Текст книги "Слуга Земли"

Автор книги: Сара Хоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Мне было неловко выдавать Ларины тайны, но на кону стояло больше, чем наша дружба. Кроме того, если Селвин действительно хотел изменить Мистей, разве он не должен был получить такой шанс?

Глаза Друстана слегка прищурились – он обдумывал возможности.

– Все это время я ломал голову, как склонить Дом Земли к нашей стороне, и даже не подумал о нем.

– Он не заговорит от имени всего Дома. Ориана слишком давно придерживается политики нейтралитета, а Лара боится ослушаться мать или короля. Но, возможно, Селвин сможет убедить их лучше, чем я.

– Я поговорю с ним. Как бы холодна ни была Ориана, она любит сына. Он может оказаться убедительным союзником.

Я не показала этого, но гордилась, что он прислушался ко мне.

– Я сообщу, если узнаю что-то еще.

Его голос остановил меня, когда я уже была у двери.

– Уходишь так быстро?

Я глубоко вздохнула и обернулась.

– А зачем мне оставаться? Я сказала, что хотела. К тому же, тебе не стоит заставлять своих спутниц ждать.

Он рассмеялся, и мои щеки вспыхнули.

– Ну, Кенна, мне кажется, ты снова ревнуешь.

– С чего бы?

Он двинулся ко мне, словно охотник, загоняющий добычу.

– Потому что ты хочешь меня.

Мое сердце бешено забилось, но я окинула его ленивым взглядом и пожала плечами.

– Возможно, ты меня развлекаешь.

Его смех эхом разнесся по комнате. Он резко схватил меня за плечи и притянул к себе.

– Любопытное ощущение.

– Какое? – я пыталась сохранить самообладание, но его близость, его тепло…

– Быть объектом ревности. Фейри редко испытывают ее. Мы живем так долго, что сильные чувства быстро угасают. А люди… люди чувствуют слишком ярко, – его голос охрип. – Это опьяняет.

– Я не ревную.

– Ты увидела меня с другими и теперь холодна ко мне.

– Я не холодна. Просто у меня есть дела.

Его руки медленно скользнули по моим плечам вниз, оставляя за собой дорожку мурашек.

– А если я скажу, что ухаживаю за ними только ради преданности? Чтобы привлечь их на свою сторону?

– У меня все равно есть дела.

Его ладони опустились ниже, обхватили мои ягодицы, притягивая меня к нему.

– Мне нравится, когда ты холодна, – прошептал он. – Но еще больше мне нравится, когда ты горишь.

Глава 32

В последующие недели я больше не слышала о попытках Друстана убедить Селвина присоединиться к нему. Однако принц Огня сдержал своё слово. Мы встречались в нашей комнате каждые несколько дней, и каждый раз он заставлял меня гореть.

Остальное время я проводила, сопровождая Лару на приёмах и исполняя свои обычные обязанности. Никто не знал, в чём именно будет заключаться Испытание Крови, ведь главы дома, который мог бы направить его проведение, не существовало. Шпионаж не дал бы мне никакой пользы – сам Осколок Крови каким-то образом должен был направлять кандидатов.

При мысли о том, насколько могущественны эти Осколки, по коже пробегал холод. Это ведь всего лишь застывший камень, насыщенный магией… но как холодный камень мог даровать видения? Как он мог проводить испытания? Неудивительно, что фейри поклонялись Осколкам, словно богам так же, как люди поклонялись самим фейри.

По ночам, в самые тихие, самые тёмные часы, я думала о Гаррике. Его убийство было оправданным, но я не могла забыть, как это произошло. Лезвие скользнуло в него так плавно, прежде чем я повернула его, как жестокий палач. Мне понравилось, как он смотрел на меня с ужасом, какого я никогда не видела прежде. Это сделало меня сильной.

Кайдо оставался безмолвным в такие ночи, позволяя мне бороться с виной в одиночестве. Он не мог испытывать вины, напоминала я себе, когда злилась из-за его молчания. Что бы ни наполняло этот кинжал странным сознанием, оно не знало сомнений и с готовностью убило бы снова.

В каком-то смысле моя вина приносила мне облегчение. Я не была чудовищем.

