Текст книги "Принц подземелья"
Автор книги: Сара Хагерзак
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
После урока она сразу же, пока Снейп не успел выскользнуть из класса, подошла к нему и надменно спросила:
– Сэр, я могу узнать, чем вызвала у вас столь сильное неудовольствие?
Снейп медлил с ответом, ожидая, когда последние ученики покинут кабинет. Когда они наконец остались вдвоем, он язвительно сказал:
– Ваша жизнь, мисс Поттер, полна странных случайностей. На том месте, где я недавно застал вас с вашим… приятелем, – Снейп вложил в это слово все доступное ему отвращение, – вы, несомненно, тоже оказались случайно?
– Нет, – дерзко ответила Лили, – на этом месте мы оказались намеренно. Озеро принадлежит всем! И, между прочим, до отбоя оставалось еще десять минут, я специально проверяла. Так что нас не за что было наказывать, тем более так строго.
– Вы обманули мое доверие, мисс Поттер, – с горечью в голосе произнес Снейп. Он выглядел скорее обиженным, чем обозленным, и Лили подумала, что он явно ждет от неё извинений. Но она уже закусила удила.
– Мне жаль, сэр, – произнесла она, копируя презрительные интонации, свойственные самому профессору, – но я не просила вас о доверии. Я просила вас лишь об уроках.
– Вы забываетесь, мисс Поттер! – повысил голос Снейп.
– Нет, сэр, это вы забыли, что вы – всего лишь директор школы, и у вас нет никакого права указывать мне, где и с кем я должна встречаться! – с негодованием парировала Лили.
Снейп вздрогнул и побледнел. Лили даже показалось, что он сейчас ударит её. Но профессор лишь на секунду прикрыл глаза. Было видно, что держать себя в руках стоило ему колоссальных усилий.
– Убирайтесь отсюда, – процедил он сквозь зубы. – И больше никаких дополнительных уроков. Не смейте даже приближаться к моему кабинету! – снова сорвался Снейп.
– Не сомневайтесь, у меня не возникнет такого желания! – выкрикнула Лили и вылетела из кабинета, хлопнув дверью.
В коридоре её ждал Саймон.
– Вы орали друг на друга, как две мандрагоры! Как только у тебя смелости хватило! – восхитился он.
Лили, ничего не ответив, отвернулась от него и, едва сдерживая слёзы, быстрыми шагами направилась в сторону башни Равенкло. Она понимала, что в разговоре со Снейпом перешла все допустимые границы, но её беспокоил не директорский гнев. Лишь только она захлопнула за собой дверь в кабинет, как почувствовала, что за этой дверью навсегда осталась какая‑то очень важная часть её самой.
Какое‑то время она злилась на Снейпа, хотя и не совсем понимала, что уязвляет её больше – несправедливость наложенного директором взыскания или его нежелание с ней разговаривать. Она испытала злорадное удовлетворение, когда заметила, что профессор стал выглядеть подавленным. Он даже перестал язвить и поддразнивать учеников на уроках по защите – ему как будто всё стало безразлично. Другим студентам это, конечно, было только на руку; они решили, что Снейп просто не хочет лишний раз нервировать их перед экзаменами. Но Лили, хорошо знавшая Снейпа, заметила, что теперь мертвым и застывшим казался не только его взгляд, но и голос, и даже двигался он как будто через силу.
Прошло несколько дней; возмущение Лили поутихло, и она поняла, что ей очень не хватает общения с директором, за последние два года ставшего неотъемлемой частью её жизни. Она вдруг осознала, что меньше чем через два месяца закончит школу и, возможно, больше никогда не встретится со Снейпом. Теперь Лили стало стыдно за свое поведение. Она даже хотела предпринять попытку ещё раз поговорить с профессором и извиниться. Но он явно приложил все усилия к тому, чтобы у нее не было ни малейшей возможности остаться с ним наедине.
«А вдруг он и вправду был неравнодушен ко мне? – думала Лили. – Он ведь действительно доверял мне, а теперь считает, что я все разболтала Саймону».
