Текст книги "В наваждении танцующих лун"

Автор книги: Саша Кречет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

   – Свест просил его подождать, – вспомнил я.

   После этого мы молча уселись на чуть выступающих из земли корнях ближайшего верта. Я закрыл глаза.

   – Война, – услышал я через некоторое время голос Свеста, – этого следовало ожидать. Не думал только что успеется еще весной.

   – Смиалоэты озверели, – ответил Ней, – что-то дальше произойдет?

   – Будь, что будет – ответил Свест, – а сегодня состоится молебен Богам Аккею и Аскренту. Тем временем в жреческой башне будет происходить выбор верховного вождя племени.

   – Из Ваирьлина, Итаска и тебя, – вспомнил я.

   – Да, – согласился с очевидным Свест, – и каждый кандидат может привести с собой трех свидетелей. Я зову вас и еще кого-нибудь по дороге прихвачу. А теперь – быстро возвращаемся.

   ***

   Только около подножия жреческой башни я вновь почувствовал под ногами твердую землю. Около обители жрецов стояло несколько наэрлов. Свест оглядел их и подозвал кого-то стоящего поодаль. Им оказался Даршит. Все вместе мы направились в глубь жреческой башни, но мы не стали подниматься в кельи, а прошли в большой зал внизу. Там уже высились изваяния Аккея и Аскрента, причем центральное место занимал именно покровитель богоподобных. Покровитель прощаний и встреч занимал более скромное место в стороне.

   По всей видимости когда в зале собрались все, кому здесь следовало быть, к статуям подошел жрец и велел Свесту, Ваирьлину и Итаску расположиться у ног изваяния Аскрента. Нам же он указал место неподалеку от статуи слева. Прямо напротив нее расположились наверно практически все жрецы и старшие и младшие, а справа я заметил храмовых аллиолов. Только сейчас до меня дошло, что я участвую во внутреннем жреческом молебне. Надо сказать, что проходил он гораздо тише, чем я привык. Движения жреца были более торжественными и выдержанными, голос тише, хотя иногда он и переходил в молитве на повышенные тона. Но не было ни барабанной дроби, ни повторов его слов на разные голоса кем бы то ни было. Закончив жрец характерно подскочил, но я не заметил нигде никакого огня, зато рука Нияста вынудила меня поклониться в пол. И тут я почувствовал как по мне пробежали мурашки, а потом тело словно качнулось вперед и обратно. От этого изнутри словно разлилось тепло и... странное чувство. Я не смог его для себя описать. Только подумал, что где-то должно что-то куриться в огне.

   На этом, как я сначала подумал, обряд был закончен. Я ждал начала выборов верховного вождя, обсуждений, но вместо этого один из жрецов вынес на подносе какой-то горшок. Жрец, который исполнял молебен принял поднос и подошел с ним к троице кандидатов, встав на колени перед ними или может перед статуей Бога, у ног которой они так и оставались. Первым руку в горшок запустил Свест.

   – Ли! – громко вскрикнул он, показывая всем деревяшку, которую он достал из горшка. На ней был какой-то знак. Я пригляделся – семь!

   Следующим руку в горшок запустил Итаск, его цифрой оказалась три. Последний, Ваирьлин извлек шестерку.

   Что это значило я понял только потом когда на Свест накинули пурпурный покров и оставили одного у подножия Божества. Он развернулся и встал на колени перед изваянием опустив голову до земли. Мигом позже жрец начал что-то громко говорить.

   – Свеста объявляют верховным вождем племени, – без малейшей радости в голосе пояснил мне Ней, – на то была воля Богов!

