Текст книги "Принц подземелья"

Автор книги: Сара Хагерзак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Возможно, – нехотя ответил тот.

– Помнишь, мы когда‑то засекли на тебе неизвестные чары? – Кингсли метнул на приятеля быстрый настороженный взгляд. – Не думаешь, что причина в них?

Снейп пожал плечами и снова сказал:

– Возможно. Я до сих пор не знаю, что это за чары и есть ли они вообще.

Это было правдой лишь отчасти. Он действительно не знал точно, что это за чары, но в их наличии был уверен и почти не сомневался в их происхождении.

– У меня была одна идея… – взгляд Кингсли неуверенно блуждал по комнате, задерживаясь то на блестевших на столе пробирках, то на греющейся у камина уже изрядно подросшей тигуане, как будто они могли посоветовать, стоит ли делиться этой идеей со Снейпом. – Я подумал, что это могут быть защитные чары, – сказал наконец министр. – Знаешь, магия, вроде той, которую использовала мать Гарри, чтобы сохранить жизнь своему сыну и защитить его от Лорда. Это очень сильная магия, но заметить её присутствие практически невозможно. Что, если кто‑то навел на тебя такие чары, защитив от смерти и от старости?

– «Кто‑то»? – саркастически спросил Снейп. – Мы оба знаем, что есть лишь один человек, у которого могла бы возникнуть мысль создать для меня подобную защиту. Нет, Кингсли, у меня возникало такое предположение, но это абсолютно невозможно, – уверенно сказал он. – О магии такого рода известно не слишком много, но одно можно утверждать совершенно точно: для создания этих чар необходимо принести в жертву что‑то очень ценное. Жизнь Гарри и его безопасность были куплены ценой жизни его матери. Но моя Лили… с ней всё в порядке. Она жива и здорова… в противном случае во всём этом просто не было бы смысла.

– Но ведь ей пришлось от много отказаться, – напомнил ему Бруствер. – Её родители были против вашего брака, и ради тебя она была готова даже на разрыв с ними.

– Нет, – отмахнулся Снейп, – не будь наивным. Презрение нескольких подружек и гнусные газетные публикации – не та цена, которой достаточно для сохранения чьей‑либо жизни. Если честно, Кингсли, то у меня тоже есть кое–какие идеи на этот счет. Извини, я не могу с тобой ими делиться – для твоего же блага, – но я уверен, что расплачиваться за всё происходящее со мной я буду сам.

– А с Дамблдором ты об этом говорил? – Бруствер вопросительно взглянул на Снейпа.

– Нет, думаю, это бесполезно, – ответил профессор. – Он не в состоянии проверить, что это за чары, а может только голословно рассуждать об их природе… Мне кажется, что в некоторых вещах я теперь разбираюсь лучше него, но с моей стороны было бы невежливо демонстрировать ему это слишком откровенно.

Кингсли задумчиво посмотрел на Снейпа.

– Ты не перестаешь меня удивлять, – признался он. – Ну что ж, как я понял, ты контролируешь ситуацию. Тогда я могу за тебя не волноваться.

Снейп согласно кивнул. Поговорив наконец с Кингсли на эту щекотливую тему, он и сам ясно понял, что может быть спокоен до определенного момента. А потом обстоятельства сами подскажут ему, как действовать.

– 11 –

– Малышка просто чудесная, и она так быстро растёт, – Лили шла вдоль ярких витрин магазинов, держа мужа под руку.

– Никогда не предполагал, что доживу до того, чтобы увидеть собственную внучку, – задумчиво ответил Снейп.

Утро они провели у Элис, которая уже больше года жила с мужем в Лондоне, а на обратном пути решили прогуляться по Косой аллее.

– Пап, а мы зайдем в «Товары для квиддича»?

Дэн и Руперт, оба рыжие, покрытые веснушками и долговязые, умоляюще смотрели на отца. Пожалуй, для пятнадцатилетних подростков они были слишком высокими, и от этого выражения их мордашек и просительные интонации в голосе казались ещё более смешными.

Мальчишки, несомненно, прекрасно знали об этом, и теперь, оказавшись с отцом в Косой аллее, старались извлечь из прогулки как можно больше выгоды для себя.

