Текст книги "Принц подземелья"
Автор книги: Сара Хагерзак
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Принц подземелья
Часть 1
– 1 –
– Профессор Снейп?
– Он не слышит, доктор. Он без сознания…
Незнакомые голоса эхом отдавались в голове у Снейпа; незнакомые руки тащили его через густой белый туман, в котором терялись время и пространство. Потом он почувствовал на губах терпкий вкус восстанавливающего зелья. Да… Наверное, это оно… А может быть, и нет… Окружающее с трудом поддавалось определению. Единственным отчетливым ощущением была резкая боль в горле. Потом пропала и она, и Снейп провалился в забытье…
…Он не знал, сколько времени блуждал по сумрачным лабиринтам между жизнью и смертью, преследуемый призраками и видениями, сопровождаемый невнятными голосами и яркими вспышками картин из прошлого. Он пытался выбраться из этого кошмара; смерть казалась избавлением, он стремился к ней – и никак не мог дойти до желанной цели…
Наконец бред перешел в глубокий сон, из которого Снейп медленно всплывал на поверхность. Способность мыслить и чувствовать постепенно возвращалась к нему вместе с болью в шее.
Снейп с трудом открыл глаза и огляделся, пытаясь понять, где он находится. Он лежал на постели в небольшой прохладной комнате с голыми стенами. Через тонкие голубые занавески проникал дневной свет. Это определенно была больничная палата, что подтверждал слабый запах лекарств, стоявший в воздухе.
Он попытался вспомнить, что произошло. В памяти возникла раскрытая пасть Нагайны. Он не успел передать Гарри сообщение Дамблдора, он не нашел мальчика!… Снейп понимал, что спасти и перенести его в больницу могли только Пожиратели смерти, ведь Волдеморт так и не догадался о его настоящих целях. Все остальные считали его слугой Темного Лорда и убийцей Дамблдора. Всё кончено! Мальчик погиб напрасно… Он вспомнил зеленые глаза, в которые смотрел, истекая кровью…
Стоп! Мальчик был там! Значит, он все‑таки успел предупредить Гарри о том, что тот должен сделать, успел отдать ему свои воспоминания. Человек, чей голос слышался ему в беспамятстве, называл его «профессор Снейп». Пожиратели никогда не обращались к нему так. Если этот голос не почудился ему, то возможно ли, что Гарри смог одолеть Темного Лорда, смог одолеть его ценой своей жизни, и теперь Снейп находился не у Пожирателей, а у людей из Министерства или сторонников Гарри? «Вряд ли, – подумал Снейп, – ведь тогда меня ждала бы не больничная койка, а камера в Азкабане. Одно убийство Дамблдора гарантирует как минимум пожизненный срок, а ведь за мной числится еще многое… Значит, поцелуй дементора?…» При мысли об этом Снейп содрогнулся. Но страх и беспокойство от непонимания своего положения быстро притупились, уступив место чудовищной усталости. Не было сил ни шевелиться, ни думать, и он снова уснул. Последней мыслью, пришедшей ему в голову, была догадка о том, что его, должно быть, опоили каким‑то отупляющим зельем.
Проснулся он от звука шагов и стука закрывшейся двери. В голове прояснилось, хотя сил еще совсем не было. Из осторожности Снейп не открывал глаз и слегка напрягся, готовясь отразить возможное нападение, но тут же понял, что лишенный палочки и обессиленный потерей крови он будет не в состоянии оказать сопротивление кому‑либо.
Однако раздавшийся голос поразил Снейпа, как оглушающее заклятие, потому что его он ожидал услышать меньше всего.
– Профессор Снейп? Вы спите?..
Снейп открыл глаза и увидел говорившего. Ошибки быть не могло, хотя это и казалось совершенно невозможным.
– Поттер? Вы живы? – произнес Снейп, не узнавая своего голоса. Разорванные зубами змеи связки болели, и говорить было трудно.
– Как и вы, профессор, хотя в это верится с трудом, – ответил Гарри, вглядываясь в лицо Снейпа. Гарри выглядел усталым и потрепанным, но очень уверенным в себе. Он явно чувствовал себя хозяином положения.