   Затем двое жрецов подошли и скинули со Свеста покров, один из них щелкнул пальцами и ему принесли какую-то бутыль. Он опрокинул ее на Свеста. Чуть обождав, пальцами щелкнул второй жрец – принесли другую бутыль. Ее постигла та же участь. После этого жрецы какое-то время стояли на коленях рядом со Свестом. На третий щелчок принесли что-то на подносе. С помощью последнего один из жрецов стал наносить рисунок на спину новоиспеченного вождя. Закончив, жрецы с поклоном отошли. Свест выпрямился, накинул обратно пурпурный покров, как оказалось это был местный знак высшей власти и переместился к Богу Аккею. Нет, я бы не сказал, что он молился. Он словно громко разговаривал с ним на языке, которого я так и не знал. Затем он вернулся назад и встал спиной к статуе Аскрента. Тут же к нему цепочкой потянулись жрецы. Он протягивал им руку – и каждый опустившись на одно колено ее целовал. Затем настала очередь не избранных вождей, затем их младших жрецов. Следующими поднялись те восемь человек, что сидели вокруг меня. Я тоже подошел с ними. Когда стоя перед Свестом на коленях я заглянул в его глаза я словно увидел там бескрайнюю пустоту. Словно он никого не узнавал. Я едва коснулся его руки. После нас подошли храмовые аллиолы. Только здесь я заметил, что Нияст как-то очень задумчиво и грустно смотрит на меня. Когда обряд закончился Свест еще что-то произнес и махнул рукой. Все тут же потянулись к выходу.

   – Нияст, Риарин, Аркетт – останьтесь, – произнес новоявленный верховный вождь.

   Он назвал жреца при всех по имени! Этот факт привлек мое внимание. Однако почему нет? Ему теперь можно все.

   Вскоре мы остались в огромном зале перед статуями Богов вчетвером. Свест тут же пригласил нас присесть.

   – Не думал, что выберут меня... – задумчиво произнес Свест, – из пятнадцати возможных номеров никому не выпало больше семи.

   – На то воля Богов! – заговорил Аркетт, – и еще это означает, что долго это не продлится.

   – Это было бы хорошо, – лицо Свеста все еще казалось бесстрастным, – Ар, позаботься о Риарине и о том, чтобы он не уходил.

   – Да, конечно, Свест...

   – Что? – перебил Аркетта я.

   – Да, Рин, ты не выйдешь отсюда пока все не закончится, – повелительно обратился ко мне тот, кого я считал скорее другом, – все аллиолы сейчас будут собраны здесь и будут ожидать окончания военных действий. Так было всегда и я не вижу необходимости отступать от этого правила.

   – Но ты же можешь отступить! – я не ждал такого подвоха.

   – Мы с Неем, пожалуй, подождем вас снаружи, – произнес поднимаясь Аркетт, – но только Свест не забывай – тебе еще принимать признание всего племени.

   – Ар, распорядись пока сам относительно отправки к Эттам лекарей, – отдал команду Свест, – пусть они будут готовы подойти ко мне первыми.

   – Будет исполнено, вождь, – Аркетт чуть заметно, но все же приклонил голову.

   – Рин, ты теперь не вправе спорить со мной, – когда они ушли напомнил Свест, – теперь я могу решать все единолично и даже жрецы не могут оспаривать мои решения.

   – Но ведь они могут что-то посоветовать или попросить? – я не сдавался, – Свест, оставь меня на свободе!

   – Я не могу. Это для твоей же безопасности.

   – Ты не хочешь!

   – Это одно и то же. Я не могу делать того, чего не хочу.

   – Свест, – пытался убедить его, – ну кто меня тронет? Обещаю не покидать территорию дворца. Меня же очень многие знают в лицо, – лицо Свеста было непроницаемо, – ну, хорошо, я буду жить здесь, и выходить только, когда будет людно. Если уж ты думаешь, что меня заловят в одиночку... В конце концов ты сам говорил – моя жизнь.

   – Может я об этом подумаю, но не сейчас – это все, что ответил Свест на мою тираду, – сейчас же, когда мы выйдем ты пойдешь с Аркеттом.

   – Значит, когда я мог еще параллельно быть тебе полезен в роли жертвы, ты меня взял с собой, а теперь, когда я не нужен все же передаешь жрецу?! – почти прокричал я.

   – Рин, ты сейчас не думаешь о чем говоришь, – все еще спокойно произнес Свест, – я бы и сейчас тебя взял, если бы мог держать при себе. Но мне будет не до этого. И Ней тоже будет слишком загружен как и любой воин. Так что останешься здесь, а если не прекратишь скандалить, то в конечном итоге за это поплатишься.

   – Ты не посмеешь!!!