На самом деле, она никогда и никому не говорила того, что Снейп рассказывал ей о себе и что хоть как‑то касалось его лично. Даже когда Лили привела Саймона на тот злополучный берег, она ни словом не обмолвилась ему о том, что это место показал ей директор.
Экзамены приближались стремительно и неумолимо, и Лили, в общем‑то, было некогда особенно часто раздумывать о Снейпе. Но, тем не менее, иногда ей вспоминались их встречи, особенно последние. Директор как‑то вскользь обмолвился о том, что их уроки вносят в его жизнь «весьма приятное разнообразие», и теперь ей было жаль профессора, так много сделавшего для нее и так несправедливо ею обиженного.
Незадолго до экзаменов Лили получила приглашение от Хагрида, хотевшего в последний раз попить с нею чайку и поболтать о жизни. Она позвала с собой Рози и отправилась в гости к лесничему, который был большим другом её отца и обожал всех детей в их семье.
– Вот, уедешь, теперь когда еще увидимся, – тяжко вздыхал великан, разливая по огромным и не слишком чистым чашкам крепкий чай.
– Хагрид, перестань! – бодро принялась успокаивать его Лили. – Мы обязательно увидимся летом, да и потом, тут ведь останутся Джеймс и Альбус. И через год в школу пойдет Фредерика. Так что тебе не придется скучать по мне.
Фредерика была самой младшей из детей Поттеров, озорной, смешливой и немного избалованной девчонкой.
– Да я‑то знаю, но вот всегда грустно, когда детишки уезжают, – Хагрид шмыгнул носом и поставил на стол большое блюдо с подозрительного вида печеньем. – Я вот тут тебе подарочек приготовил… В честь окончания школы.
Хагрид достал из‑под стола небольшой металлический ящик с плотной крышкой.
– Надо бы было немного подождать, пока ты экзамены сдашь, да ведь и так ясно, что по всем предметам «превосходно» получишь, – пробасил лесничий, открывая крышку и доставая из коробки блестящую, ярко раскрашенную рептилию. Она выглядела так, словно на спину ей наклеили разноцветные леденцы, а брюшко только что покрыли лаком.
– Какая прелесть! – восхищенно воскликнули девушки. Но брать свой подарок в руки Лили не спешила, зная любовь Хагрида ко всяким опасным тварям.
– Это тигуана, – гордо представил животное Хагрид. – Не бойся, она не кусается. Безобидная зверюшка. Потом подрастет, конечно… Ну так у вас дом немаленький, небось, поместится.
– Подрастет? И какая же она будет? – с любопытством спросила Лили, беря тигуану в руки и проводя пальцем по блестящей плотной чешуе.
– Ну, – замялся Хагрид, – разные попадаются. Некоторые до трех метров, бывает, вырастают.
– До трех метров?! – воскликнула Лили. – Где же я буду её держать?
– Да ты не волнуйся, такими огромными они только под старость становятся, лет после ста. А так – метра два, не больше.
– Это, конечно, совсем другое дело, – рассмеялась Лили, но Хагрид не понял её иронии.
– Вот я и говорю! – согласился он. – А зато сколько пользы‑то! Тигуаны ведь очень умные: они и дом сторожить могут, и грядки вскопать. Вон когти, посмотри какие! Стальные! И газон всегда ухоженый будет. Она травку ровненько так съедает, прямо как машинкой стрижет. А зимой ей много не надо, картошечку там, капустку… И красота – ни у кого такой нету. Опять же, по деревьям лазает, яблоки собирать поможет. У вас ведь в Годриковом Ущелье целый сад яблоневый!
– Спасибо, Хагрид! – довольно искренне поблагодарила его Лили. Тигуана действительно была очень красивой, и пока еще совсем маленькой.
– Да, главное‑то забыл! Она еще по стенам может ползать, и по потолку. И в щели всякие пролезать, даже когда большая вырастет. Так что первое время надо её в ящике держать, или в стеклянной банке с плотной крышкой. Для воздуха только маленькую дырочку оставь, – посоветовал Хагрид, – через маленькую не убежит. А потом она привыкнет, и уж никуда от тебя не денется. Преданные они очень, тигуаны.