Вскоре наступило летнее солнцестояние – последний праздник перед Испытанием Крови. В коридорах развесили зеркала, отражающие свет факелов, так что каждый проход сиял, словно полдень. Среди зеркал располагались молочные кристаллы и верёвки из алмазов. Праздник был священным для Дома Света, поэтому церемония проходила во внутреннем дворе их наземного дворца. День выдался солнечным и тёплым, небо растянулось над нами безоблачным сводом. Осколки стекла после недавнего испытания были убраны, а мраморный пол очищен до ослепительной белизны. В центре двора стоял мраморный блок, окружённый кольцом гигантских кристаллических менгиров.

Я принесла вино для Лары и себя, и мы вместе пили, наблюдая за происходящим. Лара никогда прежде не бывала на этом празднике, и ей, как и мне, было интересно, что нас ждёт.

Вино было почти прозрачным, лишь с лёгким золотистым оттенком. Я ожидала, что оно вызовет во мне то же тёплое головокружительное удовольствие, как и другие вина фейри, но оно, напротив, сосредоточило меня. Взор стал ясным, сердце билось ровно, а вместо томного удовольствия, как от Огненного вина, или лёгкости, как от напитков Дома Земли, в груди начала копиться холодная ярость.

Остальные гости, облачённые в белое, выпили, и улыбки начали исчезать с их лиц. Разговоры постепенно стихли. Когда принц Роланд вышел в центр круга, напряжение возросло настолько, что у меня выступил холодный пот.

– Добро пожаловать, – произнёс он, держа в руке кристальный кинжал. – Летнее солнцестояние, самый длинный день в году, даёт нам возможность пролить свет на самые тёмные уголки. Только столкнувшись со своими преступлениями, мы можем очиститься.

Это не предвещало ничего хорошего.

Король Осрик наблюдал за происходящим с трона на краю двора. Его улыбка была ещё более тревожной, чем напряжённые выражения лиц окружающих. Он хлопнул в ладони.

– Да начнется суд.

Я услышала знакомый лязг цепей. Через толпу медленно продвигалась цепочка фейри и людей. Их вёл палач, которого я помнила по прежним казням, – огромный крылатый фейри-прислужник с молочно-белыми глазами и гладкой золотистой кожей, лишённой рта. В одной руке он держал конец длинной цепи, а в другой сжимал топор.

Среди заключённых были как фейри-прислужники, так и люди. Их серые лохмотья не скрывали закованных рук. Они шли, опустив головы. Когда первый из них достиг края каменного круга, вереница остановилась, и узники опустились на колени. Я вздрогнула, когда палач поднял топор и обрушил его на звено цепи, отделив первого пленника от остальных.

– Встань, – приказал Роланд.

Заключённая поднялась. Это была девушка-человек, худощавая, с тёмными, спутанными волосами, слишком похожими на мои собственные и волосы моей матери. Ей едва исполнилось шестнадцать, но в её взгляде не осталось жизни. Изорванные одежды открывали спину, исполосованную шрамами.

– Ты обвиняешься в попытке сбежать от своих обязанностей. Сознаёшь ли вину? – Он прекрасно знал, что она не может говорить. Когда та осталась безмолвна, он щёлкнул пальцами. – Как угодно.

Палач рывком опустил её на колени перед мраморным блоком. Девушка безмолвно положила голову на гладкую поверхность. В следующий миг топор опустился, и её голова покатилась по камню.

Я прикусила губу, сдерживая крик, когда кровь заструилась вниз, собираясь у её безжизненного тела. Двое воздушных фейри с длинными пальцами и тонкими крыльями бесшумно подхватили тело и унесли прочь. За ними остался алый след.

Что-то было не так с моей реакцией. Я знала, что это ужасно, но мои эмоции были приглушены; даже шок ощущался словно издалека. Вино словно отрезало меня от самой себя.

Роланд щёлкнул пальцами, и палач освободил второго узника – приземистого фейри-прислужника. Тёмная, звёздная кожа выдавала в нём Вечного духа, подобных Эйдену.

– Ты обвиняешься в краже украшения у гостя из другого Дома. Сознаёшь ли вину?

– Я не делал этого, мой принц, – прошептал тот, но в голосе его не было уверенности.