– Зачем вам туда? – недовольно спросил Снейп, но было видно, что сердитый тон дается ему с трудом. – Дедушка Гарри подарил вам на Рождество по новой метле, и с тех пор прошло меньше трёх месяцев. Насколько я понял, эта модель – его последняя разработка, она даже в магазинах ещё не продается. Так какого лешего вам ещё нужно?

– Ну, папочка, там бывают всякие интересные вещи… Например, полироль, улучшающая аэродинамику, или тонированный съемный головной пузырь… В конце концов, вы с Альбусом постоянно заглядываете в аптеку просто так, посмотреть, что там новенького, хотя у нас дома всяких банок будет побольше, чем в аптеке.

Лили, слегка улыбнувшись, переглянулась с Альбусом. Они оба отлично знали, чем закончится спор. Снейп нежно относился к дочери, а с Альбусом они были настоящими друзьями, но близнецов он всегда баловал особенно сильно. То ли из‑за того, что они были младшими и всё еще казались детьми рядом с Элис и Альбусом, то ли из‑за их веселого взрывного характера. Мальчишки неслись по жизни, как две огненные кометы, рассыпая вокруг себя радость и озорство, и Лили однажды слышала, как, распекая их за очередную шалость, Северус удрученно сказал:

– Если на вас не действуют выговоры директора школы, то мне, видимо, придется обращаться за помощью к министру…

Несмотря на буйный нрав, Дэн и Руперт были добрыми мальчиками, и их любил не только отец, но и все окружающие. Особенную слабость к ним испытывала бабушка Молли. Каждый раз, с умилением глядя на них, они говорила: «Ну, вылитые Фред и Джордж в детстве! Настоящие гриффиндорцы, как и все Уизли!» – и если Снейп слышал это, то недовольно поджимал губы.

Так что всем с самого начала было очевидно, что в «Товары для квиддича» они пойдут и наверняка купят там какие‑нибудь примочки для мётел.

– Ну хорошо, – сдался наконец Снейп. – Может, тогда вы с Альбусом пока сходите в аптеку? – сказал он, обращаясь к Лили. – Мистер Ланскер обещал оставить мне драконью печень.

– Отличная идея! – согласилась Лили. – Я как раз хотела попросить у миссис Ланскер семена светящихся грибов. Посеем их на лето вдоль дорожек.

Им с Альбусом было гораздо приятнее прогуляться до аптеки, чем глазеть на мётлы, к которым они оба не испытывали ни малейшего интереса.

– Альбус, ты вернешься к нам вечером или останешься у себя? – поинтересовался Снейп.

– Вернусь, – ответил Альбус. – Я хотел поговорить с тобой насчет последнего эксперимента…

– Зачем ты вообще снимаешь себе квартиру в Косой аллее, если почти всё время живешь дома? – встрял Руперт.

– На всякий случай, – отмахнулся Альбус. – И это никакая не квартира, а мансарда.

– Познакомил бы нас, что ли, со своим «всяким случаем», – захихикал Дэн, переглянувшись с Рупертом, но Альбус яростно сверкнул на близнецов глазами, и Лили в очередной раз удивилась его сходству с отцом, которое проявлялось во всём, не только во внешности, но и в жестах, в манере говорить, и в том числе – в суровых взглядах.

Семейство разделилось: Северус с Дэном и Рупертом отправились смотреть на мётлы, а Лили со старшим сыном пошли забирать из аптеки драконью печень для препаратов.

Печень оказалась отличной: ни плёнок, ни паразитов. Они с Альбусом ещё довольно много времени провели в аптеке, любуясь на выставленные рога единорогов и леопардовые усы. Потом они вышли на улицу и не спеша отправились в «Дырявый котел», где договорились встретиться с отцом и близнецами. Лили с удовольствием слушала рассказы Альбуса о работе. Он, как и родители, отлично разбирался в зельях и травах, но кроме этого, Северус посвятил его во многие секреты, касающиеся Тёмной магии. Формально Альбус нигде не работал, но Министерство довольно часто прибегало к его помощи, и было ясно, что скоро он станет их неофициальным консультантом. Кингсли, который не сохранил столько сил и энергии, как Северус, и заметно постарел за последние годы, подал в отставку, и его место заняла Чжоу Чанг. После этого Снейп перестал так активно сотрудничать с Министерством, и теперь им был нужен консультант по вопросам противодействия Тёмной магии.