   – Я?! – Свест вдруг наотмашь ударил меня по лицу, я еле устоял, затем он второй рукой обхватил меня за шею под подбородок и прижал к стене и снова почти спокойным голосом произнес, – спроси заодно у Аркетта как положено разговаривать с верховным вождем.

   С этими словами он быстрыми шагами устремился на выход. Я опустился на пол. Вместо него вскоре подошел Аркетт.

   – Ну, так я предполагал, что этим закончится и лишние свидетели не нужны, – он попытался приподнять меня за подбородок и рассмотреть.

   – Отстань, – отшвырнул я его руку.

   – Ну ты, бешеный, может хватит уже? Не заставляй меня звать подмогу, – говоря это жрец тем не менее улыбался, – в конце концов не я это решил. На меня-то ты что кидаешься?

   Он где-то был прав. Поэтому я все же дал себя осмотреть и даже чем-то мазнуть по щеке.

   – Ты сам со мной пойдешь или мне надо озадачиться тем, кто тебя отнесет? – Аркетт, кажется, издевался.

   – Сам дойду, – мрачно бросил я.

   Мы поднялись в его келью. И он велел лечь мне на живот.

   – Это еще зачем? – почти злобно прошипел я.

   – Со жрецом не спорят! – напомнил Аркетт, – и глазами не сверкай, все равно не красные. Роспись смывать положено, когда статус меняется.

   – Так теперь я по-вашему дикий? – спросил я тем не менее ложась. Все равно справятся.

   – Не совсем, – ответил жрец, – дней через пять распишу заново, но иначе. А пока здесь все равно не важно.

   Он удалился, а потом стал наносить мне на спину и плечи какую-то жидкость. Она сильно щипала.

   – Неприятно немного, я знаю, – решил меня успокоиться Аркетт, – потерпи.

   Когда от рисунка не осталось ничего жрец смыл свое зелье простой водой. Я встал и повернув голову заметил, что вся кожа заметно покраснела.

   – Это быстро пройдет и можно будет рисовать заново, – жрецу еще не надоело меня утешать, – ты пока будешь жить здесь. У меня есть еще комната. И, не обессудь, пока я тебя буду запирать. Конечно на главном выходе дежурят, но вот разыскивать тебя или твое тело по всем переходам, кельям и колодцам желания нет. Так что оставайся и постарайся прийти в себя.

   Аркетт ушел. Тем не менее я проверил – дверь правда не открывалась. Легко сказать "в себя". Мне казалось, что будь я сейчас именно собой, я бы перебил и переломал бы все к чертям в этой чертовой пещере. Но это потом трудно исправить. Значит опять придется идти на компромисс. Есть не хотелось. Я попытался пройти в смежную комнату, но она тоже была заперта на хитрый засов. Нет, ну как Свест мог так со мной поступить? Именно с этой мыслью я ушел в сон лежа прямо на голом полу.

   ***

   Наутро чуть солнечные лучи заглянули в мое окно ко мне зашли Аркетт и Нияст. Видеть ни того ни другого я не хотел.

   – Рин, я знаю, что ты обижен решительно на всех, – первым заговорил Ней, – но я сегодня ухожу на территорию Эттов. Пока не знаю насколько. Может, попрощаемся?

   – Да, конечно, – я встал и позволили заключиться себя в объятия, – до встречи, удачи тебе.

   – Тебе тоже. Как вернусь обязательно встретимся. – Ней дотронулся губами до моей щеки и затем вышел.

   – Ну что, – успокоился? – теперь уже ко мне обращался Аркетт.

   – Почти, – ответил я то, что первое пришло в голову.

   – Тогда пей, – с этими словами жрец прокусил свое запястье.

   – Не хочу, – начал я, – потом ты должен еще что-то там говорить.

   – Я ничего не должен, – отрезал Аркетт, – а ты должен подчиняться. Или к диким выселю.

   Его кровь бежала в пол. Да черт с ним. Я ненадолго прислонился к его руке.

   – Так-то лучше, – сказал жрец. Закрыл прокус, что-то брызнул на пол и пролитая линна зашипев обратилась водой, – и бросай перечить на каждом слове жрецам и вождям. К тебе очень хорошо относятся, но всему есть предел. И скоро предупреждать мне тоже надоест.

