Текст книги "Принц подземелья"

Автор книги: Сара Хагерзак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Я совершенно не представляю, как вас можно кем‑то заменить, Минерва. И потом, вы ведь сами не сможете без школы.

– Конечно! – возмутилась МакГонагалл. – Вы хотели бы, чтобы я превратилась в привидение, как профессор Бинс, и осталась в школе навечно!

– Неплохая идея, но, боюсь, это не ваш стиль, – заметил Снейп.

– Да уж… Пока что на привидение больше похожи вы, директор.

– Как это понимать? – удивленно поднял брови Снейп.

– Северус! Позволь мне поговорить с тобой не как с директором, а как с бывшим учеником… Я, конечно, старуха, но я не слепая! Ты похудел, ходишь по школе, как тень. Извини, конечно, но ты ужасно выглядишь, и иногда создается впечатление, что ты вообще с трудом понимаешь, где находишься.

– Профессор МакГонагалл, если вы считаете, что я плохо справляюсь со своими обязанностями, то можете подать на меня рапорт в Министерство, – скривился Снейп.

– Дело не в обязанностях, – спокойно сказала МакГонагалл. – Дело в тебе. Что с тобой происходит?

– Со мной всё в порядке, – мрачно ответил Снейп. Он не хотел сейчас даже думать об этом, и уж тем более обсуждать эту тему с МакГонагалл. Но она, повернувшись к нему, сочувственно сказала:

– Это ведь дочка Поттеров, да? Всё из‑за неё?

– При чём здесь это! – быстро сказал Снейп, и тут же понял, что если у МакГонагалл и были какие‑то сомнения относительно причин его состояния, то теперь их не осталось. Отпираться было бы глупо, и он удрученно произнес:

– Вы говорили об этом с Дамблдором?

– Разумеется, я ни с кем об этом не говорила, – оскорблено сказала она. – Я и сама вполне способна наблюдать и делать выводы из увиденного… Эти уроки… И она так похожа на неё… Перестань изводить себя, Северус! Ты должен понимать, что это ни к чему не приведет. В конце концов, ты же волшебник! Должны же быть какие‑то средства… Нужно прекратить это, пока не поздно.

– Вы думаете, я не пробовал? – Снейп остановившимся взглядом смотрел на переплетенные пальцы своих рук. – Я не могу ничего сделать. Нет, пусть уж всё остается как есть. Я думаю, это не продлится слишком долго.

– Северус! – предостерегающе произнесла МакГонагалл.

– Не бойтесь, – горько усмехнулся Снейп, – я не собираюсь делать ничего такого… Просто я слишком устал… Пойду‑ка я к себе, – сказал он, вставая из‑за стола. – Думаю, вы тут вполне обойдетесь без меня. Можете разрешить студентам остаться до часу – всё‑таки праздник… Спокойной ночи, Минерва.

Снейп повернулся и направился к выходу из Большого зала, услышав за своей спиной сочувственный вздох МакГонагалл.

Вернувшись к себе, он взял доставленный ему утром с Косой аллеи «Полный справочник по зельям», который он заказал для Лили, и завернул его в оберточную бумагу с кружащимися на темно–синем фоне блестящими снежинками. Он собирался поручить Винки к утру доставить подарок по назначению.

Вспомнив о Винки, Снейп усмехнулся себе под нос. Он не слишком интересовался домовыми эльфами, но, как директор, был в курсе всего происходящего в замке. Он не мешал миссис Гермионе Уизли призывать эльфов к свободе, так как считал, что эльфы сами знают, что для них лучше. И действительно, на уговоры Гермионы поддались лишь единицы. Эльфов пугала возможность свободно распоряжаться своей жизнью, и пример героически погибшего Добби вызывал у них скорее ужас, чем уважение: эльфы не могли оценить его мужества. Винки же настолько явно тяготилась своей свободой, что Снейп стал время от времени поручать ей исполнять его мелкие просьбы, считая, что директор отвечает за всех обитателей замка, и надеясь на то, что она почувствует себя нужной и перестанет опускаться всё ниже и ниже.