Палач резко поставил его на колени перед блоком и вытянул руку на мрамор. Узник дёрнулся, но воздушный фейри прижал его руку. Топор опустился, и кисть, отделённая от тела, рухнула на камень. Фейри закричал, алые капли хлынули из раны.

Я бросила взгляд в сторону делегации Пустоты, пытаясь понять, что чувствует Каллен, наблюдая, как один из его подданных подвергается наказанию со стороны Дома Света. Он угрюмо смотрел на спутника, которого волокли прочь, казался спокойным – за исключением сжатой в кулак руки. Было что-то неестественное, почти противоестественное в его облачении – тунике белоснежного цвета, подобной облаку. Его тёмные, словно ночь, волосы и глаза цвета полуночи не гармонировали с этой одеждой, и у меня возникло тревожное ощущение, будто передо мной хищник, закутанный в шкуру оленя.

Наказания и казни продолжались.

Преступники были ворами, беглецами и теми, кто осмелился проявить неуважение к Благородным Фейри. Тем, кто позволял себе дурно отзываться о них, Роланд вырезал языки своим кристальным кинжалом. А уличённым в шпионаже в пользу другого дома выжигали глаза. Фейри-прислужники исцелялись быстрее людей, но их раны были слишком серьёзны, чтобы восстановиться полностью; они оставались изувеченными до конца своих дней. Вскоре мраморный пол меж каменных глыб окрасился в кроваво-красный цвет, но казни не прекращались.

Единственная передышка настала спустя час, когда всем присутствующим раздали ещё по бокалу вина. С каждым глотком я чувствовала, как напряжение улетучивается, мысли становятся яснее, а зрение обостряется. Я видела мельчайшие трещинки в мраморе, переливы граней кристального ножа и каждую каплю крови. И чем больше я пила, тем сильнее отдалялась от происходящего, пока не стала наблюдать за расправами с холодной, непоколебимой праведностью.

Да, они заслужили это наказание.

Когда настала очередь Благородных Фейри, вывели пятерых. Я задумалась, не постигнет ли их такая же участь – ведь даже бессмертные фейри не могли полностью восстановить утраченные части тела. Лара рассказывала мне, что, если конечность удастся пришить, рана затянется, но создать из ничего новое тело невозможно.

Клинок Роланда сверкал в солнечных лучах. Его губы тронула насмешливая улыбка, когда вперёд вывели первую осуждённую.

– Нелда из Дома Земли, – произнёс он. – Ты обвиняешься в том, что осмелилась дурно отзываться о короле Осрике. Признаёшь ли ты свою вину?

Нелда покачала головой.

Я никогда прежде не видела её в Доме Земли. Впрочем, я знала далеко не всех Благородных Фейри. Я повернулась к Ларе:

– Ты её знаешь?

– Незначительная особа, – ответила она равнодушным тоном. – Но Ориана будет в ярости.

Стражник отвёл Нелду в центр круга, но не заставил её преклонить колени. Вместо этого он оставил её стоять перед алтарём, а сам отошёл за каменные глыбы. Роланд поднял руки, и кристаллы начали светиться. Он направил в них солнечный свет, и с каждой секундой сияние усиливалось. Лучи сошлись в одной точке.

Нелда закричала.

Я зажмурилась от ослепительной вспышки. Когда зрение прояснилось, её изуродованное тело уже валялось на земле. Сквозь грудь зияла дымящаяся дыра.

Её останки унесли, а на её место вывели следующего осуждённого.

Все пятеро были обвинены в том, что осмелились злословить о короле. И каждого казнили тем же способом. Роланд демонстрировал свою магию, а не просто мастерство владения клинком.

Воздух наполнился запахом крови и палёной плоти. Всё происходящее было ужасно – от невозмутимого выражения лица Лары до багровых пятен, растёкшихся по двору. Но и этот ужас ощущался отстранённо, словно между ним и моей душой стояла невидимая преграда. Часть меня, которая хотела кричать и протестовать, оказалась заперта в этом стеклянном саркофаге.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнула.

Скоро всё закончится. Совсем скоро.