– Значит, вы уничтожили его? – спрашивая, Снейп уже знал ответ, но чтобы до конца поверить в него, он должен был услышать это от самого Поттера.
– Да. Волдеморт мертв. Мы победили, – Гарри пододвинул к кровати стул и сел, продолжая смотреть Снейпу в лицо.
Профессор вздрогнул, когда Гарри произнес имя Темного Лорда, но не мог не признать, что теперь Поттер имеет полное право называть это имя. Глядя на Гарри, Снейп с удивлением обнаружил, что не только не видит на лице Поттера признаков привычного отвращения к нему, но и сам не испытывает той жгучей ненависти, которую ощущал раньше. Как будто то, что они оба стояли перед лицом верной смерти и смогли избежать ее, объединяло их, на время стерев давнюю взаимную неприязнь.
– Как это произошло?
– Это очень долгая история, вряд ли вы в состоянии выслушать ее сейчас. В любом случае, сейчас я сам не в состоянии ее пересказывать, спустя всего четыре дня с тех пор, как всё это случилось.
– Я здесь уже четыре дня? – Снейп знал, что так бывает, но когда это случается с тобой, всегда трудно поверить, что можно выпасть из реальности на несколько дней и не заметить этого. Рано или поздно он узнает, что произошло между Гарри и Темным Лордом, но сейчас важнее, что ждет впереди его самого.
– Как вам удалось отправить меня в больницу, Поттер? – спросил Снейп. Голос плохо слушался его, и ему было легче слушать, чем говорить.
– Вообще‑то, это Гермиона. Я, знаете ли, тогда думал о другом. Но она заметила, что вы еще живы. Она сказала: «Кровь в ране пульсирует, значит сердце еще работает». Мы не могли просто бросить вас там умирать.
«Ну еще бы, – подумал Снейп. – Благородный Гарри Поттер спасает жизнь своему врагу… Это так трогательно. Он всерьез думает, что мне хоть сколько‑то дорога моя жизнь».
– Гермиона наложила швы на раны, – продолжал Гарри. – Получилось, к сожалению, не слишком аккуратно, но выбирать не приходилось. А потом она аппарировала в больницу вместе с вами, оставила вас в холле и вернулась к нам. Больше мы не могли ничего сделать, вы же понимаете…
– Она отважная девушка, – ответил Снейп. – Аппарировать с неподвижным телом – непростая задача даже для взрослого волшебника, не говоря уж о риске, которому она подвергалась, заходя в больницу. Передайте ей мою благодарность.
Профессор сказал это, скорее, потому что Поттер ждал этих слов, чем потому что в самом деле испытывал признательность. Он слишком хорошо понимал, что если бы они оставили его в Визжащей хижине, то всё было бы гораздо проще.
– Нам пришлось обыскать вас и обезоружить, мы ведь были уверены, что вы опасны, – сказал Гарри и полез в карман магловской куртки, в которую он был одет. – Ваша палочка, – Гарри протянул Снейпу волшебную палочку и, чуть помедлив, добавил: – Сэр.
Снейп поднял руку и его длинные пальцы сомкнулись вокруг палочки. Он почувствовал, что обрел почву под ногами, а палочка ответила фонтанчиком серебристых искр, приветствуя своего хозяина. «Девять дюймов, палисандр и сердце дракона» – Снейп вспомнил, как они с матерью покупали эту палочку у Олливандера много лет назад. Тогда мастер палочек с интересом взглянул на него – маленького, тощего, растрепанного мальчишку – и назидательно произнес:
– Это очень мощная палочка, молодой человек. Странно, что она выбрала вас. Вам придется проявить усердие, чтобы овладеть этой палочкой в полной мере, но если вам это удастся – берегите её. В случае утраты вы вряд ли сможете подыскать ей подходящую замену.
И Снейп берег свою палочку. Он никогда с ней не расставался; его магическая мощь росла вместе с мощью палочки. И теперь палочка будто вливала тепло в его руку, спеша помочь своему хозяину восстановить силы и вернуться к жизни.
