Текст книги "Слуга Земли"

Автор книги: Сара Хоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Узнай, что Друстан знает о принце Гекторе. Немедленно.

Моя рука задрожала, когда я разорвала записку на мелкие кусочки и положила их в карман платья. Я знала, кто её прислал: Каллен, который, по-видимому, так тщательно следил за моими передвижениями, что знал, что я беру уроки языка жестов у Мод. То, что она вручила мне записку, было напоминанием о его власти… и моей уязвимости.

Зачем Каллен интересовался своим собственным братом? Что произошло, пока я лежала в постели? Я никогда не видела Друстана и Гектора вместе, кроме как на официальных мероприятиях, и не слышала, чтобы принцы обсуждали друг друга. Но я слышала, как Каллен говорил о Друстане. Огонь принял своё решение, – сказал он Гектору у прихожей Дома Крови.

Они что-то затевали. Что же это было?

Я боялась, что знаю ответ. Тонкие намёки Друстана, наводящие вопросы и случайные замечания всегда сводились к одной теме: король Осрик был коррумпирован и, возможно, вскоре не выдержит давления на троне. Хотят ли Гектор и Каллен предотвратить переворот?

Я не собиралась предавать революционные наклонности Друстана, но мне нужно было дать Каллену информацию, иначе он меня накажет. Я не сомневалась в его способности воплотить угрозы в жизнь.

Игра, в которую я играла, если её вообще можно было назвать игрой, была опасной. Незаконная помощь Дому Земли в испытаниях. Обещания дружбы и информация Друстану. Шпионаж для Каллена в пользу короля. Три совершенно противоположных миссии, и, если хотя бы одна из сторон узнает о других, я буду мертва.

Моя миссия была проста: выжить достаточно долго, чтобы сбежать или увидеть, как на троне появляется новый король.

***

Я пошла искать Друстена, бродя мимо тронного зала, входа в Дом Огня, библиотеки, где когда-то подслушивала его, и других комнат, где любили собираться благородные фейри, но его нигде не было. Возможно, он был в Доме Огня. Обычно благородные фейри общаются в общественных зонах в течение дня, но для него не было бы странно пообедать или провести встречу в своей комнате.

Я долго ждала у Дома Огня, надеясь, что он появится. Каллен сказал «немедленно», что означало, что у меня оставалось мало времени.

Где-то внизу резко захлопнулась дверь.

Звук был еле уловимым, но я почувствовала его как слабую вибрацию через пол. Я подумала, что он пришел с более низкого уровня, и пошла в ту сторону, размышляя, какие этажи скрыты ниже этого и как туда добраться. Я не заметила никаких признаков лестницы, ведущей вниз с этой части Мистеи, значит, либо нижний этаж был доступен откуда-то издалека, либо существовала скрытая дверь.

Я была уже на полпути вниз, когда стена открылась прямо перед поворотом. Друстан вышел, и стена за ним закрылась.

Я развернулась и сделала вид, что все это время поднималась по спиральной дорожке. Когда он подошел ко мне, я подпрыгнула, как будто испугавшись.

– О! Я тебя не услышала.

Он улыбнулся, но его улыбка была натянутой. На щеке виднелась длинная царапина.

– Я очень скрытен, когда хочу.

– Ты ранен, – сказала я, протянув руку к его ране, но остановилась, не коснувшись его.

– Это ничего, – ответил он, и рана тут же затянулась, оставив только маленькую полоску крови, которую он стер.

Я почувствовала зависть к той скорости, с которой он заживал. Лара тоже будет исцеляться так быстро, когда обретет бессмертие. А я… мои ступни все еще были изуродованы шрамами после испытания Светом.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Друстан.

– Я хотела узнать, можешь ли ты помочь мне в кое чем разобраться.

Он улыбнулся, как ленивый кот, и мое сердце дёрнулось.

– Так вот как? Тогда иди со мной. Друзья не делятся информацией на публике.

Он повел меня вверх по спиральной дорожке и в небольшую, скромно обставленную комнату, похожую на кабинет или гостиную. Когда дверь закрылась, вокруг её краев вспыхнуло оранжевое свечение защитного поля.

Друстан прислонился к деревянному столу в углу и скрестил руки.

