Текст книги "Твоя навеки"

Автор книги: Санта Монтефиоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

Глава 48

Вторник, 11 ноября 1997 года

На следующее утро, после того как она провела немного времени у Марии, София пошла на могилу дедушки О’Двайера. Она положила у надгробного камня цветы. Надгробие было зеленым от мха. Она поняла, что сюда приходят не слишком часто, могила выглядела неухоженной. На камне были вырезаны слова, и София провела по ним пальцами. Она подумала о том, как мало ее связывает теперь с Санта-Каталиной. Она словно слышала голос дедушки, который учил ее не останавливаться и не рассчитывать на то, что жизнь сложится легко и просто. Он был суровым человеком.

Уже повернувшись, чтобы уйти, она вдруг заметила фигуру матери. Анна была в широких белых брюках и в белой накрахмаленной рубашке. Волосы ее падали на плечи вдоль лица мягкими рыжими локонами. Она выглядела постаревшей.

– Ты когда-нибудь приходишь сюда, чтобы поговорить с дедушкой? – спросила она ее по-английски.

Держа руки в карманах, Анна медленно двинулась в сторону старого эвкалипта, под которым находилась могила.

– Нет, хотя раньше я это делала, – с печальной улыбкой проговорила она. – Наверное, ты собираешься отчитать меня, за то, что могила так заброшена.

– О нет, дедушке нравилось, чтобы все было как можно ближе к природе. Дикий и необузданный нрав...

– Ему бы понравились твои цветы, – неловко наклоняясь, чтобы понюхать их, сказала Анна.

– Нет, он их даже не заметил бы. – София смеялась.

– Я не знаю, от него всего можно было ждать. – Анна прижала к лицу цветы, а потом положила их у надгробия. – Хотя, конечно, он был совершенно равнодушен к цветам, – добавила она, вспомнив, как безжалостно ее отец срезал секатором головки цветов.

– Ты скучаешь по нему?

– Да, очень.

Анна вздохнула и посмотрела на дочь, словно решая, что ей сказать. Она стояла, снова засунув руки в карманы, немного поеживаясь, как будто ей было холодно.

– Я сожалею о многих вещах, – с сомнением в голосе вымолвила она. – И больше всего о том, что утратила связь с семьей.

– Но дедушка жил здесь.

– Нет, я не это имею в виду.

Она покачала головой.

– Я сожалею о том, что убежала от них, – сказала она, и София заметила, что мама избегает ее взгляда.

– Но разве ты убежала от них? – удивилась София.

Она никогда не думала о том, что мать способна на такой поступок.

– Как это вышло?

– Я хотела лучшей жизни, чем та, которую они могли мне дать. Я была эгоистичной и избалованной, уверенная, что заслуживаю большего. Самое смешное, что только с годами начинаешь понимать причину своих несчастий, и, хотя время проходит, многое остается неизменным. Я такая же, какой была сорок лет назад. Я изменилась только внешне.

– Когда ты начала жалеть?

– Сразу после твоего рождения, когда мои родители приехали навестить меня.

– Я помню, что ты рассказывала мне об этом.

– Я только тогда поняла, что не могу быть с людьми, на поддержку которых всегда рассчитывала. Я от них отдалилась. И думаю, что они не сумели это пережить. Я видела, что ты совершаешь те же ошибки, что и я, и хотела это предотвратить. Ты решила повернуться спиной к своей семье, как твой отец.

– О, мама, я не думала расставаться с родиной так надолго, – со слезами в голосе возразила София.

Как она могла объяснить, что произошло? Как она могла передать свои ощущения? Как она могла рассчитывать на понимание матери, если для этого ей потребовалось бы открыть страшную правду?

– Я знаю, что все дело в твоей чертовой гордости – и в моей тоже.

– Мы стоим друг друга?

– Я сожалею, что была такой строгой к тебе.

– Мама, не надо оправдываться, – прервала ее София, смущенная тем, что мама открывает перед ней душу. – Это не исповедь.