Это действительно отчасти возымело свое действие; по крайней мере, она перестала постоянно напиваться сливочным пивом. И однажды, когда директор, зайдя за чем‑то на кухню, мимоходом попросил первого попавшегося под руку эльфа протопить его старый дом в Паучьем тупике, чтобы оставшиеся там мебель, вещи и книги не отсырели за зиму, Винки возникла перед ним и обиженно произнесла:

– Винки чем‑то провинилась перед директором? Почему директор не даёт это поручение Винки? Он больше не хочет, чтобы Винки была его домовым эльфом?

– Моим домовым эльфом? – в недоумении переспросил Снейп, даже не помышлявший ни о чем подобном.

– Винки хочет иметь хозяина. Винки думала, что директор Снейп станет её новым хозяином.

Снейп замялся. Он не имел ни малейшего представления о том, как волшебники получают в своё распоряжение домашних эльфов. Его род, хоть и довольно старый, не был ни богатым, ни знатным, да и особой чистотой крови не отличался. Поэтому фамильного эльфа у них никогда не было, и он не понимал, как можно просто взять и завести его.

– А это возможно?

– Да, сэр. Если вы хотите этого, Винки с радостью будет служить вам.

В итоге Снейп согласился. МакГонагалл скрепила для них магический контракт, и Винки стала его домовым эльфом. Она приглядывала за его старым домом в Паучьем тупике, изредка выполняла для него мелкие поручения и чувствовала себя гораздо лучше, чем раньше, избавившись от ненужной ей свободы.

И теперь Снейп решил позвать её, чтобы она отнесла сверток в Годриково Ущелье. «Пожалуй, это сойдет за хранение хозяйских тайн», – подумал он, щелкнув пальцами и громко позвав Винки.

Та появилась с легким хлопком и уставилась на него своими огромными мерцающими глазами.

– Добрый вечер, сэр. Винки нужна вам?

– Да, Винки. Это – рождественский подарок для Лили Поттер. Доставь его. Ты ведь знаешь, где она живет?

– Да, сэр, – кивнула Винки, явно гордясь, что ей дали такое важное поручение.

– Спасибо, Винки, это всё, – сказал Снейп и передал ей пакет, но она не исчезла и продолжала стоять перед ним, прижимая к груди тяжелый сверток.

– Хозяин чем‑то расстроен? – спросила Винки тонким голоском.

– Нет, Винки, всё в порядке, – ответил Снейп и подумал: «Кажется, сегодня все считают своим долгом отметить, как я паршиво выгляжу».

– Хозяин плохо спит по ночам. Винки знает. Винки хочет помочь хозяину. Она может дать ему средство, чтобы он хорошо спал.

– Спасибо, Винки, я и сам могу сделать себе такое средство.

Винки ещё больше выпучила глаза, словно эта мысль ужасала её, и затараторила:

– Нет, сэр! Волшебники не могут готовить такие средства, как эльфы. Это специальная эльфийская магия. От зелий волшебников в голове потом ничего не найти, как в старом сарае, а Винки может сделать так, что вы хорошо отдохнете и проснетесь не таким грустным.

Винки с надеждой смотрела на директора, отчаянно желая быть ему полезной. Решив, что хуже ему в любом случае не будет, Снейп согласился.

С трудом удерживая тяжелый сверток с книгой одной рукой, Винки щелкнула пальцами, и на столе появился стакан, полный прозрачной жидкости. Винки дождалась, пока Снейп выпил снадобье – на вкус оно оказалось чуть сладковатым, – и исчезла вместе с пустым стаканом и пакетом для Лили.

Магия эльфов и правда действовала очень мягко, и Снейп быстро заснул, не ощущая при этом того легкого дурмана, который обычно вызывают снотворные зелья.

Проснулся он от едва уловимого пряного аромата и с удивлением ощутил какую‑то детскую радость от наступившего Рождества. У его кровати лежала целая стопка подарков, что ещё больше удивило Снейпа. Накинув халат, он стал разворачивать обертки.

В верхней коробке была традиционная бутылка от Кингсли – настойка каких‑то экзотических трав. Из небольшого свертка он достал теплый черный шарф, связанный Винки. Был ещё подарок от МакГонагалл – альбом с фотографиями видов Хогвартса, в который была вложена открытка, подписанная её витиеватым почерком: «Это совершенно бесполезный подарок, но фотографии так красивы – может быть, они смогут немного порадовать тебя. Счастливого Рождества! Минерва».