Последним вывели фейри, которую я узнала. Это была та самая дама Огня, что сидела на коленях у Друстана в зале из кварца. Её тёмно-бордовые волосы сбились в спутанные пряди, кожа испачкалась пылью и потом, а по щекам текли слёзы.

– Эдлин из Дома Огня, – произнёс Роланд. – Ты обвиняешься в заговоре против короля и подстрекательстве к мятежу.

В толпе Благородных Фейри прокатился ропот, но Друстан оставался невозмутим. Он скрестил руки на груди, туника простого белого цвета подчёркивала его мощную фигуру.

– Признаёшь ли ты свою вину? – спросил Роланд.

– Да. – Эдлин упала на колени. – Прошу, умоляю… Я не знала…

– Чего именно ты не знала?

– Вы пощадите меня, если я скажу правду? – обратилась она к королю Осрику.

– Это зависит от того, что ты скажешь.

Эдлин бросила виноватый взгляд на Друстана.

– Принц Огня велел мне поговорить с дамами Иллюзии. У меня не было выбора.

Толпа загудела. Друстан лишь лениво приподнял бровь, выглядя скорее развлечённым, чем обеспокоенным.

Тревога вспыхнула во мне, сотрясая стены, державшие мои эмоции в плену. Всё будет хорошо, убеждала я себя. Друстан – принц, а значит, его слово весомее обвинений незначительной фейри.

Но страх не отступал. Он разрастался, пробивая трещины в моей броне, и ужас возвращался. Кожа покрылась липким холодным потом, а кровь, растёкшаяся по мрамору, казалась чересчур ярко-алой под солнечными лучами – жадное море смерти, прилив которого не прекращался.

– Почему он велел тебе это сделать? – спросил Роланд, бросая жёсткий взгляд на Друстана.

– Он сказал, что нам нужно выяснить, насколько верен королю его собственный дом и нет ли среди них тех, кто склонен к мятежу.

– Когда состоялся этот разговор?

– На следующий день после испытания Земли, возле зала из кварца. – Эдлин сжала руки у груди. – Пожалуйста, ваше величество… У меня не было выбора.

– Видимо, был, – заметил Осрик после долгой паузы. Эдлин уже начала расслабляться, но он продолжил: – Только выбор труса. Ты могла бы сообщить мне о приказе принца Друстана, прежде чем его исполнить.

Эдлин разрыдалась.

– Он мой принц…

– А я твой король. Твоя преданность прежде всего принадлежит мне.

Осрик постучал пальцами по подлокотнику трона.

– Проверим правдивость её слов. – Он жестом указал Роланду.

– Принц Друстан из Дома Огня, – объявил тот. – Ты обвиняешься в заговоре против короля и подстрекательстве к мятежу.

Паника наконец прорвала стеклянную стену, возведённую вином, и вместе с ней рухнула моя притуплённая бесчувственность. Я смотрела, судорожно теребя ткань юбки, как Друстан вышел в центр каменного круга и встал рядом с Эдлин, которая всё ещё стояла на коленях, умоляюще подняв лицо.

На его боку висела рапира с золотой рукоятью, вспыхивавшей в солнечных лучах, и моё сердце забилось чаще, когда он расстегнул пояс с оружием и положил его на землю. Жест капитуляции? Затем он выпрямился, раскинув руки, и посмотрел прямо на трон.

– Так вот как вы обращаетесь с принцем, Ваше Величество? Подвергаете суду, опираясь на слова незначительной дворянки?

– Это серьёзное обвинение, – ответил Осрик, прищурив глаза. В воздухе вокруг него дрожало марево, словно пространство над его пальцами, ритмично постукивавшими по подлокотнику трона, искривлялось под невидимой силой. – С какой стати ей лгать?

– Она труслива и боится за свою жизнь. – Слова Друстана прозвучали, как удар хлыста, и Эдлин вздрогнула. – А если вы спрашиваете, почему она решила обвинить именно меня, – он бросил на неё презрительный взгляд, – думаю, причина в том, что я давно не навещал её постель. Она чувствовала себя отвергнутой.

Эдлин была его любовницей?

– Нет, – всхлипнула она. – Ты сам велел мне это сделать.

Друстан проигнорировал её, снова обратившись к принцу Роланду и королю Осрику.