   Он опять вышел. Я мерял шагами пол от стены к стене, от стены к стене. Попытался что-нибудь съесть, но едва проглотил один кусок даже не обратил внимания чего – почувствовал абсолютную сытость. Заставил себя лишь выпить воды. И снова принялся ходить. Потом долез до окна, выглянул. У озера толпились несколько человек. Наверно, хорошо, что окно оказалось слишком узким, чтобы в него протиснуться. Спрыгнув я завалился на циновки, уставившись в потолок.

   Вскоре я снова услышал, что дверь открывается. При этом одновременно раздался стук.

   – Войди! – автоматически произнес я, только потом вспомнил, что жрец к себе обычно заходит проще. И быстро поднялся.

   Но я удивился еще больше, когда увидел Ирлиинн.

   – Рин, я так рада тебя видеть! – она бросилась меня обнимать и стрекотала не давая вставить слово, – как хорошо, что ты здесь – я могу за тебя не волноваться. А так все девочки просто с ума сходят, если бы хотя бы день кого не видят. Слышал – уже четверо наших были ранены стрелами.

   – Чем? – успел-таки я уточнить.

   – Ну, стрелами, – она начала объяснять, – это те палки, копья мелкие то есть, а то, из чего их бросают – это лук. Так Смиалоэты говорят. Я так по тебе соскучилась!

   – Ты же не хотела меня видеть до праздника лун!

   – Так его теперь может и не быть. В военное время у нас ничего не празднуют. Только молебны проводят. Ну как же хорошо, что ты здесь. И что заперли, извини, я рада – ты ведь иначе обязательно бы что-нибудь натворил. А я слишком люблю тебя. Хочу всегда видеть в целости тебя, твое лицо, глаза.

   Она принялась меня целовать. И я не выдержал – земля стала уходить из-под ног и вскоре я уже были на полу вместе с самой желанной для меня за всю мою жизнь женщиной – Ирлиинн. Слава Богам, что она не дала мне начать говорить! Я бы, возможно, все только испортил. Незачем грузить ее моими проблемами. А сейчас мне с ней просто было хорошо. ХО-РО-ШО!

   30. Знак беды.

   Ирли ушла наутро, объяснив, что теперь все дежурство внутри замка несут наирии, к тому же на них частично ложится караул снаружи. Они меняются два раза в день и скоро ее очередь. Я отпустил ее так, чтобы она даже и не подумала, что чем-то огорчила меня. Да, даже девушки были чем-то заняты, делали что-то полезное, а я как зверь заперт в четырех стенах и меня навещают как больного. Видимо, чтобы я не озверел окончательно. Когда случается что-то серьезное дети порой забрасывают игрушки, а я как раз одна из них.

   Следующим ко мне пожаловал Свест. Собственной персоной. Едва завидев его на пороге я встал и отвесил ему поклон.

   – Не надо, Рин, – попросил он.

   – Как будет воля твоя, вождь! – сквозь зубы процедил я, выпрямляясь.

   – Если можешь, извини, – мне даже показалось, что он был в этих словах искренен.

   – Кто ж перечит вождю, извиняю! – тем не менее продолжил я на тех же тонах.

   – Не так, – покачал головой он.

   – Извини еще раз, о, вождь, никогда не был в таком окружении, не умею как надо, – на этих словах мне надоел этот спектакль и я заговорил иначе. – Свест, ты, конечно, можешь остаться здесь сколько хочешь. Не мне тебе это запретить. Но я буду дико тебе благодарен если ты прямо сейчас отсюда уйдешь. Я считал тебя другом, может во имя этого ты сейчас выполнишь эту мою просьбу?

   – Хорошо, – Свест едва кивнув тут же вышел.

   Я снова остался один. Может зря я его выгнал? Я поймал себя на том, что не верил, что он так быстро уйдет в ответ на мои слова. Нет, не зря. Может когда-нибудь потом, когда он перестанет быть верховным повелителем я его по настоящему извиню... А простит ли он меня тогда? Я задумался. Если брать с самого начала, то, пожалуй никто кроме Свеста не слышал от меня в свой адрес столько оскорблений. Ну так я же не просто так. Он сам нарывался! А я... И я тоже, собственно. Ну ладно придет он в следующий раз... Тут в голове словно эхо четко и ясно прозвучало "не придет!". Я затряс головой. Встал, налил себе вина, выпил залпом. Полегчало. Некоторое время спустя вошел жрец.

