Текст книги "Слуга Земли"

Автор книги: Сара Хоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Может, тебе просто нужны другие партнёры, – заметила я, кивнув в сторону фейри внизу. – Они слишком сдержанны. В мире людей… – Я замолчала, прикусив губу.

– В мире людей что? – Его взгляд был твёрдым, ожидающим.

– Танцы там… живые. К концу вечера все вспотевшие, смеются, усталые, но счастливые. А здесь никто даже не хочет вспотеть.

– Ты весьма точно уловила разницу между фейри и людьми.

Я внимательно посмотрела на него. Я считала, что заключила с ним ужасную сделку, но он оказался не таким жестоким, как я ожидала. Он не давил на меня так сильно, как мог бы.

Сегодня он уже был со мной честен – насколько вообще способны на честность фейри со своими намёками и полуправдой, – так что я решила рискнуть и задать ещё один вопрос.

– Почему ты не был со мной… жестче? – тихо спросила я.

Он вздрогнул, и это едва заметное движение удивило меня настолько, что я машинально положила ладонь на его рукав.

– Я не это имела в виду, – поспешно добавила я. – Просто… Ты – Месть Короля. Ты можешь делать всё, что угодно, чтобы добиться своего. Ты мог бы пытать меня, угрожать мне, избивать меня, и король бы одобрил это. Почему ты этого не делаешь?

Он посмотрел на мою руку, затем снова встретился со мной взглядом.

– Ты видела наказания в ночь солнцестояния.

– Видела.

– Каждое солнцестояние мне напоминают одну простую истину: если долго ведёшь себя как враг, однажды им становишься.

– Я не понимаю. Какой враг?

Он покачал головой, и его тёмные волосы скользнули по плечам.

– Это неважно.

– Нет, я думаю, это важно.

Его рука под моей ладонью была теплой, это живое, естественное тепло пробиралось сквозь тонкий шелк рубашки, разительно отличаясь от магического жара Друстана.

Каллен долго молчал, изучающе глядя на меня, словно взвешивал на невидимых весах вопросы и возможности. Наконец, он произнес:

– Роланд убежден, что любые его поступки оправданы. Впрочем, как и все фейри. Как и я сам – большую часть времени. Но не все можно оправдать.

Меня удивила его откровенность. Я чуть крепче сжала его руку, и, к моему изумлению, он накрыл мою ладонь своей. Его пальцы были теплыми, чуть шероховатыми от мозолей.

– Ты не хочешь причинять боль людям, – выдохнула я, не в силах скрыть удивление.

– Не стоит говорить об этом так, будто это откровение.

– Я не удивлена, просто… – я запнулась, а затем честно признала: – Ладно, удивлена.

Он коротко, почти грубовато рассмеялся:

– Ценю твою прямоту.

– Я удивлена не конкретно тобой, – поспешила я добавить, но его приподнятые брови сказали, что он мне не верит. – Ладно, возможно, и тобой тоже. Но в Мистей я видела слишком мало сострадания. По всем слухам, ты хладнокровный шпион и убийца, способный на любое преступление ради короля.

– А по всем слухам, люди – грязные, невежественные и никчемные создания, – невозмутимо заметил он. Я нахмурилась, но он лишь улыбнулся. – Значит ли это, что слухи правдивы?

– Хороший аргумент.

Мы смотрели друг на друга, застыв в каком-то странном, хрупком моменте.

Я не знаю, почему сделала то, что сделала дальше. Я просто знала, что так будет правильно.

Развернувшись к нему, я убрала руку с его предплечья. Он медлил, словно нехотя отпуская меня.

– Думаю, тебе стоит научиться танцевать, как люди.

Каллен вскинул брови.

– Серьезно?

– Да.

– И зачем мне это?

– Потому что балы тебе скучны. А никто не должен скучать на балу, – я посмотрела вниз, туда, где танцевали гости. Если бы я была свободна, я бы с удовольствием кружилась среди них. – Кроме того, эта грязная человеческая девчонка знает пару приемов, которые могут тебя удивить.