– Она указала, где и когда ты говорил с ней, – заметил Роланд, явно не веря в его оправдания.

– Она солгала. Я никогда не был с ней наедине. В тот момент рядом находилась леди Гвенейра из Дома Света, она может это подтвердить. Кроме того, мои слуги могут засвидетельствовать, где я был до и после той встречи.

Из толпы выступила та самая леди Света, с которой он тогда кокетничал. Она была безмятежно красива: утонченная фигура, коротко подстриженные каштановые волосы – для фейри такая стрижка была необычной, но ей удивительно шла. Поклонившись королю, она заговорила спокойным, ясным голосом:

– Это правда, мой король. Я была там. Мы говорили только о испытаниях и последних модных тенденциях.

Роланд и Осрик, казалось, опешили от её слов. А я наконец вспомнила, где прежде слышала этот голос. В тот день в библиотеке третьим заговорщиком была леди Гвенейра. Она работала с Друстаном и Лотаром.

Эдлин в отчаянии переводила взгляд с Друстана на Гвенейру.

– Она врёт!

– Молчать, – резко осадил её Роланд. Он посмотрел на Осрика, и впервые на его лице появилось выражение сомнения. – Леди Гвенейра моя кузина, – сказал он королю. – Её репутация безупречна, и она никогда не лгала мне.

О, если бы он только знал.

Гвенейра опустила ресницы, лукаво улыбнувшись:

– Благодарю, кузен. Ты должен знать ещё и то, что среди дам у леди Эдлин давно сложилась репутация… неуравновешенной.

С этим убийственным приговором она вернулась на своё место в толпе.

– Ты дрянь! – закричала Эдлин ей вслед.

Роланд ударил её по лицу, сбив на землю. По виску стекала кровь.

Он снова повернулся к Друстану, но теперь в его взгляде мелькала тень сомнения.

– Даже если она солгала о вашем разговоре, почему бы ей замышлять заговор против короля без твоего ведома?

Друстан пожал плечами:

– Потому что она глупа? Потому что ненавидит своё положение второстепенной дворянки и жаждет власти? Кто может понять, что движет преступниками?

– Она из твоего Дома. Ты отвечаешь за её поступки.

– Я отвечаю за каждую женщину, которая совершает безрассудные поступки из-за ревности?

Его холодные слова заставили меня вздрогнуть. У его ног Эдлин громко разрыдалась. Я с усилием подавила в себе сочувствие – она сама навлекла это на себя, предав восстание.

– В последнее время у меня была другая любовница, – продолжил Друстан, – и Эдлин не понравилось оказаться на втором месте. Я не удивлён, что она взбесилась. Она всегда была ревнивой.

Моё сердце болезненно сжалось. Он говорил обо мне.

Только один фейри взглянул на меня – Каллен. В его глазах мелькнуло нечто похожее на жалость. Я встретила его взгляд, заставляя себя казаться безразличной.

Каллен отвернулся.

Друстан должен был так поступить, убеждала я себя. Он рисковал не только собственной жизнью, но и будущим всего дела, которому служил. Он обязан был играть роль беспечного принца, который берет себе любовниц и безжалостно бросает их, который переходит от одной женщины к другой, не заботясь о их чувствах. Лучше так, чем если бы Осрик догадался, кем он является на самом деле.

– Леди Эдлин всегда была известна излишней эмоциональностью, ваше величество, – неожиданно вмешался Эдрик, представитель Дома Огня. Сделав шаг вперёд, он почтительно поклонился. – В нашем Доме никого не удивит, если она предала Друстана из-за обиды.

– Она предала меня, – спокойно поправил его король Осрик.

– Не хотел нанести вам оскорбления, мой король, – Эдрик склонил голову. – Но она предала сперва вас, а затем и Друстана, когда попыталась втянуть его в свои преступления. Я готов поклясться своей жизнью в верности и чести принца Друстана. Он бы никогда на это не пошёл.

Из толпы послышались одобрительные голоса других фейри Огня.

Роланд и Осрик явно колебались перед лицом столь единодушного мнения.

– Хорошо, – наконец сказал Осрик. – Принц Друстан, обвинение снимается. Пока что.

Я выдохнула с облегчением. Друстан склонился в поклоне.

