Текст книги "Твоя навеки"
Автор книги: Санта Монтефиоре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)
Факундо Хернандес верил в демократию. Он верил, что военные выполняют благородную работу: избавляя общество от неугодных, они закладывают основы демократического режима. Под демократией он понимал строй, который «отвечает нуждам и чаяниям современных аргентинцев», а сам себя считал маленьким винтиком в большой государственной машине, которая реформирует страну. Пытки и убийства были неизбежной платой за светлое будущее, потому что в некоторых ситуациях, по его мнению, цель оправдывает средства.
Факундо Хернандес положил глаз на Марию Соланас, когда одним воскресным апрельским днем она прогуливалась по парку с подругой. День был теплым, небо над головой поражало сияющей чистотой, и парк был переполнен играющими детьми. Они медленно прохаживались вдоль аллей, а он неотступно следовал за девушками. Ему нравилось, как густые темные волосы Марии тяжелой волной падают ей на спину. Мария была полной девушкой, а он любил пышек, их округлые бедра и пышные зады.
Мария и ее подруга Виктория присели за маленький столик и заказали по коле. Когда Факундо Хернандес появился перед ними и спросил, может ли он к ним присоединиться, они отреагировали и подозрительно, и нервно, объяснив ему, что ждут друга. Именно друга. Однако Факундо узнал Викторию и сказал, что он друг ее кузена Александро Торредона, и тогда девушки немного успокоились и согласились познакомиться. Марии он очень понравился. Он умел рассмешить. В его компании она ощущала себя привлекательной и желанной. Факундо уделял внимание только ей, почти не обращая внимания на Викторию. Мария отказалась дать ему номер телефона, но согласилась встретиться с ним в парке на следующий день в такое же время.
Их прогулки вскоре перешли в обеды, а потом пришло время и вечернего свидания. Он был очарователен и умен. Она с удовольствием слушала его. Факундо умел найти в человеке что-то смешное и выставить это напоказ. Он замечал малейшие промахи. Вот леди вышла из туалетной комнаты, а юбка у нее задралась, открыв белье. Вот пожилой мужчина за соседним столиком разговаривал со своим спутником, не зная, что кусочек салата прилип к его щеке. В каждом человеке можно было найти что-то, над чем хотелось посмеяться. Мария была так очарована новым знакомым, что смеялась вместе с ним, и только позже поняла, как жестоко он на самом деле относится к людям.
Первый раз он поцеловал Марию на темной улице у входа в ее квартиру. Он был нежен и объяснился в любви. Проследив за тем, как Мария исчезла в холле, Факундо решил, что на этой женщине он непременно женится. Он сообщил об этом Мануэле – проститутке, которую постоянно навещал, заверив ее, что женитьба никоим образом не скажется на их отношениях. «Никто не сравнится с тобой в мастерстве, Мануэла», – пробурчал он, когда она ублажала его ртом.
Сначала Мария решила, что сама виновата во всем. Они повздорили, и он дал ей пощечину. Она была ошеломлена, но начала извиняться. Конечно, это была ее вина, потому что она позволила себе быть слишком острой на язык. Ей надо проявлять больше уважения к нему. Она любила его. Ей нравилось, как он обнимает ее, разговаривает с ней, целует ее. Факундо был щедрым, покупал ей наряды. Он любил, чтобы она одевалась в определенном стиле. И сердился, когда Мария появлялась в мешковатых свитерах.
– У тебя такое роскошное тело, – говорил он ей. – Я хочу, чтобы все вокруг умирали от зависти, что я обладаю всем этом богатством.
Если она не повиновалась ему или делала что-то не по его вкусу, он приходил в ярость и бил ее. Она принимала наказание как должное. Мария мечтала получить его одобрение. После побоев он плакал, льнул к ней и клялся, что больше никогда не допустит подобного. Она нужна ему как воздух, он пропадет без нее, уверял Факундо, и Мария продолжала видеться с ним и надеяться на то, что он изменится.
