Текст книги "Твоя навеки"

Автор книги: Санта Монтефиоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

Глава 27

Когда Давид и София вернулись в гостиную, все сделали вид, будто ничего не произошло. София подумала, что это исключительно в английской манере. На ее родине все упали бы с мест и засыпали бы такую парочку вопросами. Гонсало и Эдди, очевидно, сказали остальным, чтобы их с Давидом ни о чем не спрашивали. Софию встретили широкими улыбками и завели разговор о лошадях.

Заза закурила и села на софу, откуда с подозрением взирала на Давида и Софию. Давид ходил по комнате с легкостью юноши, хотя и пытался скрыть свое возбуждение. Выдыхая тонкой струйкой дым, она пристально следила за своим старым другом. Потом перевела взгляд на Софию. Ресницы ее были все еще мокрыми от слез, но на щеках девушки разлился румянец. Между Давидом и Софией, без сомнения, что-то произошло...

Гонсало пришел в восторг от соотечественницы, от ее красоты, в которой было что-то трагическое. Он слышал о ней в Аргентине. Буэнос-Айрес – маленький город, и скандал, подобный тому, который разразился в этой семье, было трудно удержать в секрете. Он попытался вспомнить, что же случилось три года назад. Кажется, у нее был роман с одним из двоюродных братьев, за что ее немедленно отправили в Европу. Конечно, она меньше всего хотела быть узнанной – все-таки такой постыдный скандал! Но глядя на ее улыбку и дрожащие губы, он был готов простить ей все.

– София, может, прокатимся верхом? – спросил он ее по-испански.

Она жалко улыбнулась, переведя взгляд на Давида, который вопросительно посмотрел на нее. Теперь, когда она так доверилась ему, София не желала расставаться с ним даже на минуту.

– Гонсало хочет, чтобы я составила ему компанию, – объяснила она, надеясь, что кто-нибудь вызовется присоединиться к ним.

– Какая хорошая мысль, – отозвался Тони, покусывая кончик сигары. – Эдди, почему бы тебе не поехать с ними?

– Конечно, – вступила в разговор Заза, – свежий воздух еще никому не повредил.

Она мечтала остаться с Давидом наедине и устроить ему допрос, но Эдди, который удобно устроился у камина, не поддержал ее план. День был дождливым и холодным. Кроме того, он заметил, что его другу понравилась София, и совершенно не желал быть третьим лишним.

– Нет, благодарю, – отказался он.

– Дорогой, но нельзя же целый день сидеть дома. Надо нагулять аппетит, чтобы приготовиться к ланчу миссис Бернистон.

– Но ведь вы с папой остаетесь дома, – парировал он, еще удобнее устраиваясь в кресле.

Заза поджала губы. Пожалуй, с допросом придется подождать. Давид проводил взглядом Софию, покидавшую комнату в сопровождении Гонсало, и его начала душить ревность. Хотя он знал, что София отправляется на прогулку с большой неохотой, он не мог представить себе, что она останется наедине с этим молодым человеком, который принадлежал к родной ей культуре, понимал ее язык. Давид никогда не сможет заполнить эту нишу. Когда София ушла, комната, словно опустела.

– Ты просто гений, дорогой мой, – сказала Заза, пристальйо наблюдая за Давидом.

– В каком смысле? – спросил он, пытаясь скрыть тоску в голосе.

– Ты молодец, что пригласил Гонсало.

– И что же такого хорошего я сделал?

– Но из них получится замечательная пара. Гонсало и София! – засмеялась она, зажав между алыми губами мундштук из слоновой кости. Давид ничего не ответил.

– Заза, дорогая, сегодня Купидон останется без работы. Этот чертов парень стал причиной ее слез. Мне кажется, это не самая благоприятная почва для начала романа, – вмешался в разговор Тони.

– О чем вы говорите? – полюбопытствовал Эдди, довольный тем, что отец сам завел разговор на эту тему.

Все взглянули на Давида. Он сидел у камина и помешивал поленья кочергой.

– Она скучает по дому, вот и все, – со страданием в голосе проговорил он.

– А, понятно, – протянул Эдди разочарованно.

Тони сочувственно кивнул.

– Так что же ты сказал ей такого, что вернуло ее к жизни? – допытывалась Заза. – Как я погляжу, она нашла у тебя утешение!

– Это не так, уверяю тебя. Когда София оправилась от потрясения, она поговорила со мной о родном доме, и ей стало легче, – сказал он, но сам почувствовал, что его голос звучал не очень убедительно.