– Ну?

Мои пальцы нервно теребили ткань юбки. Комната была настолько маленькой, что я остро ощущала близость и жар, исходящий от него.

– Я видела, как принц Гектор наблюдал за Ларой перед испытанием Светом, – сказала я. Это была самая правдоподобная ложь, которую я смогла придумать за такое короткое время. – То, как он смотрел на неё, меня напугало. Что ты можешь о нем рассказать?

Брови Друстана поднялись.

– Гектор? Этот холодный ублюдок? Не могу себе представить, что ему нужно от твоей дамы. Обычно он предпочитает менее благородных. Немного более… беззащитных.

От этих слов у меня пробежали мурашки.

– Ты не хочешь сказать…

– Гектор опасен, – сказал Друстан ровным тоном. – Он жесток и расчетлив. Он сделает все, чтобы продвинуть свои интересы, так что, если он действительно наблюдает за леди Ларой, я бы посоветовал тебе предупредить её держаться от него подальше.

– Его собственные интересы? Что ты имеешь в виду?

Друстан, казалось, взвешивал свои слова.

– Ты знаешь, что Гектор, Каллен и Уна – единственные дети Дома Пустоты, верно? Все остальные наследники погибли во время восстания, до того, как предыдущий принц Пустоты, Дрикс, принес клятву верности королю. – Его губы искривились в усмешке. – Как и мои родители. Трое из них вновь присягнули Осрику и были помилованы, чтобы успокоить беспорядки в своих домах.

– Но теперь ты и Гектор – принцы.

– Мой отец погиб в неудачной дуэли с Роландом тридцать лет назад, – сказал Друстан, сжимая челюсть. Я вспомнила его ожесточенную ненависть к Дому Света, которую он использовал как повод, чтобы помочь мне скрыть доказательства жульничества Дома Земли. – Моя мать не захотела жить без него и бросилась на королевские охранные чары.

– Мне так жаль, – произнесла я, ужасаясь откровению.

Друстан покачал головой.

– Это уже в прошлом. Но Дрикс умер не с такой же честью, как мой отец. Его убили в постели, вскоре после того, как родилась Уна.

– Но Дом Пустоты закрыт для чужаков.

Он поднял брови, словно ожидая, что я сделаю вывод.

– Ты хочешь сказать, что Гектор убил собственного отца?

Как женщина, которая никогда не знала своего отца, я нашла эту мысль отвратительной. Как Каллен мог смотреть на своего брата?

– Это не доказано, конечно, и в итоге за это был казнен слуга. Гектор не оплакивал смерть отца. Он принял титул принца и приблизился к трону.

– Король Осрик правит Мистей. Какое значение имеет, что Гектор – принц?

Друстан оторвался от стола и подошел ко мне.

– Хороший вопрос, но ты умная женщина. Ты знаешь ответ.

Мое дыхание участилось, когда он подошел ближе.

– Ты хочешь сказать, что Гектор стремится стать королем?

– Есть много тех, кто устал от тирании короля Осрика и строит планы, как обойти защитные чары, которые его охраняют. К сожалению, не все согласны, кто должен править после него.

Я подняла на него взгляд, пытаясь понять, какие эмоции скрываются за той маской безразличия, которую он так часто носил.

– Это измена, – сказала я.

Друстан подмигнул.

– Хорошо, что я говорю о Гекторе.

Мое сердце бешено колотилось, пока я обдумывала все последствия. Гектор хотел свергнуть короля и занять его место. Каллен искал информацию о своем брате, или хотя бы о том, что знал Друстан. Каллен был убийцей и шпионом короля Осрика. Гектор и Каллен – потомки дома, который когда-то пытался устроить переворот. Осрик убил их братьев и сестер. Гектор убил их отца.

Это был невозможный клубок лояльностей и предательств. Каллен пытался остановить брата… или помочь ему?

Политика фейри была невероятно запутана, каждая вражда и обида была затуманена воспоминаниями прошлых веков. Фейри редко забывают, но прощают ли они? Или они воспринимают всех вокруг только как инструменты для достижения своих целей?

У меня пересохло во рту.