Кроме того, они с отцом исследовали взаимодействие зелий и заклятий, и Лили сильно подозревала, что свою мансарду Альбус снимал не ради встреч с девушками, как думал Дэн, а для проведения особо опасных экспериментов. Сперва она была очень против того, чтобы Снейп обучал сына, бывшего тогда ещё школьником, защите от Тёмных искусств на таком серьёзном уровне, поскольку это было невозможно без изучения Тёмной магии. Но Северус был уверен, что эти занятия не повредят Альбусу. «Я не стал учить этому тебя, и не стал бы учить других детей, – сказал он как‑то раз в ответ на её упрёк. – Но Альбус сможет достичь много с минимальным риском для себя».

Лили понимала, что дело было ещё и в том, что Северус хотел передать кому‑то свои знания и секреты, доставшиеся ему с таким трудом, и считал, что единственной достойной кандидатурой на эту роль был Альбус.

Она так увлеклась своими размышлениями и разговором с сыном, что чуть не налетела на высокого грузного волшебника в поношенной мантии.

– Простите, – произнесла она, подняв глаза, и замерла на месте.

Перед ней стоял Саймон. Но узнать его можно было с трудом. Лили не видела его больше двадцати лет, и за эти годы он постарел и подурнел гораздо больше, чем все её знакомые. Или дело было в том, что она не видела его так долго? Как бы там ни было, Саймон выглядел совсем опустившимся, потерявшим свой былой блеск и прежнюю форму, и от этого его слегка высокомерный вид казался ещё более нелепым и отвратительным. Отвращение… Именно это почувствовала Лили, увидев его снова. Не злость, не обиду за то, как он унизил её, подлив приворотное зелье; не негодование из‑за гадких статей для «Пророка» в адрес Северуса и её самой, а одно лишь отвращение.

– Лили? – Колетт переводил взгляд с неё на сына, явно узнавая в нём черты отца. Наконец он спросил: – Ну, как дела?

– Сейчас гораздо хуже, чем минуту назад. Потому что я имею несчастье видеть тебя, – резко ответила она.

– Ты нисколько не изменилась, – усмехнувшись, сказал Саймон.

– Зато ты изменился очень сильно.

– В этом виноват твой муж, – в голосе Саймона звучала открытая неприязнь. Он злобно взглянул на Альбуса. Тот молчал, не понимая, кто это человек, но на всякий случай потянулся за палочкой. Лили догадывалась, что его молчание продлится недолго. Впрочем, он мог напасть и молча.

– Ты сам виноват, Саймон, – сурово сказала она.

Колетт открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его, глядя Лили за спину. По ужасу, появившемуся в его глазах, Лили поняла, кого он там увидел.

– Вы чем‑то недовольны, мистер Колетт?

Голос Снейпа звучал подчеркнуто вежливо, но она не сомневалась, что выражение его лица говорило Саймону гораздо больше, чем слова.

– Пойдем, Лили, – не дожидаясь ответа, сказал Северус, и направился в сторону «Дырявого котла», увлекая за собой Лили и сыновей.

– Кто это? – с любопытством спросил Дэн.

– Никто, – жестко ответила Лили.

Дэн удивленно взглянул на мать. Лили редко бывала такой сердитой, но поскольку было очевидно, что сердится она не на него, то он снова вернулся к прерванному разговору с братьями, и через минуту они с Рупертом уже снова вдохновенно хвастались Альбусу своими новыми приобретениями.

Лили заметила, что Альбус пару раз обернулся, неприязненно глядя в ту сторону, где остался Саймон. Он явно почувствовал возникшее напряжение лучше, чем братья, но вопросов задавать не стал.

Мальчики немного обогнали родителей, и Лили была рада, что они остались вдвоем с мужем. Держа его под руку, она не спеша шла по Косой аллее, грустно глядя на голые деревья с набухшими почками, и ей стало жаль Колетта – и, отчего‑то, себя тоже.