   – Привет Рин, – поздоровался он, – верховный вождь велел выпустить тебя чтоб ты мог идти на все четыре стороны.

   – То есть как? – чего-чего, а этого я не ждал.

   – Просто. Надпись сейчас восстановить нельзя – рано еще. Это у вампира можно сразу же. Но вот пока носи – он застегнул на моей шее шнур с закрепленными на нем четырьмя каменными медальонами. С этим знаком никто не сможет тебя нигде задержать. Поступай как знаешь.

   – Почему ты это делаешь, жрец? – от неожиданности я не мог придти в себя.

   – Так велел верховный вождь, – повторил Аркетт, – не знаю, почему он тебе сам это не передал. Вроде же был в этой стороне. Но в итоге, выходя из башни, велел это сделать мне.

   На этих словах я опустился на стул и закрыл лицо руками.

   – Не переживай, – произнес Аркетт, – может у него просто не хватило времени или очень устал. Он обязательно вскоре еще раз в замок придет.

   И снова то же дурацкое эхо в голове "не придет!" О, черт! Привяжется всякая ерунда.

   – Ладно надумаешь выйти – дверь не заперта, – Аркетт именно так отреагировал на мое молчание, – и послушай хоть это – на ночь лучше вернуться сюда.

   На улицу я вышел почти сразу же.

   – О, Рин на волю вырвался! – услышал я сразу же голос Арбиста,– так я и знал, что это произойдет.

   – Привет, Арби, – поприветствовал его я, – может ты расскажешь какие новости?

   – Да пожалуй. Я только что с эттской границы, – отозвался тот, – усиленно занимаемся лечением раненых Эттов, разведкой занимаемся, а воюем в основном с лучниками: сбиваем одиночных стрелков, лишаем надолго их силы. Небольшие группы воинов тоже расшвыриваем порой, хотя с ними и Этты справляются неплохо. Хорошо у Смиалоэтов луков относительно не много – далеко не на всех не хватает и стреляют метко не все. А у нас зато уже коллекция этого оружия. Правда использовать его как-то пока не решаемся. Не по нашему так воевать. И Эттам отдавать не хочется. Свест наверно над этим думает. Ну это его дело. Есть раненые, но не сильно. Нею, вот тоже руку насквозь сегодня утром пробили. Но ты же знаешь – через пару дней заживет.

   – А где он? – не мог не спросить я.

   – Пока там еще, но к вечеру его точно сюда на денек пришлют. Вот только рука чуть восстановится, чтобы дошел нормально. Этты нас подкармливают от души. Как только вместо их воинов на борьбу с лучниками встали наши и стали пикировать с деревьев, Смиалоэты перестали наседать. Единственно что – у них такое численное преимущество, что на равнину мы даже сунуться не можем и на толпу не пойдем. Иначе поразбивать бы их эти луки и заварушке конец.

   – А Свест как?

   – Пока в порядке. Даже ранен не был. Хотя как и положено всегда в самом пекле. Носится как угорелый между нашими группами, чтобы везде успеть, все заметить. Еле уговариваем его иногда еще и спать. Пойдем у озера с нами посидишь. Чего тебе одному бродить.

   – Спасибо, – я охотно пошел с ним.

   Смешанная группа наэрлов из разных караулов радостно приветствовала наше появление. Мы устроились вокруг костра в котором пеклась рыба и фрукты. Примерно так же я порой сидел осенью с караулом Свеста, когда они занимались сбором урожая. Только тогда не было столько разговоров о раненых, оружии, войне. Они говорили на этарике, как я понимал, только ради меня. И я был даже рад, что не на смиати – языке их теперешних не жертв, а врагов. Переговорив решительно обо всех радостях и горестях боев, наэрлы стали класть руки на плечи друг другу. Попал в этот круг и я. Затем они слегка покачиваясь в такт начали что-то петь. Я не понимал ни слова. Но никакой кровавый обряд не создавал у меня такого ощущения единства как теперь. Завтра большинство из них устремятся на эттскую территорию. Кто-то будет ранен и очень хотелось бы верить, что все они окажутся достаточно живучими в самых кошмарных обстоятельствах. Мне казалось, что они просто не замечают или не хотят замечать, что я не такой как они. И я был им за то благодарен. Напевшись вволю все опять приступили к трапезе и разговорам. Потом опять стали петь. В это время к нашей группе подошел Нияст. На его руке виднелся небольшой шрам. Он не очень удивился увидев меня. Видно Свест сообщил ему о своем решении. Он немного посидел в нашей компании, а потом все начали расходиться. Мы с Неем пошли вдвоем. Он шел в сторону жреческой башни. И я ничего по этому поводу не сказал. Так мы дошли до кельи жреца, где тот мне предоставил временное убежище, которое пусть и не долго было моей тюрьмой.