Заза видит его насквозь, ее не обманешь такой примитивной ложью.

– Понятно. Они с Гонсало смогут узнать друг друга получше без надзирающего ока старших. О, как хорошо было бы снова почувствовать себя молодой и беззаботной, – вздохнула она.

Давид окончательно утратил присутствие духа. Он ведь на двадцать лет старше Софии! О чем он думает? Заза права. Ровесник Софии, такой, как, например, Гонсало, будет для нее более подходящей партией. Возможно, и она придет к такому же выводу, когда поговорит с молодым человеком. Она не была в обществе ровесников вот уже несколько месяцев. Когда София услышит родную речь, поговорит об Аргентине, она поймет, что все обстоит не так уж страшно. Давид все еще ощущал вкус ее губ, ему хотелось обнять ее снова. Неужели он позволил себе воспользоваться ее слабостью? Очевидно, ему не надо было отвечать на ее поцелуй. Он должен был поступить, как и подобает благородному мужчине, который намного старше ее.

Давид сменил тему разговора и попытался вести непринужденную беседу, но горло его сжималось каждый раз, когда он вспоминал о Софии. Обычный оптимизм покинул его, и это не ускользнуло от всевидящего ока Зазы. Она поняла, что зашла слишком далеко. Хотя Заза была счастлива с браке с Тони, частица ее души все-таки принадлежала Давиду. Она говорила, как ревнивая женщина, но теперь, когда она заметила боль в глазах Давида, Заза возненавидела себя за это. Она попыталась отвлечь внимание Давида веселыми историями, но его смех был натянутым и грустным. Взглянув на часы, стоявшие на каминной полке, она подумала, что скорее бы уж София вернулась, чтобы Давид немного воспрял духом.

Гонсало был отличным наездником. София следила за ним: он уверенно держался в седле с типичным для аргентинцев высокомерием, с изящной ленцой, и сердце ее учащенно забилось. Они говорили по-испански, и уже через несколько минут София поймала себя на том, что подкрепляет свои слова жестами в свойственной для латиноамериканцев манере. Она вдруг ощутила небывалую свободу. Ей не надо было скрывать свое истинное «я», и это доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Она снова была аргентинкой, и звуки родной речи словно таяли у нее на языке, а голова кружилась от счастья.

Гонсало оказался прекрасным собеседником. Он живо рассказывал ей смешные истории, старательно избегая разговоров о ее семье. Она тоже тактично обходила эту тему. Ей было отрадно слушать его, и она просила: «Расскажи мне еще что-нибудь». София сейчас напоминала человека, который был глухим много лет, а потом чудом вернул себе способность слышать.

Под деревьями в долине было грязно, и, пока они направлялись к подножию холмов, лошади несколько раз увязали копытами в жиже. Моросящий дождь превратился в настоящий ливень, и вода текла по их лицам, капая за ворот. Выбравшись на вершину, они пустились в галоп, снова смеясь; ветер развевал их волосы и заставлял лошадей двигаться еще быстрее. Они проскакали много миль, как вдруг над ними повис густой туман, который словно окутал долину.

– Который час? – спохватилась София, ощутив, что голодна как волк.

– Половина первого, – сказал он. – Думаешь, мы легко найдем дорогу назад?

– Конечно, – беззаботно проговорила она, хотя и не могла бы поручиться за это. Она оглянулась. Все вокруг было незнакомым.

– За мной, – уверенно скомандовала она.

Они ехали бок о бок сквозь молочную мглу. Гонсало не беспокоился. Лошади будто разделяли его беззаботное настроение, громко вдыхая ледяной воздух. София ощутила, как холод пронизывает ее до костей. Ей хотелось в тепло дома, к камину, в объятия Давида.

Им на пути попались серые развалины какого-то древнего замка.

– Ты уже была здесь? – спросил Гонсало, наблюдая, как заволновалась вдруг его прекрасная спутница.

Она покачала головой.

– Бог ты мой, Гонсало, буду откровенна с тобой: я никогда до этого здесь не бывала. Я не знаю, куда мы заехали.

– Значит, мы заблудились, – подытожил он и широко улыбнулся. – Может, останемся здесь, пока не рассеется туман? Тут мы хотя бы укроемся от дождя.

Она согласилась, и они спешились. Подведя лошадей под какое-то укрытие, они привязали их к камню.

– Пойдем со мной, – взяв Софию за руку, сказал Гонсало.

Он потащил ее за собой так быстро, что она едва удерживалась на скользких камнях. И вдруг София упала. Она не придала этому никакого значения, но, когда попыталась встать, боль в щиколотке отдалась во всем теле. Она заплакала помимо воли. Гонсало склонился над ней.

