Текст книги "Принц подземелья"

Автор книги: Сара Хагерзак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Снейп представлял, но не стал ничего говорить. Вместо этого он неожиданно спросил:

– Значит, Билл Уизли хочет отдать свою дочь в другую школу?

Тедди испуганно отшатнулся и опустил глаза:

– Откуда вы знаете?

Потом, видимо, что‑то вспомнив, криво усмехнулся:

– А, ну да, вы же всё про всех знаете…

«Он сам мне всё рассказал, и даже не заметил, – подумал Снейп. – А теперь уверен, что я читаю его мысли…» Профессору не хотелось, чтобы мальчик так думал о нем, поэтому решил внести ясность.

– Вспомни, ты же говорил об этом с моим патронусом. Ну а об остальном я сам догадался – это не так уж и трудно.

При слове «патронус» Тедди поискал глазами лань, но той давно уже не было в кабинете. Тогда он понимающе кивнул и сердито сказал:

– Вообще‑то это не Билл. Это её мама. Она считает, что Шармбатон больше подходит для девочки, чем Хогвартс.

– Я думаю, она ошибается, – спокойно ответил Снейп. – Но это их право.

– Тогда мы вообще не сможем видеться… – голос Тедди задрожал и его волосы из розовых превратились в грязно–желтые. – Вики мой лучший друг. Она меня никогда не дразнит. А эти девчонки… И эти дурацкие волосы…

Тедди снова начал сбивчиво перебирать все свои неудачи и проблемы, о которых уже говорил в выручай–комнате. Он жаловался на бабушку, которая твердит, что главное – это учеба; на свою способность меняться в лице, из‑за которой он постоянно попадает в нелепые ситуации; на вероломство Вилли Дудкинса – и постоянно вспоминал Вики. Было видно, что он очень скучает по ней.

Профессор слушал его не перебивая и стараясь не смущать своим взглядом. Он вспоминал себя в детстве. Тедди был гораздо более открытым и доверчивым мальчиком, чем он сам, и всё же Снейп хорошо понимал его. Чувство изолированности, одиночество и ощущение брошенности были так давно знакомы директору, что на его лице невольно появилась печальная улыбка. Он удивлялся, какими похожими могут быть переживания у столь разных людей.

Но Тедди расценил его улыбку по–другому. Он неприязненно взглянул на Снейпа и замолчал. Потом, видно, не в силах сдержаться, обиженно сказал:

– Конечно, всем взрослым кажется, что это смешно и что мои чувства всего лишь выдумка глупого мальчишки. Но для меня это важно!

– Я не вижу в твоих словах ничего смешного, – очень серьезно произнес Снейп. – Просто когда я был таким, как ты, я тоже дружил с одной девочкой. Я вспомнил её, и поэтому улыбнулся.

– Правда? – заинтересовался Тедди.

– Правда, – кивнул профессор. – И, кстати, у меня тоже было прозвище, которым меня дразнили.

Тедди удивленно открыл рот. Слова профессора произвели на него сильное впечатление. Он не посмел спросить директора, что это было за прозвище, но словно почувствовал, что их что‑то объединяет. Казалось, он забыл, что перед ним сидит профессор и директор, и видел в собеседнике лишь старшего и более опытного друга. Наконец он с надеждой посмотрел Снейпу в глаза и тихо попросил:

– Профессор, научите меня заклинанию патронуса! Пожалуйста! Мне, правда, надо… Я хочу стать настоящим волшебником, как мой отец, и тогда никто не посмеет меня дразнить. И Вики… ей ведь наверняка понравится патронус…

Снейп привык, что ученики обычно относились к нему с опасением, и это доверие поразило его до глубины души. Какое‑то время он смотрел через стол на Тедди, а потом медленно заговорил.

– Знаешь, – сказал он, – мне очень хотелось бы сказать тебе сейчас, как твоя бабушка: «Хорошо учись, стань настоящим волшебником, и тогда всё у тебя будет хорошо». Но, к сожалению, я знаю, что это не так. Одно то, что ты умный, или смелый, или красивый, или что у тебя сильный патронус, не сделает тебя ни счастливым, ни любимым. Нельзя спланировать любовь. Нельзя получить дружбу по заказу. Но прятаться ото всех по углам – это тоже не выход.

Ему показалось, что сейчас он обращается к самому себе, каким он был много лет назад. Профессор словно подводил черту под каким‑то этапом собственной жизни, перечеркивая свои несбывшиеся надежды, признаваясь самому себе в своих ошибках и заблуждениях и пытаясь предостеречь от них мальчика.