– Я живу, чтобы служить вам, мой король.

Он поднял меч и вышел из круга казней.

Он не бросил ни единого взгляда на Эдлин, даже когда Осрик подал Роланду знак казнить её.

Она закричала, и когда ослепительный свет угас, её тело с зияющей дырой в груди рухнуло на землю. Опустевшие глаза, в которых застыла боль, смотрели вслед уходящему принцу Огня.

***

Мы были вынуждены оставаться во дворе после помилования Друстана, пить вино – на этот раз обычное красное – и вести непринужденные разговоры, словно не стояли по колено в озере крови. Когда наконец удалось ускользнуть, солнце уже клонилось к закату, а подол моего белого платья был пропитан багрянцем.

Лара сразу отправилась домой, но меня разрывали беспокойство и гнев – слишком сильные, чтобы просто уйти. Я металась по коридорам в застывшем от крови платье, сжимая кулаки так крепко, что начинали болеть кости.

Наверное, я надеялась, что Друстан сам меня найдет.

На пятый раз, проходя мимо рампы, ведущей к Дому Огня, я увидела его. Он стоял, привалившись к стене, все еще в одежде, в которой встречал солнцестояние. Его рыжие волосы резко выделялись на фоне светлой ткани. Он протянул мне руку, и, несмотря на обиду и злость, я вложила в нее свою ладонь.

В защищенной чарами комнате мы разошлись: он направился к столу, а я опустилась на диван.

– Жаль, что тебе пришлось это видеть, – сказал он.

Он достал из ящика графин, налил в два бокала вино. Я молча взяла свой.

– Ты должна понять…

– Что? – Вино согревало горло. Было так заманчиво осушить бокал и попросить еще, но нет. Заглушить этот момент – значит сбежать от него. А я уже слишком много выпила сегодня.

– Я готовил это восстание десятилетиями, – сказал Друстан. В его пальцах вспыхнул огонь. – Десятилетия союзов, исследований, планов, и вдруг все это могло рухнуть за несколько недель до конца из-за одного из моих людей… – Он покачал головой, и пламя исчезло. – Я должен был сказать все, что могло заставить их поверить мне.

– Я понимаю, – тихо сказала я, перебирая складки платья. Подол, затвердевший от крови, неприятно скребся о мои босоножки. – Но Эдлин… Ты унизил ее. Назвал ревнивой, чересчур эмоциональной.

Как и меня.

Друстан, похоже, не уловил этой параллели. Он лишь пожал плечами:

– Так и было. Мы спали вместе, это правда. Она не ценила моего безразличия.

Я прикусила губу.

– То, что ты сказал о ней, было жестоко.

Я до сих пор слышала ее плач. И тот последний, ужасный крик.

– То, что сделала она, было хуже. – Он опустился передо мной на колени, его голос стал напряженным, взгляд пылал убежденностью. – Кенна, в этом восстании – надежды тысяч людей. Она могла разрушить все, лишь бы спасти свою жизнь. Она обрекла бы нас всех на смерть.

Он убрал прядь волос с моего лица.

– Я не боюсь умереть за это. Никто из тех, кто рядом со мной, не боится. Но я не позволю себе умереть, пока у меня есть шанс что-то изменить.

Я кивнула, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

Он мягко поцеловал меня.

– Ты куда храбрее, чем Эдлин, – пробормотал он у моих губ.

Я нахмурилась.

– Это не…

Но он уже жадно целовал меня, и я снова уступила, как всегда. Схватилась за его плечи, притянула ближе, обвила его бедрами, словно так могла сделать его частью себя, защитить одним лишь своим телом.

Позже, когда он двигался во мне, когда я царапала его спину и стонала от удовольствия, я позволила себе представить.

Только он и я.

Живые, целые, гордо шагающие по миру, в котором больше не правит король Осрик.

Это стоило любых жертв.

Глава 33

Накануне испытания Крови король устроил бал.

Этот бальный зал был высечен из обсидиана и усыпан драгоценными камнями. Я никогда прежде не видела столько самоцветов в одном месте – они ловили свет факелов, сплетаясь в живую радугу, отражавшуюся в вихре танцующих внизу пар.