– Спасибо, – сказал Снейп, кладя палочку рядом с собой, и на этот раз его благодарность была гораздо более искренней.
– Это тоже ваше, – продолжил Гарри, выкладывая на тумбочку у кровати всё, что они забрали из карманов Снейпа в Визжащей хижине.
Снейп смотрел на смятые чеки, на карманное перо с незаканчивающимися чернилами, на горстку серебряных сиклей и маленький безоар, который всегда таскал с собой по привычке, на пропитанный кровью лист с письмом Лили – и постепенно начинал ощущать себя действительно живым, связанным чем‑то – предметами, чувствами, воспоминаниями – с этим миром.
– Почему я здесь? – отрывисто спросил он, решившись наконец задать этот столь важный вопрос.
– Я же сказал вам: Гермиона…
– Это я понял, – прервал его Снейп. – Почему я здесь, а не в Азкабане?
Гарри понял вопрос, но медлил с ответом. Наконец он произнес:
– Я говорил о вас с Кингсли.
– Кингсли?
– Кингсли Бруствер, он теперь Министр магии вместо погибшего Руфуса Скримджера.
Снейп кивнул, подумав, что это удачный выбор. Насколько он знал Кингсли, тот был дальновиднее Скримджера и, уж конечно, умнее Фаджа.
– Мне пришлось рассказать ему о том, что я увидел в Омуте памяти. О тех воспоминаниях, что вы мне отдали. Профессор Снейп! – по голосу Гарри было видно, что он волнуется. – То, что я там увидел, потрясло меня. Я не знал ничего этого. Дамблдор никогда мне не говорил…
– Он дал мне слово, – сухо отозвался Снейп. – Но он наверняка говорил вам, что доверяет мне.
– Да. Но если бы я знал, как всё было на самом деле, всё могло бы сложиться иначе. Мы могли бы действовать вместе…
Снейп подумал, что Гарри ошибается, но вслух сказал лишь:
– Значит, теперь все подробности моей жизни стали достоянием Министерства и вообще всех любопытствующих?
– Нет! Конечно же, нет, – горячо возразил Гарри. – Я рассказал лишь то, что было необходимо для вашей защиты. К сожалению, мне пришлось рассказать о том… – Гарри запнулся и опустил глаза, – о том, что вы любили мою мать – но без подробностей, лишь для того, чтобы объяснить ваше поведение. Мои слова подтвердил Дамблдор – министр с судьями специально был в Хогвартсе, чтобы поговорить с его портретом. Дамблдор очень просил не допустить, чтобы вы оказались в тюрьме. Вот, возьмите, – Гарри протянул Снейпу фиал с белым туманом, который достал из другого кармана, – здесь всё, что вы мне тогда отдали.
Снейп забрал фиал и молча принялся возвращать себе воспоминания при помощи волшебной палочки. Он чувствовал, как они занимают положенные им места, на которых сейчас находились лишь смутные отпечатки, словно таблички с названиями, заменяющие в музее взятые на реставрацию картины.
– Я подумал, что эти воспоминания дороги вам, и сохранил их, чтобы вернуть… если вы выживете.
Снейп молчал. Он не хотел говорить об этом, и Гарри сменил тему.
– Так что вы полностью оправданы, профессор, – сказал он, – и вас ждут в Хогвартсе, как только вы поправитесь.
– В Хогвартсе? – переспросил Снейп.
– Вы же продолжаете быть директором школы, – пояснил Гарри. – Вообще‑то, со мной пришла профессор МакГонагалл, она тоже хотела поговорить с вами. Но доктор разрешил войти только мне, и то лишь потому, что… – Гарри запнулся.
– Потому что вы – Гарри Поттер, – подсказал Снейп.
Гарри кивнул.
– Не сомневаюсь, что Кингсли так быстро разобрался с моей реабилитацией тоже именно потому, что об этом просили вы. В обычном случае эта процедура заняла бы гораздо больше времени, особенно теперь, когда у нового Министра есть более важные дела, чем ездить в Хогвартс и слушать показания портрета Дамблдора. Министр вообще не должен был заниматься такими вопросами, это дело Уизенгамота, – Снейп поморщился и тяжело сглотнул: такая длинная речь далась ему с большим трудом.
