Текст книги "Твоя навеки"

Автор книги: Санта Монтефиоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

София сидела на террасе со своей семьей. Они пили чай.

– Привет, Мария! – закричала София, увидев кузину.

– Доброго дня, Пако, Анна. – Мария поцеловала каждого со счастливым выражением лица.

– Твоя мама, наверное, очень взволнованна, – заметила Анна, понимая состояние Чикиты.

Она и сама сгорала бы от нетерпения, будь на месте Санти Рафаэль или Августин.

– Вы не можете себе представить, она не сомкнула глаз. Мне кажется, она сто раз заходила к нему в комнату, чтобы убедиться, что там все в порядке.

– Санти этого даже не заметит, – намазывая маслом хлеб, обронил Августин.

– Конечно, заметит, – с энтузиазмом воскликнула Анна.

Мария подвинула стул, когда Соледад появилась с чашкой и блюдцем.

– Мигель? – спросил Пако, не отрываясь от газеты.

– Он уехал еще утром, чтобы встретить Санти в аэропорту.

– Хорошо, – ответил он, вставая и бормоча что-то о том, что ему надо к Александро и Малене выпить коктейля.

– Не рановато ли, папа?

– В доме Александро и Малены не знают, что такое рановато, если речь идет о коктейлях, София.

Он удалился, и его седые волосы поблескивали на солнце.

– София, готова поспорить: ты ждешь не дождешься, чтобы Санти приехал, – вмешалась Мария, наливая себе чаю. – Интересно, как он сейчас выглядит? Думаешь, он сильно изменился?

– Если он отрастил себе бороду или сделал какую-нибудь глупость с лицом, я его убью, – засмеялась София, и ее глаза светились счастьем.

– Он не узнает Панчито, ведь тот так вырос, что скоро уже будет играть в поло со взрослыми мальчиками.

– И девочками, – добавила София, глядя в сторону матери.

Она знала, как злят Анну подобные разговоры, как ее раздражает то, что дочь появляется на поле с мужчинами, поэтому и не упускала возможности помучить мать. Ну, почему Мария, такая воспитанная, исполненная достоинства, а София оставалась сорвиголовой? Анна не могла понять этого.

– Эй, Рафа, ты знаешь, что первым делом захочет сделать Санти? Конечно, сыграть! Покажем ему класс? – нарочито громко произнесла она.

– София, ты раздражаешь маму, оставь ее в покое, – проговорил Рафаэль рассеянно.

Его гораздо больше волновало чтение субботней газеты, а не эти глупые разговоры девчонок о кузене. Анна вздохнула с видом мученицы, обреченно покачав головой.

– София, Санти не захочется играть, уверяю тебя, ведь он не был дома два года, – жестко ответила Анна.

Однако она вспомнила слова Чикиты о том, что Софии надо предоставить большую свободу, и подумав, тихо добавила:

– Хотя, может, Санти и захочет сыграть? В конце концов, он ведь не станет сидеть с нами целый день? Я разрешаю тебе поиграть.

– Правда? – медленно вымолвила София.

Она вопросительно посмотрела на мать, та лишь улыбнулась в ответ и продолжила свой завтрак. Вскоре девушки вышли из-за стола, оставив Соледад убирать за ними.

В своей комнате, украшенной розовыми обоями в цветочках, София упала на большую кровать, смяв свежее постельное белье и сбросив с ног сандалии.

– Ты можешь в это поверить? – недоуменно произнесла она.

– Что?

– Мама... Она же сказала, что я могу поиграть в поло.

Она пожала плечами.

– Это впервые.

– Да. Мне интересно, с чего бы это?

– Не задавай лишних вопросов, наслаждайся жизнью.

– Так и сделаю. Конечно, она вскоре примется за свое.

София вздохнула.

– Надо будет рассказать об этом Санти.

– Сколько у нас времени? – посмотрев на часы, произнесла Мария.

– Я так возбуждена, что не могу ни о чем думать, – чуть ли не запела София, вспыхнув густым румянцем, который был заметен даже на ее смуглом лице. – Что же мне надеть?

– А что у тебя есть?