Он снова тихо рассмеялся – его смех прозвучал словно нечто забытое, ржавое, давно не использовавшееся. Я шагнула в сторону от балюстрады, туда, где нас не могли увидеть снизу. Он последовал за мной, двигаясь медленно, осторожно, с каким-то задумчивым намерением. У меня по спине пробежал холодок. Возможно, это чистое безумие, но я все равно подняла руки, показывая танцевальную стойку.

– Какой шаг выберем? – Его пальцы крепче сжали мою талию.

– Я научу тебя новому.

И я научила. Это не был изящный, утонченный танец, но он был живым, стремительным, полным безрассудного веселья. Мы кружились, теряя равновесие, и когда он наконец запрокинул голову и рассмеялся – по-настоящему, свободно – я засмеялась вместе с ним.

Глава 34

На следующее утро я облачила Лару в алую мантию.

– Это традиция, – пояснила она, пока я застёгивала на её шее золотую цепочку с одиноким рубином. – В день испытания все носят красное.

– Но ведь теперь уже никому нет дела, во что ты одета. Почему бы не выбрать то, что нравится тебе?

– Ты не понимаешь.

Но я понимала. При всём своём непостоянстве, жажде перемен и новых ощущений, фейри были крепко связаны со своими традициями.

В дверь постучали.

– Входите, – позвала Лара.

В комнату вошла Элоди, её бледно-голубые ладони сжимали деревянную коробку.

– Я нашла это у своей кровати, – её голос звучал отрешённо. – Я знаю, что должна передать это тебе, но не понимаю почему.

Лара взяла коробку.

– Всё в порядке. Видимо, это часть испытания.

Когда Элоди ушла, мы обе уставились на находку. Коробка была размером с мою ладонь и покрыта искусной резьбой: между витиеватыми ветвями дерева проглядывали очертания оружия. Дерево было гладким, отполированным временем – словно его держали в руках веками.

– Что ты должна с этим сделать?

Лара внимательно осмотрела коробку.

– Не уверена.

Она попыталась приподнять крышку, но тут же вскрикнула, отдёрнув руку и сунув палец в рот.

– Острые края.

Я провела пальцем по шву, вглядываясь в резьбу. Внезапно крошечный шип выскочил из древесины и впился мне в кожу.

– Видимо, нам предстоит выяснить, как её открыть.

Мы бились над этим несколько долгих минут, но безуспешно: коробка оставалась закрытой, а каждый новый укол лишь приводил к тому, что она жадно впитывала нашу кровь.

Это похоже на твою магию, подумала я, обращаясь к Кайдо, но кинжал промолчал.

Очевидно, это была не просто шкатулка, а некая головоломка. Но как же её открыть? На поверхности не было ни замка, ни каких-либо выступов, за которые можно было бы зацепиться.

Я начала надавливать на резьбу, не обращая внимания на мелкие уколы. Когда один из кинжалов поддался и утонул в древесине, внутри что-то щёлкнуло – и крышка приоткрылась.

Внутри лежали небольшой кинжал, серебряный кубок и записка.

Наполни кубок кровью у Кровавого Древа. Хорошо напои его.

Лара нахмурилась.

– Звучит не слишком обнадёживающе.

– Что такое Кровавое Древо?

– Древнейшее дерево у входа в Кровавый Дом. После восстания его пытались срубить, потом сжечь, но ничего не вышло.

– Значит, тебе нужно порезать себя там, наполнить кубок и… напоить дерево своей кровью.

Лара поморщилась.

– Я не хочу.

– Придётся. За тобой будут наблюдать, так что на этот раз я не смогу помочь.

Она смотрела на кинжал, словно на змею, готовую к укусу.

Секунды тянулись мучительно долго, и я вздохнула. Если Лара не сможет решиться, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Наполнить кубок ты должна там, – сказала я, – но, возможно, мы сможем запастись кровью заранее, чтобы потом тебе не пришлось резать себя слишком глубоко.

Я нашла маленький флакон, который легко спрятать под браслетом, скрытым под рукавом. Если Лара аккуратно смешает его содержимое с кровью, пролитой у дерева, никто ничего не заметит.

Я протянула ей кинжал, но Лара так и не взяла его. Она по-прежнему выглядела испуганной.

Что ж, возможно, я всё же могла ей помочь. Мне-то не привыкать отдавать свою кровь Кайдо.