Они встречались в его квартире в Сан-Тельмо после полудня. Когда он сказал, что не хочет заниматься с ней сексом, поскольку, как и она, был добрым католиком и считал внебрачную связь большим грехом, она была и польщена, и тронута. Он не хотел портить ее, но позволял себе и откровенные прикосновения, и ласки. Половой акт он откладывал до того момента, когда их объявят мужем и женой. Мария не представила Факундо своим родителям и даже не рассказала о нем. Позже, анализируя случившееся, она поняла, что на уровне подсознания знала, что семья не одобрит ее выбора, им не понравится такой человек, как Факундо Хернандес.
Чикита видела, что ее дочь является домой с синяками. Ссадина на скуле, разбитая губа. Та объяснила, что споткнулась на университетской лестнице. Однако синяки появлялись с пугающей частотой, и Чикита решила поговорить с Мигелем. Что-то надо было предпринимать.
Вечером в конце июня Фернандо проследил за тем, куда направляется его сестра. Она шла к квартире Факундо Хернандеса. Здание было довольно серым. Она поднялась по ступенькам и вошла. Обойдя дом, Фернандо подтянулся на балкон первого этажа и уже через минуту смотрел в окно. Все оказалось так просто. Солнце слепило его, но, немного приспособившись, он уже видел не только свое отражение, но и все, что творилось в комнате за стеклом.
Мужчина ласкал его сестру, но он не занимался с ней сексом. Он щупал ее грудь, обтянутую футболкой, а потом оттолкнул ее и ударил. Он кричал, что предупреждал ее о том, чтобы она не носила бюстгальтера.
– Я же велел тебе не надевать его!
Мария плакала и извинялась. Дрожала. Потом он рухнул на колени и начал целовать ее, упрашивая простить его, и вот уже через несколько минут они сидели обнявшись.
Фернандо был в бешенстве. Ему пришлось прислониться к стене и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы сдержать себя и не вломиться немедленно в комнату и свернуть этому мерзавцу шею. Он оскорблял его сестру! Однако Фернандо знал, что добьется гораздо большего, если подождет немного и проявит терпение.
Фернандо не остановился на этом. Он проследил за тем, как мужчина отправился в бордель. Выяснил там его имя и узнал, что это офицер. Большего ему и не требовалось. Он стал его врагом, которому надо было преподать урок.
Когда Фернандо рассказал обо всем родителям, они были вне себя от горя. Чикита не могла понять, как ее дочь оказалась такой скрытной. Она должна была обратиться к матери за помощью.
– Раньше она мне все рассказывала, – в недоумении качая головой, произнесла она.
Мигель был готов расправиться с обидчиком, посмевшим поднять руку на его девочку. Фернандо пришлось буквально держать отца за руки, чтобы тот не схватился за пистолет в порыве гнева.
Фернандо чувствовал себя героем: это он выследил подонка, узнал его имя и показал, что умеет держать ситуацию под контролем. Родители были ему безмерно благодарны и нуждались в его сноровке и уме. Он сказал им, чтобы они не волновались, он сам придумает, как наказать негодяя. К его удивлению, родители согласились. Впервые Фернандо увидел в их взгляде гордость за сына. Наконец-то он сумел завоевать их уважение. Он ощущал себя больше чем героем.
Санти, который четыре года находился в депрессии, все же обратил взгляд на мир вокруг него. Фернандо не хотел вовлекать брата в эту историю, поскольку пришлось бы делить с ним лавры славы, чего ему не хотелось ни при каких обстоятельствах. Но, увидев, с каким искренним восхищением смотрит на него Санти, он сдался.
– Ты можешь отправиться со мной, но мы сделаем все так, как скажу я, – строго предупредил он. – Никаких вопросов.
Санти согласился. Фернандо увидел, что брат был ему благодарен, чувствуя себя на вторых ролях, чего раньше никогда не было. Фернандо знал, насколько опасна его затея, но уже не мог остановиться. Он ощущал себя увереннее, чем когда-либо.