   – Рад видеть тебя в хорошем настроении, – произнес Ней, располагаясь на циновках.

   – Как ты? – поинтересовался я, – как рука?

   – Да ничего, только кость задета. Это всегда заживает чуть дольше. Но думаю завтра буду в норме. Свест отправил меня сюда с добытыми луками. Отвлечься. Хотя мне почему-то не хотелось его оставлять. Вроде это нормально – все кроме вождей довольно часто возвращаются домой. Правда кто-то из прочих вождей все же посменно дежурит здесь.

   – Свест же здесь тоже был.

   – Недолго. Ему был нужен совет жреца. Вы виделись?

   – Только на миг... – я не захотел рассказывать подробности. Знает – так пусть расспрашивает. Но Ней промолчал.

   – Знаешь, – заговорил он на другую тему, – когда я в тот раз ушел от тебя я заглянул в твою комнату. И увидел, что она вся перерыта.

   – Ты хочешь сказать что кто-то копался в моих вещах?

   – Угу. Если бы я не видел сам – поверил бы с трудом что это возможно. Словно что-то искали зная, что никто не помешает.

   – Что же могли у меня искать? Я уж не спрашиваю кто... Знак силы! – вдруг осенило меня. Я же за зиму о нем совершенно забыл, – помнишь штуковину, что подарил мне черный?

   – Да, конечно, было, – вспомнил Ней, – а где она была?

   – У стены, справа, ближе к окну. Там у пола – щель. Вот в ее глубине...

   – Тогда скорей всего там этого знака уже нет, – вздохнул Нияст, – я еще удивился зачем в щель воткнута палка. Там значит все прощупали. Времени-то было в избытке. Башня полупустая.

   – Ну значит он у того, кому сейчас больше нужен. Кто-то из наэрлов перестраховался, а ко мне не попал.

   – Не скажи. Это воровство, – возразил Ней, – потом этот знак нельзя просто взять. Надо, чтобы прежний хозяин одел этот знак тебе на голову сам. При этом он должен им обладать не менее года перед тем. Так что никому, кроме тебя этот знак не может помочь.

   – Может наэрл этого не знал?

   – Это знают все вампиры. Талисманы передаются все одинаково. А аллиолы все безвыходно были здесь.

   – Тогда не понимаю вообще зачем.

   – Я тоже. Может, поспим? Честно – устал.

   – Конечно. Ней, у меня, кстати, силы и так в избытке и восстановить всегда могу. А ты ранен.

   – Понял, не откажусь.

   Напившись Ней сразу заснул, да и я последовал его примеру.

   ***

   На следующий день мы вышли вместе. Ней планировал навестить Арису, но выяснилось, что она дежурит на внешней территории. Встретившаяся нам Карис обещала ее подменить и прислать. Дожидаться ее возвращения мы остались в саду около озера. Болтали обо всем, вспоминали прежние мирные дни. Вдруг раздался жуткий протяжный крик. Ней подскочил как ужаленный и бросился в сторону крика словно забыв про меня. Я ринулся за ним, но все же отставал. Когда я догнал его на небольшой поляне он лежа колотил руками по зеленой траве. Я огляделся – на лица собравшихся здесь наэрлов было страшно смотреть. На них словно напала немота. Кто-то шепнул мне на ухо:

   – Свест в плену. Захвачен только что. Сейчас прибыл гонец... Только бы паника не началась.