Тигуана ползала по ладони Лили, слегка щекоча её своими шершавыми лапками, но стальных когтей не выпускала.
– Тебя будут звать Агата, – сказала Лили, обращаясь к ней.
Она посадила животное на стол, и они с Рози стали пить чай, причем Лили незаметно скармливала Агате своё печенье. Та уплетала его с огромным удовольствием. Видимо, зубы у нее, в отличие от зубов Лили, тоже были стальные.
– Смотрите, директор! – сказала вдруг Рози, глядя в окно. – Что это он тут делает?
Лили тоже посмотрела в маленькое окошко хижины. На опушке леса, спиной к ним, стоял Снейп. Он делал руками какие‑то странные движения, смысл которых был Лили совершенно непонятен.
– Да это он фестралов пришел проведать, – объяснил Хагрид. – Он частенько их подкармливает, они у него навроде домашних любимцев. И то сказать, сильно на него смахивают, такие же черные да тощие, – не слишком уважительно отозвался он о директоре. – Вишь, даже вышли к нему сами из леса. Вообще‑то они не слишком людей любят. Ну, меня‑то слушаются, понятное дело… И его вот тоже.
После разъяснений Хагрида Лили стало легко представить себе, что профессор треплет за шею кого‑то вроде невидимого коня.
– Хагрид, ты забыл, что мы их не видим, – заметила Рози и принялась расспрашивать Хагрида о фестралах. Лили слушала вполуха. Снейп много рассказывал ей об этих замечательных животных, и ей снова вспомнились их уроки. «Как это похоже на Снейпа – привязаться к таким зловещим существам», – подумала она, наблюдая за тем, как директор водит в воздухе руками, видимо, гладя фестралов. Потом он развернулся и пошел, но не к замку, а к хижине Хагрида.
Через пару минут раздался стук в дверь, и Снейп, не дожидаясь разрешения, вошел.
– Хагрид, я насчет фестралов… – с порога начал он, но осекся, заметив Лили и Рози.
Девочки встали и поздоровались, причем Лили чувствовала себя очень неловко.
– Извини, я не знал, что у тебя гости, – помрачнев, сказал Снейп и хотел было выйти, но Хагрид остановил его.
– Да вот, Лили зашла попрощаться. А что с фестралами? – обеспокоенно спросил лесничий, заботившийся о благополучии всех живых существ, даже самых неприглядных или опасных.
Снейп косо взглянул на девушек и поёжился, словно от холода, хотя на улице было совсем тепло, а в хижине так и вовсе жарко.
– У них скоро будут телята, – объяснил он, – так что вы прикормите кобыл, чтобы им молока потом хватало.
– Да у меня уже кур почти не осталось, разве только новых покупать… – проворчал Хагрид.
Снейп достал из кармана мантии небольшой мешочек, в котором что‑то звякнуло, и положил его на стол.
– Купите новых, и пусть едят прямо с перьями – им это полезно.
– Знаю, знаю. Завтра схожу в Хогсмёд, куплю. Чаю, может, хотите, директор? – предложил Хагрид, но без особого энтузиазма.
– Спасибо, не стоит, – отказался Снейп. – Не буду вам мешать.
Он вышел, и Лили в окно было хорошо видно, как он, ссутулившись, пошел в сторону замка.
Хагрид тем временем развязал мешочек и высыпал на свою огромную ладонь горсть галеонов.
– Ишь ты, – покачал он головой и принялся пересчитывать монеты, видимо, прикидывая, сколько кур на них можно купить.
– А правда, что Снейп жутко богатый? – спросила Рози, глядя на золото.