Братья сидели на балконе и говорили о Марии. В темноте, освещаемой звездами, они вспоминали свое детство. Фернандо видел, что его связь с братом крепнет, и гордился тем, что они с Санти разговаривают на равных.
Дождавшись ночи, они вместе с двумя друзьями Фернандо вломились в квартиру Факундо Хернандеса. Рискуя жизнью, спрятав лица под черными масками, они вытащили перепуганного до смерти мужчину из кровати и привязали его к стулу, после чего принялись бить до тех пор, пока тот не потерял сознания. Он умолял оставить его в живых. Фернандо наклонился к нему и сказал на прощание, что, если он хоть когда-нибудь близко подойдет к Марии Соланас, тронет ее хотя бы пальцем или заговорит с ней, они вернутся и прикончат его. Факундо охнул от страха, а потом хлопнулся в обморок.
Чикита поговорила со своей дочерью. Это было не так легко. В уютной безопасности спальни она сказала Марии, что ей все известно о Факундо, о его поведении и страсти к шлюхам. Мария пыталась защитить его, сказав, что все они заблуждаются: Факундо никогда не избивал ее. Она забилась в угол комнаты и никого не подпускала к себе. Мария обвиняла братьев в том, что они шпионят за ней. Она имеет право жить своей жизнью, им не следовало вмешиваться, говорила она.
Прошло много времени, прежде чем Мария позволила Санти и Фернандо поднять ее на ноги. Они пытались привести ее в чувство, но она твердила одно и то же:
– Мама, я люблю его. Не знаю, за что, но я люблю его.
Наступил вечер, и они сидели в комнате – Чикита, Мигель, Санти, Фернандо и Мария, ощущая связь между членами семьи и делясь сокровенным. Мария оглянулась вокруг и поняла, что ее сила в семье, такой сплоченной и преданной ей. Чикита, обеспокоенная состоянием дочери, позволила ей заснуть на их с Мигелем супружеском ложе и позвала врача. Доктор Хиггинс не мог прийти и прислал своего ученика Эдуардо Маральди.
Постепенно жизнь в Санта-Каталине возвращалась в привычное русло. Зимние месяцы миновали, уступив место долгим дням, когда появлялись первые цветы, и веяло запахами весны. Раны прошлого начали затягиваться, исчезая, как рассеиваются зимние туманы. Санти открыл глаза и огляделся вокруг. Все казалось ему другим. Пришло время сбрить бороду.
Глава 23
Эдуардо Маральди, высокий и худощавый, отличался интеллигентностью, был умен и сдержан. Серые глаза доктора выдавали все его чувства. Если бы не маленькие очки, как у Троцкого, которые немного скрывали взгляд, то любой мог бы прочесть, что он переживает в данный момент. Когда доктор впервые пришел в дом к Марии, ее поразили его интеллигентные манеры и мягкий чарующий голос.
– Скажите мне, где вы ощущаете боль? – спросил он ее, и она сдержала свои жалобы, боясь, что если скажет правду, то расстроит его.
Мария привыкла к врачам, которые вели себя отстраненно, не желая слишком обременять себя проблемами пациента.
Во время его второго визита она рассказала ему все о Факундо Хернандесе. Даже то, чего не могла бы рассказать своей матери: как он навязчиво вел себя, когда был пьяным, как он не спал с ней под предлогом того, что хочет сохранить ее девственность до свадьбы, но при этом бесстыдно трогал ее и бил. Она поведала Эдуардо, что Факундо заставлял ее прикасаться к его интимным местам, чем вызывал у девушки отвращение и растерянность. Он заставлял ее делать то, чего она ни за что не стала бы делать, будь ее воля. Он пугал ее и через несколько минут признавался в любви. Эдуардо проявил понимание, и тогда Мария поделилась с ним тем, чего не рассказала бы никому. Тронутая его добротой и участием, она расплакалась, а он обнял его, но, не нарушая грани в отношениях врача и пациента. Он хотел утешить ее.