– Не очень много. Все мои красивые вещи остались в Буэнос– Айресе. Ты же знаешь, я всегда ношу джинсы или широкие брюки.

Она распахнула дверцы шкафа.

– Смотри!

В гардеробе Софии преобладали футболки, которые лежали аккуратной стопкой, несколько свитеров и джинсы.

– Так, давай проведем ревизию, – сказала Мария, ныряя в шкаф. – Какой образ ты хотела бы создать?

– Я хотела бы выглядеть, как ты, – призналась София, немного подумав.

На Марии было красивое платье до щиколоток, украшенное кружевом и лентами, и такая же лента была в ее темных волосах.

– Как я? – искренне удивилась Мария, сморщив нос. – Но я никогда прежде не видела тебя в платье.

– Ну, всегда что-то происходит в первый раз, разве не так? Санти не было с нами два года, и я хочу поразить его.

– Прибереги сюрпризы для Роберто, – с улыбкой ответила Мария.

Роберто Лобито был высоким загорелым блондином, который мог покорить любую девушку. Он был близким другом Фернандо, жил по соседству, в Ла Пазе, и прекрасно играл в поло, всегда привлекая массу зрительниц. Если предстояло играть Роберто, все девушки из окрестных мест бросали чтение своих романов и устремлялись к полю.

София не испытывала к нему никаких чувств. Даже когда он уделял ей внимание, как тогда, после памятной игры в Санта-Каталине, вызывая на разговор или, как будто случайно, задевая клюшкой пониже спины, она не изменила своего отношения к нему, оставаясь все такой же равнодушной. И этим только возвысилась в глазах Роберто, так как выгодно отличалась от других девушек, готовых броситься к нему по первому же зову. В их смущении, в их стеснительности для него, любящего вызов, не было ни шарма, ни интереса. София смеялась его шуткам, болтала с ним, но он видел, что она не сходит по нему с ума, и это делало ее особенно желанной.

После той ссоры с Марией София решила, что ей надо начать встречаться с каким-нибудь парнем, чтобы развеять подозрения кузины. Никто не знал, какие страсти бушуют в душе Софии, – никто, кроме Марии. София могла убедить сестру в том, что забыла о своих детских привязанностях, только если бы завязала роман с кем-то другим. Ей никто не нравился, поэтому кандидатура на эту роль не имела никакого значения. Честолюбие диктовало ей, что, кто бы это ни был, он должен быть самым завидным женихом, поэтому она и остановила свой выбор на Роберто Лобито.

София, смеясь, легко отвечала отказом на его приставания, даже позволила поцеловать себя. Ее ждало жестокое разочарование. Конечно, она не ждала, что земля разверзнется под ее ногами и поглотит их обоих, но надеялась хотя бы ощутить дрожь во всем теле. Нет, ничего подобного не случилось. Когда его влажные губы коснулись ее рта, а язык проник между ее зубами, она отстранилась, испытывая отвращение. Она не могла заставить себя выдерживать эту пытку. Но затем ей в голову пришла блестящая мысль. Она закрыла глаза и представила, что ее целует Санти. Это его губы касаются ее трепетных уст, это его руки обвивают ее талию, это его подбородок царапает ее нежную кожу. И ее план удался. Внезапно сердце Софии начало учащенно биться, к лицу прилила краска, а пампа словно подернулась дымкой. Это было лучше, чем всматриваться в горящее нетерпением лицо Роберто так близко от себя.

Не было за эти двадцать месяцев дня, когда бы София не вспоминала Санти. Она мечтала о том, как он вернется. Когда он уехал, ей казалось, что мир вокруг окрасился в черные тона. Санта-Каталина лишилась своего очарования. Хотя для всех она стала подружкой Роберто, в душе София оставалась верна Санти. Она была его тайной любовью. София не спала с Роберто. Когда она поняла, что превратилась из девушки в женщину, ее чувства к Санти стали еще глубже, еще опаснее. Она проводила ночь, ворочаясь с боку на бок на своей просторной кровати. Ее посещали нескромные мысли. Часто она просыпалась рано утром от охватившего ее тело желания. Она не знала, как избавиться от этого наваждения. София не могла не понимать, насколько греховны посещавшие ее воображение картины, но вскоре она так привыкла к ним, что перестала испытывать былой страх. Они стали источником ее наслаждения, и она даже не думала им противиться.