– Когда Гектор сделает свой ход? – спросила я. Наверняка никто не мог быть хуже короля Осрика, но, если принц Пустоты так жесток, как говорит Друстан, Мистей может избавиться от одного тирана, чтобы попасть под власть другого.

– Так много вопросов, – сказал Друстан, сделав еще шаг ко мне. Его проницательные серые глаза внимательно изучали меня, и я задумалась, может ли он увидеть прямо через мое сердце и мысли, те вещи, которые я хотела бы, но не решалась произнести вслух.

Я прокашлялась.

– Меня часто обвиняют в любопытстве, – сказала я.

– Интересно, что я так часто становлюсь объектом твоего любопытства, – задумчиво произнес Друстан. – У тебя нет никого другого, к кому ты могла бы обратиться с вопросами? Есть много других, кто мог бы рассказать тебе о репутации Гектора.

Но не о его возможном перевороте.

– Я… я не думала спрашивать у кого-то другого, – произнесла я, почувствовав, стыд из-за моего заикания. Я была неуклюжей и очевидной; он бы раскусил меня в секунду. – Ты был очень честен со мной, мой принц.

– Так официально, – сказал он, сделав еще шаг ко мне. – И все же я сказал тебе называть меня Друстаном.

Он был всего в шаге, так близко, что я могла бы схватить его бархатную тунику и притянуть к себе. Эта мысль пробежала у меня в голове, и я почувствовала, как по телу прокатилась волна жара, а низ живота сжался от предвкушения.

– Друстан, – выдохнула я, едва справившись с единственным словом, прежде чем замолчать, не в силах заставить свой мозг найти что-то еще для продолжения. Мои глаза скользнули с его лукавой улыбки на крепкую линию его шеи, и я задумалась, каким он был бы на вкус.

Внутри меня что-то заклокотало, и мне стало жарко от запретного желания.

Друстан усмехнулся, быстро и жестоко.

– Думаю, ты наслаждаешься поиском меня, Кенна, и думаю, ты знаешь, почему.

– Не знаю. То есть, мне нравится твое общество, но… – О, я только усугубляла все. Я замолкла, широко раскрыв глаза и не в силах выговорить ни слова.

Он прикоснулся рукой к моей щеке.

– Ты всегда была честна со мной, – прошептал он. – Не останавливайся и сейчас.

Его другая рука скользнула мне на талию, и затем он потянул меня к себе, прижимая губы к моим.

О.

Его рот был горячим и мягким, на вкус как дым и пряности. Я застонала, когда его язык проник внутрь, и ответила на поцелуй всем жаром своего тела. Мои движения были неуклюжими, но он мягко наклонил мою голову, ведя, обучая меня, как это должно быть.

Я целовалась с парнями в деревне, но это… Это не шло ни в какое сравнение. Те поцелуи были неловкими столкновениями губ и зубов, начатыми и завершенными в спешке – желание, любопытство, или же вольность, на которую закрывали глаза. Ничего, что хотелось бы повторить.

А это… Это было, как тонуть в растопленном шоколаде. Как погружаться в перину после горячей ванны. Я чувствовала, как растворяюсь, как частички души утекают в него с каждым его движением.

Потом он прикусил мою губу, и сознание вернулось с оглушительным грохотом. Все тело ныло от желания. Напряжение тянуло мышцы живота, а низ пульсировал в такт этим ощущениям. Я вцепилась в его шею, притягивая ближе, прижимаясь всем телом, отчаянно нуждаясь в чем-то, что облегчило бы жгучую тягу внутри.

Он зарычал на моих губах, его пальцы вплелись в мои волосы, удерживая голову на месте. В ответ я провела ногтями по его спине, и с удовлетворением ощутила, как он содрогнулся.

– Как держать в руках молнию, – выдохнул он, прежде чем снова накрыть мои губы своими. Он целовал меня жадно, его язык, губы, зубы полностью поглощали меня, руки сжались на талии и голове так сильно, будто оставляли горячие метки. Я задыхалась, полностью теряя контроль. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Даже не мечтала…

И внезапно все закончилось. Он оттолкнул меня, тяжело дыша, с глазами, полными огня.

– Тебе нужно уйти. Если, конечно, ты не хочешь закончить это прямо сейчас.