– Кингсли не один этим занимался. С ним была комиссия из Уизенгамота, так что все формальности были соблюдены, как положено. Но я действительно просил, чтобы всё закончили как можно скорее. В конце концов, я имею на это некоторое право, – слегка вызывающе произнес Гарри.
Снейп хотел по обыкновению съязвить на тему исключительности Поттера, но в этот момент дверь открылась и в палату вошел почтенный пожилой целитель в сопровождении профессора МакГонагалл. Он выглядел настолько сурово и неприветливо, что рядом с ним даже МакГонагалл казалась слегка оробевшей.
– Здравствуйте, Снейп, – бросил целитель и, обернувшись к МакГонагалл, сказал: – У вас есть пять минут, мэм.
МакГонагалл покосилась на целителя, который, отойдя чуть в сторону, принялся делать какие‑то пометки у себя в блокноте, потом подошла поближе и обратилась к Снейпу:
– Директор, я… мы все рады, что вы живы. Теперь, когда всё прояснилось… – она сочувственно посмотрела на Снейпа и проникновенно произнесла: – Северус, у нас не было никаких сомнений относительно того, на чьей вы стороне. Это ведь входило в ваш с Дамблдором план, не так ли?
– Да, – согласился Снейп, – это входило в его план.
МакГонагалл понимающе кивнула и продолжила:
– Вы блестяще сыграли свою роль, профессор, но теперь я надеюсь… мы все надеемся, что вы скоро вернетесь в школу. Дамблдор хотел бы поговорить с вами; он просил передать вам свои наилучшие пожелания.
Снейпу тоже хотелось вернуться в замок как можно скорее, по крайней мере, на время. О своих дальнейших планах он пока не думал, но далеко не был уверен, что ему стоит оставаться на посту директора.
Взгляд на целителя, который подошел к нему и взял за запястье, нащупывая пульс, укрепил его в этой мысли. Он узнал этого человека. Майкл Нортон… В прошлом году слуги Темного Лорда убили его жену и похитили дочь, и Снейп был уверен, что для целителя он был и остался Пожирателем смерти, убийцей и негодяем, несмотря на то, что был официально оправдан Министерством. И не только для него. Таких, как Нортон, наверняка будут сотни, если не тысячи.
Снейп перевел взгляд с целителя на МакГонагалл, ждущую его ответа, и сказал:
– Спасибо за то, что приехали сюда, Минерва. Я рад видеть вас живой и здоровой. Если бы с вами что‑то случилось во время сражения в Хогвартсе, это была бы огромная потеря для школы. Если целитель Нортон позволит, то я предпочел бы вернуться в Хогвартс немедленно. Правда, боюсь, что самому мне такая задача пока не под силу, но если вы и Поттер не откажетесь мне помочь… – он вопросительно посмотрел на Нортона.
– Если бы это зависело от моего желания, я бы тоже предпочел не задерживать таких, как вы, в своей больнице, – сказал целитель, неприязненно глядя на Снейпа. – Но, к сожалению, существует врачебный долг. Ваша рана еще в очень плохом состоянии, к тому же вы потеряли слишком много крови и будете просто не в состоянии отправиться куда‑либо даже с чьей‑то помощью.
– Боюсь, что это так, директор, – с сожалением произнесла МакГонагалл. – Вы действительно нуждаетесь в серьезном лечении.
– Думаю, в Хогвартсе я смогу получить необходимое лечение не хуже, чем здесь, – возразил Снейп. – По крайней мере, я буду уверен, что в мои лекарства не добавляют ничего одурманивающего.
– Это была необходимая мера предосторожности. Мы были вынуждены держать вас без сознания, пока Министерство не объявило официального решения на ваш счет, – ответил Нортон, и по его тону стало понятно, что лично для него это решение ничего не значит.
– Выходит, если бы Поттер не поторопил Бруствера, я бы мог проваляться здесь и месяц, и больше? Это ведь обычный срок для разбирательств такого рода? – возмутился Снейп.
– Возможно, – равнодушно бросил целитель.