   Я даже не оглянулся на говорящего. У меня не укладывалось в голове. Как в плену! И кто – Свест? Этого не могло быть. Нет, не он. "Не придет, не придет, не придет..." – словно било изнутри.

   – Тварь, скотина! Это все из-за таких, как ты! – неожиданно на меня с кулаками бросился Сиин.

   Я успел увернуться и тут неожиданно, крутящий в руках толстый прут Миертс с размаху ударил им меня по лицу.

   – Получай!!! – пронеслось одновременно со свистом лозы.

   Дикая боль! Вполне сопоставимо с укусом жреца во время обряда Эльдалисинеагори. Почему это сверхсложное название так некстати появилось в голове... Чей это голос? Это же мой крик! Это мои глаза заволокло кровавой пеленой, это мою кровь ощущает мой же язык. Это я опускаюсь на землю, обхватив руками голову.

   – "Ты с ума сошел!", "Причем тут он!", "Он – из них", "Вяжите его", "Подонок!" "Тащите жреца!" – обрывки фраз осаждают мой слух.

   – Рин, Рин, убери руки, дай посмотрю, – пытается пробиться к моему сознанию Ней, – да дайте же кто-нибудь салфетку.

   – Пропустить жреца! Быстрей! Быстрей! – слышу я громкий приказ.

   Жрец, силой оттаскивает мои руки от лица, и кидает близстоящим наэрлам: "Держать!". Потом чем-то старательно промакивает мое лицо, останавливая кровь. И когда это удается, подносит к губам бутыль:

   – Давай пей. Пей, тебе говорят!

   Наконец я врубаюсь и нахожу в себе силы делать глотки. Вскоре боль начинает отступать. И я немного прихожу в себя. Пытаюсь потрогать, что у меня с лицом, но мои руки все еще держат.

   – Успокойся Рин, успокойся, – я еще никогда не видел, чтобы у Аркетта были такие дикие глаза, – сейчас все будет хорошо. Потерпи. Инструмент!

   Жрец берет нечто вроде острого шипа и протыкает мою кожу там, около страшной раны на лице, потом еще и еще несколько раз, и еще вроде протаскивает насквозь длинную нить. Я терплю, стараясь не стонать. Несмотря на принятую настойку боль от уколов довольно сильна. Закончив, жрец чем-то густо мажет мое лицо.

   – Нос размозжен, бровь разбита, щека пополам, – констатирует жрец. – Скорее всего мимика пострадает, сами шрамы останутся надолго. Скорей даже навсегда. Может только нос потом попробуем подправить. И то... В зеркало на себя тебе бы точно лучше сейчас не смотреть. Я же тебя предупреждал, что лучше тебе бы быть в жреческой башне. Извини, но я не мог этого не сказать.

   Затем Аркетт обращается в другую сторону, буквально начинает орать:

   – Гниды, что же вы творите! Как мы сможем победить, если будем нападать один на другого внутри племени! Неужели так сложно держать себя в руках!

   В этот момент в эпицентре событий появляется еще одно лицо. Это Итаск.

   – Хватит читать молитвы, жрец. Сейчас все решает светская власть. И за отсутствием верховного вождя племени эту роль на себя беру я вплоть до его возвращения. Итак при многих свидетелях совершено нападение на члена племени. Жестокое нападение, изуродовавшее ему лицо. И сейчас не мирное время, чтобы ограничиться подвалом. Этому – десять плетей, этому – пятьдесят. И на передовую – пусть тратят свою кипучую энергию там. Если нечто подобное повторится хотя бы еще один раз, то следующий виновный до передовой просто не доползет. И это обещаю я лично! Разойтись!

   – Нияст, веди его в жреческую башню, – произнес жрец, – как бы ни наказали виновных ничто уже не сможет вернуть ему прежнее лицо. У аллиолов такие травмы не зарастают ни по крови, никак. Смирись с этим Рин.

   Мне же самому было даже и не до этого. Пока.

   – Аркетт, Ней, как Свест оказался в плену? – этот вопрос мучил меня даже больше, чем боль и еще смутное осознание приобретенного уродства, – вы же слышали...

   – Ней расскажет тебе у меня, – произнес жрец, – Нияст тебе не надо сегодня возвращаться. Побудь с ним. Здесь ты нужней. Я должен идти на совет. Больше ничем не могу, к сожалению, помочь. Идите.