– Вот уж не знаю, – покачал головой Хагрид. – Он мне никогда не доверял свои деньги из Гринготса забирать. Не то, что Дамблдор. Для Дамблдора‑то я не только деньги, я и поважнее кой–чего доставлял… – Хагрид тяжело вздохнул и с чувством произнес: – Великий человек был, Дамблдор… А про Снейпа много чего говорят. Сейф у него в банке есть – это точно. А что он в нем хранит – никому не известно. Но я думаю, – Хагрид слегка понизил голос, – что Сами–Знаете–Кто своим слугам щедро платил.
– Снейп не был слугой Волдеморта! – не выдержала Лили.
– Ну, тот‑то об этом не знал, – резонно возразил Хагрид. – Да кто теперь разберёт! Не должен я таких вещей говорить, все ж таки он директор школы. А только до Дамблдора ему далеко… И как он только решился на такое! На самого Дамблдора руку поднять! Я б ни за что не смог, хоть драконам меня отдайте.
– Ну, Дамблдор, наверное, поэтому и попросил не тебя, а его, – философски заметила Лили.
– Оно конечно, да только правду говорят: человека убить – это тебе не с метлы свалиться. Всю жизнь потом помнить будешь. Вот и ему совесть спать спокойно не дает. Тут шел я на днях, поздно уже было, темно, а он стоит у гробницы Дамблдоровой. Долго так стоял, все думал чего‑то. Скоро ведь день тот самый, ну, когда он Дамблдора‑то убил… – Хагрид еще раз тяжело вздохнул и взял очередное печенье.
На Лили его слова произвели очень сильное впечатление. У нее с глаз словно упала пелена. Она вдруг подумала, что, скорее всего, безумная и непристойная страсть Снейпа к своей ученице – всего лишь плод воображения Саймона. Она поверила в неё, потому что ей это было лестно. А на самом деле профессор просто хотел помочь ей; он учил её и видел в ней друга и единомышленника. И у него было множество других причин для переживаний, кроме ссоры с глупой девчонкой, обманувшей его доверие. Он просто вычеркнул её из своей жизни. А она‑то навоображала себе! Думала, что директор страдает из‑за любви к ней…
Лили стало совсем грустно. «Как всё глупо вышло… – подумала она. – Он успел стать моим другом, а я поняла это только тогда, когда окончательно и бесповоротно испортила отношения».
Хагрид, не догадывавшийся об истинных причинах её печали, воспринял всё по–своему.
– Ну, не грусти, – попытался он утешить Лили. – У тебя теперь жизнь совсем другая начнется, скучать некогда будет. Это нам тут оставаться всегда грустно, ну да что поделаешь – такая уж наша работа. Учим детишек, а они потом от нас уезжают…
Хагрид заключил Лили в свои медвежьи объятья, и она была очень благодарна ему за сочувствие, пусть и не по тому поводу.
По дороге в замок она с тревогой размышляла о том, что ждет её впереди. «Ну почему нельзя остаться в школе навсегда, как Хагрид или Снейп, и ничего не менять в своей жизни?» – тоскливо думала она. Экзамены, окончание школы, выбор своего дальнейшего пути, её отношения с Саймоном, который постоянно твердил о том, что им нужно пожениться чуть ли не в следующем году, – всё это требовало принятия очень важных решений. А единственный человек, к советам которого она была готова прислушаться, похоже, навсегда перестал интересоваться её жизнью.
– 11 –
Время, оставшееся до окончания семестра, тянулось медленно, словно кто‑то навел на него чары помех. Снейпу было даже странно представить, что еще несколько недель назад он мечтал о том, чтобы этот учебный год никогда не закончился. Теперь же он не мог дождаться, когда Лили наконец уедет из замка. Видеть её и постоянно сознавать, что она презирает его, жалкого старика, осмелившегося предъявить на неё свои права, было невыносимо.
Жгучая ревность, вскипевшая в нем в тот ужасный вечер, погасла очень быстро, оставив после себя лишь пепел разочарования. Он был готов простить ей даже то, что она привела Саймона на тот берег. В конце концов, она просто хотела, как и он сам, подарить очарование этого места тому, кого любила. Но нет, ей было мало этого, она хотела унизить его, хотела показать ему, что имеет над ним власть. «Всего лишь директор школы!» Смириться с таким оскорблением Снейп не мог. Но и не любить её он тоже не мог. Оставалось лишь надеяться, что когда у него не будет возможности видеть Лили каждый день, ему станет легче не думать о ней.