Снейп переглянулся с Гарри, который состроил Нортону рожу за его спиной, и, усмехнувшись, подумал: «Возможно, Дамблдор был прав, и в мальчишке действительно больше от матери, чем от отца…»
– Спасибо, Поттер, – еще раз поблагодарил он. – Надеюсь, мы еще увидимся в более приятной обстановке.
– Конечно, сэр, – улыбнулся Гарри.
– Северус, если вам понадобится помощь, чтобы добраться до Хогвартса, когда вас выпишут, дайте мне знать, – попросила МакГонагалл.
– Непременно, – отозвался Снейп, – спасибо за беспокойство.
Он был уверен, что воспользуется ее предложением только в самом крайнем случае.
Гарри с МакГонагалл вышли, и Снейп остался один на один с целителем Нортоном, который в полном молчании начал снимать бинты и осматривать его рану.
– 2 –
Через три дня Нортон, видимо, решил, что по отношению к такому, как Снейп, он полностью выполнил свой врачебный долг, и согласился отпустить его из больницы, взяв расписку, что «пациент сам несет ответственность за последствия преждевременной выписки».
Чтобы попасть в Хогвартс, Снейп решил воспользоваться больничным камином. Думать об аппарировании в его нынешнем состоянии не приходилось, а перелетов на метле он по возможности избегал, даже когда был совершенно здоровым.
Но даже перемещение таким простым способом потребовало от него предельного напряжения, и, выйдя из камина в своей маленькой гостиной в подземелье, он уже сожалел о том, что не воспользовался предложением МакГонагалл проводить его. У него не было ни сил, ни желания делать хотя бы несколько лишних шагов, и он уселся в ближайшее к камину кресло, с удовольствием ощущая, что он наконец дома – и в одиночестве.
Его взгляд блуждал по тесной гостиной, которую он присоединил к своим личным комнатам, став директором. Раньше ему вполне хватало спальни и кабинета, но в прошлом году Кэрроузы завели неприятную привычку иногда проводить с ним вечера, и потребовалось место, чтобы принимать их. Конечно, были директорские комнаты над кабинетом в башне с горгульей, гораздо более красивые и удобные, чем эти, но в них так явственно ощущалось присутствие Дамблдора, что Снейп не счет для себя возможным занимать их. Директорский кабинет он, конечно, использовал для работы, но жилые комнаты оставил в том виде, в каком они были при прежнем хозяине. Его самого устраивало привычное подземелье, да и Кэрроузы не стремились туда, где всё напоминало об их заклятом враге.
Снейп был рад, что теперь эта комната принадлежала ему. В первую очередь, потому что здесь был большой красивый камин, ходить через который было гораздо удобнее, чем через тесный камин в кабинете. Кроме того, в гостиной было немного теплее, чем в остальных его комнатах, и было приятно проводить здесь зимние вечера, если их не отравляло присутствие брата и сестры Кэрроузов. Амикус всегда раздражал его своей грубостью и прямолинейностью, а Алекта в последнее время была просто невыносима из‑за того, что начала проявлять к Снейпу повышенный интерес. Видимо, в роли директора школы и ближайшего помощника Темного Лорда он стал казаться ей подходящей партией, и она частенько заводила туманные разговоры о том, что холостяцкое жилище Снейпа слишком угрюмо и что здесь явно не хватает женской руки. Снейпа эти намеки выводили из себя, и его еще и по этой причине радовало, что теперь между ним и Алектой лежат толстые стены Азкабана.
Взгляд его остановился на единственном украшении этой гостиной – небольшом рисунке тушью, висевшем в рамке на стене – если, конечно, не считать украшениями разные заспиртованные диковинки типа пятиногого плюхера или похожей на голову злобной старухи мимбулюс молебдонии, стоявших на книжных полках. На рисунке был изображен вид Хогвартса. Было заметно, что нарисован он не с натуры, а по памяти, но очертания замка легко узнавались.