– Это не так страшно, смотри, – я легко провела лезвием по своей руке, избегая крупных вен. Капли крови заскользили в стеклянную ёмкость. Я постаралась не морщиться от жжения. – Я помогу тебе наполнить его.

Она стиснула зубы и повторила за мной. Мы поочерёдно выдавливали кровь, вскрикивая от боли, пока флакон не наполнился. Затем перевязали раны, спрятали сосуд под браслетом Лары и направились к Кровавому Дому.

Сегодня коридор, ведущий к заброшенному дому, был хорошо освещён. Я едва узнала вход: привыкла к кромешной тьме, но сейчас помещение было залито светом.

Мрачным светом. Факелы горели багряным пламенем, отбрасывая тени на шахматный узор пола. В конце зала я разглядела массивную арку с резьбой, ведущую в Кровавый Дом. Мы прошли под ней и оказались в просторном зале с тем же шахматным узором на полу.

Каждый сантиметр серых каменных стен был покрыт изображениями Благородных Фейри, фейри-прислужников и Тварей. В пляшущем свете факелов они казались живыми.

В самом центре зала высилось огромное дерево. Его ствол был столь широк, что шестерым взрослым пришлось бы взяться за руки, чтобы обхватить его. Ветви тянулись к далёкому своду. Листьев не было, но я чувствовала: дерево живое.

За ним высилась массивная металлическая дверь, усеянная шипами. Скорее всего, она вела внутрь Кровавого Дома. Туда я приближаться не собиралась.

Кайдо довольно заурчал в моём сознании. Он был рад вернуться домой.

Я присоединилась к другим слугам в задней части зала, а Лара встала в ряд кандидатов перед деревом. Вскоре их собралось шестеро.

По сигналу они опустились на колени и рассекли ладони, позволяя крови стекать в кубки перед ними. Лара вздрогнула от боли, но открыла флакон в браслете ловко – лишь потому, что я знала о её хитрости, мне удалось заметить, что крови в её чаше оказалось больше, чем должно было быть.

Когда кубки наполнились, кандидаты поднялись на ноги и вылили свою кровь на извивающиеся корни, пробившиеся сквозь каменный пол.

Перед глазами вспыхнула тьма.

Я замерла, подумав, не потухли ли факелы, но затем пространство наполнилось слабым рубиновым сиянием. Ветви дерева теперь были усыпаны багряными листьями, а комната опустела – кандидаты и слуги исчезли.

– Смотри, – прошептало дерево.

Я вновь оказалась в хижине, где росла. Было предрассветное утро, и мой нос касался холодного стекла окна. Я видела, как отец уходит по узкой тропинке за нашим домом. Он оглянулся, но, завидев, как я машу ему крошечной ладошкой, лишь отвернулся и пошёл дальше. Что-то во мне словно сломалось.

Теперь я была в деревне, прячась за лавкой портного, пока стайка детей забрасывала меня камнями. Один из них ударил меня в лоб, из раны потекла кровь, и от боли я пришла в ярость. Я швырнула камни в ответ и закричала, когда они в страхе бросились прочь. Один из булыжников угодил девочке в голову, и я рассмеялась.

Я дралась с мальчишками во дворе школы в Тумблдауне, больше не желая ждать, когда камни полетят первыми. Они дёргали меня за волосы, били кулаками, но я била сильнее. А ещё – кусалась. Когда родители приходили за очередной моей жертвой, они шептались: «Она дикая», «Её нельзя подпускать к другим детям».

Мне было тринадцать, и я была голодна и зла. Когда мать пыталась обучить меня травничеству, я решила, что это скучно и лучше стать торговкой. Я хотела быть богатой и свободной, а не такой бедной, как она – такой, какой она сделала нас обеих.

Я кричала на парней, пристававших к Ане, а затем прыгнула на одного из них, когда он попытался схватить её. Обвила руками его шею и вцепилась зубами в ухо, пока он визжал и пытался стряхнуть меня. «Анина цепная псина», – так меня назвали в тот день, и имя прижилось.

Я смотрела на своё отражение в пруду, переполненная подростковой яростью, и желала себе смерти, чтобы жители деревни, презиравшие меня, почувствовали заслуженную вину. Желала смерти им. Желала смерти нам всем.