– Нет, мне это нужно. Мы не понимаем друг друга, но это не причина для вражды. Давай присядем? – предложила она.

София села на траву, и Анна расположилась напротив. София невольно подумала, что дедушка, словно незримо присутствует при их разговоре.

– Когда я выходила замуж за твоего отца, то думала, что быстро найду со всеми общий язык. Передо мной открывалась жизнь в новой прекрасной стране с мужчиной, которого я любила. Но я ошиблась. Я была сама для себя худшим из врагов, как понимаю это теперь. Только с годами нам удается увидеть все в ясном свете – так учил отец. Мудрость приходит с опытом. Как жаль, что я не обратила на слова отца должного внимания.

Анна помолчала и покачала головой. Она приняла решение. Ей нужно было наладить отношения с дочерью, и нечего было идти на попятную. Она глубоко вздохнула и отвела от лица непослушную прядь волос.

– О, София, думаю, что ты не поймешь меня до конца. Если человеку иногда трудно понять собственные поступки, то, как можно рассчитывать на понимание другого? Я не вписалась в эту семью, хотя пыталась. Я не была приспособлена для жизни среди лошадей, не могла свыкнуться с горячим аргентинским темпераментом. Хотя я старалась, я ощущала, как общество жестко реагирует на появление чужака. Мне трудно было признаться себе в том, что я скучаю по зеленым холмам Гленгариффа, по тете Дороти, с ее недовольным лицом, и по маме, которая любила меня больше всех на свете. А я ее просто бросила.

Анна запнулась, но заставила себя продолжить. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. София чувствовала, что Анне требовалось открыть душу.

– Я так надеюсь на то, что мама простит меня. Она смотрит на меня с небес и радуется, – добавила она низким голосом, глядя на небо.

София сидела не шелохнувшись, боясь, что если она на миг закроет глаза, то очарование исчезнет. Она никогда не слышала, чтобы мама так говорила. Будь она такой же откровенной, когда София была еще девочкой, они смогли бы стать настоящими подругами. Анна удивила даже себя.

– Я завидовала тебе, София, – вдруг сказала она.

Она была с ней предельно честной. София почувствовала, как у нее запершило в горле.

– Завидовала? – отозвалась она надтреснутым голосом.

– Тебе все давалось легко. Я хотела подрезать тебе крылья, потому что сама я не умела летать.

– Но, мама, я так мечтала, чтобы ты заметила меня, и именно поэтому вела себя отвратительно. Ты принадлежала мальчикам, всецело и полностью, – почти выкрикнула София.

– Знаю, между нами не было душевной связи. Хотя я пыталась пересилить себя.

– Я хотела, чтобы ты была мне другом. Я видела, как относятся друг к другу Чикита и Мария. Мне так не хватало такой же дружбы, такой же доверительности, но ты не допускала меня к себе. Когда я отправилась в Лондон, я наказывала не себя, а тебя. Я знала, что, если не вернусь, ты расстроишься. Я желала, чтобы ты скучала по мне. Я желала, чтобы ты поняла, как сильно я тебе нужна.

Она не смогла больше вымолвить ни слова.

– София, иди ко мне. Я хочу загладить вину, я хочу, чтобы хотя бы сейчас ты увидела, как я люблю тебя.

София придвинулась к Анне, и та обняла дочь. София ощутила на своих щеках слезы матери.

– Я очень сильно тебя люблю, ведь ты моя маленькая девочка, – рассмеялась Анна. – Как можно не любить тебя?

– Мамочка, я тоже очень люблю тебя, – шмыгая носом, проговорила София.

– Самый большой дар – это умение прощать, поэтому мы должны простить друг друга.

– Я сделаю это, – ответила София. – А ты должна простить папу.

– Пако?

– Да, папу, – повторила она.

Анна привлекла к себе Софию и вздохнула.

– Ты права. Я должна попытаться простить его.