Мой пульс бешено стучал. Хотела ли я продолжения? Я желала его уже несколько месяцев, но теперь, когда его взгляд горел таким же желанием, реальность показалась пугающей.

– Я… я… – пролепетала я, прижав ладонь к горлу.

Он издал недовольный звук и провел рукой по волосам.

– Это не было «да», а значит, если ты не можешь уйти, уйду я. – Он поморщился, поправляя что-то ниже пояса. Моё лицо вспыхнуло, когда я поняла, что его тело отреагировало на меня. – Подумай об этом, – бросил он, направляясь к двери.

– Подожди, – выкрикнула я, едва обрела каплю рассудка. Его плечи напряглись, и я поспешила пояснить: – То есть, я просто хотела спросить… почему ты это сделал с человеком?

Его смех был низким и соблазнительным.

– Мы не все такие, как Осрик. – Его взгляд скользнул по мне. – А ты выглядела восхитительно.

Дверь закрылась за ним, оставив меня дрожащей и одинокой.

***

Я сразу направилась в прихожую Дома Крови несмотря на то, что тело всё ещё горело от желания. К счастью, этот холодный, тёмный зал помог мне охладиться, и через несколько минут я начала дышать нормально, даже если не до конца понимала, что только что произошло.

Он поцеловал меня. Друстан поцеловал меня. Своими губами. Мои губы. Это было…

Я заставила свои мысли утихнуть, когда услышала шаги в коридоре.

Взгляд Каллена сразу нашёл меня, когда он появился в арке.

– Все фейри из Дома Пустоты могут видеть в темноте? – спросила я, когда он вошёл в комнату. – Это несправедливо, если Уна могла видеть на испытании Пустоты.

– Только самые могущественные, – ответил он. – Уна не сможет развить этот навык, пока не пройдёт испытания и не обретёт полную силу.

Он остановился в нескольких шагах от меня. Красный свет факелов в коридоре позади него делал его лицо неразличимым.

– Я поговорила с Друстаном о Гекторе, – сказала я.

– О, это было быстро.

– Ты сказал немедленно.

– Учитывая твоё прежнее понимание слова «быстро», я решил перестраховаться, – его тон был издевающимся.

Я сделала глубокий вдох, чтобы справиться с раздражением.

– Он сказал, что Гектор холоден, расчётлив и эгоистичен.

– Все это знают, – Кален, казалось, не был впечатлён.

– А я нет. Так что, теперь я выполнила твоё поручение, и мы закончили.

Я попыталась обойти его, но он поймал меня за руку.

– Мы не закончили. Ты уверена, что это всё, что сказал тебе Принц Огня?

Раз ему не понравились мои ответы, я дам ему то, что он просил, но вряд ли он этому обрадуется.

– Он сказал, что ходят слухи, будто Гектор убил твоего отца.

Он долго оставался неподвижен, и, когда наконец заговорил, его голос был холодным и отстранённым.

– Обычный слух. Что ещё?

Я дёрнула руку, пытаясь вырваться, и, к своему удивлению, почувствовала, как он отпускает меня.

– Он сказал, что Гектор предпочитает беспомощных партнёров. – Я выплюнула слова, надеясь хоть чем-то задеть этого холодного фейри. – Достойный у тебя брат.

Он оказался передо мной так быстро, что я даже не заметила его движения. Его пальцы сомкнулись на моих плечах, словно он собирался встряхнуть меня, но его руки только напряглись, ощущаясь через тонкую ткань. Его дыхание нарушило тишину.

Но спустя миг он, казалось, взял себя в руки, убрал руки и отступил.

– Благодарю, – сказал он, голос вибрировал сдерживаемым чувством. – Твоё следующее задание: узнай, с кем встречается Друстан. О чём он говорит с тобой и другими. Всё, что ты можешь рассказать о его действиях и взглядах.

– Конечно, – ответила я.

Я не собиралась выполнять это обещание. Из них двоих Друстан завоевал мою преданность задолго до того горячего поцелуя. А теперь, когда между нами случилось нечто большее… Я не предам его.

– Можешь идти.

Я прошла мимо Калена, благодарная, что его допрос на этом закончился.