– Он чем‑то расстроил тебя? – тихо спросил Снейп, увидев, что она выглядит печальной.

– Нет, Сев, – так же тихо ответила Лили. – Просто я вспомнила о том, какой когда‑то была дурочкой. Неприятно осознавать себя связанной хоть чем‑то с таким человеком, как он.

– Забудь, – успокоил её Снейп. – Скажи лучше, драконья печень хорошего качества?

– Во всяком случае, смотреть на неё приятнее, чем на Саймона, – ядовито ответила Лили, пытаясь разогнать сжавшую её сердце тоску.

Но, видимо, встреча с Колеттом всё‑таки оставила в душе Лили неприятный осадок, и она захандрила. Несколько дней ей было невыносимо грустно, и она не находила себе места, удивляясь, почему этот незначительный эпизод подействовал на неё так сильно. А потом вдруг ясно поняла, что Саймон здесь не при чём, – это лишь случайное совпадение. На самом деле с ней происходило то, что должно было неизбежно случиться и о чём она, сделав однажды свой выбор, старалась больше никогда не думать.

Почему‑то Лили казалось, что это случится быстро: что однажды утром она просто не проснется – и всё. Но теперь она наблюдала, как жизнь медленно уходит из неё, словно вода из треснувшей чашки. С каждым днем она всё больше слабела и теряла силы, а вместе с ними – и интерес к происходящему.

Северус тут же понял, что с ней что‑то не так, и страшно переполошился. Он пытался готовить для неё какие‑то лекарства, снова проводя по полночи в лаборатории, как когда‑то во время болезни Альбуса. Лили прекрасно знала, что все его усилия ни к чему не приведут, и ей было больно видеть, как он тратит время на бесплодные попытки помочь ей, вместо того, чтобы дать ей возможность провести свои последние дни рядом с ним. Но она прекрасно знала своего мужа. Знала, что он не отступится, пока будет считать, что у него есть хотя бы один шанс, и решила рассказать ему обо всём.

Мальчики, обеспокоенные не меньше отца, прибегали к ней каждый день из школы, а Альбус совсем перебрался жить в Хогвартс, но они наконец разошлись спать, а Лили осталась сидеть на диване в гостиной, глядя через открытую дверь лаборатории, как Северус, склонившись над котлом, что‑то сыпет в него.

– Сев, – позвала она, – подойди, пожалуйста, ко мне.

– Можешь подождать полторы минуты? – он сосредоточенно смотрел в котел, помешивая варево в какой‑то сложной последовательности, и Лили видела, как указательный палец его левой руки двигается в такт отсчитываемым секундам.

Ровно через полторы минуты он погасил огонь под котлом и вышел из лаборатории.

– Это должно помочь тебе, – не совсем естественная улыбка замерла на его лице, но тревожная складка между бровями говорила о том, что сам он не очень уверен в своих словах.

– Нет, Сев, – немного печально сказала она. – Оставь эти попытки. Они ни к чему не приведут. Мое время заканчивается, и то немногое, что мне осталось, я хочу провести рядом с тобой.

Он вздрогнул и побледнел, как будто кто‑то ударил его ножом в сердце, и улыбка на его лице погасла.

«Он догадывался, – подумала вдруг Лили, – или догадался сейчас… А может, прочитал в моих глазах, как он это умеет. Во всяком случае, хорошо, что мне не нужно ничего объяснять…»

Снейп медленно подошел к ней и сел рядом.

– Сколько ты мне отдала? – глухо спросил он.

– Половину.

– Половину своей жизни?! – в голосе Снейпа звучал ужас. – Когда ты это сделала?

– Когда мы поженились.

– Как ты могла?! Ты же была еще ребенком! Как ты могла так бездумно разбрасываться своим временем?

– Не бездумно. Я думала об этом долго, и решила, что так будет правильно, – Лили осторожно разжала его пальцы, сжимавшие её плечо: – Мне больно…

– Прости… – он отдернул руку, а потом снова осторожно обнял её. Прикрыв глаза и горестно покачав головой, он сказал: – Я ничего не знал… ни о чем не догадывался… Хотя Кингсли предполагал что‑то подобное.