Позже София отправилась на лошадях с Санти и Фернандо. Она все время возвращалась мыслями к тому, что рассказала ей мама. Она оглядывалась вокруг и понимала, что та имела в виду. София осознавала, что ее жизнь больше не связана с Санта-Каталиной. Какая ирония судьбы! То, как гармонично София вписывалась в жизнь клана Соланас, стало причиной ее раздора с матерью, но теперь они словно поменялись местами. И отчуждение, которое испытала София, позволило ей понять чувства матери.

София смотрела на Санти, спокойным голосом отдававшего приказы Хавьеру. Для него и Пабло, и Хавьер были всего лишь прислугой. Санти был добрым и строгим, как и все остальные члены семьи, а Фернандо любил поворчать, как Мигель, но ни один из них не знал, что Хавьер и есть настоящий Соланас, их плоть и кровь. Она улыбнулась Хавьеру, когда садилась в седло, и он улыбнулся ей в ответ. Но в его улыбке была лишь учтивость. Наверное, он испытывал к ней даже меньшую привязанность, чем к остальным членам семьи, поскольку почти не знал ее. Он не замечал, что его глаза – глаза Софии, что его походка и осанка выдают его поразительное сходство с Санти. Ей так хотелось, чтобы в каком-нибудь чудесном видении он прозрел свое истинное происхождение, но она понимала, что это лишь сентиментальное желание, которому не суждено сбыться. Он вырос и стал похож на Соледад и Антонио. Она подумала о том, каким бы он вырос, если бы его окружала семья Соланас? Этого ей уже не узнать.

– Что ты сегодня делала? – спросила Мария вечером, когда они оказались вдвоем на террасе.

Она выглядела намного лучше, так что даже поужинала с ними на открытом воздухе под россыпью звезд. Влажность была невыносимой, на горизонте собиралась гроза.

– Я посетила могилу дедушки, – ответила София.

Мария улыбалась ей в темноте. София вдруг пожалела, что она напомнила кузине о смерти.

– Как ты себя чувствуешь? – проговорила она, желая сменить тему.

– Намного лучше, и я впервые забыла о болезни. Мне снова хорошо и легко. Может, ваши молитвы были услышаны?

Санти и София рассказали ей о том, как ходили молиться в храм.

– Это было бы чудесно, потому что мы молились от всего сердца, – ответила София.

Они помолчали. София поняла, что все остальные ушли, чтобы дать им возможность поговорить, и была искренне благодарна им.

– София, что ты намерена делать? – осторожно спросила Мария.

– Что ты имеешь в виду? – сделав вид, что не понимает кузину, ответила София вопросом на вопрос.

Но Мария была такой же проницательной, как и Санти.

– Ты знаешь, о чем я говорю. Тебе придется вернуться домой.

София замерла.

– Знаю, но не хочу сейчас думать об этом.

– Но тебе придется. У тебя есть муж и дети. Ты ведь их любишь?

– Я очень их люблю. Но они так далеко.

– У Санти тоже есть жена и дети, которых он тоже любит.

– Но не так, как меня, – уверенно произнесла она.

– Но он не может быть с тобой. Это просто невозможно.

София знала, что Мария права, но не хотела в это верить. Все было так идеально, и они с Санти были так счастливы вместе. Она не могла и помыслить о том, чтобы они снова расстались.

Мария сжала ее руку в своей.

– София, сейчас все кажется тебе таким безоблачным. Но вы живете неосуществленной мечтой. Что будет дальше? Санти уедет в город, ведь у него там работа. Все вернется на круги своя, и тебе придется подумать о встрече с родными в Англии. Чего вы бы хотели? Убежать? Бросить свои семьи?

– Да! Нет! Я не знаю, – растерянно ответила она.

– София, я согласна, что вы подходите друг другу, но уже слишком поздно что-то менять. Я люблю своего брата. Я бы все отдала, ради того чтобы вы были вместе, но для этого вам придется разрушить то, что вы приобрели с таким трудом, – покой, счастье других людей, которые от вас зависят. Неужели можно уважать человека, который бездумно оставит свой дом? А дети! На чужом несчастье своего счастья не построишь!