– Сеньорита Соланас, – сказал он, когда она немного пришла в себя, – физически вы не пострадали. Ваши раны затянутся, и никто не заметит, что вы когда-либо подвергались насилию. Проблема не в этом.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Меня беспокоит ваше душевное состояние. Есть ли в доме хоть кто-то, с кем бы вы могли поговорить по душам?
– Я ни с кем не обсуждала этого.
– А как же ваша мама?
Он вспомнил о стройной, приветливой женщине, которая встретила его на пороге при первом визите.
– Я разговаривала с ней, но не так, как с вами, – проговорила Мария, вспыхнув и опустив глаза.
– Вам требуются забота и участие.
Ее щеки залил густой румянец. Она надеялась, что он ничего не заметил, но он заметил. Ему вдруг стало жарко.
– У меня очень хорошая любящая семья, доктор Маральди.
– Пройдет много времени, прежде чем вы забудете о перенесенной травме. Не стоит ждать чудес. Вы можете впасть в депрессию без видимой причины. Будьте терпеливы и помните, что вы пережили нечто такое, что может повлиять на вас помимо вашей воли.
– Благодарю вас, доктор.
– Если вам потребуется моя помощь, я всегда буду рад прийти и поговорить с вами, – предложил он в надежде увидеть ее снова.
– Спасибо. Я буду об этом помнить.
Когда они расстались, Эдуардо ополоснул лицо холодной водой. Возможно, он переступил черту? Он мог ее напугать... Ему хотелось сказать ей, что он готов взять на себя заботу о ней, но врач не имел права приглашать на свидание пациентку. Это противоречило принципам его профессии. Он очень надеялся на то, что они увидятся снова.
Марии так не хватало Софии! Только ей она могла без утайки все рассказать. Она скучала по ней и часто вспоминала ее, представляя, как сложилась ее судьба. С кем она сейчас? Она написала ей в Женеву, пытаясь объяснить, что произошло, но Доминик вернула ей письмо с запиской, в которой говорилось, что София отправилась в Лондон, и она не знает ее нового адреса. Мария была не настолько глупа, чтобы поверить в это. Очевидно, София намеренно оборвала все связи с семьей. Теперь Мария, как никогда, ощущала свою вину за то, что сделала. Она хотела, чтобы кузина вернулась, но в глубине души не желала видеть ее, так как ей было невыносимо стыдно. Она знала, что ей больше не суждено встретить подругу, которая могла бы заменить Софию.
В течение следующих двух месяцев она думала об Эдуардо гораздо чаще, чем ожидала. Лицо Факундо постепенно стиралось из памяти, и его заменял новый образ. Его вытянутое угловатое лицо казалось ей милым. Она надеялась, что он позвонит, но этого не произошло. Мария знала, что может увидеться с ним под предлогом консультации. Но она волновалась о том, как будет выглядеть в его глазах, если он раскроет ее истинные мотивы. Она сомневалась, чтобы он хоть раз вспоминал о ней после их последней встречи.
Затем случилась очень странная вещь: Бог решил вмешаться в судьбу этих двух скромных людей, очевидно сообразив, что только с его помощью они найдут путь друг к другу. После лекции в университете Мария шла по улице, рассеянно теребя в руке сумку с книгами. Она не смотрела по сторонам и буквально столкнулась с мужчиной. Оба извинились одновременно и, подняв взгляд, узнали друг друга.
– Сеньорита Соланас! – воскликнул он, и его настроение заметно улучшилось.
Последние два месяца он провел в тоске, которую ничто не могло развеять. И вдруг он словно ожил. Он улыбнулся, и глаза его засияли от восторга.
– Доктор Маральди, – засмеялась она. – Какая неожиданная встреча...
– Это совпадение. Разве не здорово? – покачал он головой, не веря в свою удачу.
– Можете называть меня Марией, – сказала она, и ее лицо, как и в первый раз, залилось румянцем.
– Сегодня я не ваш доктор, а просто Эдуардо.
– Это правда, – ответила она и глупо захихикала.
– Хотите кофе? – спросил он, но замешкался. – У вас, наверное, нет времени?
– Нет, я с удовольствием, – поспешно проговорила она.