– Ты и не должен был ни о чём догадываться… – тихо объяснила Лили. – Это было условием магического контракта… и частью твоей защиты. Разве смог бы ты жить спокойно, если бы всё узнал? – Лили изо всех сил старалась, чтобы её голос звучал ободряюще. – Сев, не надо ни о чём жалеть. Я не жалею… Вспомни, сколько хорошего у нас было. Ты ведь был счастлив со мной?

Снейп молчал, но она и так знала ответ.

– Подумай, – продолжала она, – ведь мало кто так понимает друг друга, как мы, и мало кто может сохранить любовь надолго. Но у нас была одна жизнь на двоих – в самом прямом, буквальном смысле, – поэтому нам это удалось. Я никогда не раскаивалась, в том, что сделала.

Лили прижалась к мужу, стараясь согреться его теплом. В последние дни она всё время мерзла, и казалось, что этот холод проникает прямо в сердце. Но теперь, когда Северус был рядом и когда он наконец узнал, что происходит, ей больше не нужно было сдерживаться и притворяться. По её щеке сползла слезинка, и Северус сразу почувствовал, что она плачет, хотя и не мог этого увидеть. Он осторожно вытер ей слёзы и зашептал:

– Не плачь. Я что‑нибудь придумаю…

Лили улыбнулась. В этом был весь он – готовый бросить вызов самой смерти, но не сдаваться. Снейп молча сидел рядом, прижав её к себе. Лили тоже не хотела ни о чем говорить, вспоминая свою жизнь и всё лучшее, что в ней было: детей, работу в школе, исследования и открытия, праздники и путешествия по экзотическим странам – и во всех воспоминаниях он непременно был рядом с ней.

«Пусть моя жизнь была не такой уж длинной, но хорошего в ней было гораздо больше, чем плохого».

Сил у неё оставалось совсем немного, и вскоре она уснула, согретая теплом Северуса и его любовью.

– 12 –

Часы в гостиной тикали, отсчитывая минуты. Они пробили полночь, затем половину первого. А Снейп всё сидел, обнимая спящую Лили и прислушиваясь к её дыханию. Он знал, что у него ещё есть немного времени, чтобы побыть с ней.

…Тот, кто уверен в своих силах и знает свои цели… Сейчас он был уверен в своих силах, как никогда раньше, а цели… Он видел их так ясно, словно они были написаны перед ним на листе пергамента…

«Твой выход отсюда оплачен», – вспомнил он слова, сказанные ему много лет назад в ирландской гробнице. Выходит, он должен был умереть ещё тогда – возможно, в тот самый день; да и попасть за эту дверь наверняка смог лишь потому, что Смерть звала его. Но он вернулся назад, к женщине, отдавшей за эту возможность половину своей жизни… Да, в общем‑то, и всю оставшуюся жизнь она тоже отдала ему. Она всё время была рядом, готовая выслушать и поддержать его; воспитывала его детей, помогала в работе, создавая вокруг себя атмосферу спокойствия и доброжелательности, подарив ему вторую жизнь – такую, о которой он не смел и мечтать. И ни разу даже не намекнула о том, что она сделала ради того, чтобы всё это стало возможным…

Теперь Снейп наконец понимал, о каком долге говорила ему Смерть… Все таинственные обстоятельства, сопутствовавшие ему в жизни в последние годы, все неясные причинно–следственные связи и смутные догадки – все эти разрозненные кусочки складывались сейчас перед ним в цельную и ясную картину.

«А я всегда считал её открытой и доверчивой девочкой, не способной к интригам…» – думал Снейп, глядя на спящую жену. На её щеках лежали тени от длинных рыжеватых ресниц, бледные губы были чуть приоткрыты… Она по–прежнему оставалась прекрасной, несмотря на прошедшие годы и болезнь. И он не позволит ей умереть из‑за него…

Он осторожно взял жену на руки и отнес в спальню. Лили всегда была легкой и хрупкой, а теперь в ней, кажется, совсем не осталось веса. Профессор бережно положил её на кровать и накрыл мягким шерстяным пледом: он знал, что во время болезни она постоянно мерзла. В последний раз взглянув на Лили, Снейп вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.