– Кенна, – окликнул он меня, когда я уже ступила в коридор.

Я напряглась, обернулась через плечо, но в тёмной комнате ничего нельзя было рассмотреть.

– Да?

– От тебя пахнет дымом.

Я вспыхнула при воспоминании о горячих губах Друстана и вкусе дыма, который он оставил на моих губах.

– Я была рядом с кухнями.

Когда я уходила, его голос донесся вслед.

– Лгунья.

Глава 21

На следующей неделе был устроен очередной официальный ужин. Зная, чем закончился прошлый, я с трудом скрывала напряжение, занимая своё место в безмолвном ряду слуг за столом кандидатов. Эйден мельком взглянул на меня с другого конца зала и слегка наклонил голову, приветствуя. Я ответила ему улыбкой, мечтая оказаться где-нибудь, где мы могли бы свободно поговорить.

Этот ужин был столь же изысканным, как и первый. Переполненные корзины с фруктами уступали место тушёному ягнёнку, жареной утке с яблоками и сливочным пирогам с сыром, картофелем и луком. Каждое блюдо украшали цветы в честь наступившей весны. Вино на этот раз оказалось лёгким, прозрачном красным, а не густым кровавым напитком, что подавали во время казни, и слугам, к счастью, его не предложили. Пикси из Дома Земли парили в воздухе, описывая плавные узоры и время от времени осыпая собравшихся лепестками роз.

Когда десерт подошёл к концу, и никто не был убит, я наконец смогла немного расслабиться. Возможно, на этот вечер нам даровали передышку от жестокости.

Пришло время танцев, но король оставался сидеть на возвышении в окружении глав домов и Каллена, и никто не осмеливался начать двигаться без его разрешения. Наконец Осрик встал и хлопнул в ладони. Обычно в этот момент он произносил речь, но вместо этого я заметила, как Благородные Фейри в замешательстве поднялись со своих мест.

– Сядьте обратно, – повелел он.

Фейри повиновались, и по залу прошёл лёгкий шум – вздохи, приглушённые шёпоты, догадки, которые никто не осмеливался произнести вслух.

Шум внезапно оборвался.

В настигшей тишине я услышала, как раздался звук медленных шагов. Тревога сковала мой живот, но я заставила себя не оборачиваться, чтобы не смотреть на очередной ужас, что приближался.

Мимо меня прошёл Пол, неся в руках небольшой свёрток. Его козлиное лицо было печальным как никогда, а за стёклами золотых очков блестели слёзы. Он положил свою ношу к подножию возвышения и, низко склонив голову, отступил назад.

Тонкий крик прорезал воздух.

Холодок ужаса пробежал по моему позвоночнику. Это был младенец. В том свёртке был младенец. Маленькая ручка выскользнула из-под одеяла, сжимая крошечный кулачок.

– Нет, – выдохнул Друстан, начиная подниматься, но Осрик жестом велел ему молчать. Друстан остался на месте, его лицо перекосила ярость.

Каллен тоже был в гневе. Его кулаки сжимались так сильно, что казалось, кожа вот-вот лопнет.

– Совершено тяжкое преступление, – произнёс король Осрик, приближаясь к ребёнку. – Кровные линии Мистей чисты. Так было на протяжении тысячелетий, и вы все прекрасно знаете, к чему приводит нарушение этого закона. Почему же, несмотря на всё это, такие вещи, – он указал на свёрток, – продолжают происходить?

«Только не убивайте его», – мысленно взмолилась я. Я бы не смогла остаться равнодушной, увидев нечто настолько чудовищное. Я бы наверняка бросилась на короля, чтобы выцарапать ему глаза, и меня казнили бы в ответ.

Он поднял младенца, оставив одеяло на возвышении. Держа ребёнка под мышками, он демонстрировал его залу. Я увидела, что это был мальчик с копной чёрных волос, торчащих в разные стороны.

Пронзительный вопль донёсся с одного из столов Дома Света, и белая вспышка промчалась по проходу: женщина в платье, украшенном бриллиантами, выглядела так, будто её мир был разрушен. Она побежала к возвышению, но стража короля среагировала быстрее. Её сбили на колени, а над ней нависли с обнажёнными мечами.