Рисунок был сделан много лет назад приятелем Снейпа, с которым он познакомился, когда только начал служить Темному Лорду. Его звали Фрэнк. Он, как и Снейп, встал под знамена Того–Кого–Нельзя–Называть, чтобы добиться славы, власти и могущества. Родители Фрэнка, влиятельные волшебники, хотели, чтобы сын сделал карьеру в Министерстве, а он мечтал стать художником, сбежал от родительского давления и присоединился к Темному Лорду. «Я выбрал свободу», – говорил Фрэнк. Однако они оба быстро поняли, что попали в ловушку, – но уже не могли ничего поделать…
Между ними завязались довольно близкие отношения, которые могли бы перерасти в дружбу. Но этого так и не произошло. В отличие от хитрого, прагматичного Снейпа выросший в комфорте Фрэнк, романтик и художник по натуре, был гораздо менее приспособлен к войне. Он погиб в первой же серьезной схватке с аврорами – угодил под оглушающее заклятие и разбился насмерть, упав на мостовую со стены дома министерского чиновника, к которому они пытались проникнуть.
Это была первая смерть, которую Снейп увидел собственными глазами. Он до сих пор помнил тот ужас и отвращение, которые испытал, глядя на окровавленное тело Фрэнка.
Волдеморт, узнав о гибели Фрэнка, сказал Снейпу: «Он не годился для нас. Я знал это, и мне не нравилось, что ты проводишь с ним так много времени. Ты не такой, как он, и я рад, что вы не стали друзьями».
Тогда Снейп впервые попытался спрятать свои чувства от взгляда Темного Лорда, инстинктивно стараясь скрыть от него свои страх и скорбь, и с удивлением обнаружил, что у него это получилось. Снейп понял, какое преимущество может дать умение такого рода, и с тех пор уделял окклюменции особое внимание, сделав ее своим щитом и тайным оружием.
И вот он сидит здесь; он жив, а Фрэнк – мертв, да и Волдеморт тоже, и Дамблдор, и Лили, и еще множество людей, чьи смерти он видел или был к ним причастен. Вся его жизнь сейчас казалась Снейпу нескончаемым мрачным коридором, время от времени освещавшимся вспышками зловещего пламени. И он шел по этому коридору, уже не помня, куда и зачем…
Оторвав наконец взгляд от рисунка, он вытащил волшебную палочку и при помощи манящих чар подозвал к себе одну из небольших книжек по истории волшебного мира, стоявших на полке. Когда она оказалась у него в руках, он прикоснулся палочкой к обложке и снял маскирующее заклятие. Это была магловская книга – «Всадник без головы» Майн Рида. Она не должна была попасться на глаза Кэрроузам, и Снейп решил, что самый надежный способ спрятать её – это просто поставить на полку под видом какого‑нибудь банального волшебного учебника. Теперь эти предосторожности были не нужны, и он сразу же вернул книге её настоящий вид.
Снейп нежно погладил корешок и открыл книгу. На внутренней стороне обложки было написано: «Моему лучшему другу Северусу в День рождения от Лили Эванс». Он печально улыбнулся, задумчиво перелистывая страницы.
Лили подарила ему эту книгу на втором курсе. Тогда она была в восторге от приключенческих романов, обожала Купера, Майн Рида и Жюля Верна и непременно хотела, чтобы он тоже разделил её увлечение. Это, пожалуй, было единственное время в его жизни, когда он был по–настоящему счастлив. Он наконец уехал из дома, избавившись от бесконечных попреков отца и перестав быть свидетелем постоянных споров между родителями. Учеба давалась ему сравнительно легко; рядом была Лили, и они действительно были лучшими друзьями, а больше ему ни до чего не было дела. Они вместе мечтали о взрослой жизни, о подвигах и славе, и он всерьез верил, что обязательно добьется её любви.
Лили стала для него всем его миром с тех пор, как они познакомились, и он еще не понимал, что её мир гораздо шире, что она открыта для большего количества людей, и он – лишь один из них.