Снейп сам не понимал, как у него хватало сил заниматься своими обычными делами и исполнять возложенные на него обязанности профессора и директора. Тем не менее, многолетняя привычка держать свои эмоции под контролем сделала свое дело. Внешне он вел себя как всегда, став лишь немного более мрачным. Но с ним и без того случались приступы дурного настроения, так что никто на это не обращал особого внимания.
Несмотря на то, что сердце его разрывалось на части, голова оставалась абсолютно трезвой. Одной из его главных забот на какое‑то время стал попавший ему в руки Воскрешающий камень. Снейп долго пытался подыскать ему более подходящий тайник, но чем больше размышлял об этом, тем более надежным казалось ему то место, где камень находился сейчас. Никто не мог даже предположить, что камень оказался в замке, а просто так в директорских вещах никто не посмел бы рыться, не говоря уже про зачарованную дверь и особое заклятье, запиравшее ларец.
Но забота о безопасности камня заставила его задуматься и о других Дарах Смерти. Имея в руках один из них, он сразу же вспомнил о хранящейся в замке Бузинной палочке. Странно, но до этого момента его совершенно не привлекала идея обладания ею. Однако теперь ему не давала покоя мысль о том, что именно он должен был, по замыслу Дамблдора, стать её следующим хозяином. Значит, Дамблдор считал его достойным этого! И дриада показала камень именно ему… Снейп был убежден, что дело здесь было не только в том, что он являлся директором школы. Фактически, два из трех Даров Смерти находились в его распоряжении. Правда, он не был истинным хозяином палочки, но все же вряд ли такое могло произойти случайно, тем более учитывая, что он не прикладывал к этому никаких усилий.
Снейп не стал забирать палочку из её скорбного хранилища, не желая без крайней нужды тревожить покой останков Дамблдора, но сделал так, чтобы её не смог забрать никто другой. Он окружил гробницу мощными заклятьями, так что теперь проникнуть в неё стало крайне трудно даже искусному волшебнику, а специальные сигнальные чары сразу же сообщили бы Снейпу о попытке разрушить защиту гробницы. «Возможно, когда‑нибудь в моих руках окажутся все Дары Смерти», – думал он. Что тогда может произойти, Снейп даже представить не пытался, но точно знал, что вечной жизни ему не нужно. Его привлекало само осознание близости таких могущественных магических артефактов, возможность проникнуть в тайну жизни и смерти.
«Моя единственная, но зато неизменно верная мне спутница – это магия, – с мрачной иронией думал Снейп. – Она меня никогда не разочаровывала. И самая сильная магия – магия смерти, потому что никто не в силах противостоять ей».
Экзамены закончились, и наступил последний день летнего семестра, когда выпускники должны были получить свои аттестаты. И тогда Снейп все‑таки не выдержал. Он должен был увидеть её еще раз: он не мог расстаться с ней, не попрощавшись. К тому же профессор хотел все‑таки отдать Лили приготовленное им зелье памяти. Оно предназначалось именно ей, и даже если теперь это воспоминание не имело для нее ценности, все равно, она была в состоянии оценить затраченный им труд просто как человек, весьма сведущий в зельях.
Еще с утра директор попросил МакГонагалл передать Лили приглашение зайти к нему в кабинет. Ему показалось, что Минерва при этом поджала губы, хотя возражать ничего не стала. Теперь он сидел в директорском кабинете, в последний раз проверяя аттестаты и рекомендательные письма выпускников. Письма для Лили он сразу же отложил в сторону, намереваясь отдать их ей при встрече, не дожидаясь официальной церемонии. Хрустальный флакон, наполненный зельем памяти —густой перламутровой жидкостью, стоял на директорском столе. Снейп время от времени бросал на него тревожные взгляды и в конце концов убрал в ящик стола. Сколько он ни думал о предстоящей беседе с Лили, он так и не решил, как ему вести себя с ней и что конкретно он будет говорить. Он очень боялся, как бы эта встреча не закончилась вульгарной руганью, как это произошло во время их последнего разговора наедине. «Посмотрим, как сложатся обстоятельства… – подумал он. – Я отдам ей зелье, если это будет уместно, а пока лучше пусть она ничего не знает о нём».