В самом низу лежала большая, но невысокая коробка, завернутая в красную с золотом бумагу. Она оказалась неожиданно легкой, и Снейп, не имевший преставления о том, что в ней и кто её прислал, поставил коробку на маленький столик в спальне. Сняв бумагу, он открыл плотно прилегавшую к коробке крышку – и изумленно отпрянул: в лицо ему ударил густой запах хвои, смолы и пряностей, до этого слабо разлитый в воздухе. В коробке лежала большая пушистая еловая ветка, на которой переливались подвешенные на золотой тесьме искрящиеся пряники в виде звезд и полумесяцев. Сбоку лежал сложенный вчетверо листок бумаги. Снейп развернул его и прочел:

«Дорогой профессор, поздравляю Вас с Рождеством! К сожалению, я не могу подарить Вам чего‑то действительно ценного или полезного. Я не сомневаюсь, что директор Хогвартса имеет в своем распоряжении всё, что ему может потребоваться. Но мне так хотелось чем‑то порадовать Вас. Помните, как год назад Вы рассказывали мне о пряниках, которые пекла для Вас бабушка? Я нашла рецепт – надеюсь, это тот самый, во всяком случае, он старинный и валлийский. Думаю, ёлки у Вас в кабинете нет, так что посылаю их Вам вместе с этой веткой. Желаю Вам всего самого наилучшего.

Искренне Ваша, Лили Поттер

P. S. Мне хотелось бы посоветоваться с Вами по одному очень важному вопросу. Если на каникулах у Вас найдется для этого время, дайте мне знать. И я бы не хотела, чтобы кто‑то ещё знал об этой встрече. Надеюсь, Вы не сочтете мою просьбу слишком дерзкой».

Он долго стоял, упершись ладонями в стол, на котором лежала коробка, и, закрыв глаза, вдыхал волшебный пряный аромат – запах детства, подаренный ею…

В тот же день он написал Лили записку, в которой предлагал встретиться в его доме в Паучьем тупике. «Надеюсь, у меня хватит выдержки вести себя благоразумно», – думал он, отправляя сову. Мысль о новой встрече с Лили порождала в его голове мешанину образов, настолько приятных и пугающе откровенных, что на ночь он решил принять зелье для сна без сновидений, которое, однако, не слишком помогло ему…

– 6 –

В комнате горел камин и пахло свежей хвоей и мандаринами. Фредерика играла с новой куклой, подаренной на Рождество; в углу Тедди ворковал с Виктуар; взрослые сидели в креслах, отяжелевшие от вкусной еды и вина. Джеймс, Хьюго и Альбус–Северус играли в плюй–камни, а Рози пыталась рассказывать Лили сплетни про Джеймса и Мэри Стаут с пятого курса. Но Лили не слышала её. Она задумчиво обкусывала ноготь на большом пальце, напряженно думая о том, что ей предстоит сделать. Наконец она сказала: «Извини, Рози», – быстро встала и подошла к Тедди.

– Послушай, Тедди, ты можешь уделить мне полчаса?

– Да, конечно, Лили, – ответил Люпин и повернулся к Виктуар: – Вики, прости, я немножко поговорю с Лили, ладно? Не обижайся, дорогая…

Вики надула губы и пересела ближе к Рози.

– Что случилось? – Тедди внимательно смотрел на Лили.

– Пойдем ко мне в комнату, – Лили, не дожидаясь ответа, направилась к лестнице на второй этаж.

– Что за секретность? – Люпин неохотно поднялся из кресла и догнал её.

Лили притормозила и негромко сказала:

– Тедди, мне нужна твоя помощь… То есть, не совсем помощь, а скорее, поддержка.

– Ладно, пойдем, – Тедди поднялся по лестнице следом за Лили, провожаемый недовольным взглядом Мари–Виктуар.

Лили впустила Тедди в свою комнату, плотно закрыла дверь и подвинула ему стул, а сама села на кровать напротив.

– Тедди! Мы всегда были друзьями, и ты знаешь, что я уважаю тебя. Поэтому, пожалуйста, выслушай меня. И пообещай, что никто никогда ничего не узнает об этом разговоре.