Я наблюдала за этим зрелищем с балкона вместе с несколькими другими слугами. Этот бал был более камерным, и прислуге не позволялось выходить на танцпол. Многие фейри-прислужники воспользовались возможностью отдохнуть, но Эйден и я предпочли остаться и посмотреть на происходящее.

Он опёрся на перила, угрюмо наблюдая за Эдриком, который с лёгкостью кружил в танце с партнёрами – как мужчинами, так и женщинами.

– Он великолепен, правда? – хмуро спросил Эйден.

– Да, – согласилась я.

Эдрик был облачён в золотой камзол, а его короткий плащ был выполнен из переплетённых металлических звеньев, искусно имитирующих языки пламени.

– И на солнцестоянии он проявил немалую отвагу.

Я рассмеялась, хотя воспоминание о той ночи до сих пор причиняло боль.

– Почему ты так печален, говоря о том, какой он красивый и храбрый?

Эйден провёл пепельно-серым кончиком пальца по перилам.

– Потому что трудно день за днём смотреть на то, чего хочешь, и знать, что оно никогда не будет твоим.

Мой смех затих. Осуждать его я не могла.

Не в силах сдержаться, я вновь взглянула на Друстана. Он тоже выглядел потрясающе в медных тонах, подчёркивающих оттенок его волос. Факелы отбрасывали мерцающие отблески на его фигуру, пока он с лёгкостью вёл одну даму за другой в плавном, отточенном танце.

– Твой принц тоже красив, – заметил Эйден.

Я сжала пальцы на перилах.

– Я знаю.

После той ночи, на солнцестояние, мы не были вместе. Прошла уже неделя с лишним. Он не искал меня. Но и я не искала его.

– Он упоминал тебя.

– Что?

– В ту ночь. По крайней мере, я думаю, что речь шла о тебе.

– Ах… – Чёртово замечание. – Возможно.

Но была ли я в этом уверена? Как я могла ожидать верности от принца, который проводил со мной время лишь за закрытыми дверями? Который никогда не смог бы открыто любить меня?

Который, возможно, вообще не мог любить меня?

– И что ты почувствовала? – Эйден старался казаться равнодушным, но в его взгляде читалась забота, за которую я была ему благодарна.

Я сжала его руку.

– Скажем так, сегодня я прекрасно понимаю твоё настроение.

Мы молча наблюдали за балом ещё несколько часов, пока Эдрик не поцеловал прекрасную фейри. После этого Эйден тут же ушёл.

Когда часы пробили полночь, я осталась единственной служанкой, наблюдавшей за танцами. Я не хотела возвращаться в Дом Земли и лежать без сна, терзаясь мыслями о том, что ждёт меня завтра. Лучше было стоять здесь и с гордостью смотреть, как Лара принимает одно приглашение за другим. Она показала себя на испытаниях, и Благородные Фейри наконец начали её замечать. Я была счастлива за неё. Хотя было больно осознавать, что никто никогда не узнает, что я сделала, что принесла в жертву, кого убила ради её победы.

Позади меня раздались шаги.

Я ожидала увидеть кого-то из фейри-прислужников, но, повернувшись, застыла в изумлении.

Передо мной стоял Каллен.

На нём был тёмный, словно полночь, шёлк, усыпанный алмазными искрами. Тонкий серебряный обруч охватывал его голову, резко контрастируя с чёрными волосами.

– Привет, – сказал он.

Я моргнула, пока он неспешно приблизился, опёрся на перила рядом со мной, гораздо более непринуждённый, чем я когда-либо его видела.

– Привет, – осторожно ответила я. – Ты здесь за информацией? У меня её нет.

Он покачал головой.

– Не сегодня.

– Тогда зачем ты здесь?

Он должен был быть внизу, среди танцующих, как и прежде. Он двигался, словно жидкое серебро, лёгкий и грациозный.

– Балы мне кажутся скучными.

– Это не причина проводить время со служанкой. Тем более с человеком.

Он издал задумчивый, чуть насмешливый звук.

– «Тем более» – не то слово для тебя, Кенна.

Что это означало? Обычная фейрийская бессмыслица, но моя кожа вспыхнула жаром по причинам, которые я не хотела разбирать.