Я кинула камень в окно женщины, которая насмехалась над моей матерью за то, что та не смогла удержать мужа.

Дала пощёчину первому мальчишке, который попытался меня поцеловать.

Ссорилась с Аней из-за наших семей.

Лежала без сна в ту трудную ночь, когда болезнь матери подходила к концу, и ненавидела её за всё это время, потраченное на заботу, за тревоги, что росли как снежный ком, за деньги, что утекали сквозь пальцы быстрее, чем я могла их заработать.

Я злилась, кричала, лгала и проклинала всех вокруг. Каждое мерзкое дело, что я совершила, каждая тёмная мысль, что я хранила в сердце, проносились передо мной, вспыхивая и исчезая во тьме. А между этими видениями я видела дерево – древнее, безмолвное, ждущее.

Оно вкусило мою кровь, осознала я в потоке воспоминаний. Я всего лишь хотела помочь Ларе наполнить чашу, но теперь дерево наказывало меня, показывая мои грехи.

Я рыдала, когда умерла мать, кричала на невидимых фейри за то, что они не спасли её. Я ненавидела их и ту веру, что заставила мать в последние мгновения смотреть в окно, а не на меня. Веру, что заставила её ждать спасения, которое так и не пришло.

Я бежала в ужасе по болотам, слыша за спиной крики умирающих женщин. А когда обернулась, на том месте, где только что была моя лучшая подруга, не осталось ничего, кроме пустоты.

Я сжимала кинжал и угрожала первой Твари, что встретила, когда она впилась когтями в мою лодыжку. Я убивала других Тварей, когда они напали на меня в подземельях Мистей. Уничтожала их без колебаний, потому что выбор был между ними и мной. И я выбрала себя.

Я злилась на Каллена, желая ударить его, чтобы заглушить унижение, пережитое от рук Гаррика.

Я разрезала собственную кожу, чтобы накормить Кайдо.

Царапала Друстана во время близости, охваченная первобытной яростью и желанием, которым не могла найти иного выхода.

Я вонзала нож в живот Гаррика и улыбалась, глядя, как в его глазах плещется ужас. Его кровь была горячей на моих ладонях. Дыра в его горле зияла передо мной… и в тот жуткий миг я почувствовала радость.

– Смотри, – произнесло дерево, и воспоминания рассеялись.

Передо мной стояла невысокая женщина с густыми кудрями, касаясь ладонью шероховатой коры. Я. Но её губы были оскалены, а из рук струилась кровь, стекая под ноги. Так много крови… Крови, которую я уже пролила, и той, что ещё предстояло пролить. Крови, которую я способна пролить.

– Смотри.

Я посмотрела.

Все раны, оставленные прошлым, разом разверзлись внутри меня, обнажив то, что я пыталась не замечать. Я увидела себя такой, какой могла быть – жестокой, жаждущей насилия.

– Ты раскаиваешься?

Я уставилась на окровавленный призрак, отразивший мою самую темную сущность. Раскаиваюсь ли я? В драках, в той ярости, к которой я так легко прибегала, в смертях, что остались на моем пути?

За боль, причиненную матери и Ане, – да. За все остальное? Я на миг задумалась.

– Нет. Я не стану извиняться за то, что защищала себя и своих друзей.

Но разве это была вся правда?

– Я сожалею, что это доставило мне удовольствие, – призналась я, зная, что Древо поймет, о ком идет речь. О Гаррике.

– Ты наслаждалась этим? – Древо действительно звучало заинтригованно.

– Да.

– Наслаждалась ты… или это был Кайдо?

– Оба, – прошептала я.

Мои воспоминания лежали передо мной, как разорванные страницы книги, с каждым оборванным куском – боль, спрятанная между строк. Я не могла лгать самой себе. Я наслаждалась местью. Мне доставило удовольствие видеть страх в глазах Гаррика. Пусть это длилось всего мгновение – но оно было.

Признаться в этом Древу Крови было и мучительно, и освобождающе. Я больше не могла сваливать вину на Кайдо. Не могла притворяться, будто мои порывы не подчинялись мне. Все, что мне оставалось, – взглянуть правде в лицо и не отвести взгляд.