Наконец раздался стук в дверь, и Лили проскользнула в кабинет. Она смущенно остановилась на пороге, не глядя на директора и нервно поправляя волосы.
– Вы меня вызывали, профессор? – тихо спросила девушка.
Она явно не была настроена ругаться, и Снейп сразу же почувствовал огромное облегчение.
– Садитесь, мисс Поттер, – велел он и взял со стола предназначенные для нее письма. – Насколько мне известно, вы собирались поступать в Университет при больнице святого Мунго. Вы не изменили своего решения?
– Нет, сэр, – все так же тихо ответила Лили, качнув головой.
– Хорошо. Вот ваша характеристика, на случай, если вы все же передумаете. Она пригодится вам, где бы вы ни решили дальше учиться или работать, – Снейп протянул ей большой лист пергамента с печатью школы. – Если же вы, как и планировали, пойдете в больницу, то отдайте приемной комиссии на вступительном собеседовании вот это.
Он протянул ей узкий незапечатанный конверт, в котором находилось подробное описание знаний и практических навыков Лили не только по основной программе, но и по их дополнительным занятиям.
– Прочитайте, – попросил он.
Лили вынула из конверта пергамент и начала читать. Потом она подняла голову и удивленно спросила:
– Вы считаете, что они могут взять меня сразу на второй курс?
– Во всяком случае, программу первого курса вы знаете полностью. В ходатайстве перечислены все темы, которые мы изучали. Я постарался подготовить вас… Но если вы не захотите, то это, конечно, не обязательно.
– Спасибо, сэр.
Снейп взял у Лили рекомендательное письмо и запечатал, капнув на конверт из своей палочки несколько капель горячего сургуча и приложив тяжелую школьную печать. Потом он вернул конверт Лили вместе с другим, меньшего размера, на котором уже стояла личная печать директора.
– Когда вы поступите, советую вам сходить к профессору Кобрусу на кафедру Ядов и Противоядий. Он мой старинный приятель. Отдайте ему это письмо, – Снейп показал на маленький конверт. – Я думаю, он согласится взять вас к себе. Он лучший в больнице специалист по зельям, хотя человек довольно своеобразный.
– Большое спасибо, профессор, – еще раз поблагодарила Лили. – Я очень признательна вам за все, что вы сделали для меня.
– Надеюсь, вы говорите искренне, – ответил Снейп. – Во всяком случае, я с удовольствием учил вас.
Он немого помолчал, потом наконец решился и достал из ящика стола хрустальный флакон.
– Мисс Поттер, некоторое время назад я обещал попытаться сохранить для вас материальность одного вашего воспоминания. Не знаю, представляет ли это для вас интерес в настоящее время…
– Да, сэр, – быстро ответила Лили и впервые за весь разговор подняла голову и посмотрела профессору в глаза.
Снейп тут же пожалел об этом, потому что её взгляд выбил его из колеи – он забыл, о чем говорил, и несколько очень долгих секунд они просто молча смотрели друг на друга. Наконец профессор опомнился, протянул Лили флакон и сказал:
– В таком случае, вот готовое зелье. Осталось лишь добавить в него ваше воспоминание. Тогда, вдыхая запах этого состава, вы будете чувствовать то же, что и в тот момент.
Он открыл флакон и протянул его Лили.
– Я не умею работать с мыслями, сэр, – огорченно покачала головой Лили.
– Да, я знаю. К сожалению, этому я не успел вас научить. Предполагалось, что мы займемся этим в мае, но… В общем, если вы не возражаете, я сделаю это сам, – Снейп достал волшебную палочку и вопросительно посмотрел на Лили.