– Ладно, – пожал плечами Люпин.

– Тедди! Ни мама, ни папа, ни Вики – даже если ты решишь, что им необходимо знать об этом. Иначе я больше никогда не скажу тебе ни слова! – Лили в упор смотрела на Люпина.

– Да в чём дело? – недоуменно спросил тот.

– Обещаешь? – Лили не спускала с него глаз, словно боялась, что он сейчас убежит.

– Лили, если это такая страшная тайна, зачем ты мне говоришь об этом?! Оставь при себе – и все дела! – он был сбит с толку и начинал сердиться.

– Тедди, я решила сделать одну вещь… но я ужасно боюсь и не уверена, что поступаю правильно. А ты – рассудительный, уравновешенный человек и хорошо знаешь меня. Ты старше, и ты… ты – мужчина, а я бы хотела узнать взгляд мужчины на один вопрос.

Тедди оторопело уставился на неё.

– Хорошо. Я никому ничего не скажу. Так в чем вопрос? – теперь уже Тедди, не отрываясь, смотрел на Лили, и какое‑то время они молча таращились друг на друга. Но Лили не спешила говорить. Наконец, она спросила:

– Как ты относишься к директору?

Видимо, её вопрос был настолько неожиданным, что Тедди сначала даже не понял, о ком она говорит.

– К директору? Ты имеешь в виду профессора Снейпа?

– А у вас что, есть ещё другой директор?

– Нет… Но при чем здесь Снейп?

– Просто мне интересно знать, как тебе работается под его руководством.

– Нормально работается… – Тедди, похоже, оставил попытки понять, к чему клонит Лили.

– Что он за человек, на твой взгляд? – не унималась она.

– Ты же знаешь, что он за человек: никому никаких поблажек, всё чётко, всё под контролем; он всё про всех знает… Он хороший директор; требовательный, конечно, но ведь это его работа. А что он за человек – так этого, наверное, не знает никто. У него нет друзей ни среди преподавателей, ни в министерстве. А школьные его приятели, кто ещё жив, почти все в Азкабане – ты же знаешь…

– Но ты ведь уважаешь его? – Лили продолжала ходить кругами вокруг главного вопроса, и никак не могла перейти к делу.

– Конечно, уважаю. Я же сказал тебе: он хороший директор. И он помог мне с тем зельем – ну, ты знаешь, я говорил тебе.

– Да, – кивнула Лили.

– Лили, я не понимаю, почему он тебя так интересует? Ты же сама должна знать его – ты же у него училась, даже уроки дополнительные брала. Если ты думаешь, что он откровенничает с коллегами, то ты ошибаешься – он с нами ведет себя примерно так же, как и с учениками, только взыскания не назначает, а ограничивается выговорами. Но ты же теперь не в школе, тебе директор не страшен, не так ли?

– Тедди, послушай, я никому этого никогда не говорила, и тебе бы не сказала, если бы не нуждалась в твоей поддержке.

– Ты пока мне ещё ничего не сказала, – напомнил ей Люпин.

– Не перебивай меня! – сердито сказала Лили, и наконец решилась. – Слушай, когда мы с ним занимались… Нет, не то… В общем, Тедди… Мне кажется, я его люблю.

Тедди так вылупил глаза, что они стали похожи на совиные, а волосы его на мгновение пожелтели. Он хотел было что‑то сказать, но Лили не дала ему вставить ни слова.

– Замолчи и слушай! Ты прав, никто не знает, что он за человек. А он – чудесный! Он умный, он способен на сильное чувство, он преданный, и он такой одинокий, такой несчастный, – кажется, Лили готова была расплакаться. – Тедди, почему никто не понимает этого?! Когда я ходила к нему на уроки, он был таким внимательным, таким заботливым… Я сперва не замечала этого, а потом… Знаешь, когда я закончила школу, я поняла, что жутко скучаю по нему. Сперва я думала, что это пройдет, но мне всё больше его не хватает. Он пишет мне такие письма… Такие трогательные, такие нежные…

Тедди не выдержал и изумленно переспросил:

– Он тебе пишет?

– Да! Очень часто! Ну, то есть, сперва это я ему писала – вопросы по учебе задавала, типа «мне не понятно, не могли бы объяснить», а он мне отвечал. А потом я уже не могла представить, что перестану ему писать… Это так странно…

– Лили, но он же… как бы это сказать… ну – совсем не молодой!