Кровавый двойник исчез. Ветки Древа вновь обнажились, а комната наполнилась фейри.

Я моргнула. Неужели это очередное наваждение? Но ничего больше не изменилось. Кандидаты замерли, уставившись на Древо расширенными глазами. Испытывали ли они свое прошлое так же, как я? Или же испытание было совсем иным, и Древо наказало лишь меня – за пролитую кровь?

Лара осела на пол. Я метнулась к ней, но она остановила меня дрожащей рукой и, пошатнувшись, поднялась на ноги.

– Думаю, всё кончено, – ее голос звучал глухо, будто она до сих пор находилась в другом мире.

Один за другим остальные кандидаты приходили в себя, вздрагивали, шатались, словно их души еще не до конца вернулись в тела. В их глазах застыло нечто темное, тягостное – след того, что им довелось увидеть.

Магия, наполнявшая это место, растаяла, исчезла, оставив нас в пыльной комнате перед древним, молчаливым Древом.

Испытание завершилось.

***

В последующие дни Лара говорила лишь одно: она видела ужасные видения. Я пыталась добиться подробностей, но она только качала головой.

– Не хочу думать об этом.

– Ты считаешь, что прошла испытание?

Она помедлила, задумавшись.

– Не знаю, – наконец призналась она. – Оно спросило, раскаиваюсь ли я… в том, что мне показало. Я сказала, что да. Думаю, это его удовлетворило, но как я могу быть уверена?

Древо было довольно? Оно испытывало кандидатов на способность к раскаянию? Это действительно можно было счесть признаком силы духа, хотя звучало нетипично для фейри. Но ведь когда-то Дом Крови принадлежал целителям – и они предпочли смерть, нежели покориться тирану. Логично, что Осколок искал в нас ту самую черту, которая когда-то определяла его Дом.

Как хорошо, что меня не испытывали.

Вскоре после этого я навестила Триану и Мод, принеся с собой горшок с овощным супом. После нашего урока жестового языка Триана отвела меня в сторону.

– Ты волнуешься? – спросила она.

– О чем? – ответила я жестами.

– О результате испытания. Если твоя госпожа провалится…

Договаривать не требовалось. Как однажды пообещала Ориана, в случае провала Лары меня либо казнят, либо сделают самой низшей прислугой.

– Она не провалится.

Но Триана выглядела не уверенной.

– Будь осторожна.

– Конечно. А ты в порядке?

– Я беспокоюсь. Ты мне дорога.

Я улыбнулась, тронутая ее заботой.

– И ты мне тоже, – ответила я и, не зная, как передать остальное жестами, заговорила вслух: – Ты очень добра, но я умею о себе позаботиться. Оставь свои тревоги тем, кто действительно в них нуждается.

Она сжала губы, провела ладонью по коротким, отрастающим волосам.

– Сегодня к нам привели новую девушку.

Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем она. Новую девушку?..

– Из борделя?

Триана грустно кивнула, подтверждая жестом у сердца.

– Да.

– Ты о ней позаботишься, – твердо сказала я. – Ты сильная женщина. Помоги ей исцелиться, а я обещаю, что буду в безопасности.

Слезинка скользнула по ее щеке, когда она обняла меня. И я вновь поразилась ее силе. Встреча с новой девушкой неизбежно напомнит ей о собственных страданиях, но даже в этом вихре эмоций она нашла время сказать мне, что я ей небезразлична. Потому что мы были друзьями.

Я размышляла об этом, поднимаясь по лестнице. В человеческом мире у меня была только одна подруга – Аня. А здесь, за какие-то шесть месяцев, у меня появилось больше друзей: Лара, Эйден, Триана, Мод, Элоди. И даже тот танец с Калленом, наш смех… Это было похоже на обретение твердой почвы там, где прежде был лишь зыбкий, предательский ил. Возможно, со временем мы могли бы стать друзьями, если бы не надвигающееся восстание Друстана. Оно начнется в промежутке между окончанием испытаний и Самайном.

Можно ли было считать Друстана другом? Что-то внутри меня восставало против этой мысли. Он стал для меня куда большим, даже если я никогда не решалась дать ему это понять.

Я остановилась.

А что, если сказать?