– Если ты хочешь стать нужным кому‑то, то прежде всего ты должен стать самим собой. Не бойся себя и не стесняйся своих способностей. Научись ими управлять. Пойми свои сильные стороны. Если тебе нужен патронус, чтобы почувствовать себя уверенней, – я научу тебя. Но ты должен понимать, что все ответы, все решения – в тебе самом. А те, кто сейчас смеется над тобой, – в конечном счете они делают хуже только себе. Будь выше этого. Я знаю, что это трудно, но мне кажется, в тебе есть силы для того, чтобы победить себя. Тогда и все остальные станут относиться к тебе по–другому.

А что касается Виктуар… Я понимаю, как много она значит сейчас для тебя. И возможно, так будет и когда ты вырастешь. Возможно, вы будете дружить и дальше – или даже больше, чем дружить. Но если всё пойдет не так, как тебе хотелось бы, то с этим придется смириться. К сожалению, некоторые обстоятельства не подвластны нам. Но у тебя всегда будет выбор: спрятаться от жизни или мужественно принять удар и найти в себе силы жить дальше…

Тедди не отрываясь смотрел на Снейпа, ловя каждое его слово. Потом он вдруг спросил:

– А та девочка, с которой вы дружили в детстве, сэр… Вы с ней дружите до сих пор?

Директор рассеянно покачал головой.

– Нет… Она умерла много лет назад.

Глаза мальчика расширились от ужаса. Он явно надеялся, что любая история всё‑таки имеет счастливый конец, и Снейп счел, что лишать ребенка этой надежды было бы слишком жестоко.

– С тобой такого не случится, – сказал он, сделав попытку улыбнуться. – Тогда всё было по–другому. В то страшное время погибло множество людей. Не бойся, сейчас твоей Вики ничего не грозит. Я даже думаю, что она все‑таки будет учиться в нашей школе, – и профессор ободряюще подмигнул Тедди.

Когда Тедди Люпин отправился к себе в башню, директор послал своего патронуса сопровождать его, чтобы мальчику было не страшно идти по ночным коридорам. Едва только дверь кабинета закрылась за ними, Дамблдор на портрете зашевелился и посмотрел на Снейпа.

– Ты отлично справился, Северус, – произнес он. – Надеюсь, теперь‑то ты понимаешь, что здесь ты на своем месте?

– Сейчас два часа ночи, Дамблдор, – отозвался Снейп. – В это время мое место в постели.

Они посмотрели друг на друга, и Снейп впервые понял, что разговаривает с Дамблдором как равный.

После этого случая Снейп стал обращать на Тедди Люпина особое внимание. Он действительно научил его вызывать патронуса, и это умение придало мальчику уверенности в себе. На следующий год в школу поступила Лили Поттер, которую Тедди считал почти что своей сестрой, и, обретя верного друга, он окончательно перерос свою стеснительность.

Биллу, не без помощи Гарри и самого Снейпа, удалось убедить Флёр не отправлять дочь учиться во Францию. Когда Виктуар наконец появилась в Хогвартсе, Тедди был уже взрослым четверокурсником. Он трогательно заботился о Вики, помогал ей освоиться в школе, и Снейп с удовольствием наблюдал, как крепнет их дружба.

– 8 –

Между тем в школу начало поступать новое поколение Уизли–Поттеров. Кроме Лили и Виктуар теперь в Хогвартсе учились ещё два сына Джинни и Гарри – Джеймс и Альбус–Северус, дети Рона – Рози и Хьюго, и скоро к ним должны были присоединиться младший брат Виктуар и дети Чарли и Полумны. Все они неизменно поступали на Гриффиндор и отличались бойким и жизнерадостным нравом.

– Скоро все на моем факультете будут в родстве между собой, – шутя сетовала профессор МакГонагалл.

Исключение составляла лишь Лили Поттер, которую шляпа распределила на Равенкло. Но, несмотря на это, Лили была частым гостем в Гриффиндорской гостиной.

Выводок кузенов и кузин Уизли и Поттеров был неспокойной компанией. Главным заводилой был, конечно, Джеймс, постоянно придумывавший какие‑нибудь проказы. К счастью, Тедди Люпин, бывший уже старостой факультета, пользовался у них большим уважением и умел держать Джейсма и его многочисленную родню в руках.