Она чувствовала себя виноватой, представляя, как осудил бы ее падре Джулио. Но прошло время, и София поняла, что падре Джулио занят другими делами. Он исчез без следа, оставив Софию наедине с ее безумными фантазиями. Она никому не рассказывала о своей тайной страсти, храня этот секрет как зеницу ока. Мысли о Санти приближали его к ней, помогая преодолеть расстояние. Она перечитывала его письма, полные тоски по дому, и они становились для нее главным утешением на многие месяцы.

София вытащила белое летнее платье, приложив его к себе.

– Что скажешь на это? – спросила она Марию. – Мама купила его мне, желая отвадить меня от поло и джинсов. Я его так ни разу и не надела.

– Так надень его, и мы посмотрим на тебя. Странное дело, но я не могу представить тебя в платье.

София натянула на себя платье из хлопчатобумажной ткани, разглаживая на груди и бедрах. Оно держалось на двух тонких бретелях, и хотя было до самого пола, обтягивало бедра, подчеркивая тонкую талию Софии и ее широкие плечи спортсменки. В груди лиф был настолько тесен, что казалось, разверни София плечи пошире, и грудь вырвется наружу. Она перекинула на плечо свою длинную косу, чтобы получше рассмотреть себя со всех сторон, а потом вопросительно взглянула на Марию.

– София, ты выглядишь великолепно, – выдохнула та с искренним восхищением.

– Ты так думаешь? – смущенно проговорила София, поворачиваясь к зеркалу спиной.

Она действительно выглядела очень мило в таком наряде, хотя и непривычно. Она ощущала себя какой-то хрупкой, уязвимой. Странно, что новая одежда так повлияла на ее восприятие себя как личности. Эта мысль и позабавила, и удивила Софию. Однако, в общем, она осталась довольна.

– Я не могу оставить ту же прическу, потому что я все время ношу косу. Может, мне поднять волосы вверх?

Ей явно хотелось перемен, и, начав с платья, она решила не останавливаться, а полностью изменить свой образ. Мария, все еще находясь под впечатлением, присела у столика и помогла Софии заколоть волосы наверху. Держа шпильки во рту, она процедила:

– Санти тебя не узнает.

Они рассмеялись.

– Меня никто не узнает, – прокомментировала София, стараясь не дышать, так как боялась, что ткань на лифе и вправду разорвется.

Она нетерпеливо играла шкатулкой, где хранились ленты и шпильки, предвкушая реакцию всех обитателей ранчо. Но, конечно, больше всего ее волновало, как отреагирует на нее Санти, который не видел ее два года, таких долгих и мучительных.

Неужели день его приезда наступил? Теперь, оглядываясь назад, она решила, что время ожидания пролетело незаметно, как один миг. Когда Мария соорудила на ее голове замысловатую прическу, София последний раз взглянула на себя в зеркало и отправилась в дом Чикиты, где планировалась встреча юного героя.

– Что же мы станем делать до полудня? – спросила Мария, когда они миновали усаженную деревьями аллею.

– Даже не знаю, – пожала плечами София. – Поможем твоей маме?

– Маме? Думаю, что она уже справилась сама.

Чикита поливала цветы на клумбах, чтобы хоть как-то унять нетерпение, в котором она пребывала с самого утра. Столы к обеду накрывали Роза, Энкарнасион и Соледад. В ведерках со льдом охлаждались напитки. Девушки приблизились к цветнику, и Чикита широко улыбнулась им. Чикита была очень изящной и элегантной женщиной, с большим вкусом, который проявлялся и в одежде, и в убранстве дома. Заметив, как изменилась София, она отставила лейку.

– София, душа моя, ты выглядишь великолепно. Фантастика. И эта прическа так идет тебе. Анна, должно быть, будет счастлива, когда увидит тебя в этом платье. Мы выбирали его вместе с ней в Париже.