* * *

В директорском кабинете было темно и тихо. На портретах спали прежние директора и директрисы. Он не стал зажигать свечей, ограничившись неярким светом от волшебной палочки. Поднеся огонек к лицу Дамблдора, он тихо позвал его, и тот сразу же открыл глаза.

– Что случилось, Северус?

Снейп присел на стол лицом к портрету.

– Альбус, я взял вашу палочку. Палочку Смерти. Она нужна мне.

Снейп говорил очень тихо, но отчетливо. Так он начинал говорить на уроках, если в классе возникал какой‑то шум, и это всегда действовало безотказно… На секунду профессор вспомнил свой кабинет, где он столько лет вел уроки защиты, – но тут же выбросил это из головы. Лучше не оглядываться назад даже мысленно.

– Да, Северус, если она тебе нужна, ты можешь взять её, – недоуменно пожал плечами Дамблдор.

– Я не спрашиваю вашего разрешения, Альбус; я просто ставлю вас в известность, – немного раздраженно сказал Снейп. – Но хочу спросить о другом… Перед тем как мы с Лили поженились, она просила меня дать ей возможность пообщаться с вами наедине. Тогда это меня очень удивило – она никогда не стремилась к общению с вами… О чем вы с ней говорили в тот день?

– Я пообещал ей сохранить это в тайне, Северус, – ответил Дамблдор, – а ты знаешь, что в таких случаях я всегда держу своё слово.

– Мне и так уже всё известно, – резко сказал Снейп, поморщившись, словно слова причиняли ему боль, – я просто хочу знать: это вы подали ей безумную идею отдать мне своё время? Это вы заморочили девочке голову своими разговорами о жертвах во имя любви?

– Нет, Северус, – невозмутимо ответил Дамблдор. – Хотя она действительно спрашивала меня о магии такого рода.

– И вы, конечно, охотно поделились с ней своими знаниями? – в голосе Снейпа сарказм перемешивался с горечью.

Дамблдор снял очки и задумчиво покрутил их в руках, а потом ответил:

– Сказать по правде, в тот день у меня создалось впечатление, что она уже знала об этом достаточно много… На самом деле, подобная магия очень сложна, но одновременно и невероятно проста. Чтобы применить её, по большому счету, нужно лишь одно – искренне и очень сильно хотеть, чтобы твое желание исполнилось. И не спрашивай меня, каким образом она действует. Это древняя магия, и я не уверен, что её механизмы всегда подчиняются логике. Но я действительно не стал отговаривать Лили – это было совершенно бессмысленно. Если бы её решимость можно было поколебать уговорами, то из этой затеи просто ничего бы не вышло… И точно так же я не стану отговаривать тебя от того, что задумал ты.

Снейп метнул на Дамблдора быстрый взгляд. Похоже, тот был каким‑то непостижимым образом в курсе его планов.

Между тем Дамблдор продолжал:

– Гарри рассказывал мне об инциденте, который произошел в твой первый визит к ним в качестве… – старый директор слегка улыбнулся, – друга Лили. Так что я знаю, что Палочка Смерти принадлежит тебе. С точки зрения безопасности так было даже лучше. Тем более, что ты сделал это ненамеренно, не так ли? Камень наверняка у тебя уже давно – кому, как не директору Хогвартса, отдали бы эту находку лесные жители… Так что теперь тебе осталось отправиться в Годриково Ущелье – за мантией. Если хочешь, я даже могу подсказать тебе, где она лежит.

– Думаю, что имея в руках Бузинную палочку, я смогу достать мантию и без вашей помощи, – холодно сказал Снейп.

Но Дамблдор, как обычно, сделал вид, что не замечает его колкости, и спросил:

– Позволь мне всё же дать тебе один совет. Тебе известно второе значение рунического символа «победа»?

Снейп недоуменно смотрел в синие глаза Дамблдора.

– Конечно… – пожал он плечами. – Но при чем здесь это?

Дамблдор тепло улыбнулся и уважительно сказал:

– Ты очень образованный человек, Северус. И очень умный…

Снейп немного подождал, но никаких выводов из этого заявления не последовало.

– В таком случае, когда окажешься на месте, не забудь, зачем ты пришел, – изрек наконец Альбус.