– Хорошо, хорошо, – запинаясь, произнес он. – Я знаю одно симпатичное кафе неподалеку отсюда. Позвольте мне помочь нести вашу сумку.
Она передала ему сумку, которая была и вправду очень тяжелой, и они медленно направились вниз по улице.
Кафе «Калабрия» порадовало их прохладой и тем, что там почти не было посетителей. Эдуардо выбрал столик в углу у окна и подвинул Марии стул. Когда подошел официант и Эдуардо сделал заказ, он попросил принести еще два десерта.
– О нет, я не хочу! – запротестовала Мария, беспокоясь о своей фигуре.
Эдуардо посмотрел на нее и подумал о том, как великолепно выглядит ее женственное тело. Мария заметила его выражение и добавила:
– Впрочем, один раз можно.
Кофе затянулся до обеда, а потом они заказали чай. Они вышли из кафе только в шесть вечера. Мария все рассказала ему о Софии, признавшись во всех своих прегрешениях. Он нашел объяснение всем ее поступкам, так как был неплохим психологом. Она рассказала ему о романе своей кузины с братом и доверилась ему, как никому другому
– Я совершила ужасный поступок, – грустно призналась она. – Я сожгла все письма, которые она присылала. Лучше бы я этого не делала. Я никогда не смогу простить себе этого, ведь я потеряла и лучшую подругу, и брата. Он простил меня с большим трудом.
Эдуардо посмотрел на нее. На его лице читалось сочувствие.
– Ты считала, что поступаешь правильно. Но добрыми намерениями вымощена дорога в ад, – сказал он.
– Теперь я это знаю.
– Тебе не надо было этого делать. Но мы больше учимся на поражениях, чем на успехах. Ошибки дарят нам бесценный опыт. Возможно, когда у Софии будет много детей и любящий муж, она первая поблагодарит тебя за то, что ты сделала. Кто знает? Главное – не мучить себя. Какой смысл проливать слезы по тому, что невозможно изменить. Надо смотреть вперед, – посоветовал он, снимая очки и протирая стекла салфеткой.
– Так ты не считаешь, что я поступила ужасно? – спросила она и застенчиво улыбнулась.
– Нет, я не думаю, что ты поступила ужасно. Ты хороший человек, но совершивший ошибку. Все мы совершаем ошибки, – доверительно произнес он.
Он мог бы добавить, что считает ее красивой во всех отношениях. Ему хотелось любить ее и ограждать от плохих воспоминаний. Он знал, что, дай она ему шанс, он сделал бы ее счастливой.
Эдуардо признался Марии, что чуть не женился. Когда она спросила его, почему он передумал, Эдуардо честно ответил, что в их отношениях не хватало искры.
– Можешь назвать меня неисправимым романтиком, – сказал он, – но я знал, что встречу женщину, которую буду любить больше, чем ту девушку.
С тех пор они проводили много времени вместе, разговаривая по телефону, отправляясь в кино или на ужин. Он не пытался ее поцеловать, и она была благодарна ему за это, хотя ей было бы приятно ощутить вкус его губ, даже в день их случайной встречи, когда они отправились в кафе. Однажды он приехал за ней с букетом полевых цветов в руках и пригласил в ресторан, который выходил окнами на реку Они смотрели друг на друга в бликах свечей и говорили без умолку. После ужина он предложил пройтись по берегу реки. Она знала, что он собирается поцеловать ее, и внезапно ощутила волнение. Они шли, храня молчание, но, в конце концов, он взял ее за руку, остановился и повернул лицом к себе.
– Мария, – проговорил он.
– Да? – откликнулась она.
– Я хотел... – запнулся он.
Она мечтала о том, чтобы он прикоснулся к ней губами.
– Эдуардо, все в порядке. Я тоже этого хочу, – прошептала она, удивляясь собственной смелости.
Ему стало заметно легче, когда он услышал ее слова. Она испугалась, что ее ждет разочарование, но, когда он наклонился к ней и поцеловал в губы, она поразилась его уверенности. Позже она сказала ему об этом, и он довольно улыбнулся, объяснив, что Мария стала для него источником силы. С ней ему казалось, что он способен на все.