Встреча с Кровавым Древом стала для меня очищением. Казалось, будто старые раны разорвали вновь, чтобы выпустить яд, а затем их перебинтовали так, чтобы они могли зажить правильно. Это было тяжело, но, с тех пор как я взглянула правде в глаза, я стала спать лучше.

А если посмотреть правде в глаза и сейчас?

Я заботилась о Друстане. Я хотела быть с ним. Открыто, без страха. В мире, который он собирался построить, мы могли бы быть вместе.

Я скажу ему.

Не сегодня – впереди было слишком много хлопот перед балом, на котором объявят результаты. Но после… Я загоню его в нашу тайную комнату, возьму его лицо в ладони и скажу ему всё.

Глава 35

Бальное платье Лары было настоящим шедевром.

Нежные юбки цвета вечнозелёного леса парили над пышными нижними юбками, шелестевшими при каждом её шаге. По ткани рассыпался затейливый узор из крошечных деревьев и зверей – целый лес в миниатюре. Искры сапфиров отражались в невидимых прудах, рубины и бриллианты собирались в крошечные полевые цветы. А её шлейф – водопад голубого шелка – струился позади, словно живая вода.

Я любовалась собственной работой, удовлетворённо оглядывая её сложную плетёную причёску. Мне понадобилось шесть месяцев, но теперь я была настоящей мастерицей в укладке волос и макияже. Никогда бы не подумала, что мне это под силу – да что там, что мне это вообще может нравиться, – но вот оно, доказательство. Я гордилась собой.

Лара улыбнулась мне в зеркало, но я видела, как она нервничает.

– Ты выглядишь великолепно, – заверила я её.

– Но буду ли я оценена как великолепная?

Я опустилась перед ней на колени, и мои юбки рассыпались вокруг. Мой наряд был полной противоположностью её платью – воздушное, лёгкое облако ткани, голубая юбка, покрытая мерцающим слоем, из-за которого цвет казался переливчатым, как водная гладь. По нему случайными островками разбегались тёмно-зелёные узоры, словно клочки суши посреди стремительной реки. Никогда в жизни я не чувствовала себя так прекрасно.

Я сжала её ладони, глядя на неё снизу вверх с уважением и теплотой.

– Ты справишься. Ты прошла все испытания.

– Только потому, что ты помогла мне.

– Это неважно. Важно только то, что в итоге ты их прошла.

– Кенна… – Она закусила губу, глядя на наши сцепленные пальцы. – Я бы не справилась без тебя.

– Думаю, справилась бы, – мягко возразила я. – Ты сильнее, чем думаешь.

– А если бы я провалилась? Если бы попробовала и не смогла? Иногда я сомневаюсь, заслуживаю ли я победу.

Заслуживает ли она жить – вот что она действительно имела в виду.

– Ты заслуживаешь всё, – твёрдо сказала я. – Ты не такая, как остальные, и это не плохо. Ты добрая. У тебя есть сердце. Фейри вроде Гаррика и Маркаса хороши в состязаниях, но они не делают этот мир лучше. А ты сможешь.

Когда король Осрик будет свергнут, для Лары найдётся место с её состраданием.

– Ты хорошая подруга, – она сжала мои руки, прежде чем выпустить их. – Ах, чуть не забыла – у меня есть кое-что для тебя.

Я застыла в изумлении, когда она вынула из ящика огромный изумрудный кулон и вложила мне в ладонь.

– Я не могу это принять. Это слишком дорого. Я всего лишь служанка.

– Ты не «всего лишь», – возразила она. – И, если вернёшь мне, я брошу его в огонь. Просто возьми.

Камень был совершенен – округлый, с фасетками, мерцающими в свете. На обратной стороне изысканной золотой оправы были выгравированы четыре простые слова: Для моей лучшей подруги.

Изумруд расплылся перед глазами за пеленой слёз.

– Спасибо.

– О, прекрати, – фыркнула она, задирая подбородок и прижимая пальцы к уголкам глаз, будто пыталась не дать слезам пролиться. – Ещё заставишь меня расплакаться, а тогда придётся заново накладывать макияж, и мы опоздаем к ужину.

Я рассмеялась и спрятала кулон в потайной карман юбки. Когда-нибудь я буду носить его с гордостью, чтобы весь мир мог видеть.