– Вот как? Оно очень красивое, – проговорила София, ощутив себя намного увереннее после одобрения любимой тети.

Они втроем вышли на террасу. Их прикрывали от солнца два больших зонта. Женщины непринужденно болтали, как будто это был обычный день, и только бесконечное поглядывание на часы выдавало их нетерпение. Анна появилась чуть позже. Она была очаровательна в своем легком платье и широкополой шляпе, словно сошла с картины прерафаэлитов. Пако прибыл вслед за ней в сопровождении Александро, Малены и их детей. Потом явились Фернандо, Рафаэль и Августин. Как только братья заметили новый наряд сестры, они не смогли удержаться, чтобы не поддразнить ее.

– София, оказывается, девочка! – расхохотался Августин, оглядывая сестру с ног до головы.

– Да с чего ты взял, идиот? – парировала София.

Анна первый раз в жизни стала на сторону дочери и приказала сыновьям закрыть рты – настолько велико было ее удивление по поводу чудесного преображения Софии. Семейство собиралось по группам, но вскоре все уселись вместе, попивая вино и непринужденно болтая.

Как всегда, рядом с людьми крутилась свора тощих собак. Панчито и его маленькие кузены бегали за ними, стараясь потрепать по лохматой голове, так чтобы не заметили родители, которые немедленно отправили бы их мыть руки.

Наконец София заметила небольшое облако пыли на дороге.

– Вот и они! – объявила она.

Все замолкли и повернулись, ожидая появления машины.

Чикита затаила дыхание, из суеверия боясь загадывать наперед. Никто не заметил, как собака стащила со стола для барбекю сосиску. Панчито, которому уже исполнилось шесть, не понимая всей важности момента, погнался за псом. Он почти не помнил брата. Софии казалось, что сердце ее сейчас выскочит из груди. Ее ладони стали влажными, и она вдруг пожалела, что не надела джинсы и рубашку, чтобы предстать перед Санти такой, какой он ее помнил.

Облако пыли все росло, и вот в поле их зрения показался сияющий джип. Он повернул за угол, проехал по аллее и направился к ним. Когда он остановился в тени эвкалиптов, дверца распахнулась, и из джипа вышел Санти – высокий, широкоплечий, ошеломляющий своей красотой. Он был в коричневых мокасинах, небесно-голубой рубашке поло и льняных брюках цвета слоновой кости. Он вернулся молодым американцем.

Глава 15

Сантьяго Соланас прибыл домой, и его встретили так, как никогда не принимали прежде. Его окружили братья, кузены и кузины, тетушки и дядюшки – все хотели непременно обнять и поцеловать его и засыпали тысячью вопросами о его приключениях в других странах. Чикита улыбалась ему сквозь слезы. На ее лице были облегчение и радость, оттого что сын вернулся в лоно семьи целым и невредимым.

София следила за тем, как он вышел из джипа и двинулся к ним своей неповторимой походкой. Он шел уверенно, заметно прихрамывая. Санти, который провел полжизни в седле, слегка кривил ноги, но это только добавляло ему очарования в глазах Софии. Он с нежностью обнял маму. Она же готова была растаять в его объятиях. За время пребывания в Америке Санти пополнел и раздался в плечах. Он уехал ребенком, а вернулся мужчиной. София подмечала все перемены в его облике, взволнованно покусывая нижнюю губу. Никогда прежде она не ощущала беспокойства в его присутствии, и вот ее вдруг охватила совершенно не свойственная ей робость. В своих фантазиях она пестовала интимные отношения с ним, но, вернувшись в реальность, София не знала, как теперь воспринимать его. При одном взгляде на него она заливалась краской. Откуда ему было знать о том, что скрывалось под непроницаемой маской? Увидев Софию, Санти обнял ее, как и прежде, выказывая братскую любовь и нежность.

– Софи, как же я соскучился по тебе, своей любимой кузине! – воскликнул он, вдыхая запах ее кожи. – Ты так изменилась. Я ни за что не узнал бы тебя!

Он заметил ее смущение и нахмурился.