К тому времени Люпин превратился в очень милого, умного и рассудительного молодого человека, и Снейп не думал, что ему когда‑либо придется беспокоиться из‑за него. Но однажды МакГонагалл обратила внимание директора на странные приступы невнимательности и рассеянности, которые стали появляться у Тедди. Он мог за пару дней схватить подряд несколько плохих отметок по разным предметам, причем потом без труда исправить их на «превосходно».

– Такое ощущение, что временами это совершенно другой человек, – пожаловалась МакГонагалл.

– Ну, возможно, он просто стал старше, и его стало интересовать что‑то помимо учебы… – предположил Снейп. – Друзья, квиддич или, может быть, девушка какая‑то…

– Конечно, – фыркнула МакГонагалл, – вся школа знает, что он влюблен в Мари–Виктуар Уизли. Но это не объясняет того, что каждый месяц он становится совершенно сам не свой.

– Каждый месяц? – озабоченно спросил Снейп. – То есть вы думаете, что у него те же проблемы, что и у его отца?

Тедди был симпатичен директору, и у Снейпа даже были кое–какие планы относительно его будущего. Поэтому известие о регулярных недомоганиях мальчика расстроило и обеспокоило его.

– Он не превращается, – категорически отрезала МакГонагалл. – Если бы он был оборотнем, этого нельзя было бы не заметить. Но что‑то явно не в порядке. Я пыталась выяснить, в чем дело, даже посылала его к мадам Помфри, но он лишь твердит, что устал, не выспался или был невнимателен на уроке. Северус, поговорите с ним, пожалуйста. Вам он доверяет больше, чем другим преподавателям.

– Хорошо, пришлите его вечером ко мне, – согласился Снейп. – И лучше пусть придет не сюда, а в мой кабинет внизу. Для такого разговора больше подойдет неформальная обстановка.

Тедди пришел точно в назначенное время. Снейп пригласил его в свою гостиную и усадил в кресло. Мальчик выглядел встревожено и смотрел на профессора немного напряженно. Он явно не понимал, чем вызван такой интерес директора к его персоне.

– О чем вы хотели поговорить со мной, сэр? – обеспокоенно спросил он.

– О тебе. Как твои дела? Как учеба?

– Спасибо, сэр, у меня всё хорошо, – Тедди казался совсем сбитым с толку.

– Ты уже решил, чем будешь заниматься после школы?

– Нет, сэр. Пока я хочу как можно лучше сдать СОВ и перейти учиться на уровень ЖАБА. Знания никогда не будут лишними.

– Это точно… – Снейп немного помолчал, а потом спросил: – Ты знаешь, что твой отец когда‑то работал в Хогвартсе?

– Да, сэр. Но очень недолго. Он вел защиту от темных искусств, не так ли?

– Совершенно верно. И, наверное, тебе также известно, что у него были… проблемы со здоровьем…

Тедди усмехнулся:

– Я знаю, кем был мой отец, сэр, так что можете называть вещи своими именами.

Снейп проигнорировал его замечание и продолжил:

– В тот год, когда твой отец преподавал в школе, я готовил для него особое лекарство. Оно хорошо помогало ему переживать… трудные периоды его жизни.

– Вы дружили с моим отцом? – удивленно спросил Тедди.

Снейп задумчиво посмотрел на него. Он не собирался посвящать мальчика в подробности своих отношений с его отцом, тем более что Гарри, как видно, тоже об этом не слишком распространялся. Он был готов сказать Тедди лишь необходимую для их разговора часть правды.

– Нет, мы не были друзьями, – ответил он. – Скорее, можно сказать, что твой отец дружил с Гарри Поттером. Но я немного знал его, и мы были коллегами. Я имел возможность помочь твоему отцу, и с моей стороны было бы непорядочно не воспользоваться этой возможностью.

Тедди был слегка разочарован. Видимо, он решил, что директор хочет рассказать ему что‑то еще о его отце.

– Тедди, – мягко сказал Снейп, – профессор МакГонагалл беспокоится о тебе. В последнее время ты стал хуже учиться и, по–видимому, не слишком хорошо себя чувствуешь…

– Я не оборотень! – резко воскликнул Тедди, перебив директора. Он весь напрягся, словно приготовившись защищаться, и стал поразительно похож на своего отца.

Но Снейп даже не думал нападать.

– Я не говорю, что ты оборотень, – спокойно ответил он. – Но ведь ты не станешь отрицать, что с тобой что‑то происходит? И если ты расскажешь мне, что именно, то, возможно, я смогу помочь тебе.