– Что мне нужно делать? – спросила она, тоже вынимая из кармана мантии палочку.
– Ничего, – ответил профессор. – Палочка вам не понадобится, просто вспомните этот момент.
– Но я уже не помню всех подробностей… – Лили растерянно смотрела на Снейпа.
– Ваша память хранит гораздо больше, чем вы предполагаете, Лили. Просто обозначьте этот вечер в ваших мыслях.
Он поднес к её виску свою палочку и медленно отвел её в сторону. За палочкой потянулась словно серебристая полоска тумана, которую профессор аккуратно опустил во флакон. Плотно закрыв крышку, он несколько раз встряхнул зелье и отдал его Лили.
– Возьмите. Только помните, что этот состав еще очень несовершенен, и он будет со временем выдыхаться. Когда зелье потеряет свою силу, вы сможете вынуть из него свое воспоминание и вернуть его себе. Думаю, к тому моменту вы уже будете уметь делать это, – Снейп опять помолчал, а потом закончил: – Вот и все, что я хотел отдать вам на прощание.
– Профессор, – сдавленно сказала Лили. – Я должна сказать вам… прежде, чем уеду… Я тогда наговорила глупостей. Ваше доверие много значило для меня. Простите меня, пожалуйста…
Она виновато смотрела на Снейпа, и ему даже показалось, что на глазах у нее блеснули слезы.
– Не переживайте об этом так сильно, Лили, – попытался успокоить её Снейп. – Я тоже вел себя не лучшим образом… Давайте постараемся об этом забыть, – сказал он, хотя сам был уверен, что никогда не забудет того, что произошло между ними.
«Но ей не нужно плакать из‑за этого, – подумал он. – Боль – это мой удел». Снейп понял, что должен прервать прощание, иначе совсем перестанет владеть ситуацией.
– Идите, мисс Поттер, – сказал он, коротко сжав её руку. – Скоро прощальный ужин, а мне тут надо еще сделать кое‑что… Я рад, что имел возможность учить вас.
Лили встала и, попрощавшись, пошла к двери. Вид у нее был печальный. На пороге она остановилась и обернулась.
– Сэр… Если во время дальнейшей учебы у меня возникнут какие‑то вопросы… вы позволите мне написать вам и спросить вашего совета?
Профессор посмотрел на Лили и впервые за много дней попытался улыбнуться.
– Конечно, пишите. Я всегда постараюсь помочь вам.
После того как Лили вышла, Снейп долго неподвижно сидел за столом, подперев голову руками. Какое‑то время он смотрел на дверь, и ему казалось, что сейчас она откроется, и Лили вернется. Зачем ей было возвращаться и что он хотел от нее услышать, он и сам толком не знал, просто никак не мог смириться с мыслью, что это был их последний разговор. Поэтому когда дверь действительно открылась и в кабинет вошла профессор МакГонагалл, Снейп даже вздрогнул.
– Северус, с вами все в порядке? – озабоченно спросила МакГонагалл, глядя на него.
– Да, Минерва, все хорошо… Просто не выспался.
МакГонагалл скептически поджала губы:
– В таком случае, пойдемте вниз. Все уже собрались в Большом зале, ждут только вас. Надеюсь, вы не забыли, что должны произнести традиционную прощальную речь.
Эти речи… Снейп их терпеть не мог. Из всех обязанностей, которые накладывало положение директора, эта была единственной, угнетавшей его. Он всегда считал, что торжественная речь должна быть значимой и соответствующей случаю, и заранее думал над содержанием каждой, завидуя Дамблдору, способному любую чепуху преподнести как изящный экспромт. Теперь же Снейп был в таком расположении духа, которое как нельзя меньше соответствовало публичным выступлениям.
– Минерва, мы с вами много лет работаем вместе, и я старался никогда не обременять вас никакими личными просьбами, – сказал он, вставая из‑за стола и подходя к ней. – Но сейчас я прошу вас об одном одолжении. Пожалуйста, скажите эту речь вместо меня.
– Но это право и обязанность директора, Северус! Такова традиция! – возмутилась МакГонагалл.