– Где у тебя болит? – участливо спросил он.

– О Боже, моя щиколотка. Неужели я сломала ногу?

– Мне кажется, что это больше похоже на вывих. Ты можешь пошевелить ногой?

Она попробовала, но у нее ничего не получилось.

– О, как болит, – пожаловалась она.

– Держись. Я понесу тебя, – решительно сказал он.

– Если я увижу, что тебе это тяжело, я убью тебя, – пошутила она, когда он подхватил ее и поднял.

– Ты как перышко, – сказал он, относя ее в сторону темнеющих развалин. Гонсало нашел лужайку, где трава была не слишком влажная, снял с себя плащ и расстелил его на земле.

– Присаживайся. – Он помог ей сесть так, чтобы лишний раз не тревожить травмированную ногу.

– Я промокла насквозь, – рассмеялась она. – Спасибо.

– Если мы снимем с тебя ботинок, то потом уже не сможем его надеть, – предупредил он ее.

– Не имеет значения. Мне так больно, что хочется кричать. Прошу тебя, сними с меня обувь. Если щиколотка распухнет, я все равно не смогу снять ботинок.

Гонсало мягко стянул с ее ноги ботинок, и София поморщилась от боли.

– Все, готово, – облегченно сказал он, кладя ее стопу к себе на колено.

Он стащил с нее носок, под которым открылась полоска розовой кожи, которая сейчас, в сумерках, казалась особенно нежной. София глубоко вздохнула и смахнула рукавом слезинку.

– Жить будешь, хотя нога, конечно, сильно распухла, – сказал Гонсало, пробежав ладонью по бархатистой коже.

– Мне так приятно, – отклоняя голову, со вздохом произнесла она. – Немного вниз. Да. Да, – вымолвила она, когда он начал массировать ей стопу. – Прощай, ланч от миссис Бернистон, – печально добавила она.

– Не говори мне, что она отменная повариха.

– Не отменная, а лучшая.

– Я бы с удовольствием отведал сейчас говядины, – сказал он, ощутив, как сильно проголодался.

– Я тоже, – вздохнула она.

Подумав немного, София выдала целый список блюд, особенно ценимых в аргентинской кухне.

В доме Давид стоял у окна, вглядываясь в туман и через каждые две минуты переводя взгляд на часы.

– Наверное, они застряли из-за непогоды, – предположил Тони. – Я бы не стал беспокоиться. Она в надежных руках. Гонсало сильный как бык.

«Именно это и беспокоит меня больше всего», – с тоской подумал Давид.

– Я голоден, – объявил Эдди. – Мы что, будем их ждать?

– Думаю, что нет, – ответил Давид.

– Надо отдать дань уважения работе миссис Бернистон, – заявила Заза. – Думаю, они скоро вернутся. София очень хорошо знает окрестности.

– Не так уж и хорошо, – вздохнул Давид. – Тем более, что стоит этот чертов туман, который, кажется, и не думает рассеиваться.

– О, не драматизируй, туман быстро пройдет, – успокоила его Заза.

– Дорогая, откуда у тебя такие познания в метеорологии? – поддразнил ее Тони.

– Я просто стараюсь поддержать Давида.

– Может, мне стоит отправиться поискать их? – предложил Давид.

– Но ты ведь даже не знаешь, куда они поехали, – удивился Тони. – Если они не вернутся до темноты, я поеду вместе с тобой.

– Ты не умеешь держаться в седле, – возразила Заза, нервно закуривая.

– Я поеду в «лендровере».

– И застрянешь среди болот? – произнес Эдди.

Тони пожал плечами.

– Нет, Тони прав. Нам надо пообедать, а потом, если они не вернутся до темноты, тогда все отправимся искать их.

Давид сразу почувствовал себя увереннее, когда в его голове созрел четкий план действий. Он пытался отогнать от себя мрачные мысли, представляя, как Гонсало и София, чтобы согреться, прижимаются друг к другу. Ему становилось больно только от одной этой мысли. Он знал окрестности лучше остальных. В конце концов, София была прекрасной наездницей, но эта глупая девчонка даже шляпу никогда не надевает. Здесь тебе не какая-то пампа, где ездят для своего удовольствия, – в Англии люди пекутся о своей безопасности, потому что даже отличные наездники могут упасть с лошади на холмистой местности. Он надеялся, что она выбрала для прогулки покладистую Сафари – эта лошадка ни за что ее не сбросит. В остальных лошадях он не был так уверен. Не в силах выбросить Софию из головы и постоянно возвращаясь к этой злосчастной верховой прогулке, Давид повел гостей в столовую.