   Я плохо помнил как мы добрались. Я сразу опустился на пол. Севший рядом Ней принялся монотонным голосом рассказывать.

   – Это случилось сегодня утром. Смиалоэты с луками выдвинулись на эттскую территорию. Разумеется наши сразу пуганули их назад. Семерых поймали и передали Эттам. Но ушедшие бросили какую-то штуковину. Пока одна группа наэрлов ее рассматривала и думали что с этим делать, Свест бросился обозревать окрестности, чтобы посмотреть как далеко отступили Смиалоэты. С ним рядом, конечно, были еще наэрлы. Но только одному Свесту как-то удалось углядеть, что к тому брошенному устройству тянется веревка, исчезающая там, где затаились враги. И уж не знаю как он понял, чем это грозит. В общем не успел никого даже предупредить – сам спикировал на нее и крепко схватил. Практически одновременно он велел всем быстро отойти от устройства как можно дальше и укрыться за стволы. Кто станет перечить верховному вождю? Тут же на Свеста набросились выскочившие из замаскированных укрытий Смиалоэты. Целой кучей. Он, конечно, отбивался как мог, не отпуская веревку. Потом отпустил, но рвануть вверх не смог. Подбежала подмога к Смиалоэтам. Когда веревка перестала быть натянута из устройства во все стороны вылетело не меньше трех десятков стрел, в два раза крупнее обычных. Некоторые из этих стрел смогли даже наполовину войти в древесные стволы. Хорошо, что там рядом уже никого не было. Могло бы даже и сразу убить, если через голову насквозь. Конечно, наши пытались подойти и помочь Свесту, но первых трех спикировавших насилу самих удалось отбить. Этты тоже бежали на помощь, но тут скорость не та. В общем Смиалоэты, понеся потери, скрутили Свеста и уволокли к себе.

   – Он живой? – убитым голосом спросил я. Только сейчас я поверил, что действительно это ЕСТЬ. Свест НЕ ПРИДЕТ!

   – Когда волокли, говорят, точно живой был, – сдавленно ответил Ней, – а там, как знать. Сейчас в прослушке полгарнизона стоит. Ждем...

   Нет... Нет! НЕЕЕТ! Такого не должно было случиться! Нет! Я открывал рот, захлебываясь в беззвучном крике. Свест! Свест!!! СВЕЕСТ!!! Я не позволял себе разрыдаться, но внутри все разрывалось от горя. Ней лежал уткнувшись в предплечье. Я видел как сжимаются его кулаки и ходит ходуном спина. Потом он поднялся:

   – Пойду узнаю, может уже что-то известно. Вернусь как только что-то разузнаю. Подождешь?

   – Куда я денусь теперь. Мне теперь лучше людям на глаза не показываться.

   – Брось Рин, лицо не главное. Вот подожди...

   – Ней, сейчас это точно не главное, – перебил его я, – потому что оно уже не изменится и все прозрачно ясно со мной. Я тебя умоляю – иди. Может что и правда известно.

   Когда он вышел, я таки решился заглянуть в зеркало. Когда я увидел себя, зависнув где-то под потолком, я чуть не сорвался вниз. На меня смотрело совершенно чужое, распухшее, пересеченное слева направо наискосок шрамом, уродливое лицо. Носа можно сказать что и не было. Я, конечно, догадывался, как я могу выглядеть теперь, но реальность превзошла все ожидания. Возможно, сейчас был резон броситься с верхушки жреческой башни вниз. Если бы не... Может просто не хватает смелости? И еще Свест... Обстоятельства нашей последней встречи крутились в голове. Как я мог его прогнать? Если бы знать... не придет. Я дал волю слезам, но эта была слабость на один миг. Если бы знать, что он, где. Может что-то еще можно придумать? Ну не может быть что нельзя!!! Этого невозможно принять! Неееет!!!!

   Нияст вошел в комнату мрачный, но надежда теплилась в его глазах.

   – Он живой... – прошептал он присев на пол.

   – Это же хорошо! – заглянул я ему в лицо.

   – Возможно это только до завтра, – он словно с трудом выговорил эти слова, я похолодел и терпеливо ждал когда он продолжит.