– Прошу, – слёзы ручьями текли по её лицу, пока она умоляла. – Прошу, ваше величество, проявите милосердие.

Король бесстрастно смотрел на неё.

– Ты отрицаешь, что этот ребёнок рождён от двух домов?

– Да, отрицаю. Это ошибка. Должно быть, произошла ошибка.

– Тридцать ударов плетью за ложь. Сверх наказания, которое ты уже заслужила за это преступление.

– Пожалуйста, это неправда!

– Ещё тридцать за очередную ложь.

Она обрушилась на пол, разрыдавшись, её голова утонула в руках, а плечи судорожно вздрагивали. Когда она подняла лицо, взгляд её обратился к дальнему концу зала, где за столами сидели Благородные Фейри из Дома Пустоты, замершие в тёмной, мрачной тишине.

– Прошу, – голос её дрожал, а рука тянулась к ним. – Встань рядом со мной. Постой за нас.

Никто не двинулся.

Она, несомненно, обращалась к отцу ребёнка – тому, кто был с ней, но оказался слишком труслив, чтобы защитить её. Гектор и Каллен бросали хмурые взгляды на свою свиту, а лицо Каллена было искажено яростью, словно он готов был убивать. Наказание за то, что кто-то из его дома проявил слабость?

Нет. Я пристальнее вгляделась в него и поняла: он сгорал от гнева не из-за нарушения. Несмотря на свою безжалостность и хитрость, это был взгляд человека, горящего яростью за мать и ребёнка. Казалось, чудовища из свиты короля Осрика были куда сложнее, чем я могла представить.

– Этот ребёнок – порождение мерзости, – голос короля был холоден и неумолим. – Он рождён от Дома Света и Дома Пустоты. Это нарушает один из наших священных законов: магия каждой ветви должна оставаться чистой.

Малыш заёрзал в руках короля и заплакал.

– Это была ошибка! Я клянусь, это была ошибка! – голос женщины прерывался на всхлипы. – Оставьте его мне, мой король, умоляю. Я увезу его далеко от двора. Или изгоните меня, заточите, сделайте всё, что пожелаете, только позвольте ему жить.

Её голос сломался на последнем слове, и вместе с ним треснуло моё сердце. Она стояла на коленях перед королём, умоляя о жизни своего ребёнка, и ни её любовник, ни её дом не встали на её сторону. Всё это время я видела членов Дома Света как врагов, но сейчас… Люди, чьи сердца бьются, как моё, которые любят, теряют и отчаянно хотят защитить своих близких.

– Вот, – король протянул ей ребёнка. – Забери своё дитя из моих рук.

Прощение? Милосердие? Неужели он готов на это?

Я взглянула на лица Друстана и Каллена и поняла: король Осрик никогда не проявлял милосердия.

Она шагнула к нему, осторожно, словно каждое движение могло разрушить её хрупкую надежду. Когда младенец оказался в её руках, она прижала его к себе, зарыдала и пошатнулась.

Король улыбнулся и щёлкнул пальцами.

В зале появились фейри-прислужники с радужными крыльями и лиловой кожей. Один из них выхватил ребёнка из её объятий и взмыл в воздух, унося его прочь.

Женщина закричала. Её крики разрывали тишину.

Я не могла сдержать слёз. Грусть и ярость душили меня, и я знала: я плакала не одна. Мой взгляд скользнул к Друстану и Каллену. Лицо Друстана отражало мягкость и скорбь, а выражение Каллена было мучительным – взгляд человека, которого преследует сознание собственного бессилия.

Это то, что делал с нами король Осрик. Он заставлял нас быть свидетелями его жестокости, а мы, из-за его власти, оставались молчаливыми. И становились соучастниками.

Прислужники не покинули зал. Они обступили женщину, которая упала на колени и рыдала, не в силах вымолвить ни слова.

– Шестьдесят ударов за ложь, – холодно произнёс король. – И ещё шестьдесят за преступление. – Его губы скривились в довольной усмешке, когда прислужники подняли женщину, сорвали верх платья и заставили её согнуться, упираясь руками в помост. – Обработайте раны травами, чтобы остались шрамы. Пусть это станет напоминанием о её потере.