София унеслась мыслями к далекой пампе, пока Гонсало массировал ей ногу, пытаясь унять боль.

– Давай согреем ногу, наденем носок, – предложил он.

– Доктор Сегундо, вы творите чудеса, – пошутила она.

– Доктор Сегундо знает, как угодить сеньорите.

– Осторожно, – предупредила она его, когда он попытался опустить ее ногу.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – ответила она, с удивлением обнаружив, что больше не ощущает боли. – У тебя руки целителя.

– Оказывается, я не просто доктор, а целитель, – хмыкнул он, – ты мне льстишь. Вот, прошу. Как новенькая. Какие еще недуги беспокоят сеньориту?

– Нет, доктор, больше никакие.

– А как же растревоженное сердце?

– Растревоженное сердце?

– Да, растревоженное сердце, – серьезным тоном произнес он, взяв ее лицо в руки и приблизив свои губы к ее губам.

Она знала, что ей не надо было позволять целовать себя, но звук его голоса, мелодичность испанской речи, его неподражаемый аргентинский акцент, запах лошадей, туман, который отрезал их от всего мира... Она потеряла ощущение времени и ответила на его поцелуй. София понимала, что это неправильно, поэтому тут же отстранилась, заметив, что туман рассеивается.

– Посмотри, небо уже проясняется, – с надеждой в голосе произнесла она.

– Я хотел бы остаться здесь, – мягко проговорил он.

– Я промокла насквозь, мне холодно, и у меня очень болит нога. Прошу тебя, отвези меня домой, Гонсало, – попросила она.

– Хорошо, – вздохнул он. – Я даже не заметил, как стало холодно.

Софии хотелось поскорее увидеть Давида. Наверное, он очень волновался.

Гонсало отнес ее к тому месту, где их ждали привязанные лошади. Дорога назад отняла много времени, потому что на этот раз они ехали очень осторожно. София снова было потерялась, но решила положиться на чутье Сафари. Когда лошадь сама вывела их к дому, Софии оставалось только удивиться тому, что ей раньше не пришло это в голову.

– Так, пора отправляться на их поиски, – решительно произнес Давид отходя от окна.

Было уже темно, а парочка до сих пор не вернулась.

– Что-то случилось. Им нужна помощь, – добавил он раздраженно.

– Я проедусь вдоль дороги на «лендровере», – предложил Тони.

Эдди перехватил взгляд матери, но никто не посмел перечить Давиду. За обедом была очень напряженная атмосфера. Давид уже не скрывал того, в какое дурное расположение духа его привела история с Софией и Гонсало. Он все время выглядывал в окно, не в состоянии сосредоточиться на разговоре. Давид как будто надеялся, что они появятся из ниоткуда, как в кино. Тони и Эдди ничего не замечали, обсуждая игру в крикет, и Заза лишний раз убедилась в том, что мужчины – бесчувственные создания.

Давид выбежал через холл, схватив на ходу пальто и ботинки, как вдруг в открытых дверях появился Гонсало с Софией на руках, дрожащей и промокшей.

– Какого черта? Где вы были? – выкрикнул Давид, не в силах скрыть волнения.

– Это долгая история, мы вам потом расскажем. Давайте отнесем Софию наверх, – ответил Гонсало, проигнорировав предложение Давида отнести ее самому.

– Я вывернула ногу, – объяснила София, когда они проходили мимо него.

– Бог ты мой, что случилось? – переполошилась Заза.

Парочка выглядела так, словно они целый день валялись в грязи.

– Где твоя комната? – спросил Гонсало, направляясь к лестнице.

– Все время прямо. – София искала взглядом Давида, но он отстал от них.

Когда они дошли до комнаты Софии, Гонсало бережно опустил девушку на кровать.

– Я помогу тебе снять мокрые вещи и наберу воду в ванну, – сказал он.

– Не волнуйся, я справлюсь, – настойчиво вымолвила она.

– Доктор Сегундо знает, что делать, – пошутил он.

– Прошу тебя, Гонсало, со мной все в порядке.

– Спасибо, Гонсало, – раздался за спиной молодого человека твердый голос. – Почему бы тебе не переодеться? Ты у нас сегодня повел себя, как настоящий герой, но даже героям нужен отдых!

– Давид! – с облегчением воскликнула София.

Гонсало пожал плечами, улыбнувшись ей и показывая, что подчиняется приказу хозяина дома с большой неохотой.