А потом они стали взрослеть и отдаляться друг от друга. Лили с её веселым и легким характером всегда была в центре внимания, а Снейп всё больше уходил в себя. Его начала интересовать Темная магия; он научился находить удовольствие в составлении сложных зелий; Люциус Малфой обратил внимание на умного мальчика и стал приближать его к себе, посвящая в свои тайные дела. Снейпу нравилось это внимание, оно придавало ему значимости в собственных глазах, и он всё еще надеялся, что если он добьется власти и богатства, то Лили наконец полюбит его…
Снейп захлопнул книгу и запретил себе думать о том, что случилось дальше, и о том, чего так никогда и не случилось. Движением волшебной палочки он отправил книгу обратно на полку, втиснув её между «Историей континентальной магии» и «Основными мерами предосторожности при работе с ядами», потом вызвал патронуса и сообщил МакГонагалл, что он уже в замке. После этого он вытянул ноги к камину и, закрыв глаза, некоторое время просто наслаждался теплом и покоем.
Примерно через полчаса раздался стук в дверь и в комнату вошла сама МакГонагалл в сопровождении мадам Помфри. Школьная медсестра сначала выразила крайнее удивление тем, что директор вернулся из больницы так быстро, а потом протянула ему флакон с весьма грамотно сваренным восстанавливающим зельем и настояла, чтобы он немедленно выпил его.
МакГонагалл, которая пока взяла на себя все директорские полномочия и обязанности, села в кресло напротив Снейпа и начала рассказывать о последних школьных новостях. Учеников еще вчера отправили на каникулы и теперь преподаватели приводили школу в порядок после битвы с Волдемортом и его Пожирателями смерти.
– Стены и лестницы можно восстановить, но разрушены многие охранные чары, – сокрушалась она. – Выручай–комната выгорела до тла, и мы опасаемся, не повредило ли это её магии; пострадали многие редкие книги и учебные пособия, и я вообще не уверена, успеем ли мы привести школу в порядок к сентябрю своими силами. Не хотелось бы пускать сюда людей из Министерства: Дамблдор никогда не ободрял их вмешательства в жизнь Хогвартса в любом виде. Представляете, – возмущенно воскликнула она, – утром здесь была Долорес Амбридж! Кингсли снял ее с должности в Министерстве, и у нее хватило наглости искать работу здесь! Я сказала ей, что вопросы о приеме преподавателей может решать только директор, так что извините, Северус, но с ней вам придется разбираться самому.
Снейп понимающе кивнул. Они с МакГонагалл очень на многие вещи смотрели по–разному, но к Амбридж относились с одинаковой неприязнью. На его лице появилась недобрая усмешка.
– Если она решится прийти сюда снова, возможно, у меня найдется для нее вакантное место помощника лесничего, – ответил он. – Хагриду не помешает человек, чтобы чистить курятник, полоть грядки, разводить флоббер–червей и заниматься прочей подобной работой, которую не пристало делать преподавателю Хогвартса.
МакГонагалл в ответ только фыркнула, а мадам Помфри, забирая у Снейпа флакон из‑под снадобья, сказала:
– Профессор МакГонагалл, у вас еще будет время поговорить с директором, а сейчас ему необходимо отдыхать. Конечно, вам лучше было бы перебраться в больничное крыло, – проворчала она, обращаясь к Снейпу, – но ведь вы наверняка откажетесь… Так что вечером я принесу вам сюда еще порцию лекарства.
– Да, Поппи, большое спасибо за заботу, – отозвался Снейп, перехватив недовольный взгляд мадам Помфри, – и вы совершенно правы, я предпочту остаться здесь. Я бы попросил Минерву задержаться еще ненадолго. Не переживайте, мне вполне по силам поговорить с ней, – заверил он целительницу, и мадам Помфри ушла, бурча себе под нос что‑то про «ужасные подземелья, совершенно не пригодные для нормальной жизни».
Когда дверь за медсестрой закрылась, Снейп повернулся к МакГонагалл и спросил:
– Минерва, вы не откажетесь выпить со мной? Мне это не помешало бы, а пить в одиночестве, знаете ли, не хочется.
Она согласилась, и Снейп с помощью волшебной палочки извлек из буфета бутылку старого портвейна с двумя бокалами и наполнил их. МакГонагалл взяла свой бокал и торжественно произнесла:
– Ну что ж, за победу!
– Нет, – возразил Снейп, – за тех, кого мы потеряли в этой войне.