– Едва ли я смогу забыть об этом, – усмехнулся Снейп, вставая со стола. Если бы он не знал Дамблдора столько лет, то решил бы, что тот просто бредит. – Передайте Поттеру мои извинения за то, что мне пришлось взять мантию, – сказал он, направляясь к двери. – Уверен, он меня поймет.

* * *

Полная луна стояла над лесом, освещая холм с черневшим провалом входа. В ее неверном свете высившиеся с другой стороны холма деревья напоминали перешептывающихся между собой троллей, а между стволами просвечивало что‑то, похожее очертаниями на остатки драконьего скелета. Снейп подошел ко входу в пещеру, слушая, как под его ногами хрустит подмерзший за ночь снег, и начал аккуратно снимать защитные чары, вспоминая действия Билла Уизли. Однако вскоре профессор понял, что в этом нет нужды. Видимо, Дары Смерти, собранные вместе, наделяли его особой силой, и никакие преграды, воздвигнутые ликвидаторами, не могли задержать его.

Он беспрепятственно вошел под низкий свод, бегло оглядев погребальную камеру, и подумал, что в превращении этого загадочного и зловеще–прекрасного места в музей было что‑то циничное и кощунственное. Впрочем, люди из Министерства, в отличие от него, не знали истинного назначения этой пещеры.

Теперь Снейп мог видеть зачарованную дверь, не прибегая к помощи патронуса. Для того чтобы открыть ее, оказалось достаточно лишь взять в руки Бузинную палочку и произнести Alohomora. Та легкость, с которой ему удалось проникнуть в пещеру, невольно заставляла думать о том, что его уверенность в своих силах была не напрасной. Выставив перед собой палочку и напряженно прислушиваясь, он медленно и неслышно двигался по коридору, готовый в любую минуту отразить возможное нападение. Его чувства были обострены до предела, но вокруг было тихо, и он, осторожно ступая, вышел на берег реки.

Здесь было гораздо светлее, чем в ночном лесу. Свет не был ни лунным, ни солнечным, и это нисколько не удивило Снейпа. В прошлый раз он был слишком поражен открывшейся перед ним картиной, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как освещение, но теперь сразу узнал этот мертвенный потусторонний свет. Как и тогда, противоположный берег реки терялся в тумане, а за спиной профессора нависала скала. Он оглядывал пустынный берег, прикидывая, как ему выгоднее использовать во время боя свою невидимость, и сожалея, что здесь маловато пространства для маневров.

Как и в прошлый раз, Смерть появилась неожиданно. Стоило Снейпу отвести глаза в сторону, и на том месте, куда он только что смотрел, уже темнела ее фигура. Он мгновенно выставил перед собой щитовые чары, ощущая мощь своей новой палочки, и приготовился к бою. Мантия делала Снейпа невидимым, и это давало ему некоторое преимущество. Но вместо того чтобы нападать, Смерть вдруг подняла руку и откинула капюшон.

Он был готов сражаться и даже умереть; он предполагал, что Смерть может выставить против него инферналов, драконов или еще каких‑то чудовищ, но совершенно не был готов к тому, что произошло. По черной мантии рассыпалось золото волос, и Снейп замер, пораженно глядя на стоящую перед ним Лили Эванс.

– Северус, я знаю, что ты здесь, – мягким голосом произнесла она. – Покажись, я хочу увидеть тебя.

…Конечно, она уже много лет находилась во владениях Смерти… Но он совершенно не ожидал встретиться с ней здесь и сейчас.

– Северус? – повторила Лили.

Она нисколько не изменилась – мертвые ведь не меняются, – и теперь он понимал, что эта женщина не так уж и похожа на его жену.

Некоторое время Снейп смотрел на подругу юности, не решаясь откинуть капюшон. Он подумал, что уже много лет вспоминал о ней без той щемящей боли в сердце, которая раньше неизбежно сопровождала любую попытку вызвать в памяти её образ. У него теперь была другая жизнь, другие заботы… И другая любовь.

Словно в ответ на его мысли, Лили с упреком сказала:

– Ты забыл меня, Северус.

– Нет, что ты… – сдавленно произнес Снейп, и она тут же повернулась на звук его голоса и сделала пару неуверенных шагов в его сторону.