Один из фейри-прислужников размотал кожаную плеть, увенчанную металлическими шипами. Он замахнулся и ударил.

Я вздрогнула, когда она закричала. Кровь брызнула из рассечённой спины, запятнав остатки её белого платья. Удар следовал за ударом, впечатывая в её кожу жестокие алые полосы. С каждым новым размахом плети волшебное свечение ее тела гасло, уступая место ранам.

Меня охватило головокружение, и я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. В отчаянии я перевела взгляд на Друстана. Он тоже вздрагивал при каждом ударе, но не отводил взгляда от происходящего. В толпе, собравшейся вокруг, было мало тех, кто испытывал тошнотворное ликование, которого я ожидала. Некоторые беззвучно плакали, большинство казались оцепеневшими, но никто не отворачивался – все молча наблюдали за каждым взмахом плети.

Лара вцепилась в край стола так, что её пальцы побелели, как будто сама боль уже прокралась в её тело. Её лицо застыло маской, но глаза неотрывно смотрели на кровавую бойню. Внезапно она перевела взгляд на меня, и я увидела в её глазах горе и ужас. Между нами, невидимыми нитями, пробежала немая связь – общий крик, который ни одна из нас не могла вырвать наружу. Но спустя мгновение Лара снова обратила всё своё внимание на кричащую фейри, продолжая смотреть на неё без единого моргания, пока кровь алыми дугами разлеталась по залу.

Я заставила себя снова поднять взгляд, хотя все внутри бурлило, готовое вывернуться наружу. Эта фейри нашла в себе смелость защитить своего ребёнка. Если она могла принять это наказание, я могла быть достаточно храброй, чтобы стать его свидетелем.

Существует множество видов силы, подумала я, наблюдая, как толпа смотрит, как с её спины срывается плоть. Сила противостоять королю, сила любить вопреки всем запретам… и сила смотреть правде в глаза, созерцать её ужасы и не отворачиваться.

Когда всё закончилось, она осталась лежать на полу перед помостом, окровавленная, без сознания, измождённая.

– Тост! – Король поднял свой бокал и одним глотком осушил его, не обращая внимания на то, что почти никто не поддержал его призыв.

***

Я торопливо провела Лару обратно в Дом Земли после злополучного банкета. Мы двигались быстро и молча по каменным коридорам, не нуждаясь в словах, чтобы понять друг друга. Как только мы дошли до туннеля Земли, его блестящие мокрые стены погрузились во тьму ночи, из груди Лары вырвался дрожащий, почти стонущий звук. Её плечи сгорбились, а дрожащая рука прижалась к животу.

Моё собственное горло стянула боль, и я не могла дышать. Теперь, когда нас никто не видел, ужас, который я подавляла внутри, нахлынул с новой силой. Я прикоснулась ладонью к воде, чувствуя, как её холод обволакивает мои пальцы, и представляла, как она смыкается над моей головой, проникая в лёгкие, как змея.

– Как он мог сделать это? – голос Лары был сорван и полон боли.

Я покачала головой, всё ещё не в силах заговорить.

Ноги не хотели нести меня дальше, к дому. Я жаждала почувствовать под собой землю, ощутить запах зелени и живого мира, но даже Дом Земли со своими обещаниями укрытия теперь казался мне давящим. Принцесса Ориана, возможно, уже ждала нас там – готовая читать Ларе лекцию о том, как скрывать свои чувства, или, что ещё хуже, снизойти до холодного замечания, что всё произошедшее – всего лишь плата за политику или необходимый урок. Эта мысль вызывала отвращение. Если Лара напоминала мне солнечный сад, а Селвин – журчащий ручей, то Ориана была льдом – холодным, твёрдым, и, казалось, ничто не могло проникнуть в её замёрзшую сердцевину.

– Это было… – я замялась, не в силах подобрать достаточно ёмкое слово. – Неописуемо жестоко.

– Младенец, – прошептала Лара. Её пальцы сжали подол платья, и я заметила тёмное пятно на атласе – следы крови, попавшей на неё. – Они отняли у неё ребёнка.

Во рту появилась горечь, но я заставила себя проглотить её.

– Ты знала, что будет? Когда увидела его?