Тедди исподлобья глядел на профессора, словно решая, можно ли ему довериться.

– Если хочешь, я могу вызвать патронуса, – улыбнулся Снейп. – Расскажешь ему, точнее, ей.

– Я уже не маленький, профессор, – насупился Люпин, но воспоминание о серебристой лани раскололо лед в душе мальчика.

– Вы никому не скажете? – подозрительно спросил он.

Снейп покачал головой. И Тедди, опустив глаза, принялся рассказывать:

– Это летом началось… Я стал в полнолуние просыпаться по ночам, потом всё никак не мог уснуть. А если засыпал, то мне снились кошмары… – Тедди передернул плечами, словно воспоминание об этих снах причиняло ему боль. – Я думал, в школе это пройдет, но здесь всё стало еще хуже. Каждое полнолуние начала болеть голова, я ни на чем не могу сосредоточиться, злюсь на всех… Я ведь не стану настоящим оборотнем, профессор? – спросил Тедди, и в его глазах Снейп увидел неподдельный страх.

– Нет, конечно нет, – поспешно подтвердил он, – но твои приступы несомненно достались тебе в наследство от отца, и природа их та же. Твоя болезнь может сильно испортить тебе жизнь. Я думаю, ты уже и сам понял это.

Тедди кивнул.

– Да, сэр. Впереди экзамены. Если хотя бы один из них придется на полнолуние, я провалюсь. А самое плохое, что я в эти дни со всеми ссорюсь. Вики сказала, что я стал совершенно невыносимым, – он посмотрел на профессора тоскливым взглядом. – Как папа жил с этим? У него ведь всё было гораздо хуже.

– Я думаю, ему приходилось нелегко, – ответил Снейп. – Но тебе можно помочь, поэтому я и позвал тебя сюда. Не знаю, удастся ли избавиться от твоих приступов раз и навсегда – скорее всего, нет. Но грамотно подобрав лекарства, можно сделать так, чтобы ты не реагировал на полнолуние.

– Правда? – недоверчиво спросил Тедди. Было видно, что этот вопрос мучил его. – Вы сделаете мне то лекарство, которое готовили для папы?

– Нет, это слишком сильное для тебя средство. Ты ведь не оборотень, ты сам это сказал. Я попробую подобрать для тебя более мягкий состав. Но для этого мне понадобится твоя помощь. Ты должен будешь подробно описать свое состояние и действие зелья. И, возможно, мне будет нужна твоя кровь.

– Кровь? – испуганно переспросил Тедди.

– Не бойся, никакой темной магии, – успокоил его директор. – Кровь нужна для более точного определения состава лекарства. Так делают даже маглы. Они называют это «анализом».

На самом деле, только маглы так и делали. Волшебники никогда не пользовались такими методами подбора противоядий, но Снейп считал, что в нем есть смысл. Он был уверен, что кровь может многое рассказать о человеке, но на всякий случай не заикался о своих идеях никому из коллег. Он знал, что волшебники всегда пренебрегали магловскими методами лечения, и его эксперименты наверняка вызвали бы неодобрение. Тем не менее, профессор пытался следить за развитием магловской науки и медицины, хотя некоторые вопросы для него по–прежнему были полнейшей загадкой.

В течение следующих трех месяцев Снейп много времени потратил на эксперименты с волчьим противоядием и наконец составил подходящий для Тедди рецепт, очень действенный и довольно простой, так что после нескольких попыток мальчик сам научился готовить себе лекарство. Он прекрасно сдал СОВ и перешел на шестой курс, выбрав для изучения на уровне ЖАБА все основные предметы: защиту от темных искусств, зельеварение, трансфигурацию, заклинания, гербологию, нумерологию, историю магии и даже уход за магическими существами. Правда, Снейп предполагал, что последнюю дисциплину он выбрал скорее для того, чтобы порадовать Хагрида, с которым был очень дружен, чем по какой‑либо иной причине.

Особенно хорошо у Тедди шла защита. Шестикурсников Снейп учил сам, и Люпин стал у него самым любимым учеником, постоянно радовавшим профессора своими успехами.

В начале последнего года обучения Снейп снова вызвал Тедди к себе в кабинет и опять стал спрашивать его о планах на будущее, но определенного ответа так и не получил.