– Какого черта вы так задержались? – сердито бросил Давид, направляясь в ванную, чтобы пустить горячую воду. Услышав шум воды, София внезапно ощутила себя безмерно уставшей.

– Мы потерялись в тумане, но спрятались среди развалин замка...

– Как вы туда попали?

– Давид, я в этом не виновата.

– А лошади? Разве вы не видели, что собирается туман? Или ты была слишком увлечена беседой со своим новым другом?

– Не я предложила эту прогулку. Мне не хотелось ехать. Ты мог бы остановить меня, если бы захотел.

– Немедленно раздевайся, иначе тебе не миновать простуды. Я уже набрал полную ванну, – сказал он, направляясь к двери.

София поняла, что Давид ревнует, и грустно улыбнулась.

– Я не смогу самостоятельно добраться до ванной, – слабым голосом пожаловалась она.

Давид обернулся, и она не без радости увидела, что он разгневан. Ей хотелось поцеловать его, чтобы посмотреть, как изменится его лицо.

– Я позову Зазу, – натянуто проговорил он.

– Я не хочу Зазу. Я не хочу Гонсало. Я хочу только тебя, – медленно вымолвила она, глядя прямо в голубые глаза Давида.

– Вас не было так долго! Я места не мог найти себе от беспокойства! – взорвался он. – Что мне было думать?

– Я полагала, что ты уважаешь меня. Неужели ты считаешь меня способной прыгнуть из объятий одного мужчины в объятия другого? Разве ты не доверяешь мне?

– Прости.

– Это все потому, что он аргентинец?

– Потому что он красивый и молодой. Я ведь на двадцать лет старше тебя, София.

Она услышала в его голосе страдание, и это очень тронуло ее.

– И что же?

– Я старый.

– Я люблю тебя. И любила бы, сколько бы лет тебе ни было. Мне все равно, – сказала она, освобождаясь от одежды.

– Разреши мне помочь тебе, – направляясь к ней, вымолвил он.

Он встал на колени перед кроватью, взял лицо Софии в ладони и начал целовать его. Его губы были такими мягкими и теплыми, что ей хотелось прижаться к нему и заснуть в его объятиях, свернувшись калачиком, но он отстранился.

– Ты промокла до нитки, – засмеялся он, глядя на мокрое пятно, которое оставил на его рубашке свитер Софии.

Он потянул свитер вместе с футболкой, одним быстрым движением освободив ее от промокшей одежды. София задрожала. Ее волосы тугими влажными завитками рассыпались по спине и плечам. Давид целовал ее в губы, но она продолжала дрожать. Тогда он потянулся к ее джинсам и расстегнул их, осторожно стягивая вниз, чтобы не потревожить больную ногу. Ее одежда была забрызгана грязью.

– Милая моя, тебе надо принять ванну, – сказал он.

– Как, в нижнем белье?

Она рассмеялась и расстегнула крючки на бюстгальтере. Ее грудь оказалась удивительно полной для такого хрупкого тела. София вся покрылась гусиной кожей, а ее кроваво-красные соски призывно торчали от холода. Она сняла плавки и протянула Давиду руки. Он поднял ее с кровати и отнес в ванную.

– Ты такая красивая, – проговорил он, целуя ее в висок.

– И холодная.

Она прижалась щекой к его лицу.

– О, пена, – выдохнула она, когда он опустил ее в ванну, наполненную до самых краев.

Давид присел рядом, наблюдая, как к Софии возвращается жизнь. Ее губы снова стали нежно-розовыми, а щеки покрылись сияющим румянцем. София расслабилась и полностью погрузилась в горячую воду. Ее распухшая нога снова дала о себе знать, но София не обращала на это особого внимания. Она словно родилась заново. Завернувшись в большое белое полотенце, она позволила Давиду отнести себя на кровать. Он повернулся к выходу, но она удержала его.

– Я хочу, чтобы ты любил меня, Давид, – сказала она, крепче обнимая его за шею.

– А как же гости? – спросил он, проведя рукой по ее мокрым волосам.

– Они не будут очень скучать. И потом, пострадавшая сторона сегодня я.

– Вот именно. Секс вреден в таком состоянии, – пошутил он.

– Я занимаюсь сексом не ногой, – захихикала она, дыша ему в плечо.

Давид тоже рассмеялся и поцеловал ее снова. Он начал ласкать ее, касаться ее, наслаждаться ею. София с радостью обнаружила, что, когда она закрывает глаза, то видит Давида, и только его.