Она поколебалась:

– Я… я не знаю. Все знают, что дети от двух домов запрещены, но меня никогда не приглашали на эти ужины до начала сезона испытаний. Это было… – её голос сорвался, и молчание затянулось. – Это было хуже, чем я могла представить.

– Мать выживет? – тихо спросила я. Крови было столько, что казалось, её невозможно вместить в одно тело.

– Да, – ответила Лара. – Но захочет ли?

Глаза наполнились слезами.

– Как здесь вообще решаются завести детей?

– Не знаю. – Слеза скатилась по её щеке, и она поспешно её вытерла. – Я думала, что хочу этого, но теперь…

Сзади раздались шаги – мягкий шорох тапок по камню. Я обернулась и увидела приближающуюся принцессу Ориану. Её голова была высоко поднята, лицо спокойно. На передней части её светло-голубого платья, как и на Ларином, виднелись брызги крови – неровные линии напоминали переплетающиеся ветки.

Я слегка коснулась руки Лары, и та выпрямилась, поспешно стерев следы слёз, прежде чем повернуться к матери.

– Почему вы стоите здесь? – голос Орианы прозвучал холодно.

– Мне нужно было немного времени, – ответила Лара.

Ориана скривила губы в явном неодобрении:

– Кто угодно мог увидеть тебя здесь.

Я стиснула зубы и опустила глаза, чтобы она не увидела моего гнева.

– Мы остановились лишь на минуту, – Лара прикусила губу, с трудом сдерживая слова, которые, я чувствовала, рвались наружу. Ориана смотрела на неё молча, словно пытаясь угадать, что та скажет.

– Это был всего лишь младенец, – наконец выпалила Лара.

Ориана хмыкнула и перевела взгляд на изгиб водного туннеля.

– Это никогда не бывает всего лишь младенцем, – сказала она. – Я думала, ты уже это поняла.

– Это был чей-то ребёнок, – Лара поспешно продолжила. – Мать…

– Знала цену непослушания. И цену любви к чему-либо. – Ориана отступила от нас, бросив через плечо: – Я жду тебя в доме через пять минут, Лара.

Я смотрела ей вслед, изумляясь тому, как моё сердце научилось ненавидеть такими разными способами.

***

Лара вернулась в Дом Земли, но сказала, что я могу не идти с ней, если не хочу. Её платье застёгивалось сбоку, и она могла снять его сама. Я же отправилась бродить по общественным залам, надеясь унять ярость, что бурлила во мне, заставляя шаги становиться быстрее, а дыхание – тяжелее. Каждый раз, когда я останавливалась, внутри все снова начинало вскипать.

Ноги сами привели меня к Дому Огня.

Я не сразу поняла, почему. Вопрос остался со мной, пока я не устроилась в алькове, устало глядя на стену пламени, откуда-то издалека ощутив тепло на своём лице. Может быть, потому что сегодня ночью Друстан проявил скорбь. Может, потому что он поцеловал меня. А может, потому что он был единственным другом, который не нуждался в моих услугах. Он принимал мою помощь, но никогда её не требовал, а беседы с ним всегда казались честными и нужными.

Я опустилась на каменный пол и просидела там часами, наблюдая за танцем огня. Время от времени фейри проходили через огненную завесу, едва взглянув в мою сторону. Настроение у всех было подавленным, и вскоре коридор опустел. Ночь оказалась короткой: фейри искали укрытие в своих домах, единственных местах, куда не мог дотянуться король.

Если бы у меня был собственный дом, я бы никогда не выходила из него. Я бы спрятала там своих людей, сохранив их в безопасности. Пусть он был бы маленьким по сравнению с Мистей, но всё же лучше, чем жизнь в вечном страхе.

Я задремала в том алькове и проснулась, когда надо мной склонился Друстан. Он поднял меня на ноги, и я молча последовала за ним в комнату, где мы целовались. Он закрыл дверь, и вновь оранжевый отблеск окрасил её поверхность, замыкая нас внутри. Друстан прошёл к столу и, повернувшись ко мне спиной, облокотился на его край. Его плечи казались ещё шире под туникой без рукавов, а языки пламени плясали над пальцами, заставляя воздух вокруг дрожать от жара.