Лучшая подруга.

Я не называла так никого со дня смерти Ани. Я по-прежнему скорбела по ней. Но, несмотря на это, жизнь продолжала идти вперёд. Я встретила новых людей, пережила немыслимые события и… каким-то чудом, среди страха и угнетения при дворе, обрела ещё одну лучшую подругу. Человека, которого могло любить моё израненное сердце.

***

Бал проводился в тронном зале, потому что Осколки были слишком драгоценны, чтобы собирать их где-либо ещё, кроме этого, тщательно защищённого места. Это было исключительное событие – присутствовали лишь кандидаты и самые важные семьи каждого дома. Главы домов и Каллен сидели на возвышении рядом с королём Осриком, облачённые в самые роскошные наряды. Собравшиеся внизу сверкали не менее ярко: драгоценные камни переливались в волосах, на ушах, пальцах и ножнах декоративных мечей.

Я едва сдерживалась, чтобы не разинуть рот от восторга перед этим великолепием. Стеклянные шары, внутри которых танцевали пикси, парили над головами, а другие пикси исполняли в воздухе сложные фигуры, так что весь зал мерцал, словно пчелиный улей. Одурманивающие своей грацией сильфы и водные нимфы кружились среди жонглёров огнём. Даже серебряные стены подрагивали от магии, словно захваченные в плен радуги, отчаянно пытавшиеся вырваться на свободу.

Затем Осрик поднял руки – и зал исчез.

Мы оказались посреди цветущего луга, окружённые стрекотанием насекомых и щебетом птиц. Вдали высились заснеженные пики, а у моих ног склоняли свои тяжёлые головы благоухающие цветы. Ароматы кружили голову, а солнце согревало кожу мягким теплом.

Небо стремительно менялось – от рассветного золота к полуденной синеве, затем к багровым краскам заката и, наконец, к насыщенной черноте ночи. Я едва успела восхититься этим зрелищем, как взрывы цвета озарили тьму, рассыпаясь звёздным дождём. Каждому всполоху радостно восклицали, а падающие искры звенели, словно стеклянные капли.

Мир перевернулся. Теперь я стояла на облаке, а земля нависала надо мной, будто далёкий лоскутный потолок. Затем я падала – ветер хлестал лицо, и я с трудом сдерживала крик. Когда мне показалось, что я вот-вот разобьюсь о каменные утёсы, всё вновь изменилось.

Мы оказались под водой, на серебристом морском дне среди леса из водорослей. Вокруг струились течения, стаи сверкающих рыб касались кончиками плавников моих пальцев. Над нами пронеслась огромная тень, заслонив свет далёкого солнца.

А затем – снова тронный зал.

Сердце бешено колотилось. Я знала, что магия Иллюзии может заставить видеть и слышать то, чего нет, но не представляла, что видения будут настолько реальными. Что я буду чувствовать их на себе.

Эйден рассмеялся, заметив моё выражение.

– Я бы сказал, что к этому можно привыкнуть, но нет.

После представления заиграла музыка – неземная симфония, исполняемая невидимыми музыкантами. Мы с Эйденом наблюдали за танцами, негромко сплетничая и восхищаясь грацией Эдрика и Лары.

Но чем дальше шёл бал, тем сильнее я чувствовала беспокойство. Было жестоко заставлять кандидатов так долго ждать результатов. Если даже у меня под ложечкой сосало от нервов, что же чувствовала Лара? Впрочем, никто бы не догадался об этом, глядя на неё. Эйден же то и дело дёргал воротник своего бархатного оранжевого камзола, явно нервничая.

Наконец, незадолго до полуночи, Осрик хлопнул в ладони. Я затаила дыхание, а сердце заколотилось ещё быстрее. Всё движение в зале прекратилось – фейри обернулись к королю.

– Принесите Осколки, – приказал он.

Впервые я должна была увидеть камни, которым поклонялись фейри – самые могущественные артефакты в мире.

Как только главы домов и несколько дворян внесли их в зал, воздух наполнился энергией. Мурашки побежали по коже, а лёгкая вибрация отозвалась в подошвах ног.