Чикита и Мигель знали о свиданиях дочери с доктором Маральди. Каждый вечер, сидя на кровати, они обсуждали, каким видят развитие этого романа. Чикита так страстно молилась о том, чтобы ее девочку больше никто не обидел, что иногда просыпалась среди ночи, а ее руки все так же были сложены на груди. Она мечтала о том, чтобы Мария поскорее забыла ужасного Факундо. Когда Мария и Эдуардо объявили о своей помолвке, Чикита вознесла слова благодарности Богу и обняла дочь.
– Мама, – оставшись наедине с матерью, сказала Мария, – я не знаю, чем заслужила такое счастье. Он все, о чем я могла бы мечтать. Он добрый, умный, тонкий, у него есть чувство юмора и такта. Мне нравится, как дрожат его руки, когда он прикасается к чему-то хрупкому, как он заикается, когда нервничает. Он очень скромный. Мне просто повезло. Мне так повезло! Я хотела бы только, чтобы и София была сейчас с нами. Я знаю, что она порадовалась бы за меня. Я знаю это наверняка. Мама, я так скучаю по ней!
– Мы все скучаем, дорогая. Нам очень ее не хватает.
Глава 24
Лондон, 1974 год
София прибыла в Лондон в середине ноября 1974 года. Она была на грани нервного срыва. Взглянув на низкое серое небо, с которого сыпался мелкий дождь, она ощутила тоску по родине. Доминик забронировала для нее номер в роскошном отеле.
– Он рядом с Бонд-стрит, – бодро сказала она. – Это самая шикарная улица в Европе для тех, кто любит делать покупки.
Но София не прельстилась перспективой похода по магазинам. Она сидела в номере и смотрела в окно, за которым по-прежнему моросил дождь. Было холодно и сыро. Ей не хотелось никуда выходить. Она не знала, что делать, поэтому позвонила Доминик, чтобы сообщить ей о том, что добралась до Лондона цела и невредима. Она услышала, как где-то в глубине далекого дома плачет малыш, и сердце ее сжалось от горя. София вспомнила его маленькие пальчики, его ножки – все в нем было воплощением совершенства. Положив трубку, она направилась к своему чемодану, порылась в нем и нашла маленький лоскут муслиновой ткани, хранившей запах ее сына. София свернулась на кровати калачиком и начала плакать, пока не заснула, обессиленная от слез.
Отель был великолепным, с высокими потолками и красиво декорированными стенами. Персонал относился к ней с почтением и спешил выполнить все капризы юной гостьи, как и предсказывала Доминик.
– Спросишь Клода, и он позаботится о тебе, – посоветовала она.
София нашла Клода, маленького человека с сияющей лысиной, голова его напоминала теннисный мяч. Когда София упомянула имя своей кузины Доминик, лицо Клода налилось краской, он закивал, промокнул лоб белым кружевным платком и несколько раз повторил, что будет рад услужить родственнице такой важной особы, как госпожа Доминик, которая считалась одной из самых желанных клиенток отеля.
Она знала, что ей пора искать квартиру и работу, но у нее недоставало для этого сил. София совершала долгие прогулки по Гайд-Парку, чтобы получше узнать новый город. Не будь у нее на сердце такой тяжести, она с радостью восприняла бы Лондон, ведь ее не угнетало здесь присутствие телохранителей или родителей, и она получила, наконец, свободу. Ей можно было отправиться куда угодно и с кем угодно завести разговор, не навлекая на себя никаких подозрений. Она рассматривала витрины, украшенные по случаю наступления Рождества, людей на улицах и даже посетила несколько галерей и выставок. Она купила маленький зонтик в магазине на Пиккадилли. Это была одна из самых полезных ее покупок.