– Честно говоря, сэр, мне трудно представить, что я уже почти закончил школу, – признался Люпин. – Здесь мои друзья, здесь мой дом. Я привык жить в Хогвартсе. А там, – он кивнул за окно, из которого открывался вид на холмы и лежащий вдалеке Хогсмёд, – там еще неизвестно, как всё сложится. Хорошо тем, у кого есть семья, – вздохнул он, – а у меня только бабушка…

– Тедди, я давно присматриваюсь к тебе, – серьезно сказал Снейп. – Ты молодец, и то, что ты всего добился сам, без чьей‑либо помощи, без поддержки, без семьи, только делает тебе честь. Помимо способностей у тебя есть сила воли и настойчивость. Хорошее сочетание…

– Спасибо, сэр, – улыбнулся довольный Тедди.

– Знаешь, мисс Джонсон, ваша преподавательница по защите, хочет после окончания этого учебного года уйти из школы. Насколько я понял, она собирается замуж. Ты мог бы занять её место.

– Я? – Тедди удивленно уставился на Снейпа.

– В этом нет ничего невозможного. Если я правильно тебя понял, ты хотел бы остаться в Хогвартсе. И у тебя блестящие оценки по защите от темных искусив.

– Да, сэр, но… Мне кажется, я недостаточно подготовлен для преподавания.

– Я подготовлю тебя. У тебя впереди еще год до окончания школы. За это время можно многое успеть. Кроме того, ты будешь работать только с младшими курсами. Шестой и седьмой я всё равно оставлю себе. ЖАБА – слишком серьезный экзамен, тут нужен опыт, одних знаний маловато, чтобы готовить к нему. Ну как, согласен рискнуть? – Снейп выжидательно смотрел на ошарашенного его предложением Тедди.

– А если у меня не получится? – неуверенно спросил тот.

– Значит, у нас снова сменится преподаватель по защите и твое имя добавится к длинному списку потерпевших неудачу на этом поприще. Но я думаю, всё будет нормально. Ты смог справиться с самим собой, так что справиться с классом для тебя будет наверняка легко. А что касается знаний и опыта – я помогу тебе, – еще раз пообещал Снейп.

– Это было бы здорово, сэр, – мечтательно произнес Тедди. – Вообще‑то, я надеялся, что когда‑нибудь мне удастся поработать в Хогвартсе, как папе, но не думал, что это может произойти так скоро.

– Значит, я угадал твое желание, – улыбнулся Снейп.

– Только есть одна проблема, сэр, – по лицу Тедди пробежала тень. – Может быть, вы и о ней тоже догадываетесь? Вы ведь все про всех знаете…

– Может быть, – Снейп пристально посмотрел на Тедди. – Проблема с Виктуар Уизли, да? Тебе не хотелось бы учить её?

– Да, сэр, – смущенно ответил Люпин. – Вы наверняка знаете, мы дружим… Было бы странно, если бы она была моей ученицей…

– Я понимаю. Что ж, придется её курс вести тоже мне. Там, кстати, и Джеймс Поттер, да?

– Нет, сэр, Джеймс на год младше. И уж с ним я справлюсь сам: этот охламон меня боится.

– Но, Тедди, профессора не должны ухаживать за студентками, – строго сказал Снейп, а потом с легкой усмешкой добавил: – По крайней мере, в школе.

– Я понимаю, профессор, об этом можете не беспокоиться, – Тедди широко улыбнулся. – Так значит, вы будете давать мне дополнительные уроки по защите?

– Обязательно. И смотри, это не должно быть в ущерб остальным предметам. Время занятий я назначу позже, а сейчас можешь идти.

Когда дверь за Люпином закрылась, Снейп повернулся в кресле и посмотрел на висевший за его спиной портрет.

– Что вы об этом думаете, Дамблдор? – спросил он.

– Он еще очень молод, Северус, – с сомнением ответил Дамблдор. – Хотя он хороший мальчик, и в принципе ему бы подошло это место.

– Я был ненамного старше его, когда вы взяли меня в школу вести зельеварение, – напомнил Дамблдору Снейп. – А учитывая мою репутацию, вообще непонятно, как вам это сошло с рук.

– Да, были некоторые проблемы в Министерстве, – кивнул Дамблдор. – Но оно того стоило.

– Это тоже того стоит. Я поговорю с Кингсли; уверен, он не станет возражать. В конце концов, Люпин наверняка будет лучшим учеником школы в этом выпуске.

Снейп мотнул головой, и его тон стал более категоричным.