Они были прекрасны. Каждый – размером с ладонь, гладкий с одной стороны и неровный с другой, словно когда-то все они были частью единой сферы. Но магия, бурлящая внутри каждого кристалла, различалась. В Осколке Друстана плясало пламя, тогда как в камне Орианы бушевал водоворот из воды, листьев и земли. Осколки Пустоты и Света были, соответственно, чёрными как бездна и ослепительно сияющими. А Осколок Иллюзии, который несла одна из благородных дам, переливался тысячами радужных оттенков.

Последний же был насыщенного красного цвета. Лорд Иллюзий, державший его, с трудом шёл вперёд, морщась от боли, а из его ладоней струилась кровь.

Ему не предназначено держать его, – раздался в голове голос Кайдо.

Похоже, как и все артефакты Крови, этот Осколок не терпел чужого прикосновения.

Носители установили камни на шесть золотых подставок, окружавших центр зала. Как только последний занял своё место, каждый из Осколков засиял, и их лучи соединились в одной точке. Магический удар ударил мне в грудь, волосы взметнулись от внезапного порыва ветра. Там, где встречались лучи, возник вихрь энергии, взметнувшийся к самому потолку.

В зале воцарилась благоговейная тишина, пока Осрик начинал свою речь.

– Давным-давно, за звёздами, шла великая война между богами другого мира. Когда битва закончилась, в живых осталось лишь шестеро – раненные, умирающие. Чтобы сохранить память о своём мире, они вложили магию в кристаллы. Эти Осколки упали с небес на нашу землю, и, высвободившись, их сила создала новый мир. Магия выбрала фейри, привлечённая нашей красотой и мощью, и так возникли шесть домов, олицетворяющих шесть великих сил.

Отсутствие шестого дома ощущалось как зияющая пустота во вселенной. Кроваво-красный свет смешивался с остальными, но ничто не удерживало его в этом зале.

– Теперь Осколки решат, кто из фейри достоин силы, кто – нет, а кто заслуживает только смерти, – произнёс король.

По линии роста волос Лары проступил пот, а её пальцы сжались на юбке, безнадёжно смяв искусную вышивку.

– Выйдите вперёд, кандидаты, – приказал Осрик.

Шестеро выживших кандидатов выстроились перед ним, а позади них бушевал магический вихрь. Волосы и одежда развевались в неведомом ветре.

– Вы войдёте в объединённую магию по одному. Когда выйдете на другой стороне, вы либо станете бессмертными… либо погибнете. Если вы выживете, у вас появится магия… или нет. Мистей не нуждается в слабых. – Он хлопнул в ладони. – Да начнется суд.

Кандидаты стояли в порядке, как сидели за столом: Маркас, Карисса, Эдрик, Талфрин, Лара и Уна.

Маркас вглядывался в вихрь, не решаясь сделать ни шага.

Уна бросила на него презрительный взгляд и, не дожидаясь, шагнула вперёд.

– Я пойду первой.

С вихрем стало что-то происходить – он усилился, краски стали ярче. Не раздумывая, Уна вошла в столп магии.

Спустя мгновение она вышла, улыбаясь.

– Уна признана достойной, – объявил король. – Да принесёт она славу Дому Пустоты и моему королевству.

Как только Уна вышла из круга, темная магия рассеялась – вероятно, теперь её сила подчинялась защитным чарам тронного зала. Она присоединилась к ликующим аристократам Дома Пустоты, а Маркас глубоко вдохнул и шагнул вперёд. Магический вихрь завихрился ещё сильнее, поглотив его, и я поймала себя на мысли, что надеюсь – он не вернётся.

Но он вышел, смеясь, окутанный переливающимся, как опал, светом. Я подавила разочарование, пока король повторял привычные слова о чести для его дома и королевства.

Может быть, испытание вовсе не было испытанием, а всего лишь странной шуткой Осколков. Маркас показал достойные результаты, но далеко не во всех испытаниях. Даже Уна, вероятно, провалила Огненное.

Воодушевлённая успехом остальных, Карисса встряхнула огненно-рыжими волосами, подмигнула Талфрину и с улыбкой шагнула в магию. Спустя мгновение она вышла… но что-то было не так. Её тело казалось слишком расслабленным, глаза были пустыми. Она осела на пол и больше не пошевелилась.