– Я знаю, Тедди, я всё знаю! Но не могу ничего поделать…

– А ты не думала, что он мог тебя как‑то околдовать? – подозрительно спросил Люпин.

– О боже, опять!… – Лили закатила глаза и откинулась на спину.

– Что опять? – удивленно вскинул брови Тедди.

– Ничего! – она снова села. – Нет, Тедди, не думала. Если бы он хотел, он бы давно мог околдовать кого угодно, при его‑то возможностях и мастерстве. Незачем было ждать столько лет…

– Ну, может, раньше у него такого желания просто не возникало…

– Тедди, не говори глупостей! – недовольно нахмурилась Лили. – Я уверена, он не стал бы этого делать. Мы с ним несколько раз говорили о разных приворотных зельях – ну, знаешь, в этом необходимо разбираться… Он считает это недостойным занятием, унижающим обе стороны. Он очень не одобряет приворотные зелья, хотя и разбирается в них очень хорошо. Впрочем, он хорошо разбирается абсолютно во всем, – Лили вздохнула и, помолчав, добавила: – Хотя если бы он действительно попытался приворожить меня, я бы, по крайней мере, знала, что он ко мне неравнодушен… А ведь именно об этом я и хотела тебя спросить…

– Ты хотела узнать у меня, не влюблен ли в тебя директор?! Да я не могу представить даже, что он может писать что‑то, кроме служебных записок и научных работ, а ты говоришь мне про нежные письма… – Тедди немного помолчал, а потом задумчиво сказал: – Хотя, с другой стороны, он всё‑таки мужчина, а ты – очень хорошенькая девушка, так что почему бы и нет?…

– Тедди, я серьезно!

– И я серьезно, – было видно, что Тедди окончательно оправился от первого потрясения и теперь пытался переварить то, что сказала ему Лили. – На самом деле, если допустить, что директор способен в кого‑то влюбиться, то ты – очень подходящая кандидатура. Ты умная, и ты всегда была… как бы это выразиться… очень серьезной, что ли? То есть ты рассуждаешь, как взрослый человек. Вряд ли его могла бы заинтересовать какая‑нибудь не в меру весёлая кокетка или жеманная красавица. Я думаю, что если он тебе действительно пишет какие‑то письма, то это не просто так.

Лили задумчиво смотрела перед собой.

– Знаешь, когда он застукал нас с Саймоном у озера, он жутко разозлился.

– Ну, он вообще всегда был «блюстителем порядка» и не терпел нарушения правил…

– Нет, тут было другое. Он выглядел как человек, которого оскорбили, нанесли личную обиду. То место, где мы с Саймоном сидели… это очень красивое место, и Снейп сам показал мне его. И было похоже, что он как будто бы ревнует.

– Снейп водил тебя прогуляться вокруг озера? – Люпин честно старался ничему не удивляться, но, похоже, у него это плохо получалось.

– Нет, не совсем. Это вышло как‑то случайно… Не важно! Важно, что он был зол именно на меня. Он отменил мои дополнительные уроки, а потом, по–моему, жалел об этом…

– Да у вас там, похоже, настоящий роман – с ревностью, ссорами и примирениями! Обалдеть! – Тедди рассеянно взъерошил волосы.

– Вот именно. Похоже на то… Только я уверена, что он мне никогда ни в чем не признается. Побоится получить отказ, да и вообще… Как ты думаешь, Тедди? – Лили умоляюще посмотрела на Люпина, как будто он мог как‑то повлиять на директора.

– Да я теперь вообще не знаю, что и думать… Но, похоже, ты права. Он и так, наверное, считает, что зашел слишком далеко. Вообще‑то он в последнее время действительно стал каким‑то странным. Как будто все время думает о чем‑то постороннем. Может, он и вправду влюблен в тебя?

– Знаешь, Тедди, я ему написала письмо… и завтра вечером мы встречаемся у него дома.

– Ты имеешь в виду, в Хогвартсе? – уточнил Тедди.