– Вижу, София превратилась в цветущую девушку, пока меня не было.

Он шутливо сжал ее локоть, но она не успела ничего ответить, потому что Рафаэль и Августин уже оттолкнули ее, стали хлопать кузена по спине и приветствовать его после долгой разлуки.

– Как же здорово, что ты вернулся! – радостно восклицали они.

– И мне радостно, оттого что я дома, честно, парни, – ответил он, обводя своими большими зелеными глазами толпу родственников, чтобы увидеть Панчито.

Чикита поняла сына и немедленно отправилась за своим младшеньким, лишь бы угодить ненаглядному Санти. Из-за угла дома, наконец, появился Мигель с извивающимся Панчито на своем мощном плече.

– А, вот ты где, непослушный мальчишка, – оживленно сказала Чикита. – Иди-иди сюда, поздоровайся с братом.

Услышав эти слова, малыш притих и послушно последовал за матерью, которая подвела его к ожидавшему их Санти.

– Панчито! – воскликнул Санти, наклоняясь к мальчику, чтобы обнять его. – Ты скучал по мне? – Он ласково провел рукой по песочно-русым волосам брата.

Панчито, который был точной копией старшего брата, поднял свои большие зеленые глаза и с восхищением уставился на него.

– Что случилось, Панчито? – спросил Санти, целуя его гладкое смуглое лицо.

Мальчик одарил всех озорной улыбкой, а потом уткнулся в грудь Санти и прошептал что-то ему на ухо. Санти рассмеялся.

– Ты думал, что я такой же колючий, как папа, да?

Панчито погладил своей маленькой рукой подбородок старшего брата.

– Может, мне тоже разрешат обнять Санти? Эй, Панчито? – спросила Мария, обнимая их обоих.

Фернандо все медлил, но когда вышел вперед, то сумел скрыть свои колебания и неловкость. Он наблюдал за сценой встречи со смешанным чувством. Его брат только и сделал, что провел два года в путешествиях, а его встречают, словно какого-то героя. Неужели это подвиг? Фернандо становилось плохо от одной мысли, что Санти снова станет для всех центром вселенной. Отбросив со лба смоляные волосы, он выдавил улыбку. Санти заметил брата и привлек его к себе, похлопывая по спине, как старого друга. Старого друга? Они никогда не были друзьями.

– Как я соскучился по барбекю! Так могут угощать только в Аргентине! – вздохнул Санти, налегая на сосиски и сыр. – Никто не умеет так готовить мясо, как это делают в Аргентине.

Чикита светилась от счастья и гордости, ведь она столько времени потратила, проверяя, все ли сделано по вкусу ее любимца.

– Покажи всем, как ты умеешь говорить по-английски. Как настоящий американец, – важно произнес Мигель.

Он был поражен тем, как свободно сын изъяснялся с семейством Стэнфордов, когда они с Чикитой весной навещали Санти в Америке. Ему показалось, что речь сына невозможно отличить от речи других.

– Да, я говорил по-английски все время. Все занятия проводились только на английском, – ответил он.

– Так ты собираешься продемонстрировать нам свое умение или нет? – наливая вина из хрустального графина, произнес отец.

– Что ты хочешь услышать? Я рад, ребята, что вы все здесь, потому что я так скучал без вас, – перешел он на беглый английский.

– О, Бог ты мой, да это просто музыка для моих ушей. Настоящий американец! – воскликнула с гордостью Чикита, всплеснув маленькими ручками.

Фернандо чуть не подавился от обиды.

– Анна, теперь тебе будет с кем поговорить на родном языке, – заметил Пако, с одобрением глядя на племянника и поднимая в его честь бокал.

– Если ты считаешь, что американский мне родной... – с деланным негодованием отреагировала Анна.

– Мама говорит на ирландском, который трудно назвать чистым английским, – сказала София, которая не могла отказать себе в удовольствии пустить шпильку.

– София, когда не знаешь, что сказать, лучше промолчать, чем сморозить глупость, – холодно заметила ее мать, обмахиваясь веером.

– Без чего еще ты скучал в Америке? – спросила Мария.