– Я люблю его, Мария. Мне наплевать на все остальное. Я просыпаюсь, думая о нем, и засыпаю с его именем на устах. Я дышу им, без него мне ничего не мило. Я так страдала, когда потеряла его много лет назад. Я не переживу этого снова.

– Делай, как считаешь нужным, – согласилась Мария. – Но подумай о том, что я сказала.

София обняла свою подругу, такую хрупкую и смелую. Она любила ее, как родную сестру. Когда она ушла, небеса разверзлись и на землю пролились первые капли дождя.

Глава 49

Среда, 12 ноября 1997 года

Гром ревел, как рассерженный лев, меряющий шагами небеса. София хотела помчаться к Санти и спрятаться в его объятиях. Потоки воды хлестали по стеклам окон. Она стояла в темноте, ощущая, что жара все еще не спала. Изредка небо освещалось вспышками серебристой молнии. Она не боялась грозы, а лишь ощущала грусть.

Слова Марии не выходили у Софии из головы. Она просто не могла избавиться от них. Неужели им с Санти не удастся снова быть вместе? Она хотела уснуть, но гром лишил ее покоя. Она ворочалась с боку на бок. Наконец она вышла на дождь, желая, чтобы его теплые струи омыли ее, унеся с собой и волнение, и печаль. Ей было все равно, что она промокла до нитки. Она была даже рада, что ночь выдалась такой влажной. Софии нравилась воцарившаяся тишина. Она слилась с природой, прислушиваясь к малейшему шороху. Она любила Санти, но хватит ли ее любви на то, чтобы отпустить его?

Она взглянула на часы в тот момент, когда их осветило молнией. Три часа ночи. Она поежилась. Внезапно ее охватила паника, и она поняла: минуту назад случилось нечто ужасное.

София бежала к дому Чикиты, не обращая внимания на дождь и ветер. Она не знала, что делать, но чувствовала, что должна быть там. Ее ночная сорочка прилипла к ее телу, как вторая кожа, а вода струилась по лицу. С каждым новым раскатом грома София все убыстряла бег. Добежав, наконец, до дома, она начала колотить в двери. Ей открыл Мигель, и она упала в его объятия.

– Что-то не так! – задыхаясь, еле выговорила она.

Он взглянул на нее, ничего не понимая, но она уже бежала мимо него, к комнате Марии. Откуда-то появился Санти, и уже через мгновение весь дом был на ногах. Когда она зашла в комнату Марии, ее страхи подтвердились. Мария была мертва.

Софию невозможно было утешить. Мигель и Чикита держались друг за друга, как будто от этого зависели их жизни. Панчито и Фернандо сидели в креслах и, закрыв лицо руками, рыдали, а Санти стоял на коленях у кровати Марии. Он держал сестру за руку, и на его лице читалось смирение. Эдуардо смотрел в окно: он оставался с Марией до ее последнего вздоха, и с ее уходом из него словно вытекли все силы. Софии казалось, что она видит кошмарный сон.

Она посмотрела на милое лицо в последний раз. Мария была еще прекраснее, чем при жизни. Лицо ее хранило умиротворенное выражение, а кожа казалась мраморной. Тело Марии уже начинало коченеть, и София вдруг поняла, что это лишь пустая оболочка, от которой освободилась ее душа. Она больше не будет испытывать боли. Она знала, что возвращение на небеса сулило ей радость обретения покоя. Но как же они, те, кого она покинула здесь?

Мигель поцеловал свою дочь в лоб. Все оставили комнату, чтобы Эдуардо побыл наедине с женой. Санти подошел к Софии, и она заметила, что он почернел от горя. Он притянул ее к себе, и они вышли из комнаты вместе. Они рыдали по утраченному, но, в конце концов, Санти посмотрел на нее с нежностью и подушечками больших пальцев смахнул капельки слез с ее лица.

– Что теперь? – прошептала София, когда ей, наконец, удалось справиться со своим голосом.

Он покачал головой и тяжело вздохнул.

– Я не знаю, Софи. Я не знаю.