– Нет, у него есть дом, принадлежавший ещё его родителям. Он там давно уже не появлялся, но я знаю – он мне немного рассказывал о своем детстве, – Лили кивнула в ответ на очередной удивленный взгляд Люпина. – Как думаешь, у меня есть шанс?

– Ты что, собираешься вот так прямо пойти и сказать ему: «Директор, я вас люблю»?

– Не смей надо мной смеяться! – Лили неожиданно разозлилась. – Ты же только что сам сказал, что он никогда не сделает первый шаг. Значит, его должна сделать я.

– А если ты ошибаешься? Если ты неправильно его поняла?

– Значит, я буду выглядеть полной дурой…

– Я не про то. Я имею в виду – что, если ты ему напоминаешь… ну, понимаешь кого… Все же знают, что он был в неё влюблен, и дядя Гарри часто говорил, что ты на неё похожа…

– Я думала об этом, – вздохнула Лили, – но мне всё равно. Пусть даже так. Мне кажется, я могла бы сделать его жизнь не такой одинокой. По крайней мере, попробовать… Тедди, я ведь имею право так поступить?

– Право? – Тедди рассмеялся. – Конечно же, ты имеешь право любить кого хочешь и сказать о своей любви… Если всё будет хорошо, то замолви и за меня словечко?

– В смысле? – оторопело переспросила Лили.

– Ну, если директор тебя тоже любит, он ведь женится на тебе? Что ему помешает? Тогда и мне не придется бросать Хогвартс. Профессора обычно не имеют семьи, а Виктуар уже меня замучила своими вопросами. Так что мне приходится выбирать между Хогвартсом и Вики. А если директор сам будет женат, то и мне, наверное, разрешит сохранить работу после свадьбы, – закончил объяснять Люпин.

– Тедди, ты думаешь только о себе! – возмутилась Лили.

– Ладно, извини. На самом деле, ты молодец; ты смелая, добрая и красивая. И умная. А для него это, я думаю, очень важно. И ты любишь его. Если ему этого мало – то он дурак, и пусть дальше сидит один в своем подвале.

– Тедди, – с упреком сказала Лили, – ты же понимаешь, что это не так просто… Но всё равно, спасибо за поддержку… Если у меня ничего не выйдет, ты будешь вытирать мне слёзы? – печально улыбнулась она.

– Конечно, мы же друзья! – ответил ей Люпин.

– А если всё получится, ты вставишь за меня словечко перед папой и мамой? Им всё это, наверное, очень не понравится…

– Конечно, мы же друзья, – повторил Люпин и потрепал её по плечу.

– И никому не говори! – напомнила ему Лили.

– Да мне всё равно не поверят! Если бы я не знал тебя, я бы и сам решил, что это розыгрыш.

– Нет, Тедди, – снова вздохнула Лили, – всё всерьез… Ладно, иди, а то Вики будет ревновать. И спасибо за то, что выслушал меня!

Тедди ушел, а Лили ещё долго сидела в тишине, с трудом заставляя себя думать о чем угодно, только не о том, что случится завтра.

– 7 –

Получив письмо Лили с просьбой о личной встрече, Снейп был окончательно выбит из равновесия. Он гадал, чем могло быть вызвано её желание и почему она просила, чтобы о встрече никто не знал. В голову ему лезли предположения, одно нелепее другого. То он думал, что Лили попала в беду и нуждается в его помощи, то опасался, что она собирается выйти замуж и решила сообщить ему об этом, как другу. Снейп даже предположил, что она хочет попросить у него денег. Конечно, он был готов сделать для неё всё, что угодно, но почему‑то его преследовала мысль о том, что она просто хочет увидеть его.

Дом в Паучьем тупике был единственным гарантированно безлюдным местом, которое пришло ему в голову, и именно поэтому он предложил его для встречи. Правда, наутро он уже раскаивался в своем решении, вспоминая это мрачное заброшенное жилище.

Снейп никогда не любил свой старый дом и после смерти матери бывал здесь крайне редко. Тут и раньше было сыро, темно и неуютно, а теперь и подавно: всё давно обветшало, мебель рассохлась, а обои на стенах местами отставали. Теперь Снейп стоял посреди убогой гостиной и удрученно смотрел на результаты попыток придать помещению хоть сколько‑нибудь жилой вид.