Санти задумался, вспоминая те бессонные ночи, когда он думал о пампе, о запахе эвкалиптов, о бесконечной линии горизонта, так что невозможно было сказать, где кончается земля и начинается небо.

– Я точно могу сказать, чего мне недоставало. Мне не хватало Санта-Каталины и всех, кто с ней связан.

Глаза Чикиты увлажнились, и она взглянула на Мигеля, который, кажется, проникся сентиментальным настроением сына.

– Браво, Санти, – торжественно произнес он. – Давайте поднимем бокалы за это, за Санта-Каталину и за всех, кто с ней связан.

Только Фернандо не присоединился к общему ликованию.

– Пусть так будет всегда, пусть нас не коснутся никакие перемены, – вымолвил Санти, взглянув на сидевшую за столом чужую, но прекрасную молодую женщину в белом платье, которая не отрывала от него взгляда своих карих глаз. Он не мог понять, в чем причина охватившего его вдруг волнения.

Латиноамериканский темперамент определил течение вечера: все произносили задушевные речи, то и дело поднимая бокалы с вином. Мальчикам, однако, уже прискучила эта сентиментальность взрослых, поэтому они прыскали со смеху. Им хотелось поскорее узнать о том, какие девчонки живут в Штатах, спал ли с ними Санти, сколько их было, но они понимали неуместность таких вопросов и решили приберечь их на потом, когда окажутся вместе на поле для игры в поло.

София была в отчаянии. Она выскочила из-за стола и влетела в комнату, едва не разорвав на себе платье. Оно не сотворило чуда. Санти не мог оценить ее нового образа. Теперь она прониклась ненавистью к этому воздушному наряду, ведь он не обратил на него никакого внимания. Кем она хотела предстать? Софии было горько и стыдно. Она выставила себя на посмешище.

Скомкав платье и бросив его в самый дальний ящик, она поклялась, что больше никогда не наденет его. София торопливо натянула на себя джинсы, рубашку и вытащила из волос шпильки, швырнув их на пол, словно они были причиной равнодушия к ней Санти. Сев перед зеркалом, она стала с таким остервенением расчесывать щеткой волосы, что у нее заболела голова. Она заплела их в косу, как всегда украсив красной лентой. Вот теперь она была прежней Софией. Она вытерла свое залитое слезами лицо и решительно вышла на солнечный свет. Никогда больше она не станет притворяться и изображать из себя что-то.

Заметив ее приближение, Санти испытал облегчение: он узнал свою кузину. Перед ним была прежняя София. Она направлялась к нему своей утиной походкой, и казалась такой высокомерной, исполненной ощущением собственной значимости, что ему хотелось рассмеяться. Он вдруг ощутил, как соскучился по дому. Когда он увидел ее после долгой разлуки в этом платье и со взрослой прической, он испугался, что пропустил какие-то серьезные перемены в жизни Софии. Она была похожа на спелый персик, готовый упасть в руки, сорвавшись с ветки под тяжестью наполняющих его соков. Она больше не была подружкой его детства. В ней появилась загадка. Платье подчеркивало округлившиеся формы, а солнце щедро освещало ее полную смуглую грудь. Новая София ничем не напоминала прежнюю девочку.

Он не мог найти объяснения своим чувствам. Она расцвела, превратившись к красивую молодую женщину, и это почему-то безмерно волновало его. Ему хотелось, чтобы все было, как прежде. Как только он опять заметил озорной огонек в ее глазах, он обрадованно вздохнул: под новым обликом его красавицы-кузины скрывался прежний чертенок, каким она была с самого детства.

– Папа разрешает мне играть в поло, – бодро произнесла София, направляясь к конюшням.

– А как Анна? Тебе удалось уговорить ее?

– Ты не поверишь, но сегодня утром она сама предложила мне поиграть с тобой в поло.

– Может, она заболела?

– Это точно, – рассмеялась София.

– Мне очень нравились твои письма, – сказал он, улыбаясь ей и вспоминая сотни ее длинных посланий, нацарапанных небрежным почерком на тонкой голубой бумаге.