Но она уже приняла решение. Мария была права.

События сменялись одно за другим, как неясные картинки. На похоронах Санти и София почти не смотрели друг на друга. Клаудия и дети вернулись вместе с Эдуардо и детьми Марии. Дождь закончился, но солнце не принесло ожидаемой радости, ибо все скорбели об утрате.

София сидела в храме на неудобной скамейке и слушала трогательную речь падре Хуана. Снова слезы. Она заметила, что ее родители держались за руки, а однажды даже обменялись нежными взглядами. Они с тяжелым сердцем мирились с тем, что от них ушла молодая женщина, чье сердце было открыто добру. София не могла заставить себя посмотреть на родителей Марии, так как не представляла себе их состояния. Дети Марии даже не успели с ней попрощаться.

Марию похоронили в маленьком склепе рядом с ее бабушкой, дедушкой и другими давно умершими родственниками. София положила цветы и произнесла короткую молитву. Когда-то она знала, что и ее похоронят здесь, но судьба распорядилась иначе, и теперь местом ее упокоения станет земля за океаном. Другие люди проводят ее в последний путь, все будет по-другому.

Клаудия взглянула на Софию сквозь слезы, и та поняла, о чем она думает. Все пришло к закономерному финалу. У нее больше нет причины оставаться здесь.

Она обняла Чикиту и поблагодарила ее за письмо.

– Я рада, что вы нашли меня, – сказала она.

– София, я больше всех рада твоему возвращению, но я не посылала тебе письма.

– Но кто тогда?

Когда все вернулись к машинам, из такси вышел мужчина, в котором София узнала своего брата Августина. Он направился к Мигелю и Никите и сказал, что его сердце разрывается на части при мысли о том, что Марии больше нет с ними.

Повернувшись к Пако и Анне, он, как ни в чем не бывало, сообщил:

– Мама, папа, я вернулся домой. Я оставил Марианну и детей. Теперь я буду с вами.

Заметив Софию, он поздоровался с ней вежливо, но отчужденно. И только тогда она осознала, чего лишилась за годы разлуки. Своей принадлежности к родине. София изменилась.

Вернувшись в Санта-Каталину, она позвонила Давиду.

– Ее больше нет, Давид, – грустно вымолвила она.

– Дорогая, мне так жаль, – сочувственно проговорил он.

– Я больше не останусь здесь. Я еду домой.

– Позвонишь мне, когда будешь знать время прибытия, и я привезу девочек, – мягко сказал он.

– О, прошу тебя, привези девочек обязательно! – попросила она, вдруг ощутив горячее желание поскорее очутиться дома.

София упаковала вещи и приготовилась к долгому перелету. Санта-Каталина стала казаться уже далекой, как будто для того, чтобы облегчить боль Софии. В пять часов наступил вечер, прохладный и освежающий, и ее машина подъехала, остановившись под эвкалиптовым деревом. София стояла в его тени и прощалась с отцом.

– Все так неожиданно. Когда мы увидимся снова? – спросил он ее, пытаясь скрыть, как расстроен.

Он не мог вынести того, что им снова предстоит разлука.

– Я не знаю, папа. Это больше не мой дом, и в Англии меня ждет семья: муж и две дочери, – ответила она, борясь со слезами.

– Но ты ведь ни с кем не попрощалась.

– Я не смогу. Лучше уехать тихо. Я ведь никогда так не поступала! – Она хотела пошутить, но отец даже не улыбнулся.

– Ты часть этой земли, – твердо произнес он.

– Я была ее частью раньше. И мое сердце навсегда будет связано с Санта-Каталиной.

Она взглянула на поля для игры в поло. Отец кивнул и глубоко вздохнул.

– Спасибо тебе, папа, – София коснулась руки отца. Он повернулся, уловив в ее тоне подтекст.

– Ты дал моему ребенку дом и любовь, – сказала она. – Он принадлежит родине, которую я так бездумно бросила однажды.

Пако едва сдерживал слезы.