Сперва он пытался справиться сам, не желая посвящать в свои планы никого, даже эльфа. Но его опыт использования хозяйственной магии был величиной, недалеко отстоящей от нуля. Всю свою жизнь он провел в Хогвартсе, где всю работу подобного рода выполняли домашние эльфы. Он с трудом вспоминал то, чему его учила в детстве мать, сама не слишком любившая работу по дому, и на ходу додумывал то, чего никак не удавалось вспомнить. В конце концов он всё‑таки позвал Винки, которая помогла ему убрать пыль, грязь и паутину, скопившуюся здесь за долгое время по углам, отмыть окна, почистить мебель и разобраться с немногочисленной посудой. Но даже после этого комната имела не слишком‑то гостеприимный вид. Мебель как была, так и осталась старой и неудобной; низкий потолок по–прежнему делал комнату похожей на склеп, а в воздухе, как и раньше, витал неизживаемый запах сырости и пыли, впитанный старинными фолиантами, стоявшими на книжных полках.

С горечью убедившись, что после приборки дом не стал уютнее, он отослал Винки обратно в Хогвартс, ещё раз оглядел комнату и передвинул диван поближе к камину, а перед ним поставил невысокий столик.

«Во всяком случае, теперь здесь хотя бы тепло», – с мрачной иронией подумал Снейп, глядя на пылающий огонь.

Он вспомнил, как много лет назад пару раз побывал в доме Поттеров в Годриковом Ущелье – в её доме. Тогда им пришлось вновь созвать Орден Феникса для борьбы с вышедшими из‑под контроля дементорами, и он довольно часто встречался с Гарри, в том числе и у него дома. Лили в то время была совсем маленькой девочкой, а Альбус–Северус только родился.

В просторных комнатах их дома было светло и всегда пахло чем‑то сладким, а Джинни каждый раз извинялась за беспорядок, собирая разбросанные повсюду яркие игрушки, детскую одежду и книжки.

«В этом смысле здесь полный порядок», – горько подумал Снейп. Кроме мебели в его старом доме оставались теперь только книги, которые он не счёл нужным забрать в Хогвартс, да та немногая кухонная утварь, что уцелела за годы небрежного обращения. Ему было стыдно, что по его милости Лили придется находиться в этом унылом месте, как стыдно было и признаться ей в том, что он здесь вырос.

Снейп поставил на столик котел, зажег под ним волшебный огонь и вылил туда бутылку красного вина. Потом он стал бросать в котел специи из принесенного с собой пакета.

Он сидел, глядя на медленно кипевшее в котле вино, когда в дверь наконец постучали. Снейп вскочил и быстро подошел к двери. Сердце его колотилось где‑то у горла, а ноги стали словно ватными. Он рывком открыл дверь и увидел Лили. Она стояла на пороге в темно–синем дорожном плаще с капюшоном, из‑под которого выбивались рыжие пряди. На её плечах лежали снежинки, и она была так красива, что Снейп на секунду замер в дверях, потеряв дар речи.

– Здравствуйте, профессор, – произнесла она со смущенной улыбкой.

Звук её голоса вывел его из оцепенения, и он наконец поздоровался и пропустил её в дом.

Она сняла плащ и оглянулась в поисках вешалки.

– Бросьте куда‑нибудь, – рассеянно сказал Снейп.

Лили прошла в комнату, положила плащ на диван и огляделась. Было видно, что она ожидала увидеть что‑то совсем иное, но тем не менее она вежливо сказала:

– Это и есть ваш дом, профессор? Здесь очень… мило.

– Здесь отвратительно, – поморщился Снейп. – Я прошу прощения, что пригласил вас сюда. Нам лучше было встретиться в Хогсмёде или где‑нибудь ещё…

– Нет–нет, всё в порядке, – поспешно успокоила его Лили. Она заметила стоявший на столике котел. – Это глинтвейн, да? Я бы не отказалась, честно говоря, – обожаю горячий глинтвейн, особенно после мороза.

