душевной боли. Что у него там, в голове? Точно не поймешь, можно только предполагать. Видно разрывается между желанием исправить то, что сделал со мной и осознанием того, что ради этого надо подпускать к себе нелюдя. Первое взяло верх. Это-то и рождает боль в его душе. Мне стало даже его немного жаль. Пусть уходит! Не стану его звать. Сейчас я, наконец, понял, как хочу жить. Пусть через сутки опять провал в беспомощность и боль, пусть стыд перед своими, что в этот нелегкий относительно линны период, моим товарищам придется всеми правдами и неправдами искать способ не дать мне полностью исчерпать регуляторный механизм. И все только из-за моей самонадеянности. И пусть только ближе к концу лета появится возможность приступить к реальному восстановлению, которое затянется, скорей всего не на один год... Да, пусть даже в итоге мой организм может все равно сдаст окончательно и я попаду в башню стариков. Даже тогда это несколько месяцев жить... Опять эти слезы на лице. Нет, последнего не хочу, но и в пропасть уже тоже прыгнуть не в силах. Он сломал своим невероятным предложением во мне последние капли воли. Будь что будет – я иду в Сатри. Вот только сейчас успокоюсь...

   Он подошел ко мне и смотрит удивленно и как-то не по-аллиольски, с понимающим сочувствием. Словно догадался, что я думаю и немного удивлен моим слезам. Что он ждал? Что с моей стороны затянуть его к себе – просто продуманная хитрость? Я признаюсь ему, что не верил, что он даст мне напиться и не отшвырнет. А он спрашивает куда надо идти и даже предлагает поспешить. Я понимаю, насколько рад, что он остался со мной. Это какое-то безумие, но он вызывает у меня настоящую симпатию. Словно... словно он просто помогающий мне человек, а не дикий изуродовавший меня аллиол. Человек.

   Думаю и Свест это постепенно поймет, а пока... пока мне придется попросить его за этого парня, чтобы мой лучший друг не пытался отомстить ему за меня. Это был просто несчастный случай. Почему-то именно так это отложилось у меня в голове. Что ж, мы идем в Сатри, а я уже и не мечтал, что мне удастся еще раз пересечь Ашенген...