Он не забыл ее. Но, в конце концов, он ведь не был обязан хранить ей верность… Она сама предпочла другого… И все равно, он чувствовал уколы совести. Упрек Лили снова открыл в его душе рану, которая, казалось, давно зажила.

– Но ты наконец пришел ко мне, – ласково сказала Лили и сделала еще шаг. Он уже был готов двинуться ей навстречу, но… он ведь пришел не ради нее… А что, если коварная Смерть использует ее как приманку, играя на его старой привязанности? Что‑то в происходящем казалось ему неправильным, и он подавил в себе желание подойти к Лили.

– А где Джеймс? – спросил он вместо этого.

– Джеймс? Ты что, соскучился по Джеймсу? – в голосе Лили послышалась насмешка.

– Разве ты не должна быть с ним? – настороженно спросил Снейп. Вместе с подозрениями к нему возвращалось и чувство опасности.

– Его здесь нет, – ответила Лили и слегка прищурилась. Снейп даже вздрогнул, настолько знакомым было это выражение ее лица. – Ты не рад, что я пришла к тебе? – спросила она, приближаясь к нему еще на один шаг.

Голос ее был нежным и манящим. Слишком нежным и слишком настойчиво зовущим… Вместо того чтобы привлечь его, он только усилил ощущение того, что всё должно быть не так. Снейп быстро и неслышно скользнул в сторону и прислонился спиной к скале.

– Сев? – неуверенно позвала Лили, продолжая смотреть туда, откуда в последний раз слышался его голос.

Снейп не отозвался. Он был почти уверен, что эта Лили – лишь видение, созданное коварной Смертью для того, чтобы сбить его с толку. Но пока у него оставалась лишь капля сомнения, он не мог напасть на нее…

Решение пришло неожиданно. Рука Снейпа скользнула в карман, и он достал Воскрешающий камень. Один поворот, второй… С третьим поворотом камня воздух слегка задрожал, и рядом с профессором возникла призрачная фигура.

Эта Лили казалась гораздо менее реальной, чем та, что стояла у реки. У нее не было плоти, и сквозь полупрозрачные контуры ее тела просвечивали лежащие на земле камни и росший у берега кустарник. Но едва она заговорила, как Снейпу стало понятно, что эта Лили – настоящая.

– Спасибо за то, что помог Гарри.

Голос словно возникал внутри его сознания. Да и сама она, похоже, была видна только ему – по крайней мере, её копия ничем не дала понять, что заметила её появление. Возникшая из камня Лили ни в чем его не упрекала; наоборот, её взгляд светился радостью от встречи со старым другом. Но Снейпа вдруг снова захлестнуло чувство вины за свое невольное предательство.

– Прости меня, – одними губами произнес он, и тут же понял, что слов не нужно: он будет услышан и так.

– Сев… – Лили едва заметно улыбнулась и прикоснулась к его плечу. Призрачная рука прошла сквозь тело, оставив едва уловимое чувство тепла, подобное тому, что возникает от прикосновения патронуса. Но этого было достаточно. Здесь, на этом пустынном, залитом мертвенным светом берегу, у него есть союзник… А главное, Снейп наконец почувствовал, что она простила его, и, наверное, уже давно. На душе стало гораздо легче, и он ощутил прилив энергии и внутренней силы, словно наконец оборвал тяжелый якорь, привязывающий его к прошлому болезненным сожалением о своих ошибках.

– Ты поможешь мне?

– Я не так много могу сделать, – покачала головой Лили. – Но я смогу забрать у неё мое лицо.

– Этого будет достаточно, – заверил ее Снейп.

Золотистая фигура скользнула к реке, обрушившись на двойника сияющим водопадом света. Камень, который Снейп всё ещё продолжал сжимать в пальцах, стал нестерпимо горячим. Он невольно разжал кулак, и камень, с резким стуком упав на твердую землю, раскололся надвое. Призрак Лили исчез, и отброшенная им Смерть сменила облик. Её лицо стало тысячей лиц, перетекающих одно в другое. Снейп то и дело узнавал в нем знакомые черты умерших друзей и врагов, но они задерживались лишь на мгновение, сменяясь другими, а те, в свою очередь, уступали место третьим.