– Это «Драконья кровь». Единственное, что здесь осталось приличного, – это винный погреб, – Снейп налил душистую темно–красную жидкость в две большие кружки. – Всё остальное не разваливается только потому, что я время от времени накладываю повсюду соединительные чары…

Пока Лили, закрыв глаза, вдыхала горячий аромат вина, он жадно разглядывал её. В школе, да и единственный раз в больнице, он видел Лили только в будничных форменных мантиях, с наскоро завязанными волосами, занятую в первую очередь учебой и работой, а не собственной внешностью. Теперь же перед ним была женщина, которая осознавала свою красоту и пользовалась ею. Обычную черную мантию сменило красивое темно–зеленое платье с глубоким вырезом; на открытой шее поблескивала тонкая золотая цепочка. Концы рыжих волос падали на плечи крупными локонами, и от неё пахло чем‑то чарующе нежным.

– Спасибо за ваш рождественский подарок, профессор, – поблагодарила Лили, открывая глаза и делая первый обжигающий глоток. – Мне очень не хватало этой книги.

– Не за что, – отмахнулся Снейп. – Я рад, если она вам пригодится.

В его голове звучала единственная мысль: «…Зачем она пришла?…» – но он не решался спросить об этом прямо.

– Как продвигаются ваши эксперименты с ядами и противоядиями? – поинтересовался он вместо этого.

Лили начала рассказывать о работе, которую ей доверили недавно. Было видно, что она гордится тем, что делает настоящее серьезное дело. А Снейп слушал её и, глядя, как она двумя руками держит горячую кружку, вспоминал, что точно так же она грела руки о чашку с чаем – вечность назад, когда еще была его ученицей. Это случилось вскоре после начала их занятий и послужило первым шагом к их сближению. Теперь они снова сидели вдвоем, как тогда, и он ощущал, что холод, сжимавший его сердце всё последнее время, постепенно уходит. Она казалась ему такой родной, такой близкой, и он вдруг почувствовал, что наконец вернулся домой после мучительного путешествия по бескрайней снежной пустыне.

Лили прервала свой рассказ, и Снейп понял, что должен что‑то ответить.

– Вы должны быть осторожны, Лили, – озабоченно произнес он. – Многие яды очень коварны, они способны проникать через кожу и действовать медленно и, до поры до времени, незаметно. Эта работа может быть по–настоящему опасной. Берегите себя, пожалуйста.

– Конечно, профессор, – ответила она.

– Вы можете не называть меня «профессор», я ведь больше не учу вас…

– Вряд ли я смогу, – сказала Лили, и вдруг, нежно улыбнувшись, посмотрела прямо ему в глаза. – Я так рада видеть вас, сэр… В общем‑то, за этим я и пришла – я просто соскучилась и хотела снова встретиться с вами…

Снейп почувствовал, что земля уходит у него из‑под ног; он падал в её глаза, словно окунувшись в Омут памяти… Но он удержался – и отвел взгляд.

– Да, – очень тихо сказал он, пытаясь взять себя в руки; перед глазами у него всё плыло, а к горлу поднимались волны то горячего, то холодного огня. – Я тоже… Мне тоже очень не хватало вас, Лили.

– Что же мне делать? – почти шепотом спросила Лили. – Теперь, когда вас нет рядом?

Она смотрела на него – он знал это, хотя и не решался поднять глаза, не смел пошевельнуться, боясь расплескать неосторожным движением то сладостное чувство, которое наполняло его до краев. Он всё молчал, а она всё смотрела на него…

Наконец она сказала:

– Профессор… Северус…

Он вздрогнул, когда она произнесла его имя; в это мгновение ему показалось, что она взяла его сердце и держит в своих руках.

Он не стал ничего говорить, боясь, что голос не послушается его, молча взял её руку и прижал тонкие нежные пальцы к своим губам.

– Даже если я ошиблась и увидела в ваших письмах больше, чем в них было на самом деле, – продолжала Лили, – я всё равно хочу, чтобы вы знали, что есть человек, которому вы очень дороги, и который… – она запнулась, – помнит о вас всё время.

– Нет, вы не ошиблись, – ответил он, закрыв глаза, – хотя в письмах в самом деле было гораздо меньше, чем должно было быть… Я не знаю таких слов… я не умею…

– Тогда мне придется научить вас, – мягко произнесла Лили. Она встала, повернула к себе его лицо, и он почувствовал её нежные губы на своих губах, её дыхание и аромат её волос. Он открыл глаза и провалился в ослепительную сверкающую бесконечность.