– А мне нравились твои. Судя по всему, ты фантастически провел время, я так завидовала тебе иногда. Мне тоже хотелось бы уехать.

– Ты и уедешь однажды.

– У тебя было много подружек в Америке? – делая над собой усилие, поинтересовалась София.

– Очень много, – небрежно бросил он, обняв ее за плечи.

Сжав ее слишком сильно, он с чувством произнес:

– Знаешь, Софи, я так рад тому, что вернулся. Если бы сейчас мне предложили покинуть Санта-Каталину, я не согласился бы ни за какие богатства мира.

– Но тебе понравилась Америка? – спросила София, вспомнив тон его писем.

У нее создалось впечатление, что Санти прикипел душой к этой стране.

– Еще бы, там так здорово! Однако, только когда уезжаешь из родных мест, начинаешь понимать, чего ты лишился. Все, что раньше принималось как должное, теперь ценишь вдвойне. Все, что раньше казалось обычным делом, вдруг наполняется новым смыслом. Ты понимаешь, о чем я?

Она кивнула.

– Думаю, что да, – ответила она, хотя ни разу до этого не переживала разлуку с родными местами.

– Ты принимаешь красоту природы как часть ежедневного пейзажа, да, Софи? Ты когда-нибудь останавливаешься, чтобы посмотреть вокруг?

– Да, да, – ответила она, хотя и не была уверена, что правильно понимает ход его мыслей.

Он улыбнулся ей, и морщинки в уголках его глаз стали заметнее.

– Я усвоил очень важный урок, пока был в отъезде. Меня научил одной важной вещи Стэнли Норман.

– Стэнли Норман?

– Да, мне приходится произносить его имя по-английски, потому что на испанском оно звучит неблагозвучно.

– Хорошо.

– Это история о «драгоценном настоящем».

– Драгоценном настоящем?

– Да, это правдивая история о мальчике, который жил с бабушкой и дедушкой. Его дедушка был суровым человеком, он вел духовную жизнь, и именно он говорил о «драгоценном настоящем».

София вдруг вспомнила своего дедушку О'Двайера, и ее охватила грусть.

– Мальчик был очень заинтригован и все время спрашивал дедушку, что такое это настоящее. Но тот лишь ответил, что со временем внук все узнает и этот миг принесет ему необыкновенное счастье. Мальчик ждал и, когда ему подарили велосипед в день рождения, подумал: вот оно, драгоценное настоящее! Однако вскоре ему надоела новая игрушка, и он понял, что это не может назваться драгоценным мигом.

Мальчик вырос и превратился в молодого человека, он встретил красивую девушку и влюбился в нее. Вот оно, счастье, решил он. Но они начали ссориться и со временем разошлись в разные стороны. Молодой человек отправился путешествовать, чтобы найти истинный смысл счастливого мига, но его всегда тянуло в другую страну, его манило еще одно красивое лицо, и счастье, которое, казалось бы, он уже держал в руках, покидало его с пугающей легкостью. Он искал какую-то эфемерную страну и был обречен в своих поисках. Молодой человек женился, у него родились дети, но он все равно так и не понял, что такое драгоценное настоящее, встречу с которым ему обещал дедушка. Его настигло горькое разочарование.

Умер дедушка, и вместе с ним был похоронен секрет драгоценного настоящего. Так считал молодой человек. Он сел и начал перебирать в памяти те счастливые моменты, которые ему довелось пережить. И вот, когда он стал вспоминать радостные дни, которые он провел с дедушкой, его поразило то, каким спокойным и довольным был всегда дедушка. Почему, разговаривая с ним, мальчик понимал, что перед ним самый важный человек на земле? Что такого знал дедушка, что все вокруг уважали его и любили? Значит, драгоценное настоящее не привязано к какому-то моменту, оно неосязаемо. Это способность наслаждаться каждым прожитым днем. Дедушка никогда не загадывал наперед, он не тратил энергию на завтрашний день, который может и не наступить. Он не тратил силы и на вчерашний день, ибо то, что уже произошло, невозможно изменить. Настоящее дано нам в ощущениях, и если мы отказываемся от их ценности, жизнь жестоко наказывает нас. Оказалось, что искусство жить сегодняшним днем дано не каждому.