– Я знаю, что ты поступил правильно, – поспешно добавила она. – Я жалею только о том, что не вернулась вместе с ним, – тогда я не чувствовала бы себя чужой среди своих.

Пако привлек ее к себе, прижав так крепко, что София поняла: он не хочет, чтобы она видела его слезы.

В этот момент в дверях появилась Анна. Вокруг ее усталых глаз лежали темные круги. Она словно смирилась с поражением.

– Мама! – воскликнула София.

Она отстранилась от отца, и тот вытер мокрые от слез глаза.

– Как жаль, что ты едешь, – тихо проговорила Анна.

Она вышла из тени на солнце и протянула дочери руки.

– Мария покоится у Господа, – произнесла она.

София сжала матери руку.

– Я знаю, что она сейчас с дедушкой.

– Ты позвонишь нам? – спросила Анна, и София заметила, что ее голубые глаза наполнились слезами.

– Да. Я хочу, чтобы вы узнали, какие у вас растут внучки.

– Твоя комната всегда будет готова принять тебя, – сказала Анна. – Хотя пора бы там убраться, да?

София кивнула и улыбнулась. В глазах матери она заметила боль и неискупленную вину. Анна хотела бы выразить свои чувства, но ее сдерживала природная холодность. София решила, что должна сама сделать первый шаг. Она обняла ее и поцеловала. Анна не сопротивлялась. От мамы исходило тепло – это ощущение уже забылось за долгие годы. Софии вспомнилось, как мать ласкала ее в детстве. Она вдохнула знакомый запах ее духов. Наверное, ей тоже пришлось несладко? Тяжесть, которая так давила ее, постепенно уходила, освобождая душу для встречи нового дня. Возможно, им надо простить друг друга?

– Я рада, что ты приезжала, – улыбнулась дочери Анна.

Вдруг София вспомнила о письме. Если его отправила не Чикита, то это должна была сделать ее мать – она хотела возвращения дочери. Наверное, Анна подписалась именем Чикиты, поскольку боялась, что иначе София может и не приехать.

– Мама, письмо? Это ты написала? Очень умно.

– Я умею быть хитрой, если надо, – ответила Анна. – Прошу тебя, остановись, не иди со мной.

Анна вдруг небывало легким шагом направилась к дому. Пако заметил, что она преобразилась в одно мгновение. Перед ним была та самая Анна Мелоди, которую он едва не потерял навсегда. В его сердце забрезжила надежда.

Когда она вернулась, в ее руках был пакет. Она вручила его дочери, и та с любопытством начала разворачивать его.

– Открой в машине, – попросила Анна. – Там память о нас всех.

София часто заморгала, так как перед ее глазами все начало плыть.

Пако снова обнял дочь, радуясь тому, что тайна, которую он хранил двадцать три года, уже не лежит тяжелым бременем на его сердце. София поблагодарила его за то, что он подарил Хавьеру любящих родителей, за то, что ее сын был среди своих в Санта-Каталине.

София обняла отца в ответ, зная, что пройдет немало времени, прежде чем она увидится с ним вновь. Она еще раз взглянула на дом, который был ей родным когда-то, и, хотя она покинула его, он останется в ее сердце навсегда. В ее памяти запечатлелась та жизнь, где не было места ни обидам, ни вражде, и это чудесным образом успокоило душу Софии. Мария, которая улыбалась, окруженная цветами и сладкими ароматами, тоже осталась в той жизни.

София села в машину и помахала родителям в последний раз. Они узнали свою дочь, преодолев отчуждение и боль. Она нетерпеливо разорвала красную упаковочную бумагу, размышляя о том, что такого могла дать ей мама. Когда она увидела черный кожаный ремень с серебряной пряжкой, на которой были выгравированы ее инициалы, из глаз у нее потекли слезы.

Машина проехала аллею, усаженную деревьями, и дом исчез из виду. Она повернулась к водителю и сказала:

– В конце сверните налево. Перед тем как мы выедем на шоссе, я должна попрощаться еще с одним местом.

И она направила его к дереву омбу.