Лондон отличался от Буэнос-Айреса, как небо от земли. В нем мало что напоминало о большом городе: все здания были низкими, а вдоль дороги шли идеально ровные ряды деревьев. Улочки были такими запутанными, что никто не поручился бы, куда приведет та или иная дорожка. Буэнос-Айрес был выстроен по кварталам. Все улицы вели в известном направлении, и потеряться было практически невозможно. Лондон представлялся Софии начищенным до блеска. Он был похож на жемчужину. Ее родной город по сравнению со столицей Англии выглядел рассыпающимся на куски. Но Буэнос– Айрес был домом, и все в нем было мило ее сердцу.
Спустя пару дней она начала искать квартиру. По совету Клода, София поговорила с леди по имени Матильда из агентства по найму и аренде, которая подыскала ей маленькую квартиру с одной спальней. София была очень рада новому жилью и сразу отправилась за покупками. Квартира была меблирована, но София хотела украсить ее своими вещами, которые создали бы дополнительный уют. Квартира должна была стать ее крепостью на иностранной территории. Она купила покрывало, коврики, фарфор, книги, диванные подушки и картины.
После этого у нее заметно поднялось настроение, хотя все вокруг и были напуганы серией терактов, потрясавших в то время Лондон: одна бомба сработала в «Хэрродсе» и еще одна – у Селфриджа. Но София не смотрела телевизора и не покупала газет, так как все новости ей сообщали водители такси. Пожалуй, более веселых людей ей еще не доводилось встречать. Лондонские такси были просторными и красивыми, а автобусы вызывали у нее настоящий восторг, потому что были похожи на игрушечные.
– Иностранка? – спросил ее однажды таксист.
У него был такой акцент, что она с трудом понимала, что он говорил.
– Не очень хорошее время для посещения Лондона, дорогуша. Разве ты не слышала новостей? Похоже, чертовы профсоюзы будут вот-вот управлять страной. Проблема в том, что у страны нет лидера. Мы катимся в пропасть. Я так и заявил своей жене: «Все псу под хвост. Нам нужна хорошая встряска». – София лишь кивала в ответ, так как почти ничего не поняла из того, что он сказал.
Она постепенно привыкла к Лондону: ей нравились полисмены в смешных головных уборах, охранники у дворца Сейнт-Джеймс, которые могли стоять не шелохнувшись. Ей нравились лужайки и башни. Город казался ей кукольным, и она вспомнила книгу об Англии, которую ей показывала Анна. София обошла Букингемский дворец, только потому, что ей хотелось понять, что пытаются разглядеть люди, которые стоят там, прижав нос к воротам. Ее так заворожила церемония смены караула, что она вернулась на следующий день, чтобы посмотреть ее снова. София все время вспоминала о Санти и Аргентине, снова и снова возвращаясь к мысли об оставленном в Женеве малыше, так что едва не сошла с ума. Ее сердце уже отказывалось отзываться на боль, и она решила, что больше не станет мучить себя.
Наконец она заметила, что деньги иссякают, и принялась неохотно искать работу. У нее не было никакого опыта в этом, и она решила походить по магазинам. Однако все хотели видеть продавцами девушек, уже знавших эту работу. Они отрицательно качали головой и указывали ей на дверь.
– Такая страшная безработица, – вздыхали они. – Вам просто повезет, если вы найдете хоть что-то.
Прошло три недели, но София все так же была без работы. Она начала приходить в отчаяние. Деньги закончились, а ей надо было оплатить аренду. София не могла позвонить Доминик, добротой которой она и так злоупотребила. Кроме того, она не вынесла бы нового напоминания о сыне.
Однажды София зашла в книжный магазин на Фулхем-роуд. С упавшим сердцем она спросила, не нужна ли им помощница. Мужчина в очках, сидевший за горой книг, покачал головой. Она думала, что в связи с наступлением Рождества ей удастся найти работу, но везде нужны были опытные продавцы.
– У нас очень маленький магазин, – объяснил хозяин. – Впрочем, я знаю, что у Мэгги по соседству искали персонал. Их не интересуют опыт и стаж работы.