Она удивленно взглянула на него, но ничего не сказала, и они некоторое время молча пили вино.
Снейп ощущал, как по его телу медленно разливается приятное тепло, и собирался с мыслями для предстоящего разговора. Наконец он спросил:
– Если я подам в отставку, вы согласитесь занять место директора?
МакГонагалл изумленно воззрилась на него:
– Это даже не обсуждается, Северус! Во–первых, директора назначает Министерство, а во–вторых, Дамблдор ясно дал им понять, что на этом месте он хотел бы видеть именно вас.
– Безусловно, Министерство будет радо последовать его рекомендациям, однако, к сожалению, он забыл поинтересоваться, чего хотел бы я сам, – саркастически заметил Снейп.
– Сейчас не время для выяснения отношений! Нам необходимо восстановить школу, и ваши знания в области защитной магии буду очень полезны для этого.
– Здесь вы можете на меня рассчитывать. Я сделаю всё, что в моих силах. Хотя, боюсь, что секреты многих древних заклинаний, охраняющих Хогвартс, утеряны. В этом случае нам вряд ли кто‑то сможет помочь, разве что Дамблдор даст какие‑нибудь советы.
МакГонагалл снова принялась рассказывать о масштабах причиненного школе вреда, но Снейп прервал её. Он налил еще вина и попросил лучше рассказать о том, как Поттеру удалось одолеть Темного Лорда.
– Школу я сам увижу через пару дней, – пояснил он, – а об этих событиях мне почти ничего не известно. В больнице я пытался читать «Пророк», но там толком ничего не говорится. Сплошные восторги – и никаких подробностей. Вы же понимаете, Минерва, я должен знать, что произошло! Что делал Поттер весь этот год? Зачем ему был нужен Гриффиндорский меч? Как ему удалось выжить? – жадно принялся расспрашивать он.
МакГонагалл начала рассказывать, и когда мадам Помфри через несколько часов пришла с вечерней порцией лекарства, она с удивлением обнаружила, что оба профессора так и сидят на прежних местах, продолжая разговор.
– 3 –
Когда Снейп уверял целителя Нортона, что в Хогвартсе ему смогут оказать необходимую помощь, то имел в виду, главным образом, что там он сам сможет заняться своим лечением. Хотя у него не было необходимого образования и о некоторых областях медицины он имел весьма отдаленное представление, во всем, что касается ран, травм и проклятий Снейп разбирался очень хорошо, а в приготовлении лекарственных зелий равных ему было не много даже среди профессиональных целителей. Поэтому когда он получил, наконец, доступ к своим запасам ингредиентов для снадобий и возможность самому готовить себе лекарства, то начал поправляться на удивление быстро. И первым, что он сделал, почувствовав себя лучше, был визит к Дамблдору.
Когда Снейп переступил порог директорского кабинета, портреты прежних директоров и директрис приветственно зашумели. Он поблагодарил их, отдельно поклонившись Финеасу Найджелосу, и тяжело уселся в директорское кресло, повернувшись к портрету Дамблдора.
– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, – произнес тот, глядя на Снейпа своими голубыми глазами.
– Мне необходимо поговорить с вами, – серьезно сказал Снейп, – и я надеюсь, что вы попытаетесь понять меня.
– Я слушаю тебя, Северус, – Дамблдор выжидающе смотрел на Снейпа.
– Дамблдор, почему вы так настаиваете, чтобы директором оставался именно я? Теперь, когда школе не грозит оказаться в руках Кэрроузов и во главе её не обязательно должен стоять Пожиратель смерти, чем на эту роль не годится, например, профессор МакГонагалл? Она, на мой взгляд, справится с этим гораздо лучше меня.
– Конечно, я отвечу тебе, Северус, но сначала и ты ответь мне. Чем тебя не устраивает такое положение вещей? Ты ведь любишь школу, я знаю это, и приложишь все усилия для её процветания.
– А вы не понимаете? – взорвался Снейп. Глаза его сверлили Дамблдора. – Я устал от всего этого! Я хочу, чтобы меня оставили в покое!.. Вы помните Нортона? – спросил он, с трудом взяв себя в руки.