– Только сегодня. Пожалуйста, окажите мне эту услугу. Я просто не в состоянии, – сказал он, утратив свой обычный надменный вид и умоляюще посмотрев на нее.
– Хорошо, но только сегодня, – строго сказала МакГонагалл, и Снейп невольно вспомнил все свои неудачи на её уроках трансфигурации.
– Спасибо, мэм, – с невеселой усмешкой поблагодарил он.
Когда МакГонагалл ушла, директор подошел к окну, уперся лбом в оконное стекло и долго смотрел на кружащих над Запретным лесом фестралов. Потом фестралы опустились на свои излюбленные места ночлега и пропали из виду. Солнце тоже село в озеро, и за окном совсем стемнело, а Снейп все стоял, ни о чем не думая и позволив боли свободно проходить через него. Свечи в кабинете он не зажигал, и лишь тусклый свет догорающего камина освещал застывшую фигуру директора.
Наконец за его спиной раздалось тихое покашливание, и он услышал голос Дамблдора.
– Северус, Северус… Ты ведь знал, что так будет…
– Да, – безучастно ответил Снейп, – только не говорите, что вы меня предупреждали.
– Не буду, – вздохнул Дамблдор. – Мы с тобой оба знаем, что некоторые вещи происходят с нами помимо нашего желания и вопреки голосу разума. Но она всего лишь юная девушка и ведет себя так, как это свойственно юным девушкам.
– Да, – снова сказал Снейп, и голос его стал совсем мертвым. – А я – всего лишь директор школы…
– Подумай о том, как тебе повезло, Северус! – продолжал увещевать его Дамблдор. – Ты дважды в жизни испытал чувство, которое мне, например, не довелось испытать ни разу. Посмотри на происходящее с этой точи зрения. Вспомни, как много ты сделал для нее, сколькому смог её научить! Она никогда не забудет тебя. Я понимаю, тебе хочется большего…
– Нет, Дамблдор, вы не понимаете… – прервал его Снейп. – Вы всегда считали, что любовь – это прекрасное чувство, приносящее в нашу жизнь свет и добро. И совершенно не желали признавать, что любовь может быть очень жестокой и причинять боль не меньшую, а порой и большую, чем ненависть.
– Боль пройдет, Северус.
– Нет, не пройдет! – Снейп резко повернулся к Дамблдору и посмотрел на него с безумной смесью гнева, страдания и упрямства на лице. – Она так и будет сидеть во мне, со временем лишь въедаясь всё глубже и глубже. Я слишком хорошо знаю это! Вся моя жизнь – сплошные обломки нелепых надежд, а я, глупец, до сих пор не смог понять, что обречен всегда терпеть поражение.
– Знаешь, Северус, я думаю, что твоя главная проблема в том, что ты не умеешь прощать, – спокойно сказал Дамблдор. – И в первую очередь, тебе стоило бы попытаться простить себя самого. Очень многие, гораздо менее достойные, чем ты, люди, считают себя вправе быть счастливыми. Ты же никак не смеешь позволить себе эту роскошь.
– Не смею позволить себе эту роскошь? – с негодованием переспросил Снейп. – А у меня что, есть для этого хоть какие‑то основания?
– Они есть всегда. Нужно только уметь их увидеть.
– Боюсь, что вы не убедили меня, – холодно сказал Снейп.
И тем не менее, когда он отправился к себе в подземелье, у него возникло отчетливое ощущение, что Дамблдор добился того, чего хотел: вернул его от отчаянного безразличия к привычному состоянию слегка раздраженного скептицизма.
«И как это ему удается всегда оставлять за собой последнее слово?» – с легким оттенком зависти думал Снейп, наливая себе первый стакан огненного виски, которое держал для Кингсли. Сам он обычно пил красное вино, но сегодня ему был нужен быстрый и надежный результат, который и был достигнут через полчаса.
Утром он проснулся очень поздно, поэтому не видел, как запряженные фестралами кареты отъехали от замка в сторону станции, увозя с собой причину его страданий.