София снова вышла на холод. Уже темнело. Она посмотрела на часы. Как же рано в Англии наступают сумерки, подумала она. Была только половина четвертого. Как оказалось, «У Мэгги» было названием парикмахерской. София возмутилась. Она, конечно, доведена до отчаяния, но не в такой же степени! Взглянув на запотевшее стекло, София отправилась в кафе и купила горячего шоколаду. Она огляделась вокруг. Все спешили за покупками к Рождеству. В ногах у посетителей кафе стояли красочные пакеты и упакованные подарки. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. София обхватила ладонями чашку, чтобы согреть руки, и склонилась над столом. Она ощутила вселенское одиночество. В этой стране у нее не было ни одного друга.
Она скучала по Санти. Ей не хватало Марии. Мария была самым большим ее сокровищем. Золото, а не подруга. Ей так хотелось рассказать кузине обо всем, что ей довелось пережить! Она очень сожалела о том, что не написала ей тогда, из Женевы. Наверное, Мария опечалилась не меньше самой Софии, когда узнала подробности изгнания кузины из родного дома, ведь у нее было такое доброе сердце. Но теперь уже было слишком поздно. Если София не смогла написать, ей год назад, когда еще можно было найти какие-то слова оправдания, то теперь об этом даже подумать было невозможно. Она упустила момент. Она потеряла и возлюбленного, и подругу, лишь сейчас осознав, что, несмотря на мягкий и робкий характер, Мария была для нее главной поддержкой и опорой. Они всю жизнь провели вместе, а теперь все кончилось. Слеза капнула в чашку с шоколадом.
На улице люди спешили по своим делам. Всем было куда торопиться: на вечеринку, на работу, к семье. У нее же не было никого и ничего. Никому нет никакого дела до нее. Если бы она сейчас умерла на холодном тротуаре, то и тогда бы никто ничего не заметил. Она начала размышлять, сколько пройдет времени, прежде чем ее семья узнает о том, что их непокорная дочь ушла от них навсегда. Наверное, много недель или месяцев. А будут ли они вообще волноваться? У Софии был британский паспорт, но она не ощущала принадлежности к этой стране.
Она оплатила счет и вышла. По дороге назад София вновь прошла мимо салона Мэгги. Она решила взглянуть на него еще раз. Прижавшись лицом к стеклу, она внимательно стала разглядывать, что там внутри. Какой-то высокий худощавый мужчина колдовал над волосами клиентки. Он что-то рассказывал ей, то и дело останавливаясь, чтобы подкрепить свою историю жестами. Молодая блондинка-администратор отвечала на чей-то звонок, с трудом сдерживая смех. Вдруг дверь салона распахнулась, и до Софии донесся запах шампуня и духов.
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – спросила ее рыжеволосая женщина лет пятидесяти, высовывая голову из дверей.
На губах у нее была алая помада, какую любила Доминик, а веки неумело накрашены яркими зелеными тенями.
– Я слышала, что вам требуется помощница? – осторожно поинтересовалась София.
– О, как здорово. Заходи. Я – Мэгги, – сказала она, когда София переступила порог и ощутила тепло салона.
– София Соланас, – представилась она.
Мужчина повернулся к ней и смерил ее своими змеиными глазками с головы до ног, оценивая внешность, одежду и манеру держаться. Он одобрительно хмыкнул.
– Очень хорошо, София. Очень, очень хорошо. Меня зовут Антон. Энтони, в общем. Однако Антон звучит так экзотично! Как ты думаешь? – Он засмеялся и потянулся за баночкой с гелем.
– Антон очень своеобразный человек, София. Просто смейся, когда он думает, что шутит, и ты завоюешь его сердце навсегда. Дейзи так и делает. И он ее любит.
Дейзи тепло улыбнулась и протянула руку из-за стола.
– Сейчас без десяти шесть. Нам нужна помощница. Подметать, мыть волосы, поддерживать здесь чистоту, все такое. Я не смогу платить тебе больше восьми фунтов в неделю, но чаевые твои, так что мне все кажется вполне справедливым. Как ты полагаешь, Антон?