– Эй, дорогой друг! – крикнул Августин, бежавший к полю сломя голову.

– Какая чудесная история, – проговорила София, подумав о том, что эта притча очень понравилась бы дедушке О'Двайеру. Он разделял такую философию.

– Ну, Софи, ты готова сразиться?

София следила за тем, как он быстро оседлал пони.

История, рассказанная Санти, оставила глубокий след в душе Софии.

Она была вне себя от радости, когда и ее брат, и ее кузен вышли на поле. Ей казалось, что в этот момент она может покорить любую вершину. Такое же чувство охватило и Санти. Он скакал по полю, ощущая запах Софии, чувствуя ее присутствие во всем. Когда они начали игру, он решил, что не станет торопить приход завтрашнего дня или сожалеть о вчерашнем, так как настоящее было к нему столь щедрым.

София играла с Себастьяном, Августином и Санти. В команду противника вошли Рафаэль, Никито, Анджел и Фернандо. Это был дружеский матч, но в нем был настоящий азарт. Крики игроков разносились по всему полю. Взмокшие и возбужденные, они оглашали воздух восторженными возгласами и проклятиями.

Пако с удовольствием наблюдал за игрой дочери, видя в ней отражение собственной страстной увлеченности игрой. Она была единственной девушкой, которая играла с таким мастерством. София унаследовала все самые благородные черты от Анны – той Анны, которую он встретил в Лондоне. Анна, конечно же, не соглашалась с мужем, когда он делился с ней своими наблюдениями. Она сказала, что никогда не была такой конфликтной. По ее мнению, склонность к позерству у Софии – от отца.

Кузены Софии привыкли к ее присутствию на поле и уже не возражали против него. Одни спокойно восприняли ее участие в том памятном матче против команды Ла Паза, который они выиграли, но постарались больше не допускать ее к подобным мероприятиям. Другие же просто не знали, как вести себя в такой ситуации. Пако вынужден был согласиться с тем, что София должна играть только в команде с кузенами. А той было все равно, лишь бы ей разрешали играть. Для Софии поло было больше чем игрой: оно позволяло освободиться от всех запретов своей строгой матери. На поле к ней относились как к равной. Она могла делать все, что ей вздумается: кричать, прыгать, выплескивать свой гнев, а отец при этом только аплодировал.

Послеполуденное солнце удлинило тени до огромных размеров. Игроки обеих команд сражались, как средневековые рыцари, их черные силуэты бесшумно скользили по траве. Пару раз Фернандо едва не выбил Санти из седла, но тот лишь улыбнулся брату и ускакал прочь. Неужели он не видел, что агрессия только мешает игре? Закончив матч, они спрыгнули со своих взмокших пони, передав их конюхам, а сами направились к игровой дорожке. Все были одеты в широкие брюки и береты.

– Я собираюсь поплавать, – объявила София, вытирая со лба пот и чувствуя, как начинает зудеть кожа.

– Хорошая мысль, – поддержал ее Санти. – Я с тобой. Знаешь, ты стала играть намного лучше. Ничего удивительного, что Пако разрешает тебе играть все время.

– Но только в кругу семьи.

– Все правильно, – одобрительно отозвался Санти.

Рафаэль и Августин присоединились к ним, непринужденно похлопав Санти по спине, словно он и не уезжал. Все быстро забыли, что он два года провел вдали от родины.

– Увидимся у бассейна! – прокричал Фернанадо, собирая свои вещи и складывая их в джип.

Он наблюдал за братом, который шел в сопровождении кузенов. Лучше бы он навсегда остался в Америке! У Фернанадо все было в порядке, теперь же, когда Санти вернулся, он легко занял первое место. Но только теперь его обожали еще больше, ведь он столько всего видел! Фернандо попытался стряхнуть с себя ощущение собственной неполноценности и сел за руль. Никито, Себастьян, Анджел – все шли в сторону, противоположную их дому, и лишь махнули рукой Фернандо, показывая, что тоже собираются искупаться.