– Мне надоела эта чехарда с преподавателями по защите. На этом месте толчется всякий сброд. Я хочу сам выучить достойного профессора, чтобы было кому занять это место, когда меня не будет. Преподавать на младших курсах он готов хоть сейчас, я уверен, а там, глядишь, и до старших тоже дорастет. Так что я смогу лечь в могилу с сознанием того, что подготовил школе человека, которому не страшно доверить преподавание одного из основных предметов.

– Что за мрачные настроения, Северус? – подозрительно спросил Дамблдор. – И эти разговоры про могилу…

– Вовсе нет, в этих разговорах нет ничего мрачного. Напротив, я, пожалуй, сейчас счастливее, чем когда‑либо. Но ведь рано или поздно нас всех ждет могила, уж вам‑то это должно быть известно.

Какое‑то время Дамблдор молча смотрел на Снейпа, но тому больше не хотелось говорить о себе. В данный момент его гораздо больше интересовал Тедди Люпин.

Дамблдор, видимо, понял это, потому что спросил:

– А ты не боишься, что мальчик предпочтет карьере семью? Вдруг он однажды решит жениться, и тогда все твои усилия окажутся напрасными: школа опять останется без преподавателя по защите.

– Ну и пусть женится, – Снейп откинул со лба черную прядь. – В конце концов, кто сказал, что все профессора в Хогвартсе должны обязательно быть одинокими? Пусть живет в Хогсмёде, или вообще где угодно. В школу можно запросто попасть через камин из любой точки страны. Вот Невилл Долгопупс… Мне казалось, ему нравилась мисс Лавгуд. Они были бы забавной парой… Но он предпочел уступить её Чарли Уизли, чтобы целиком посвятить себя преподаванию. По–моему, он был не прав, но я тогда не счел уместным говорить с ним о таких вещах. Тедди, я думаю, не повторит его ошибки, – Снейп сцепил пальцы под подбородком и посмотрел в синие глаза Дамблдора. – Вы же согласны с тем, что у каждого нормального человека должна быть семья? Было бы жестоко лишать наших профессоров такой возможности.

– Да, возможно, однако сам ты так и остался один, – заметил Дамблдор.

– Я – другое дело. Меня нельзя считать нормальным человеком. Как, впрочем, и вас, – усмехнулся Снейп, и добавил: – Тедди заслуживает лучшей участи, чем его отец. Впрочем, и его отец заслуживал лучшей участи, чем та, что ему досталась. Да и все они тоже, – Снейп опустил глаза и медленно произнес: – Лунатик, Сохатый, Бродяга и Хвост… Вот уж не думал, что когда‑нибудь смогу вспоминать о них спокойно, даже с сочувствием, – покачал головой Снейп.

– Время лечит любые раны, Северус, – сказал Дамблдор, но Снейп скептически скривил губы:

– Я так не думаю, нет. Просто время учит нас смотреть на всё как бы со стороны. В том числе и на самих себя.

– Я надеюсь, ты гордишься тем, что видишь, глядя на себя со стороны? – с улыбкой спросил Дамблдор. Но Снейп не разделил его веселости.

– Не слишком, – по–прежнему серьезно ответил он. – Хотя, конечно, всё могло быть гораздо хуже. Так что у меня есть некоторая надежда, что с другой стороны могилы меня ждет хоть немного снисходительности.

– Ты неисправим, Северус, – рассмеялся Дамблдор.

– Да, – согласился Снейп. – И у меня нет ни малейшего желания исправляться. Так что мой портрет, когда наступит соответствующий момент, нужно будет повесить в самый мрачный угол этого кабинета.

– Безусловно, так и следовало бы поступить, – кивнул головой Дамблдор, – но, к сожалению, кабинет круглый – у него нет никаких углов, ни светлых, ни мрачных.

Снейп снова посмотрел в глаза Дамблдора и наконец рассмеялся.

– Ладно, вы снова победили. Я забыл, что последнее слово всегда остается за вами. Пойду вниз, заодно проверю оборотное зелье, которое варит Майстейл. В прошлый раз какие‑то паршивцы накидали в котел тараканьих усов, испортили огромную порцию.

Снейп встал из‑за стола и направился к движущейся вниз винтовой лестнице. Он легко сбежал по ней, шурша длинной черной мантией. Со спины он был похож на подростка: худой, невысокий, с порывистыми движениями и мягкими шагами. Профессор шел по темному коридору, на ходу слегка касаясь стен длинными тонкими пальцами, и ощущал себя дома. Он действительно был почти счастлив – настолько, насколько это чувство вообще было ему доступно.