– Разве тебя не хватятся? Что, если кто-то посмотрит наверх и увидит тебя? – Общение с прислугой было не самой популярной забавой среди Благородных Фейри, за исключением, конечно, Друстана, который всегда делал то, что хотел.

Только в пустых коридорах и защищённых чарами комнатах, – напомнил мне внутренний голос. Сегодня он ни разу не взглянул наверх.

Мой взгляд снова упал на Друстана – он держал смущённую леди из Дома Земли слишком близко и что-то шептал ей на ухо. Жгучая, колючая ревность вспыхнула у меня в груди.

– Меня никто не хватится, – тихо сказал Каллен.

Я вздрогнула от его слов и с усилием отвела взгляд от Друстана, сосредоточившись на тёмном фейри рядом со мной.

– Это не может быть правдой.

Наверняка хотя бы члены его дома заботились о нём?

– Почему же нет? – Он пожал плечами – едва заметное, но полное смирения движение. – Никто не хочет смотреть на меня слишком пристально, боясь, что я либо убью их, либо предам королю. Половина двора убеждена, что я слышу их шёпот в ночи.

Я прикусила губу, вспоминая, как он исчезал в тенях.

– А ты… можешь?

Его губы дрогнули в намёке на улыбку.

– Только если этот шёпот доносится до ушей одного из моих источников.

Источников вроде меня. Я постаралась не возненавидеть себя слишком сильно за это.

– Ну а я смотрю на тебя, – тихо сказала я, позволяя своему взгляду задержаться на его лице, а затем – на широких плечах, скрытых под чёрным шёлком. Опасный фейри. И прекрасный, как и все они.

– Да, у тебя явно проблемы с инстинктом самосохранения.

– Но я ведь всё ещё жива, не так ли?

– Жива, – признал он. – Каким-то образом.

– Постараюсь не обидеться на это «каким-то образом».

Он всё ещё смотрел вниз, на танцующих, опираясь локтями о перила, но его лицо чуть повернулось ко мне. Прядь чёрных волос скользнула вперёд, и в голове промелькнула совершенно нелепая мысль – а мягкие ли у него волосы? Его губы приоткрылись, но он ничего не сказал. Я вдруг задумалась, не раздражает ли его моя дерзость, мой тон, с которым я говорила с ним как с равным.

– Это… интересно, – наконец произнёс он.

– То, что я жива? – Вдруг стало трудно подбирать слова. Его взгляд… Я не знала, что именно в нём было, но слишком остро чувствовала его на себе.

– То, что ты смотришь. То, что я… – Он прикусил язык, не договорив, затем покачал головой. – Опасность смотреть на неправильных людей, Кенна, в том, что иногда они хотят посмотреть в ответ.

По моей коже пробежал озноб. Я слишком остро ощущала его – его рост, натянутую под одеждой силу, бездонную и непостижимую глубину его глаз. Его неподвижность, угрозу, кровь его прошлого и будущего.

И странную… печаль?

– В этой ситуации неправильный человек – я или ты? – выдавила я, чувствуя, как сердце затрепетало, словно загнанный в угол зверёк.

Он выглядел удивлённым.

– Ты… – Он осёкся, затем издал едва слышный звук, смысл которого я не смогла уловить. – Какая же ты странная.

Слова были настолько нелепыми, что разорвали нарастающее напряжение. Из всех в Мистей я, пожалуй, была самой обыкновенной.

– Какой комплимент, – сухо отозвалась я, сместив вес с ноги на ногу, пытаясь стряхнуть с себя остатки странного ощущения. Я по-прежнему не понимала, зачем он вообще заговорил со мной, и это раздражало. – Так почему же ты выбрал такую странную женщину для беседы? Почему не продолжаешь плести свою сеть внизу, собирая новых источников?

Он оглядел танцующих, и на его лбу пролегла едва заметная морщинка.

– Я же сказал. Балы – это скучно.

– Но ты хорошо танцуешь.

Он танцевал не просто хорошо – он двигался с удивительной грацией. Я не раз замечала это, следя за ним взглядом.

Его глаза снова встретились с моими, и теперь в них читалась усталость.

– Уметь танцевать не значит получать от этого удовольствие.